Баронесса в тюрьме, с ней тоже надо будет поговорить. Маркграфиня занята детьми и играет роль баронессы. Маркграф болен и пока не может отвечать на вопросы, и этим внести какую-то ясность. Так бы всё и было.
Через слуг он узнал, где поместили пленную «баронессу» с детьми, и с наступлением темноты решил встретиться с ней. Он и не думал, что это будет стоить таких усилий. Сердце стучало в груди, будто решался вопрос жизни и смерти, даже руки, кажется, дрожали.
Как она встретит его? О чём будет разговор? И давние чувства, покрытые коркой льда, растаяли вдруг. Она... Он опять увидит её.
Догадается ли она о его чувствах к ней? О том, что он так тщательно прятал ещё с Ротбурга. В груди потеплело, словно вместо сердца за рёбра вложили раскалённый камень.
Не наделать бы глупостей, и не сболтнуть чего лишнего.
Её не охраняли, как он и думал, и она не спала. Когда Алдор вошёл без стука, в комнате догорал камин, алые угли освещали женскую фигуру в кресле у каминной решётки. На столике горела одинокая свеча.
Вэллия ещё не спала, услышав осторожные шаги, вскинулась и поднялась на ноги. Из полумрака навстречу ей выдвинулась мужская фигура. Вэллия чуть не закричала, но, узнав вошедшего, задавила в груди крик. Алдор! Что он делает здесь? Господи! Что у него творится в мыслях? И Анна уже спит.
Вэллия сделала шаг назад, упёрлась в кресло, сердце, кажется, застучало прямо в горле. С какими намерениями он пришёл? Не со злым ли умыслом?
– Я закричу, – шепнула, предупреждая.
– Зачем? – ответил он вопросом так же шёпотом. – Я просто хочу поговорить. Поговорить и всё. Я не сделаю ничего плохого.
Вэллия молча рассматривала его лицо. По нему пробегал дрожащий свет горящей свечи. Она помнила каждую мелочь, каждую чёрточку, знакомые глаза и губы, обветренная кожа скул, и волосы, длинными прядями падающие слева и справа от лица. Он и сейчас, как тогда, рождал ощущение силы и надёжной безопасности. Взрослый человек, взвешивающий каждое сказанное слово.
В груди всё замирало от воспоминаний, от пережитых к нему чувств. И тот поцелуй в Ротбурге. Разве можно такое забыть?
– Вас можно поздравить? Вы – новый правитель Берга? – спросила она первой, помня об обещании графа Доранна.
– Пока ещё нет.
– Мечта сбылась?
– Почти что да.
– И вы счастливы?
Он не ответил. Они разговаривали друг с другом на «вы», почтительно, как равные. Алдор отвёл глаза, посмотрел на угли в камине за её спиной и заговорил о другом:
– Я не ожидал встретить вас здесь, я вообще не ожидал когда-нибудь встретиться. Вы же собирались в монастырь, а сами... Что так?
– Это отец, он не отпустил меня, и он сам нашёл мне мужа... в Берге.
При этих словах Алдор усмехнулся, он помнил того маркграфа-мальчишку, сопляк, какой из него муж? Он и Берг-то получил случайно, если бы старший брат не умер, так и был бы сейчас чьим-нибудь рыцарем с жалким куском земли. Как и Алдор...
От взгляда Вэллии не ускользнула эта усмешка.
– Вы видели его? Видели маркграфа?
– Я сам взял его в плен. – Короткая улыбка тронула тонкие губы. Он вспомнил, как хотел тогда убить его, а она, вот, переживает. Неужели любит? Любит этого мальчишку?
– Где он? Как он? Скажите, умоляю... – Голос Вэллии сорвался на беззвучный шёпот.
– Он под арестом, его наблюдает врач. Что вы так переживаете за него? Ничего с ним не случится.
– Он – мой муж.
Алдор опять усмехнулся. «Откуда такие чувства? Если бы я был твоим мужем, ты тоже так же защищала бы меня?»
– А разве не отец выбрал вам его в мужья?
– Отец. Он дан мне Богом, мы связаны супружеской клятвой. Разве этого мало?
– А если бы граф выбрал другого? Старого вдовца, например, с пятью детьми, всё было бы так же? – Вэллия не ответила, только громко сглотнула, не понимая, о чём он. А Алдор продолжил: – А если бы вашим мужем стал я? Вот, сейчас и здесь? Если бы святой отец обвенчал нас, что тогда?
Вэллия нахмурилась, поджимая дрожащие губы. Алдор в полумраке следил за выражением её лица. Он и сам не думал, что сможет сказать ей это всё. Он же практически делал ей предложение. Что ответит она?
– У меня уже есть муж. Я не понимаю вас, о чём... – Он не дал ей договорить, перебил:
– Муж-муж... Что вы заладили? Муж сегодня есть, а завтра нет! Раз – и уже вдова!
– Что? – Вэллия нахмурилась. – О чём вы говорите? Что с ним? Что вы сделали с ним? Как вы посмели? – Она повысила голос, насколько позволял это сделать шёпот, сверкала глазами с болью.
– Да всё нормально с ним. Успокойтесь. Он жив, не скажу, что здоров, но жив. Пока... – добавил.
– Что это значит? – Она сделала несколько шагов навстречу, маленьких, но приблизилась так близко, что Алдор вдруг взял её за плечи, но Вэллия даже не заметила этого. Глаза её горели в свете дрожащей свечи, но её заботил сейчас только Ниард. О чём говорит этот человек? Почему угрожает ему? – Чего вы хотите? – шептала ему в лицо.
– Я давно хотел убить его, – заговорил Алдор. Зачем он говорил ей это? – Он мешает мне, он мешает вам, ведь отец силой выдал вас замуж, он мешает нам... Можно всё устроить... Через врача. Раз – и всё! И вы свободны! Я освобожу вас от него, от вашего отца... Свадьба, это так быстро. Вам даже никуда не надо будет ехать, вы останетесь в Берге, со мной, вы станете моей женой... – Он говорил быстро срывающимся шёпотом, глядя в её огромные распахнутые глаза.
От услышанного у Вэллии отнялись ноги, она упала на колени, но Алдор подхватил её за плечи и вдавил спиной в стену у камина, в мягкий ковёр. Вэллия даже не помнила, как они преодолели эти несколько шагов. Алдор, обезумевший от её близости, прижался всем телом и зашептал на ухо:
– Я хочу, чтобы ты была только моей, слышишь? – Он уже перешёл на «ты», он уже смёл все преграды. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой, чтобы никто не мешал нам. Я убью его... Я смогу это сделать...
Вэллия глядела в пространство чуть выше его плеча огромными раскрытыми в ужасе глазами. О чём он говорит? О чём говорит?
Она медленно начала поворачивать голову от плеча к плечу в отрицательном жесте, язык не слушался её, голова не соображала, но тело само отвечало «нет», «ни за что», «никогда».
– Что? – Алдор отстранился, словно она ударила его своим отказом, смотрел ей в лицо ошарашено. Глаза Вэллии налились слезами, она бессильно сползла по стене, поймала Алдора за руку и начала целовать его пальцы в мольбе.
– Пожалуйста... Умоляю... Не убивайте его... Прошу вас. Он ни в чём не виноват. Умоляю... – Она исступлённо целовала его руку, а Алдор сверху смотрел на неё удивлёнными глазами, пытаясь понять, что это значит. – Не убивайте его... Не убивайте... Умоляю...
Алдор выдернул руку и прошептал:
– Я не святой отец!
Вэллия медленно поднялась, вздрагивая всем телом от пережитых слёз, с мольбой глядела в лицо.
– Прошу вас... Не убивайте его...
Алдор скривился, как от внезапного приступа боли. Глупец! Как он мог? Выставил свои чувства напоказ, думал, она поймёт. Рассказал ей всё, о чём себе даже боялся признаться. Глупец! Жалкое посмешище. О чём только думал? О чём думал?
Он резко развернулся и ушёл. Вэллия проводила его глазами, полными слёз, и откинулась спиной к стене. Губы шептали:
– Господи... Господи, умоляю, пожалуйста, сохрани ему жизнь... Умоляю...
Руки сами собой сцепились в замок. Останови его, Господи, не дай лишить жизни.
* * *
Весь следующий день Алдор чувствовал себя скверно, словно сделал что-то очень плохое, за что будет просить прощения всю жизнь.
Ну, и понесло же его этой ночью. Что он говорил, что делал – безумие. Это надо же было предложить ей такое! Убить маркграфа, сделать её своей женой. Разве об этом говорят? Безумие! Полное безумие! Да если об этом граф узнает...
Он ведь хотел поговорить с ней совсем о другом. Он хотел узнать про баронессу, про их подмену, а о чём говорил? Боже мой...
Понятное дело, что она никогда бы не согласилась стать его женой, после того, что было. Это он украл её из дома, это он таскал её по лесам, это он воспользовался её болезнью и изнасиловал против её воли. Это он пришёл сюда с войсками врага, по его совету был взят Берг, был убит её дядя, барон Дарл. Конечно, она никогда не простит его. Просто сегодня ночью он выставил себя дураком.
Весь день он проходил, словно в воду опущенным, мало разговаривал, всё думал о чём-то, стараясь остаться один. Он ждал следующей ночи, хотел опять встретиться с ней и поговорить. Он еле дождался темноты, когда полупустой замок погрузился в сон.
Вэллия не спала, словно снова ждала его. На столике горела свеча, и свет её осветил лица встретившихся молодых людей.
Вэллия долго молчала, вглядываясь в его лицо, будто пыталась понять, что на этот раз ждать от него. Она уже боялась спрашивать про маркграфа, словно боялась спугнуть. Но Алдор сам заговорил о другом:
– Сегодня граф разговаривал с баронессой, то есть, с вами. – Вэллия вскинула брови, безмолвно спрашивая: «И что она сказала ему?» Алдор продолжил: – Конечно же, она ничего не сказала. Она не открылась, что она не маркграфиня, и она ничего не знает про осеннее похищение...
– Граф спрашивал об этом? – Вэллия удивилась.
– Конечно. Он думает, что ваш отец придумал это всё, чтобы выставить графа похитителем и лжецом.
Вэллия отвернулась, вот что, оказывается, граф до сих пор не знает про это похищение.
– Вы были там сами, у баронессы?
– Конечно.
– Как она держится? Как её разместили? Вы не делали ей больно?
– Столько вопросов. – Алдор улыбнулся одной стороной губ.
Вэллия смотрела на него. Сегодня он был совсем другим, холодным и официальным, будто вчерашней ночью к ней приходил совсем другой человек. Вчера им двигала безумная страсть, а сегодня – трезвый расчёт. Таким, сегодняшним, она его ещё знала, помнила, но вчера, вчера это было что-то новое.
Они молчали, глядя друг на друга. Видно, Вэллия уже готовилась ко сну, волосы её распущенными лежали на плечах. Анна и мальчики спали в соседней комнате, и здесь, сейчас, Вэллия была одна с этим человеком. Вспоминая его вчерашним, она могла ожидать чего угодно, если он набросится на неё, вряд ли она что-то успеет сделать.
Он – победитель, будущий хозяин Берга, он может позволить себе многое. Она же – только пленница, она и малолетние сыновья барона Гердиса.
– Что будет с ней? – спросила Вэллия шёпотом.
– С баронессой? – переспросил Алдор. – Пока ничего, надеюсь; не думаю, что граф решится на пытки. Мне кажется, он поверил ей сегодня. Никто её не воровал, про похищение она ничего не знает... – Вэллия перебила:
– Для вас это лучше, ведь так?
– Что? – Он хотел, чтобы она сама это сказала.
– То, что никто ничего не знает. Вы же скрыли от графа то, что сделали? Он не посылал вас, это была ваша инициатива.
– Это была моя личная месть. – Голос его стал холоднее, слова – отрывистыми.
– А где, кстати, ваш друг, Корвин, кажется? – При воспоминании о нём лицо Вэллии исказилось болью. О, она до сих пор ненавидела его и боялась.
– Он мне не друг, он был моим слугой.
– Был? – Она удивилась.
– Его нет здесь, сейчас у него другой господин, он поехал на встречу с вашим отцом...
– И, надеюсь, найдёт там смерть, – она перебила его, продолжив за него. Алдор молча смотрел ей в лицо.
– Зря вы так, Корвин хороший слуга, и лучшего ещё поискать.
– А говорите, что он не был вашим другом.
– Значит, был, – согласился он с её доводами.
Да и что уж там, конечно, был, он всегда был чем-то большим, чем просто слуга, хороший боевой товарищ, друг, что прикроет спину. Он и сейчас всё ещё переживал за Алдора и предвидел то, что произошло, предвидел эту их встречу.
– Почему вы не уехали к отцу? Это было бы разумно. Зачем было оставаться здесь?
– В Берге оставались родные мне люди, самые родные.
Она не стала называть их, чтобы не вызвать новую вспышку у рыцаря из Лиона. Алдор согласно кивнул.
– А отец?
– Что – отец? – спросила вопросом на вопрос. – Мой отец сделал вид, что ничего не знает о Берге, о князьях, о вас.
– Вы сказали ему?
– Мне пришлось. Он только назвал меня безумной. И про вас и вашу семью он сказал, что ничего не знает.
– Таким не хвастают.
– Или вы всё это время лгали.
– Я? Может, спросим графа Доранна? Он старше и вас, и меня, и ему нет выгоды скрывать правду.
– Ну уж, нет.
Алдор тихо рассмеялся, чуть откинув голову.
– Конечно, всем лучше, чтобы всё было так, как есть. Пусть баронесса сидит в тюрьме, а вы уж как-нибудь.
– Только не надо обвинять меня в бесчестье, вы, между прочим, тоже хороши. Ваш сеньор так и не знает, из-за чего началась эта война. Может, мне тоже стоит ему рассказать?
– Да, и за одно сесть вместе с вашей баронессой в тюремную камеру. Давайте, обменяемся личными тайнами? Пойдёмте вместе к графу Доранну, возможно, он ещё не спит, он ложится поздно. Только, кто из нас двоих потеряет больше? Вы или я?
Вэллия исподлобья посмотрела на него, опустив голову. Из-за того, что он сделал, началась война. Может быть, граф Доранн не сильно расстроится из-за этого, ведь он давно хотел этой войны. Его назвали лжецом, это его обидело, но на самом-то деле он им не был, он просто не знал о действиях своего слуги. Скорее всего, за это и поплатится этот самый слуга.
– Почему ваш отец не идёт к вам на помощь?
Вэллия пожала плечами и ответила самое первое, что пришло в голову:
– Он не любит моего мужа.
– Да? – Алдор удивился. – Что так? Он же сам его выбирал. Семейные разногласия?
– Вы можете сами спросить у моего супруга.
– Спрошу. – Он утвердительно кивнул головой.
– Я хочу увидеться с ним.
– Уж это – никогда.
– Почему?
– Если вы думаете, что я, как старая сводня, буду устраивать вам встречи, рискуя собственной жизнью, то вы ошибаетесь. Никогда. Даже не просите об этом и не надейтесь. В моём лице вы союзника не найдёте.
Вэллия тяжело прикрыла глаза при этих словах. Последняя надежда. Как же так, Алдор, ты ведь всегда был честным и благородным, почему? Что изменилось?
Они помолчали, и Алдор поворошил угли в камине железной кочергой. Вэллия следила за ним, повернув голову, сама и с места не сошла. Их сейчас разделял всего шаг. Алдор спросил первым:
– Кто из вас придумал поменять вас с баронессой? Хитро.
– Никто не придумал, это получилось случайно. Просто она всегда одевалась лучше меня. А сейчас, видимо, она просто пытается меня спасти, поэтому и молчит.
– Ну-ну, случайно такое бывает редко.
– Позвольте мне увидеться с ней.
– Зачем? – Он удивился и скривил губы, не понимая.
– Просто поговорить. Она же волнуется за детей.
– Дети под вашим присмотром. Ничего страшного. Вы, кстати, знаете, что её муж был тяжело ранен в Касле? Она уже вдова.
Вэллия ахнула и качнулась на слабеющих ногах.
– Нет... – прошептала. – Не может быть... Вы сами видели его мёртвым? Вы видели его... тело?
– Ну, – Алдор пожал плечами, – я, конечно, не видел, но врач говорил: безнадёжно. Вы на что-то надеетесь?
Вэллия смотрела в пространство перед собой, не веря услышанному. Бедная Лоран, бедная, бедная Лоран, и мальчики...
– Не говорите ей, – прошептала с мольбой, глядя ему в глаза. – Это убьёт её.
– Всё равно она узнает, какая разница?
– Пусть позже, потом. Господи... Ей нельзя сейчас... такие новости. – Алдор нахмурился, не понимая, и Вэллия добавила: – Она ждёт ребёнка... Эта новость убьёт её. Её надо выпустить из тюрьмы...
Через слуг он узнал, где поместили пленную «баронессу» с детьми, и с наступлением темноты решил встретиться с ней. Он и не думал, что это будет стоить таких усилий. Сердце стучало в груди, будто решался вопрос жизни и смерти, даже руки, кажется, дрожали.
Как она встретит его? О чём будет разговор? И давние чувства, покрытые коркой льда, растаяли вдруг. Она... Он опять увидит её.
Догадается ли она о его чувствах к ней? О том, что он так тщательно прятал ещё с Ротбурга. В груди потеплело, словно вместо сердца за рёбра вложили раскалённый камень.
Не наделать бы глупостей, и не сболтнуть чего лишнего.
Её не охраняли, как он и думал, и она не спала. Когда Алдор вошёл без стука, в комнате догорал камин, алые угли освещали женскую фигуру в кресле у каминной решётки. На столике горела одинокая свеча.
Вэллия ещё не спала, услышав осторожные шаги, вскинулась и поднялась на ноги. Из полумрака навстречу ей выдвинулась мужская фигура. Вэллия чуть не закричала, но, узнав вошедшего, задавила в груди крик. Алдор! Что он делает здесь? Господи! Что у него творится в мыслях? И Анна уже спит.
Вэллия сделала шаг назад, упёрлась в кресло, сердце, кажется, застучало прямо в горле. С какими намерениями он пришёл? Не со злым ли умыслом?
– Я закричу, – шепнула, предупреждая.
– Зачем? – ответил он вопросом так же шёпотом. – Я просто хочу поговорить. Поговорить и всё. Я не сделаю ничего плохого.
Вэллия молча рассматривала его лицо. По нему пробегал дрожащий свет горящей свечи. Она помнила каждую мелочь, каждую чёрточку, знакомые глаза и губы, обветренная кожа скул, и волосы, длинными прядями падающие слева и справа от лица. Он и сейчас, как тогда, рождал ощущение силы и надёжной безопасности. Взрослый человек, взвешивающий каждое сказанное слово.
В груди всё замирало от воспоминаний, от пережитых к нему чувств. И тот поцелуй в Ротбурге. Разве можно такое забыть?
– Вас можно поздравить? Вы – новый правитель Берга? – спросила она первой, помня об обещании графа Доранна.
– Пока ещё нет.
– Мечта сбылась?
– Почти что да.
– И вы счастливы?
Он не ответил. Они разговаривали друг с другом на «вы», почтительно, как равные. Алдор отвёл глаза, посмотрел на угли в камине за её спиной и заговорил о другом:
– Я не ожидал встретить вас здесь, я вообще не ожидал когда-нибудь встретиться. Вы же собирались в монастырь, а сами... Что так?
– Это отец, он не отпустил меня, и он сам нашёл мне мужа... в Берге.
При этих словах Алдор усмехнулся, он помнил того маркграфа-мальчишку, сопляк, какой из него муж? Он и Берг-то получил случайно, если бы старший брат не умер, так и был бы сейчас чьим-нибудь рыцарем с жалким куском земли. Как и Алдор...
От взгляда Вэллии не ускользнула эта усмешка.
– Вы видели его? Видели маркграфа?
– Я сам взял его в плен. – Короткая улыбка тронула тонкие губы. Он вспомнил, как хотел тогда убить его, а она, вот, переживает. Неужели любит? Любит этого мальчишку?
– Где он? Как он? Скажите, умоляю... – Голос Вэллии сорвался на беззвучный шёпот.
– Он под арестом, его наблюдает врач. Что вы так переживаете за него? Ничего с ним не случится.
– Он – мой муж.
Алдор опять усмехнулся. «Откуда такие чувства? Если бы я был твоим мужем, ты тоже так же защищала бы меня?»
– А разве не отец выбрал вам его в мужья?
– Отец. Он дан мне Богом, мы связаны супружеской клятвой. Разве этого мало?
– А если бы граф выбрал другого? Старого вдовца, например, с пятью детьми, всё было бы так же? – Вэллия не ответила, только громко сглотнула, не понимая, о чём он. А Алдор продолжил: – А если бы вашим мужем стал я? Вот, сейчас и здесь? Если бы святой отец обвенчал нас, что тогда?
Вэллия нахмурилась, поджимая дрожащие губы. Алдор в полумраке следил за выражением её лица. Он и сам не думал, что сможет сказать ей это всё. Он же практически делал ей предложение. Что ответит она?
– У меня уже есть муж. Я не понимаю вас, о чём... – Он не дал ей договорить, перебил:
– Муж-муж... Что вы заладили? Муж сегодня есть, а завтра нет! Раз – и уже вдова!
– Что? – Вэллия нахмурилась. – О чём вы говорите? Что с ним? Что вы сделали с ним? Как вы посмели? – Она повысила голос, насколько позволял это сделать шёпот, сверкала глазами с болью.
– Да всё нормально с ним. Успокойтесь. Он жив, не скажу, что здоров, но жив. Пока... – добавил.
– Что это значит? – Она сделала несколько шагов навстречу, маленьких, но приблизилась так близко, что Алдор вдруг взял её за плечи, но Вэллия даже не заметила этого. Глаза её горели в свете дрожащей свечи, но её заботил сейчас только Ниард. О чём говорит этот человек? Почему угрожает ему? – Чего вы хотите? – шептала ему в лицо.
– Я давно хотел убить его, – заговорил Алдор. Зачем он говорил ей это? – Он мешает мне, он мешает вам, ведь отец силой выдал вас замуж, он мешает нам... Можно всё устроить... Через врача. Раз – и всё! И вы свободны! Я освобожу вас от него, от вашего отца... Свадьба, это так быстро. Вам даже никуда не надо будет ехать, вы останетесь в Берге, со мной, вы станете моей женой... – Он говорил быстро срывающимся шёпотом, глядя в её огромные распахнутые глаза.
От услышанного у Вэллии отнялись ноги, она упала на колени, но Алдор подхватил её за плечи и вдавил спиной в стену у камина, в мягкий ковёр. Вэллия даже не помнила, как они преодолели эти несколько шагов. Алдор, обезумевший от её близости, прижался всем телом и зашептал на ухо:
– Я хочу, чтобы ты была только моей, слышишь? – Он уже перешёл на «ты», он уже смёл все преграды. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой, чтобы никто не мешал нам. Я убью его... Я смогу это сделать...
Вэллия глядела в пространство чуть выше его плеча огромными раскрытыми в ужасе глазами. О чём он говорит? О чём говорит?
Она медленно начала поворачивать голову от плеча к плечу в отрицательном жесте, язык не слушался её, голова не соображала, но тело само отвечало «нет», «ни за что», «никогда».
– Что? – Алдор отстранился, словно она ударила его своим отказом, смотрел ей в лицо ошарашено. Глаза Вэллии налились слезами, она бессильно сползла по стене, поймала Алдора за руку и начала целовать его пальцы в мольбе.
– Пожалуйста... Умоляю... Не убивайте его... Прошу вас. Он ни в чём не виноват. Умоляю... – Она исступлённо целовала его руку, а Алдор сверху смотрел на неё удивлёнными глазами, пытаясь понять, что это значит. – Не убивайте его... Не убивайте... Умоляю...
Алдор выдернул руку и прошептал:
– Я не святой отец!
Вэллия медленно поднялась, вздрагивая всем телом от пережитых слёз, с мольбой глядела в лицо.
– Прошу вас... Не убивайте его...
Алдор скривился, как от внезапного приступа боли. Глупец! Как он мог? Выставил свои чувства напоказ, думал, она поймёт. Рассказал ей всё, о чём себе даже боялся признаться. Глупец! Жалкое посмешище. О чём только думал? О чём думал?
Он резко развернулся и ушёл. Вэллия проводила его глазами, полными слёз, и откинулась спиной к стене. Губы шептали:
– Господи... Господи, умоляю, пожалуйста, сохрани ему жизнь... Умоляю...
Руки сами собой сцепились в замок. Останови его, Господи, не дай лишить жизни.
* * *
Глава 33
Весь следующий день Алдор чувствовал себя скверно, словно сделал что-то очень плохое, за что будет просить прощения всю жизнь.
Ну, и понесло же его этой ночью. Что он говорил, что делал – безумие. Это надо же было предложить ей такое! Убить маркграфа, сделать её своей женой. Разве об этом говорят? Безумие! Полное безумие! Да если об этом граф узнает...
Он ведь хотел поговорить с ней совсем о другом. Он хотел узнать про баронессу, про их подмену, а о чём говорил? Боже мой...
Понятное дело, что она никогда бы не согласилась стать его женой, после того, что было. Это он украл её из дома, это он таскал её по лесам, это он воспользовался её болезнью и изнасиловал против её воли. Это он пришёл сюда с войсками врага, по его совету был взят Берг, был убит её дядя, барон Дарл. Конечно, она никогда не простит его. Просто сегодня ночью он выставил себя дураком.
Весь день он проходил, словно в воду опущенным, мало разговаривал, всё думал о чём-то, стараясь остаться один. Он ждал следующей ночи, хотел опять встретиться с ней и поговорить. Он еле дождался темноты, когда полупустой замок погрузился в сон.
Вэллия не спала, словно снова ждала его. На столике горела свеча, и свет её осветил лица встретившихся молодых людей.
Вэллия долго молчала, вглядываясь в его лицо, будто пыталась понять, что на этот раз ждать от него. Она уже боялась спрашивать про маркграфа, словно боялась спугнуть. Но Алдор сам заговорил о другом:
– Сегодня граф разговаривал с баронессой, то есть, с вами. – Вэллия вскинула брови, безмолвно спрашивая: «И что она сказала ему?» Алдор продолжил: – Конечно же, она ничего не сказала. Она не открылась, что она не маркграфиня, и она ничего не знает про осеннее похищение...
– Граф спрашивал об этом? – Вэллия удивилась.
– Конечно. Он думает, что ваш отец придумал это всё, чтобы выставить графа похитителем и лжецом.
Вэллия отвернулась, вот что, оказывается, граф до сих пор не знает про это похищение.
– Вы были там сами, у баронессы?
– Конечно.
– Как она держится? Как её разместили? Вы не делали ей больно?
– Столько вопросов. – Алдор улыбнулся одной стороной губ.
Вэллия смотрела на него. Сегодня он был совсем другим, холодным и официальным, будто вчерашней ночью к ней приходил совсем другой человек. Вчера им двигала безумная страсть, а сегодня – трезвый расчёт. Таким, сегодняшним, она его ещё знала, помнила, но вчера, вчера это было что-то новое.
Они молчали, глядя друг на друга. Видно, Вэллия уже готовилась ко сну, волосы её распущенными лежали на плечах. Анна и мальчики спали в соседней комнате, и здесь, сейчас, Вэллия была одна с этим человеком. Вспоминая его вчерашним, она могла ожидать чего угодно, если он набросится на неё, вряд ли она что-то успеет сделать.
Он – победитель, будущий хозяин Берга, он может позволить себе многое. Она же – только пленница, она и малолетние сыновья барона Гердиса.
– Что будет с ней? – спросила Вэллия шёпотом.
– С баронессой? – переспросил Алдор. – Пока ничего, надеюсь; не думаю, что граф решится на пытки. Мне кажется, он поверил ей сегодня. Никто её не воровал, про похищение она ничего не знает... – Вэллия перебила:
– Для вас это лучше, ведь так?
– Что? – Он хотел, чтобы она сама это сказала.
– То, что никто ничего не знает. Вы же скрыли от графа то, что сделали? Он не посылал вас, это была ваша инициатива.
– Это была моя личная месть. – Голос его стал холоднее, слова – отрывистыми.
– А где, кстати, ваш друг, Корвин, кажется? – При воспоминании о нём лицо Вэллии исказилось болью. О, она до сих пор ненавидела его и боялась.
– Он мне не друг, он был моим слугой.
– Был? – Она удивилась.
– Его нет здесь, сейчас у него другой господин, он поехал на встречу с вашим отцом...
– И, надеюсь, найдёт там смерть, – она перебила его, продолжив за него. Алдор молча смотрел ей в лицо.
– Зря вы так, Корвин хороший слуга, и лучшего ещё поискать.
– А говорите, что он не был вашим другом.
– Значит, был, – согласился он с её доводами.
Да и что уж там, конечно, был, он всегда был чем-то большим, чем просто слуга, хороший боевой товарищ, друг, что прикроет спину. Он и сейчас всё ещё переживал за Алдора и предвидел то, что произошло, предвидел эту их встречу.
– Почему вы не уехали к отцу? Это было бы разумно. Зачем было оставаться здесь?
– В Берге оставались родные мне люди, самые родные.
Она не стала называть их, чтобы не вызвать новую вспышку у рыцаря из Лиона. Алдор согласно кивнул.
– А отец?
– Что – отец? – спросила вопросом на вопрос. – Мой отец сделал вид, что ничего не знает о Берге, о князьях, о вас.
– Вы сказали ему?
– Мне пришлось. Он только назвал меня безумной. И про вас и вашу семью он сказал, что ничего не знает.
– Таким не хвастают.
– Или вы всё это время лгали.
– Я? Может, спросим графа Доранна? Он старше и вас, и меня, и ему нет выгоды скрывать правду.
– Ну уж, нет.
Алдор тихо рассмеялся, чуть откинув голову.
– Конечно, всем лучше, чтобы всё было так, как есть. Пусть баронесса сидит в тюрьме, а вы уж как-нибудь.
– Только не надо обвинять меня в бесчестье, вы, между прочим, тоже хороши. Ваш сеньор так и не знает, из-за чего началась эта война. Может, мне тоже стоит ему рассказать?
– Да, и за одно сесть вместе с вашей баронессой в тюремную камеру. Давайте, обменяемся личными тайнами? Пойдёмте вместе к графу Доранну, возможно, он ещё не спит, он ложится поздно. Только, кто из нас двоих потеряет больше? Вы или я?
Вэллия исподлобья посмотрела на него, опустив голову. Из-за того, что он сделал, началась война. Может быть, граф Доранн не сильно расстроится из-за этого, ведь он давно хотел этой войны. Его назвали лжецом, это его обидело, но на самом-то деле он им не был, он просто не знал о действиях своего слуги. Скорее всего, за это и поплатится этот самый слуга.
– Почему ваш отец не идёт к вам на помощь?
Вэллия пожала плечами и ответила самое первое, что пришло в голову:
– Он не любит моего мужа.
– Да? – Алдор удивился. – Что так? Он же сам его выбирал. Семейные разногласия?
– Вы можете сами спросить у моего супруга.
– Спрошу. – Он утвердительно кивнул головой.
– Я хочу увидеться с ним.
– Уж это – никогда.
– Почему?
– Если вы думаете, что я, как старая сводня, буду устраивать вам встречи, рискуя собственной жизнью, то вы ошибаетесь. Никогда. Даже не просите об этом и не надейтесь. В моём лице вы союзника не найдёте.
Вэллия тяжело прикрыла глаза при этих словах. Последняя надежда. Как же так, Алдор, ты ведь всегда был честным и благородным, почему? Что изменилось?
Они помолчали, и Алдор поворошил угли в камине железной кочергой. Вэллия следила за ним, повернув голову, сама и с места не сошла. Их сейчас разделял всего шаг. Алдор спросил первым:
– Кто из вас придумал поменять вас с баронессой? Хитро.
– Никто не придумал, это получилось случайно. Просто она всегда одевалась лучше меня. А сейчас, видимо, она просто пытается меня спасти, поэтому и молчит.
– Ну-ну, случайно такое бывает редко.
– Позвольте мне увидеться с ней.
– Зачем? – Он удивился и скривил губы, не понимая.
– Просто поговорить. Она же волнуется за детей.
– Дети под вашим присмотром. Ничего страшного. Вы, кстати, знаете, что её муж был тяжело ранен в Касле? Она уже вдова.
Вэллия ахнула и качнулась на слабеющих ногах.
– Нет... – прошептала. – Не может быть... Вы сами видели его мёртвым? Вы видели его... тело?
– Ну, – Алдор пожал плечами, – я, конечно, не видел, но врач говорил: безнадёжно. Вы на что-то надеетесь?
Вэллия смотрела в пространство перед собой, не веря услышанному. Бедная Лоран, бедная, бедная Лоран, и мальчики...
– Не говорите ей, – прошептала с мольбой, глядя ему в глаза. – Это убьёт её.
– Всё равно она узнает, какая разница?
– Пусть позже, потом. Господи... Ей нельзя сейчас... такие новости. – Алдор нахмурился, не понимая, и Вэллия добавила: – Она ждёт ребёнка... Эта новость убьёт её. Её надо выпустить из тюрьмы...
