– Не знаю, пока она там, и пока она – маркграфиня, эта новость мало её касается. Как только она освободится, она тут же узнает о муже.
– Не говорите ей, пожалуйста, прошу вас. – В запале Вэллия коснулась пальцами его руки, но тут же отдёрнула ладонь, будто обожглась. – Умоляю.
Алдор долго смотрел ей в лицо, взвешивая для себя, принимая решение.
– Ладно. Я-то могу вам это обещать, но я не ручаюсь за других. – Вэллия быстро кивнула, принимая ответ. – Пока она в тюрьме, эта новость вряд ли дойдёт до неё. Я позабочусь, чтобы ей дали тёплое одеяло и лучше кормили.
– Спасибо. – Впервые Вэллия улыбнулась, и надежда всё же зародилась в душе. Он прежний, он всё тот же Алдор, он поможет, надо только убедить его, найти нужные слова. – Вы же не убьёте его, правда? – Она впервые решилась спросить о Ниарде, смотрела в упор, в самую душу.
Алдор не сводил с неё взгляда. Спросил:
– А что я получу взамен за это?
Вэллия нахмурилась, не понимая его.
– Скоро вашим станет весь Берг... – шепнула в ответ.
Алдор решительно шагнул к ней и взял за локти, смотрел сверху, спрашивая:
– На что пойдёте именно вы ради него? На что согласны?
Вэллия сглотнула, глядя огромными глазами снизу вверх. На что он намекает? Чего он хочет? И в этот момент на столике мигнула и догорела свеча, вся комната погрузилась во мрак, чуть-чуть света давали лишь угли в камине. И вот тут Вэллия испугалась не на шутку, даже руки этого лионца показались на локтях тяжелее кандалов. Она передёрнула плечами, шепча в темноте:
– Пустите...
Алдор притянул её к себе и шепнул на ухо:
– На что вы пойдёте, чтобы я сохранил ему жизнь?
Вэллия хрипло выдохнула, а Алдор оттолкнул её от себя, мягко, одними пальцами. И вышел, по памяти пробравшись к двери через темноту.
Вэллия хрипло дышала, пытаясь успокоить испуганное сердце.
Чего он хочет? Что ему надо? Что у неё есть?
– Господи, помилуй и спаси, – прошептала и перекрестилась в темноте. – Дай мне сил пережить это и выстоять, несмотря ни на что. И его спасти.
* * * * *
Выглядел он плохо, несмотря на эти несколько прошедших дней. Бледный, усталый, да и пленное состояние всегда накладывает свой отпечаток.
Граф задавал ему вопросы в присутствии нескольких представителей совета, маркграф отвечал на те, что знал ответы. Говорил негромко, медленно, подбирая каждое слово. Врач не разрешал ещё ему вставать, и молодой хозяин Берга (бывший хозяин) отвечал на вопросы спрашивающих с кровати, благо, врач подложил две большие подушки, посадив больного перед графом Лион. Такое положение смущало маркграфа, это было видно всем, даже Алдору, стоявшему в стороне от всех. Он не принимал участия в допросе пленного, но внимательно слушал все вопросы и ответы.
Маркграф несколько раз спрашивал про свою жену, переживал, наверное. Это злило Алдора. Всё выходило у них двоих замечательно: дружная любящая семья, скоро пойдут детишки, всё удачно и здорово, даже Берг принадлежал им.
А Алдор? Что досталось по жизни ему? Ни семьи, ни родных и близких, даже Её он потерял, только Берг, вот, забрезжил на горизонте, и то, когда это ещё будет?
Он вспоминал лицо Вэллии, когда смотрел на этого мальчишку, и задавался вопросом: «Что ты нашла в нём, в этом молокососе? Что в нём хорошего? Чем он лучше? Маркграф? Конечно, не то, что просто рыцарь. Но ведь отец силой выдал тебя замуж за этого, вы, может быть, и увиделись-то на свадьбе, но ты уже его любишь! За что ты его любишь?»
Да, он не был трусом, он грамотно отвечал на вопросы, он (не без помощи барона, конечно) организовал оборону Берга. Если бы ещё граф Вольдейн поспешил на помощь. Но за что... За что?
– ...Вы стали родственником графа, это не удивило вас? – Алдор прислушался к вопросу своего сеньора. – Тем более, я слышал, свадьба была такой скорой, без обручения...
– Граф сам прислал мне предложение породниться через дочь. Мой советник счёл предложение выгодным.
– Вы его приняли? И не задали вопросов?
– Ну, почему? – Маркграф пожал плечами и продолжил: – Меня удивило это всё. Я и граф, партия для его дочери, конечно, не самая выгодная. Поэтому я и согласился.
– Почему же граф не идёт вам на помощь?
– Я не знаю. Вообще-то мы не сумели найти с графом общего языка, мы друг друга не понимаем по многим вопросам.
– Да? – Граф Доранн удивился. – Странно для тестя, самого выбравшего себе зятя. Вы не находите? – Маркграф только смерил его медленным взглядом и промолчал. – А вы не связываете эту торопливую свадьбу с обстоятельствами похищения дочери графа? – Маркграф нахмурился, поджимая губы, и это видели все. Глупо будет с его стороны говорить о том, что он в первый раз об этом слышит. – Что вы об этом знаете?
– До свадьбы я ничего не знал об этом. От меня скрыли... – Ниард ответил на вопрос, не запираясь, не то, что его «жена» в тюрьме. Граф удивился такому несовпадению. – Я сам понимал, что так не должно быть, единственная дочь, личное предложение стать зятем, мезальянс... – Он сделал паузу и сухо сглотнул, кусая сухие губы. Несмотря на старания врача, жар ему ещё так и не удалось сбить окончательно. Влажные пряди волос липли ко лбу, на висках блестели капельки пота. Этот разговор стоил ему больших усилий. – Я узнал об этом позже... Совсем случайно... Можно было устроить скандал, подать на развод, опозорить графа на всю округу... Я не стал...
– Почему? – перебил граф. Он сидел на стуле и подался вперёд, к маркграфу навстречу. – Он воспользовался вами, а вы промолчали? Испугались своего сеньора?
Маркграф долго молчал, глядя на графа исподлобья усталым взглядом.
– Я не испугался... Я встречался с графом, и мы серьёзно повздорили... Может, поэтому он и не помог нам. – Он так и сказал «нам», Алдор прекрасно слышал это, «нам», это кому? Ему и ей? – Граф не пощадил своей дочери, она просилась уйти в монастырь... – продолжил маркграф, а последнее добавил уже шёпотом: – Кто-то же должен был понять её...
У Алдора от удивления аж рот открылся. Вот это да, вот ты, оказывается, какой у нас благородный, ничего себе! А мы-то думали...
– Значит, вы знаете, что вашу супругу до свадьбы похищали? И граф это не отрицал? Вы слышали это сами? – Граф спрашивал о том, что было важно ему. Маркграф пожал плечами, принимая вопросы и оставляя их без ответов. – Почему же ваша жена отрицает это? Почему она говорит, что ничего не знает?
Ниард вскинул голову и прямо поглядел в лицо графа, чуть нахмурился, давая понять, что и сам не знает ответа, в самом деле, почему? Почему она молчит?
– Если это было, почему и вы, и она говорите по-разному? Кто из вас лжёт? – Граф давил на него твёрдым голосом. Маркграф пожал плечами и ответил:
– Я не знаю, почему она отрицает...
– Я понимаю вас, вы играете за своего сеньора, вы сразу простили ему обман, если всё было так, как говорите вы, и сейчас вы стараетесь его выгородить. Вам выгоднее, чтобы я предстал вором и насильником, а не ваш тесть – обманщиком и подлецом...
– Вы говорите о моём сеньоре! – перебил вдруг его маркграф, и все в комнате замерли.
– Всё понятно! – Граф поднялся со стула, давая понять, что разговор окончен. – Я устрою вам встречу с вашим тестем и с вашей супругой, и узнаем, кто же из вас лжёт, а кто говорит правду.
– Что с моей женой? Где она?
Но его уже никто не слушал, делегация Лиона вслед за графом покинула комнату. Остался только Алдор. Какое-то время они с маркграфом смотрели друг на друга. Ниард узнал его, именно этот человек взял его в плен и обещал сохранить жизнь.
– С вашей женой всё в порядке. Она жива и здорова.
– Кто вы и что вам надо?
Алдор не ответил, рассматривая его лицо, заговорил о другом:
– Ещё пара дней и вас переведут в тюрьму, к вашей жене через стенку...
Маркграф вспыхнул, словно его оскорбили, шепнул:
– Как вы можете, женщину в тюрьму? Разве она преступница? Это подло! Ваш граф считает себя благородным человеком, а сам...
– Не вам осуждать моего сеньора, – перебил его Алдор. – По крайней мере, своих порченных дочерей он никому в жёны не подсовывал.
Ниард после этих слов прикрыл тяжело глаза и отвернулся. Может быть, Алдор ещё что-то сказал бы ему, но появился врач и запретил любые вопросы. Принялся укладывать больного и укрывать одеялами. И Алдор постарался уйти. Да, возможно он был не прав, так резко выговаривая ему, он и сам приложил руку к тому, чтобы превратить дочь графа в «порченную», но по-другому он не мог с этим... Как он мог так разговаривать с графом? Кто он вообще здесь?
А в голове опять оформилась мысль: «Ведь я хочу её увидеть...»
* * * * *
Они появились тогда, когда их никто не ждал; к вечеру с башни заметили отступающую к Бергу армию. Несколько сотен усталых и раненых воинов вошли в распахнутые ворота, рыцари подгоняли мокрых лошадей шпорами. Это была армия Лиона, посланная вперёд, на встречу с графом Вольдейном, вернее, это были лишь остатки этой армии.
Все, кто видел измученных, наскоро перебинтованных солдат, не могли сдержать горечи и удивления. Как же так? Это же были главные силы лионской армии. Что же будет теперь?
Один из сержантов докладывал кому-то из совета, что, узнав о взятии Берга, армия графа Вольдейна пришла в движение и пошла в атаку. На равнине у Горта состоялось сражение. Ночью прошёл дождь, и к утру стоял непроглядный туман. Войска расположились ещё с вечера, и никто не стал менять положения с наступлением утра. Началось сражение, и шло оно удачно для лионских войск, пока с правого фланга под прикрытием тумана не появился крупный отряд рыцарей графа Вольдейна. Его появление смешало ряды лионской армии, сначала дрогнул правый фланг, а потом и центр.
Барон Роулд, командующий войсками Лиона у Горта, погиб. Много раненых осталось там, и многие, кто ещё мог передвигаться, шли к Бергу. День-два – и все они будут тут. А следом, наверное, и сам граф Вольдейн со своими войсками.
Сказать, что граф Доранн был в бешенстве после этих новостей – ничего не сказать. Он много ставил на эту свою армию, он считал, что именно за ней будут все решающие направления кампании, не зря же он назначил командовать ею опытного барона Роулда. И что же теперь? Самого барона уже нет! В Берг вернулись жалкие остатки! И следом за собой они ведут армию проклятого Вольдейна! Да где же справедливость на свете?!
Алдор же искал среди прибывших Корвина, спрашивал у раненых, заглядывал в лица. Никто ничего не знал, советовали дождаться остальных, может быть, среди тех он и будет. Кто-то вспомнил лишь, что сеньор Корвина был как раз на правом фланге, а он потом был смят рыцарями графа Вольдейна.
Если кто и выжил там, то маловероятно.
Эта новость ошеломила Алдора. Корвин... Его боевой товарищ и друг. Сколько лет вместе, сколько бед пережили. Как же так? Что происходит?
Промозглый холод пробежал по спине предчувствием сжимающейся вокруг неотвратимости. Казалось, будущее стоит вот-вот, протяни только руку. Он тяжело прикрыл глаза, задавливая в груди стон боли. Всё там, на небе, уже решено за него, и что бы он ни сделал, всё уже заведомо известно.
Смерть Корвина – это только начало. Боже!
Губы сами собой зашептали молитву, ограждающую от бед. Всё будет хорошо. Всё просто должно быть хорошо. Это всё эти события, эти смерти так давят на него. Ведь ещё ничего не ясно про Корвина, не стоит хоронить его раньше времени. Всё образуется, всё как-нибудь образуется.
А к вечеру следующего дня к Бергу подтянулись раненые, отставшие от основной группы, а к утру под стенами стояла уже армия графа Вольдейна. Вот тут-то все, кто сидел теперь за каменными стенами Берга, испытали лёгкий шок, многие начали молиться.
Теперь лионцам предстояло испытать то, что пережили защитники Берга. Они смотрели на раскинувшийся лагерь противника сверху вниз, с высоты башен, и жалели, что где-то не уцелели машикули и хорды, где-то рухнула каменная кладка, да и стена теперь и башни не могли похвастаться былой крепостью. Всё, конечно, поспешно заложили и даже успели залить глиняным раствором, мастера работали днями и ночами. Но, несмотря на эти меры, стены Берга теперь не внушали доверия. Если замок взяли один раз, то его можно взять и второй.
Граф Доранн спешно собрал совет и выслушал все предложения. Кто-то посоветовал оставить Берг и уйти за перевал, и уже оттуда начать переговоры с графом Вольдейном, конечно же, дочь его и зятя прихватить с собой, чтобы граф был посговорчивее.
Все ждали решения самого графа Доранна. Ему же не хотелось покидать завоёванные земли, не хотелось оставлять Берг, он ждал уступок от соперника, ведь, в самом же деле, в его руках дочь и зять графа. Что ещё нужно для достойных переговоров?
Граф Доранн метался в своей комнате, сверкая глазами, когда уже ночью к нему зашёл Алдор.
– Что? – Граф глянул так, что сразу стало ясно, к долгому разговору он не расположен.
– Барон Ард послал меня узнать, что вы решили. Если решили, конечно...
– Что я решил? – Граф усмехнулся. – Что я решил... – повторил всё с той же усмешкой на губах. – И что я мог решить, по–вашему? Чего они от меня ждут? Что я откажусь от того, что мне принадлежит? Это была честная война! Я сам взял все эти земли и крепости, кто мешал ему придти сюда раньше? Кто мешал ему остановить меня? А? Никто!
Алдор молча смотрел в лицо своего сеньора, а думал о своём. Корвина он так среди раненых и не нашёл, либо он всё же погиб, либо просто скрылся где-то или ранен так, что не сумел выбраться сам. На душе было тошно, и графа он понимал прекрасно. Нельзя сейчас уходить, нельзя бросать Берг, нельзя отступать перед врагом...
– Я не оставлю это всё ему... – вторил его мыслям граф Доранн. – Я взял Берг, теперь пусть он попробует это сделать.
– Берг уже не тот, что прежде, – заговорил Алдор негромко, – многое испорчено пожарами, катапультой, да и стены, они уже не такие крепкие, как раньше. Мастера уже закончили ремонт, но... – Алдор говорил о том, о чём граф уже знал и сам, но граф не перебивал его, слушал внимательно, будто ждал нового, верил в принцип «устами младенца...» – У них нет катапульт и кота... – Вот здесь уже граф перебил его:
– У них нет тебя! Кто подскажет им, с какой куртины начинать, где самое слабое место в стенах?
– Это им могут посоветовать беженцы, которых мы выгнали, – Алдор быстро приземлил графа в его нелепой надежде. – Хорошая разведка увидит свежий ремонт в стенах, и всё станет ясно. – Но сеньор не сдавался:
– У меня есть его дочь, – Алдор опустил глаза в пол, – и его зять. Должен же он понимать, что рискует их жизнями?
Алдор вздохнул, они оба помолчали. Потом рыцарь спросил:
– Что будет с Бергом?
Граф удивлённо поднял брови:
– А что должно быть с Бергом?
Он набрался решимости и продолжил:
– Вы обещали его мне...
Граф удивился ещё больше и усмехнулся в бороду.
– Сейчас? И что ты будешь с ним делать? Сейчас – что?
– Я превращу его в свободное княжество, как это было при моём отце. Я публично сообщу об этом, и начну сам свою политику. У Берга будет другой статус и другое положение, я смогу сам вести переговоры с графом Вольдейном, это уже будет не ваша земля, и все его претензии... – Но граф не дал ему договорить – он перебил его смехом, и Алдор примолк, нахмуриваясь.
– Не говорите ей, пожалуйста, прошу вас. – В запале Вэллия коснулась пальцами его руки, но тут же отдёрнула ладонь, будто обожглась. – Умоляю.
Алдор долго смотрел ей в лицо, взвешивая для себя, принимая решение.
– Ладно. Я-то могу вам это обещать, но я не ручаюсь за других. – Вэллия быстро кивнула, принимая ответ. – Пока она в тюрьме, эта новость вряд ли дойдёт до неё. Я позабочусь, чтобы ей дали тёплое одеяло и лучше кормили.
– Спасибо. – Впервые Вэллия улыбнулась, и надежда всё же зародилась в душе. Он прежний, он всё тот же Алдор, он поможет, надо только убедить его, найти нужные слова. – Вы же не убьёте его, правда? – Она впервые решилась спросить о Ниарде, смотрела в упор, в самую душу.
Алдор не сводил с неё взгляда. Спросил:
– А что я получу взамен за это?
Вэллия нахмурилась, не понимая его.
– Скоро вашим станет весь Берг... – шепнула в ответ.
Алдор решительно шагнул к ней и взял за локти, смотрел сверху, спрашивая:
– На что пойдёте именно вы ради него? На что согласны?
Вэллия сглотнула, глядя огромными глазами снизу вверх. На что он намекает? Чего он хочет? И в этот момент на столике мигнула и догорела свеча, вся комната погрузилась во мрак, чуть-чуть света давали лишь угли в камине. И вот тут Вэллия испугалась не на шутку, даже руки этого лионца показались на локтях тяжелее кандалов. Она передёрнула плечами, шепча в темноте:
– Пустите...
Алдор притянул её к себе и шепнул на ухо:
– На что вы пойдёте, чтобы я сохранил ему жизнь?
Вэллия хрипло выдохнула, а Алдор оттолкнул её от себя, мягко, одними пальцами. И вышел, по памяти пробравшись к двери через темноту.
Вэллия хрипло дышала, пытаясь успокоить испуганное сердце.
Чего он хочет? Что ему надо? Что у неё есть?
– Господи, помилуй и спаси, – прошептала и перекрестилась в темноте. – Дай мне сил пережить это и выстоять, несмотря ни на что. И его спасти.
* * * * *
Глава 34
Выглядел он плохо, несмотря на эти несколько прошедших дней. Бледный, усталый, да и пленное состояние всегда накладывает свой отпечаток.
Граф задавал ему вопросы в присутствии нескольких представителей совета, маркграф отвечал на те, что знал ответы. Говорил негромко, медленно, подбирая каждое слово. Врач не разрешал ещё ему вставать, и молодой хозяин Берга (бывший хозяин) отвечал на вопросы спрашивающих с кровати, благо, врач подложил две большие подушки, посадив больного перед графом Лион. Такое положение смущало маркграфа, это было видно всем, даже Алдору, стоявшему в стороне от всех. Он не принимал участия в допросе пленного, но внимательно слушал все вопросы и ответы.
Маркграф несколько раз спрашивал про свою жену, переживал, наверное. Это злило Алдора. Всё выходило у них двоих замечательно: дружная любящая семья, скоро пойдут детишки, всё удачно и здорово, даже Берг принадлежал им.
А Алдор? Что досталось по жизни ему? Ни семьи, ни родных и близких, даже Её он потерял, только Берг, вот, забрезжил на горизонте, и то, когда это ещё будет?
Он вспоминал лицо Вэллии, когда смотрел на этого мальчишку, и задавался вопросом: «Что ты нашла в нём, в этом молокососе? Что в нём хорошего? Чем он лучше? Маркграф? Конечно, не то, что просто рыцарь. Но ведь отец силой выдал тебя замуж за этого, вы, может быть, и увиделись-то на свадьбе, но ты уже его любишь! За что ты его любишь?»
Да, он не был трусом, он грамотно отвечал на вопросы, он (не без помощи барона, конечно) организовал оборону Берга. Если бы ещё граф Вольдейн поспешил на помощь. Но за что... За что?
– ...Вы стали родственником графа, это не удивило вас? – Алдор прислушался к вопросу своего сеньора. – Тем более, я слышал, свадьба была такой скорой, без обручения...
– Граф сам прислал мне предложение породниться через дочь. Мой советник счёл предложение выгодным.
– Вы его приняли? И не задали вопросов?
– Ну, почему? – Маркграф пожал плечами и продолжил: – Меня удивило это всё. Я и граф, партия для его дочери, конечно, не самая выгодная. Поэтому я и согласился.
– Почему же граф не идёт вам на помощь?
– Я не знаю. Вообще-то мы не сумели найти с графом общего языка, мы друг друга не понимаем по многим вопросам.
– Да? – Граф Доранн удивился. – Странно для тестя, самого выбравшего себе зятя. Вы не находите? – Маркграф только смерил его медленным взглядом и промолчал. – А вы не связываете эту торопливую свадьбу с обстоятельствами похищения дочери графа? – Маркграф нахмурился, поджимая губы, и это видели все. Глупо будет с его стороны говорить о том, что он в первый раз об этом слышит. – Что вы об этом знаете?
– До свадьбы я ничего не знал об этом. От меня скрыли... – Ниард ответил на вопрос, не запираясь, не то, что его «жена» в тюрьме. Граф удивился такому несовпадению. – Я сам понимал, что так не должно быть, единственная дочь, личное предложение стать зятем, мезальянс... – Он сделал паузу и сухо сглотнул, кусая сухие губы. Несмотря на старания врача, жар ему ещё так и не удалось сбить окончательно. Влажные пряди волос липли ко лбу, на висках блестели капельки пота. Этот разговор стоил ему больших усилий. – Я узнал об этом позже... Совсем случайно... Можно было устроить скандал, подать на развод, опозорить графа на всю округу... Я не стал...
– Почему? – перебил граф. Он сидел на стуле и подался вперёд, к маркграфу навстречу. – Он воспользовался вами, а вы промолчали? Испугались своего сеньора?
Маркграф долго молчал, глядя на графа исподлобья усталым взглядом.
– Я не испугался... Я встречался с графом, и мы серьёзно повздорили... Может, поэтому он и не помог нам. – Он так и сказал «нам», Алдор прекрасно слышал это, «нам», это кому? Ему и ей? – Граф не пощадил своей дочери, она просилась уйти в монастырь... – продолжил маркграф, а последнее добавил уже шёпотом: – Кто-то же должен был понять её...
У Алдора от удивления аж рот открылся. Вот это да, вот ты, оказывается, какой у нас благородный, ничего себе! А мы-то думали...
– Значит, вы знаете, что вашу супругу до свадьбы похищали? И граф это не отрицал? Вы слышали это сами? – Граф спрашивал о том, что было важно ему. Маркграф пожал плечами, принимая вопросы и оставляя их без ответов. – Почему же ваша жена отрицает это? Почему она говорит, что ничего не знает?
Ниард вскинул голову и прямо поглядел в лицо графа, чуть нахмурился, давая понять, что и сам не знает ответа, в самом деле, почему? Почему она молчит?
– Если это было, почему и вы, и она говорите по-разному? Кто из вас лжёт? – Граф давил на него твёрдым голосом. Маркграф пожал плечами и ответил:
– Я не знаю, почему она отрицает...
– Я понимаю вас, вы играете за своего сеньора, вы сразу простили ему обман, если всё было так, как говорите вы, и сейчас вы стараетесь его выгородить. Вам выгоднее, чтобы я предстал вором и насильником, а не ваш тесть – обманщиком и подлецом...
– Вы говорите о моём сеньоре! – перебил вдруг его маркграф, и все в комнате замерли.
– Всё понятно! – Граф поднялся со стула, давая понять, что разговор окончен. – Я устрою вам встречу с вашим тестем и с вашей супругой, и узнаем, кто же из вас лжёт, а кто говорит правду.
– Что с моей женой? Где она?
Но его уже никто не слушал, делегация Лиона вслед за графом покинула комнату. Остался только Алдор. Какое-то время они с маркграфом смотрели друг на друга. Ниард узнал его, именно этот человек взял его в плен и обещал сохранить жизнь.
– С вашей женой всё в порядке. Она жива и здорова.
– Кто вы и что вам надо?
Алдор не ответил, рассматривая его лицо, заговорил о другом:
– Ещё пара дней и вас переведут в тюрьму, к вашей жене через стенку...
Маркграф вспыхнул, словно его оскорбили, шепнул:
– Как вы можете, женщину в тюрьму? Разве она преступница? Это подло! Ваш граф считает себя благородным человеком, а сам...
– Не вам осуждать моего сеньора, – перебил его Алдор. – По крайней мере, своих порченных дочерей он никому в жёны не подсовывал.
Ниард после этих слов прикрыл тяжело глаза и отвернулся. Может быть, Алдор ещё что-то сказал бы ему, но появился врач и запретил любые вопросы. Принялся укладывать больного и укрывать одеялами. И Алдор постарался уйти. Да, возможно он был не прав, так резко выговаривая ему, он и сам приложил руку к тому, чтобы превратить дочь графа в «порченную», но по-другому он не мог с этим... Как он мог так разговаривать с графом? Кто он вообще здесь?
А в голове опять оформилась мысль: «Ведь я хочу её увидеть...»
* * * * *
Они появились тогда, когда их никто не ждал; к вечеру с башни заметили отступающую к Бергу армию. Несколько сотен усталых и раненых воинов вошли в распахнутые ворота, рыцари подгоняли мокрых лошадей шпорами. Это была армия Лиона, посланная вперёд, на встречу с графом Вольдейном, вернее, это были лишь остатки этой армии.
Все, кто видел измученных, наскоро перебинтованных солдат, не могли сдержать горечи и удивления. Как же так? Это же были главные силы лионской армии. Что же будет теперь?
Один из сержантов докладывал кому-то из совета, что, узнав о взятии Берга, армия графа Вольдейна пришла в движение и пошла в атаку. На равнине у Горта состоялось сражение. Ночью прошёл дождь, и к утру стоял непроглядный туман. Войска расположились ещё с вечера, и никто не стал менять положения с наступлением утра. Началось сражение, и шло оно удачно для лионских войск, пока с правого фланга под прикрытием тумана не появился крупный отряд рыцарей графа Вольдейна. Его появление смешало ряды лионской армии, сначала дрогнул правый фланг, а потом и центр.
Барон Роулд, командующий войсками Лиона у Горта, погиб. Много раненых осталось там, и многие, кто ещё мог передвигаться, шли к Бергу. День-два – и все они будут тут. А следом, наверное, и сам граф Вольдейн со своими войсками.
Сказать, что граф Доранн был в бешенстве после этих новостей – ничего не сказать. Он много ставил на эту свою армию, он считал, что именно за ней будут все решающие направления кампании, не зря же он назначил командовать ею опытного барона Роулда. И что же теперь? Самого барона уже нет! В Берг вернулись жалкие остатки! И следом за собой они ведут армию проклятого Вольдейна! Да где же справедливость на свете?!
Алдор же искал среди прибывших Корвина, спрашивал у раненых, заглядывал в лица. Никто ничего не знал, советовали дождаться остальных, может быть, среди тех он и будет. Кто-то вспомнил лишь, что сеньор Корвина был как раз на правом фланге, а он потом был смят рыцарями графа Вольдейна.
Если кто и выжил там, то маловероятно.
Эта новость ошеломила Алдора. Корвин... Его боевой товарищ и друг. Сколько лет вместе, сколько бед пережили. Как же так? Что происходит?
Промозглый холод пробежал по спине предчувствием сжимающейся вокруг неотвратимости. Казалось, будущее стоит вот-вот, протяни только руку. Он тяжело прикрыл глаза, задавливая в груди стон боли. Всё там, на небе, уже решено за него, и что бы он ни сделал, всё уже заведомо известно.
Смерть Корвина – это только начало. Боже!
Губы сами собой зашептали молитву, ограждающую от бед. Всё будет хорошо. Всё просто должно быть хорошо. Это всё эти события, эти смерти так давят на него. Ведь ещё ничего не ясно про Корвина, не стоит хоронить его раньше времени. Всё образуется, всё как-нибудь образуется.
А к вечеру следующего дня к Бергу подтянулись раненые, отставшие от основной группы, а к утру под стенами стояла уже армия графа Вольдейна. Вот тут-то все, кто сидел теперь за каменными стенами Берга, испытали лёгкий шок, многие начали молиться.
Теперь лионцам предстояло испытать то, что пережили защитники Берга. Они смотрели на раскинувшийся лагерь противника сверху вниз, с высоты башен, и жалели, что где-то не уцелели машикули и хорды, где-то рухнула каменная кладка, да и стена теперь и башни не могли похвастаться былой крепостью. Всё, конечно, поспешно заложили и даже успели залить глиняным раствором, мастера работали днями и ночами. Но, несмотря на эти меры, стены Берга теперь не внушали доверия. Если замок взяли один раз, то его можно взять и второй.
Граф Доранн спешно собрал совет и выслушал все предложения. Кто-то посоветовал оставить Берг и уйти за перевал, и уже оттуда начать переговоры с графом Вольдейном, конечно же, дочь его и зятя прихватить с собой, чтобы граф был посговорчивее.
Все ждали решения самого графа Доранна. Ему же не хотелось покидать завоёванные земли, не хотелось оставлять Берг, он ждал уступок от соперника, ведь, в самом же деле, в его руках дочь и зять графа. Что ещё нужно для достойных переговоров?
Граф Доранн метался в своей комнате, сверкая глазами, когда уже ночью к нему зашёл Алдор.
– Что? – Граф глянул так, что сразу стало ясно, к долгому разговору он не расположен.
– Барон Ард послал меня узнать, что вы решили. Если решили, конечно...
– Что я решил? – Граф усмехнулся. – Что я решил... – повторил всё с той же усмешкой на губах. – И что я мог решить, по–вашему? Чего они от меня ждут? Что я откажусь от того, что мне принадлежит? Это была честная война! Я сам взял все эти земли и крепости, кто мешал ему придти сюда раньше? Кто мешал ему остановить меня? А? Никто!
Алдор молча смотрел в лицо своего сеньора, а думал о своём. Корвина он так среди раненых и не нашёл, либо он всё же погиб, либо просто скрылся где-то или ранен так, что не сумел выбраться сам. На душе было тошно, и графа он понимал прекрасно. Нельзя сейчас уходить, нельзя бросать Берг, нельзя отступать перед врагом...
– Я не оставлю это всё ему... – вторил его мыслям граф Доранн. – Я взял Берг, теперь пусть он попробует это сделать.
– Берг уже не тот, что прежде, – заговорил Алдор негромко, – многое испорчено пожарами, катапультой, да и стены, они уже не такие крепкие, как раньше. Мастера уже закончили ремонт, но... – Алдор говорил о том, о чём граф уже знал и сам, но граф не перебивал его, слушал внимательно, будто ждал нового, верил в принцип «устами младенца...» – У них нет катапульт и кота... – Вот здесь уже граф перебил его:
– У них нет тебя! Кто подскажет им, с какой куртины начинать, где самое слабое место в стенах?
– Это им могут посоветовать беженцы, которых мы выгнали, – Алдор быстро приземлил графа в его нелепой надежде. – Хорошая разведка увидит свежий ремонт в стенах, и всё станет ясно. – Но сеньор не сдавался:
– У меня есть его дочь, – Алдор опустил глаза в пол, – и его зять. Должен же он понимать, что рискует их жизнями?
Алдор вздохнул, они оба помолчали. Потом рыцарь спросил:
– Что будет с Бергом?
Граф удивлённо поднял брови:
– А что должно быть с Бергом?
Он набрался решимости и продолжил:
– Вы обещали его мне...
Граф удивился ещё больше и усмехнулся в бороду.
– Сейчас? И что ты будешь с ним делать? Сейчас – что?
– Я превращу его в свободное княжество, как это было при моём отце. Я публично сообщу об этом, и начну сам свою политику. У Берга будет другой статус и другое положение, я смогу сам вести переговоры с графом Вольдейном, это уже будет не ваша земля, и все его претензии... – Но граф не дал ему договорить – он перебил его смехом, и Алдор примолк, нахмуриваясь.
