В этот день король Эдуор IV принял только двух человек. Первым герцога Вальдена и только потом Мирона. Идвар ждал аудиенции в зале ожидания перед приёмным залом, и то, что первым король пожелал видеть герцога, а не его, просто выводило его из себя. Как будто даже здесь король отводил ему только второе место, и желал слушать только вторым, в дополнение к уже сказанному. Будто не приехал он с победой, не разгромил опальное княжество.
С герцогом король беседовал долго, и лишь в сумерках пригласил Мирона. В дверях Идвар встретился взглядом с тёмными глазами герцога и поджал губы, внутренне готовясь к самому худшему. Зашёл и почтительно склонил голову, шепнув обычное при этом:
– Приветствую вас, мой король, да пребудет мир с вами и богатство.
В широком свободном зале шёпот шёпотом не казался. Король кивнул, принимая приветствие. Идвар коротко доложил о походе, хотя король уже, наверное, всё это знал:
– Армия Райрона разгромлена в двух боях, в одном сражении армией Райрона командовал сам князь, он погиб в бою, во втором – его сын – Айрил Райронский. Он попал в плен, и казнён по моему приказу. В городе оставлен гарнизон в одну тысячу воинов, командует им граф Лайден, он же временно исполняет обязанности правителя Райрона. Мной проведены все меры для наведения порядка в городе. Виновные казнены, подозреваемые арестованы и будут преданы суду по миропольским законам. Местная знать приняла присягу... – Идвар перевёл дух и медленно повернулся лицом к лицу короля, нашёл в полумраке зала его глаза. – Княжна Аэлла Райронская была захвачена в плен ещё в первые дни, я не счёл целесообразным казнить её, по вашему приказу она доставлена сюда...
– Я знаю, мне уже доложили об этом... – Король Эдуор не сводил внимательного взгляда с лица сына. Идвар с детства боялся подобного взгляда, голос его дрогнул, когда он продолжил:
– Всё остальное изложено мной очень подробно в ежедневных отчётах. Мой король, я считаю поставленную задачу выполненной, за все недостатки готов ответить головой.
– Ответишь... – Король покачал головой в согласном жесте, золотой венец с маленькими зубцами сверкнул в скудном свете. Охрана у входа и королевского трона стояла, не шелохнувшись, будто её и не было вовсе. – Конечно, ответишь, куда ты денешься. Я посмотрю отчёты позже, твои, Мирон, и других.
Идвар согласно кивнул головой. Он готов ответить за всё, потому что не видел в своих действиях грубых ошибок, а с мнением герцога можно ещё поспорить.
Король Эдуор помолчал немного, потом спросил тихо:
– Мне доложили, она недурна собой, это правда? – Идвар перевёл на него глаза и чуть заметно нахмурился, будто не понял, о ком говорят. Король продолжил: – Ты уже спал с ней? Проверил, как она?
Вопрос застал его врасплох, он был грубым по-мужски, и Идвар почувствовал, как у него предательски дрогнули ресницы, как у мальчишки в пятнадцать лет.
– Не понял вас, мой король...
Тот усмехнулся в ответ небрежно:
– Она в твоём плену больше месяца, а ты не проявил любопытства? Ты даже не взял её? Не залез ей под юбку...
Идвар чуть исподлобья нахмуренно смотрел в лицо короля, не отвечая ему.
– Слабак! – Король отвернулся, поправляя длинную, обшитую мехом белок мантию. – Ну, хотя бы меч тебя в руках держать научили, и на том спасибо. Её я увижу завтра, если она так же соображает сейчас, как ты, Мирон, я сойду с ума, если буду с ней сегодня разговаривать. Хватит с меня Райрона... С задачей ты справился, будем считать... Можешь быть свободен. Отдыхай... Сегодня не будет ни праздников, ни общего ужина. Я устал.
Идвар поклонился и ушёл.
* * * * *
Глава 20
Рано утром Аэллу будто подбросило в постели. Боже! Что это? Громкий звук знаменитых миропольских труб возвещал на весь город начало нового дня. Рассвет первыми лучами смотрел в окна.
Господи! Аэлла не могла унять сильно бьющегося сердца, какой ужас. Разве к этому можно привыкнуть? Как они живут здесь? Можно сойти с ума. Она повернулась на бок, уткнулась лицом в подушку, натягивая на ухо одеяло. Теперь она уже точно не заснёт. Весь сон насмарку.
А замок начал просыпаться. Стали слышны голоса и шаги за дверями, где-то внизу залаяли собаки. Скоро в комнату заглянули молодые служанки, да и Эл уже поднялась. Оказывается, король хотел видеть княжну, и её должны были приготовить к аудиенции. Принесли новые платья, какие-то украшения.
Аэлла долго воевала со служанками, пока они все сошлись во мнении, какое платье надеть, какую причёску сделать, каких добавить украшений. Мода Мирополя с глухими воротами, закрытыми до полкисти рукавами вызывала непонимание Аэллы. Она хотела предстать перед королём такой, какой она была дома, в Райроне. Это вызывало бурный протест служанок, они боялись гнева короля. В конце концов, они сумели достичь компромисса. Цвет платья и украшения Аэлла выбрала сама, всё остальное ей сделали так, как было принято здесь.
Наконец, она вошла в зал приёмов и почтительно наклонилась, склонив колено, голову, плечи. Король Эдуор кивнул, принимая поклон, и она медленно выпрямилась, скамкивая пальцами вышитый платок, скрывая этим своё волнение и страх.
– Приветствую вас, милорд, желаю доброго утра.
Король внимательно разглядывал её, ничуть не смущаясь, ответил сильным чуть хрипловатым голосом:
– Утро уже прошло, я устал ждать.
– Извините. – Она ещё раз склонила колено и голову, глядела исподлобья. – Простите женщин, они всегда собираются очень долго, а если от встречи зависит их жизнь – ещё дольше...
Король хмыкнул и дёрнул подбородком. Выглядела она, со склонённой головой, очень смиренно, но глядела непокорно, непроста, ох, непроста. И платье на ней чёрное с жёлтыми вставками, намёк на цвета фамильного герба? Вызов! Тело по возможности закрыто: высокий воротник, шнуровка платья – под самое горло, длинные узкие рукава до пальцев, строгая причёска – прядь к пряди. Придраться не к чему.
– Ты знаешь, в чём виноват твой отец? – король спросил первым, сразу же своим обращением на «ты» дал понять ей её место.
– Да, ваше величество.
– Он был моим вассалом, ты – его дочь. Ты достойна смерти, но, так как ты всё-таки дочь, я прощаю тебя, я дарую тебе жизнь.
Аэлла склонила голову, чувствуя, как сильно бьётся сердце, шепнула в ответ:
– Благодарю вас, милорд. Дети за преступления отцов не отвечают.
Король резко развернулся к ней, как от удара, заговорил громче:
– Ошибаешься, дорогая! Ещё как отвечают! По всей строгости! И я дарую тебе жизнь только потому, что ты – женщина, ты выйдешь замуж, и будешь рожать детей представителю другого рода! Другой семьи!
Она с силой стиснула зубы и прикрыла глаза, переживая внутреннюю боль, чувствуя, как в душе её рождается сопротивление, желание противостоять этому человеку. Он привык вершить судьбы людей, вмешиваться в их жизни. Она не проронила ни звука.
Король Эдуор походил по каменным плитам зала, волоча за собой длинную мантию. Заговорил первым, задав вопрос:
– Твой отец уже нашёл тебе партию?
– Нет, милорд...
– Почему? – Повернул к ней голову. Аэлла так и стояла, склонившись, но разрешения выпрямиться он ей не давал.
– Я сама не хотела... – Глянула исподлобья. – Я не хотела замуж, милорд, не хотела покидать отца и Райрон.
– Вот как? – Король усмехнулся небрежно, будто любить кого-то или что-то было преступлением или большой глупостью, тем более, опального вассала и его земли. – Ты – избалованная девчонка, но я возьмусь за твоё воспитание.
– Меня просто любили, господин.
– «Любили»? – Он усмехнулся ещё громче. – Любовь – не всегда награда, чаще – наказание, она ведёт к боли и потерям.
Аэлла промолчала, здесь она могла согласиться с ним, боль потери она уже испытала, потеряв отца, брата, Родину и... любимого человека.
Король помолчал немного, потом произнёс:
– У тебя больше нет отца, теперь я – твой отец, я беру тебя под своё покровительство, и я найду тебе подходящую партию.
– Я не хочу замуж, милорд.
– Что? – Он удивился, его нечасто перебивали или противоречили его словам.
– Я не хочу выходить за кого-либо замуж, господин.
– Это почему это?
Аэлла, наконец, выпрямилась и прямо посмотрела в лицо короля, ответила:
– У меня не осталось ни земель, ни замка, у меня нет денег или драгоценностей, я не могу предложить моему будущему мужу ничего, а это сделает его ещё большим моим господином, как если бы это всё у меня было. Я этого не хочу. Я не хочу жить в постоянных упрёках.
Она его удивила, он долго молчал, глядя ей в глаза, поражённый её словами.
– Я обеспечу тебя владениями, не бойся.
Она почтительно склонила голову.
– Спасибо, милорд, вы очень щедры, но у меня будет просьба... вы позволите мне самой выбрать себе жениха из вашего списка?
– Забываешься... – Она удивила его ещё больше.
– Извините... – Снова поклонилась.
Король опять принялся ходить по залу, а Аэлла украдкой рассматривала его. Он был высоким, а длинная мантия ещё больше увеличивала рост. Худощавый, но тело его, с быстрыми подвижными движениями, выдавало скрытую силу, даже мощь. Большие руки с длинными пальцами ещё больше указывали на это. Лицо длинное, с тяжеловатым гладковыбритым подбородком казалось ещё длиннее от длинных, чуть вьющихся седых волос, спадающих до плеч. Но самыми выразительными и сильными в лице были глаза. Тёмные, чуть прищуренные, они, казалось, замечали каждую мелочь, проникали в самую душу. Они имели власть над собеседником, и король это знал, и пользовался этим. Губы, тонкие, с опущенными вниз уголками, придавали угрюмое и одновременно суровое выражение.
Аэлла с удовлетворением заметила про себя, что Мирон Идвар мало похож на отца, может, только глазами чуть-чуть. И, слава Богу, потому что она чувствовала, что ненавидит этого человека.
– Пока я найду тебе подходящего жениха, ты поживёшь здесь.
– Извините, милорд, на правах кого? – Он вопросительно приподнял одну бровь, и Аэлла быстро продолжила: – На каких правах я буду здесь жить – арестантки, заложницы, приглашённой?..
– Гостьи! – перебил он её. – Временно. Ты же под моим покровительством, не так ли?
Она склонилась почтительно, опуская глаза.
– Разрешите идти, ваше величество?
– Иди...
Она вышла с облегчением, будто избежала смертельной опасности, всё тело дрожало, и ноги не держали её. Снова накатила тошнота, а лёгким не хватало воздуха. По дороге к себе она, поддерживаемая под локоть верной Эл, рвала шнуровку платья на груди, желая вдохнуть воздуха.
Король, оставшись один, отложил на время следующий приём. Он устал. Что за скверная девчонка! Хоть и хороша собой, не поспоришь, но упрямая и дерзкая. Найди ей мужа ещё! Ей нужен муж суровый, чтоб держал в кулаке, или наоборот, слабак. Но тогда, её лучше сделать своей союзницей, или сразу казнить. Она ещё пригодится, она ещё сыграет свою роль.
На вечер король назначил семейный ужин. Туда же через слуг была приглашена и Аэлла. К вечеру она чувствовала себя уставшей, хотя весь день практически ничем не занималась, но она не посмела отказаться от предложения. Ей хотелось увидеть всю королевскую семью, увидеть своими глазами.
Этим она и занималась, пока шёл ужин: рассматривала их всех от короля и его жены до сыновей. Ела мало: тошнота не покидала её, бродила всё время где-то рядом, и любая мысль о еде вызывала ещё больший прилив к горлу. А слуги как издевались – носили туда-сюда всё новые изощрённые блюда: дичь, птицу, рыбу, различную выпечку, бульоны, заливное. Рыба, наверное, здесь стоила очень дорого, её либо привозили в горы, либо разводили в искусственных водоёмах, а может, ловили и здесь, в горных ручьях. Как бы то ни было, но рыбных блюд было очень много. А ещё больше – мясных.
Аэлла же всё больше налегала на фрукты, особенно на яблоки. А яблоки подавали отличные, как раз такие, каких ей хотелось: плотные, зелёные, кислые, с белой яркой серединой. Только они и могли унять сейчас подступающую тошноту. Тем более Аэлла долго возилась с ними, пока чистила, резала, занимала руки и одновременно исподтишка рассматривала сотрапезников.
Король сидел от неё через весь стол во главе, с ним она старалась глазами не встречаться, он вызывал у неё смешанные противоречивые чувства. Злости, недоверия, сопротивления и страха. Ударить его в лицо ей не хватило бы решимости, один его взгляд лишал её сил, но и мириться с ним она тоже не хотела и не могла. Она ещё найдёт способ отомстить ему, попробует это сделать по мере своих сил.
Королеву она почти не замечала. В ней опасности она не чувствовала. Неулыбчивая женщина с усталыми глазами была моложе царственного супруга больше чем на десять лет, и давно уже смирилась с судьбой, и, наверное, так же давно разучилась противоречить мужу. Её сыну даже не светит занять когда-нибудь место Мирона, не говоря уже про то, чтобы стать королём. Хотя на глаз видно, мальчишка не глуп и даже смел в меру, вставляет реплики в общий разговор, ведёт себя свободно в присутствии отца и влиятельных старших братьев. Адорр, так называл его Идвар в разговоре. Как и отец, и сводные братья, он темноволос и смугл, с тёмными яркими глазами. Что за семейная черта, кстати?
Аэлла отпила пару глотков сильно разбавленного горной водой вина, откусила от яблока. После вина яблоко кажется слаще, особенно, если вино неразбавленное, крепкое. Она пила такое однажды... С Мироном. С Идваром.
Медленно перевела глаза. Он тоже здесь. Молчалив и задумчив, смотрит на того, кто в данный момент говорит, сам ничего не добавляет. Но она-то знала, каким он бывает! Как умеет он любить и заботиться, как разговорчив при хорошем настроении! Почему здесь он такой? Будто и не он вовсе!
Идвар словно почувствовал на себе её взгляд и перевёл глаза, их взгляды скрестились, и она заметила, как дрогнули его брови. Отвернулся. Эта тайна их былых отношений делала их ближе, роднее. Никто этого не знал, Аэлла в этом была уверена. Иначе король принял бы какие-то меры, её бы точно не простил. Но с той любви столько уже успело измениться, весь мир вокруг другим стал. И она – тоже.
– Я думаю, пока не поздно, надо увеличить поставки зерна с юга... С Южного Дарна... – это говорил Майнор – старший сын короля.
Аэлла осторожно вытянула из чаши с фруктами гроздь винограда, положила на свою тарелку, обрывая ягоды пальцами от веточек, а сама исподлобья следила за наследником королевского трона. А наследник продолжал:
– Начнётся зима, и мы почувствуем сразу же нехватку хлеба, поднимутся цены ещё... Этого нам только не хватало.
Говорил он правильно. До войны основным поставщиком хлеба был Райрон с его большими просторными равнинами и речными притоками. Аэлла это знала, но король возразил сыну:
– Не надо паниковать. У нас созданы большие запасы на такой случай, государственные амбары полны хлеба. Но цены, я думаю, всё же стоит поднять совсем на чуть-чуть, население это поймёт, война есть война. А к весне мы вернёмся к прежним ценам.
Аэлла прикрыла глаза, раздавливая зубами зрелую виноградину. Это уже был виноград этого сезона, из ранних сортов.
