Она так этого боялась, всё время боялась, с самого того дня, как они появились здесь. Заговор. Он зрел здесь с прошлого года.
«Идвар! Нет, я не позволю, я не дам им убить тебя... Оставить меня вдовой с малышом на руках?.. Нет! О, Боже…»
Она вернулась в комнату, прошла, мельком глянув в кроватку ребёнка, осторожно открыла дверь, прошла в комнату няни, тряхнула девушку за плечо:
– Ула... Ула, проснись... – шептала сквозь зубы, глядела с тревогой в огромные испуганные глаза, говоря: – Позови охрану, здесь кто-то чужой... Быстрее! Он угрожает герцогу...
Няня быстро собралась и ушла, глядя испуганно, а Аэлла вернулась к себе, подошла к двери, прислушиваясь.
– Ты захватчик здесь, ты явился с войной, убил князя, и думаешь теперь, спокойно будешь управлять всей этой землёй? Не получится. Тебе не дадут... Здесь многим это не нравится...
– Я знаю... – Это Идвар, и голос его был спокойным, без истерики. Во втором, что угрожал ему, Аэлла явственно угадывала что-то знакомое, но такое далёкое, что и мысли даже не было, кто бы это мог быть.
– Откуда ты можешь знать?
– Я был на востоке и видел, что там делают местные маркграфы...
– Я убью тебя, тебе не жить здесь, тебе не править этой землёй, из Райрона ты попадёшь либо в могилу, либо сбежишь к своему папочке-королю...
– Мне в Мирополь дорога закрыта.
– Что так? Папа невзлюбил сыночка? Отправил в ссылку?
– Чего ты хочешь?
– Раз не в Мирополь, значит, – в могилу... Для тебя здесь один конец, тебя ненавидят, тебе желают смерти, ты всем здесь поперёк горла, как ты можешь жить здесь вообще? Как ты мог явиться сюда? Неслыханная наглость! Насмешка над всем народом! Издевательство! Убить князя, из его дочери насильно сделать себе жену...
– Это воля короля! Он сослал меня сюда, и решил всё за меня... А её я люблю...
– Заткнись! – Идвара перебили грубо. – Что ты понимаешь в этом? «Люблю...» Её ты спрашивал? Что она тебе сказала? Её вообще хоть кто-нибудь спрашивал? Вмешиваетесь вместе со своим отцом, плевать вам на всё...
– Ты один ничего не изменишь...
– Тебя хоть убью, а дальше – плевать...
– На моё место придёт другой, такой же, а может, и хуже, как решит король. Пора уже давно уяснить – это уже не ваша земля. Райрон – земля короля...
– Заткнись! – его перебили, и тут же ещё громче: – Стой! Стой на месте! Я убью тебя! Только ещё раз двинься – убью!
И тут Аэлла не выдержала, открыла дверь и рванулась вперёд, зашла и тут же замерла, спрятав руки за спину, прижала ладони к дереву. Дыхание её перехватило, она не могла сказать ни слова, а глаза, огромные, во всю тёмную синь, смотрели на Айрила.
Айрил! Живой! Здоровый!
Господи! Живой Айрил!
Он же говорил ей тогда, что его казнили! Говорил, что его больше нет! Она так и думала, что осталась одна, что нет ни отца, ни брата теперь... А выходит? Выходит, он жив... Жив!
Голос его был полон ненависти и силы, той силы, что даёт оружие, поэтому она и не узнала его по голосу, поэтому он и казался ей чужим, но это был Айрил. И сейчас он пришёл сюда, чтобы убить Идвара. Он же знает замок вдоль и поперёк! Айрил убьёт её Идвара... Убьёт его...
Молодой князь стоял напротив через всю комнату, справа от Аэллы, а в руке его был арбалет, направленный прямо в голову Идвара. А герцог стоял слева от Аэллы, и от Айрила его отделяла лишь пустая комната. Нажми сейчас Айрил на крючок арбалета, и короткий болт с такого расстояния убьёт Идвара на месте. В упор тут будет промахнуться невозможно.
Она молчала, и первым заговорил Айрил:
– Аэлла? Господи... – Он не верил своим глазам, не верил, что видит её, на что уже и не надеялся с последней их встречи, с той ночи, после разгрома райронской армии.
– Зачем ты пришла? – Идвар перебил его резко, добавил быстро срывающимся голосом: – Уходи! Уходи, пожалуйста, прошу тебя, уйди отсюда...
– Нет! – теперь уже Айрил перебил его, и рука его с арбалетом дрогнула, Идвар в ответ двинул головой в сторону, будто опасаясь выстрела. – Пусть останется, она должна видеть, что я отомстил за отца, за неё...
– Она – моя жена, хочешь ты этого или нет...
– Твой отец заставил её, он просто женил тебя на ней, никого не спрашивая.
– Какая теперь разница?
– Я убью тебя и освобожу её от этих глупых обязательств – быть твоей женой... Она станет свободной... И Райрон – тоже...
– Сюда пришлют другого правителя, может, и хуже меня... – Каких усилий стоило Идвару разговаривать с ним спокойно, находясь под прицелом арбалета, можно было себе только представить. Повторять всё по одному и тому же разу, как непутёвому мальчишке. Ему хотелось бы броситься на него, вцепиться в горло. Как он мог, как смел прийти сюда, в его дом, угрожать ему, да ещё на глазах Аэллы? Ты уже никто здесь! Ничто не даёт тебе право вести себя так! Ты – сын бывшего правителя, по существу – никто! Все уже забыли о тебе, ты сгинул в волнах Рейи. Раз и навсегда.
Вслух же произнёс другое:
– Король не оставит этих земель никогда, убьёшь меня – придёт другой, но ты никогда не будешь правителем Райрона. Твоё время ушло...
– Неправда! – Айрил повысил голос, и в этот момент в дверь застучала охрана, потребовала открыть, впустить её. Вторая дверь была как раз за спиной Айрила, и он вздрогнул, нахмуриваясь. Идвар приподнял брови и шепнул громко:
– Вот видишь, тебе нет отсюда выхода, ты сам погибнешь, и вместо двух правителей Райрона, – он говорил эти слова с еле заметной улыбкой, но вряд ли Айрил её видел, он её чувствовал по голосу, – не останется ни одного.
– Ну и пусть! – Айрил вскинул подбородок, и тёмно-русые волосы качнулись, касаясь шеи.
– Я же тебе так и сказал, тебе не править этой землёй; ты остался жив по великой случайности, вот и жил бы, не высовывался... Был бы жив...
– Прекратите! Господи! – это, наконец, вмешалась Аэлла, повысив голос, глядела, перебегая глазами то на одного, то на другого. – Хватит!
И тут в соседней комнате проснулся ребёнок, закричал так громко, что замолчали все на миг, слушая его. Идвар нахмурился, дёрнув головой. Аэлла шепнула чуть слышно:
– Уард...
– Чей это? – громко спросил Айрил, не сводя глаз с лица сестры. – Это твой?
– Это – наш... – поправила его Аэлла, и тут же быстро заговорила, срываясь на шёпот, стараясь хоть как-то остановить то безумие, что происходило здесь: – Айрил, Господи, прошу тебя, это наш ребёнок, наш сын, не надо, прошу тебя, умоляю, не надо никого убивать. Мы живём, как муж и жена, у нас есть ребёнок, мы – любим друг друга, любим, слышишь? Неужели ты хочешь сделать меня несчастной, оставить вдовой? Меня – без мужа, а сына моего – без отца? Айрил, я...
Идвар перебил её резко:
– Прекрати, Аэлла, лучше успокой ребёнка!
Но Айрил будто и не замечал его, огромными глазами смотрел на сестру, будто не верил всему тому, что она говорила сейчас. Да, и понятное дело, о какой любви может идти речь, когда есть идеалы, Родина, отец? Месть, в конце концов!
– Айрил, прошу тебя... – шептала Аэлла с мольбой в голосе. – Не надо никого убивать... Умоляю...
В этот момент, пока он неотрывно смотрел на неё, пока ушёл мыслями в себя, даже не замечая стуков в дверь за своей спиной, Идвар и попытался воспользоваться его минутным замешательством – бросился прямо на него.
И не успел! Айрил нажал на пусковой крючок арбалета, болт пробил тело герцога насквозь, отбрасывая его назад на несколько шагов. Аэлла и не помнила себя, как сползла вниз по двери прямо под ноги выбегающей из-за спины охраны, как кричала, казалось, на весь замок. Видела и вломившихся людей, выломавших вторую дверь, видела, как они повалили преступника на пол и начали бить ногами. Аэлла кричала и ничего не могла сделать. Она даже не могла сдвинуться с места, а если бы смогла, то не знала бы, к кому броситься на помощь – к мужу или к родному брату.
Наконец, Айрила утащили из комнаты, кричал голодный и напуганный ребёнок, в дверях стояла ошеломлённая няня, один из охранников склонился над герцогом. Аэлла медленно, плача навзрыд от бессилия и горя, на коленях подобралась к Идвару. На ковре уже расползалось тёмное пятно. Боялась коснуться, поглядеть в лицо, в огромные тёмные глаза.
Убили... Господи... Идвара убили...
Она осторожно села на колени, коснулась пальцами лица, оторвала тяжёлую голову от пола и положила к себе на ноги. Слёзы текли из глаз бесконечным потоком.
Нет... Этого не может быть... Не может... Нет...
Охранник держал герцога за запястье, вскинулся вдруг, закричал, перекрикивая даже плач ребёнка:
– Жив! Жив ещё!.. Врача! Врача быстро!..
Аэлла этого уже не слышала, замкнулась в себе, со своим горем, со своей потерей. Так и сидела, плача, гладила пальцами выбившиеся чёрные пряди у виска, пока врач не пришёл, не засуетился рядом. Герцога унесли, а Аэллу няня увела в комнату, здесь Эл подала ей в руки ребёнка, заставила покормить, уложила в постель. Все ждали утра, только утра.
* * * * *
Если бы не заботы о маленьком Уарде, Аэлла в первые же дни после случившегося сошла бы с ума. Поверить в то, что произошло, было тяжело. Всё просто в голове не укладывалось. Она мучительно переживала за Идвара, только этим и держалась. Все эти дни врач не отходил от него, боялся самого худшего. И Аэлла – все эти дни жила в молитвах.
Айрила закрыли в подземной темнице, ждали решения герцога, если всё, конечно, обойдётся. Слава Богу, обошлось. На третий день Аэллу к нему допустили не надолго.
Идвар узнал её от порога, подался навстречу, отрывая голову от подушки, попытался оттолкнуться на руках, но от неожиданной боли вскрикнул вдруг коротко и осел назад. Аэлла бросилась к нему, села рядом, на край постели, коснулась пальцами бледной щеки. Шепнула:
– Господи, Идвар, зачем ты так? Нельзя...
Он хрипло отдышался, претерпевая боль, спросил чуть слышно, а на лбу блеснули капли испарины, ещё бы:
– Что это со мной?
– А ты не помнишь? – Аэлла нахмурилась, нашла пальцы его руки в складочках одеяла, сжала. Идвар отрицательно покачал головой, и Аэлла продолжила: – Айрил приходил...
– Твой брат? – Он удивился. – Как так?..
– Он живой, Идвар, он хотел тебя убить, за этим пришёл, хотел убить из арбалета... – Голос её дрогнул, так не хотелось вспоминать опять события той безумной ночи, то горе, те чувства, что охватили её над телом любимого человека. Это чудо, чудо, что всё обошлось, она ещё сама не может в это поверить. – Охрана вмешалась, да и ты сам... Он мог тебя убить, промахнулся случайно... Врач сказал, ещё бы два-три пальца ниже, и ты бы не выжил, как раз получилось бы повыше сердца, где кровь ходит... И так-то... только чудом... Ключицу сломало, стрела навылет прошла... Бог тебя спас чудом... Слышишь, Идвар, чудом?
Он лежал, слушал, потом спросил:
– А он живой? Где он?
Аэлла молчала несколько секунд, догадываясь, о ком он спрашивает.
– В тюрьме... – шепнула, и вдруг дёрнулась вперёд, заговорила с жаром: – Ты же не прикажешь опять казнить его, правда? Идвар, прошу тебя, не убивай его, пожалуйста...
Он помолчал немного, ответил неопределённо:
– Посмотрим...
Она смотрела на него во все глаза, впитывала каждую чёрточку: болезненную бледность, огромные чёрные глаза, разметавшиеся по лбу влажные волосы. Она так молилась за него, так просила у Бога.
– Казнённых раз второй раз не казнят, – напомнила ему ненавязчиво.
– Не казнят за первое преступление...
При этих словах её плечи поникли. За покушение на жизнь герцога только смерть положена. Ему решать, самому наказать или в суд передавать, там его точно казнят.
– Он мой брат... О, Идвар.
– Вот именно.
– Он уже не князь, Идвар, он всё равно не имеет уже никаких прав на эти земли...
– По закону – да, но люди здесь не хотят верить закону, они хотят войны, хотят уйти из-под власти короля, а он для них – шанс...
Аэлла опустила голову. Всё правильно, всё он правильно говорит, но...
– Что Уард? – спросил Идвар.
– Растёт...
– Сколько я проболею?
– Месяц, может, два...
Идвар нахмурился. Час от часу нелегче, пока он будет столько болеть, можно не только войну начать, можно её уже проиграть, тем более, скоро лето начнётся, самые хорошие дни для войны. Почему всё так не вовремя? И нормальных людей рядом нет, кому бы довериться. Все дела на кого переложить?
Нельзя. Нельзя столько болеть. Только силы наберутся, и надо вставать. Нельзя оставлять всё так; будет война, а он лежит.
Идвар отвернулся к окну, замолчал, думая о своём. Аэлла ещё посидела немного и тихо ушла. Да, забот с болезнью у него меньше не стало, скорее, только прибавилось.
* * * * *
Аэлла долго молчала, разглядывая его сквозь прутья решётки, через полумрак темницы в подвале. Он не двигался, так и сидел боком, прижавшись спиной к каменной стене, подтянув к груди колено. Аэлла смотрела на него и пыталась увидеть его прежнего, того, каким знала ещё хотя бы год назад. Брат. Родной брат. Один отец, одна мать, общее детство.
Это война с Мирополем изменила их всех. Отца не стало, Айрил стал чужим, и она сама изменилась, теперь она по-другому смотрит на мир, на жизнь, и ценности у неё стали совсем другими. Может быть, это не Айрил ведёт себя неправильно, а она?.. Прошлым летом она сама хотела убить Его, зарезать ножом для фруктов, отомстить за отца... Чем она отличалась от Айрила в ту ночь? Да ничем. Только сейчас она совершенно не знала, что делать. Они дороги ей оба: и брат, и муж. Как сохранить их двоих? Как не дать им поубивать друг друга?
– Айрил? – она тихо позвала его, и он ответил, даже не повернув головы в её сторону:
– Это всё правда, что ты говорила? Ты – теперь его жена, ты – мать его ребёнка? Ты живёшь с ним вместе под одной крышей, за одним столом ешь? В одной кровати спишь? – Он медленно повернул голову и из полумрака посмотрел ей в глаза. – Это всё – правда?
– Да, Айрил, всё так и есть. Я стала его женой в Мирополе, нас обвенчали там. Так захотел король, он нашёл мне мужа по своей воле. Но я... – она запнулась на миг, но быстро нашлась, продолжила: – я полюбила его ещё до этой свадьбы, ещё здесь...
– Он убил отца! – через зубы сухо перебил её Айрил, не принимая никаких оправданий. – Как можно было? Ты не могла... Как можно простить такое?
– Я не простила! Я помню! Я помню отца!
– Судя по тому, что делаешь, вряд ли...
– Я люблю его, Айрил... – она прошептала, скривившись от боли, что мучила её. Она всё время должна вымаливать свою любовь у Бога, у чужих, у своих...
Айрил отвернулся. Он не понимает её, он никогда её не поймёт. Он всё это время только мыслью о мести жил, как прорваться, как оказаться рядом, как достать ненавистного. О том, что есть у неё, он и мечтать не мог. Она так близко, и он доверяет ей. Но она никогда не сделает этого, и не потому, что женщина, а потому, что духом слаба, она никогда не решится.
Аэлла опять повторила чуть слышно:
– Я люблю его...
– Это не любовь – это слабость! – Он резко дёрнул подбородком, нетерпеливо сверкнул глазами, толкнувшись, поднялся на ноги. Аэлла долго молчала, глядя на него. Конечно, она знала об этом, её никто не поймёт, тем более свои.
«Идвар! Нет, я не позволю, я не дам им убить тебя... Оставить меня вдовой с малышом на руках?.. Нет! О, Боже…»
Она вернулась в комнату, прошла, мельком глянув в кроватку ребёнка, осторожно открыла дверь, прошла в комнату няни, тряхнула девушку за плечо:
– Ула... Ула, проснись... – шептала сквозь зубы, глядела с тревогой в огромные испуганные глаза, говоря: – Позови охрану, здесь кто-то чужой... Быстрее! Он угрожает герцогу...
Няня быстро собралась и ушла, глядя испуганно, а Аэлла вернулась к себе, подошла к двери, прислушиваясь.
– Ты захватчик здесь, ты явился с войной, убил князя, и думаешь теперь, спокойно будешь управлять всей этой землёй? Не получится. Тебе не дадут... Здесь многим это не нравится...
– Я знаю... – Это Идвар, и голос его был спокойным, без истерики. Во втором, что угрожал ему, Аэлла явственно угадывала что-то знакомое, но такое далёкое, что и мысли даже не было, кто бы это мог быть.
– Откуда ты можешь знать?
– Я был на востоке и видел, что там делают местные маркграфы...
– Я убью тебя, тебе не жить здесь, тебе не править этой землёй, из Райрона ты попадёшь либо в могилу, либо сбежишь к своему папочке-королю...
– Мне в Мирополь дорога закрыта.
– Что так? Папа невзлюбил сыночка? Отправил в ссылку?
– Чего ты хочешь?
– Раз не в Мирополь, значит, – в могилу... Для тебя здесь один конец, тебя ненавидят, тебе желают смерти, ты всем здесь поперёк горла, как ты можешь жить здесь вообще? Как ты мог явиться сюда? Неслыханная наглость! Насмешка над всем народом! Издевательство! Убить князя, из его дочери насильно сделать себе жену...
– Это воля короля! Он сослал меня сюда, и решил всё за меня... А её я люблю...
– Заткнись! – Идвара перебили грубо. – Что ты понимаешь в этом? «Люблю...» Её ты спрашивал? Что она тебе сказала? Её вообще хоть кто-нибудь спрашивал? Вмешиваетесь вместе со своим отцом, плевать вам на всё...
– Ты один ничего не изменишь...
– Тебя хоть убью, а дальше – плевать...
– На моё место придёт другой, такой же, а может, и хуже, как решит король. Пора уже давно уяснить – это уже не ваша земля. Райрон – земля короля...
– Заткнись! – его перебили, и тут же ещё громче: – Стой! Стой на месте! Я убью тебя! Только ещё раз двинься – убью!
И тут Аэлла не выдержала, открыла дверь и рванулась вперёд, зашла и тут же замерла, спрятав руки за спину, прижала ладони к дереву. Дыхание её перехватило, она не могла сказать ни слова, а глаза, огромные, во всю тёмную синь, смотрели на Айрила.
Айрил! Живой! Здоровый!
Господи! Живой Айрил!
Он же говорил ей тогда, что его казнили! Говорил, что его больше нет! Она так и думала, что осталась одна, что нет ни отца, ни брата теперь... А выходит? Выходит, он жив... Жив!
Голос его был полон ненависти и силы, той силы, что даёт оружие, поэтому она и не узнала его по голосу, поэтому он и казался ей чужим, но это был Айрил. И сейчас он пришёл сюда, чтобы убить Идвара. Он же знает замок вдоль и поперёк! Айрил убьёт её Идвара... Убьёт его...
Молодой князь стоял напротив через всю комнату, справа от Аэллы, а в руке его был арбалет, направленный прямо в голову Идвара. А герцог стоял слева от Аэллы, и от Айрила его отделяла лишь пустая комната. Нажми сейчас Айрил на крючок арбалета, и короткий болт с такого расстояния убьёт Идвара на месте. В упор тут будет промахнуться невозможно.
Она молчала, и первым заговорил Айрил:
– Аэлла? Господи... – Он не верил своим глазам, не верил, что видит её, на что уже и не надеялся с последней их встречи, с той ночи, после разгрома райронской армии.
– Зачем ты пришла? – Идвар перебил его резко, добавил быстро срывающимся голосом: – Уходи! Уходи, пожалуйста, прошу тебя, уйди отсюда...
– Нет! – теперь уже Айрил перебил его, и рука его с арбалетом дрогнула, Идвар в ответ двинул головой в сторону, будто опасаясь выстрела. – Пусть останется, она должна видеть, что я отомстил за отца, за неё...
– Она – моя жена, хочешь ты этого или нет...
– Твой отец заставил её, он просто женил тебя на ней, никого не спрашивая.
– Какая теперь разница?
– Я убью тебя и освобожу её от этих глупых обязательств – быть твоей женой... Она станет свободной... И Райрон – тоже...
– Сюда пришлют другого правителя, может, и хуже меня... – Каких усилий стоило Идвару разговаривать с ним спокойно, находясь под прицелом арбалета, можно было себе только представить. Повторять всё по одному и тому же разу, как непутёвому мальчишке. Ему хотелось бы броситься на него, вцепиться в горло. Как он мог, как смел прийти сюда, в его дом, угрожать ему, да ещё на глазах Аэллы? Ты уже никто здесь! Ничто не даёт тебе право вести себя так! Ты – сын бывшего правителя, по существу – никто! Все уже забыли о тебе, ты сгинул в волнах Рейи. Раз и навсегда.
Вслух же произнёс другое:
– Король не оставит этих земель никогда, убьёшь меня – придёт другой, но ты никогда не будешь правителем Райрона. Твоё время ушло...
– Неправда! – Айрил повысил голос, и в этот момент в дверь застучала охрана, потребовала открыть, впустить её. Вторая дверь была как раз за спиной Айрила, и он вздрогнул, нахмуриваясь. Идвар приподнял брови и шепнул громко:
– Вот видишь, тебе нет отсюда выхода, ты сам погибнешь, и вместо двух правителей Райрона, – он говорил эти слова с еле заметной улыбкой, но вряд ли Айрил её видел, он её чувствовал по голосу, – не останется ни одного.
– Ну и пусть! – Айрил вскинул подбородок, и тёмно-русые волосы качнулись, касаясь шеи.
– Я же тебе так и сказал, тебе не править этой землёй; ты остался жив по великой случайности, вот и жил бы, не высовывался... Был бы жив...
– Прекратите! Господи! – это, наконец, вмешалась Аэлла, повысив голос, глядела, перебегая глазами то на одного, то на другого. – Хватит!
И тут в соседней комнате проснулся ребёнок, закричал так громко, что замолчали все на миг, слушая его. Идвар нахмурился, дёрнув головой. Аэлла шепнула чуть слышно:
– Уард...
– Чей это? – громко спросил Айрил, не сводя глаз с лица сестры. – Это твой?
– Это – наш... – поправила его Аэлла, и тут же быстро заговорила, срываясь на шёпот, стараясь хоть как-то остановить то безумие, что происходило здесь: – Айрил, Господи, прошу тебя, это наш ребёнок, наш сын, не надо, прошу тебя, умоляю, не надо никого убивать. Мы живём, как муж и жена, у нас есть ребёнок, мы – любим друг друга, любим, слышишь? Неужели ты хочешь сделать меня несчастной, оставить вдовой? Меня – без мужа, а сына моего – без отца? Айрил, я...
Идвар перебил её резко:
– Прекрати, Аэлла, лучше успокой ребёнка!
Но Айрил будто и не замечал его, огромными глазами смотрел на сестру, будто не верил всему тому, что она говорила сейчас. Да, и понятное дело, о какой любви может идти речь, когда есть идеалы, Родина, отец? Месть, в конце концов!
– Айрил, прошу тебя... – шептала Аэлла с мольбой в голосе. – Не надо никого убивать... Умоляю...
В этот момент, пока он неотрывно смотрел на неё, пока ушёл мыслями в себя, даже не замечая стуков в дверь за своей спиной, Идвар и попытался воспользоваться его минутным замешательством – бросился прямо на него.
И не успел! Айрил нажал на пусковой крючок арбалета, болт пробил тело герцога насквозь, отбрасывая его назад на несколько шагов. Аэлла и не помнила себя, как сползла вниз по двери прямо под ноги выбегающей из-за спины охраны, как кричала, казалось, на весь замок. Видела и вломившихся людей, выломавших вторую дверь, видела, как они повалили преступника на пол и начали бить ногами. Аэлла кричала и ничего не могла сделать. Она даже не могла сдвинуться с места, а если бы смогла, то не знала бы, к кому броситься на помощь – к мужу или к родному брату.
Наконец, Айрила утащили из комнаты, кричал голодный и напуганный ребёнок, в дверях стояла ошеломлённая няня, один из охранников склонился над герцогом. Аэлла медленно, плача навзрыд от бессилия и горя, на коленях подобралась к Идвару. На ковре уже расползалось тёмное пятно. Боялась коснуться, поглядеть в лицо, в огромные тёмные глаза.
Убили... Господи... Идвара убили...
Она осторожно села на колени, коснулась пальцами лица, оторвала тяжёлую голову от пола и положила к себе на ноги. Слёзы текли из глаз бесконечным потоком.
Нет... Этого не может быть... Не может... Нет...
Охранник держал герцога за запястье, вскинулся вдруг, закричал, перекрикивая даже плач ребёнка:
– Жив! Жив ещё!.. Врача! Врача быстро!..
Аэлла этого уже не слышала, замкнулась в себе, со своим горем, со своей потерей. Так и сидела, плача, гладила пальцами выбившиеся чёрные пряди у виска, пока врач не пришёл, не засуетился рядом. Герцога унесли, а Аэллу няня увела в комнату, здесь Эл подала ей в руки ребёнка, заставила покормить, уложила в постель. Все ждали утра, только утра.
* * * * *
Глава 35
Если бы не заботы о маленьком Уарде, Аэлла в первые же дни после случившегося сошла бы с ума. Поверить в то, что произошло, было тяжело. Всё просто в голове не укладывалось. Она мучительно переживала за Идвара, только этим и держалась. Все эти дни врач не отходил от него, боялся самого худшего. И Аэлла – все эти дни жила в молитвах.
Айрила закрыли в подземной темнице, ждали решения герцога, если всё, конечно, обойдётся. Слава Богу, обошлось. На третий день Аэллу к нему допустили не надолго.
Идвар узнал её от порога, подался навстречу, отрывая голову от подушки, попытался оттолкнуться на руках, но от неожиданной боли вскрикнул вдруг коротко и осел назад. Аэлла бросилась к нему, села рядом, на край постели, коснулась пальцами бледной щеки. Шепнула:
– Господи, Идвар, зачем ты так? Нельзя...
Он хрипло отдышался, претерпевая боль, спросил чуть слышно, а на лбу блеснули капли испарины, ещё бы:
– Что это со мной?
– А ты не помнишь? – Аэлла нахмурилась, нашла пальцы его руки в складочках одеяла, сжала. Идвар отрицательно покачал головой, и Аэлла продолжила: – Айрил приходил...
– Твой брат? – Он удивился. – Как так?..
– Он живой, Идвар, он хотел тебя убить, за этим пришёл, хотел убить из арбалета... – Голос её дрогнул, так не хотелось вспоминать опять события той безумной ночи, то горе, те чувства, что охватили её над телом любимого человека. Это чудо, чудо, что всё обошлось, она ещё сама не может в это поверить. – Охрана вмешалась, да и ты сам... Он мог тебя убить, промахнулся случайно... Врач сказал, ещё бы два-три пальца ниже, и ты бы не выжил, как раз получилось бы повыше сердца, где кровь ходит... И так-то... только чудом... Ключицу сломало, стрела навылет прошла... Бог тебя спас чудом... Слышишь, Идвар, чудом?
Он лежал, слушал, потом спросил:
– А он живой? Где он?
Аэлла молчала несколько секунд, догадываясь, о ком он спрашивает.
– В тюрьме... – шепнула, и вдруг дёрнулась вперёд, заговорила с жаром: – Ты же не прикажешь опять казнить его, правда? Идвар, прошу тебя, не убивай его, пожалуйста...
Он помолчал немного, ответил неопределённо:
– Посмотрим...
Она смотрела на него во все глаза, впитывала каждую чёрточку: болезненную бледность, огромные чёрные глаза, разметавшиеся по лбу влажные волосы. Она так молилась за него, так просила у Бога.
– Казнённых раз второй раз не казнят, – напомнила ему ненавязчиво.
– Не казнят за первое преступление...
При этих словах её плечи поникли. За покушение на жизнь герцога только смерть положена. Ему решать, самому наказать или в суд передавать, там его точно казнят.
– Он мой брат... О, Идвар.
– Вот именно.
– Он уже не князь, Идвар, он всё равно не имеет уже никаких прав на эти земли...
– По закону – да, но люди здесь не хотят верить закону, они хотят войны, хотят уйти из-под власти короля, а он для них – шанс...
Аэлла опустила голову. Всё правильно, всё он правильно говорит, но...
– Что Уард? – спросил Идвар.
– Растёт...
– Сколько я проболею?
– Месяц, может, два...
Идвар нахмурился. Час от часу нелегче, пока он будет столько болеть, можно не только войну начать, можно её уже проиграть, тем более, скоро лето начнётся, самые хорошие дни для войны. Почему всё так не вовремя? И нормальных людей рядом нет, кому бы довериться. Все дела на кого переложить?
Нельзя. Нельзя столько болеть. Только силы наберутся, и надо вставать. Нельзя оставлять всё так; будет война, а он лежит.
Идвар отвернулся к окну, замолчал, думая о своём. Аэлла ещё посидела немного и тихо ушла. Да, забот с болезнью у него меньше не стало, скорее, только прибавилось.
* * * * *
Аэлла долго молчала, разглядывая его сквозь прутья решётки, через полумрак темницы в подвале. Он не двигался, так и сидел боком, прижавшись спиной к каменной стене, подтянув к груди колено. Аэлла смотрела на него и пыталась увидеть его прежнего, того, каким знала ещё хотя бы год назад. Брат. Родной брат. Один отец, одна мать, общее детство.
Это война с Мирополем изменила их всех. Отца не стало, Айрил стал чужим, и она сама изменилась, теперь она по-другому смотрит на мир, на жизнь, и ценности у неё стали совсем другими. Может быть, это не Айрил ведёт себя неправильно, а она?.. Прошлым летом она сама хотела убить Его, зарезать ножом для фруктов, отомстить за отца... Чем она отличалась от Айрила в ту ночь? Да ничем. Только сейчас она совершенно не знала, что делать. Они дороги ей оба: и брат, и муж. Как сохранить их двоих? Как не дать им поубивать друг друга?
– Айрил? – она тихо позвала его, и он ответил, даже не повернув головы в её сторону:
– Это всё правда, что ты говорила? Ты – теперь его жена, ты – мать его ребёнка? Ты живёшь с ним вместе под одной крышей, за одним столом ешь? В одной кровати спишь? – Он медленно повернул голову и из полумрака посмотрел ей в глаза. – Это всё – правда?
– Да, Айрил, всё так и есть. Я стала его женой в Мирополе, нас обвенчали там. Так захотел король, он нашёл мне мужа по своей воле. Но я... – она запнулась на миг, но быстро нашлась, продолжила: – я полюбила его ещё до этой свадьбы, ещё здесь...
– Он убил отца! – через зубы сухо перебил её Айрил, не принимая никаких оправданий. – Как можно было? Ты не могла... Как можно простить такое?
– Я не простила! Я помню! Я помню отца!
– Судя по тому, что делаешь, вряд ли...
– Я люблю его, Айрил... – она прошептала, скривившись от боли, что мучила её. Она всё время должна вымаливать свою любовь у Бога, у чужих, у своих...
Айрил отвернулся. Он не понимает её, он никогда её не поймёт. Он всё это время только мыслью о мести жил, как прорваться, как оказаться рядом, как достать ненавистного. О том, что есть у неё, он и мечтать не мог. Она так близко, и он доверяет ей. Но она никогда не сделает этого, и не потому, что женщина, а потому, что духом слаба, она никогда не решится.
Аэлла опять повторила чуть слышно:
– Я люблю его...
– Это не любовь – это слабость! – Он резко дёрнул подбородком, нетерпеливо сверкнул глазами, толкнувшись, поднялся на ноги. Аэлла долго молчала, глядя на него. Конечно, она знала об этом, её никто не поймёт, тем более свои.
