– А отец?.. – Голос Аэллы получился хриплым, и она кашлянула и спросила ещё раз: – Он сказал тебе, кто твой отец? От кого королева родила тебя?
Идвар дёрнулся, вскидывая голову:
– Нет, конечно, кто сейчас это знает? Она же умерла! Кого сейчас об этом спросишь, для всех я – Мирон, второй сын короля... – Аэлла не двигалась с места, не сводила с него глаз, и Идвар спросил её с улыбкой горечи: – Я не знаю, кто мой отец, я не знаю, какого я рода, а значит, и ты, и Уард... Понимаешь?..
– Перестань! – она перебила его громко, властно, как настоящая герцогиня.
– Он издевался надо мной, он называл меня ублюдком, говорил, что меня надо было убить ещё ребёнком, но он пощадил меня, подарил мне жизнь... И я теперь должен быть благодарен ему... Моя мать, оказывается, как последняя... нагуляла меня с каким-то неизвестным проходимцем, и никакого я не королевского рода, и ты вышла замуж за оборванца... И Уард – мой сын...
– Перестань!- она снова перебила его, шепнув сквозь зубы.
Господи! Что же она наделала? Надо было самой рассказать ему об этом, самой подобрать нужные слова, деликатно, по-доброму... Кто бы мог подумать, что у короля вместо сердца окажется камень, и он, сохраняя тайну столько лет, всё-таки выплеснет её на голову «сына» вот таким ведром отбросов и грязи... Как теперь, какими словами утешать эту боль, это унижение?
Она подошла к нему близко-близко и спросила шёпотом, глядя сверху:
– Он так и не сказал тебе, кто твой отец?
– Нет, он задёргался, как безумный, когда я назвал ему имя сына...
– Уард? – она переспросила, хотя прекрасно знала имя своего сына. Это открытие ещё больше убедило её. Да! Он ненавидел своего брата, мстил ему за жену, за измену, за их общего сына, а тут такое вдруг. Их сынок греховный требует трона, да для кого? Для своего сына, которого назвал именем своего отца! Неслыханная дерзость, пощёчина судьбы.
Аэлла заговорила через минуту молчания:
– Он не всё рассказал тебе. Он скрыл от тебя имя твоего отца, скрыл судьбу твоей матери, он сказал только то, что ему было надо, и такими словами, какими хотел... – Идвар глядел на неё снизу огромными глазами, всё больше и больше распахивающимися от удивления, от каждого сказанного ею слова. – Твой отец не проходимец, твой отец – родной его брат, Мирон Уард, ты знаешь, о ком я говорю, он погиб на войне, когда тебе было два года. Он так же, как и король Эдуор, принадлежал к королевскому роду, как и ты – сейчас... Твоя мать, вернее всего, влюбилась в него и родила тебя по любви, а не по греху, как сказал тебе король... За это и поплатилась... По приказу короля её убили во время родов, повитуха перерезала ей вену, и она истекла кровью... Но ты остался, ты выжил... Король и тебя хотел убить, думаешь, почему ты болел после того, как родился? – Сделала паузу, поднимая брови. – Тебя облили холодной водой...
– Откуда... Откуда ты это знаешь? – он переспросил шёпотом, еле-еле совладав с голосом.
– Поэтому он и ненавидел тебя, и сейчас ненавидит, и убить тебя хочет. Ты у него поперёк горла стоишь, напоминаешь ему об измене жены, о своём брате...
– Откуда ты это знаешь? – Он повысил голос, не добившись ответа на свой вопрос.
– Я разговаривала с повитухой, той, что тебя принимала, той, что убила твою мать...
– Этого не может быть...
Но Аэлла продолжала дальше, как ни в чём ни бывало:
– Я читала ваши хроники, король с детства завидовал младшему брату, Мирону Уарду, ведь отец не выделял их. Ты читал хроники, там так и записано, он говорил: «У меня два Майнора...» Твой настоящий отец принимал послов, был хорошим Мироном, заменял короля, когда он болел, и, представь себе, справился с этим... Она влюбилась в него... Я бы тоже влюбилась, – прошептала чуть слышно, – как влюбилась в тебя...
– Нет! – Идвар резко поднялся на ноги, стискивая голову за виски запястьями: – Неправда! Он сказал бы мне...
– Он никогда бы тебе не сказал, чтобы ты мучился, чтобы ты думал, кто же твой отец? Чтобы ты, в самом деле, никогда не добивался трона. Но ты – настоящий представитель вашего рода, ты – Мирон – сын Мирона... Ты ничуть не меньше его сыновей, ты имеешь полное кровное и моральное право... Ненавидеть своих отца и мать тебе не за что, они просто любили друг друга, и любовь их была запретной... Король отомстил им, убил и её, и его... Помнишь войну? Он нарочно развязал её, чтобы отправить брата на войну, чтобы он погиб там...
– Столько лет прошло, откуда ты можешь знать? – Сверкнул глазами недовольно, буквально полосонул по лицу.
– Поверь мне, я знаю.
Идвар молчал какое-то время, обдумывал всё.
– Ты знала, да? Давно знала?
– Я знала, да...
– Почему ты не сказала мне? Почему ты позволила ЕМУ сказать мне?
Аэлла вздохнула, прикрывая глаза с болью. Она так и знала, он именно об этом и спросит.
– Я пообещала Старой Арде, что никому не скажу, иначе бы она не рассказала мне ничего... Идвар, Господи, я же не думала, что он захочет тебе вообще хоть когда-нибудь рассказать об этом! Этим же не хвастаются, правда?.. Подумай сам! – Она повысила тон голоса, чтобы достучаться до него, пробить эту стену отчуждения, что вдруг выросла между ними. – Он сказал тебе только потому, что ты потребовал трона, иначе он унёс бы эту тайну с собой в могилу... Да, я знала, но это не мешало мне любить тебя, напротив! Я ещё больше, ещё сильнее полюбила тебя, я простила тебя за всё, я согласилась стать твоей женой... Ты стал мне ближе, понимаешь?.. Идвар... – Но он перебил её резко:
– Из жалости?
Она скривилась, как от боли, не зная, что ответить ему. Какой мужчина будет рад любви из жалости?
– Прости меня, Идвар... – она прошептала с мукой, глядя ему в лицо. – Прости, пожалуйста... Я всё, что хочешь, сделаю, хочешь, я даже на колени встану, чтоб ты простил меня? Я люблю тебя... Идвар...
Он ничего не ответил, смотрел на неё сбоку, через бровь, исподлобья, потом развернулся вдруг и ушёл.
– Идвар! Куда ты?..
Она разрыдалась, оставшись одна, ушла к себе, упала на постель и плакала навзрыд. Виновата. Да. Кто же против? Но именно этого она и боялась. Его боли, его страданий, его мук.
Плакала, пока не устала. До поздней ночи возилась с ребёнком, ждала Идвара, но он так и не пришёл ночевать, вызвав этим ещё большую тревогу у Аэллы. Слуги доложили, что герцог уехал по делам войны.
* * * * *
Его не было несколько дней, он объезжал замки, проведал место сражения, где была разбита армия Крейна. Барон Ноддар рассказывал ему, как всё проходило, показывал раскрытой ладонью с высоты коня, описывал битву в деталях, восхищённо сияя глазами. Крепости после пожаров отстроили, отряды, несущие там службу, пополнили. Шумел лес, а издалека поверхность воды в реке серебрилась на солнце.
Идвар слушал, а сам думал и думал об одном. Всё так и есть, как она рассказала, её слова только дополнили то, что сказал король. Всё-таки лучше иметь отцом своего дядю Мирона, которого он ни разу и не видел в сознательной жизни, чем ломать голову над тем, кто он вообще. Он испытывал противоречивые чувства к своей матери. Как она могла? Как можно было заводить любовника при живом муже, да и ещё его родного брата?.. А он сам? Чем он думал? Она же – жена брата!
Но, так или иначе, он был их сыном, любимым – не любимым, желанным или нежеланным, но они обрекли его на муки и страдания с детства. Король срывал на нём свои обиды и злость, вымещал всё, что чувствовал к жене-изменнице и к брату-предателю...
Если бы Аэлла изменила ему, влюбилась в Олдера? И у неё родился сын? Что бы сделал он на месте короля? Подумал немного, представляя себе эту ситуацию, ну, уж не убил – это точно. Да и ребёнок, он-то ни в чём не виноват... Это же её ребёнок... Опять подумал немного, чувствуя прилив необъяснимой ревности, так чётко представлял себе ситуацию измены. Стиснул зубы, глянул на советника холодно. Выгнал бы точно, подальше от всех, мучился бы тем, что она живёт с другим, что любит другого, но не убил бы... Это точно!
Потому что она не безразлична, она дорога, он любит её, и никого дороже её нет в этом мире. Он – круглый сирота, ни отца, ни матери. Есть, правда, братья по отцу, но отношения между ними, конечно... И она сирота. У неё нет ни матери, ни отца, и тоже есть брат... У них двоих намного больше общего, общий сын, и не зря они полюбили друг друга. Общая ненависть к королю и его порядкам. И эту войну им придётся пережить вместе, король не будет разбираться, кто прав, кто виноват. Теперь она – его жена, и он должен нести ответственность за неё, за Уарда... И за эти земли.
Конечно, она всё знала уже давно, ещё в Мирополе, и только в этом её вина. Она могла бы давно посвятить его в эту тайну, но кто знал, что она вообще когда-нибудь будет раскрыта? Так сложились обстоятельства, и первым проговорился король.
Идвар развернул коня, отдавая приказ:
– Мы возвращаемся.
Сейчас ему больше всего захотелось быть дома, в Райроне, рядом с Аэллой. Близится война, кто знает ещё, чем она закончится. Стоит ли растрачивать попусту последние мирные дни? Их можно провести рядом друг с другом. Надо беречь это время...
И он оказался прав. Только увидел её, глазами в лицо упёрся, и потянулся навстречу, сгрёб в объятья, звеня доспехами, прижал к себе, не стесняясь ни свиты своей, ни слуг.
Аэлла поджала губы, будто вот-вот и расплачется, упёрлась в грудь ладонями, растопыренными пальцами, шепнула через миг:
– Идвар, прости меня...
Он ответил и ей шёпотом, дыша в висок:
– Я не хочу об этом, никогда не хочу больше... Я устал, и просто... – замер на миг, – люблю тебя...
Он старался забыть то, что мучило его, уйти в дела с головой, но, тем не менее, собрался и написал письмо королю. И в нём высказал всё, что хотел: «Вы обманули меня. Из достоверных источников в Мирополе мне стало известно, кто настоящий мой отец... Для вас, думаю, не будет новостью, что это ваш брат Уард, Мирон по рождению. Ваша жена, мой король, изменила вам с вашим же братом, но вы сумели сжить со света и её, и его, но не сумели убить меня... как не сумели это сделать и по дороге в Райрон. Это подлые, нечестные поступки, недостойные короля. Вы убиваете своих подданных в своих личных целях, подданных, о которых должны заботиться. Вы убили и моих людей.
По правилам чести я должен мстить вам за смерть моих родителей и вверенных мне людей. Кроме того, мой сын и я сам являемся представителями королевского рода, с такой же кровью, что течёт в жилах ваших сыновей, и вас. Поэтому мы имеем полное кровное право претендовать на трон Мирополя.
Оставляю за вами выбор решения. Думаю, вы справитесь с этим достойно».
Это письмо, которое, естественно, вызовет бурю гнева у короля, Идвар решил отправить в Мирополь с бароном Ноддаром. Он ещё помнил участь молодого парламентёра и надеялся, что человек, мирополец по происхождению, не расстанется с жизнью по прихоти короля.
– Почему я? – Барон удивился до изумления.
– Я хочу, чтобы это сделали вы. Это приказ.
– Можно послать письмо с любым гонцом, не обязательно для этого посылать меня, тем более, я – член военного совета, а готовится война.
– Вот именно. – Идвар вздохнул. – Я боюсь, что это письмо сильно разозлит короля, а вы свой... вам ничего не будет, скажете, что я послал вас сам, и вы ничего не знаете...
– Если так, то он меня назад не отпустит.
– Не отпустит, – согласился Идвар. – Но вам и не нужно быть на этой войне. Она не ваша. Вы здесь только со мной, а я отпускаю вас. Может так статься, что в этой войне мы будем воевать с вами по разные стороны, друг против друга. Подумайте, на чьей стороне вы хотели бы быть после победы?
Ноддар ничего не ответил, но письмо взял. До Мирополя больше десяти дней пути, у него будет время подумать.
* * * * *
Король получил это письмо и, конечно же, ответил на него. Ответ был коротким и ясным – он объявил войну Райрону. И когда самый быстрый гонец доставил это письмо, Идвар всполошился. Это значит, что армия Мирополя уже на подходе. Идвар знал, что так и будет, ждал этого в душе, но когда всё случилось, неприятно удивился. Война всё-таки будет. И это объявление войны королём ещё раз доказало, что отцом Идвара, в самом деле, был Мирон Уард...
Герцог призвал всех своих вассалов и их армии на войну; в Райрон начали стекаться войска, рыцари и пехота, арбалетчики и даже добровольцы. Несмотря на то, что время уже было к осени, жители Райрона единым фронтом поднялись на войну с миропольским королём. Заинтересован оказался каждый. И это было удивительно.
Все эти дни Идвар нервничал, несмотря на множество проведённых им в жизни боёв, он испытывал тревогу, жил предчувствием страшного боя, от которого зависела его жизнь, жизни тех, кого он любил. На десятки раз проверял приказы, сам, собственноручно осматривал отряды солдат, что приводили его вассалы, не вылезал из карт, ища удобные места для засад и будущих битв, хотя знал уже весь Райрон почти вдоль и поперёк.
С востока прибыл граф Айрил со своей армией, его Идвар принял в свои рыцари, проведя обряд оммажа всего пятнадцать дней назад. С западных земель прибыли войска во главе с бароном Свэйном. Идвар и не знал, что это Аэлла вызвала его в Райрон. Прибывали войска с севера, запада, востока.
Вскоре пришло известие, что к границам Райрона подходит армия. На утро герцог Идвар объявил выступление и своих войск на юг Райрона, именно там должно будет произойти первое столкновение. А пока Идвар и Аэлла были у себя. Уже было поздно, Уард спал, да и в замке было уже тихо. Завтра – в дорогу, и всё будто замерло, затихло в ожидании.
Всё это время Аэлла была беспокойна, не находила себе места, волновалась от одной только мысли, что Идвар уезжает на войну. Уезжает надолго и, может быть, даже... Господи, об этом и думать было страшно. Она уже потеряла его однажды и страдала всей душой. И что же опять? Опять мучиться и тосковать в страхе потерять его? Почему? Почему всё так? Зачем нужна была эта война?
А тут ещё знакомая тошнота поселилась в теле, так не вовремя. Усталость часто лишала сил, она уставала даже от Уарда. Часто думала: «Что же делать? Как-то надо, наверное, сказать ему...» Но как это сделать она не знала. Думала, он не поймёт, тем более сейчас, когда нужно думать совсем про другое. О, Боже... Ну, почему всё так? Из-за этой войны она не может нормально поговорить с мужем. Когда он вернётся ещё? Когда она ещё сможет сказать ему?
Всё не вовремя, всё не к месту. И эта война, и начинающаяся осень, ещё и это... Теперь о себе-то ничего не знаешь, что будет дальше, где искать убежища, где спрятаться, всё будущее под вопросом.
Аэлла присела на край кровати, собираясь ложиться. Идвар стоял у кроватки ребёнка, смотрел на спящего сына.
– Идвар? – Он молча повернул голову и посмотрел на неё. – Я боюсь за тебя...
– Всё будет хорошо. – Он и сам хотел в это верить. – Я вернусь, вот увидишь...
– В прошлый раз так же говорил, я чуть с ума не сошла от горя.
– Это война, Аэлла, многие погибнут и не вернутся домой...
Идвар дёрнулся, вскидывая голову:
– Нет, конечно, кто сейчас это знает? Она же умерла! Кого сейчас об этом спросишь, для всех я – Мирон, второй сын короля... – Аэлла не двигалась с места, не сводила с него глаз, и Идвар спросил её с улыбкой горечи: – Я не знаю, кто мой отец, я не знаю, какого я рода, а значит, и ты, и Уард... Понимаешь?..
– Перестань! – она перебила его громко, властно, как настоящая герцогиня.
– Он издевался надо мной, он называл меня ублюдком, говорил, что меня надо было убить ещё ребёнком, но он пощадил меня, подарил мне жизнь... И я теперь должен быть благодарен ему... Моя мать, оказывается, как последняя... нагуляла меня с каким-то неизвестным проходимцем, и никакого я не королевского рода, и ты вышла замуж за оборванца... И Уард – мой сын...
– Перестань!- она снова перебила его, шепнув сквозь зубы.
Господи! Что же она наделала? Надо было самой рассказать ему об этом, самой подобрать нужные слова, деликатно, по-доброму... Кто бы мог подумать, что у короля вместо сердца окажется камень, и он, сохраняя тайну столько лет, всё-таки выплеснет её на голову «сына» вот таким ведром отбросов и грязи... Как теперь, какими словами утешать эту боль, это унижение?
Она подошла к нему близко-близко и спросила шёпотом, глядя сверху:
– Он так и не сказал тебе, кто твой отец?
– Нет, он задёргался, как безумный, когда я назвал ему имя сына...
– Уард? – она переспросила, хотя прекрасно знала имя своего сына. Это открытие ещё больше убедило её. Да! Он ненавидел своего брата, мстил ему за жену, за измену, за их общего сына, а тут такое вдруг. Их сынок греховный требует трона, да для кого? Для своего сына, которого назвал именем своего отца! Неслыханная дерзость, пощёчина судьбы.
Аэлла заговорила через минуту молчания:
– Он не всё рассказал тебе. Он скрыл от тебя имя твоего отца, скрыл судьбу твоей матери, он сказал только то, что ему было надо, и такими словами, какими хотел... – Идвар глядел на неё снизу огромными глазами, всё больше и больше распахивающимися от удивления, от каждого сказанного ею слова. – Твой отец не проходимец, твой отец – родной его брат, Мирон Уард, ты знаешь, о ком я говорю, он погиб на войне, когда тебе было два года. Он так же, как и король Эдуор, принадлежал к королевскому роду, как и ты – сейчас... Твоя мать, вернее всего, влюбилась в него и родила тебя по любви, а не по греху, как сказал тебе король... За это и поплатилась... По приказу короля её убили во время родов, повитуха перерезала ей вену, и она истекла кровью... Но ты остался, ты выжил... Король и тебя хотел убить, думаешь, почему ты болел после того, как родился? – Сделала паузу, поднимая брови. – Тебя облили холодной водой...
– Откуда... Откуда ты это знаешь? – он переспросил шёпотом, еле-еле совладав с голосом.
– Поэтому он и ненавидел тебя, и сейчас ненавидит, и убить тебя хочет. Ты у него поперёк горла стоишь, напоминаешь ему об измене жены, о своём брате...
– Откуда ты это знаешь? – Он повысил голос, не добившись ответа на свой вопрос.
– Я разговаривала с повитухой, той, что тебя принимала, той, что убила твою мать...
– Этого не может быть...
Но Аэлла продолжала дальше, как ни в чём ни бывало:
– Я читала ваши хроники, король с детства завидовал младшему брату, Мирону Уарду, ведь отец не выделял их. Ты читал хроники, там так и записано, он говорил: «У меня два Майнора...» Твой настоящий отец принимал послов, был хорошим Мироном, заменял короля, когда он болел, и, представь себе, справился с этим... Она влюбилась в него... Я бы тоже влюбилась, – прошептала чуть слышно, – как влюбилась в тебя...
– Нет! – Идвар резко поднялся на ноги, стискивая голову за виски запястьями: – Неправда! Он сказал бы мне...
– Он никогда бы тебе не сказал, чтобы ты мучился, чтобы ты думал, кто же твой отец? Чтобы ты, в самом деле, никогда не добивался трона. Но ты – настоящий представитель вашего рода, ты – Мирон – сын Мирона... Ты ничуть не меньше его сыновей, ты имеешь полное кровное и моральное право... Ненавидеть своих отца и мать тебе не за что, они просто любили друг друга, и любовь их была запретной... Король отомстил им, убил и её, и его... Помнишь войну? Он нарочно развязал её, чтобы отправить брата на войну, чтобы он погиб там...
– Столько лет прошло, откуда ты можешь знать? – Сверкнул глазами недовольно, буквально полосонул по лицу.
– Поверь мне, я знаю.
Идвар молчал какое-то время, обдумывал всё.
– Ты знала, да? Давно знала?
– Я знала, да...
– Почему ты не сказала мне? Почему ты позволила ЕМУ сказать мне?
Аэлла вздохнула, прикрывая глаза с болью. Она так и знала, он именно об этом и спросит.
– Я пообещала Старой Арде, что никому не скажу, иначе бы она не рассказала мне ничего... Идвар, Господи, я же не думала, что он захочет тебе вообще хоть когда-нибудь рассказать об этом! Этим же не хвастаются, правда?.. Подумай сам! – Она повысила тон голоса, чтобы достучаться до него, пробить эту стену отчуждения, что вдруг выросла между ними. – Он сказал тебе только потому, что ты потребовал трона, иначе он унёс бы эту тайну с собой в могилу... Да, я знала, но это не мешало мне любить тебя, напротив! Я ещё больше, ещё сильнее полюбила тебя, я простила тебя за всё, я согласилась стать твоей женой... Ты стал мне ближе, понимаешь?.. Идвар... – Но он перебил её резко:
– Из жалости?
Она скривилась, как от боли, не зная, что ответить ему. Какой мужчина будет рад любви из жалости?
– Прости меня, Идвар... – она прошептала с мукой, глядя ему в лицо. – Прости, пожалуйста... Я всё, что хочешь, сделаю, хочешь, я даже на колени встану, чтоб ты простил меня? Я люблю тебя... Идвар...
Он ничего не ответил, смотрел на неё сбоку, через бровь, исподлобья, потом развернулся вдруг и ушёл.
– Идвар! Куда ты?..
Она разрыдалась, оставшись одна, ушла к себе, упала на постель и плакала навзрыд. Виновата. Да. Кто же против? Но именно этого она и боялась. Его боли, его страданий, его мук.
Плакала, пока не устала. До поздней ночи возилась с ребёнком, ждала Идвара, но он так и не пришёл ночевать, вызвав этим ещё большую тревогу у Аэллы. Слуги доложили, что герцог уехал по делам войны.
* * * * *
Глава 47
Его не было несколько дней, он объезжал замки, проведал место сражения, где была разбита армия Крейна. Барон Ноддар рассказывал ему, как всё проходило, показывал раскрытой ладонью с высоты коня, описывал битву в деталях, восхищённо сияя глазами. Крепости после пожаров отстроили, отряды, несущие там службу, пополнили. Шумел лес, а издалека поверхность воды в реке серебрилась на солнце.
Идвар слушал, а сам думал и думал об одном. Всё так и есть, как она рассказала, её слова только дополнили то, что сказал король. Всё-таки лучше иметь отцом своего дядю Мирона, которого он ни разу и не видел в сознательной жизни, чем ломать голову над тем, кто он вообще. Он испытывал противоречивые чувства к своей матери. Как она могла? Как можно было заводить любовника при живом муже, да и ещё его родного брата?.. А он сам? Чем он думал? Она же – жена брата!
Но, так или иначе, он был их сыном, любимым – не любимым, желанным или нежеланным, но они обрекли его на муки и страдания с детства. Король срывал на нём свои обиды и злость, вымещал всё, что чувствовал к жене-изменнице и к брату-предателю...
Если бы Аэлла изменила ему, влюбилась в Олдера? И у неё родился сын? Что бы сделал он на месте короля? Подумал немного, представляя себе эту ситуацию, ну, уж не убил – это точно. Да и ребёнок, он-то ни в чём не виноват... Это же её ребёнок... Опять подумал немного, чувствуя прилив необъяснимой ревности, так чётко представлял себе ситуацию измены. Стиснул зубы, глянул на советника холодно. Выгнал бы точно, подальше от всех, мучился бы тем, что она живёт с другим, что любит другого, но не убил бы... Это точно!
Потому что она не безразлична, она дорога, он любит её, и никого дороже её нет в этом мире. Он – круглый сирота, ни отца, ни матери. Есть, правда, братья по отцу, но отношения между ними, конечно... И она сирота. У неё нет ни матери, ни отца, и тоже есть брат... У них двоих намного больше общего, общий сын, и не зря они полюбили друг друга. Общая ненависть к королю и его порядкам. И эту войну им придётся пережить вместе, король не будет разбираться, кто прав, кто виноват. Теперь она – его жена, и он должен нести ответственность за неё, за Уарда... И за эти земли.
Конечно, она всё знала уже давно, ещё в Мирополе, и только в этом её вина. Она могла бы давно посвятить его в эту тайну, но кто знал, что она вообще когда-нибудь будет раскрыта? Так сложились обстоятельства, и первым проговорился король.
Идвар развернул коня, отдавая приказ:
– Мы возвращаемся.
Сейчас ему больше всего захотелось быть дома, в Райроне, рядом с Аэллой. Близится война, кто знает ещё, чем она закончится. Стоит ли растрачивать попусту последние мирные дни? Их можно провести рядом друг с другом. Надо беречь это время...
И он оказался прав. Только увидел её, глазами в лицо упёрся, и потянулся навстречу, сгрёб в объятья, звеня доспехами, прижал к себе, не стесняясь ни свиты своей, ни слуг.
Аэлла поджала губы, будто вот-вот и расплачется, упёрлась в грудь ладонями, растопыренными пальцами, шепнула через миг:
– Идвар, прости меня...
Он ответил и ей шёпотом, дыша в висок:
– Я не хочу об этом, никогда не хочу больше... Я устал, и просто... – замер на миг, – люблю тебя...
Он старался забыть то, что мучило его, уйти в дела с головой, но, тем не менее, собрался и написал письмо королю. И в нём высказал всё, что хотел: «Вы обманули меня. Из достоверных источников в Мирополе мне стало известно, кто настоящий мой отец... Для вас, думаю, не будет новостью, что это ваш брат Уард, Мирон по рождению. Ваша жена, мой король, изменила вам с вашим же братом, но вы сумели сжить со света и её, и его, но не сумели убить меня... как не сумели это сделать и по дороге в Райрон. Это подлые, нечестные поступки, недостойные короля. Вы убиваете своих подданных в своих личных целях, подданных, о которых должны заботиться. Вы убили и моих людей.
По правилам чести я должен мстить вам за смерть моих родителей и вверенных мне людей. Кроме того, мой сын и я сам являемся представителями королевского рода, с такой же кровью, что течёт в жилах ваших сыновей, и вас. Поэтому мы имеем полное кровное право претендовать на трон Мирополя.
Оставляю за вами выбор решения. Думаю, вы справитесь с этим достойно».
Это письмо, которое, естественно, вызовет бурю гнева у короля, Идвар решил отправить в Мирополь с бароном Ноддаром. Он ещё помнил участь молодого парламентёра и надеялся, что человек, мирополец по происхождению, не расстанется с жизнью по прихоти короля.
– Почему я? – Барон удивился до изумления.
– Я хочу, чтобы это сделали вы. Это приказ.
– Можно послать письмо с любым гонцом, не обязательно для этого посылать меня, тем более, я – член военного совета, а готовится война.
– Вот именно. – Идвар вздохнул. – Я боюсь, что это письмо сильно разозлит короля, а вы свой... вам ничего не будет, скажете, что я послал вас сам, и вы ничего не знаете...
– Если так, то он меня назад не отпустит.
– Не отпустит, – согласился Идвар. – Но вам и не нужно быть на этой войне. Она не ваша. Вы здесь только со мной, а я отпускаю вас. Может так статься, что в этой войне мы будем воевать с вами по разные стороны, друг против друга. Подумайте, на чьей стороне вы хотели бы быть после победы?
Ноддар ничего не ответил, но письмо взял. До Мирополя больше десяти дней пути, у него будет время подумать.
* * * * *
Король получил это письмо и, конечно же, ответил на него. Ответ был коротким и ясным – он объявил войну Райрону. И когда самый быстрый гонец доставил это письмо, Идвар всполошился. Это значит, что армия Мирополя уже на подходе. Идвар знал, что так и будет, ждал этого в душе, но когда всё случилось, неприятно удивился. Война всё-таки будет. И это объявление войны королём ещё раз доказало, что отцом Идвара, в самом деле, был Мирон Уард...
Герцог призвал всех своих вассалов и их армии на войну; в Райрон начали стекаться войска, рыцари и пехота, арбалетчики и даже добровольцы. Несмотря на то, что время уже было к осени, жители Райрона единым фронтом поднялись на войну с миропольским королём. Заинтересован оказался каждый. И это было удивительно.
Все эти дни Идвар нервничал, несмотря на множество проведённых им в жизни боёв, он испытывал тревогу, жил предчувствием страшного боя, от которого зависела его жизнь, жизни тех, кого он любил. На десятки раз проверял приказы, сам, собственноручно осматривал отряды солдат, что приводили его вассалы, не вылезал из карт, ища удобные места для засад и будущих битв, хотя знал уже весь Райрон почти вдоль и поперёк.
С востока прибыл граф Айрил со своей армией, его Идвар принял в свои рыцари, проведя обряд оммажа всего пятнадцать дней назад. С западных земель прибыли войска во главе с бароном Свэйном. Идвар и не знал, что это Аэлла вызвала его в Райрон. Прибывали войска с севера, запада, востока.
Вскоре пришло известие, что к границам Райрона подходит армия. На утро герцог Идвар объявил выступление и своих войск на юг Райрона, именно там должно будет произойти первое столкновение. А пока Идвар и Аэлла были у себя. Уже было поздно, Уард спал, да и в замке было уже тихо. Завтра – в дорогу, и всё будто замерло, затихло в ожидании.
Всё это время Аэлла была беспокойна, не находила себе места, волновалась от одной только мысли, что Идвар уезжает на войну. Уезжает надолго и, может быть, даже... Господи, об этом и думать было страшно. Она уже потеряла его однажды и страдала всей душой. И что же опять? Опять мучиться и тосковать в страхе потерять его? Почему? Почему всё так? Зачем нужна была эта война?
А тут ещё знакомая тошнота поселилась в теле, так не вовремя. Усталость часто лишала сил, она уставала даже от Уарда. Часто думала: «Что же делать? Как-то надо, наверное, сказать ему...» Но как это сделать она не знала. Думала, он не поймёт, тем более сейчас, когда нужно думать совсем про другое. О, Боже... Ну, почему всё так? Из-за этой войны она не может нормально поговорить с мужем. Когда он вернётся ещё? Когда она ещё сможет сказать ему?
Всё не вовремя, всё не к месту. И эта война, и начинающаяся осень, ещё и это... Теперь о себе-то ничего не знаешь, что будет дальше, где искать убежища, где спрятаться, всё будущее под вопросом.
Аэлла присела на край кровати, собираясь ложиться. Идвар стоял у кроватки ребёнка, смотрел на спящего сына.
– Идвар? – Он молча повернул голову и посмотрел на неё. – Я боюсь за тебя...
– Всё будет хорошо. – Он и сам хотел в это верить. – Я вернусь, вот увидишь...
– В прошлый раз так же говорил, я чуть с ума не сошла от горя.
– Это война, Аэлла, многие погибнут и не вернутся домой...
