И тут же вспоминались его нежные поцелуи и ласки, его шёпот, его признания в любви... И на губах, несмотря на боль, появилась улыбка. Сама-то она любила, и ругать себя сейчас нет смысла.
Открылась дверь и вошла её служанка, быстро отыскала княжну глазами:
– Госпожа... – Присела на край кровати. – Я потеряла вас, вы сегодня не ночевали в своей комнате... Я уж подумала, что-то случилось...
– Я попала под дождь на балконе и не захотела возвращаться через весь этаж... – Аэлла лежала на боку, подтянув одеяло к губам, смотрела, скосив глаза на Эл, и от этого шевельнулась ещё сильнее боль в голове. – Как ты нашла меня?
Эл замялась на миг с ответом.
– Я, пока вас искала, встретила господина Мирона, он сказал мне, где вы... – Служанка озадаченно пожала плечами. Для неё это была загадка. Ну и пусть она остаётся, к чему какие-то оправдания? Эл огляделась, заметила камин с углями. – Здесь тепло... Вы будете вставать, госпожа? Завтрак уже ждёт...
– Нет, Эл, я ещё полежу...
Служанка встревожилась, нахмурив тёмные брови, прищурила серые глаза, спрашивая:
– Что-то случилось?
– Вчерашний дождь... Он вышел мне боком, я промокла и, по-моему, заболела... – прошептала Аэлла последние слова и тяжело прикрыла глаза. Эл потрогала её лоб, поправила одеяло, озадаченно хмурясь.
– У вас жар...
– И голова болит... – добавила княжна.
– Я схожу на кухню и принесу вам отвар мяты с малиной и мёдом. Сейчас надо много пить. А есть вы хотите? – Аэлла отрицательно дёрнула головой, поморщилась. – Может быть, позвать врача, я разыщу Мирона... Должны же быть у них врачи. – Стушевалась на миг и поправилась: – Господина Мирона, должны же быть в их армии врачи, он найдёт вам что-нибудь от болезни...
– Ничего не надо, Эл... Только пить... и фруктов... Я высплюсь, согреюсь и всё пройдёт... Поверь мне.
– Как хотите, миледи. – Девушка набросила на больную княжну ещё одно одеяло, лежащее в кресле. – Я постараюсь ещё найти дров, наверное, этой ночью опять будет дождь, тучи так и висят... Хотите, я буду ночевать сегодня с вами, здесь, в этой комнате...
– Не надо, Эл, что ты будешь перебираться?
– Мне совсем нетяжело.
– Будешь здесь – заболеешь от меня... – настояла Аэлла. – И не бойся за меня, всё будет хорошо, просто поднялся жар, это не смертельно... Поверь мне...
– Сейчас я принесу вам попить...
Ушла. Аэлла полежала с закрытыми глазами и не заметила, как заснула, провалившись в больной сон без сновидений. А когда проснулась, был уже вечер, судя по свету из окна, хотя небо всё ещё было затянуто тучами, и время дня было неясно. Эл не было, она не перебралась к Аэлле, но принесла всё, что обещала: целый кувшин медовой воды с мятой, фрукты, и протопила камин.
Но Аэлла попила лишь и снова вернулась в постель. Долго лежала, глядя перед собой, не думала ни о чём совершенно. Открылась дверь, но княжна не перевела глаз, думая, что это служанка пришла проведать её. Но к лицу её приблизилось лицо севшего на пол Мирона, он зашептал ей в глаза с тревогой:
– Что случилось?.. Ты заболела? Милая... Тебе плохо?.. Где болит?..
Глаза его были полны такой тревоги, такого сочувствия, что Аэлла улыбнулась ему, отгоняя все прежние мысли, всю тревогу о прошедшей ночи. Он любил её... А что ещё надо?
– Всё нормально, голова чуть-чуть болит... и жар...
– Я позову врача. – Он поднялся стремительно, но Аэлла успела перехватить его, поймала за руку.
– Не надо... Пожалуйста, всё пройдёт к утру...
– А вдруг нет? – Он опять опустился к ней, не отпуская пальцев её ладони, пугался их жара, и не знал, чем помочь. – Этот дождь... Он был таким холодным...
– Но ты же не заболел... – прошептала она с улыбкой.
– Ну-у... – Он усмехнулся. – Для меня дождь – пустяк, я ко многому привык... – Он положил голову щекой на одеяло, и посыпавшиеся волосы разметались по нему. Идвар с улыбкой и тревогой в глазах одновременно смотрел в лицо девушки. – Чем я могу помочь?
Она двинула подбородком и улыбнулась, отвечая:
– Я ничего не хочу... честно...
Он помолчал немного.
– Я весь день думал только о тебе, я извёлся весь, измучился... так хотел тебя увидеть... прикоснуться... Душа разрывается... – Поднял голову. – Что я говорю... – Смутился, боясь показать свои чувства, как человек одинокий, говорящий мало, скрывающий то, что чувствует. Аэлла поняла это и улыбнулась.
– Обними меня, Идвар...
Он лёг рядом с ней прямо поверх одеяла. Аэлла лежала на боку, и он лёг сзади, прижался грудью к её спине, повернув голову на бок, прикоснулся щекой к её затылку, шепнул в ухо:
– Я не мешаю?
Она отрицательно повела головой. Они так и лежали вместе, просто наслаждаясь присутствием друг друга, не шевелясь, тихо слушая дыхание друг друга, и понимая, что большего и желать нельзя.
* * * * *
На следующий день он опять пришёл к ней вечером. Аэлла встретила его на ногах: она встала попить свежего мятного отвара с мёдом, что недавно принесла Эл с кухни. Аэлла повернулась к нему и улыбнулась устало. Сейчас на ней была только длинная до пола белая рубашка, а по спине и груди до колен рассыпались светлые волосы.
– Как ты? – прошептал Мирон.
Аэлла пожала плечами, разрезая на дольки ярко-красное яблоко, шепнула:
– Лучше...
– Голова?
– Кружится чуть-чуть... и в ушах шумит...
– Я всё-таки вызову врача! – Он решительно дёрнулся к двери всем телом, но Аэлла успела преградить ему путь, воскликнула:
– Не надо, пожалуйста!
– Почему? – Мирон искренне удивился, глядя сверху.
– Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал...
– Что ты болеешь? – он перебил её шёпот.
– ...что мы вместе... – она договорила то, что хотела, а он помешал ей. Мирон промолчал, раздумывая, потом добавил негромко:
– Я могу найти твою служанку, и пусть она сама позовёт врача, я могу сам этого и не делать...
– Не надо. – Она отрицательно повела головой, пряди её светлых волос приковывали взгляд, и глаза Мирона охватывали её всю: лицо, волосы, шею, растерянную улыбку-просьбу. – Будут вопросы, взгляды... Я не хочу, чтобы кто-то даже догадывался...
– Почему? – н шепнул недоумённо.
– Не хочу и всё... – Она настойчиво поджала губы.
Идвар пожал плечами, согласился:
– Как хочешь...
Аэлла убрала в вазу нож и разрезанное яблоко, до этого они были у неё в руках, достала лишь одну дольку, откусила неторопливо.
– А лечиться?
– Завтра уже всё будет нормально... Вот увидишь.
– Ты ела что-нибудь, кроме своих яблок?
– Я ничего не хочу... – Она опять откусила от яблока.
– Ослабнешь...
– Я всё наверстаю... потом...
Идвар ближе подошёл к ней, осторожно взял пальцами одну из прядок волос, покрутил, навивая на костяшку пальца, смотрел, как сверкает она на изгибах при свете свечей. Прекрасно, до чего же красиво! Он поднял глаза, глядя исподлобья, и встретил взгляд девушки. Смутился. Отпустил, быстро распутывая палец.
– Извини...
– Да нет, почему же, если тебе это интересно, если тебе нравится... – Она улыбнулась мягко.
– Я скучал по тебе... – он прошептал ей в глаза, осторожно взял за локти и подтянул к себе, ища губы для поцелуя. Аэлла привстала на цыпочки, подняла лицо навстречу. Он целовал её, целовал губы, пахнущие яблоком, лоб, глаза, шептал, щекоча кожу горячим дыханием: – Я скучал... Я так хотел... так хотел обнять тебя... Любимая... Милая моя... Так хотел...
Через тонкую шерстяную рубашку он чувствовал её тело, так близко, такое доступное, горячее, аж голова шла кругом, дыхание перехватывало от одних лишь поцелуев, оттого, что чувствовал ладонями её тело через тонкую ткань. Ему было так мало надо, чтобы возбуждение вскружило голову, чтобы от страсти задрожало всё тело.
Идвар мягко подтолкнул её чуть вперёд, сталкивая в сторону вазу с фруктами. Аэлла отступила, упёрлась в стол, но Мирон чуть подсадил её, не отпуская от себя, ласкал спину, утопая пальцами в волосах. Аэлла вынуждена была раздвинуть бёдра, чтобы позволить ему быть близко, поэтому подол рубашки поднялся вверх, открывая ноги. И Идвар ласкал горячими ладонями её колени, поднимаясь всё выше. Добрался до живота, груди, касался плеч, тонкой светлой кожи на внутренней стороне рук. Она сводила его с ума, завораживала, он уже и думать не мог ни о чём другом, кроме, как о ней, о тех чувствах, что она в нём рождала, о тех наслаждениях, причиной которых была только она...
На этот раз он не торопился, был аккуратным, прижимал её к себе, чувствуя, как пряди волос её скользят по рукам, касаются лица, обнажённой груди, освобождённой от одежды. Разве такое можно терпеть? Разве это в силах человека?..
Аэлла кусала губы, сдерживая хриплый выдох, закрывала глаза, запрокидывая голову, покорно отдавалась его страсти, его напору, дрожала всем телом.
Он утонул лицом в её волосах, прижимаясь щекой к шее под ухом, до скрипа стиснул зубы, зажмуриваясь, молча перетерпел и хрипло выдохнул. Аэлла обнимала его за шею и чувствовала, как стучит под пальцами его сердце. Замерла в ожидании.
– Проклятье... – прошептал Мирон чуть слышно.
– Что?.. – Она заглядывала ему в лицо, ловила взгляд.
– Опять... не успел...
Она осторожно коснулась пальцами его лба, убрала мокрую прядку волос, ставшую ещё чернее. Шепнула:
– Не убивайся так...
Он хрипло усмехнулся на её замечание, скривил губы, отвечая:
– А если ребёнок?.. – спросил многозначительно, и Аэлла стушевалась, она и не думала об этом, а ведь, в самом деле, всё теперь может обернуться и так. А что она может сделать, если она и о своей будущей жизни-то ничего определённого сказать не может. А ребёнок – это ответственность, тогда ей придётся жить ради него, и заботиться о себе ради него.
Это расстроило её, она отвернулась, закрывая глаза. Идвар отступил назад, не отпуская Аэллы, так и держал её, прижимая к себе, она обнимала его ногами за бёдра. Он опрокинул её на постель на спину, поцеловал в губы, лёг рядом, натянув на них двоих тёплое одеяло. Нашёл её ладонь, переплёл пальцы свои и её. Они долго лежали молча, не говоря друг другу ни слова.
Слабость и головокружение не покидали Аэллу, а сейчас даже усилились. Она негромко спросила:
– Можно вопрос?
– М-м-м... – согласно промычал он, чуть стиснув её пальцы в кулаке.
– Твой отец, король... он пришлёт письмо... прикажет казнить меня... Ты это сделаешь? – Она перевела глаза и в упор посмотрела в его лицо. Идвар замер, даже дышать перестал, дрогнул бровями, нахмуриваясь. Видно было, растерялся сильно. Сейчас он меньше всего думал об этом.
– Ну... – замялся, дёрнул подбородком, будто что-то душило его. – Я не думаю, что он сделает это...
– Я спросила... – Голос её был твёрдым, аж в ушах от него зазвенело. Она ждала ответа на свой вопрос. – Ты просто ответь мне: «да» или «нет»...
Он опять смутился, долго молчал, потом прошептал:
– Я не хочу говорить об этом...
Аэлла приподнялась на локте, поворачиваясь на живот, пристально всмотрелась в лицо любовника, поджала губы и спросила:
– Ты прикажешь казнить меня?
– Аэлла, милая... – Он потянулся к ней навстречу, но она перебила его:
– Сделаешь это?
– Нет! Нет, конечно! – Он тоже повысил голос, ответил резко.
– Пойдёшь против отца? Он – твой король, как прикажет, так и сделаешь, иначе сам попадёшь в опалу... Ты – военный, приказ старшего для тебя – закон...
– Я смогу переубедить его... – Он говорил так, что и сам в это не верил. – Ты же – княжна, тебя нельзя казнить, тем более, ты – девушка, не наследница... Всё должен решать суд...
Аэлла усмехнулась, уткнулась лицом в подушку; плечи, лопатки остро выпирали под одеялом, и Идвару хотелось обнять её, утешить, сказать, что всё будет хорошо, что все её страхи – пустяк, но сам не сдвинулся с места. Вздохнул, чуть стиснул пальцы её ладони в кулаке.
Ему лет двенадцать было, когда отец впервые взял его на охоту. Они тогда загоняли в ловушку волков и лис, и в норе лисят нашли. Они разбежались, а некоторых успели убить – затравили собаками. Одного Идвар тогда успел спасти от собак, забрал себе, спрятал под плащ. Отец тогда только усмехнулся, а старший брат глянул презрительно. Они всё ждали, когда лисёнок надоест ему, когда он его бросит, а Идвар ловил ему мышей в амбаре, кормил сыром, всё больше привязываясь. А потом не нашёл его, слуги сказали, выпустили в лес, и только потом он узнал, что отец забрал его в поле для натаскивания молодых собак...
Сказать, что Идвар тогда пережил личную трагедию, ничего не сказать... Он попытался уйти из дома, его поймали на следующий день, и король приказал выпороть сына за гордость и непослушание...
И сейчас... Он осмелится ли не выполнить приказа?.. Осмелится, потому что влюбился, потому что дороже этой девушки у него никого больше нет...
Идвар приблизился к ней, сгрёб через спину рукой, подтягивая к себе, путая её волосы. Шептал чуть слышно:
– Аэлла, любимая, я не сделаю этого, слышишь меня?.. Не сделаю... никогда не сделаю... Я же обещал тебе, помнишь?..
Она повернула голову на бок и через пряди волос посмотрела ему в лицо, разомкнула сухие губы, говоря:
– Он убьёт тебя...
– Не убьёт, Адорру только четырнадцать, вся армия за мной, он не сменит меня на него... Это рискованно, поднимутся другие земли... Да и графы-вассалы отца...
– Это не имеет значения... – мягко перебила она и отвела глаза в сторону.
– Имеет. Отец не любит этого... Он боится заговора... Он не станет менять главнокомандующего...
– Хорошо ли ты знаешь своего отца? – спросила вдруг она, опять перебивая, и Идвар заметил румянец на её скулах – у неё опять начался жар! Он смутился, а, в самом деле, хорошо ли он знает своего отца, чтобы вот так уверенно говорить?.. Его никто не знает.
Идвар уронил голову ей на плечо, прижался лбом.
– Я всё равно не сделаю, даже, если он прикажет...
Девушка перевернулась на спину, и голова Мирона оказалась у неё на груди, прямо на одеяле. Аэлла запустила пальцы в волосы Идвара как раз надо лбом, оттянула голову назад, глядя в глаза, мельком заметила полоску белых зубов между губами.
– Мы ничего, ничего не знаем... глупцы... Живём себе пока, и ничего не знаем... Ни ты, ни я... – Она покачала головой. – Я боюсь, Идвар... – прошептала вдруг о том, что прятала на душе. – Я не хочу умирать... – Голос её сорвался, даже шёпот не стало слышно.
Идвар дёрнулся вперёд, освобождаясь от её руки, хотел поцеловать в губы, но она отвернулась, подставляя щёку, в неё-то он её и поцеловал.
– Не бойся... Пожалуйста... Прошу тебя... Ты не умрёшь, я не позволю, я никому не дам сделать тебе больно... Милая моя... Любимая... – Он прижался глазницей к её скуле, не зная, как ещё утешить, что ещё сказать.
Аэлла усмехнулась, снова запуская пальцы в волосы на его голове, улыбнулась.
– Мы ничего, ничего не знаем... – Отвернулась, глядя в сторону. – Разве можно сейчас гадать...
И он был согласен с ней, согласен целиком и полностью. Кто ещё знает, что будет завтра?
* * * * *
Открылась дверь и вошла её служанка, быстро отыскала княжну глазами:
– Госпожа... – Присела на край кровати. – Я потеряла вас, вы сегодня не ночевали в своей комнате... Я уж подумала, что-то случилось...
– Я попала под дождь на балконе и не захотела возвращаться через весь этаж... – Аэлла лежала на боку, подтянув одеяло к губам, смотрела, скосив глаза на Эл, и от этого шевельнулась ещё сильнее боль в голове. – Как ты нашла меня?
Эл замялась на миг с ответом.
– Я, пока вас искала, встретила господина Мирона, он сказал мне, где вы... – Служанка озадаченно пожала плечами. Для неё это была загадка. Ну и пусть она остаётся, к чему какие-то оправдания? Эл огляделась, заметила камин с углями. – Здесь тепло... Вы будете вставать, госпожа? Завтрак уже ждёт...
– Нет, Эл, я ещё полежу...
Служанка встревожилась, нахмурив тёмные брови, прищурила серые глаза, спрашивая:
– Что-то случилось?
– Вчерашний дождь... Он вышел мне боком, я промокла и, по-моему, заболела... – прошептала Аэлла последние слова и тяжело прикрыла глаза. Эл потрогала её лоб, поправила одеяло, озадаченно хмурясь.
– У вас жар...
– И голова болит... – добавила княжна.
– Я схожу на кухню и принесу вам отвар мяты с малиной и мёдом. Сейчас надо много пить. А есть вы хотите? – Аэлла отрицательно дёрнула головой, поморщилась. – Может быть, позвать врача, я разыщу Мирона... Должны же быть у них врачи. – Стушевалась на миг и поправилась: – Господина Мирона, должны же быть в их армии врачи, он найдёт вам что-нибудь от болезни...
– Ничего не надо, Эл... Только пить... и фруктов... Я высплюсь, согреюсь и всё пройдёт... Поверь мне.
– Как хотите, миледи. – Девушка набросила на больную княжну ещё одно одеяло, лежащее в кресле. – Я постараюсь ещё найти дров, наверное, этой ночью опять будет дождь, тучи так и висят... Хотите, я буду ночевать сегодня с вами, здесь, в этой комнате...
– Не надо, Эл, что ты будешь перебираться?
– Мне совсем нетяжело.
– Будешь здесь – заболеешь от меня... – настояла Аэлла. – И не бойся за меня, всё будет хорошо, просто поднялся жар, это не смертельно... Поверь мне...
– Сейчас я принесу вам попить...
Ушла. Аэлла полежала с закрытыми глазами и не заметила, как заснула, провалившись в больной сон без сновидений. А когда проснулась, был уже вечер, судя по свету из окна, хотя небо всё ещё было затянуто тучами, и время дня было неясно. Эл не было, она не перебралась к Аэлле, но принесла всё, что обещала: целый кувшин медовой воды с мятой, фрукты, и протопила камин.
Но Аэлла попила лишь и снова вернулась в постель. Долго лежала, глядя перед собой, не думала ни о чём совершенно. Открылась дверь, но княжна не перевела глаз, думая, что это служанка пришла проведать её. Но к лицу её приблизилось лицо севшего на пол Мирона, он зашептал ей в глаза с тревогой:
– Что случилось?.. Ты заболела? Милая... Тебе плохо?.. Где болит?..
Глаза его были полны такой тревоги, такого сочувствия, что Аэлла улыбнулась ему, отгоняя все прежние мысли, всю тревогу о прошедшей ночи. Он любил её... А что ещё надо?
– Всё нормально, голова чуть-чуть болит... и жар...
– Я позову врача. – Он поднялся стремительно, но Аэлла успела перехватить его, поймала за руку.
– Не надо... Пожалуйста, всё пройдёт к утру...
– А вдруг нет? – Он опять опустился к ней, не отпуская пальцев её ладони, пугался их жара, и не знал, чем помочь. – Этот дождь... Он был таким холодным...
– Но ты же не заболел... – прошептала она с улыбкой.
– Ну-у... – Он усмехнулся. – Для меня дождь – пустяк, я ко многому привык... – Он положил голову щекой на одеяло, и посыпавшиеся волосы разметались по нему. Идвар с улыбкой и тревогой в глазах одновременно смотрел в лицо девушки. – Чем я могу помочь?
Она двинула подбородком и улыбнулась, отвечая:
– Я ничего не хочу... честно...
Он помолчал немного.
– Я весь день думал только о тебе, я извёлся весь, измучился... так хотел тебя увидеть... прикоснуться... Душа разрывается... – Поднял голову. – Что я говорю... – Смутился, боясь показать свои чувства, как человек одинокий, говорящий мало, скрывающий то, что чувствует. Аэлла поняла это и улыбнулась.
– Обними меня, Идвар...
Он лёг рядом с ней прямо поверх одеяла. Аэлла лежала на боку, и он лёг сзади, прижался грудью к её спине, повернув голову на бок, прикоснулся щекой к её затылку, шепнул в ухо:
– Я не мешаю?
Она отрицательно повела головой. Они так и лежали вместе, просто наслаждаясь присутствием друг друга, не шевелясь, тихо слушая дыхание друг друга, и понимая, что большего и желать нельзя.
* * * * *
Глава 10
На следующий день он опять пришёл к ней вечером. Аэлла встретила его на ногах: она встала попить свежего мятного отвара с мёдом, что недавно принесла Эл с кухни. Аэлла повернулась к нему и улыбнулась устало. Сейчас на ней была только длинная до пола белая рубашка, а по спине и груди до колен рассыпались светлые волосы.
– Как ты? – прошептал Мирон.
Аэлла пожала плечами, разрезая на дольки ярко-красное яблоко, шепнула:
– Лучше...
– Голова?
– Кружится чуть-чуть... и в ушах шумит...
– Я всё-таки вызову врача! – Он решительно дёрнулся к двери всем телом, но Аэлла успела преградить ему путь, воскликнула:
– Не надо, пожалуйста!
– Почему? – Мирон искренне удивился, глядя сверху.
– Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал...
– Что ты болеешь? – он перебил её шёпот.
– ...что мы вместе... – она договорила то, что хотела, а он помешал ей. Мирон промолчал, раздумывая, потом добавил негромко:
– Я могу найти твою служанку, и пусть она сама позовёт врача, я могу сам этого и не делать...
– Не надо. – Она отрицательно повела головой, пряди её светлых волос приковывали взгляд, и глаза Мирона охватывали её всю: лицо, волосы, шею, растерянную улыбку-просьбу. – Будут вопросы, взгляды... Я не хочу, чтобы кто-то даже догадывался...
– Почему? – н шепнул недоумённо.
– Не хочу и всё... – Она настойчиво поджала губы.
Идвар пожал плечами, согласился:
– Как хочешь...
Аэлла убрала в вазу нож и разрезанное яблоко, до этого они были у неё в руках, достала лишь одну дольку, откусила неторопливо.
– А лечиться?
– Завтра уже всё будет нормально... Вот увидишь.
– Ты ела что-нибудь, кроме своих яблок?
– Я ничего не хочу... – Она опять откусила от яблока.
– Ослабнешь...
– Я всё наверстаю... потом...
Идвар ближе подошёл к ней, осторожно взял пальцами одну из прядок волос, покрутил, навивая на костяшку пальца, смотрел, как сверкает она на изгибах при свете свечей. Прекрасно, до чего же красиво! Он поднял глаза, глядя исподлобья, и встретил взгляд девушки. Смутился. Отпустил, быстро распутывая палец.
– Извини...
– Да нет, почему же, если тебе это интересно, если тебе нравится... – Она улыбнулась мягко.
– Я скучал по тебе... – он прошептал ей в глаза, осторожно взял за локти и подтянул к себе, ища губы для поцелуя. Аэлла привстала на цыпочки, подняла лицо навстречу. Он целовал её, целовал губы, пахнущие яблоком, лоб, глаза, шептал, щекоча кожу горячим дыханием: – Я скучал... Я так хотел... так хотел обнять тебя... Любимая... Милая моя... Так хотел...
Через тонкую шерстяную рубашку он чувствовал её тело, так близко, такое доступное, горячее, аж голова шла кругом, дыхание перехватывало от одних лишь поцелуев, оттого, что чувствовал ладонями её тело через тонкую ткань. Ему было так мало надо, чтобы возбуждение вскружило голову, чтобы от страсти задрожало всё тело.
Идвар мягко подтолкнул её чуть вперёд, сталкивая в сторону вазу с фруктами. Аэлла отступила, упёрлась в стол, но Мирон чуть подсадил её, не отпуская от себя, ласкал спину, утопая пальцами в волосах. Аэлла вынуждена была раздвинуть бёдра, чтобы позволить ему быть близко, поэтому подол рубашки поднялся вверх, открывая ноги. И Идвар ласкал горячими ладонями её колени, поднимаясь всё выше. Добрался до живота, груди, касался плеч, тонкой светлой кожи на внутренней стороне рук. Она сводила его с ума, завораживала, он уже и думать не мог ни о чём другом, кроме, как о ней, о тех чувствах, что она в нём рождала, о тех наслаждениях, причиной которых была только она...
На этот раз он не торопился, был аккуратным, прижимал её к себе, чувствуя, как пряди волос её скользят по рукам, касаются лица, обнажённой груди, освобождённой от одежды. Разве такое можно терпеть? Разве это в силах человека?..
Аэлла кусала губы, сдерживая хриплый выдох, закрывала глаза, запрокидывая голову, покорно отдавалась его страсти, его напору, дрожала всем телом.
Он утонул лицом в её волосах, прижимаясь щекой к шее под ухом, до скрипа стиснул зубы, зажмуриваясь, молча перетерпел и хрипло выдохнул. Аэлла обнимала его за шею и чувствовала, как стучит под пальцами его сердце. Замерла в ожидании.
– Проклятье... – прошептал Мирон чуть слышно.
– Что?.. – Она заглядывала ему в лицо, ловила взгляд.
– Опять... не успел...
Она осторожно коснулась пальцами его лба, убрала мокрую прядку волос, ставшую ещё чернее. Шепнула:
– Не убивайся так...
Он хрипло усмехнулся на её замечание, скривил губы, отвечая:
– А если ребёнок?.. – спросил многозначительно, и Аэлла стушевалась, она и не думала об этом, а ведь, в самом деле, всё теперь может обернуться и так. А что она может сделать, если она и о своей будущей жизни-то ничего определённого сказать не может. А ребёнок – это ответственность, тогда ей придётся жить ради него, и заботиться о себе ради него.
Это расстроило её, она отвернулась, закрывая глаза. Идвар отступил назад, не отпуская Аэллы, так и держал её, прижимая к себе, она обнимала его ногами за бёдра. Он опрокинул её на постель на спину, поцеловал в губы, лёг рядом, натянув на них двоих тёплое одеяло. Нашёл её ладонь, переплёл пальцы свои и её. Они долго лежали молча, не говоря друг другу ни слова.
Слабость и головокружение не покидали Аэллу, а сейчас даже усилились. Она негромко спросила:
– Можно вопрос?
– М-м-м... – согласно промычал он, чуть стиснув её пальцы в кулаке.
– Твой отец, король... он пришлёт письмо... прикажет казнить меня... Ты это сделаешь? – Она перевела глаза и в упор посмотрела в его лицо. Идвар замер, даже дышать перестал, дрогнул бровями, нахмуриваясь. Видно было, растерялся сильно. Сейчас он меньше всего думал об этом.
– Ну... – замялся, дёрнул подбородком, будто что-то душило его. – Я не думаю, что он сделает это...
– Я спросила... – Голос её был твёрдым, аж в ушах от него зазвенело. Она ждала ответа на свой вопрос. – Ты просто ответь мне: «да» или «нет»...
Он опять смутился, долго молчал, потом прошептал:
– Я не хочу говорить об этом...
Аэлла приподнялась на локте, поворачиваясь на живот, пристально всмотрелась в лицо любовника, поджала губы и спросила:
– Ты прикажешь казнить меня?
– Аэлла, милая... – Он потянулся к ней навстречу, но она перебила его:
– Сделаешь это?
– Нет! Нет, конечно! – Он тоже повысил голос, ответил резко.
– Пойдёшь против отца? Он – твой король, как прикажет, так и сделаешь, иначе сам попадёшь в опалу... Ты – военный, приказ старшего для тебя – закон...
– Я смогу переубедить его... – Он говорил так, что и сам в это не верил. – Ты же – княжна, тебя нельзя казнить, тем более, ты – девушка, не наследница... Всё должен решать суд...
Аэлла усмехнулась, уткнулась лицом в подушку; плечи, лопатки остро выпирали под одеялом, и Идвару хотелось обнять её, утешить, сказать, что всё будет хорошо, что все её страхи – пустяк, но сам не сдвинулся с места. Вздохнул, чуть стиснул пальцы её ладони в кулаке.
Ему лет двенадцать было, когда отец впервые взял его на охоту. Они тогда загоняли в ловушку волков и лис, и в норе лисят нашли. Они разбежались, а некоторых успели убить – затравили собаками. Одного Идвар тогда успел спасти от собак, забрал себе, спрятал под плащ. Отец тогда только усмехнулся, а старший брат глянул презрительно. Они всё ждали, когда лисёнок надоест ему, когда он его бросит, а Идвар ловил ему мышей в амбаре, кормил сыром, всё больше привязываясь. А потом не нашёл его, слуги сказали, выпустили в лес, и только потом он узнал, что отец забрал его в поле для натаскивания молодых собак...
Сказать, что Идвар тогда пережил личную трагедию, ничего не сказать... Он попытался уйти из дома, его поймали на следующий день, и король приказал выпороть сына за гордость и непослушание...
И сейчас... Он осмелится ли не выполнить приказа?.. Осмелится, потому что влюбился, потому что дороже этой девушки у него никого больше нет...
Идвар приблизился к ней, сгрёб через спину рукой, подтягивая к себе, путая её волосы. Шептал чуть слышно:
– Аэлла, любимая, я не сделаю этого, слышишь меня?.. Не сделаю... никогда не сделаю... Я же обещал тебе, помнишь?..
Она повернула голову на бок и через пряди волос посмотрела ему в лицо, разомкнула сухие губы, говоря:
– Он убьёт тебя...
– Не убьёт, Адорру только четырнадцать, вся армия за мной, он не сменит меня на него... Это рискованно, поднимутся другие земли... Да и графы-вассалы отца...
– Это не имеет значения... – мягко перебила она и отвела глаза в сторону.
– Имеет. Отец не любит этого... Он боится заговора... Он не станет менять главнокомандующего...
– Хорошо ли ты знаешь своего отца? – спросила вдруг она, опять перебивая, и Идвар заметил румянец на её скулах – у неё опять начался жар! Он смутился, а, в самом деле, хорошо ли он знает своего отца, чтобы вот так уверенно говорить?.. Его никто не знает.
Идвар уронил голову ей на плечо, прижался лбом.
– Я всё равно не сделаю, даже, если он прикажет...
Девушка перевернулась на спину, и голова Мирона оказалась у неё на груди, прямо на одеяле. Аэлла запустила пальцы в волосы Идвара как раз надо лбом, оттянула голову назад, глядя в глаза, мельком заметила полоску белых зубов между губами.
– Мы ничего, ничего не знаем... глупцы... Живём себе пока, и ничего не знаем... Ни ты, ни я... – Она покачала головой. – Я боюсь, Идвар... – прошептала вдруг о том, что прятала на душе. – Я не хочу умирать... – Голос её сорвался, даже шёпот не стало слышно.
Идвар дёрнулся вперёд, освобождаясь от её руки, хотел поцеловать в губы, но она отвернулась, подставляя щёку, в неё-то он её и поцеловал.
– Не бойся... Пожалуйста... Прошу тебя... Ты не умрёшь, я не позволю, я никому не дам сделать тебе больно... Милая моя... Любимая... – Он прижался глазницей к её скуле, не зная, как ещё утешить, что ещё сказать.
Аэлла усмехнулась, снова запуская пальцы в волосы на его голове, улыбнулась.
– Мы ничего, ничего не знаем... – Отвернулась, глядя в сторону. – Разве можно сейчас гадать...
И он был согласен с ней, согласен целиком и полностью. Кто ещё знает, что будет завтра?
* * * * *
