Дураки! Дураки оба!
Да, они любят друг друга, это видно, особенно она, она же тает под его взглядом, как кошка, только что не мурлычет. Камеристка что-то спрашивает у неё, а она даже не слышит. Как долго ещё барон Элвуд будет занят разговором с графом Окс и не будет замечать взглядов своей супруги и появившегося вдруг сына? А что потом? Он и его жена покинут пир в самом разгаре? Он устроит скандал? Кто за всё это ответит? Она?
Уж она-то точно у мужа своего под рукой, сына он уже не достанет, а вот жену накажет по-своему. И неужели этот влюблённый дурак этого не понимает? Это же твой отец! Кто знает его лучше тебя? И ты подставляешь её под удар! Сталкиваешь её с собственным отцом даже тем, что припёрся сюда!
Эрвин вздохнул, даже улыбка его пропала.
Ему было жаль их. Думая об их любви, запретной, тайной, он вспоминал свою Ллоис. Он не мог любить её, простую бегинку, дочь деревенской ведьмы, не мог любить после тех надругательств над ней деревенскими, не мог, понимая, что она не ровня ему, сыну графа, но любил. Продолжал любить всё это время, думал каждый день, каждую ночь, вспоминая её улыбку, грусть в глазах, её слёзы и отчаяние в момент прощания.
Поэтому сейчас он мог понять их, понять их стремления видеть друг друга, даже если каждый шаг сопряжён со смертельной опасностью. Они рисковали, потому что любили, и понять их мог только тот, кто сам любит или любил когда-то.
Не зря говорят, что там, где любовь живёт, разум умирает. Они подтверждают эту истину, головой своей не думают ни он, ни она.
А может, всё это видит только он один? И всё потому, что знает об их связи? Знает и потому замечает очевидное, а другие этого не видят?
Эрвин хмыкнул над своими же догадками.
И всё равно, лучше бы он не появлялся. Не ходил до этого, и не ходи вообще, где благоразумие твоё?
Ну вот, и барон Элвуд, наконец-то, раскрыл глаза. Он узнал среди присутствующих своего сына и тут же вперил красноречивый взгляд в лицо молодой жены. Не надо и гадать, чтобы прочитать его мысли. Не закончилась очередная музыка и танец, как барон потащил свою жену на выход. И Эрвин видел, как цепкие пальцы его впились в локоть баронессы.
Ну вот и всё.
Хорошо ещё, если он просто предостережения ради убирает её отсюда, а не собирается выбивать правду кулаками.
А барон-то как встрепенулся, ох-хо-хо... Не побеги только следом, идиот, иначе твоей подружке не пережить эту ночь, это точно.
Но молодой барон не слышал его мыслей, метнулся через группу рыцарей, разрезая её поперёк, под недоумёнными взглядами присутствующих. И Эрвин не выдержал, несколькими шагами преодолел разделяющее их пространство и, поймав молодого барона под локоть здоровой руки, увлёк в сторону.
- Здравствуйте, барон, вы ни разу не бывали тут, что это вдруг вы почтили всех своим присутствием?
Барон Орвил смотрел мимо его лица, и мысли его тоже блуждали где-то рядом.
- Что?- спросил рассеянно.
- Как вы себя чувствуете? Как ваша рука? Я слышал, вы сильно ударились головой... Знаете, я ещё мальчишкой был и тоже как-то раз неудачно упал с коня, тоже ударился головой. Помню, как сейчас, как мне было плохо. Тошнило, голова кружилась, всё время хотелось спать. А вы как? Вам тоже плохо?
Барон Орвил смерил его медленным взглядом, долго рассматривал лицо. Они, оказывается, почти одного роста. Спросил вдруг встречным вопросом:
- Что вам от меня надо?
- Ничего.- Эрвин улыбнулся ему.- Хотел узнать, как вы? Вижу, вы в порядке. Не хотите обсудить турнир?
- Нет. Я уже выбыл из него. Мне всё равно.
- Может, у вас есть идеи насчёт будущего победителя?
Орвил устало прикрыл глаза, и еле заметная улыбка тронула его губы. Он был похож на отца в лучшие его годы, а сказанное ещё больше подтвердило это сходство:
- Молюсь, чтоб этим победителем стали не вы...
Эрвин чуть отшатнулся, вникая в смысл слов. Вообще-то он и сам не питал никаких иллюзий по поводу победы в турнире, потихоньку переходил от поединка к поединку и всё.
- Почему?- невольно вырвалось у него.
- А вы догадайтесь сами.
Резко дёрнул рукой, и Эрвин только сейчас понял, что до сих пор всё это время держал барона за локоть.
- Извините... милорд...
- Я не ваш милорд... если у вас вообще он есть.
- Нет... пока.
- Ну вот видите, а вы «милорд...» «милорд...»
Отвернулся, потеряв всякий интерес к разговору. Эрвин почувствовал, как стиснулись зубы, и кровь ударила в виски. «Да был бы я сейчас тем, кем был, ты бы сам тут лепетал мне «милорд», «милорд». Проклятье! И дался ты мне со своей девчонкой! Иди и клади свою голову на чью хочешь плаху – мне всё равно! Умеешь творить – умей за всё и отвечать! Не зря тебя твой папаша выпер, я бы сам тебя не только выпер, я б тебя...- выдохнул резко.- Спокойно, Эрвин, спокойно. Чего ты взялся? Не вздумай только рот здесь открыть, кто ты такой... Спокойно! Лучше уйди отсюда от греха подальше».
А глаза сами собой выискали в толпе зрителей фигуру барона, разговаривающего с оруженосцем. «Ничего-ничего, я ещё найду время и место, когда тайна твоя принесёт мне пользу. И вот тогда мы посмотрим».
* * * * *
Он тащил её за руку всю дорогу до постоялого двора, втолкнул в комнату и швырнул на пол, зло хрипел сквозь зубы:
- Чуть шею себе не свернула? Что происходит? Что это? Я на два дня всего уехал, и что? Что у вас тут... с ним... было?
Ания не плакала и не собиралась, ещё чего! Любовь придавала ей сил, сейчас она готова была вытерпеть от этого старика всё, что угодно, пусть, что хочет, то и делает, а уж Ания и рта не раскроет.
- Всё это время я не знала, что с ним...- прошептала, поднимаясь с пола, чуть качнулась, но удержала равновесие.- Вы ни разу не ответили на мой вопрос: жив ли он после того дня? Я вообще думала, что вы убили его тогда, забили своей проклятой палкой...
Она смотрела на мужа исподлобья, чувствуя, как горячей болью наливаются локоть, колено, бедро, на которые она неловко упала.
- Я не знала, что он, оказывается, здесь... Я ни разу не видела его, а он теперь – барон и ничуть не ниже вас, получается...
- Замолкни!- рявкнул ей в ответ.
- Вы всё это время не говорили мне, что он жив... Нарочно держали меня в неведении. Я не знала...
- Лучше бы он сдох!
- Это ваш сын!- Она вдруг сама повысила голос в ответ на его громкие реплики, и барон на это удивлённо повёл подбородком, сверкнувшим седой щетиной. А Ания добавила уже шёпотом:- Ваш единственный пока сын, может, других уже и не будет...
Барон Элвуд дёрнулся, будто его ударили. Она всегда знала, как сделать больнее, знала, от чего он больше всего злится.
- Не будет, говоришь?
- На всё воля Божья...- прошептала в ответ.- Вы слишком вольно разбрасываетесь сыновьями, будто у вас их десять, а не один...
- Ах, вот как мы заговорили! С каких это пор?
- Господь накажет вас за вашу несправедливость, за вашего сына, за меня...
- И за тебя... И за него...- Барон повторял её слова, согласно кивая головой.- Ну-ну...- Страшно глядел на неё огромными глазами.- Бедненькие любовнички...
И Ания вдруг, сама от себя не ожидая, рассмеялась ему в лицо холодным чужим смехом. Она никогда так не смеялась до этого дня, даже не думала, что сможет когда-нибудь вот так вот смеяться. И барон отшатнулся от неё, как от прокажённой, прошептал:
- Ты сошла с ума, послушай себя...
Она перестала смеяться и смахнула с губ ладонью остатки этого безумного смеха. Шепнула:
- А нормальная бы с вами и жить не смогла...
Барон смотрел на неё и не мог поверить, что это та же прежняя, знакомая ему Ания, та, что он знал и считал предсказуемой. Что это с ней? Что случилось вдруг?
- Он мне больше не сын,- заговорил барон негромко примирительным тоном,- я лишил его всего и выгнал из дома. Я и сам не знаю, как он остался жив. Со сломанной рукой, в январе, на улице... Сейчас он барон, это правда, он ушёл к родственникам своей матери – ведьмы! Его принял её отец. Он стал его наследником. Наплевать!- Дёрнул головой, и седые волосы вдоль лица взметнулись вслед за резким движением.
- Вы могли бы рассказать мне об этом раньше, чтобы это не было для меня откровением.
То, о чём он сейчас рассказал, Ания уже знала от самого Орвила. Ночь вдвоём была длинной, и они успели о многом переговорить. Но услышать всё это от старого барона, с его стороны, тоже было небезынтересно.
- Он должен быть тебе безразличным, если вы, конечно, не были любовниками, как ты клялась.
- Вы же верите своему волшебному кубку? Я вас не предавала!
- Я знаю!
- И тот ребёнок, что я потеряла, он был вашим!
- Я знаю!
- Почему же вы обвиняете меня до сих пор? Что я сделала не так?
Видя его колебания, Ания давила на него, забрасывала вопросами, и барон, впервые не сумевший сломить жену, поторопился удалиться.
- Завтра же ты вернёшься домой! Хватит с тебя турниров! Проветрилась и будет!
Ания молчала. Ей удалось выдержать это всё. Она ожидала многого: что он побьёт её, проявит насилие, будет делать больно своими оскорблениями. За свою любовь, за пережитую ночь с Орвилом, за измену мужу она готова была стерпеть всё, и приняла бы всё беспрекословно. Воспоминания, нежность, любовный восторг помогли бы ей всё пережить. И разве отъезд домой это так уж страшно?
«Да пожалуйста! Я буду жить этой ночью, я буду жить тем, что пережила, тем, что испытала в объятьях другого мужчины, но не тебя! Оставайся, развлекайся своим турниром и дальше, старый дурак!»
- Хорошо, милорд, я вернусь домой.
- Вот и молодец. От греха подальше...
Ещё какое-то время он пристально рассматривал её лицо, будто ждал ещё чего-то, потом ушёл. Ания проводила его глазами и, когда закрылась дверь, не смогла скрыть победной улыбки.
Вот так-то, дорогой мой муж!
От греха подальше, говоришь?
Ваша лошадь опоздала... Слава Богу!
Охрана на башне издалека заметила подъезжающих всадников, потом прибыл посыльный. Возвращался барон Элвуд со своими людьми.
Это сколько уже прошло? Три недели?
Долго же он тянулся со своего турнира, или нашлись какие-то другие дела?
Ания была у себя, когда ей сообщили о приезжающем муже. В последнее время ей было нехорошо, тошнило, особенно по утрам, отвращение вызывали некоторая еда и запахи. Пришлось переложить многие дела на кухне на главную кухарку, Ания появляться там стала редко. И она прекрасно знала, почему это всё. Знала по первому разу, ещё в монастыре.
Скоро об этом узнает и барон. Наконец-то, наверное, подумает он. Уж он-то теперь будет беречь жену, как драгоценный сосуд. Знал бы он...
Ания усмехнулась победно. Она была уверена, что этот ребёнок, зародившийся в ней, ребёнок Орвила, но никак не его отца. Но старому барону об этом знать необязательно. Пусть думает, что он счастливый отец. А правду знать будет только сама Ания, даже Орвил сам никогда этого не узнает.
Ну и пусть! Пусть всё так и остаётся!
Вместо сына он будет воспитывать внука!
Может быть, этот ребёнок станет смыслом жизни для самой Ании. Ребёнок любимого человека после той, единственной ночи. Она помнила всё, сохранила каждый миг их встречи в своей памяти. Его поцелуи, его прикосновения, лёгкие и нежные, пальцы помнили ощущения касаний к его плечам, груди, лицу. Разве могла она забыть это всё?! Нет, нет и нет! Никогда!
Она беспрестанно благодарила Бога, Богоматерь и всех святых за то, что понесла именно после этой ночи. Все эти бесплодные попытки старого барона так и не увенчались успехом. Близость с ним, ненавистным, вспоминалась с содроганием и душевной болью. Слава Богу, слава Богу, что в ближайшее время барон не прикоснётся к ней. Он всегда так делал, когда подозревал беременность у Ании: берёг ребёнка или просто считал, что жена, забеременев, исполнила свою главную роль.
Так или иначе, но этот ещё неродившийся ребёнок Орвила уже будет защищать её, словно Орвил сам невольно вновь заслонит её собой от своего злого отца.
Теперь самое главное – не потерять его, как того, первого ребёнка. Надо беречь себя, быть очень осторожной. Может быть, другой такой встречи, другой такой ночи с ним в её жизни больше не будет. Может быть, они вообще больше не встретятся.
Орвил служит другому графу, а барон – его противнику. Как сказал Орвил, будет война. Это значит, что отец и сын могут встретиться друг с другом на поле боя, и кто-то из них может погибнуть. В условиях войны турниров, скорее всего, не будет, или они будут нескоро, это значит, что даже на турнире Ания не сможет встретиться с Орвилом, увидеть его.
И написать он тоже ей не сможет. Кто привезёт ей его письмо? Всё под контролем, каждый шаг, каждый день, и тем более новые люди со стороны, приехавшие вдруг с письмом для неё. Орвил не будет так открыто подставлять её. Барон ведь тоже далеко не глуп, чтобы не понять, что происходит.
А если вдруг он снова сунет ей свой «волшебный» кубок, чтобы проверить её на измену? Что тогда? Сможет ли Ания выпить из него, не пролив ни капли? Изменница, предательница, грешница...
А ладонь сама собой легла на живот. Да, всё так, грешница, изменница, но она не жалела ни о чём, ни на миг. Она жила тем, что пережила, тем, что испытала, тем, что любила и была любима. И ребёнок её был уже ею любимым, любимым, потому что был даром этой любви, даром любимого человека.
Вбежавшая горничная доложила о том, что барон Элвуд приехал и сейчас во дворе замка спешивается. Если бы Ания хоть что-то испытывала к нему, она побежала бы встречать его. Но нет! Если он хочет, пусть сам идёт сюда или придётся встретиться только за обедом, тем более, что скоро надо будет подавать на стол. Ания уже приказала накрывать столы, как только приготовят последнее, значит, скоро позовут.
Кто-то должен будет сказать барону о положении жены, либо он допросит камеристку, либо Ания должна сама ему сказать. Он должен знать.
Через время все потянулись к обеду: Ания с камеристкой, молодые сквайры, гости, всевозможные приживалки и постояльцы временные, те, что проездом остановились, и, конечно же, сам барон со своими людьми. Когда Ания пришла с опозданием: замешкавшись на лестнице, она потеряла время, все уже были за столами.
Барон Элвуд поднялся, приветствуя супругу, поцеловал её перстень, справился о здоровье и самочувствии. Писем он не любил и всё это время не писал. Ания отвечала на вопросы коротко и без особых эмоций, и так понятно, что все они – только дань приличия. Она по нему не скучала, да и он по ней тоже.
Она уже села за стол рядом с мужем, когда решилась бегло пробежать взглядом по лицам тех, кто приехал с бароном, и порадовалась, что уже сидела.
Вот это да! Ничего себе! А он-то, что здесь делает? Не было печали!
Среди новых лиц она узнала молодого рыцаря, того, с гербом в виде голубя. Она не знала ни имени его, ни положения. Да, он был участником турнира, когда она ещё была в Берде. И именно он, он, победил Орвила! Он выбил его из седла ударом копья в лицо, и после этого Орвил болел и, как проигравший в поединке, выбыл из состязаний в джоустах. А теперь этот рыцарь здесь! Здесь! И как он смотрит на Анию с другой стороны стола, как смотрит... Ох, желание есть и пить пропадает.
Зачем он здесь? Для чего он привёз его сюда? Временно или собирается сделать его своим вассалом? Ещё чего! Не хватало ему ещё жить здесь постоянно! Зачем? Зачем он сдался ему? Мало других, что ли? Да только пальцем помани! Нашёл бы себе и лучше, и исполнительнее, и без этого взгляда!
Да, они любят друг друга, это видно, особенно она, она же тает под его взглядом, как кошка, только что не мурлычет. Камеристка что-то спрашивает у неё, а она даже не слышит. Как долго ещё барон Элвуд будет занят разговором с графом Окс и не будет замечать взглядов своей супруги и появившегося вдруг сына? А что потом? Он и его жена покинут пир в самом разгаре? Он устроит скандал? Кто за всё это ответит? Она?
Уж она-то точно у мужа своего под рукой, сына он уже не достанет, а вот жену накажет по-своему. И неужели этот влюблённый дурак этого не понимает? Это же твой отец! Кто знает его лучше тебя? И ты подставляешь её под удар! Сталкиваешь её с собственным отцом даже тем, что припёрся сюда!
Эрвин вздохнул, даже улыбка его пропала.
Ему было жаль их. Думая об их любви, запретной, тайной, он вспоминал свою Ллоис. Он не мог любить её, простую бегинку, дочь деревенской ведьмы, не мог любить после тех надругательств над ней деревенскими, не мог, понимая, что она не ровня ему, сыну графа, но любил. Продолжал любить всё это время, думал каждый день, каждую ночь, вспоминая её улыбку, грусть в глазах, её слёзы и отчаяние в момент прощания.
Поэтому сейчас он мог понять их, понять их стремления видеть друг друга, даже если каждый шаг сопряжён со смертельной опасностью. Они рисковали, потому что любили, и понять их мог только тот, кто сам любит или любил когда-то.
Не зря говорят, что там, где любовь живёт, разум умирает. Они подтверждают эту истину, головой своей не думают ни он, ни она.
А может, всё это видит только он один? И всё потому, что знает об их связи? Знает и потому замечает очевидное, а другие этого не видят?
Эрвин хмыкнул над своими же догадками.
И всё равно, лучше бы он не появлялся. Не ходил до этого, и не ходи вообще, где благоразумие твоё?
Ну вот, и барон Элвуд, наконец-то, раскрыл глаза. Он узнал среди присутствующих своего сына и тут же вперил красноречивый взгляд в лицо молодой жены. Не надо и гадать, чтобы прочитать его мысли. Не закончилась очередная музыка и танец, как барон потащил свою жену на выход. И Эрвин видел, как цепкие пальцы его впились в локоть баронессы.
Ну вот и всё.
Хорошо ещё, если он просто предостережения ради убирает её отсюда, а не собирается выбивать правду кулаками.
А барон-то как встрепенулся, ох-хо-хо... Не побеги только следом, идиот, иначе твоей подружке не пережить эту ночь, это точно.
Но молодой барон не слышал его мыслей, метнулся через группу рыцарей, разрезая её поперёк, под недоумёнными взглядами присутствующих. И Эрвин не выдержал, несколькими шагами преодолел разделяющее их пространство и, поймав молодого барона под локоть здоровой руки, увлёк в сторону.
- Здравствуйте, барон, вы ни разу не бывали тут, что это вдруг вы почтили всех своим присутствием?
Барон Орвил смотрел мимо его лица, и мысли его тоже блуждали где-то рядом.
- Что?- спросил рассеянно.
- Как вы себя чувствуете? Как ваша рука? Я слышал, вы сильно ударились головой... Знаете, я ещё мальчишкой был и тоже как-то раз неудачно упал с коня, тоже ударился головой. Помню, как сейчас, как мне было плохо. Тошнило, голова кружилась, всё время хотелось спать. А вы как? Вам тоже плохо?
Барон Орвил смерил его медленным взглядом, долго рассматривал лицо. Они, оказывается, почти одного роста. Спросил вдруг встречным вопросом:
- Что вам от меня надо?
- Ничего.- Эрвин улыбнулся ему.- Хотел узнать, как вы? Вижу, вы в порядке. Не хотите обсудить турнир?
- Нет. Я уже выбыл из него. Мне всё равно.
- Может, у вас есть идеи насчёт будущего победителя?
Орвил устало прикрыл глаза, и еле заметная улыбка тронула его губы. Он был похож на отца в лучшие его годы, а сказанное ещё больше подтвердило это сходство:
- Молюсь, чтоб этим победителем стали не вы...
Эрвин чуть отшатнулся, вникая в смысл слов. Вообще-то он и сам не питал никаких иллюзий по поводу победы в турнире, потихоньку переходил от поединка к поединку и всё.
- Почему?- невольно вырвалось у него.
- А вы догадайтесь сами.
Резко дёрнул рукой, и Эрвин только сейчас понял, что до сих пор всё это время держал барона за локоть.
- Извините... милорд...
- Я не ваш милорд... если у вас вообще он есть.
- Нет... пока.
- Ну вот видите, а вы «милорд...» «милорд...»
Отвернулся, потеряв всякий интерес к разговору. Эрвин почувствовал, как стиснулись зубы, и кровь ударила в виски. «Да был бы я сейчас тем, кем был, ты бы сам тут лепетал мне «милорд», «милорд». Проклятье! И дался ты мне со своей девчонкой! Иди и клади свою голову на чью хочешь плаху – мне всё равно! Умеешь творить – умей за всё и отвечать! Не зря тебя твой папаша выпер, я бы сам тебя не только выпер, я б тебя...- выдохнул резко.- Спокойно, Эрвин, спокойно. Чего ты взялся? Не вздумай только рот здесь открыть, кто ты такой... Спокойно! Лучше уйди отсюда от греха подальше».
А глаза сами собой выискали в толпе зрителей фигуру барона, разговаривающего с оруженосцем. «Ничего-ничего, я ещё найду время и место, когда тайна твоя принесёт мне пользу. И вот тогда мы посмотрим».
* * * * *
Он тащил её за руку всю дорогу до постоялого двора, втолкнул в комнату и швырнул на пол, зло хрипел сквозь зубы:
- Чуть шею себе не свернула? Что происходит? Что это? Я на два дня всего уехал, и что? Что у вас тут... с ним... было?
Ания не плакала и не собиралась, ещё чего! Любовь придавала ей сил, сейчас она готова была вытерпеть от этого старика всё, что угодно, пусть, что хочет, то и делает, а уж Ания и рта не раскроет.
- Всё это время я не знала, что с ним...- прошептала, поднимаясь с пола, чуть качнулась, но удержала равновесие.- Вы ни разу не ответили на мой вопрос: жив ли он после того дня? Я вообще думала, что вы убили его тогда, забили своей проклятой палкой...
Она смотрела на мужа исподлобья, чувствуя, как горячей болью наливаются локоть, колено, бедро, на которые она неловко упала.
- Я не знала, что он, оказывается, здесь... Я ни разу не видела его, а он теперь – барон и ничуть не ниже вас, получается...
- Замолкни!- рявкнул ей в ответ.
- Вы всё это время не говорили мне, что он жив... Нарочно держали меня в неведении. Я не знала...
- Лучше бы он сдох!
- Это ваш сын!- Она вдруг сама повысила голос в ответ на его громкие реплики, и барон на это удивлённо повёл подбородком, сверкнувшим седой щетиной. А Ания добавила уже шёпотом:- Ваш единственный пока сын, может, других уже и не будет...
Барон Элвуд дёрнулся, будто его ударили. Она всегда знала, как сделать больнее, знала, от чего он больше всего злится.
- Не будет, говоришь?
- На всё воля Божья...- прошептала в ответ.- Вы слишком вольно разбрасываетесь сыновьями, будто у вас их десять, а не один...
- Ах, вот как мы заговорили! С каких это пор?
- Господь накажет вас за вашу несправедливость, за вашего сына, за меня...
- И за тебя... И за него...- Барон повторял её слова, согласно кивая головой.- Ну-ну...- Страшно глядел на неё огромными глазами.- Бедненькие любовнички...
И Ания вдруг, сама от себя не ожидая, рассмеялась ему в лицо холодным чужим смехом. Она никогда так не смеялась до этого дня, даже не думала, что сможет когда-нибудь вот так вот смеяться. И барон отшатнулся от неё, как от прокажённой, прошептал:
- Ты сошла с ума, послушай себя...
Она перестала смеяться и смахнула с губ ладонью остатки этого безумного смеха. Шепнула:
- А нормальная бы с вами и жить не смогла...
Барон смотрел на неё и не мог поверить, что это та же прежняя, знакомая ему Ания, та, что он знал и считал предсказуемой. Что это с ней? Что случилось вдруг?
- Он мне больше не сын,- заговорил барон негромко примирительным тоном,- я лишил его всего и выгнал из дома. Я и сам не знаю, как он остался жив. Со сломанной рукой, в январе, на улице... Сейчас он барон, это правда, он ушёл к родственникам своей матери – ведьмы! Его принял её отец. Он стал его наследником. Наплевать!- Дёрнул головой, и седые волосы вдоль лица взметнулись вслед за резким движением.
- Вы могли бы рассказать мне об этом раньше, чтобы это не было для меня откровением.
То, о чём он сейчас рассказал, Ания уже знала от самого Орвила. Ночь вдвоём была длинной, и они успели о многом переговорить. Но услышать всё это от старого барона, с его стороны, тоже было небезынтересно.
- Он должен быть тебе безразличным, если вы, конечно, не были любовниками, как ты клялась.
- Вы же верите своему волшебному кубку? Я вас не предавала!
- Я знаю!
- И тот ребёнок, что я потеряла, он был вашим!
- Я знаю!
- Почему же вы обвиняете меня до сих пор? Что я сделала не так?
Видя его колебания, Ания давила на него, забрасывала вопросами, и барон, впервые не сумевший сломить жену, поторопился удалиться.
- Завтра же ты вернёшься домой! Хватит с тебя турниров! Проветрилась и будет!
Ания молчала. Ей удалось выдержать это всё. Она ожидала многого: что он побьёт её, проявит насилие, будет делать больно своими оскорблениями. За свою любовь, за пережитую ночь с Орвилом, за измену мужу она готова была стерпеть всё, и приняла бы всё беспрекословно. Воспоминания, нежность, любовный восторг помогли бы ей всё пережить. И разве отъезд домой это так уж страшно?
«Да пожалуйста! Я буду жить этой ночью, я буду жить тем, что пережила, тем, что испытала в объятьях другого мужчины, но не тебя! Оставайся, развлекайся своим турниром и дальше, старый дурак!»
- Хорошо, милорд, я вернусь домой.
- Вот и молодец. От греха подальше...
Ещё какое-то время он пристально рассматривал её лицо, будто ждал ещё чего-то, потом ушёл. Ания проводила его глазами и, когда закрылась дверь, не смогла скрыть победной улыбки.
Вот так-то, дорогой мой муж!
От греха подальше, говоришь?
Ваша лошадь опоздала... Слава Богу!
Прода от 09.11.2019, 10:55
Глава 21
Охрана на башне издалека заметила подъезжающих всадников, потом прибыл посыльный. Возвращался барон Элвуд со своими людьми.
Это сколько уже прошло? Три недели?
Долго же он тянулся со своего турнира, или нашлись какие-то другие дела?
Ания была у себя, когда ей сообщили о приезжающем муже. В последнее время ей было нехорошо, тошнило, особенно по утрам, отвращение вызывали некоторая еда и запахи. Пришлось переложить многие дела на кухне на главную кухарку, Ания появляться там стала редко. И она прекрасно знала, почему это всё. Знала по первому разу, ещё в монастыре.
Скоро об этом узнает и барон. Наконец-то, наверное, подумает он. Уж он-то теперь будет беречь жену, как драгоценный сосуд. Знал бы он...
Ания усмехнулась победно. Она была уверена, что этот ребёнок, зародившийся в ней, ребёнок Орвила, но никак не его отца. Но старому барону об этом знать необязательно. Пусть думает, что он счастливый отец. А правду знать будет только сама Ания, даже Орвил сам никогда этого не узнает.
Ну и пусть! Пусть всё так и остаётся!
Вместо сына он будет воспитывать внука!
Может быть, этот ребёнок станет смыслом жизни для самой Ании. Ребёнок любимого человека после той, единственной ночи. Она помнила всё, сохранила каждый миг их встречи в своей памяти. Его поцелуи, его прикосновения, лёгкие и нежные, пальцы помнили ощущения касаний к его плечам, груди, лицу. Разве могла она забыть это всё?! Нет, нет и нет! Никогда!
Она беспрестанно благодарила Бога, Богоматерь и всех святых за то, что понесла именно после этой ночи. Все эти бесплодные попытки старого барона так и не увенчались успехом. Близость с ним, ненавистным, вспоминалась с содроганием и душевной болью. Слава Богу, слава Богу, что в ближайшее время барон не прикоснётся к ней. Он всегда так делал, когда подозревал беременность у Ании: берёг ребёнка или просто считал, что жена, забеременев, исполнила свою главную роль.
Так или иначе, но этот ещё неродившийся ребёнок Орвила уже будет защищать её, словно Орвил сам невольно вновь заслонит её собой от своего злого отца.
Теперь самое главное – не потерять его, как того, первого ребёнка. Надо беречь себя, быть очень осторожной. Может быть, другой такой встречи, другой такой ночи с ним в её жизни больше не будет. Может быть, они вообще больше не встретятся.
Орвил служит другому графу, а барон – его противнику. Как сказал Орвил, будет война. Это значит, что отец и сын могут встретиться друг с другом на поле боя, и кто-то из них может погибнуть. В условиях войны турниров, скорее всего, не будет, или они будут нескоро, это значит, что даже на турнире Ания не сможет встретиться с Орвилом, увидеть его.
И написать он тоже ей не сможет. Кто привезёт ей его письмо? Всё под контролем, каждый шаг, каждый день, и тем более новые люди со стороны, приехавшие вдруг с письмом для неё. Орвил не будет так открыто подставлять её. Барон ведь тоже далеко не глуп, чтобы не понять, что происходит.
А если вдруг он снова сунет ей свой «волшебный» кубок, чтобы проверить её на измену? Что тогда? Сможет ли Ания выпить из него, не пролив ни капли? Изменница, предательница, грешница...
А ладонь сама собой легла на живот. Да, всё так, грешница, изменница, но она не жалела ни о чём, ни на миг. Она жила тем, что пережила, тем, что испытала, тем, что любила и была любима. И ребёнок её был уже ею любимым, любимым, потому что был даром этой любви, даром любимого человека.
Вбежавшая горничная доложила о том, что барон Элвуд приехал и сейчас во дворе замка спешивается. Если бы Ания хоть что-то испытывала к нему, она побежала бы встречать его. Но нет! Если он хочет, пусть сам идёт сюда или придётся встретиться только за обедом, тем более, что скоро надо будет подавать на стол. Ания уже приказала накрывать столы, как только приготовят последнее, значит, скоро позовут.
Кто-то должен будет сказать барону о положении жены, либо он допросит камеристку, либо Ания должна сама ему сказать. Он должен знать.
Через время все потянулись к обеду: Ания с камеристкой, молодые сквайры, гости, всевозможные приживалки и постояльцы временные, те, что проездом остановились, и, конечно же, сам барон со своими людьми. Когда Ания пришла с опозданием: замешкавшись на лестнице, она потеряла время, все уже были за столами.
Барон Элвуд поднялся, приветствуя супругу, поцеловал её перстень, справился о здоровье и самочувствии. Писем он не любил и всё это время не писал. Ания отвечала на вопросы коротко и без особых эмоций, и так понятно, что все они – только дань приличия. Она по нему не скучала, да и он по ней тоже.
Она уже села за стол рядом с мужем, когда решилась бегло пробежать взглядом по лицам тех, кто приехал с бароном, и порадовалась, что уже сидела.
Вот это да! Ничего себе! А он-то, что здесь делает? Не было печали!
Среди новых лиц она узнала молодого рыцаря, того, с гербом в виде голубя. Она не знала ни имени его, ни положения. Да, он был участником турнира, когда она ещё была в Берде. И именно он, он, победил Орвила! Он выбил его из седла ударом копья в лицо, и после этого Орвил болел и, как проигравший в поединке, выбыл из состязаний в джоустах. А теперь этот рыцарь здесь! Здесь! И как он смотрит на Анию с другой стороны стола, как смотрит... Ох, желание есть и пить пропадает.
Зачем он здесь? Для чего он привёз его сюда? Временно или собирается сделать его своим вассалом? Ещё чего! Не хватало ему ещё жить здесь постоянно! Зачем? Зачем он сдался ему? Мало других, что ли? Да только пальцем помани! Нашёл бы себе и лучше, и исполнительнее, и без этого взгляда!
