Об этом Орвил уже знал от баронессы, но всё равно воскликнул:
- Почему? Что я сделал ему?
- Ты – предатель. Ты воюешь за интересы его врага...- Замолчал, а мысль бежала дальше, продолжаясь: «И не только. Ты ещё и соперник. Ты влюбил в себя его молодую жену, воспользовался ею, и она родила сына от тебя... Барон этого не знает наверняка, но он это чувствует. Своим каким-то чутьём обманутого мужа он чувствует измену, но не может её доказать, даже его волшебный кубок ему в этом не смог помочь. Так что... Думай сам».
Мысли в какой-то миг всего успели промелькнуть в голове, но вслух он ничего не сказал, да и скажет ли когда-нибудь?
- Он тоже воюет против меня, он покалечил меня, вышвырнул на улицу, думал, что я замёрзну и умру. Он всю жизнь испоганил мне, но я же не горю желанием убить его! По-моему, у меня больше прав этого хотеть, но у меня нет ненависти к нему...
Эрвин вздохнул и ответил ему его же словами:
- Родителей не выбирают…
Орвил усмехнулся громко на его реплику. Это точно, родителей не выбирают, а Эрвин продолжил:
- Мне этого не понять, у меня были хорошие отношения с моим отцом, он меня любил и жалел, и баловал. Я рос без матери, и он больше не женился. Я единственный и любимый сын своего отца. Так что...- Опять пожал плечами.
- Да уж, я, вроде как, тоже был у отца единственным, но он никогда не жалел меня, и уж тем более, не баловал...
- Когда у тебя будут свои сыновья, ты будешь знать, как их воспитывать, чтобы не допустить ошибок своего отца.
- Свои сыновья?- Орвил недоверчиво усмехнулся и потянулся к кувшину, чтобы налить себе вина.- О чём ты?
- Разве ты не собираешься жениться?- Орвил снова усмехнулся на этот вопрос.- А наследники? Кому ты собираешься оставлять свой Арвин?
Орвил отпил несколько глотков из кубка и ответил мрачно:
- Наверное, я однолюб...
- Будешь ждать её одну, единственную?- Эрвин улыбался, но улыбка его была какой-то грустной, полной тоски.
Он помнил свою бегинку Ллоис и понимал, что он, наверное, тоже однолюб. Какое хорошее слово. Какое оно ёмкое. Девушки постоянно обращали внимание на него, но он любил только одну, ту, что спасла ему жизнь. Молодость брала своё, иногда он пил из этого источника, но душа, сердце его тянулись только к одной. Она всё время стояла перед глазами. Молодая, в сияющем свете ангельских крыл, всё понимающая, всё прощающая, с грустной улыбкой на губах. Ллоис. Его Ллоис. Он вернётся за ней когда-нибудь. Обязательно.
Орвил понял по взгляду его, что он о чём-то думает. Да, он сам не думал пока о невестах, о свадьбах, о сыновьях. Конечно, хозяйки в замке не хватает, об этом он уже думал, но о том, что ею должна стать та, что разделит с ним постель и родит ему детей, об этом он не задумывался. В его мыслях пока была только та, что никогда с ним не будет. Ни один епископ, даже просто священник, не благословит их брак. Она его мачеха, жена его отца, они родственники. И этим всё сказано.
Он звал её с собой, он всегда хотел забрать её у своего отца, но она была против, она всё понимала, она знала, что сможет быть рядом только, как сожительница, как содержанка, и их общие дети будут только бастардами, незаконнорождёнными.
Но он был согласен даже на это. Лишь бы она была рядом. Но пока жив отец, этого не будет. И ещё этот ребёнок, её сын, она привязала себя им к Дарнту навечно. Она никогда не оставит своего ребёнка одного, тем более с бароном, с отцом. А это значит, что Орвил останется один.
Пил вино, стараясь запить горечь мыслей, но ничего не помогало. С этим он будет жить. Однолюб, конечно, однолюб, а как иначе? И зима навевает тоску, этот выпавший снег, заканчивающийся год, ещё один год в жизни. Что дальше?
- Слушай, поехали завтра на охоту?- Это предложил вдруг этот Эрвин.- Оруженосцы, я смотрю, мотаются часто, а мы? Что мы-то сидим?
Это предложение прозвучало вдруг так неожиданно, что Орвил невольно улыбнулся. А почему бы и нет? Мысли сразу же перескочили на подготовку к охоте, что сделать, кого предупредить, кого взять с собой, о чём распорядиться. Всё остальное ушло на второй план. Слава Богу!
Пусть это будет настоящий, шумный, многолюдный день охоты, с собаками, с вечерним пиром и столом с дичью. И музыканты, непременно музыканты. Да! Всё надо сделать, как надо!
- Да! Пусть завтра будет день охоты! И пир!
- Вот именно!
Орвил улыбнулся, видя, как засияли глаза этого Эрвина. Да. Надо обо всём распорядиться. Будет охота. Завтра.
День для охоты выдался самый подходящий. Ярко светило солнце, совсем не по-декабрьски, не было ветра, деревья стояли замершие, и притихший лес застыл вокруг в немом покое. Все звуки вокруг только те, что создавали люди и животные, те, что оказались здесь с людьми: хруст снега под копытами коней, лай собак где-то за дальним холмом, поросшим густым кустарником, редкие крики людей из загона. Лошади звенели удилами и вскидывали головы, порываясь бежать вперёд, им тоже передавалась тревога и волнение происходящего вокруг.
Эрвин и барон Арвинский ждали новостей от загонщиков: нашли ли крупного зверя? Сумели ли погнать его в нужном направлении? Им уже удалось вот так же застрелить из арбалетов двух оленей. Охота складывалась удачно, день практически только начался, а они уже без дичи не вернутся.
Леса в Арвине оказались хорошие, полные дичи, глубокого снега не было, вокруг полно травы – сухостоя, всем хватало пропитания. Уже много раз видели зайцев и куропаток, выгнали из зарослей стайку диких коз, но на подобную дичь не бросались. Хотелось на этот раз чего-нибудь покрупнее: оленя с благородной увенчанной рогами головой, крупного кабана или лося с длинными сильными ногами. Пусть за мелкой дичью гоняются оруженосцы, это их ежедневное развлечение! А дичь покрупнее да посолиднее – это оставьте хозяину земель, самому барону.
Настроение хорошее, лошади быстрые и послушные, собаки не мешали, и всё удавалось: оружие не подводило, стрела разила с первого раза, умелые егеря вовремя оказывались рядом. Видно, и правда, выбрали удачный день.
Эрвин следил за лицом барона и видел его улыбку. Всё хорошо. Лёгкий южный морозец покрасил лица здоровым румянцем, глаза всех радостно сияли. И почему не выбирались на охоту раньше? Чего ждали? Нет ничего лучше доброй удачной охоты! А потом пир и дичи вдоволь! И разговоры, и песни, и музыка, и танцы! Жалко, что нет гостей, чтоб побольше хороших новостей, чтоб было о чём поговорить, чтоб всю ночь напролёт!
Из-за кустов на опушку вылетел всадник, галопом приближался, взмыленный конь разбрасывал снег копытами.
- Милорд!- всадник обратился к барону. Это был один из загона.- Подняли большого кабана, повернули на вас... Ждите, скоро должен быть... Огромный и злой, как чёрт, уже порвал две собаки...
Эрвин всё слышал, хотя парень с огромными испуганными глазами обращался только к барону. Оно и понятно, что первый выстрел всегда за милордом будет, никто и не спорил, Эрвин всё прекрасно понимал и вперёд не лез. Наблюдал только со стороны.
- Боишься?- сам спросил молодого помощника егеря, и тот растерянно кивнул.- Не бойся... Всё будет хорошо.
Они ждали, всматриваясь в кусты, одно сплошное напряжение. Кабан, здоровый секач, это вам не шутки, он будет биться до последнего, будет уходить даже раненым, он сможет смести с пути кого угодно. Это сила, мощная неукротимая грозная сила.
И думая об этом, Эрвин почувствовал, как где-то внутри, за рёбрами шевельнулась тревога, и он нахмурился, только потом заметил на себе взгляд помощника егеря. Наверное, этому парню ещё тревожнее, он-то представляет себе, что должно произойти, если он прибыл оттуда, может, самого кабана он и не видел, но уж точно слышал, да и рассказами о нём его точно хорошо напугали.
А потом они все услышали. Сначала собачий лай, быстро приближающийся через кусты, а потом – характерный, ни с чем несравнимый треск. Так трещат ветки, когда через них на полном ходу ломится, не сворачивая, огромная туша дикого кабана. Он словно утюжит всё на своём пути, крошит кусты и подлесок, всё ломает перед собой.
- О, Боже...- невольно вырвалось у помощника егеря.
- Что там за монстр идёт...- прошептал барон Орвил и скорее машинально проверил арбалет и стрелу: всё ли в порядке?
Лошади под седоками беспокойно начали танцевать, собачий лай приблизился, уже стали слышны крики погонщиков и псарей. А ещё через момент прямо из кустов вывалился огромный зверь, и, не сбавляя скорости, бросился прямо на людей, не дав опомниться.
Барон выстрелил первым, но, видно, что-то помешало ему, а может, он промахнулся, потому что кабан ни на шаг не замедлился, бросился прямо под ноги коня барона, своротив всадника, не ожидающего подобного, побежал дальше. Тут уже пришлось стрелять Эрвину и оруженосцам, ожидающим рядом. Налетевшие собаки, спущенные с поводов, набросились на раненого кабана, задержали его. За это время Эрвин успел перезарядить арбалет и выстрелил ещё раз, стараясь попасть в кабана наверняка, а не в одну из собак. От невообразимого шума, криков, лая и хрипов раненого, но ещё отбивающегося дикого зверя, всё вокруг, казалось, превратилось в ад.
Что там с бароном?
Эрвин резко развернул коня, ища глазами по фигурам людей. Жив, слава Богу! Оруженосцы подняли милорда на ноги и обступили кругом, один из ребят успокаивал усыпанную снегом лошадь. Даже она живая. Хорошо отделались. Секач здоровенный, мог бы и ноги коню переломать. Повезло несказанно. Сегодня, точно, удачный день, ничего не скажешь.
Эрвин спрыгнул с коня и подошёл к барону, неся в руке пустой арбалет. Все стояли и смотрели, как погонщики оттаскивали собак, забрызганных кровью, как затихал в смертных судорогах дикий зверь.
- Как ты?- спросил просто.- Цел?
- Я должен был попасть, я бы не промахнулся...
- Бывает...- Эрвин встретился с ним глазами, читал на лице барона недоумение и удивление.- Хорошо, что это кабан, а не свинья: она бы не оставила, она бы вернулась, чтобы добить... затоптать... Они всегда так. Это кабаны обычно свернут с ног и дальше пошли, а свиньи – нет...
- Я где-то слышал об этом...- Барон был в смятенных чувствах.
- Собак жалко...- выдохнул Эрвин, видя, как псари оттаскивают в сторону убитых собак. Да, они здорово помогли, отвлекли на себя и позволили застрелить кабана, пока он возился с собаками. И это стоило жизни некоторым из них. На то это и кабан. Это сила. Хуже, наверное, только медведь. Там сила ещё более грозная и непредсказуемая, медведь и с пробитым сердцем убить охотника сможет, тут тоже без собак никак.
- Я должен был попасть, я целил ему как раз в лоб напротив глаз... Ерунда какая-то... Будто кто под руку толкнул, что ли? Чертовщина...- Всё не унимался молодой барон, не верящий в тот факт, что не убил кабана сам, без помощников.
Эрвин улыбнулся вдруг и шутливо предложил:
- А может, он рыцарский кабан – со шлемом на голове, и его просто так не убьёшь? А?
- Что?- Орвил шутки не понял и пару секунд просто недоумённо смотрел в глаза, а потом рассмеялся вдруг громко и неожиданно.- Кабан со шлемом на башке? Ну-у, ты даёшь...- Смеялся, смахивая выступившие на глазах слёзы, и Эрвин думал, пусть, уж лучше смеётся, чем сокрушается.
Ему и так повезло: кабан опрокинул его вместе с конём, упал он удачно, ничего не сломал, остался жив и здоров, видно, конь хорошим оказался, да и снег кругом, почти не вытоптанный. То, что не сам кабана убил – это пустяк. Бога благодарить надо, что всё обошлось, свечи в часовне поставить. И смеяться, вот так вот смеяться.
А вечером закатили большой пир, как хотели, чтоб столы ломились от дичи, чтоб всем всего досталось, чтоб с песнями, с танцами и с музыкой. Все оруженосцы, мальчишки-пажи были тут и много слуг. Любимые собаки шныряли под ногами, все кидали им кости и куски хлеба, много музыки звучало и смеха.
Потом столы убрали в сторону и, пока слуги собирали с них всё, сидели у камина, рассказывали что-нибудь интересное, играли на лютне и пели, читали стихи и любимые баллады. И Эрвин вспомнил, как часто так бывало в Дарнте, у барона Элвуда, когда он был ещё его оруженосцем. Правда, самого барона в такие дни не было дома. И Эрвин опять не удержался и прочитал свой стих, сочинённый им совсем недавно, уже в Арвине, когда выпал снег, и наступила зима. Просто встал и прочитал в полной тишине многолюдного зала:
- Люблю я радость летних дней,
И свежесть листьев и цветов,
Люблю я в зелени ветвей
Звучанье птичьих голосов.
Люблю бродить среди полей,
И слышать пение ручья,
Люблю все ночи напролёт
Мечтать под песню соловья...
О, жизнь моя, замедли бег,
Не заставляй спешить меня,
Дай мне побольше тёплых дней,
Устать от песен соловья!..
Все хлопали ему, а барон Орвил удивлённо вскинул тёмные брови, а когда Эрвин сел рядом, негромко спросил:
- Ты ещё и стихи сочиняешь?
Эрвин в ответ лишь усмехнулся. Все его стихи придумывались им под влиянием того, что он чувствовал, что его окружало, что в данный момент было на сердце. Раньше он мечтал о военных походах, томился в юношеской любви, и об этом он писал. Сейчас же его стихи стали совсем другими, и тематика их изменилась. В них стало больше грусти или, может, даже тоски...
Ночью стали потихоньку расходиться. День был тяжёлым, охота вымотала всех, хоть на пиру, конечно, и отдохнули, но усталость брала своё. Первыми потянулись пажи и оруженосцы, слуги оставили немного вина и закусок, подбросили дров в камин и тоже разошлись. Задержались опять сам барон и его невольный гость. Завели беседу.
- Я смотрю, ты умеешь удивлять. И на турнире смотришься неплохо, и оборону из ничего организовать сумеешь, ещё и стихи сочиняешь. Чем ещё удивишь?- Орвил сам налил себе вина и подтянул второй кубок по столешнице в сторону Эрвина, сидящего рядом.- Ах да! Мы ещё и подкову сделаем и коня подковать сумеем, да?
Эрвин усмехнулся, не зная, что ещё сказать на это. Он прав, но самый главный свой секрет Эрвин ещё не раскрыл. О нём он рассказывал однажды только ткачихе Ионе и больше никому. Да, это, конечно, была бы новость. Вот тут бы Эрвин всех сумел удивить, хотя барон этот и так о чём-то подобном догадывается.
- Знаешь, моя матушка покойная как-то говорила мне, есть такие люди, у них нет богом данной красоты, у них есть... Как она это говорила?- Нахмурился, вспоминая нужное слово.- Ах, да! Обаяние! Она говорила, у них есть обаяние. Какая-то внутренняя сила, красота, что ли. То, что притягивает других людей.- Эрвин, не перебивая, слушал его.- Такие люди нравятся всем. Вот ничего особенного не делают, а нравятся.- Усмехнулся.- Вот ты, наверное, из таких. Просто Эрвин...
- Тебе так кажется...- Эрвин отмахнулся небрежно.
- Да нет, не кажется. Кузнецы позволяют тебе поработать у наковальни, сегодня конюх для охоты выбрал для тебя самого хорошего коня из конюшни, самого послушного и выносливого. Я вижу, как девчонки-горничные смотрят на тебя, только пальцем помани – любая твоей будет... А сквайры берут с тебя пример, а сегодня чуть не разбились, кто первым нарежет тебя мясо... Я это вижу... А ты?
- Ну, не знаю...- Пожал плечами. Всё это как-то было само собой, он и не задумывался особо. А с другими, что ли, не так?
- Почему? Что я сделал ему?
- Ты – предатель. Ты воюешь за интересы его врага...- Замолчал, а мысль бежала дальше, продолжаясь: «И не только. Ты ещё и соперник. Ты влюбил в себя его молодую жену, воспользовался ею, и она родила сына от тебя... Барон этого не знает наверняка, но он это чувствует. Своим каким-то чутьём обманутого мужа он чувствует измену, но не может её доказать, даже его волшебный кубок ему в этом не смог помочь. Так что... Думай сам».
Мысли в какой-то миг всего успели промелькнуть в голове, но вслух он ничего не сказал, да и скажет ли когда-нибудь?
- Он тоже воюет против меня, он покалечил меня, вышвырнул на улицу, думал, что я замёрзну и умру. Он всю жизнь испоганил мне, но я же не горю желанием убить его! По-моему, у меня больше прав этого хотеть, но у меня нет ненависти к нему...
Эрвин вздохнул и ответил ему его же словами:
- Родителей не выбирают…
Орвил усмехнулся громко на его реплику. Это точно, родителей не выбирают, а Эрвин продолжил:
- Мне этого не понять, у меня были хорошие отношения с моим отцом, он меня любил и жалел, и баловал. Я рос без матери, и он больше не женился. Я единственный и любимый сын своего отца. Так что...- Опять пожал плечами.
- Да уж, я, вроде как, тоже был у отца единственным, но он никогда не жалел меня, и уж тем более, не баловал...
- Когда у тебя будут свои сыновья, ты будешь знать, как их воспитывать, чтобы не допустить ошибок своего отца.
- Свои сыновья?- Орвил недоверчиво усмехнулся и потянулся к кувшину, чтобы налить себе вина.- О чём ты?
- Разве ты не собираешься жениться?- Орвил снова усмехнулся на этот вопрос.- А наследники? Кому ты собираешься оставлять свой Арвин?
Орвил отпил несколько глотков из кубка и ответил мрачно:
- Наверное, я однолюб...
- Будешь ждать её одну, единственную?- Эрвин улыбался, но улыбка его была какой-то грустной, полной тоски.
Он помнил свою бегинку Ллоис и понимал, что он, наверное, тоже однолюб. Какое хорошее слово. Какое оно ёмкое. Девушки постоянно обращали внимание на него, но он любил только одну, ту, что спасла ему жизнь. Молодость брала своё, иногда он пил из этого источника, но душа, сердце его тянулись только к одной. Она всё время стояла перед глазами. Молодая, в сияющем свете ангельских крыл, всё понимающая, всё прощающая, с грустной улыбкой на губах. Ллоис. Его Ллоис. Он вернётся за ней когда-нибудь. Обязательно.
Орвил понял по взгляду его, что он о чём-то думает. Да, он сам не думал пока о невестах, о свадьбах, о сыновьях. Конечно, хозяйки в замке не хватает, об этом он уже думал, но о том, что ею должна стать та, что разделит с ним постель и родит ему детей, об этом он не задумывался. В его мыслях пока была только та, что никогда с ним не будет. Ни один епископ, даже просто священник, не благословит их брак. Она его мачеха, жена его отца, они родственники. И этим всё сказано.
Он звал её с собой, он всегда хотел забрать её у своего отца, но она была против, она всё понимала, она знала, что сможет быть рядом только, как сожительница, как содержанка, и их общие дети будут только бастардами, незаконнорождёнными.
Но он был согласен даже на это. Лишь бы она была рядом. Но пока жив отец, этого не будет. И ещё этот ребёнок, её сын, она привязала себя им к Дарнту навечно. Она никогда не оставит своего ребёнка одного, тем более с бароном, с отцом. А это значит, что Орвил останется один.
Пил вино, стараясь запить горечь мыслей, но ничего не помогало. С этим он будет жить. Однолюб, конечно, однолюб, а как иначе? И зима навевает тоску, этот выпавший снег, заканчивающийся год, ещё один год в жизни. Что дальше?
- Слушай, поехали завтра на охоту?- Это предложил вдруг этот Эрвин.- Оруженосцы, я смотрю, мотаются часто, а мы? Что мы-то сидим?
Это предложение прозвучало вдруг так неожиданно, что Орвил невольно улыбнулся. А почему бы и нет? Мысли сразу же перескочили на подготовку к охоте, что сделать, кого предупредить, кого взять с собой, о чём распорядиться. Всё остальное ушло на второй план. Слава Богу!
Пусть это будет настоящий, шумный, многолюдный день охоты, с собаками, с вечерним пиром и столом с дичью. И музыканты, непременно музыканты. Да! Всё надо сделать, как надо!
- Да! Пусть завтра будет день охоты! И пир!
- Вот именно!
Орвил улыбнулся, видя, как засияли глаза этого Эрвина. Да. Надо обо всём распорядиться. Будет охота. Завтра.
Прода от 29.11.2019, 19:36
Глава 41
День для охоты выдался самый подходящий. Ярко светило солнце, совсем не по-декабрьски, не было ветра, деревья стояли замершие, и притихший лес застыл вокруг в немом покое. Все звуки вокруг только те, что создавали люди и животные, те, что оказались здесь с людьми: хруст снега под копытами коней, лай собак где-то за дальним холмом, поросшим густым кустарником, редкие крики людей из загона. Лошади звенели удилами и вскидывали головы, порываясь бежать вперёд, им тоже передавалась тревога и волнение происходящего вокруг.
Эрвин и барон Арвинский ждали новостей от загонщиков: нашли ли крупного зверя? Сумели ли погнать его в нужном направлении? Им уже удалось вот так же застрелить из арбалетов двух оленей. Охота складывалась удачно, день практически только начался, а они уже без дичи не вернутся.
Леса в Арвине оказались хорошие, полные дичи, глубокого снега не было, вокруг полно травы – сухостоя, всем хватало пропитания. Уже много раз видели зайцев и куропаток, выгнали из зарослей стайку диких коз, но на подобную дичь не бросались. Хотелось на этот раз чего-нибудь покрупнее: оленя с благородной увенчанной рогами головой, крупного кабана или лося с длинными сильными ногами. Пусть за мелкой дичью гоняются оруженосцы, это их ежедневное развлечение! А дичь покрупнее да посолиднее – это оставьте хозяину земель, самому барону.
Настроение хорошее, лошади быстрые и послушные, собаки не мешали, и всё удавалось: оружие не подводило, стрела разила с первого раза, умелые егеря вовремя оказывались рядом. Видно, и правда, выбрали удачный день.
Эрвин следил за лицом барона и видел его улыбку. Всё хорошо. Лёгкий южный морозец покрасил лица здоровым румянцем, глаза всех радостно сияли. И почему не выбирались на охоту раньше? Чего ждали? Нет ничего лучше доброй удачной охоты! А потом пир и дичи вдоволь! И разговоры, и песни, и музыка, и танцы! Жалко, что нет гостей, чтоб побольше хороших новостей, чтоб было о чём поговорить, чтоб всю ночь напролёт!
Из-за кустов на опушку вылетел всадник, галопом приближался, взмыленный конь разбрасывал снег копытами.
- Милорд!- всадник обратился к барону. Это был один из загона.- Подняли большого кабана, повернули на вас... Ждите, скоро должен быть... Огромный и злой, как чёрт, уже порвал две собаки...
Эрвин всё слышал, хотя парень с огромными испуганными глазами обращался только к барону. Оно и понятно, что первый выстрел всегда за милордом будет, никто и не спорил, Эрвин всё прекрасно понимал и вперёд не лез. Наблюдал только со стороны.
- Боишься?- сам спросил молодого помощника егеря, и тот растерянно кивнул.- Не бойся... Всё будет хорошо.
Они ждали, всматриваясь в кусты, одно сплошное напряжение. Кабан, здоровый секач, это вам не шутки, он будет биться до последнего, будет уходить даже раненым, он сможет смести с пути кого угодно. Это сила, мощная неукротимая грозная сила.
И думая об этом, Эрвин почувствовал, как где-то внутри, за рёбрами шевельнулась тревога, и он нахмурился, только потом заметил на себе взгляд помощника егеря. Наверное, этому парню ещё тревожнее, он-то представляет себе, что должно произойти, если он прибыл оттуда, может, самого кабана он и не видел, но уж точно слышал, да и рассказами о нём его точно хорошо напугали.
А потом они все услышали. Сначала собачий лай, быстро приближающийся через кусты, а потом – характерный, ни с чем несравнимый треск. Так трещат ветки, когда через них на полном ходу ломится, не сворачивая, огромная туша дикого кабана. Он словно утюжит всё на своём пути, крошит кусты и подлесок, всё ломает перед собой.
- О, Боже...- невольно вырвалось у помощника егеря.
- Что там за монстр идёт...- прошептал барон Орвил и скорее машинально проверил арбалет и стрелу: всё ли в порядке?
Лошади под седоками беспокойно начали танцевать, собачий лай приблизился, уже стали слышны крики погонщиков и псарей. А ещё через момент прямо из кустов вывалился огромный зверь, и, не сбавляя скорости, бросился прямо на людей, не дав опомниться.
Барон выстрелил первым, но, видно, что-то помешало ему, а может, он промахнулся, потому что кабан ни на шаг не замедлился, бросился прямо под ноги коня барона, своротив всадника, не ожидающего подобного, побежал дальше. Тут уже пришлось стрелять Эрвину и оруженосцам, ожидающим рядом. Налетевшие собаки, спущенные с поводов, набросились на раненого кабана, задержали его. За это время Эрвин успел перезарядить арбалет и выстрелил ещё раз, стараясь попасть в кабана наверняка, а не в одну из собак. От невообразимого шума, криков, лая и хрипов раненого, но ещё отбивающегося дикого зверя, всё вокруг, казалось, превратилось в ад.
Что там с бароном?
Эрвин резко развернул коня, ища глазами по фигурам людей. Жив, слава Богу! Оруженосцы подняли милорда на ноги и обступили кругом, один из ребят успокаивал усыпанную снегом лошадь. Даже она живая. Хорошо отделались. Секач здоровенный, мог бы и ноги коню переломать. Повезло несказанно. Сегодня, точно, удачный день, ничего не скажешь.
Эрвин спрыгнул с коня и подошёл к барону, неся в руке пустой арбалет. Все стояли и смотрели, как погонщики оттаскивали собак, забрызганных кровью, как затихал в смертных судорогах дикий зверь.
- Как ты?- спросил просто.- Цел?
- Я должен был попасть, я бы не промахнулся...
- Бывает...- Эрвин встретился с ним глазами, читал на лице барона недоумение и удивление.- Хорошо, что это кабан, а не свинья: она бы не оставила, она бы вернулась, чтобы добить... затоптать... Они всегда так. Это кабаны обычно свернут с ног и дальше пошли, а свиньи – нет...
- Я где-то слышал об этом...- Барон был в смятенных чувствах.
- Собак жалко...- выдохнул Эрвин, видя, как псари оттаскивают в сторону убитых собак. Да, они здорово помогли, отвлекли на себя и позволили застрелить кабана, пока он возился с собаками. И это стоило жизни некоторым из них. На то это и кабан. Это сила. Хуже, наверное, только медведь. Там сила ещё более грозная и непредсказуемая, медведь и с пробитым сердцем убить охотника сможет, тут тоже без собак никак.
- Я должен был попасть, я целил ему как раз в лоб напротив глаз... Ерунда какая-то... Будто кто под руку толкнул, что ли? Чертовщина...- Всё не унимался молодой барон, не верящий в тот факт, что не убил кабана сам, без помощников.
Эрвин улыбнулся вдруг и шутливо предложил:
- А может, он рыцарский кабан – со шлемом на голове, и его просто так не убьёшь? А?
- Что?- Орвил шутки не понял и пару секунд просто недоумённо смотрел в глаза, а потом рассмеялся вдруг громко и неожиданно.- Кабан со шлемом на башке? Ну-у, ты даёшь...- Смеялся, смахивая выступившие на глазах слёзы, и Эрвин думал, пусть, уж лучше смеётся, чем сокрушается.
Ему и так повезло: кабан опрокинул его вместе с конём, упал он удачно, ничего не сломал, остался жив и здоров, видно, конь хорошим оказался, да и снег кругом, почти не вытоптанный. То, что не сам кабана убил – это пустяк. Бога благодарить надо, что всё обошлось, свечи в часовне поставить. И смеяться, вот так вот смеяться.
А вечером закатили большой пир, как хотели, чтоб столы ломились от дичи, чтоб всем всего досталось, чтоб с песнями, с танцами и с музыкой. Все оруженосцы, мальчишки-пажи были тут и много слуг. Любимые собаки шныряли под ногами, все кидали им кости и куски хлеба, много музыки звучало и смеха.
Потом столы убрали в сторону и, пока слуги собирали с них всё, сидели у камина, рассказывали что-нибудь интересное, играли на лютне и пели, читали стихи и любимые баллады. И Эрвин вспомнил, как часто так бывало в Дарнте, у барона Элвуда, когда он был ещё его оруженосцем. Правда, самого барона в такие дни не было дома. И Эрвин опять не удержался и прочитал свой стих, сочинённый им совсем недавно, уже в Арвине, когда выпал снег, и наступила зима. Просто встал и прочитал в полной тишине многолюдного зала:
- Люблю я радость летних дней,
И свежесть листьев и цветов,
Люблю я в зелени ветвей
Звучанье птичьих голосов.
Люблю бродить среди полей,
И слышать пение ручья,
Люблю все ночи напролёт
Мечтать под песню соловья...
О, жизнь моя, замедли бег,
Не заставляй спешить меня,
Дай мне побольше тёплых дней,
Устать от песен соловья!..
Все хлопали ему, а барон Орвил удивлённо вскинул тёмные брови, а когда Эрвин сел рядом, негромко спросил:
- Ты ещё и стихи сочиняешь?
Эрвин в ответ лишь усмехнулся. Все его стихи придумывались им под влиянием того, что он чувствовал, что его окружало, что в данный момент было на сердце. Раньше он мечтал о военных походах, томился в юношеской любви, и об этом он писал. Сейчас же его стихи стали совсем другими, и тематика их изменилась. В них стало больше грусти или, может, даже тоски...
Ночью стали потихоньку расходиться. День был тяжёлым, охота вымотала всех, хоть на пиру, конечно, и отдохнули, но усталость брала своё. Первыми потянулись пажи и оруженосцы, слуги оставили немного вина и закусок, подбросили дров в камин и тоже разошлись. Задержались опять сам барон и его невольный гость. Завели беседу.
- Я смотрю, ты умеешь удивлять. И на турнире смотришься неплохо, и оборону из ничего организовать сумеешь, ещё и стихи сочиняешь. Чем ещё удивишь?- Орвил сам налил себе вина и подтянул второй кубок по столешнице в сторону Эрвина, сидящего рядом.- Ах да! Мы ещё и подкову сделаем и коня подковать сумеем, да?
Эрвин усмехнулся, не зная, что ещё сказать на это. Он прав, но самый главный свой секрет Эрвин ещё не раскрыл. О нём он рассказывал однажды только ткачихе Ионе и больше никому. Да, это, конечно, была бы новость. Вот тут бы Эрвин всех сумел удивить, хотя барон этот и так о чём-то подобном догадывается.
- Знаешь, моя матушка покойная как-то говорила мне, есть такие люди, у них нет богом данной красоты, у них есть... Как она это говорила?- Нахмурился, вспоминая нужное слово.- Ах, да! Обаяние! Она говорила, у них есть обаяние. Какая-то внутренняя сила, красота, что ли. То, что притягивает других людей.- Эрвин, не перебивая, слушал его.- Такие люди нравятся всем. Вот ничего особенного не делают, а нравятся.- Усмехнулся.- Вот ты, наверное, из таких. Просто Эрвин...
- Тебе так кажется...- Эрвин отмахнулся небрежно.
- Да нет, не кажется. Кузнецы позволяют тебе поработать у наковальни, сегодня конюх для охоты выбрал для тебя самого хорошего коня из конюшни, самого послушного и выносливого. Я вижу, как девчонки-горничные смотрят на тебя, только пальцем помани – любая твоей будет... А сквайры берут с тебя пример, а сегодня чуть не разбились, кто первым нарежет тебя мясо... Я это вижу... А ты?
- Ну, не знаю...- Пожал плечами. Всё это как-то было само собой, он и не задумывался особо. А с другими, что ли, не так?
