Глава 1
С самого раннего детства меня окружали только очень красивые люди. Моя мать — королева — была статной светловолосой женщиной с большими голубыми глазами, симпатичными ямочками на щеках и пухлыми нежными губами. Темноволосый, сероглазый отец тоже был высок, широкоплеч и имел правильные, четкие черты лица. Старшая сестра Августа могла похвастаться целой копной густых и блестящих золотистых волос, сияющими серо-голубыми глазами и миловидным личиком — совсем как у ангелочков на картинках.
А я... можете мне не верить, но я до семнадцати лет даже понятия не имела о том, как я выгляжу. Дело в том, что мать велела убрать все зеркала из той части дворца, где я жила и гуляла, - и вообще избавиться от всех мало-мальски отражающих поверхностей. Даже посуда, из которой я ела, была темная и матовая; а стекла в окнах отсутствовали — в непогоду их заменяли ставни. Я даже не знала о том, что можно как-то полюбоваться на собственное лицо — мне об этом не говорили. Вероятно, это также было строго запрещено родителями. А приказы короля и королевы выполнялись неукоснительно.
А потому я искренне считала себя хорошенькой, если не сказать — красавицей; ведь у меня были тонкие руки с очень светлой кожей и аккуратными миндалевидными ногтями, узкая талия и стройные ноги. Слегка огорчали волосы — рыжие, тусклые, ломкие, они завивались неопрятными колечками и не хотели отрастать ниже плеч. Но я верила, что когда-нибудь они станут ярче, распрямятся и отрастут, и будут падать мне на спину шикарной огненной волной. Я верила, когда это обещали мне служанки, и терпела, когда они намазывали мне голову едкими пахучими мазями, от которых даже глаза слезились и хотелось чихать.
Я считала себя красоткой еще и потому, что мама всегда тщательно следила за тем, как я одета. Августе было позволено бегать по дворцу в легком цветастом платье, напоминающем ночную сорочку, - а я непременно должна была носить пышное, изумрудного цвета платье (мама уверяла, что оно подчеркивает зеленый цвет моих глаз) и увешиваться драгоценностями с ног до головы. Много позже я поняла, что за этим внешним блеском родители пытались скрыть мое уродство. Но разве это было возможно?
С Августой мы были очень дружны — настоящие сестрички-неразлучницы. Она была старше меня всего на два года, и не желала себе другой лучшей подруги, чем я.
Вот только я никогда не понимала, почему моя сестра может свободно разгуливать по всему дворцу, а я ограничена лишь его частью — несколькими коридорами и комнатами, выходить за пределы которых мне строго запрещено? Почему Августу часто вывозят на прогулки в парк или в город, - тогда как я обязана сидеть дома?
На все мои вопросы родители и слуги отвечали, что я просто слишком слаба здоровьем, и смогу гулять, как только окрепну. Но время шло, я взрослела и начинала понимать, что это объяснение слишком неправдоподобно. Разве для того, чтобы стать здоровее и крепче, - не рекомендуется как можно больше времени проводить на свежем воздухе? И потом, я не чувствовала себя больной. Наоборот, - я всегда была полна сил, энергии и любопытства. Порой мне до того надоедала моя комната и маленький мой мирок, что я пыталась сбежать, обхитрив слуг или уговаривая родителей выпустить меня, - но тщетно. Всегда находились какие-то препятствия. Слуги были постоянно начеку, не выпуская из рук ключи от дверей, а родители лишь пытались отвлечь меня новыми игрушками или сладостями, а когда и это не помогало, - наказывали за какую-нибудь ерунду. Например, говорили, что собирались отпустить меня на прогулку; но, так как я не выучила заданное мне стихотворение или разбила дорогую вазу, - никаких развлечений мне не полагается.
Августа всегда мне сочувствовала и даже пыталась помочь сбежать «из заточения», но даже вдвоем нам это ни разу не удалось. А потом, когда сестре исполнилось четырнадцать, - ее отношение ко мне несколько переменилось. Нет, она по-прежнему была добра и ласкова, выдумывала для нас интересные игры и говорила, что я лучшая сестра в мире, - но она больше не пыталась мне помочь. Мало того, - когда я заикалась о том, чтобы сбежать, - она начинала меня отговаривать и не позволяла нарушать родительские запреты. К тому же Августа со временем нашла себе много друзей за пределами дворца, и все чаще проводила время с ними. Я завидовала и ревновала, не зная даже, к кому: ведь таинственных друзей сестры я ни разу не видела (за исключением одной ее лучшей подруги), и чаще всего лишь слышала бесконечные рассказы о них. Все это постепенно подтачивало нашу дружбу, и я сама не сразу заметила, как мы с Августой отдалились друг от друга, а я стала больше общаться с молоденькой девочкой-служанкой, что убирала комнаты. Джуна всегда терпеливо выслушивала мою бесконечную болтовню, скрывала от матери мои мелкие проделки и хулиганства, и вообще относилась ко мне с дружеской теплотой. Но и она отказывалась мне объяснить, почему «внешний мир» для меня закрыт, ссылаясь на то, что ее накажут за такие разговоры.
Я никогда не видела ни одного некрасивого человека. Все слуги и служанки были как минимум очень симпатичными. Ни на одной картинке в книжке мне не встречалось уродливого, неприятного лица. Я даже не знала, что такое бывает. Наивно полагала, что в мире, где я живу, - существует лишь гармония и красота.
Все изменилось в один день. В день, когда сияющая от радости Августа сообщила мне, что скоро выйдет замуж.
- Родители одобрили мою помолвку с Родериком, принцем Солнечного королевства. Со следующей недели мы начнем подготовку к свадьбе. Ах, Майя, если бы ты только знала, как я счастлива! - сестра развалилась на моей кровати, как в прежние времена — времена нашей крупкой детской дружбы. Она лежала на животе и болтала ногами. Даже находясь в счастливо-расслабленном состоянии, Августа «тянула носочки», словно на уроке танцев. Золотистые волосы рассыпались по ее спине и сияли, словно драгоценности. Я любовалась сестрой, по-доброму завидовала ей и даже забыла все годы отчуждения; лишь с жаром выспрашивала подробности и пыталась представить себе Родерика, каким описывала его сестра.
- Просто не могу дождаться следующей встречи с ним. Вот будет здорово, когда мы уже будем жить вместе, и видеться каждый день, - счастливо щебетала Августа.
- Ты переедешь к нему сразу после свадьбы, да? - уточнила я. Как ни редко мы с сестрой разговаривали в последнее время, остаться без ее общества насовсем казалось пыткой. - Я не хочу, чтобы ты уезжала.
- Милая Майя, это еще не так скоро произойдет, - засмеялась Августа. - Свадьба состоится только через полгода. Нужно уладить много дел. Я понимаю, как тебе одиноко, - но за полгода все может измениться...
- Что, например? - удивилась я. - Как я найду себе друзей, если ни разу не покидала даже этих комнат? - сестра сочувственно поморщилась, едва я коснулась своей «больной» темы. - Или, как ты думаешь... Раз мне уже семнадцать... Родители могут начать подыскивать жениха и мне? - Я мечтательно улыбнулась, представив себя на месте Августы. Я буду счастливо улыбаться и взахлеб рассказывать Джуне, как я жду следующей встречи с любимым.
Сестра бросила на меня странный, напряженный взгляд.
- Жениха?.. Но, Майя...
- Что? - при всей своей наивности и доверчивости я не могла не насторожиться, заметив выражение ее лица. Однако Августа быстро выкрутилась.
- Прежде, чем планировать свадьбу, нужно познакомиться с молодым человеком. А для этого нужно начать посещать балы и приемы.
- Ну и что? - решив, что дело только в этом, я расслабилась и улыбнулась. - Когда-нибудь и меня родители выведут на первый бал и представят обществу. Я танцую даже лучше тебя, забыла? - Я засмеялась. Это была наша старая шутка, подобие соревнования, которое мы устраивали на уроках танцев. На самом деле, Августе бальные танцы удавались лучше; она искренне старалась, - тогда как я больше дурачилась. А наш почтенный старичок-учитель шутил, что я отлично выбиваю чечетку посреди вальса. Сестру это всегда смешило.
Но сейчас она не улыбнулась, лишь покачала головой и опустила взгляд, будто что-то скрывала.
- Нет, правда. Ты знаешь, когда я стараюсь, то могу танцевать хорошо. Когда состоится следующий бал? - допытывалась я. - Можно поговорить с мамой. Я помню, что тебя «вывели в общество» в четырнадцать лет. Так что мне давно пора...
- В ближайшее время мероприятий не предвидится, - поспешно перебила меня сестра и тут же сменила тему. - Как думаешь, к кремовому свадебному платью подойдут мои любимые рубиновые сережки? Я ни за что не хочу надевать другие...
- Конечно, подойдут, - рассеянно согласилась я, продолжая думать о том, разрешат ли мне родители отправиться на танцы. - Они так чудесно сочетаются с твоими золотистыми волосами.
- Правда?.. Думаю, ты права. - Замечтавшись и задумавшись, девушка выудила из своей сумочки нечто круглое, в золотистой оправе, - и поднесла это к лицу. - А на веки стоит наложить серебристый блестящий гель. Так глаза будут казаться еще больше, да?
- Что это? - я разглядывала незнакомый круглый предмет в ладони сестры. Зачем она поднесла его к лицу и так пристально смотрит?
Словно очнувшись, Августа тряхнула головой, бросила на меня испуганный взгляд и поспешно кинула кругляшок в сумочку.
- Ничего. Это так... ничего. - Ее щеки залились нежным румянцем.
Меня охватило любопытство. Что бы сестра ни скрывала, это должно быть важным. Не зря же она так испугалась! Поэтому, когда через несколько минут в комнату заглянула Джуна и сказала, что Августу ждет ее подруга, - я незаметно спрятала сумочку сестры под подушку.
- Ах, Лина! Я совсем забыла о встрече с ней, - заторопилась девушка. - Я еще приду к тебе вечером, Майя, ладно? Столько всего надо обсудить!
- Конечно, беги, - согласилась я, хотя Лина никогда мне не нравилась. Иногда она приходила ко мне в гости вместе с Августой, но случалось это редко, и девушка всегда смотрела на меня с такой брезгливостью, будто видела рыжего усатого таракана. Она старалась даже не прикасаться ко мне, словно боялась испачкаться. Августа говорила, что я слишком мнительная, но уверенности в ее голосе не было. Я надеялась, что Лины не будет в числе подружек невесты, - хотя понимала беспочвенность своих надежд.
Едва сестра ушла, я достала ее сумочку и раскрыла. Круглый предмет лежал на самом верху; я поднесла его к лицу, как это делала Августа, и с недоумением разглядывала ровный слой позолоты. Что же тут такого интересного? Может, я что-то делаю не так?
Я повернула предмет другой стороной и уставилась в его зеркальную поверхность.
Сначала я даже не поняла, что это значит. Увидев пару незнакомых мутно-зеленых глаз, я испугалась и воскликнула:
- Вы кто?
Тишина была мне ответом. Я удивленно заморгала, отражение повторяло каждый взмах моих ресниц.
Постепенно до меня дошло, что я вижу в этом кругляшке свое собственное лицо. Но каким же неприятным открытием это оказалось!
Слишком широкий лоб, болотного цвета глаза навыкате, редкие и короткие ресницы — казалось, что их нет вообще; широкий нос и тонкие, бледные губы. И по всему лицу — россыпь отвратительных, огромных веснушек. Откуда они взялись, да еще в таком количестве? Я ведь и на солнце-то не бываю, за исключением летнего утра, когда яркие лучи сами заглядывают в мое окно. Обрамляли все это безобразие неопрятные темно-рыжие кудряшки, спутанными и тусклыми завитками торчащие во все стороны.
На фоне всего этого золотистое ожерелье на шее, изумительные блестящие сережки и сверкающий камнями ободок смотрелись странно и чужеродно, как если соломенное пугало нарядить в бальное платье. Эти украшения лишь подчеркивали мою отталкивающую внешность.
Зеркальце выпало из моих дрогнувших пальцев, комната расплылась перед глазами. Я редко плакала, - обычно, наоборот, искрилась жизнелюбием и восторгом, - но сейчас заревела навзрыд, уткнув лицо в ладони.
Тут же прибежала испуганная Джуна. Она пыталась добиться, что случилось, - но я не могла произнести ни слова между горькими всхлипами. Однако, увидев валяющееся на полу зеркало, служанка поняла все сама и убежала.
Через пять минут на смену ей явилась мама. Она не пыталась ничего говорить или объяснять, - только обнимала меня и крепко прижимала к себе. В конце концов, рыдать мне надоело, - да и слезы попросту кончились. Тогда я подняла голову, и, пытливо взглянув в лицо королевы, требовательно произнесла:
- Поэтому вы скрываете меня от всего мира, да? Я — урод, я — позор нашей блистательной семьи; и нечего обо мне знать остальным людям...
Мама слегка побледнела, но ответила твердо:
- Мы всего лишь не хотели, чтобы тебя кто-то обижал. Ты не представляешь, как бывают жестоки люди к тем, кто от них отличается. Ты знаешь, что наше королевство славится самыми красивыми подданными в мире? И все они очень этим гордятся. Представь теперь, что будет, если люди увидят тебя. Они станут обзываться, давать некрасивые клички или смеяться за спиной. А ты такая впечатлительная девушка. Я лишь хочу, чтобы ты была окружена только теплом и заботой.
- Неужели тогда я буду вынуждена просидеть в четырех стенах всю жизнь? - застонала я. - Я знаю, что там, за окном, простирается огромный и удивительный мир, - так неужели же я никогда его не увижу?
- Я ждала, что с возрастом ты похорошеешь, - вздохнула мама. - Ты ведь читала сказку о гадком утенке, превратившемся в прекрасного лебедя.
- Да, но это всего лишь сказка, - заметила я.
- В жизни тоже всякое случается. Давай попробуем что-нибудь сделать. Я приглашу лучших целителей, парикмахеров, портных со всего королевства; а также лучших магов. Не отчаивайся, дочка. Я уверена, у нас с тобой все получится. И уже через полгода ты будешь самой красивой подружкой невесты на свадьбе своей сестры. Обещаю!
Как я могла не поверить? Мне очень этого хотелось.
Глава 2
Следующие два месяца были наполнены суетой и надеждой. Каждое утро я просыпалась с ощущением, что сегодня точно случится чудо; что приедет самый сильный маг или самый умелый парикмахер, - и сможет сделать из меня если не красотку, то хотя бы — хорошенькую, миловидную девушку.
Я терпеливо сносила все процедуры: бесконечное мытье волос с нанесением многочисленных бальзамов и масок; попытки их покраски; тюбики с кремами от веснушек, банки с травяными настоями для умывания; стрижки, укладки, примерка платьев, шляпок и ободков... меня не оставляли в покое ни на минуту, поднимая рано утром и отпуская только поздно вечером. У меня больше не оставалось времени на любимые книги, рисование или вышивку. И все же я терпела. Я велела Джуне поставить в моей комнате большое зеркало, и каждый день вглядывалась в свое отражение, чтобы не пропустить ни малейших изменений к лучшему. Но, к сожалению, становилось только хуже. Волосы становились еще более сухими и ломкими, а никакая краска на них почему-то не держалась. Последняя стрижка, которую мне сделал самый известный в королевстве парикмахер, - визуально вытянула мое лицо, и теперь оно казалось больше похожим на лошадиную морду. От постоянных втираний в кожу век «чудодейственных» мазей повыпадали последние ресницы, а сами веки покрылись красными пятнами и точками. Веснушки тоже никуда не исчезли — наоборот, сделались еще ярче, чем были. Не выдержав ежедневного любования своей внешностью, я вскоре попросила Джуну унести зеркало обратно.
