Не возражаете, если я присяду? — он уже перешел на русский, но говорил более медленно и тихо, растягивая слова с еле уловимым акцентом. Это говорило о том, что это был его второй язык и не родной.
— Конечно, присаживайтесь. — При этом Артем сдвинул на край стола газету, так как в этот момент принесли сок.
— Вы знаете, — улыбаясь, продолжил старичок, — я сразу догадался, что вы русский, такой типаж у вас.
— Не знаю, не задумывался никогда об этом. Типаж как типаж, наверное, русский,— ответил Артем.
— Сейчас много русских и украинцев приезжают сюда. Меня зовут Эухенио, Евгений по-русски. А вас?
— Меня Артем.
— У нас отчества не приняты, оно и проще, вы давно здесь?
— Несколько дней как приехал.
— Да ну, вот это да! А как с языком? разговариваете, изучаете?
— Только изучаю, в Москве всего один месяц на курсы ходил, а здесь уроки беру два раза в неделю.
— Так вы из Москвы? — Эухенио как-то по-особенному произнес «из Москвы», видимо по-старославянски, — надолго или как турист?
— Вроде как насовсем, нужно оглядеться, осмотреться, что и как. Здесь все как-то по-другому, отличается от России.
— Аргентина хорошая, радушная страна, ведь почти все население состоит из эмигрантов, все когда-то приехали или сами, или их предки. Вот я, например, внук русского офицера, мой дед с женой и двумя детьми уехал из России в 1918 году.
— Да вы что! Я никогда в своей жизни не видел настоящего эмигранта первой волны, так мы их называем, вернее их потомка. А вы сами были в России?
— Нет, не довелось, к сожалению, поэтому я с удовольствием общаюсь с русскими людьми, которые недавно оттуда.
— А расскажите еще о себе, это так интересно, — попросил Артем.
— С удовольствием. Да, так вот. Мой дед служил офицером в царской армии, Белой армии, как у вас говорят. У меня есть его фотографии этих времен, вот с такими усами, — он сделал жест, который обычно используют, когда хотят показать большие усы, и продолжил: — Он уехал в Турцию на пароходе, затем оттуда в Сербию, там они жили долгое время, и мой отец встретил там мою мать, затем все переехали в Италию, где родился и я. Началась Вторая мировая война, и моего отца забрали в армию, на Восточный фронт, воевать на стороне немцев. После нескольких месяцев он вернулся весь израненный, а после войны начались гонения на тех, кто воевал за фашистский режим, и нашей семье пришлось эмигрировать в Аргентину, здесь мы живем с 1946 года.
Артем слушал весь этот рассказ и думал, как катаклизмы двадцатого века отразились на судьбе отдельно взятого человека или семьи. Что пришлось пережить и прочувствовать всем этим людям, которым довелось переезжать из страны в страну на протяжении более четверти века. А Евгений все рассказывал и рассказывал. Артем узнал, что живет он сам в северном пригороде Буэнос-Айреса, который называется Бажестер, там живет очень много русских эмигрантов. У него свой дом, жена и двое детей. Дочь работает врачом, а сын в адвокатской конторе. Дочь замужем и у нее тоже двое детей, а он сам сейчас на пенсии, долгое время проработал в муниципалитете служащим, где он получал небольшие деньги, но стабильные.
Он обратил внимание, что его дед, который прожил девяносто шесть лет, до конца своих дней не любил советскую власть, но радовался успехам Советского Союза. При этом он считал, что русский народ является заложником системы, где в первую очередь ставятся во главу угла интересы государства, а простому человеку отводится роль маленького винтика. Сам он лично восхищался и восхищается успехам Советского Союза — и затем России — в космической отрасли, научных открытиях, машиностроении. После перешел к теме дней сегодняшних и спросил, как в реальности обстоят дела в современной России.
Артем рассказал со своей стороны, что после перестройки, про которую знают заграницей, жизнь сильно изменилась, по сравнению с той, что была в Советском Союзе. Можно свободно изъявлять свои взгляды, исчезла однопартийная система, разрешено заниматься коммерцией, и появилась возможность свободного передвижения, благодаря чему он смог приехать сюда. С другой стороны, развал старого устоя протекает на фоне борьбы за сферы влияния различных преступных группировок, которые часто решают конфликты с помощью оружия. Много в последнее время экономических преступлений и все время что-то происходит и меняется. И ему, Артему, кажется, что после бурлящей и кипящей жизни в России здесь все очень тихо, мило, спокойно и надежно.
— О, это не совсем так, не стоит забывать, что здесь тоже не всегда было спокойно. Аргентина пережила военную диктатуру, да и преступность тут тоже присутствует и, к сожалению, немало. И хотя сейчас вроде все нормально, но есть тем не менее кризис в экономике. Его не так заметно, но он есть и достаточно серьезный, — сказал Евгений и продолжил: — Аргентина является одной из самых передовых и развитых стран в Южной Америке, а Буэнос-Айрес самый европейский город на этом континенте, построенный по образу известных столиц Европы. Население — большинство — чисто европейское, коренное же население более плотно проживает в северной части страны, ближе к Парагваю, Боливии и Чили. Страна очень многонациональная, кого здесь только не встретишь, и все мирно сосуществуют друг с другом на протяжении веков.
Они еще поговорили некоторое время, которое бежало незаметно, затем Евгений сказал, что должен откланяться, и что ему очень приятно было побеседовать. Они попрощались как старые знакомые, пожелав друг другу удачи и всего доброго. После этого разговора Артем почувствовал себя тоже частицей мировой истории как очередной волны эмиграции, ведь разговор затронул ту область, о которой он раньше вообще не задумывался. Когда, овеянный думами о былом и настоящем, вышел из кафе, было уже около трех часов по полудню и он решил продолжить начатый план, дойти все-таки до побережья.
Пройдя между двумя высотными зданиями, почти небоскребами, вышел на набережную, по которой дошел до местечка под названием Пуэрто-Мадеро, это место когда-то было грузовым портом. Оно представляло собой с одной стороны канал, шириной метров семьдесят, с причалами, а вдоль набережной тянулись здания высотой в два – три этажа, старинной постройки из красного кирпича. На первых этажах располагались многочисленные кафе и ресторанчики, а на втором и третьем этажах помещались отели и хостелы.
Несколько зданий еще не были отреставрированы, и были видны на втором ярусе тяжелые деревянные ворота из толстых досок, больше похожие на ставни, с массивными цепями, которые их когда-то открывали. Эти приспособления относились к порту, который здесь действовал в 18–19 веках, до того момента, пока не построили новый порт.
На одной из пристаней был пришвартован великолепный парусник, фрегат того времени, с тремя высокими мачтами, белыми парусами и несколькими пушками. Он носил на своем борту имя одного из президентов Аргентины. На табличке при входе на фрегат было написано: «Музей». Артем решил, что посетит этот музей на корабле обязательно, благо времени у него достаточно, а сейчас решил не отклоняться от задуманного маршрута и исследовать все по порядку.
Пройдя по мостику через канал и затем мимо отеля с гордым названием «Шератон», он добрался до поворота шоссе и таблички с надписью: «Национальный парк Буэнос-Айреса». Прямо перед ним были ворота, настежь открытые, а за ними начинались деревья и что-то похожее на кустарник. От ворот шли три дорожки, посыпанные гравием, которые расходились в разных направлениях. Артем выбрал крайнюю левую, которая, как ему казалось, вела кратчайшим путем к морю.
В парке было довольно много людей: кто гулял, кто бегал, кто ездил на велосипеде, другие запускали бумажного змея. Дорога вела через густые заросли плотной непонятной травы, нечто сродни между камышом, папоротником и тростником. С основной дороги влево и вправо вглубь уходили тропинки, а на обочине Артем прочитал надпись, которую он перевел что-то вроде: «Не заходи далеко. Осторожно! Ядовитые змеи». Ему стало как-то не по себе, и хотя он не собирался сворачивать на какую-нибудь тропинку, шел теперь внимательно, всматриваясь в траву, росшую близко к обочине, по обеим сторонам дороги. Вскоре он расслабился, глядя на беззаботно гуляющих, в том числе и по траве, горожан.
По дорожке он шел минут тридцать. Она изгибалась, закругляясь в сторону моря. Высокая трава закончилась, появились отдельные маленькие кустики и песчаные барханы, за ними открылся вид на воду. С первого взгляда Артем увидел, что тут не купаются. Люди загорали, играли в волейбол, даже в шахматы, но не купались. Вдоль берега был насыпан крупный гравий и бетонная крошка, видимо, для предотвращения размывания. Подойдя ближе, он увидел, что вода достаточно мутная. Артем зачерпнул в ладонь воды и понюхал, пробовать на вкус, естественно, не стал. Вода пахла тиной и еще чем-то, но разобрать было нельзя, в любом случае она не была чистой морской водой — скорее всего, речной. Хоть никто и не купался, зато рыбаков было много, и почти возле каждого лежало в садках по несколько рыбок разного размера, похожих на лещей или карпов. Рыболовы все как один использовали блесну, видимо, оттого, что возле берега было очень мелко.
«Да, вот тебе и море, придется подумать о бассейне, если вообще буду где-либо купаться здесь», — подумал Артем. Получается, что огромный город стоял все-таки на реке, а не на морском побережье, как он полагал прежде. И что тут никто не купается, по всей видимости, из-за качества речной воды, это для него было неприятным сюрпризом.
Сделав огромный круг по парку, километров в пять или шесть, он вышел к лагуне или, вернее, к прудам. Их было несколько, разных размеров, между ними были сделаны бетонные дамбы, на которых было очень много людей, у некоторых были бинокли, фотоаппараты, кинокамеры. На воде плавали сотни, тысячи красивых, больших, розовых птиц — это были фламинго. В лучах заходящего солнца — а уже вечерело — зрелище было впечатляющее.
Артем еще долго любовался фауной заповедника, где кроме фламинго были еще и ныряющие птицы, которых он сначала принял за водяных крыс, потому что они не летали, но все время ныряли, пытаясь поймать своими длинными клювами рыбок. Были животные, похожие на крыс или нутрий, с густой гладкой шерстью, а также не то рыбы, не то змеи, типа угрей. И много чего еще бегало, прыгало, летало и издавало странные звуки. И это был не зоопарк, а дикая живая природа, под открытым небом.
Стало темнеть, и Артем побрел, усталый и переполненный впечатлениями, в сторону отеля. Поскольку путь до отеля был не близкий, то он решил сесть на автобус, номер маршрута он узнал заранее еще в отеле. Проезд стоил полпесо, или полдоллара, а вход был только через переднюю дверь, но не через турникет, как сейчас в городском транспорте Москвы, а при входе стоял кассовый аппарат, куда кидали денежку до нужной остановки и брали билет под неусыпным оком водителя.
Автобус домчал его — именно домчал, так как носятся по городу они очень шустро и быстро — прямо до лестницы отеля, так были спланированы остановки. Первое, что он сделал, придя к себе, принял душ, так как в теплом влажном климате без этого просто невозможно существовать. После этого он проверил комнату на наличие крупных и мелких насекомых, точнее на их отсутствие, и уже готов был лечь спать, но его внимание опять привлек какой-то шум или гул, который шел откуда-то с улицы и издалека.
Артема это заинтересовало, и он вышел на балкон, постоял немного, прислушался: гул то утихал, то возобновлялся снова и каждый раз с разной силой. Ему потребовалось некоторое время и даже забраться на крышу отеля — благо это было легко, так как крыша была плоской, — чтобы понять, что этот шум не что иное, как крики болельщиков с неподалеку находящегося стадиона Бомбонера, клуба «Бока Хуниорс».
Над стадионом горели ярко прожектора, и гул криков болельщиков то затихал, то вспыхивал вновь. Только тут Артем вспомнил, что Аргентина великая футбольная страна и знаменитый аргентинец Марадона тоже отсюда, и он вроде как начинал свою карьеру именно здесь, на этом самом стадионе.
Мысли увели Артема в далекий 1986 год. Он вспомнил, как впервые приобщился к футбольной теме. До этого времени он вообще не интересовался футболом, не болел ни за одну футбольную команду или клуб, не играл в футбол с ребятами во дворе, т. е. футбол был сам по себе, а он сам по себе. Но в этот год он лежал на обследовании в 51-й городской больнице г. Москвы, по поводу своей аллергии, куда его перед армией направил участковый терапевт. Время обследования совпало со временем проведения чемпионата мира по футболу, который проходил в Мексике. Поскольку лежать было скучно, делать было нечего, он стал ходить в холл, где стоял телевизор, и где собирались пациенты, болельщики, поболеть за сборную Советского Союза.
Смотря почти все матчи, он по-настоящему проникся игрой. Ему нравились красивые комбинации, неожиданные рикошеты, блестящие удары по воротам как ближние, так и дальние, с подкруткой мяча и изменением его траектории в воздухе, в исполнении сборных разных стран и игроков. Ему очень понравилась игра сборной Франции с Мишелем Платини в матче с бразильцами и Аргентины против Англии и, конечно же, игра аргентинцев в финале против сборной ФРГ. С этого времени он стал следить за игрой в основном на международных чемпионатах, а также стал играть в футбол, если предоставлялась такая возможность, будь то во дворе дома или в деревне на отдыхе.
Он еще постоял на балконе, вслушиваясь, как проходит матч, всматриваясь в огни города, думая о разном, и потом ушел к себе.
Можайская дача
Еще темно было на улице, когда зазвенел будильник. Вставать ужасно не хотелось, но было надо. Артем сегодня ночевал у бабушки, квартира которой находилась на ст. метро «Сокол», и, не смотря на часы, он знал, что сейчас 4.45 утра, именно на этот час ставился будильник. Дядя Сережа, бабушкин сын и мамин брат, уже умывался в ванной.
— Ты встаешь? — крикнул он оттуда.
— Да, ты умывайся, а я сейчас чайник поставлю, — ответил Артем.
— Ты не забыл, что через полчаса мы должны выйти, чтобы успеть на первую ну или в крайнем случае на вторую электричку?
— Как это можно забыть.
Поставив чайник, Артем поспешил умыться, когда ванная освободилась, и после водной процедуры пришел на кухню, где дядя Сережа уже заварил чай себе и Артему.
— Принеси бутерброды с колбасой и сыром из холодильника, пожалуйста, — попросил он.
Проглотив нехитрый завтрак, они оделись потеплее и взвалили себе на плечи рюкзаки, приготовленные с вечера, в которых был сахарный песок, килограммов десять в каждом, батоны вареной колбасы, килограмма по три, куча мясных консервов, спички, соль, крупа гречневая и рисовая, тоже по несколько килограммов. В итоге каждый рюкзак весил не менее семнадцати килограммов. После чего они поспешили в метро, которое только отрылось, чтобы ехать на Белорусский вокзал. В день, когда нужно было ехать на дачу, Артем всегда приезжал на «Сокол», так как оттуда можно было успеть на первую электричку, а если он ехал с метро «Речной вокзал», где проживал с родителями, то он уже не успевал из-за того, что находился дальше.
— Конечно, присаживайтесь. — При этом Артем сдвинул на край стола газету, так как в этот момент принесли сок.
— Вы знаете, — улыбаясь, продолжил старичок, — я сразу догадался, что вы русский, такой типаж у вас.
— Не знаю, не задумывался никогда об этом. Типаж как типаж, наверное, русский,— ответил Артем.
— Сейчас много русских и украинцев приезжают сюда. Меня зовут Эухенио, Евгений по-русски. А вас?
— Меня Артем.
— У нас отчества не приняты, оно и проще, вы давно здесь?
— Несколько дней как приехал.
— Да ну, вот это да! А как с языком? разговариваете, изучаете?
— Только изучаю, в Москве всего один месяц на курсы ходил, а здесь уроки беру два раза в неделю.
— Так вы из Москвы? — Эухенио как-то по-особенному произнес «из Москвы», видимо по-старославянски, — надолго или как турист?
— Вроде как насовсем, нужно оглядеться, осмотреться, что и как. Здесь все как-то по-другому, отличается от России.
— Аргентина хорошая, радушная страна, ведь почти все население состоит из эмигрантов, все когда-то приехали или сами, или их предки. Вот я, например, внук русского офицера, мой дед с женой и двумя детьми уехал из России в 1918 году.
— Да вы что! Я никогда в своей жизни не видел настоящего эмигранта первой волны, так мы их называем, вернее их потомка. А вы сами были в России?
— Нет, не довелось, к сожалению, поэтому я с удовольствием общаюсь с русскими людьми, которые недавно оттуда.
— А расскажите еще о себе, это так интересно, — попросил Артем.
— С удовольствием. Да, так вот. Мой дед служил офицером в царской армии, Белой армии, как у вас говорят. У меня есть его фотографии этих времен, вот с такими усами, — он сделал жест, который обычно используют, когда хотят показать большие усы, и продолжил: — Он уехал в Турцию на пароходе, затем оттуда в Сербию, там они жили долгое время, и мой отец встретил там мою мать, затем все переехали в Италию, где родился и я. Началась Вторая мировая война, и моего отца забрали в армию, на Восточный фронт, воевать на стороне немцев. После нескольких месяцев он вернулся весь израненный, а после войны начались гонения на тех, кто воевал за фашистский режим, и нашей семье пришлось эмигрировать в Аргентину, здесь мы живем с 1946 года.
Артем слушал весь этот рассказ и думал, как катаклизмы двадцатого века отразились на судьбе отдельно взятого человека или семьи. Что пришлось пережить и прочувствовать всем этим людям, которым довелось переезжать из страны в страну на протяжении более четверти века. А Евгений все рассказывал и рассказывал. Артем узнал, что живет он сам в северном пригороде Буэнос-Айреса, который называется Бажестер, там живет очень много русских эмигрантов. У него свой дом, жена и двое детей. Дочь работает врачом, а сын в адвокатской конторе. Дочь замужем и у нее тоже двое детей, а он сам сейчас на пенсии, долгое время проработал в муниципалитете служащим, где он получал небольшие деньги, но стабильные.
Он обратил внимание, что его дед, который прожил девяносто шесть лет, до конца своих дней не любил советскую власть, но радовался успехам Советского Союза. При этом он считал, что русский народ является заложником системы, где в первую очередь ставятся во главу угла интересы государства, а простому человеку отводится роль маленького винтика. Сам он лично восхищался и восхищается успехам Советского Союза — и затем России — в космической отрасли, научных открытиях, машиностроении. После перешел к теме дней сегодняшних и спросил, как в реальности обстоят дела в современной России.
Артем рассказал со своей стороны, что после перестройки, про которую знают заграницей, жизнь сильно изменилась, по сравнению с той, что была в Советском Союзе. Можно свободно изъявлять свои взгляды, исчезла однопартийная система, разрешено заниматься коммерцией, и появилась возможность свободного передвижения, благодаря чему он смог приехать сюда. С другой стороны, развал старого устоя протекает на фоне борьбы за сферы влияния различных преступных группировок, которые часто решают конфликты с помощью оружия. Много в последнее время экономических преступлений и все время что-то происходит и меняется. И ему, Артему, кажется, что после бурлящей и кипящей жизни в России здесь все очень тихо, мило, спокойно и надежно.
— О, это не совсем так, не стоит забывать, что здесь тоже не всегда было спокойно. Аргентина пережила военную диктатуру, да и преступность тут тоже присутствует и, к сожалению, немало. И хотя сейчас вроде все нормально, но есть тем не менее кризис в экономике. Его не так заметно, но он есть и достаточно серьезный, — сказал Евгений и продолжил: — Аргентина является одной из самых передовых и развитых стран в Южной Америке, а Буэнос-Айрес самый европейский город на этом континенте, построенный по образу известных столиц Европы. Население — большинство — чисто европейское, коренное же население более плотно проживает в северной части страны, ближе к Парагваю, Боливии и Чили. Страна очень многонациональная, кого здесь только не встретишь, и все мирно сосуществуют друг с другом на протяжении веков.
Они еще поговорили некоторое время, которое бежало незаметно, затем Евгений сказал, что должен откланяться, и что ему очень приятно было побеседовать. Они попрощались как старые знакомые, пожелав друг другу удачи и всего доброго. После этого разговора Артем почувствовал себя тоже частицей мировой истории как очередной волны эмиграции, ведь разговор затронул ту область, о которой он раньше вообще не задумывался. Когда, овеянный думами о былом и настоящем, вышел из кафе, было уже около трех часов по полудню и он решил продолжить начатый план, дойти все-таки до побережья.
Пройдя между двумя высотными зданиями, почти небоскребами, вышел на набережную, по которой дошел до местечка под названием Пуэрто-Мадеро, это место когда-то было грузовым портом. Оно представляло собой с одной стороны канал, шириной метров семьдесят, с причалами, а вдоль набережной тянулись здания высотой в два – три этажа, старинной постройки из красного кирпича. На первых этажах располагались многочисленные кафе и ресторанчики, а на втором и третьем этажах помещались отели и хостелы.
Несколько зданий еще не были отреставрированы, и были видны на втором ярусе тяжелые деревянные ворота из толстых досок, больше похожие на ставни, с массивными цепями, которые их когда-то открывали. Эти приспособления относились к порту, который здесь действовал в 18–19 веках, до того момента, пока не построили новый порт.
На одной из пристаней был пришвартован великолепный парусник, фрегат того времени, с тремя высокими мачтами, белыми парусами и несколькими пушками. Он носил на своем борту имя одного из президентов Аргентины. На табличке при входе на фрегат было написано: «Музей». Артем решил, что посетит этот музей на корабле обязательно, благо времени у него достаточно, а сейчас решил не отклоняться от задуманного маршрута и исследовать все по порядку.
Пройдя по мостику через канал и затем мимо отеля с гордым названием «Шератон», он добрался до поворота шоссе и таблички с надписью: «Национальный парк Буэнос-Айреса». Прямо перед ним были ворота, настежь открытые, а за ними начинались деревья и что-то похожее на кустарник. От ворот шли три дорожки, посыпанные гравием, которые расходились в разных направлениях. Артем выбрал крайнюю левую, которая, как ему казалось, вела кратчайшим путем к морю.
В парке было довольно много людей: кто гулял, кто бегал, кто ездил на велосипеде, другие запускали бумажного змея. Дорога вела через густые заросли плотной непонятной травы, нечто сродни между камышом, папоротником и тростником. С основной дороги влево и вправо вглубь уходили тропинки, а на обочине Артем прочитал надпись, которую он перевел что-то вроде: «Не заходи далеко. Осторожно! Ядовитые змеи». Ему стало как-то не по себе, и хотя он не собирался сворачивать на какую-нибудь тропинку, шел теперь внимательно, всматриваясь в траву, росшую близко к обочине, по обеим сторонам дороги. Вскоре он расслабился, глядя на беззаботно гуляющих, в том числе и по траве, горожан.
По дорожке он шел минут тридцать. Она изгибалась, закругляясь в сторону моря. Высокая трава закончилась, появились отдельные маленькие кустики и песчаные барханы, за ними открылся вид на воду. С первого взгляда Артем увидел, что тут не купаются. Люди загорали, играли в волейбол, даже в шахматы, но не купались. Вдоль берега был насыпан крупный гравий и бетонная крошка, видимо, для предотвращения размывания. Подойдя ближе, он увидел, что вода достаточно мутная. Артем зачерпнул в ладонь воды и понюхал, пробовать на вкус, естественно, не стал. Вода пахла тиной и еще чем-то, но разобрать было нельзя, в любом случае она не была чистой морской водой — скорее всего, речной. Хоть никто и не купался, зато рыбаков было много, и почти возле каждого лежало в садках по несколько рыбок разного размера, похожих на лещей или карпов. Рыболовы все как один использовали блесну, видимо, оттого, что возле берега было очень мелко.
«Да, вот тебе и море, придется подумать о бассейне, если вообще буду где-либо купаться здесь», — подумал Артем. Получается, что огромный город стоял все-таки на реке, а не на морском побережье, как он полагал прежде. И что тут никто не купается, по всей видимости, из-за качества речной воды, это для него было неприятным сюрпризом.
Сделав огромный круг по парку, километров в пять или шесть, он вышел к лагуне или, вернее, к прудам. Их было несколько, разных размеров, между ними были сделаны бетонные дамбы, на которых было очень много людей, у некоторых были бинокли, фотоаппараты, кинокамеры. На воде плавали сотни, тысячи красивых, больших, розовых птиц — это были фламинго. В лучах заходящего солнца — а уже вечерело — зрелище было впечатляющее.
Артем еще долго любовался фауной заповедника, где кроме фламинго были еще и ныряющие птицы, которых он сначала принял за водяных крыс, потому что они не летали, но все время ныряли, пытаясь поймать своими длинными клювами рыбок. Были животные, похожие на крыс или нутрий, с густой гладкой шерстью, а также не то рыбы, не то змеи, типа угрей. И много чего еще бегало, прыгало, летало и издавало странные звуки. И это был не зоопарк, а дикая живая природа, под открытым небом.
Стало темнеть, и Артем побрел, усталый и переполненный впечатлениями, в сторону отеля. Поскольку путь до отеля был не близкий, то он решил сесть на автобус, номер маршрута он узнал заранее еще в отеле. Проезд стоил полпесо, или полдоллара, а вход был только через переднюю дверь, но не через турникет, как сейчас в городском транспорте Москвы, а при входе стоял кассовый аппарат, куда кидали денежку до нужной остановки и брали билет под неусыпным оком водителя.
Автобус домчал его — именно домчал, так как носятся по городу они очень шустро и быстро — прямо до лестницы отеля, так были спланированы остановки. Первое, что он сделал, придя к себе, принял душ, так как в теплом влажном климате без этого просто невозможно существовать. После этого он проверил комнату на наличие крупных и мелких насекомых, точнее на их отсутствие, и уже готов был лечь спать, но его внимание опять привлек какой-то шум или гул, который шел откуда-то с улицы и издалека.
Артема это заинтересовало, и он вышел на балкон, постоял немного, прислушался: гул то утихал, то возобновлялся снова и каждый раз с разной силой. Ему потребовалось некоторое время и даже забраться на крышу отеля — благо это было легко, так как крыша была плоской, — чтобы понять, что этот шум не что иное, как крики болельщиков с неподалеку находящегося стадиона Бомбонера, клуба «Бока Хуниорс».
Над стадионом горели ярко прожектора, и гул криков болельщиков то затихал, то вспыхивал вновь. Только тут Артем вспомнил, что Аргентина великая футбольная страна и знаменитый аргентинец Марадона тоже отсюда, и он вроде как начинал свою карьеру именно здесь, на этом самом стадионе.
Мысли увели Артема в далекий 1986 год. Он вспомнил, как впервые приобщился к футбольной теме. До этого времени он вообще не интересовался футболом, не болел ни за одну футбольную команду или клуб, не играл в футбол с ребятами во дворе, т. е. футбол был сам по себе, а он сам по себе. Но в этот год он лежал на обследовании в 51-й городской больнице г. Москвы, по поводу своей аллергии, куда его перед армией направил участковый терапевт. Время обследования совпало со временем проведения чемпионата мира по футболу, который проходил в Мексике. Поскольку лежать было скучно, делать было нечего, он стал ходить в холл, где стоял телевизор, и где собирались пациенты, болельщики, поболеть за сборную Советского Союза.
Смотря почти все матчи, он по-настоящему проникся игрой. Ему нравились красивые комбинации, неожиданные рикошеты, блестящие удары по воротам как ближние, так и дальние, с подкруткой мяча и изменением его траектории в воздухе, в исполнении сборных разных стран и игроков. Ему очень понравилась игра сборной Франции с Мишелем Платини в матче с бразильцами и Аргентины против Англии и, конечно же, игра аргентинцев в финале против сборной ФРГ. С этого времени он стал следить за игрой в основном на международных чемпионатах, а также стал играть в футбол, если предоставлялась такая возможность, будь то во дворе дома или в деревне на отдыхе.
Он еще постоял на балконе, вслушиваясь, как проходит матч, всматриваясь в огни города, думая о разном, и потом ушел к себе.
ГлаваVII
Можайская дача
Еще темно было на улице, когда зазвенел будильник. Вставать ужасно не хотелось, но было надо. Артем сегодня ночевал у бабушки, квартира которой находилась на ст. метро «Сокол», и, не смотря на часы, он знал, что сейчас 4.45 утра, именно на этот час ставился будильник. Дядя Сережа, бабушкин сын и мамин брат, уже умывался в ванной.
— Ты встаешь? — крикнул он оттуда.
— Да, ты умывайся, а я сейчас чайник поставлю, — ответил Артем.
— Ты не забыл, что через полчаса мы должны выйти, чтобы успеть на первую ну или в крайнем случае на вторую электричку?
— Как это можно забыть.
Поставив чайник, Артем поспешил умыться, когда ванная освободилась, и после водной процедуры пришел на кухню, где дядя Сережа уже заварил чай себе и Артему.
— Принеси бутерброды с колбасой и сыром из холодильника, пожалуйста, — попросил он.
Проглотив нехитрый завтрак, они оделись потеплее и взвалили себе на плечи рюкзаки, приготовленные с вечера, в которых был сахарный песок, килограммов десять в каждом, батоны вареной колбасы, килограмма по три, куча мясных консервов, спички, соль, крупа гречневая и рисовая, тоже по несколько килограммов. В итоге каждый рюкзак весил не менее семнадцати килограммов. После чего они поспешили в метро, которое только отрылось, чтобы ехать на Белорусский вокзал. В день, когда нужно было ехать на дачу, Артем всегда приезжал на «Сокол», так как оттуда можно было успеть на первую электричку, а если он ехал с метро «Речной вокзал», где проживал с родителями, то он уже не успевал из-за того, что находился дальше.
