После этого они принялись их разгружать и затем распиливать на маленькие чурбачки, чтобы потом можно было их колоть топором. Пилили двуручной большой пилой вместе с дедом, на козлах, а дядя Сережа тем временем ремонтировал парник.
Так прошел первый день приезда, после чего все вместе вечером играли в карты, в обычного «Дурака». Чаще всех дураком оказывались дед, потом Артем и затем дядя Сережа, а бабушки почти никогда. Легли спать уже поздно, а утром дед Олег разбудил рано Артема и сказал:
— Пошли, внучок, я тебя кое-чему научу. Надевай сапоги резиновые и выходи.
Солнце только-только взошло, и трава была вся в росе. Они прошли за огород, и дед сказал:
— Я сейчас буду косить траву, а ты запоминай, как надо это правильно делать.— Он взял косу и принялся заправски косить, при этом он объяснял:— Спину держи прямой, а то устанет. Главное, пяточку у косы прижимай к земле всегда, иначе острие застрянет. Движения должны быть плавными, без рывков. Запомнил? Теперь пробуй.
Артем попробовал, но получалось неважно: коса все время застревала в земле и косила плохо.
— Не получа-а-ается, дед, — расстроено протянул Артем.
— Я тебе говорил, что пятку всегда прижимай к земле и обращай внимание только на нее, про траву не думай, пробуй и веди плавно. Вот видишь, получилось, тебе нужно ручку у косы немного поднять. Ты сильно наклоняешься, не твоя высота. Я пониже, мне нормально. Давай сделаю.
Дед поправил ручку, и косить действительно стало легче.
— Уже получается, да, дед?
— Конечно, молодец! Видишь, как трава ровно ложится, кстати, косить нужно только утром или вечером, когда трава вся в росе, иначе сухая трава косится трудно, давай покажу, как косу точить нужно.
Дед взял точильный брусок, нижний край ручки косы опер о сапог, а саму косу взял за верхнюю часть, ближе к острию на конце и принялся водить бруском с двух сторон, взад и вперед, быстро-быстро. Смотрелось красиво, и коса была заточена как надо. Теперь пробуй, есть разница?
— Есть, конечно, я даже не напрягаюсь, трава сама косится.
— Вот то-то же, теперь тебе надо все скосить до самой дороги, чтобы все поле чистое было. Трава потом высохнет, и мы с бабушками ее соберем и на компостную кучу отнесем, для удобрения, понимаешь?
— Да разве можно все это скосить, тут неделю трудиться на-а-адо, — с тоской в голосе протянул Артем.
— Глаза боятся, а руки делают. Давай, Артем, вперед, завтракать в полдесятого будем, после и отдохнешь.
Артем принялся косить. До завтрака скосил изрядно, даже сам удивился, наверное, одну четвертую всего пространства до дороги. Сам процесс ему понравился. Там, где была трава около метра высотой, теперь был газончик, и можно было пройти, не замочив ботинки даже во время дождя.
Завтрак как всегда был сытным, вместе с парным молоком и пирогами. Что-что, а кормили бабушки в деревне, как говорится, на убой, роту, наверное, можно было накормить.
После завтрака Артем снова косил, но до конца не докосил, много еще оставалось. Тетя Таня его забрала на другую работу: вместе с тележкой и лопатой они пошли собирать в поле «коровяки», чтобы все лучше росло, как объясняла бабушкина сестра. Артему этот вид занятий меньше всего нравился, но делать было нечего. Дядя Сережа все это время вместе с дедом строили сарай для хранения керосина, часам к трем дня осталось только положить крышу.
— В следующий раз доделаешь, давайте обедайте и вам пора уже собираться. Электричка из Бородино уходит в 18.15, вам в четыре надо выходить уже, — сказала бабушка.
Время оставалось только чтобы умыться после работы, переодеться и покушать, что они и успели сделать. В обратный путь с пустыми рюкзаками, что называется налегке, и выполненной миссией, после прощаний и напутствий, тронулись в сторону станции. Пока весна да лето, можно было себе это позволить, а когда подойдет сезон, то рюкзаки будут всегда полные. Туда с продуктами, обратно с урожаем, будь то картошка, кабачки, яблоки, варенье или грибы.
Артем знал, что, начиная с середины июля, пойдет сезон грибов и от них ждут полные корзины с подберезовиками, чернушками, лисичками или белыми грибами. Все это складывалось в огромные тазы, перебиралось, сортировалось, сушилось в печи, консервировалось и потом распределялось по семьям. Зато у каждой семьи по осени была полная чаша. Под каждой кроватью стояли банки с вареньем, медом, грибами, огурцами, помидорами, патиссонами, баклажанами. На балконах хранилась картошка, квашеная капуста, чеснок, кабачки и многое другое. На всю долгую русскую зиму всем необходимым были обеспечены. Это за летний труд сторица, так сказать.
Таким образом складывалось сельскохозяйственное трудовое обучение Артема, чему он совсем не противился.
Жизнь в Буэнос-Айресе. Продолжение
Через пару дней в Буэнос-Айресе была сильная гроза. Дождь так сильно лупил по крыше, что Артем, несмотря на то, что было пять часов утра, вышел на балкон — то, что он увидел, его потрясло. Дождь шел такой сплошной стеной, что соседнее здание, находящееся в тридцати метрах, не было видно. Воздух был такой сырой, что запершило в горле при его вдыхании, а по полу балкона текли потоки воды. Артем поспешил юркнуть обратно в комнату и опять лег, вслушиваясь в звук дождя.
«Это и есть, наверное, знаменитый тропический ливень, в прямом смысле как из ведра. Хотя здесь не тропики»,— подумалось ему. После чего он опять заснул, звук его убаюкал.
Когда он проснулся, уже в 10 часов, то ярко светило солнце в маленькое окошечко и был виден краюшек абсолютно голубого неба, а от дождя даже не осталось и следа. Он встал, оделся и спустился вниз, собираясь сходить в магазин. Внизу он встретил жену Александра, она убирала пол на первом этаже, с помощью палки типа швабры с резиновой полоской на конце, чтобы смахивать воду.
— Привет, Лена, — сказал Артем.
— Привет. Куда собрался-то?
— Пойду в магазин за хлебом, может, еще чего возьму к чаю.
— Думаю, тебе лучше в отеле посидеть, — сказала она вполне серьезно и потом еще добавила: — Если, конечно, у тебя нет резиновой лодки или водолазного костюма.
— А при чем здесь костюм, шутишь, что ли?
— Вовсе нет, пойди посмотри, сам увидишь.
Артем открыл дверь, вышел на площадку и встал как вкопанный. Только сейчас он понял, почему в этом районе все двери, ворота и входы в здания расположены на высоте не менее полутора метров. Все улицы и переулки, не говоря о тротуарах, в обозримом пространстве превратились в реки, глубиной от метра до полутора, и вода плескалась у крайней ступеньки отельной лестницы, которых было около десяти. Из-за сильного дождя ливневые стоки не справлялись с возросшим потоком воды, и поэтому вода достигала такого уровня.
Никогда раньше Артему не доводилось видеть ничего подобного. Машины, припаркованные на тротуаре, стояли в воде по стекла. Немного вдалеке проезжал городской автобус, и его огромные колеса были полностью под водой; он ехал, благо выхлопная труба была выведена на крышу. Много людей толпилось у своих дверей, которые, по всей видимости, обсуждали эту проблему, но уныния или горя на их лицах не было, видно, что они привыкли уже давно к такому.
Справа от отеля появилась деревянная лодка, в которой несколько человек плыли, видно, по своим делам. Бродячие собаки жались на островках суши и на высоких подъездных площадках. Артем аж присвистнул от увиденного. Вслед за невиданным ливнем его ждало очередное удивление, ведь это не Венеция и не бунгало на Мальдивах.
Он вернулся к себе в комнату, а оттуда спустился к Лене, на урок испанского. Естественно, разговор начался с обсуждения увиденного. Лена объяснила, что сейчас сезон дождей и это обычное дело, а через 3 – 4 часа вода спадет и снова будет сухо. Она сказала, что такое не везде, а конкретно в районе Бока, так как он расположен в низком месте, в излучине реки, практически на одном с ней уровне.
Изучение языка проходило успешно. Артем быстро и легко усваивал все темы, чем удивлял Лену, для которой испанский был первым иностранным языком в ее жизни. Через несколько занятий он уже подумывал поменять педагога, жену Александра на настоящего преподавателя испанского, носителя языка Ольгу Ивановну, дочь русских эмигрантов, с похожей историей, как у случайного знакомого в кафе, Евгения. Она приходила иногда в отель, давать уроки всем, кто этого хотел, и брала за урок 3 доллара, меньше, чем жена Александра, естественно, создавая конкуренцию, поскольку качество преподавания было намного выше. Александр со временем ей запретил вести уроки в отеле, и пришлось ездить на занятия к ней домой в уже знакомый район Бажестер, где проживало много выходцев из России.
Вообще жизнь в отеле постепенно вырисовывалась и становилась Артему все понятнее. Александр образовал вокруг себя что-то наподобие клана, или группу единомышленников для поддержки. Кто в него входил: семья, которая жила на первом этаже, рядом с комнатой Александра, муж с женой лет сорока пяти и с двумя сыновьями семнадцати и девятнадцати лет, из которых никто и нигде не работал. Жили они в отеле уже месяцев семь и проедали деньги, привезенные из России после продажи квартиры.
Александр, что называется с барского плеча, иногда находил какую-нибудь разовую работенку для сыновей, типа покрасить что-либо. Жена семейства, крупная простая женщина, все дни напролет готовила, стирала, мыла Ее муж — наоборот, худенький, небольшого росточка мужичок — целыми днями проводил время за телевизором. Они приехали, кажется, из Киргизии, какого-то мелкого городка. Они держались за Александра как за спасителя и всегда были на его стороне.
Еще одна семья из пяти человек — муж с женой лет тридцати пяти – тридцати семи и три сына семи, десяти и четырнадцати лет — жила на втором этаже. Они были в Аргентине шесть месяцев, тоже нигде не работали, хотя супруг иногда куда-то ходил, видимо, на разовую работу. Дети все дни проводили в отеле, они приехали из Кургана.
Была еще пожилая супружеская пара. Пара старичков, как их определил Артем, непонятно, что делали. Жили в отеле в течение трех или четырех месяцев, брали уроки испанского у жены Александра и всегда были тоже на его стороне, а он, получая с них деньги, естественно, за них. Они жили, видимо, на свою пенсию, которую получали из России. Также там, на первом этаже, жила еще супружеская пара с ребенком лет пяти. Глава семейства был моряком, в свое время сошел на берег в Аргентине, да и остался, а потом к нему приехала жена с ребенком. Они жили в отеле полтора года и ждали документы, гражданство, а затем уже намеревались поехать с ними дальше, например, в Штаты. Он работал в порту грузчиком, жена иногда где-то что-то убирала. Видимо, на жизнь хватало.
Они дружили с Александром семьями, часто вечерами болтали вместе за телеком и пили пиво, которое Александр притаскивал из супермаркета большими сумками. Кстати, аргентинское пиво Артему понравилось, было очень вкусное, с насыщенным ароматом, делалось оно на основе природной горной воды с Анд. Самое лучшее для Артема было пиво марки «Кильмес», он только его и покупал. Это, конечно, сильно сказано, но литр в неделю или в десять дней, может быть, выходило.
Остальные постояльцы отеля были самые разноплановые, да и была здесь представлена почти вся территория бывшего Советского Союза. Семья из Харькова с мальчиком лет семи, кореец из Алма-Аты лет тридцати семи, жил один и особо ни с кем не разговаривал. Две молодые женщины из Череповца лет двадцати семи – двадцати девяти, семейная пара из Челябинска с сестрой жены. Одна женщина, лет тридцати, приехала из Владивостока с целью найти себе мужа в Аргентине и т. д.
Жильцы, или, если можно так сказать, обитатели отеля, иногда менялись. Раз в две – три недели обязательно кто-нибудь съезжал, а заселялся новый жилец. Все эти люди приехали в Аргентину по разным обстоятельствам. Кто-то бежал от разных неприятностей, в том числе этнических, кто-то пытался спасти своих сыновей от службы в армии, кто просто устал от безысходности там и приехал в поиске лучшей жизни или каких-то перемен. В общем, здесь были люди из Якутии, Магадана, Новосибирска, Минска, из Молдавии и Крыма. Из Москвы был только один Артем.
В отеле жили еще и аргентинцы, но не только. На четвертом этаже, на котором в последнем номере проживал Артем, жили еще по порядку от лестницы. Молодая парочка аргентинцев лет двадцати. Они практически не выходили из своего номера и все время кувыркались в постели, судя по звукам, доносившимся из их комнаты, тем более что двери были тонкие, металлические, с витражами из непрозрачного стекла и закрывались неплотно. За ними сразу жила семья из Боливии из трех человек, муж с женой и ребенком, девочкой лет десяти. Муж работал в овощной лавке и уходил с утра на работу, а жена сидела дома с ребенком, причем девочка в школу не ходила.
Непосредственно с номером Артема жил негр преклонных годов, наверное, ему было около пятидесяти пяти, но точно нельзя было сказать. Он был здоровенный бугай с круглым лицом, начинающей седеть шевелюрой и небольшой лысиной на самом затылке. Днем негра никто не видел в отеле; он появлялся под утро, а уходил поздно вечером, в промежутке, видимо, спал. Он был молчалив, ни с кем не здоровался и не разговаривал, иногда, впрочем, днем разговаривал вполголоса сам с собой, в общем, был странный недоброжелательный тип.
Артем однажды уловил несколько выражений, исходящих из его комнаты, через стену. Смысл их был в том, что негр не был рад, что он негр, имел какие-то проблемы на работе из-за этого, по всей видимости, к тому же он еще и был сильно выпившим, судя по тому, как он произносил и растягивал слова. После данного монолога послышался удар об пол и звон разбитого стекла, как видно, раздосадованный постоялец метнул бутылку в угол комнаты. Артем увидел его в то утро: он шел по коридору и ловил плечами стены. Жена Александра, чертыхаясь и кляня постояльца на чем свет стоит, долго убирала номер, коридор и балкон возле его комнаты.
Так все и жили в так называемом «русском отеле», как его окрестили местные жители. Однажды Артем невольно чуть не стал виновником разборки, а причиной всему были несовершенные системы водостоков, которые от рукомойников и раковин для мытья посуды и стирки с верхних этажей вели вниз, в канализационные люки, а также повлияла природная скрытность Артема. Но об этой системе Артем тогда ничего еще не знал. Все сливные трубы в местах стыков не были проварены или соединены каким-либо патрубком, а просто вставлялись одна в другую под углом, и между ними было пространство в три пальца шириной. Когда вода текла без напора, слабым потоком, то не было проблем; она перетекала из одной трубы в другую. Но когда поток усиливался, то все это устремлялось мимо трубы в эту щель и падало вниз. Придумать такое нарочно нужно было бы постараться, но незамысловатые аргентинские сантехники сделали так, даже не задумываясь.
Так, в один прекрасный солнечный денек Артем решил вымыть всю скопившуюся за неделю посуду, для чего он заткнул слив в раковине, свалил туда всю посуду, залил в нее моющей жидкости и воды. После мытья он вынул затычку, собрал посуду и преспокойненько пошел к себе в номер. Спустя минуты три или пять с первого этажа прибежали сыновья Крученых — это была их фамилия, — Артем в это время вышел и стоял на балконе.
Так прошел первый день приезда, после чего все вместе вечером играли в карты, в обычного «Дурака». Чаще всех дураком оказывались дед, потом Артем и затем дядя Сережа, а бабушки почти никогда. Легли спать уже поздно, а утром дед Олег разбудил рано Артема и сказал:
— Пошли, внучок, я тебя кое-чему научу. Надевай сапоги резиновые и выходи.
Солнце только-только взошло, и трава была вся в росе. Они прошли за огород, и дед сказал:
— Я сейчас буду косить траву, а ты запоминай, как надо это правильно делать.— Он взял косу и принялся заправски косить, при этом он объяснял:— Спину держи прямой, а то устанет. Главное, пяточку у косы прижимай к земле всегда, иначе острие застрянет. Движения должны быть плавными, без рывков. Запомнил? Теперь пробуй.
Артем попробовал, но получалось неважно: коса все время застревала в земле и косила плохо.
— Не получа-а-ается, дед, — расстроено протянул Артем.
— Я тебе говорил, что пятку всегда прижимай к земле и обращай внимание только на нее, про траву не думай, пробуй и веди плавно. Вот видишь, получилось, тебе нужно ручку у косы немного поднять. Ты сильно наклоняешься, не твоя высота. Я пониже, мне нормально. Давай сделаю.
Дед поправил ручку, и косить действительно стало легче.
— Уже получается, да, дед?
— Конечно, молодец! Видишь, как трава ровно ложится, кстати, косить нужно только утром или вечером, когда трава вся в росе, иначе сухая трава косится трудно, давай покажу, как косу точить нужно.
Дед взял точильный брусок, нижний край ручки косы опер о сапог, а саму косу взял за верхнюю часть, ближе к острию на конце и принялся водить бруском с двух сторон, взад и вперед, быстро-быстро. Смотрелось красиво, и коса была заточена как надо. Теперь пробуй, есть разница?
— Есть, конечно, я даже не напрягаюсь, трава сама косится.
— Вот то-то же, теперь тебе надо все скосить до самой дороги, чтобы все поле чистое было. Трава потом высохнет, и мы с бабушками ее соберем и на компостную кучу отнесем, для удобрения, понимаешь?
— Да разве можно все это скосить, тут неделю трудиться на-а-адо, — с тоской в голосе протянул Артем.
— Глаза боятся, а руки делают. Давай, Артем, вперед, завтракать в полдесятого будем, после и отдохнешь.
Артем принялся косить. До завтрака скосил изрядно, даже сам удивился, наверное, одну четвертую всего пространства до дороги. Сам процесс ему понравился. Там, где была трава около метра высотой, теперь был газончик, и можно было пройти, не замочив ботинки даже во время дождя.
Завтрак как всегда был сытным, вместе с парным молоком и пирогами. Что-что, а кормили бабушки в деревне, как говорится, на убой, роту, наверное, можно было накормить.
После завтрака Артем снова косил, но до конца не докосил, много еще оставалось. Тетя Таня его забрала на другую работу: вместе с тележкой и лопатой они пошли собирать в поле «коровяки», чтобы все лучше росло, как объясняла бабушкина сестра. Артему этот вид занятий меньше всего нравился, но делать было нечего. Дядя Сережа все это время вместе с дедом строили сарай для хранения керосина, часам к трем дня осталось только положить крышу.
— В следующий раз доделаешь, давайте обедайте и вам пора уже собираться. Электричка из Бородино уходит в 18.15, вам в четыре надо выходить уже, — сказала бабушка.
Время оставалось только чтобы умыться после работы, переодеться и покушать, что они и успели сделать. В обратный путь с пустыми рюкзаками, что называется налегке, и выполненной миссией, после прощаний и напутствий, тронулись в сторону станции. Пока весна да лето, можно было себе это позволить, а когда подойдет сезон, то рюкзаки будут всегда полные. Туда с продуктами, обратно с урожаем, будь то картошка, кабачки, яблоки, варенье или грибы.
Артем знал, что, начиная с середины июля, пойдет сезон грибов и от них ждут полные корзины с подберезовиками, чернушками, лисичками или белыми грибами. Все это складывалось в огромные тазы, перебиралось, сортировалось, сушилось в печи, консервировалось и потом распределялось по семьям. Зато у каждой семьи по осени была полная чаша. Под каждой кроватью стояли банки с вареньем, медом, грибами, огурцами, помидорами, патиссонами, баклажанами. На балконах хранилась картошка, квашеная капуста, чеснок, кабачки и многое другое. На всю долгую русскую зиму всем необходимым были обеспечены. Это за летний труд сторица, так сказать.
Таким образом складывалось сельскохозяйственное трудовое обучение Артема, чему он совсем не противился.
Глава VIII
Жизнь в Буэнос-Айресе. Продолжение
Через пару дней в Буэнос-Айресе была сильная гроза. Дождь так сильно лупил по крыше, что Артем, несмотря на то, что было пять часов утра, вышел на балкон — то, что он увидел, его потрясло. Дождь шел такой сплошной стеной, что соседнее здание, находящееся в тридцати метрах, не было видно. Воздух был такой сырой, что запершило в горле при его вдыхании, а по полу балкона текли потоки воды. Артем поспешил юркнуть обратно в комнату и опять лег, вслушиваясь в звук дождя.
«Это и есть, наверное, знаменитый тропический ливень, в прямом смысле как из ведра. Хотя здесь не тропики»,— подумалось ему. После чего он опять заснул, звук его убаюкал.
Когда он проснулся, уже в 10 часов, то ярко светило солнце в маленькое окошечко и был виден краюшек абсолютно голубого неба, а от дождя даже не осталось и следа. Он встал, оделся и спустился вниз, собираясь сходить в магазин. Внизу он встретил жену Александра, она убирала пол на первом этаже, с помощью палки типа швабры с резиновой полоской на конце, чтобы смахивать воду.
— Привет, Лена, — сказал Артем.
— Привет. Куда собрался-то?
— Пойду в магазин за хлебом, может, еще чего возьму к чаю.
— Думаю, тебе лучше в отеле посидеть, — сказала она вполне серьезно и потом еще добавила: — Если, конечно, у тебя нет резиновой лодки или водолазного костюма.
— А при чем здесь костюм, шутишь, что ли?
— Вовсе нет, пойди посмотри, сам увидишь.
Артем открыл дверь, вышел на площадку и встал как вкопанный. Только сейчас он понял, почему в этом районе все двери, ворота и входы в здания расположены на высоте не менее полутора метров. Все улицы и переулки, не говоря о тротуарах, в обозримом пространстве превратились в реки, глубиной от метра до полутора, и вода плескалась у крайней ступеньки отельной лестницы, которых было около десяти. Из-за сильного дождя ливневые стоки не справлялись с возросшим потоком воды, и поэтому вода достигала такого уровня.
Никогда раньше Артему не доводилось видеть ничего подобного. Машины, припаркованные на тротуаре, стояли в воде по стекла. Немного вдалеке проезжал городской автобус, и его огромные колеса были полностью под водой; он ехал, благо выхлопная труба была выведена на крышу. Много людей толпилось у своих дверей, которые, по всей видимости, обсуждали эту проблему, но уныния или горя на их лицах не было, видно, что они привыкли уже давно к такому.
Справа от отеля появилась деревянная лодка, в которой несколько человек плыли, видно, по своим делам. Бродячие собаки жались на островках суши и на высоких подъездных площадках. Артем аж присвистнул от увиденного. Вслед за невиданным ливнем его ждало очередное удивление, ведь это не Венеция и не бунгало на Мальдивах.
Он вернулся к себе в комнату, а оттуда спустился к Лене, на урок испанского. Естественно, разговор начался с обсуждения увиденного. Лена объяснила, что сейчас сезон дождей и это обычное дело, а через 3 – 4 часа вода спадет и снова будет сухо. Она сказала, что такое не везде, а конкретно в районе Бока, так как он расположен в низком месте, в излучине реки, практически на одном с ней уровне.
Изучение языка проходило успешно. Артем быстро и легко усваивал все темы, чем удивлял Лену, для которой испанский был первым иностранным языком в ее жизни. Через несколько занятий он уже подумывал поменять педагога, жену Александра на настоящего преподавателя испанского, носителя языка Ольгу Ивановну, дочь русских эмигрантов, с похожей историей, как у случайного знакомого в кафе, Евгения. Она приходила иногда в отель, давать уроки всем, кто этого хотел, и брала за урок 3 доллара, меньше, чем жена Александра, естественно, создавая конкуренцию, поскольку качество преподавания было намного выше. Александр со временем ей запретил вести уроки в отеле, и пришлось ездить на занятия к ней домой в уже знакомый район Бажестер, где проживало много выходцев из России.
Вообще жизнь в отеле постепенно вырисовывалась и становилась Артему все понятнее. Александр образовал вокруг себя что-то наподобие клана, или группу единомышленников для поддержки. Кто в него входил: семья, которая жила на первом этаже, рядом с комнатой Александра, муж с женой лет сорока пяти и с двумя сыновьями семнадцати и девятнадцати лет, из которых никто и нигде не работал. Жили они в отеле уже месяцев семь и проедали деньги, привезенные из России после продажи квартиры.
Александр, что называется с барского плеча, иногда находил какую-нибудь разовую работенку для сыновей, типа покрасить что-либо. Жена семейства, крупная простая женщина, все дни напролет готовила, стирала, мыла Ее муж — наоборот, худенький, небольшого росточка мужичок — целыми днями проводил время за телевизором. Они приехали, кажется, из Киргизии, какого-то мелкого городка. Они держались за Александра как за спасителя и всегда были на его стороне.
Еще одна семья из пяти человек — муж с женой лет тридцати пяти – тридцати семи и три сына семи, десяти и четырнадцати лет — жила на втором этаже. Они были в Аргентине шесть месяцев, тоже нигде не работали, хотя супруг иногда куда-то ходил, видимо, на разовую работу. Дети все дни проводили в отеле, они приехали из Кургана.
Была еще пожилая супружеская пара. Пара старичков, как их определил Артем, непонятно, что делали. Жили в отеле в течение трех или четырех месяцев, брали уроки испанского у жены Александра и всегда были тоже на его стороне, а он, получая с них деньги, естественно, за них. Они жили, видимо, на свою пенсию, которую получали из России. Также там, на первом этаже, жила еще супружеская пара с ребенком лет пяти. Глава семейства был моряком, в свое время сошел на берег в Аргентине, да и остался, а потом к нему приехала жена с ребенком. Они жили в отеле полтора года и ждали документы, гражданство, а затем уже намеревались поехать с ними дальше, например, в Штаты. Он работал в порту грузчиком, жена иногда где-то что-то убирала. Видимо, на жизнь хватало.
Они дружили с Александром семьями, часто вечерами болтали вместе за телеком и пили пиво, которое Александр притаскивал из супермаркета большими сумками. Кстати, аргентинское пиво Артему понравилось, было очень вкусное, с насыщенным ароматом, делалось оно на основе природной горной воды с Анд. Самое лучшее для Артема было пиво марки «Кильмес», он только его и покупал. Это, конечно, сильно сказано, но литр в неделю или в десять дней, может быть, выходило.
Остальные постояльцы отеля были самые разноплановые, да и была здесь представлена почти вся территория бывшего Советского Союза. Семья из Харькова с мальчиком лет семи, кореец из Алма-Аты лет тридцати семи, жил один и особо ни с кем не разговаривал. Две молодые женщины из Череповца лет двадцати семи – двадцати девяти, семейная пара из Челябинска с сестрой жены. Одна женщина, лет тридцати, приехала из Владивостока с целью найти себе мужа в Аргентине и т. д.
Жильцы, или, если можно так сказать, обитатели отеля, иногда менялись. Раз в две – три недели обязательно кто-нибудь съезжал, а заселялся новый жилец. Все эти люди приехали в Аргентину по разным обстоятельствам. Кто-то бежал от разных неприятностей, в том числе этнических, кто-то пытался спасти своих сыновей от службы в армии, кто просто устал от безысходности там и приехал в поиске лучшей жизни или каких-то перемен. В общем, здесь были люди из Якутии, Магадана, Новосибирска, Минска, из Молдавии и Крыма. Из Москвы был только один Артем.
В отеле жили еще и аргентинцы, но не только. На четвертом этаже, на котором в последнем номере проживал Артем, жили еще по порядку от лестницы. Молодая парочка аргентинцев лет двадцати. Они практически не выходили из своего номера и все время кувыркались в постели, судя по звукам, доносившимся из их комнаты, тем более что двери были тонкие, металлические, с витражами из непрозрачного стекла и закрывались неплотно. За ними сразу жила семья из Боливии из трех человек, муж с женой и ребенком, девочкой лет десяти. Муж работал в овощной лавке и уходил с утра на работу, а жена сидела дома с ребенком, причем девочка в школу не ходила.
Непосредственно с номером Артема жил негр преклонных годов, наверное, ему было около пятидесяти пяти, но точно нельзя было сказать. Он был здоровенный бугай с круглым лицом, начинающей седеть шевелюрой и небольшой лысиной на самом затылке. Днем негра никто не видел в отеле; он появлялся под утро, а уходил поздно вечером, в промежутке, видимо, спал. Он был молчалив, ни с кем не здоровался и не разговаривал, иногда, впрочем, днем разговаривал вполголоса сам с собой, в общем, был странный недоброжелательный тип.
Артем однажды уловил несколько выражений, исходящих из его комнаты, через стену. Смысл их был в том, что негр не был рад, что он негр, имел какие-то проблемы на работе из-за этого, по всей видимости, к тому же он еще и был сильно выпившим, судя по тому, как он произносил и растягивал слова. После данного монолога послышался удар об пол и звон разбитого стекла, как видно, раздосадованный постоялец метнул бутылку в угол комнаты. Артем увидел его в то утро: он шел по коридору и ловил плечами стены. Жена Александра, чертыхаясь и кляня постояльца на чем свет стоит, долго убирала номер, коридор и балкон возле его комнаты.
Так все и жили в так называемом «русском отеле», как его окрестили местные жители. Однажды Артем невольно чуть не стал виновником разборки, а причиной всему были несовершенные системы водостоков, которые от рукомойников и раковин для мытья посуды и стирки с верхних этажей вели вниз, в канализационные люки, а также повлияла природная скрытность Артема. Но об этой системе Артем тогда ничего еще не знал. Все сливные трубы в местах стыков не были проварены или соединены каким-либо патрубком, а просто вставлялись одна в другую под углом, и между ними было пространство в три пальца шириной. Когда вода текла без напора, слабым потоком, то не было проблем; она перетекала из одной трубы в другую. Но когда поток усиливался, то все это устремлялось мимо трубы в эту щель и падало вниз. Придумать такое нарочно нужно было бы постараться, но незамысловатые аргентинские сантехники сделали так, даже не задумываясь.
Так, в один прекрасный солнечный денек Артем решил вымыть всю скопившуюся за неделю посуду, для чего он заткнул слив в раковине, свалил туда всю посуду, залил в нее моющей жидкости и воды. После мытья он вынул затычку, собрал посуду и преспокойненько пошел к себе в номер. Спустя минуты три или пять с первого этажа прибежали сыновья Крученых — это была их фамилия, — Артем в это время вышел и стоял на балконе.
