Мороженое давно было съедено, а сок выпит, но они все болтали и болтали, после чего решили все втроем прогуляться по городу, а заодно и показать интересные места и достопримечательности Артему. Девушки были очень свободными и темпераментными, много говорили и жестикулировали, как правило, при этом руками. Артему это нравилось, это было непривычно. Они посмеивались над его северной сдержанностью, медлительностью и не многословием, а он, шутя, иногда копировал их жесты, когда что-то говорил.
Бернарда имела спортивную фигуру, подтянутую грудь, она была изящна, но Артему больше нравилась Люсия. Она была чуть выше Бернарды, имела стройную фигуру, изящные округлые формы, не худая и не полная, прямой чуть вздернутый носик и светлые глаза. Люсия рассказала, что она этническая итальянка, ее прадед приехал сюда в начале 20 века. У нее есть родная сестра и брат, а также пятнадцать двоюродных братьев и сестер. Она учится здесь, в Буэнос-Айресе, а сама родом из Росарио, что в провинции, где живут ее родители.
Они гуляли до позднего вечера, дошли до района Бельграно и шикарной авениды Либертадор с фешенебельными зданиями современной архитектуры, там Артем еще никогда не гулял. Было воскресенье, торопиться было некуда, Артем проводил их до станции метро «Бельграно». По аргентинскому обычаю, при приветствии и прощании было принято целоваться в щечку, поэтому, когда они расставались, Бернарда первая поцеловала его, промурлыкав: «Пока, рубио». Потом Люсия, которая в поцелуе сместилась немного с щеки к уголку его губ, а Артем при этом приобнял ее за талию.
— Как нам увидеться еще раз? — спросил Артем, — можно телефон или адрес?
Люсия с удовольствием достала из сумочки блокнотик и написала быстро номер телефона.
— Вот, возьми, это городской номер, звони и не пропадай, рубио.
Стоит ли говорить, что в тот вечер Артем вернулся в отель в приподнятом настроении, которое было связано, естественно, с этим романтическим приключением, хотя вроде бы ничего особенного не произошло, но для него это было значимое событие.
«Какие они все-таки необычные, а может, это просто непривычно для меня, при моем-то «великом» опыте общения. И дело ведь не только в темпераменте, они говорят искренне то, что думают и что хотят, никакого притворства или кокетства, догадайся, мол, сам. Они удивительно простые, если можно их так охарактеризовать», — размышлял про себя Артем. Ему понравились обе девушки, каждая по-своему. Бернарда выглядела более сексуально, но все-таки Люсия ему понравилась больше. Чем? Трудно было себе объяснить. Ему захотелось как-нибудь еще с ней встретиться, в том, что он ей позвонит, не сомневался нисколько.
Возвратившись к себе, первое, что увидел Артем, открыв входную дверь отеля, это драку, в холле на первом этаже. Дрался моряк, в приличном подпитии, кореец из Алма-Аты и казах со второго. Стоял шум, были крики, мат и ругань. Три женщины и Александр пытались разнять дерущихся, но успеха не имели. Поскольку дерущиеся здорово были выпившие, то драка скорее напоминала свалку или кучу мала. Они таскали друг друга за одежду, пинали ногами воздух, катались по полу и лупили друг друга куда ни попадя. Поскольку Артем не знал причины потасовки, он решил не вмешиваться и пошел вверх по лестнице к себе в номер. Навстречу спускались бегом два брата, Стас и Игорь.
— Пойдем с нами, поможешь, — сказал, громко сопя, Стас.
— А что произошло-то? — решил уточнить Артем.
— Моряк здорово надрался и стал всех из республик бывшего Союза обвинять в развале СССР, что, мол, если бы не они, ничего бы этого не было, ну и материть их, на этой почве и понеслось. Сначала не выдержал кореец, а потом и казах подключился.
— Ладно, пойдем, — согласился Артем.
Минут через пять драку удалось прекратить и оттащить тяжело дышащих: моряка к нему в номер, а корейца и казаха к ним, при этом матерная ругань и оскорбления продолжали висеть в воздухе, пока не захлопнули двери в номерах. Но и через закрытые двери ругань и крики продолжались долгое время, пока не стихли в связи с тем, что участники драки заснули, по всей видимости. Аргентинцы и Боливийцы с верхних этажей наблюдали всю эту картину с самого начала и были очень напуганы происходящим. Когда Артем поднялся к себе, они сказали, что нужно было обязательно вызвать полицию.
— Не надо, — уверенно ответил Артем, — у нас это нормальное и обычное дело, вспылили и сорвались. Проспятся — забудут, одно слово, водка. — И пошел к себе спать. А соседи по этажу только покачали изумленно головами.
В последующие дни Артем опять углубился в изучение языка, для этого он и еще одна семья ездили к Ольге Ивановне в район Бажестер. Она давала уроки у себя на дому. Дом был частный, отдельный и небольшой, хоть и в два этажа, имел маленький дворик, как в Аргентине говорят, патио. Ольга Ивановна преподавала очень доходчиво и понятно, а главное, ставила правильное произношение. В перерывах она рассказывала о своей семье, об Аргентине, местных традициях, о провинциях и разных городках, как экскурсовод.
Ольга Ивановна была крупная женщина, лет пятидесяти пяти. Ее дочь работала бухгалтером в какой-то фирме, муж на печатной фабрике, а ее семья, дед и родители, сменили три страны после революции, пока не осели в Аргентине. От нее Артем узнал подробности про город Мар-дель-Плату, куда он собирался. Это оказался большой город-курорт на побережье, который насчитывает около 500 000 населения, там есть большой порт, океанариум и казино. В Аргентине очень развито сельское хозяйство, повсюду много частных фермеров. Она является одним из основных поставщиков во многие страны мира мяса, масла, сои, яблок, вина и многого другого.
В перерывах также пили мате. Ольга Ивановна показывала, как правильно его заваривать кипятком или пить холодным и объясняла, что почти все жители страны его пьют. Это не только традиция — он очень хорошо помогает переносить жаркую, влажную погоду. Мате — это мелко нарубленные, почти в порошок, растения, типа кустов или крупной травы, очень ароматные. Их, как правило, заваривают в стаканчиках типа калябаса (посуда из сухой тыквы) или в деревянных плошках, выточенных из цельного дерева, с поверхностью, инкрустированной железом или алюминием. Пьют его либо горячим, либо холодным, кому как нравится, и через трубочку, расширенную внизу и имеющую отверстия в виде сита. Как говорила Ольга Ивановна, это не очень гигиенично. Дело в том, что все присутствовавшие сосут одну и ту же трубочку, передавая один другому по кругу. Эта традиция пришла от предков, живших в Аргентине до ее колонизации европейцами.
В общем, кроме языка Артем узнавал много нового и он чувствовал, что вживался потихоньку в обстановку. После занятий он штудировал местные газеты на тему работы по специальности, либо искал варианты по кондиционированию воздуха, либо обслуживания крупных холодильников, но ничего найти не мог. Пару-тройку раз ездил на собеседования — сказали, что перезвонят, или просили зайти через три месяца. Пробовал ради эксперимента найти работу по уборке улиц, но там отказали, мотивируя это тем, что сейчас кризис и очень много желающих, а количество мест ограничено. Возможно, его бы и взяли в конце концов по специальности, но требовалось ждать неопределенное время, поэтому он решил от этого отказаться и следовать своему намеченному плану.
Уже перед самым Рождеством Артем решил-таки позвонить Люсии, так как она не выходила все это время у него из головы. Люсия, вопреки его волнениям и опасениям, очень была рада его звонку и после привычных «как дела?» и «чем занимаешься?» они договорились встретиться на следующий день, который приходился на выходной.
Они встретились днем. Артем пришел в назначенное время и даже на несколько минут раньше, но Люсия уже ждала его. Он ее узнал издалека, гадал, в чем она придет на свидание. Она была одета простенько: в обтягивающие джинсы нежно-голубого цвета и розовую блузку, с небольшой круглой сумочкой на плече. Она стояла в тени листвы большого платана, который раскинул свою крону метров на 30 в диаметре, покрывая всю площадь, в центе которой он был, в районе Реколета. Артем подошел к ней со словом «ола» (привет), поцеловал в щечку и подарил ей белую розу, купленную заранее. Когда он наклонился к ней, то почувствовал тонкий аромат духов — запах, к удивлению, ему понравился.
— Ола, рубио, — тихонько ответила она и немного задержалась для ответного чмоканья в щеку, глядя ему в глаза близко-близко.
Затем, нежно обвив его рукой вокруг шеи, прильнула к его губам. Артем ответил, обняв ее обеими руками за талию и склонив немного голову. Они слились в поцелуе, чем и занимались несколько минут.
— Я очень-очень рад тебя видеть, — сказал Артем, первым решив прерваться. — Куда пойдем, и что будем делать?
— Я тоже, я думала о тебе. Пойдем, посидим в баре или кафе. Спасибо за розу, она чудная. У нас редко вот так дарят цветы, в основном на помолвку или свадьбу.
— Это русская традиция, это не то и не другое, не беспокойся.
Она улыбнулась, и они еще раз поцеловались. В баррио (районе) Реколета, где они находились, в изобилии было кафе, баров и других питейных и съестных заведений, на любой вкус, так как это был исторический центр и излюбленное место горожан и туристов со всего мира. Здесь были и американцы, и немцы, и французы, и голландцы, кого тут только не было.
Они выбрали небольшую, уютную кафешку, вход в которую был имитирован под грот, внутри было около пятнадцати столиков и столько же на улице; они были сделаны из массива дерева, в старинном стиле. Артем вообще любил старинный стиль во всем. В центре зала был маленький пруд, и в него сверху десятками маленьких струек стекала как бы с потолка вода. Там было много посетителей, но места свободные нашлись. Люсия выбрала столик возле открытого окна. Артем заказал себе капучино с шоколадным пирожным, а Люсия фруктовое мороженое с кусочками настоящих фруктов.
— Любишь сладкое? — спросила Люсия.
— Обожаю.
— Смотри, я тоже сладкая?
— Значит, я тебя тоже обожаю, ты в моем вкусе. — Они весело засмеялись. — И еще я обожаю эти губы во фруктовом мороженом, — добавил Артем, и они снова чмокнулись.
— А мне очень нравятся твои голубые глаза и добрый взгляд, — улыбнулась Люсия. — Расскажи, как у вас в стране, там все такие голубоглазые?
— Конечно нет, у всех разные, но голубые не редкость, страна у нас северная. Кстати, сейчас зима и у нас, наверное, до минус тридцати, — Артем рассмеялся при этом.
— Тридцать градусов мороза, но это невероятно! Как это возможно? — воскликнула искренне Люсия.
— Еще как возможно, но к этому привыкаешь и это не всю зиму, а только иногда, но лично мне милей южное солнце, как здесь. И тепло, и хорошо.
— Я не представляю себя на таком морозе. Это, наверное, больно?
— Совсем нет. Знаешь, только пощипывает кожу лица или руки, там, где открыто, и то если ветер.
— У нас самый холодный день зимой около ноля, может минус один, а снег бывает раз в десять лет.
— О, у нас снега достаточно, катаемся на лыжах или коньках, играем в хоккей на льду. Но что мы все о зиме, ведь сейчас лето, давай лучше о нем.
— Ты такой, непохожий на наших парней. Они трещат без умолку и заливают так, что даже не разберешь, где правда, а где вымысел. Ты же, наоборот, серьезный, спокойный, молчаливый, рассудительный, и я просто тону в твоих глазах цвета нашего неба.
Они еще раз поцеловались, на этот раз дольше, чем обычно.
— Если так продолжим, то я кроме пирожного съем еще и твое мороженое, — пошутил Артем.
Она рассмеялась:
— Тогда я еще закажу одно, если тебе понравилось.
— Ты знаешь, когда вы с подругой сели к моему столику, там, в Пуэрто-Мадеро, ты мне сразу понравилась. Твоя подруга тоже интересная, но ты вне сравнения, ты просто красавица. Просто у кого глаза не голубые, этого не видят, — добавил Артем. Она снова рассмеялась.
Там, где знания испанского языка было недостаточно, Артем переходил на французский, и все получалось великолепно.
— А где ты живешь? — спросила Люсия.
— В отеле, в районе Бока.
— В районе Бока? — она поморщилась.
— А что?
— Не очень хороший район, неспокойный и очень бедный.
— Я не знаю еще так хорошо город, мне порекомендовали другие русские, которые там живут уже долго, но я в перспективе хочу снять отдельное жилье, квартиру.
— Вот это правильно, — воскликнула она, — это хорошо!
Чтобы избежать еще каких-либо подробностей своего обитания, которое явно было ниже уровнем, чем у его собеседницы, Артем задал ей вопрос:
— А ты была где-нибудь еще, кроме Аргентины?
— Да, знаешь, мы ездили с сестрой в позапрошлом году в Париж, а еще раньше была с родителями в США, в Нью-Йорке и Майами, а также ездили в Рим.
— Как здорово, я там не был, ни в Нью-Йорке, ни в Париже, хотя знаю французский. Я был, как турист, в Ницце, в Риме тоже, в Милане, в Турции, в Чехии (в Праге), в Венгрии (в Будапеште), в Австрии и Словакии, вот сейчас здесь и с тобой в Буэнос-Айресе.
— Ты много где был, Артем, — она впервые попробовала выговорить его имя, получилось немного неестественно, и он улыбнулся.
— Как будет по-русски грасиас?
— Будет так: спасибо.
— Как-как? — переспросила она, рассмеявшись, — эспасибо?
— Просто спасибо, без «э».
— Нет, я так не могу произнести, слишком сложно для меня, эспасибо.
— Хорошо, пусть будет эспасибо, так даже лучше и тебе идет.
— Ты лучше говоришь по-испански, чем я по-русски. — Они еще раз поцеловались.
Далее они еще поболтали о всякой ерунде, обменивались репликами и впечатлениями о том о сем. Когда стали расплачиваться и Артем уже намеревался заплатить за обоих, то, к великому его удивлению, Люсия опередила его и заплатила за себя сама.
«Видно, у них так принято», — подумал Артем, а вслух сказал:
— Я хотел сам заплатить за нас обоих.
— Нет проблем, у нас каждый платит сам за себя, а ты к тому же приезжий, и я знаю, как тебе нужны деньги.
«Вот это да», — подумал Артем, когда они уже выходили.
— А хочешь, пойдем в кино? Сейчас идет новый фильм «101 далматинец».
— Пойдем. Я не знаю, что это за фильм, но с тобой готов идти куда угодно.
По пути они остановились у большого стеклянного киоска и купили большой пакетик попкорна и орешков, хрумкали их в течение всего сеанса. Кино оказалось комедией, и они от души посмеялись.
— Хорошее кино, мне понравилось, а тебе? — спросила она, когда они уже были на улице.
— Хорошее, мне тоже понравилось.
— Тебе вообще какие фильмы нравятся? — поинтересовалась Люсия.
— Разные, смотря по настроению. Французские комедии, например, или исторические фильмы, а также советские фильмы, там есть много хорошего. Единственное, что в некоторых советских фильмах меня лично не устраивает, так это то, что они очень глубокие, требуют много раздумий и переживаний, а мне по душе легкое кино.
Они шли, обнявшись, по центральному проспекту. Уже смеркалось, в витринах магазинчиков зажигались огни и разноцветные гирлянды, переливаясь всеми цветами радуги, которые тянулись нитями огней от здания к зданию.
— Что делаешь на Рождество, как будешь отмечать? — спросил Артем.
— Это семейный праздник, поеду к родным, а ты?
— Я буду у себя, в отеле.
— Поехали сейчас ко мне, — предложила Люсия.
Бернарда имела спортивную фигуру, подтянутую грудь, она была изящна, но Артему больше нравилась Люсия. Она была чуть выше Бернарды, имела стройную фигуру, изящные округлые формы, не худая и не полная, прямой чуть вздернутый носик и светлые глаза. Люсия рассказала, что она этническая итальянка, ее прадед приехал сюда в начале 20 века. У нее есть родная сестра и брат, а также пятнадцать двоюродных братьев и сестер. Она учится здесь, в Буэнос-Айресе, а сама родом из Росарио, что в провинции, где живут ее родители.
Они гуляли до позднего вечера, дошли до района Бельграно и шикарной авениды Либертадор с фешенебельными зданиями современной архитектуры, там Артем еще никогда не гулял. Было воскресенье, торопиться было некуда, Артем проводил их до станции метро «Бельграно». По аргентинскому обычаю, при приветствии и прощании было принято целоваться в щечку, поэтому, когда они расставались, Бернарда первая поцеловала его, промурлыкав: «Пока, рубио». Потом Люсия, которая в поцелуе сместилась немного с щеки к уголку его губ, а Артем при этом приобнял ее за талию.
— Как нам увидеться еще раз? — спросил Артем, — можно телефон или адрес?
Люсия с удовольствием достала из сумочки блокнотик и написала быстро номер телефона.
— Вот, возьми, это городской номер, звони и не пропадай, рубио.
Стоит ли говорить, что в тот вечер Артем вернулся в отель в приподнятом настроении, которое было связано, естественно, с этим романтическим приключением, хотя вроде бы ничего особенного не произошло, но для него это было значимое событие.
«Какие они все-таки необычные, а может, это просто непривычно для меня, при моем-то «великом» опыте общения. И дело ведь не только в темпераменте, они говорят искренне то, что думают и что хотят, никакого притворства или кокетства, догадайся, мол, сам. Они удивительно простые, если можно их так охарактеризовать», — размышлял про себя Артем. Ему понравились обе девушки, каждая по-своему. Бернарда выглядела более сексуально, но все-таки Люсия ему понравилась больше. Чем? Трудно было себе объяснить. Ему захотелось как-нибудь еще с ней встретиться, в том, что он ей позвонит, не сомневался нисколько.
Возвратившись к себе, первое, что увидел Артем, открыв входную дверь отеля, это драку, в холле на первом этаже. Дрался моряк, в приличном подпитии, кореец из Алма-Аты и казах со второго. Стоял шум, были крики, мат и ругань. Три женщины и Александр пытались разнять дерущихся, но успеха не имели. Поскольку дерущиеся здорово были выпившие, то драка скорее напоминала свалку или кучу мала. Они таскали друг друга за одежду, пинали ногами воздух, катались по полу и лупили друг друга куда ни попадя. Поскольку Артем не знал причины потасовки, он решил не вмешиваться и пошел вверх по лестнице к себе в номер. Навстречу спускались бегом два брата, Стас и Игорь.
— Пойдем с нами, поможешь, — сказал, громко сопя, Стас.
— А что произошло-то? — решил уточнить Артем.
— Моряк здорово надрался и стал всех из республик бывшего Союза обвинять в развале СССР, что, мол, если бы не они, ничего бы этого не было, ну и материть их, на этой почве и понеслось. Сначала не выдержал кореец, а потом и казах подключился.
— Ладно, пойдем, — согласился Артем.
Минут через пять драку удалось прекратить и оттащить тяжело дышащих: моряка к нему в номер, а корейца и казаха к ним, при этом матерная ругань и оскорбления продолжали висеть в воздухе, пока не захлопнули двери в номерах. Но и через закрытые двери ругань и крики продолжались долгое время, пока не стихли в связи с тем, что участники драки заснули, по всей видимости. Аргентинцы и Боливийцы с верхних этажей наблюдали всю эту картину с самого начала и были очень напуганы происходящим. Когда Артем поднялся к себе, они сказали, что нужно было обязательно вызвать полицию.
— Не надо, — уверенно ответил Артем, — у нас это нормальное и обычное дело, вспылили и сорвались. Проспятся — забудут, одно слово, водка. — И пошел к себе спать. А соседи по этажу только покачали изумленно головами.
В последующие дни Артем опять углубился в изучение языка, для этого он и еще одна семья ездили к Ольге Ивановне в район Бажестер. Она давала уроки у себя на дому. Дом был частный, отдельный и небольшой, хоть и в два этажа, имел маленький дворик, как в Аргентине говорят, патио. Ольга Ивановна преподавала очень доходчиво и понятно, а главное, ставила правильное произношение. В перерывах она рассказывала о своей семье, об Аргентине, местных традициях, о провинциях и разных городках, как экскурсовод.
Ольга Ивановна была крупная женщина, лет пятидесяти пяти. Ее дочь работала бухгалтером в какой-то фирме, муж на печатной фабрике, а ее семья, дед и родители, сменили три страны после революции, пока не осели в Аргентине. От нее Артем узнал подробности про город Мар-дель-Плату, куда он собирался. Это оказался большой город-курорт на побережье, который насчитывает около 500 000 населения, там есть большой порт, океанариум и казино. В Аргентине очень развито сельское хозяйство, повсюду много частных фермеров. Она является одним из основных поставщиков во многие страны мира мяса, масла, сои, яблок, вина и многого другого.
В перерывах также пили мате. Ольга Ивановна показывала, как правильно его заваривать кипятком или пить холодным и объясняла, что почти все жители страны его пьют. Это не только традиция — он очень хорошо помогает переносить жаркую, влажную погоду. Мате — это мелко нарубленные, почти в порошок, растения, типа кустов или крупной травы, очень ароматные. Их, как правило, заваривают в стаканчиках типа калябаса (посуда из сухой тыквы) или в деревянных плошках, выточенных из цельного дерева, с поверхностью, инкрустированной железом или алюминием. Пьют его либо горячим, либо холодным, кому как нравится, и через трубочку, расширенную внизу и имеющую отверстия в виде сита. Как говорила Ольга Ивановна, это не очень гигиенично. Дело в том, что все присутствовавшие сосут одну и ту же трубочку, передавая один другому по кругу. Эта традиция пришла от предков, живших в Аргентине до ее колонизации европейцами.
В общем, кроме языка Артем узнавал много нового и он чувствовал, что вживался потихоньку в обстановку. После занятий он штудировал местные газеты на тему работы по специальности, либо искал варианты по кондиционированию воздуха, либо обслуживания крупных холодильников, но ничего найти не мог. Пару-тройку раз ездил на собеседования — сказали, что перезвонят, или просили зайти через три месяца. Пробовал ради эксперимента найти работу по уборке улиц, но там отказали, мотивируя это тем, что сейчас кризис и очень много желающих, а количество мест ограничено. Возможно, его бы и взяли в конце концов по специальности, но требовалось ждать неопределенное время, поэтому он решил от этого отказаться и следовать своему намеченному плану.
Уже перед самым Рождеством Артем решил-таки позвонить Люсии, так как она не выходила все это время у него из головы. Люсия, вопреки его волнениям и опасениям, очень была рада его звонку и после привычных «как дела?» и «чем занимаешься?» они договорились встретиться на следующий день, который приходился на выходной.
Они встретились днем. Артем пришел в назначенное время и даже на несколько минут раньше, но Люсия уже ждала его. Он ее узнал издалека, гадал, в чем она придет на свидание. Она была одета простенько: в обтягивающие джинсы нежно-голубого цвета и розовую блузку, с небольшой круглой сумочкой на плече. Она стояла в тени листвы большого платана, который раскинул свою крону метров на 30 в диаметре, покрывая всю площадь, в центе которой он был, в районе Реколета. Артем подошел к ней со словом «ола» (привет), поцеловал в щечку и подарил ей белую розу, купленную заранее. Когда он наклонился к ней, то почувствовал тонкий аромат духов — запах, к удивлению, ему понравился.
— Ола, рубио, — тихонько ответила она и немного задержалась для ответного чмоканья в щеку, глядя ему в глаза близко-близко.
Затем, нежно обвив его рукой вокруг шеи, прильнула к его губам. Артем ответил, обняв ее обеими руками за талию и склонив немного голову. Они слились в поцелуе, чем и занимались несколько минут.
— Я очень-очень рад тебя видеть, — сказал Артем, первым решив прерваться. — Куда пойдем, и что будем делать?
— Я тоже, я думала о тебе. Пойдем, посидим в баре или кафе. Спасибо за розу, она чудная. У нас редко вот так дарят цветы, в основном на помолвку или свадьбу.
— Это русская традиция, это не то и не другое, не беспокойся.
Она улыбнулась, и они еще раз поцеловались. В баррио (районе) Реколета, где они находились, в изобилии было кафе, баров и других питейных и съестных заведений, на любой вкус, так как это был исторический центр и излюбленное место горожан и туристов со всего мира. Здесь были и американцы, и немцы, и французы, и голландцы, кого тут только не было.
Они выбрали небольшую, уютную кафешку, вход в которую был имитирован под грот, внутри было около пятнадцати столиков и столько же на улице; они были сделаны из массива дерева, в старинном стиле. Артем вообще любил старинный стиль во всем. В центре зала был маленький пруд, и в него сверху десятками маленьких струек стекала как бы с потолка вода. Там было много посетителей, но места свободные нашлись. Люсия выбрала столик возле открытого окна. Артем заказал себе капучино с шоколадным пирожным, а Люсия фруктовое мороженое с кусочками настоящих фруктов.
— Любишь сладкое? — спросила Люсия.
— Обожаю.
— Смотри, я тоже сладкая?
— Значит, я тебя тоже обожаю, ты в моем вкусе. — Они весело засмеялись. — И еще я обожаю эти губы во фруктовом мороженом, — добавил Артем, и они снова чмокнулись.
— А мне очень нравятся твои голубые глаза и добрый взгляд, — улыбнулась Люсия. — Расскажи, как у вас в стране, там все такие голубоглазые?
— Конечно нет, у всех разные, но голубые не редкость, страна у нас северная. Кстати, сейчас зима и у нас, наверное, до минус тридцати, — Артем рассмеялся при этом.
— Тридцать градусов мороза, но это невероятно! Как это возможно? — воскликнула искренне Люсия.
— Еще как возможно, но к этому привыкаешь и это не всю зиму, а только иногда, но лично мне милей южное солнце, как здесь. И тепло, и хорошо.
— Я не представляю себя на таком морозе. Это, наверное, больно?
— Совсем нет. Знаешь, только пощипывает кожу лица или руки, там, где открыто, и то если ветер.
— У нас самый холодный день зимой около ноля, может минус один, а снег бывает раз в десять лет.
— О, у нас снега достаточно, катаемся на лыжах или коньках, играем в хоккей на льду. Но что мы все о зиме, ведь сейчас лето, давай лучше о нем.
— Ты такой, непохожий на наших парней. Они трещат без умолку и заливают так, что даже не разберешь, где правда, а где вымысел. Ты же, наоборот, серьезный, спокойный, молчаливый, рассудительный, и я просто тону в твоих глазах цвета нашего неба.
Они еще раз поцеловались, на этот раз дольше, чем обычно.
— Если так продолжим, то я кроме пирожного съем еще и твое мороженое, — пошутил Артем.
Она рассмеялась:
— Тогда я еще закажу одно, если тебе понравилось.
— Ты знаешь, когда вы с подругой сели к моему столику, там, в Пуэрто-Мадеро, ты мне сразу понравилась. Твоя подруга тоже интересная, но ты вне сравнения, ты просто красавица. Просто у кого глаза не голубые, этого не видят, — добавил Артем. Она снова рассмеялась.
Там, где знания испанского языка было недостаточно, Артем переходил на французский, и все получалось великолепно.
— А где ты живешь? — спросила Люсия.
— В отеле, в районе Бока.
— В районе Бока? — она поморщилась.
— А что?
— Не очень хороший район, неспокойный и очень бедный.
— Я не знаю еще так хорошо город, мне порекомендовали другие русские, которые там живут уже долго, но я в перспективе хочу снять отдельное жилье, квартиру.
— Вот это правильно, — воскликнула она, — это хорошо!
Чтобы избежать еще каких-либо подробностей своего обитания, которое явно было ниже уровнем, чем у его собеседницы, Артем задал ей вопрос:
— А ты была где-нибудь еще, кроме Аргентины?
— Да, знаешь, мы ездили с сестрой в позапрошлом году в Париж, а еще раньше была с родителями в США, в Нью-Йорке и Майами, а также ездили в Рим.
— Как здорово, я там не был, ни в Нью-Йорке, ни в Париже, хотя знаю французский. Я был, как турист, в Ницце, в Риме тоже, в Милане, в Турции, в Чехии (в Праге), в Венгрии (в Будапеште), в Австрии и Словакии, вот сейчас здесь и с тобой в Буэнос-Айресе.
— Ты много где был, Артем, — она впервые попробовала выговорить его имя, получилось немного неестественно, и он улыбнулся.
— Как будет по-русски грасиас?
— Будет так: спасибо.
— Как-как? — переспросила она, рассмеявшись, — эспасибо?
— Просто спасибо, без «э».
— Нет, я так не могу произнести, слишком сложно для меня, эспасибо.
— Хорошо, пусть будет эспасибо, так даже лучше и тебе идет.
— Ты лучше говоришь по-испански, чем я по-русски. — Они еще раз поцеловались.
Далее они еще поболтали о всякой ерунде, обменивались репликами и впечатлениями о том о сем. Когда стали расплачиваться и Артем уже намеревался заплатить за обоих, то, к великому его удивлению, Люсия опередила его и заплатила за себя сама.
«Видно, у них так принято», — подумал Артем, а вслух сказал:
— Я хотел сам заплатить за нас обоих.
— Нет проблем, у нас каждый платит сам за себя, а ты к тому же приезжий, и я знаю, как тебе нужны деньги.
«Вот это да», — подумал Артем, когда они уже выходили.
— А хочешь, пойдем в кино? Сейчас идет новый фильм «101 далматинец».
— Пойдем. Я не знаю, что это за фильм, но с тобой готов идти куда угодно.
По пути они остановились у большого стеклянного киоска и купили большой пакетик попкорна и орешков, хрумкали их в течение всего сеанса. Кино оказалось комедией, и они от души посмеялись.
— Хорошее кино, мне понравилось, а тебе? — спросила она, когда они уже были на улице.
— Хорошее, мне тоже понравилось.
— Тебе вообще какие фильмы нравятся? — поинтересовалась Люсия.
— Разные, смотря по настроению. Французские комедии, например, или исторические фильмы, а также советские фильмы, там есть много хорошего. Единственное, что в некоторых советских фильмах меня лично не устраивает, так это то, что они очень глубокие, требуют много раздумий и переживаний, а мне по душе легкое кино.
Они шли, обнявшись, по центральному проспекту. Уже смеркалось, в витринах магазинчиков зажигались огни и разноцветные гирлянды, переливаясь всеми цветами радуги, которые тянулись нитями огней от здания к зданию.
— Что делаешь на Рождество, как будешь отмечать? — спросил Артем.
— Это семейный праздник, поеду к родным, а ты?
— Я буду у себя, в отеле.
— Поехали сейчас ко мне, — предложила Люсия.
