Чуть больше недели… Две недели… Три… Месяц… Как она жила раньше, не зная этого парня? Как будет жить дальше, когда все закончится? А ведь закончится…
— Что-то ты грустная, — заметила как-то Шурочка. — Случилось что?
— Нет, — быстро ответила Ярослава. — Ничего…
Допытываться Шурочка не стала: похоже, мысленно она была не здесь, а со своим Гришей.
А потом опасно приблизилась сессия, и грустить стало некогда. Курсовики, зачеты, диплом… Новый год скоро, а мысли совсем не праздничные — только об учебе.
— На каникулы домой поедешь? — спросил как-то Юрик.
Ярослава кивнула. Она сама не знала, чего ждет: чтобы он к себе пригласил или спросил, может ли к ней приехать? Но он промолчал. В тот вечер Ярослава расплакалась, уткнувшись в подушку. Думала: вот все и закончилось. Был с ней рядом замечательный, лучший в мире парень, недолго был, а кажется — целую вечность. И как жить дальше, если никто другой ей теперь и даром не нужен?
Глупая была идея с этой «дымовой завесой»…
Пришла Шурочка, веселая, раскрасневшаяся, что-то напевающая себе под нос. Увидев плачущую подругу, уронила на пол сумку:
— Что с тобой?!
Села рядом, обняла. И, слово за слово, вытянула все.
— Ты только Юрику не говори ничего, — Ярослава зло терла глаза носовым платком. — Стыдобища. Угораздило влюбиться в парня, с которым договорились «понарошку». Что он обо мне подумает?!
— Ладно, — хмыкнула Шурочка, — не скажу. Но могу сказать, что я о вас думаю. Хочешь?
— О нас? — переспросила Ярослава.
— О вас, — кивнула Шурочка. — Юрик со мной, знаешь, тоже иногда советуется. Так вот, подруга, вы с ним — два глупых, стеснительных, невероятных… В общем, два сапога пара вы, вот кто! Я с вами со смеху помру, честное слово. «Понарошку»! Да кто ж вам обоим сказал, что если договорились понарошку, то уже нельзя всерьез?!
Ярослава уронила платок.
— Ты о чем, Шура?
— Ложись спать, — вздохнула Шурочка, — поздно уже. Я Юрику ничего не скажу о том, какие ты тут слезы развела, но имей в виду, завтра же посоветую ему бежать за самыми шикарными цветами и делать предложение. Готовься!
Юрик действительно сделал предложение. А букет был, может, и не шикарен на посторонний взгляд, но Ярослава от него растаяла — белые игольчатые хризантемы, ее самые любимые цветы.
И конечно, вопрос, кто куда едет на каникулы, уже не стоял. Потому что на каникулах играли свадьбу.
«Баю-бай, баю-бай», — тихонько мурлыкала Даша. Сама уже носом клевала, а Темка все таращил карие глазенки, улыбался, ловил в кулачок длинную прядь маминых волос. Никак не хочет днем спать, вздохнула Даша. Посмотрела на часы, покачала головой:
— Ну что с тобой делать, — пересадила сына в манеж и пошла вынимать из машинки белье. Развесить, поесть, покормить Темку — и как раз пора будет идти гулять. К этому пункту режима дня сынишка относился куда более радостно, чем ко сну.
День шел своим чередом, неотличимый от других и все-таки другой, потому что с ребенком каждый день — особенный. Вот уже два года — с того самого дня, как узнала о беременности — Даша чувствовала себя самой счастливой на свете. Этому чувству не мешали мучивший ее токсикоз, сложные роды — Темка удался богатырем, четыре сто, — ночные недосыпания… Даша слишком хотела ребенка, чтобы огорчаться трудностям и проблемам. Она ведь знала, что легко не будет, знала, на что идет…
Когда-то давно ей застряла в память фраза из какой-то книги: «Для того, чтобы родить ребенка, не нужен муж, нужен мужчина и благословение Божье». Два с лишним года назад она вдруг приложила эту фразу к себе — и решилась. Двадцать семь лет, отличная работа, развод, несколько неудачных романов — Даша разочаровалась в мужчинах, но была уверена, что сможет вырастить ребенка сама. Можно было, конечно, поставить крест на желании простого семейного счастья и сосредоточиться на карьере. Но, хорошенько подумав, взвесив свои возможности, желания и перспективы, Даша решила, что справится. Родит ребенка, потом вернется на работу и прекрасно сможет совмещать. Подумаешь, без мужа. Сейчас мужья пошли — еще один ребенок, помощи не дождешься, а заботы требует. Без него даже проще.
Приняв решение, Даша недолго думала, как именно воплощать его в жизнь. Взяла путевку в санаторий, а там все случилось само собой. Сосед по столику ей понравился, он тоже не остался равнодушным… Даша никогда не принимала всерьез курортные романы, а то бы, пожалуй, попыталась завязать более серьезные отношения. Кирилл ничем не напоминал ее бывшего мужа и отставленных любовников. Он был старше Даши на пять лет и казался серьезным и надежным, такого не назовешь «еще одним ребенком», такой действительно будет семье опорой. Даша не торопила события, а Кирилл ухаживал за ней неловко и немного робко, будто и правда рассчитывал на что-то большее, чем кратковременная, ни к чему не обязывающая связь. Это было приятно, волновало, но Даша осадила себя: «Не надейся, и не будешь потом рыдать. Кончится отпуск, кончится и любовь, от курортных романов нет смысла ждать чего-то большего. И не забывай — ты приехала сюда за ребенком».
Двадцать семь — не семнадцать, говорила себе Даша, пора думать головой. А уж если тебе кажется, что ты вдруг влюбилась — тем более подумай. О том, нужно ли это тебе и ему, о перспективах, о том, что проще сразу взять себя в руки, чем потом страдать, как первый раз в жизни потерявшая голову школьница…
Зато, утешала она себя, ребенок будет от человека, который тебе и в самом деле нравится. «Нравится» звучало спокойнее, чем «люблю», и Даше оказалось совсем нетрудно поверить в этот неловкий самообман.
Она ускользнула из санатория, обманув Кирилла: не предупредила об отъезде, сама зачеркнула возможность поговорить, обменяться адресами, решить вместе, стоит ли продолжать знакомство. Если рассудить честно, в этом решении было слишком много паники: Даша и правда чувствовала себя влюбленной школьницей, от этого было неуютно и страшно. А дома все забылось, отодвинулось; осталась только легкая грусть по несбывшемуся, которое — Даша убедила себя в этом — и не могло сбыться. Зато у нее был прекрасный отпуск, а вскоре оказалось, что и главная ее цель удалась. Ребенок, у нее будет ребенок! Все мужчины мира не принесли бы ей столько счастья, сколько эта новость.
И все-таки иногда Даша вспоминала. Улыбалась, глядя на Темку:
— Эх ты, Артем Кириллович, — и украдкой смахивала слезы.
У Темки были глаза Кирилла, и в лице что-то неуловимо его напоминало. Наверное, думала Даша, вырастет похожим на папу.
С погодой повезло, и Даша решила прогуляться дольше обычного. Дойти до работы, встретить девчонок из отдела, поболтать, узнать новости. Скоро подойдет Темкина очередь на садик... Даша улыбнулась этой мысли: все-таки она по характеру не домохозяйка, успела соскучиться и по работе, и по сослуживцам.
В крохотном скверике перед проходной Темка запросился из коляски погулять, так что Дашиных коллег встретил во всей красе: неловко, но важно вышагивая, уцепившись за мамин палец. Он разулыбался «тетенькам с маминой работы», и Даша тоже улыбнулась:
— Компанейский парень растет. В садик отдавать не страшно. Ну, рассказывайте, какие новости?
— Тебя ждем, — наперебой засмеялись-защебетали подружки.
— Работы много, начальник новый, строгий.
— Да ладно, «строгий», лишнего не требует, симпатичный зато!
— Подождите, — не поняла Даша, — а наш-то Васильич куда делся?
— Выше перевелся.
— Ой, девочки, тихо, вон он идет.
Даша обернулась: думала, идет Петр Васильевич, старый начальник, хотела поздороваться, поговорить. И замерла. Даже глаза протереть захотелось. Не может такого быть…
Из родной проходной вышел Кирилл — и пошел прямо к ним.
Кажется, он хотел что-то сказать кому-то из девчонок. Но вдруг столкнулся взглядами с Дашей — и замер. Даша чувствовала, как жар отчаянного смущения заливает лицо.
— Так это и есть, — медленно сказал Кирилл, — та самая Дарья Осипова, которую мы скоро ждем из декрета?
— Она, — радостно ответил кто-то из девчонок — Даша даже не поняла, кто. — Даш, это Кирилл Владимирович, наш новый начальник.
— Я поняла, — проглотив вставший в голе комок, прошептала Даша.
— Сын? — спросил Кирилл. — Сколько ему?
— Год и три, — выдавила Даша. В виски билась отчаянная мысль: понял, он все понял! Что же теперь будет, что делать?
А сквозь нахлынувшую панику все ясней проступало понимание: она до сих пор влюблена, глупо, по-детски. Она помнит каждое мгновение того отпуска, помнит, как им с Кириллом было хорошо вместе. Но теперь она виновата перед ним: за обман, за то, что убежала, не поговорив. Даша никогда раньше не задумывалась о том, что отец ее ребенка тоже мог хотеть сына. Поняла только теперь, увидев, какими глазами смотрит Кирилл на Темку.
— Приятно было… познакомиться, — с легкой, едва заметной заминкой сказал Кирилл. — Выходите скорее на работу, мы вас ждем.
И ушел.
А Даша не понимала, чего ей больше хочется — вздохнуть с облегчением или заплакать. Как понять это прощание? Кирилл ее не простит? Он сразу установил новые, официальные границы?
«Ты сама этого хотела», — напомнила себе Даша. Вымученно улыбнулась девчонкам, сказала, недовольно заметив, как дрожит голос:
— Нам пора. Пока, девочки.
И, уходя, услышала за спиной негромкое, задумчивое:
— Что это с ней?
Дома закрутили привычные дела, и Даша решила уж, что успокоилась. Но вечером, когда Темка заснул, все-таки подступили слезы. Неужели, спрашивала себя Даша, я так глупо испортила то, что могло сложиться по-настоящему? Как теперь смотреть Кириллу в глаза? Или лучше сразу искать новую работу? Но мать-одиночку с маленьким ребенком возьмут разве что в самой безвыходной ситуации, а специальность у нее не такая редкая, конкурентов на свободные вакансии много.
Она так и не заснула в ту ночь. Тихо плакала, вытирая слезы уголком подушки, и впервые за два года чувствовала себя несчастной.
Утром все пошло своим чередом: годовалый ребенок не требует меньше внимания из-за того, что маму донимают глупые мысли.
— Темка мой, Темка… — Даша улыбалась, сглатывая слезы, и думала: все ведь было хорошо до вчерашнего дня, вот и нужно выкинуть из головы несбывшееся и жить тем хорошим, что есть. И ведь еще вчера она была уверена, что ей больше и не нужно ничего…
Когда вечером раздался звонок в дверь, Даша все еще была в растерянности. Они только вернулись с прогулки, только и успела, что переодеть сынишку и поставить греться молоко для каши. Так и выбежала к дверям с ложкой в руке, открыла — и замерла. Попятилась:
— Входи… те.
— На «ты», — коротко сказал Кирилл. — Не на работе. Ты на кухне была?
Даша ойкнула и метнулась обратно. Крикнула от плиты:
— Молоко чуть не убежало! Проходи сюда, Кирилл!
Имя слетело с языка так свободно, будто с последней встречи — не считая вчерашней, конечно, — два дня прошло, а не два года. Даша вздохнула, собираясь с мыслями. Наверное, раз он пришел, не все еще потеряно? По крайней мере, можно хотя бы попытаться все исправить!
Оглянулась на вошедшего Кирилла и сказала:
— Прости.
— Почему ты уехала молча? — спросил он. — Я что-то сделал не так?
Даша покачала головой:
— Нет, не в тебе дело. Я… просто я испугалась. Никогда не верила, что курортные знакомства могут вылиться во что-то серьезное.
— Куда уж серьезней, — Кирилл повернулся к сидевшему в манеже Темке. — Это мой сын, да?
— Наш, — тихо поправила Даша. — Только… ты не думай, пожалуйста, я… в общем, если ты…
Она сама не знала, что хотела сказать. «Если ты не против, мы можем начать все с начала»? Или: «Ты не думай, что я на что-то претендую, если не хочешь больше меня знать, справлюсь и сама»? Или просто: «Я сама не понимала, как скучала»?
Кирилл не дал договорить. Быстро шагнул к ней, взял за руки — ложка упала в кастрюльку с кашей. Сказал:
— Помолчи, родная. Ты ведь сама не знаешь, что сказать хочешь, ляпнешь сейчас, а потом пожалеешь. Можно, в этот раз я решу все сам?
— Что?.. — прошептала Даша.
— Мальчику нужен отец. А я всю жизнь мечтал о сыне. И, хотя сейчас уже глупо и поздно это говорить, но я два года тебя вспоминал. И ты ведь тоже, да? Я вчера понял. Если бы я увидел, что ты не жалеешь, я бы оставил все, как есть. Но, мне кажется, ты сама понимаешь, что сглупила тогда.
— Понимаю, — тихо вздохнула Даша.
— Тогда давай начнем заново? Вернее, — Кирилл неловко улыбнулся, — продолжим с того, на чем тогда остановились. Ты пойдешь за меня замуж?
— Пойду, — Даша сглотнула вставший в горле комок и улыбнулась в ответ.
Все получилось случайно. Как сказал бы, наверное, Артем, «и безопасный секс иногда дает промашку».
С Артемом Вера встречалась третий год. Он не собирался заводить семью, Вера тоже с этим не торопилась: была слишком занята карьерой. Связь без обязательств устраивала обоих — легкомысленная, приятная, помогающая отдохнуть и расслабиться. А потом случилась та самая «промашка».
Вера пошла записываться на аборт, ни на минуту не усомнившись в решении. Куда ей сейчас рожать — только-только на работе повышение в перспективе наметилось, вот если получится, тогда — другое дело. Да и Артем не подходит на роль мужа и отца. С ним можно весело проводить время, ездить вместе в отпуск, но навсегда связать свою жизнь Вера хотела бы совсем с другим мужчиной. Более солидным, надежным — причем даже не в плане денег или должности, а, скорее, по характеру. Чтобы не сваливал решения на женские плечи, чтобы на него можно было опереться, доверять во всем. Пока, если уж честно, такого «мужчины ее мечты» Вере не попадалось, но она не теряла надежды.
Нет, ребенок-безотцовщина ей сейчас совсем некстати!
Поколебаться в принятом без раздумий решении заставил, как ни странно, все тот же Артем. Его звонок застал Веру на полпути в консультацию.
— Привет, зайка, поехали на выходные на озеро? Шашлыков нажарим, накупаемся, вода, говорят, еще теплая.
— Я не смогу, — ответила Вера. — Вообще какое-то время не смогу. Медицинская проблема.
— В чем дело? — обеспокоился Артем. — Серьезное что-то?
— Беременность.
— А-а, — Вера словно наяву увидела, как Артем выдохнул с облегчением и пожал плечами. — Люблю разумных баб: ни воплей, ни алиментов, ни «срочно замуж». Валяй, зайка, избавляйся от своей проблемы, позвонишь, как освободишься. Предложение, сама понимаешь, в силе, пока погода позволяет.
И дал отбой.
Вера села на подвернувшуюся лавочку, обхватила себя руками: вроде и жаркий денек, а внезапно пробрал холод. К глазам подступили слезы. Нет, она не ждала от Артема предложения оставить ребенка, создать семью… Но легкомысленное «избавляйся» вдруг покоробило. Это ведь и его ребенок! Жгучая обида затопила внезапно, как будто прорвало ей самой неведомый клапан в самой глубине души. Артем любил только себя — замечательного и великолепного. Решение Веры он принял исключительно с точки зрения собственного удобства. Даже о ее здоровье не побеспокоился, не спросил, как чувствует себя, не помочь ли чем… Вере вдруг захотелось сделать назло — просто чтобы Артем не думал, что мир вращается исключительно вокруг его прекрасной персоны.
Поймав себя на этом желании, она рассмеялась:
— Что это ты придумала, дорогая? Вот так перечеркнуть все планы только ради того, чтобы утереть нос этому ничтожеству?
— Что-то ты грустная, — заметила как-то Шурочка. — Случилось что?
— Нет, — быстро ответила Ярослава. — Ничего…
Допытываться Шурочка не стала: похоже, мысленно она была не здесь, а со своим Гришей.
А потом опасно приблизилась сессия, и грустить стало некогда. Курсовики, зачеты, диплом… Новый год скоро, а мысли совсем не праздничные — только об учебе.
— На каникулы домой поедешь? — спросил как-то Юрик.
Ярослава кивнула. Она сама не знала, чего ждет: чтобы он к себе пригласил или спросил, может ли к ней приехать? Но он промолчал. В тот вечер Ярослава расплакалась, уткнувшись в подушку. Думала: вот все и закончилось. Был с ней рядом замечательный, лучший в мире парень, недолго был, а кажется — целую вечность. И как жить дальше, если никто другой ей теперь и даром не нужен?
Глупая была идея с этой «дымовой завесой»…
Пришла Шурочка, веселая, раскрасневшаяся, что-то напевающая себе под нос. Увидев плачущую подругу, уронила на пол сумку:
— Что с тобой?!
Села рядом, обняла. И, слово за слово, вытянула все.
— Ты только Юрику не говори ничего, — Ярослава зло терла глаза носовым платком. — Стыдобища. Угораздило влюбиться в парня, с которым договорились «понарошку». Что он обо мне подумает?!
— Ладно, — хмыкнула Шурочка, — не скажу. Но могу сказать, что я о вас думаю. Хочешь?
— О нас? — переспросила Ярослава.
— О вас, — кивнула Шурочка. — Юрик со мной, знаешь, тоже иногда советуется. Так вот, подруга, вы с ним — два глупых, стеснительных, невероятных… В общем, два сапога пара вы, вот кто! Я с вами со смеху помру, честное слово. «Понарошку»! Да кто ж вам обоим сказал, что если договорились понарошку, то уже нельзя всерьез?!
Ярослава уронила платок.
— Ты о чем, Шура?
— Ложись спать, — вздохнула Шурочка, — поздно уже. Я Юрику ничего не скажу о том, какие ты тут слезы развела, но имей в виду, завтра же посоветую ему бежать за самыми шикарными цветами и делать предложение. Готовься!
Юрик действительно сделал предложение. А букет был, может, и не шикарен на посторонний взгляд, но Ярослава от него растаяла — белые игольчатые хризантемы, ее самые любимые цветы.
И конечно, вопрос, кто куда едет на каникулы, уже не стоял. Потому что на каникулах играли свадьбу.
Часть 9. ПАПА ДЛЯ СЫНА
«Баю-бай, баю-бай», — тихонько мурлыкала Даша. Сама уже носом клевала, а Темка все таращил карие глазенки, улыбался, ловил в кулачок длинную прядь маминых волос. Никак не хочет днем спать, вздохнула Даша. Посмотрела на часы, покачала головой:
— Ну что с тобой делать, — пересадила сына в манеж и пошла вынимать из машинки белье. Развесить, поесть, покормить Темку — и как раз пора будет идти гулять. К этому пункту режима дня сынишка относился куда более радостно, чем ко сну.
День шел своим чередом, неотличимый от других и все-таки другой, потому что с ребенком каждый день — особенный. Вот уже два года — с того самого дня, как узнала о беременности — Даша чувствовала себя самой счастливой на свете. Этому чувству не мешали мучивший ее токсикоз, сложные роды — Темка удался богатырем, четыре сто, — ночные недосыпания… Даша слишком хотела ребенка, чтобы огорчаться трудностям и проблемам. Она ведь знала, что легко не будет, знала, на что идет…
Когда-то давно ей застряла в память фраза из какой-то книги: «Для того, чтобы родить ребенка, не нужен муж, нужен мужчина и благословение Божье». Два с лишним года назад она вдруг приложила эту фразу к себе — и решилась. Двадцать семь лет, отличная работа, развод, несколько неудачных романов — Даша разочаровалась в мужчинах, но была уверена, что сможет вырастить ребенка сама. Можно было, конечно, поставить крест на желании простого семейного счастья и сосредоточиться на карьере. Но, хорошенько подумав, взвесив свои возможности, желания и перспективы, Даша решила, что справится. Родит ребенка, потом вернется на работу и прекрасно сможет совмещать. Подумаешь, без мужа. Сейчас мужья пошли — еще один ребенок, помощи не дождешься, а заботы требует. Без него даже проще.
Приняв решение, Даша недолго думала, как именно воплощать его в жизнь. Взяла путевку в санаторий, а там все случилось само собой. Сосед по столику ей понравился, он тоже не остался равнодушным… Даша никогда не принимала всерьез курортные романы, а то бы, пожалуй, попыталась завязать более серьезные отношения. Кирилл ничем не напоминал ее бывшего мужа и отставленных любовников. Он был старше Даши на пять лет и казался серьезным и надежным, такого не назовешь «еще одним ребенком», такой действительно будет семье опорой. Даша не торопила события, а Кирилл ухаживал за ней неловко и немного робко, будто и правда рассчитывал на что-то большее, чем кратковременная, ни к чему не обязывающая связь. Это было приятно, волновало, но Даша осадила себя: «Не надейся, и не будешь потом рыдать. Кончится отпуск, кончится и любовь, от курортных романов нет смысла ждать чего-то большего. И не забывай — ты приехала сюда за ребенком».
Двадцать семь — не семнадцать, говорила себе Даша, пора думать головой. А уж если тебе кажется, что ты вдруг влюбилась — тем более подумай. О том, нужно ли это тебе и ему, о перспективах, о том, что проще сразу взять себя в руки, чем потом страдать, как первый раз в жизни потерявшая голову школьница…
Зато, утешала она себя, ребенок будет от человека, который тебе и в самом деле нравится. «Нравится» звучало спокойнее, чем «люблю», и Даше оказалось совсем нетрудно поверить в этот неловкий самообман.
Она ускользнула из санатория, обманув Кирилла: не предупредила об отъезде, сама зачеркнула возможность поговорить, обменяться адресами, решить вместе, стоит ли продолжать знакомство. Если рассудить честно, в этом решении было слишком много паники: Даша и правда чувствовала себя влюбленной школьницей, от этого было неуютно и страшно. А дома все забылось, отодвинулось; осталась только легкая грусть по несбывшемуся, которое — Даша убедила себя в этом — и не могло сбыться. Зато у нее был прекрасный отпуск, а вскоре оказалось, что и главная ее цель удалась. Ребенок, у нее будет ребенок! Все мужчины мира не принесли бы ей столько счастья, сколько эта новость.
И все-таки иногда Даша вспоминала. Улыбалась, глядя на Темку:
— Эх ты, Артем Кириллович, — и украдкой смахивала слезы.
У Темки были глаза Кирилла, и в лице что-то неуловимо его напоминало. Наверное, думала Даша, вырастет похожим на папу.
С погодой повезло, и Даша решила прогуляться дольше обычного. Дойти до работы, встретить девчонок из отдела, поболтать, узнать новости. Скоро подойдет Темкина очередь на садик... Даша улыбнулась этой мысли: все-таки она по характеру не домохозяйка, успела соскучиться и по работе, и по сослуживцам.
В крохотном скверике перед проходной Темка запросился из коляски погулять, так что Дашиных коллег встретил во всей красе: неловко, но важно вышагивая, уцепившись за мамин палец. Он разулыбался «тетенькам с маминой работы», и Даша тоже улыбнулась:
— Компанейский парень растет. В садик отдавать не страшно. Ну, рассказывайте, какие новости?
— Тебя ждем, — наперебой засмеялись-защебетали подружки.
— Работы много, начальник новый, строгий.
— Да ладно, «строгий», лишнего не требует, симпатичный зато!
— Подождите, — не поняла Даша, — а наш-то Васильич куда делся?
— Выше перевелся.
— Ой, девочки, тихо, вон он идет.
Даша обернулась: думала, идет Петр Васильевич, старый начальник, хотела поздороваться, поговорить. И замерла. Даже глаза протереть захотелось. Не может такого быть…
Из родной проходной вышел Кирилл — и пошел прямо к ним.
Кажется, он хотел что-то сказать кому-то из девчонок. Но вдруг столкнулся взглядами с Дашей — и замер. Даша чувствовала, как жар отчаянного смущения заливает лицо.
— Так это и есть, — медленно сказал Кирилл, — та самая Дарья Осипова, которую мы скоро ждем из декрета?
— Она, — радостно ответил кто-то из девчонок — Даша даже не поняла, кто. — Даш, это Кирилл Владимирович, наш новый начальник.
— Я поняла, — проглотив вставший в голе комок, прошептала Даша.
— Сын? — спросил Кирилл. — Сколько ему?
— Год и три, — выдавила Даша. В виски билась отчаянная мысль: понял, он все понял! Что же теперь будет, что делать?
А сквозь нахлынувшую панику все ясней проступало понимание: она до сих пор влюблена, глупо, по-детски. Она помнит каждое мгновение того отпуска, помнит, как им с Кириллом было хорошо вместе. Но теперь она виновата перед ним: за обман, за то, что убежала, не поговорив. Даша никогда раньше не задумывалась о том, что отец ее ребенка тоже мог хотеть сына. Поняла только теперь, увидев, какими глазами смотрит Кирилл на Темку.
— Приятно было… познакомиться, — с легкой, едва заметной заминкой сказал Кирилл. — Выходите скорее на работу, мы вас ждем.
И ушел.
А Даша не понимала, чего ей больше хочется — вздохнуть с облегчением или заплакать. Как понять это прощание? Кирилл ее не простит? Он сразу установил новые, официальные границы?
«Ты сама этого хотела», — напомнила себе Даша. Вымученно улыбнулась девчонкам, сказала, недовольно заметив, как дрожит голос:
— Нам пора. Пока, девочки.
И, уходя, услышала за спиной негромкое, задумчивое:
— Что это с ней?
Дома закрутили привычные дела, и Даша решила уж, что успокоилась. Но вечером, когда Темка заснул, все-таки подступили слезы. Неужели, спрашивала себя Даша, я так глупо испортила то, что могло сложиться по-настоящему? Как теперь смотреть Кириллу в глаза? Или лучше сразу искать новую работу? Но мать-одиночку с маленьким ребенком возьмут разве что в самой безвыходной ситуации, а специальность у нее не такая редкая, конкурентов на свободные вакансии много.
Она так и не заснула в ту ночь. Тихо плакала, вытирая слезы уголком подушки, и впервые за два года чувствовала себя несчастной.
Утром все пошло своим чередом: годовалый ребенок не требует меньше внимания из-за того, что маму донимают глупые мысли.
— Темка мой, Темка… — Даша улыбалась, сглатывая слезы, и думала: все ведь было хорошо до вчерашнего дня, вот и нужно выкинуть из головы несбывшееся и жить тем хорошим, что есть. И ведь еще вчера она была уверена, что ей больше и не нужно ничего…
Когда вечером раздался звонок в дверь, Даша все еще была в растерянности. Они только вернулись с прогулки, только и успела, что переодеть сынишку и поставить греться молоко для каши. Так и выбежала к дверям с ложкой в руке, открыла — и замерла. Попятилась:
— Входи… те.
— На «ты», — коротко сказал Кирилл. — Не на работе. Ты на кухне была?
Даша ойкнула и метнулась обратно. Крикнула от плиты:
— Молоко чуть не убежало! Проходи сюда, Кирилл!
Имя слетело с языка так свободно, будто с последней встречи — не считая вчерашней, конечно, — два дня прошло, а не два года. Даша вздохнула, собираясь с мыслями. Наверное, раз он пришел, не все еще потеряно? По крайней мере, можно хотя бы попытаться все исправить!
Оглянулась на вошедшего Кирилла и сказала:
— Прости.
— Почему ты уехала молча? — спросил он. — Я что-то сделал не так?
Даша покачала головой:
— Нет, не в тебе дело. Я… просто я испугалась. Никогда не верила, что курортные знакомства могут вылиться во что-то серьезное.
— Куда уж серьезней, — Кирилл повернулся к сидевшему в манеже Темке. — Это мой сын, да?
— Наш, — тихо поправила Даша. — Только… ты не думай, пожалуйста, я… в общем, если ты…
Она сама не знала, что хотела сказать. «Если ты не против, мы можем начать все с начала»? Или: «Ты не думай, что я на что-то претендую, если не хочешь больше меня знать, справлюсь и сама»? Или просто: «Я сама не понимала, как скучала»?
Кирилл не дал договорить. Быстро шагнул к ней, взял за руки — ложка упала в кастрюльку с кашей. Сказал:
— Помолчи, родная. Ты ведь сама не знаешь, что сказать хочешь, ляпнешь сейчас, а потом пожалеешь. Можно, в этот раз я решу все сам?
— Что?.. — прошептала Даша.
— Мальчику нужен отец. А я всю жизнь мечтал о сыне. И, хотя сейчас уже глупо и поздно это говорить, но я два года тебя вспоминал. И ты ведь тоже, да? Я вчера понял. Если бы я увидел, что ты не жалеешь, я бы оставил все, как есть. Но, мне кажется, ты сама понимаешь, что сглупила тогда.
— Понимаю, — тихо вздохнула Даша.
— Тогда давай начнем заново? Вернее, — Кирилл неловко улыбнулся, — продолжим с того, на чем тогда остановились. Ты пойдешь за меня замуж?
— Пойду, — Даша сглотнула вставший в горле комок и улыбнулась в ответ.
Часть 10. ВЕРА, НАДЕЖДА, ЛЮБОВЬ
Все получилось случайно. Как сказал бы, наверное, Артем, «и безопасный секс иногда дает промашку».
С Артемом Вера встречалась третий год. Он не собирался заводить семью, Вера тоже с этим не торопилась: была слишком занята карьерой. Связь без обязательств устраивала обоих — легкомысленная, приятная, помогающая отдохнуть и расслабиться. А потом случилась та самая «промашка».
Вера пошла записываться на аборт, ни на минуту не усомнившись в решении. Куда ей сейчас рожать — только-только на работе повышение в перспективе наметилось, вот если получится, тогда — другое дело. Да и Артем не подходит на роль мужа и отца. С ним можно весело проводить время, ездить вместе в отпуск, но навсегда связать свою жизнь Вера хотела бы совсем с другим мужчиной. Более солидным, надежным — причем даже не в плане денег или должности, а, скорее, по характеру. Чтобы не сваливал решения на женские плечи, чтобы на него можно было опереться, доверять во всем. Пока, если уж честно, такого «мужчины ее мечты» Вере не попадалось, но она не теряла надежды.
Нет, ребенок-безотцовщина ей сейчас совсем некстати!
Поколебаться в принятом без раздумий решении заставил, как ни странно, все тот же Артем. Его звонок застал Веру на полпути в консультацию.
— Привет, зайка, поехали на выходные на озеро? Шашлыков нажарим, накупаемся, вода, говорят, еще теплая.
— Я не смогу, — ответила Вера. — Вообще какое-то время не смогу. Медицинская проблема.
— В чем дело? — обеспокоился Артем. — Серьезное что-то?
— Беременность.
— А-а, — Вера словно наяву увидела, как Артем выдохнул с облегчением и пожал плечами. — Люблю разумных баб: ни воплей, ни алиментов, ни «срочно замуж». Валяй, зайка, избавляйся от своей проблемы, позвонишь, как освободишься. Предложение, сама понимаешь, в силе, пока погода позволяет.
И дал отбой.
Вера села на подвернувшуюся лавочку, обхватила себя руками: вроде и жаркий денек, а внезапно пробрал холод. К глазам подступили слезы. Нет, она не ждала от Артема предложения оставить ребенка, создать семью… Но легкомысленное «избавляйся» вдруг покоробило. Это ведь и его ребенок! Жгучая обида затопила внезапно, как будто прорвало ей самой неведомый клапан в самой глубине души. Артем любил только себя — замечательного и великолепного. Решение Веры он принял исключительно с точки зрения собственного удобства. Даже о ее здоровье не побеспокоился, не спросил, как чувствует себя, не помочь ли чем… Вере вдруг захотелось сделать назло — просто чтобы Артем не думал, что мир вращается исключительно вокруг его прекрасной персоны.
Поймав себя на этом желании, она рассмеялась:
— Что это ты придумала, дорогая? Вот так перечеркнуть все планы только ради того, чтобы утереть нос этому ничтожеству?
