Олис сглотнул, оглянувшись на проходящих мимо стражников.
– Э-э, нет, милорд, – пробормотал он, – мне точно неизвестно куда направляется агент, но, по всей видимости, это связано с поиском возможных союзников в грядущей войне.
Мэллион коротко кивнул, но ответ Олиса его не удовлетворил. Он видел, что конюх что-то скрывает, но у него уже не было времени выяснять это. Если Мэллион не вернется в свои покои через несколько минут, то придворные тетки устроят такой переполох, что всю следующую неделю ему и вовсе запретят покидать свои покои.
Несколько секунд Мэллион пристально вглядывался в стоящую у ворот фигуру, а затем обернулся на голос Олиса:
– Ну, я пойду, милорд, – поклонился конюх, уводя за собой коня, – хорошего вечера.
– И тебе, – улыбнулся Мэллион, и отошёл на шаг в сторону.
В следующий миг, когда он услышал встревоженный голос тетки Актильи, Мэллион хлопнул себя по лбу и тут же сорвался с места. В несколько шагов он пересёк двор, пробежав мимо дворцовой кухни, с которой доносился притягательный запах яблочного желе и куриного пирога. Взобравшись по ступенькам западной башни Катерсиса он оказался на третьем этаже замка. Небрежными отмашками ответив на приветствия встретившихся стражников, он пробежал так ещё несколько метров, пока резкая боль в левом боку не заставила его остановиться. Согнувшись пополам, и, жадно хватая ртом воздух, мальчик стоял возле бронзовой статуи его прадеда, лорда Керсина Вэрсиона. Именно ему все поколение Вэрсионов обязано тем, что он смог отвоевать большую часть захваченных Олуиками, Дорзеками, Гильдезийцами и прочими членами Союза Восьмерых территорий.
Отдышавшись, Мэллион пробежал в конец коридора, и остановился у лестницы, ведущей в его покои. Сверху доносился неразборчивый голос, топот шагов снующих по лестнице стражников и лязг доспехов.
Едва не попавшись на глаза часового, Мэллион юркнул в приоткрытую дверь, и оказался в коморке одной из служанок. Прислонившись спиной к стене, он облегченно выдохнул и опустился на пол.
– Ваша милость, здесь ее тоже нет, – выглянув в приоткрытую дверную щель, Мэллион разглядел спину рослого стражника.
«Да что же здесь творится?»
– Немедленно вышли по отряду в сторону каждого выхода, – послышался голос Теркса Огенфира, начальника стражи Катерсиса, – она не могла уйти далеко!
Мэллион дождался, пока Огенфир вместе со стражниками скроются за поворотом, и выглянул в коридор. Во внутреннем дворе Катерсиса стояла настоящая неразбериха. Непрекращающийся гвалт голосов, ржание лошадей и звон доспехов. Оглядевшись по сторонам, Мэллион опрометью помчался по ступенькам в свою комнату. Через несколько секунд, захлопнув за собой дверь, он ломанулся к окну. У центрального выхода уже собрался отряд из дюжины латников.
«Боже, неужели это все взаправду?»
Слова, сказанные Марианной сегодняшним утром, отозвались в его голове словно оглушительный раскат грома.
«Если мы будем бездействовать, от нашей семьи ничего не останется.»
У Мэллиона резко закружилась голова, в глазах все помутнело. Пошатнувшись назад, он рухнул на кровать и закрыл лицо ладонями.
Какой же он был дурак. Он должен был знать. Должен был предупредить родителей, на что пойдет Марианна. Но ведь в таком случае, он предал бы ее… Почему же она ничего не рассказала ему? Почему не взяла с собой? Он обязан был пойти вместе с ней. И сейчас, когда его старшие братья и родители далеко от дома, он лишился еще и Марианны. Мэллион остался дома один с Ламией. Ведь теперь именно он становился временным кастеляном Катерсиса. Но сможет ли он справиться с этим? С чего ему вообще начинать? Еще пару дней назад Мэллион даже и подумать не мог, что в свои двенадцать будет распоряжаться целым замком.
Но он должен быть сильным. Теперь от его действий зависит дальнейшая судьба его семьи. Он не может предать доверие своего отца, оставившего на его плечи целый замок.
Мэллион вытер слезы тыльной стороной ладони и встал с места.
Пока его братья и сестра ищут союзников в грядущей войне за пределами их родного дома, Мэллион вместе с Ламией должны сделать все возможное, чтобы защитить Катерсис.
Когда дверь в его покои сотряслась от громоподобного стука, Мэллион вытащил из-под кровати брошку с фениксом и, нацепив ее на плечо, обратил взгляд к окну.
Алая полоса заката озарила горизонт.
«Чтобы ни случилось, Вэрсионы всегда возрождаются из пепла».
Глава 45 - Силия
Плотные тройные ряды тяжелой королевской конницы продвигались в глубь леса. За ними, верхом на здоровенных тяжеловозах, шла дюжина ополчения Иштера, наиболее крепких и отважных мужчин, способных держать вилы и топоры в руках. Хотя Вегдон Мортис и предложил снарядить их мечами, но никто из крестьян с ними обращаться все равно не умел.
«Ну, хотя бы от доспехов не отказались, – подумала Силия.»
Она до сих пор считала ошибкой, что позволила крестьянам пойти к логову разбойников вместе с ними. Никто из иштерцев не был обучен сражаться, и идя навстречу с «Молчаливыми», пускай и под сопровождением королевских гвардейцев, они сильно рисковали. Хотя она и понимала, сколь многое для них значит личное участие в этом походе. Практически каждый из иштерцев потерял кого-то из близких после разорительных набегов «Молчаливых», и практически все до единого лишились дома и источника заработка. Если бы она не позволила им отправиться вместе с ними, иштерцы бы никогда ей этого не простили.
Королева Силия Свансбург, верхом на Лучезарном, массивном пегом мерине, двигалась в авангарде вместе с Вегдоном Мортисом. Поверх акетона на ней были стальные пластинчатые доспехи, украшенные позолотой. Силия подняла забрало шлема, обратилась к старосте Иштера, Ченту Ломберту.
– Вы уверены, что мы идём в правильном направлении?
Ломберт почесал затылок.
– Да, Ваше Величество, – нервно сглотнул он, – их шайка заняла северную часть болот несколько месяцев назад. Как-то раз мы даже собрали целый отряд, и уже подошли к их лагерю, но...
Староста Иштера замолчал, потупив взгляд в сторону.
– Назад вернулось только трое из двух десятков.
Силия задержала на нем сочувствующий взгляд.
– Мне очень жаль, – проговорила она, – мы сделаем все возможное, чтобы защитить вашу дере…
– Вы правда не понимаете? – Усмехнулся Чент Ломберт.
– Да как ты смеешь! – От злости Мортис весь побагровел, – ты…
Силия подняла руку кверху.
– Поезжай вперед, Вегдон, – серьезно сказала она.
Начальник гвардейцев недоумевающе воззрился на королеву, но та была совершенно невозмутима. Смерив Ломберта гневным взглядом, он поклонился Силии и пришпорил коня.
– Продолжайте, – королева кивнула старосте.
Чент Ломберт удрученно покачал головой и впервые за все время поездки посмотрел королеве прямо в глаза.
Еще вчера этот человек пытался успокоить разгневанную толпу крестьян, готовую линчевать его только за то, что он пытается спасти их от смерти. Крестьяне во что бы то ни стало требовали отдать последние пожитки урожая и деньги из общей казны только для того, чтобы нанять пару головорезов, которые бы разобрались с «Молчаливыми». Но кто даст гарантию, что вместо этого они не примкнут к ним же и не пойдут разграблять Иштер? А если бы даже они и попытались бы разобраться с «Молчаливыми», то шансов на успех у них было крайне мало. Чент Ломберт никогда в жизни не видел таких неистовых убийц, как «Молчаливые». Если бы он натравил на них банду наемников и «Молчаливые» узнали, что они пришли по заказу старосты Иштера, то на следующий день вся деревня сгорела бы дотла.
Когда Силия впервые встретилась со старостой Ломбертом, он пытался утихомирить крестьян, потерявших семьи, лишившихся еды и крова. Хотя сам Лобмерт, потерявший жену от стрелы одного из «Молчаливых», был в таком же положении. В его глазах Силия увидела хорошо знакомое ей чувство. Это была горечь утраты родного человека. Но тем не менее, он не позволял себе отчаиваться и принимать необдуманные решения, потому что знал, что в мире еще остались люди, которые в нем нуждались.
Однако в тот самый миг, когда даже старосту Ломберта покинула надежда, и он уже был готов пойти на уступки крестьян, набрав наемный отряд, он увидел королевский экипаж на центральной площади своей деревни. И тогда Чент Ломберт понял, что у них появился шанс на спасение.
– Даже если нам удастся расправиться с этим отродьем, – сквозь зубы просипел Ломберт, – придут и другие.
– Именно поэтому я и здесь, – возразила Силия, – чтобы раз и навсегда покончить с этим.
Чент Ломберт презрительно хмыкнул.
– Не сочтите за грубость, Ваше Величество, – ответил он, – но вы рассуждаете как наивное дитя.
Силия была ошеломлена прямотой и смелостью этого человека, но этим он только вызывал к себе еще больше уважения. Хотя, по большей части, это и было вызвано приступом отчаяния.
– Пока идут войны, – продолжил староста Ломберт, – пока существует привычный уклад жизни, где есть только две группы населения: те, кто отбирает у слабых, и остается безнаказанным, и эти самые слабые, кто всю жизнь от этого страдает. Пока все это существует, ничего не поменяется.
Ломберт поджал губы, и уставился куда-то в сторону леса.
– Да, безусловно, своим рвением и старанием вы можете обеспечить нам мир на какое-то время, но, в конечном счете, звери, подобные «Молчаливым», вернутся. Всегда возвращаются.
Староста Чент Ломберт притих. Пораженная его словами Силия не нашла, что ответить. В его полубезумной речи, тем не менее, была немалая доля истины.
Какое-то время они ехали молча. Тишину нарушал лишь мерный топот копыт, лязг доспехов и лошадиное ржание.
– Поэтому остается лишь одно, – внезапно прервал молчание Чент Ломберт.
Силия вопросительно подняла брови.
– Отмщение, – отрезал староста Иштера, и пришпорил коня.
***
Свист стрел. Предсмертные вопли. Они появились буквально из ниоткуда. «Молчаливые», затаившиеся в кустах и на кронах деревьях, точными залпами стрел застали королевский отряд врасплох. За одну вражескую атаку гвардейцы лишились трех всадников.
– Перегруппироваться! – Прокричал Вегдон Мортис, и опустил забрало шлема. Начальник гвардейцев вытащил меч из ножен, и, выставив его перед собой, двинулся в атаку.
Конные гвардейцы перестроились в двойную линию по два всадника, и ломанулись вперед. Разъяренные крестьяне, нарушая всякий боевой порядок, рванули вслед за ними.
На «Молчаливых» поверх стеганых гамбезонов были надеты пластинчатые доспехи. Кроме луков с раздвоенными наконечниками у них были короткие широкие мечи с искривленными лезвиями.
– Ваше Величество, – обратился к Силии молодой гвардеец Гарт Локсер. Вместе с двумя своими напарниками, он остался в арьергарде вместе с королевой. Они выстроились впереди нее с поднятыми щитами. Защищая королеву от града стрел неприятеля, они в то же время преградили ей путь к наступлению.
«Я должна сражаться вместе со своими людьми, а не отсиживаться в стороне.»
У Силии резко закружилась голова, перед глазами все плыло. Сердце в груди бешено стучало. Королева почувствовала, что в любую секунду может выпустить из рук поводья и рухнуть на землю.
– Я…
– Ваше Величество, не двигайтесь с места! – Обернувшись через плечо, крикнул Гарт Локсер, – мы защитим Вас!
В следующий миг несколько стрел насквозь пробили щит Гарта и гвардейца слева от него.
Лучезарный испуганно заржал и встал на дыбы, едва не скинув королеву на землю. Силия всеми силами вцепилась в подпругу, и, наклонившись вперед, попыталась успокоить коня.
Со всех сторон слышались истошные вопли и стоны, лязг стали о сталь и дикое ржание перепуганных лошадей. «Молчаливые» наступали со всех сторон. Гарт Локсер, сжимавший в руке обоюдоострый меч с бронзовой рукоятью, издал приглушенный стон, и пополам перерубил подошедшего верзилу.
Откуда-то издалека послышался пронзительный звук горна. Сознание Силии медленно покидало ее. Мутная неразборчивая пелена застилала ей глаза. Она почувствовала, что больше не может держаться в седле. Из последних сил королева обернулась на звук горна, и увидела плотные ряды скачущих всадников.
Глава 46 - Мэллион
– Милорд, от лица моей семьи, – светловолосый юноша, Якелл Цериш, преклонил колено, склонив голову вниз, – я хотел бы пригласить вас на скорое празднование Дня Рогалана. Понимаю, что вы привыкли отмечать священный праздник в кругу семьи, но если бы вы почтили своим присутствием наш скромный замок, то оказали бы непомерную услугу моему дому.
Мэллион неуверенно заерзал на кресле. В приемный зал Катерсиса сквозь приоткрытые ставни проникал яркий солнечный свет. Погода на улице стояла просто замечательная. В любые другие дни своей «прежней жизни», он бы уже давным-давно занимался уроками фехтования с Герберто Лортаном, или отправился бы на охоту вместе с отцом. Но теперь Мэллион не мог себе этого позволить. От его действий зависела судьба его дома.
– Понимаете, – Якелл Цериш приподнялся на ноги, устремив взгляд прямо на Мэллиона, – я бы и не смел вас просить о таком великодушии, но...
Голос юноши дрогнул. Было видно, что каждое слово давалось ему с трудом.
– Но дело в том, что, скорее всего, грядущий День Рогалана станет последним для моей несчастной матери. Ужасная болезнь вытягивает из неё все силы, и, боюсь, ей осталось совсем недолго.
Ламия, сидевшая слева от Мэллиона, прикрыла рот ладонью.
– Моя мать всю жизнь, как и любой член моей семьи, восхищалась отвагой и доблестью вашего деда, Чарнса Вэрсиона, а затем и вашего отца, лорда Мэйно. Вы оказали бы ей и всему роду Церишов неоценимую честь, если бы прибыли в Вересковый Чертог на празднование Дня Рогалана.
Юноша откашлялся, собрался с мыслями и вновь заговорил.
– Ко всему прочему, по всей Антрексии все больше и больше распространяются слухи о скором начале очередной крупномасштабной войны. Ваша Милость, я убежден что общими усилиями мы сможем справиться с любой напастью. Вересковый Чертог вот уже несколько столетий находится в преданном услужении у Катерсиса. Смею утверждать, что так продолжится и впредь. Вы можете рассчитывать на мою безоговорочную поддержку в грядущей войне. Если потребуется, я буду биться плечом к плечу с вами и вашими братьями.
Мэллион судорожно сглотнул. Мальчик перевёл взгляд на сидящего по правую руку Теркса Огенфира, начальника стражи Катерсиса. Впрочем, теперь его обязанности были гораздо шире. Во время отсутствия Энцо Сизариса, Мэллион назначил его своим Первым Советником.
Мужчина, подложив руку под подбородок, ответил неопределенным кивком. Огенфир, совсем недавно переступивший шестой десяток, по-прежнему дал бы фору многим зеленым юнцам и в фехтовании, и в стрельбе из лука. Копна сальных седеющих волос с заметной проплешиной на макушке, безобразный шрам над левой бровью, и все время сосредоточенный, пробирающий до самых костей взгляд, от которого действительно становится не по себе. Но, несмотря на отталкивающую наружность Огенфира, Мэллион прекрасно знал, каков начальник стражи Катерсиса изнутри.
Любитель перекинуться в партию-другую сэркесы, невероятный выпивоха в праздничные дни, но не позволяющий себе ни капли при исполнении долга.
