- Кто у вас тут не наигрался еще? – сказал, улыбаясь, Шериф, поворачиваясь к своим собутыльникам, не видя ожившие под ворохом тряпок манипуляторы.
- Не убей только! – заорали, казалось, что все, одновременно вскакивая со своих мест, разбегаясь, держась подальше от источника ужаса и поближе к окнам.
***
- Что ж ты на желудок-то слабый такой? – бухтел дед, пытаясь привести шерифа в сознание, – так на тебя портков не напасешься. Идем, горе, баня еще не остыла.
Удивительное сострадание проявил к начинающему приходить в себя Шерифу медведь. Вероятно, решил, что проявленное сочувствие положительно отразится на последующих переговорах. А возможно, что чувствовал и себя частично виноватым в произошедшем. Он поднял безвольно повисшее тело на лапы, прижал к мохнатой груди и медленно понес прямиком в баню, возглавляя охающую и ахающую делегацию из переживающих людей и роботов.
Шериф уже практически пришел в себя, но, вероятно, из-за неординарности происходящего удивленно оглядывался, интенсивно крутил головой, не понимая, что происходит.
- Вот, не ходил бы он в баню с медведем, - задумчиво, но достаточно громко, чтобы все услышали, произнес дед Михаил, – не ровен час, сексотерапию применит для переговоров. Многовато будет впечатлений для одного дня.
- Ща у гостя все проблемы как рукой снимет, – хором заржали братья, – гы-гы-гы.
- К удивлению присутствующих, именно последнюю информацию Шериф осознал, как-то сразу поверив в нее, и воспринял как руководство к действию. Вот с кем с кем с кем, а с медведем в баню он идти не хотел, как бы мифическая терапия не выглядела злой подростковой шуткой.
Сначала робко, потом все сильнее и сильнее он начал извиваться, путаясь в длинной шерсти, пытаясь вырваться из цепких лап. Удивительно, но медведь держал его крепко, умудряясь не повредить хрупкое человеческое тело когтями.
В какой-то момент Шерифу удалось соскочить с лап, но окончательно вырваться так и не удалось. Медведь продолжал волоком тащить его по направлению к бане прямо по земле, оставляя в жирной осенней грязи глубокие следы от пальцев.
Отчаявшись вырваться, шериф прекратил сопротивление и, к удивлению всех, заплакал. Опешив, застыл, ослабив хватку, даже медведь.
Воспользовавшись замешательством, Шериф освободил ногу из лап и обессиленный уселся прямо в грязи, продолжая шмыгать носом и ни на кого не обращая внимания.
- Да, денек у тебя, – сочувственно протянул дед, протягивая стакан с мутной жидкостью, – на-ка, запей горе.
Шериф, что называется на автомате, залпом выпил предложенное, закашлялся, зачихал, утирая слюни, сопли, слезы - все хлынувшее наружу, одновременно наполняя тело здоровой злостью.
- Ну, твари, подождите! – прошипел Шериф, уже не стесняясь, размазывая адскую смесь по вмиг порозовевшему лицу.
- Вот это другое дело. Пойдем-ка, пойдем, без медведя, да, – Кузнец и дед максимально аккуратно подхватили страдальца под руки и повели к призывно светящейся свозь открытую дверь бане, – Все будет хорошо, там посидим, попаримся и все-все объясним.
Шериф ускользающим сознанием осознал, что ужасный медведь с ним в баню не идет, а на остальное ему было уже наплевать.
***
Звенящая, осознанная пустота и легкость. Вот так, да - пустота и легкость. События вчерашнего вечера бурей заполнили подчерепной вакуум. Шериф осознал себя полностью раздетым, лежащим на мягчайшей перине в белоснежных, накрахмаленных простынях.
“Ну ничего для гостя не жалеют.”
К его удивлению, никаких последствий от обильных вчерашних возлияний не было. Прогнозируемые утренние мучения, чудом испарились во вчерашнем банном аду, купировались секретными настоечными ингредиентами. А удивление от увиденного и осознанного притупило намечающиеся лютые обиды. Не каждый день такое увидишь.
Из соседней комнаты слышались голоса. Кто-то неспешно за размеренной беседой завтракал. Вставать не хотелось, да и было немножко стыдно за вчерашнее. Не такого развития событий ожидал Шериф, ох, не такого.
Но тянуть больше нельзя. Однако позаботились о госте - выстиранная, высушенная, хоть и неглаженая одежда была аккуратно сложена на стуле возле кровати.
За завтраком сидели Кузнец, дед и почему-то медведь. В свете фантастической информации, сложным путем полученной вчера, не очень было понятно, зачем ему собственно завтракать? Хотя если завтракать самогоном, то ничего, вполне вписывается в нестройную логическую цепочку.
- Привет, крестник, - первым с Шерифом поздоровался медведь, – После вчерашнего ничего не болит?
- Ну превед, – хмуро пробурчал Шериф в ответ, игнорировав вопрос о самочувствии, – мать твою, Медвед!
- Ты это, не обижайся, - суетно начал оправдываться профессиональный переговорщик, – никто ничего плохого не хотел.
- Да, проехали, – находясь под впечатлением от всего, Шериф и не думал обижаться.
-Ну хочешь я станцую для тебя, что ли? – не унимался медведь.
- Станцуешь, придет время, – почувствовал слабину Шериф, – А пока чувство вины не утихло, идем-ка, дело есть.
И пока Шериф, никому ничего не говоря, молча искал что-то в своем уазике, заинтригованный народ во главе с медведем высыпал на улицу.
К удивлению собравшихся и особенно медведя, шериф выудил из уазика видавшую виды двустволку и все так же молча направился к медведю.
- Ну, похоже, такие оскорбления смывают только кровью, – непроизвольно начал пятиться дед, – или что там у медведя вместо нее.
- Иди-ка сюда, – Шериф аккуратно потянул медведя за мохнатую лапу, – ложись сюда, вот так, да не набок, на живот ложись.
- Миша, ты не волнуйся, - потешался дед, - там на двустволке мушки отродясь не бывало.
- Ты что удумал, – забеспокоился медведь, – если то, о чем я думаю, то конструкцией не предусмотрено, извини. Не нужно мне.
- Вот не додумали ваши ученые, для переговорщика это наиважнейшая техническая способность, я бы даже сказал, самая важная.
Тем временем Шериф разложил медведя, как ему казалось, в наиболее красивой позе, и со словами, - сними-ка нас, – передал свой смартфон деду.
- Язык высуни и не дыши – сказал Шериф уже медведю, одновременно занимая героическую позу для фотографирования, известную всем охотникам на крупную дичь - нога на туше, ружье прикладом красиво упирается в ногу, – Снимай, чего тянешь.
И, пока медведь замер, уткнувшись мордой в тронутую первым ледком грязь, фотосессия шла по накатанной, вечной однотипной схеме – верхом на медведе, рука в пасти, охотник тянет зверя за язык, охотник душит медведя, лапа медведя в сравнении с головой охотника, короче, снимали все то, что так радует нездоровое самолюбие.
- А ну-ка сними и меня, – сделал попытку дед продолжить неожиданную фотоссесию, на что медведь коротко лязгнул зубами прямо над ухом, поднялся и молча пошел заливать обиды в дом.
- И не думай, что отбатрачил, – крикнул шериф уже в спину уходящему медведю, – Долг за т…
Шерифа прервал на грани слышимости звук. Выстрел, не выстрел, сложно понять. Слишком далеко. Хотя в природе звука сомневаться не приходилось. Высоко над лесом расцветали хорошо видимые цветы осветительных ракет.
- У нас гости? – задумчиво, ни к кому конкретно не обращаясь, спросил подошедший Гамлет, – Странно, но даже намека на “Зов” нет.
Все как по команде уставились на деда.
- А что вы на меня смотрите? – начал как бы даже оправдываться дед, – мне Гамлет сказал, что любые датчики, передатчики-шмиридатчики будут выявлены и блокированы еще до высадки супостатов. А там нашего нержавеющего добра на многие тыщи. Один бак для нового аппарата чего стоит. Такое богатство без присмотра оставлять ну никак нельзя. Ну я и секреток наставил из старых запасов. Никакой электроники, только веревочки, веточки ну и немного пиротехники. Вон посмотрите, красота-то какая!
- Мы не подорвемся в лесу-то на твоей красоте-то? – засомневались братья в адекватности деда, – эстет, твою душу, Богу мать. Небось, у бака на кованом гарпуне ща в судорогах кто-нибудь да крючится? Нам что теперь в лес вообще не ходить? Предупредил бы хоть.
- Дык, а не надо на общий бак зариться, – ответил дед, уже не оправдываясь, – Клептоманы чертовы.
- Сомнения оправданы, – поддержал братьев Кузнец, – не мог лось или там кабан веточку твою задеть?
- У прибывших запах плохой, зверь туда не пойдет. А поскольку относительно свои все здесь, значит там у нас незваные гости. И секретки я так ставил, что без явного интереса они не сработают. Вот еще что, по-хорошему надо уже выдвигаться, а то без вкусного останемся. У нас вон и профессиональная подмога с оружием есть, – кивнул дед в сторону Шерифа.
- Ага, налицо зловещее нарушение закона, гы-гы-гы, – братья традиционно заржали, – придется стрелять, на кону наши жизни!
- Не желаешь развеяться на уникальной охоте? – обратился Кузнец непосредственно к Шерифу, -уверяю, такого опыта у тебя еще не было. А к ружью твоему я тебе специальные патроны дам.
- Ага, дай, в ухе ковырять! – братья успели сходить за монстроидальной винтовкой и тревожными рюкзаками, – это тебе не на сафари в Африке носорогов стрелять. Тут калибры посерьезнее нужны.
После событий вчерашней ночи шериф уже ничему не удивлялся, но с винтовками калибра двенадцать с половиной миллиметров был уже перебор.
- Ну, с хорошими людьми почему не сходить, – ответил Шериф, задумчиво разглядывая увесистый дульный тормоз, - Это чьего производства карамультук?
- Дык инопланетного, вестимо. Шли по лесу, нашли вот, да и заявления о сдаче уже написали. Ща атаку отобьём и тебе обязательно сдадим, – за всех ответил дед, на бегу отдавая Шерифу свой старый вещмешок, – а это чтобы порожним не бегал.
На ходу инструктируя Шерифа о радиомолчании, экстренной связи и поведении на столь необычной охоте, группа углубилась в лес.
Не все заметили, как дед замешкался, подманил Мальца и что-то примотал к нему изолентой.
***
Хорошо поздней осенью в лесу. Чуть подморозило, и тонкий, едва заметный парок от натруженных дыханий робко еще только собирается оседать на шарфах, воротниках и усах. Но справедливо это для тех, кому есть чем дышать сквозь усы и шарфы.
Лес гол, светел, и любое движение заметно с большого расстояния, что плохо, когда охотишься ты, и обманчиво хорошо, когда охотятся на тебя. Создается иллюзия того, что в таком лесу к тебе невидимым и бесшумным никто не подберется. Стоит кому-либо замереть, и не заметишь, как прошел мимо либо ты, либо мимо тебя.
Месторасположение пусковой площадки праздничного салюта было хорошо известно, так что решили не ломиться стадом сквозь прихваченный первым морозом хрустящий лес, а разбиться на двойки и, двигаясь охватывающей широкой дугой, постараться выйти в точку назначения одновременно. При этом, опасаясь “зова”, решено было Гамлета и медведя вперед не пускать, а использовать в качестве тягловой силы, нагрузив всяким полезным.
По пути Кузнец с Шерифом практически не общались, переходя c бега на быстрый шаг, старались не сбить дыхание.
Чтобы отвлечься от неминуемых в данной ситуации сомнениях, неотвеченных вопросов, Шериф с интересом рассматривал винтовку явно не кустарного, но и не серийного производства.
“Это кто ж у нас в районе таким криминалом-то балуется, и опять все мимо меня?” – думал Шериф, на ходу рассматривая то здоровенный дульный тормоз, то затвор, а то и оптический прицел, который Кузнец так же установил себе, глядя на деда, – “Как-то не хочет эта банда сокровенным делиться, ничего, со временем разберемся.”
Удивляла обыденность происходящего. Никто не суетился, не орал, не бегал. Как на работу собрались, подхватив вещички, оружие и после краткого инструктажа с рутинным доведением вводных пошли на охоту добывать запасные части для самогонных аппаратов.
Что может удивить этих людей? Что заставит нервничать, вызовет восторг? Падение метеорита? Вряд ли. Летающая тарелка? Ей повезет, если с ходу без рефлексий и выяснения намерений не засадят в борт с трех стволов и не сделают в последствии какой-нибудь бассейн, например, в котором, устав от гедонизма, разведут гусей и уток. А все высокотехнологичное оборудование переделают под свои непритязательные деревенские нужды, если раньше не сдадут все на цветной металл.
Интересно, сколько таких роботов уже успокоили в местной земле?
Идти пришлось достаточно долго. Уже и плечи, привыкшие к весу рюкзака на ходовых охотах, ныли, требовали передышки. Но гордость не давала возможности просить об остановке, Кузнец-то вон как прет, а одна винтовка у него чего стоит, цепляется за все, весит как станковый пулемет. Да, нелегко ему, но идет, не жалуется. Как тут попросишь. Да и от остальных не хотелось бы отстать.
Опасность быстрого перемещения по пересечённой местности, заключается не только в том, что можно не заметить и нарваться, а еще и в том, что с непривычки усталость притупляет чувство самосохранения. Когда пот заливает глаза, когда думаешь только о том, что ну когда же это кончится, внимание притупляется, и остается только мысль – да пропади оно все пропадом. Плохо это и добром никогда не кончается. Поди тут, разберись, кто охотник, а кто дичь.
Изрядно запыхавшись, Кузнец с Шерифом даже не из чувства самосохранения, а из желания чуть сбавить темп и передохнуть, пошли медленнее, старательно вглядываясь в прореженный осенью лес. Предварительных тренировок с ними никто не проводил, но как-то сами без слов догадались поделить лес на сектора, чтобы сурово водить стволами каждый в своем направлении, не попадаться друг другу на линию возможного огня.
Удивительное дело, каждый, кому внезапно прилетало неприятное, утверждает, что в самую последнюю секунду до события приходит кристальное понимание того, что это самое сейчас произойдет. Что с этим знание делать, никто не знает, так как ничего изменить уже никто не успевает, и это самое трагически происходит, да так, что и рассказать-то об это потом некому.
Именно об этом чувстве скрытой, непонятной опасности рассказывали потом Кузнец с Шерифом. О чувстве, которое как легкий ветерок, коснулось их практически одновременно. Коснулось, заставило насторожиться, переглянуться, ну и, в общем-то, и все.
-Тшшш! – где-то недалеко ушла в небо зеленая ракета.
- Контакт! – заорал кто-то в рацию, наплевав на всякую конспирацию.
“Понятно теперь, что там дед к Мальцу приматывал”, – подумалось Шерифу, – небось, как поймали, так и сработало, без тонких настроек и электроники.
Как не вглядывался Кузнец в лес, заметить движение удалось в последний момент и то лишь боковым зрением, на грани восприятия. Лес, деревья, кусты ожили, резко сократили дистанцию, выбили оружие, сильно тряхнули, спеленали в чем-то вроде плотной, липкой, быстротвердеющей паутине. Уже плотно спелёнатым, находясь в некой шоковой прострации, Кузнец отметил, что Шерифу повезло больше. Сначала с треском от удара о сосну разлетелся приклад его ружья, затем сквозь кусты, смачно ёкнув от жесткого приземления на мерзлую землю, пролетел сам владелец оного, скрывшись из зоны видимости.
Тягучими, плавными движениями вновь оживший лес потянулся за Шерифом двумя различимыми только в движении пятнами.
