Хотя я была ошеломлена и истощена битвой с тенями, во мне пробудилась новая сила. Глаза мои, как и меч Стефана, загорелись светом.
И тогда, в ответ на этот призыв, колебания эфира материализовались в огромного призрака. Эта тень, казавшаяся больше самой башни, была воплощением древнего Проклятия, полного гнева и жажды мести, дремавшего веками.
Оно появилось перед нами, отбрасывая щупальца и пытаясь утащить в недра потерянных душ. С зловещим звуком, похожим на скрежет металла о камень, Заклятие направилось к нам.
– Сейчас, Катерина! – крикнул Стефан, его голос донёсся до меня через грохотание и свист ветра. – Ты должна мне помочь!
Меня охватила неописуемая дрожь, и я начала чертить в воздухе энергетические спирали, вызывая яркий свет, рассыпающийся множеством звёздных лучей. Перед нами разворачивалась магическая фигура, формируя защиту и готовясь к решающему столкновению.
Меч Стефана и моя магия слились в единое целое, объединившись в борьбе против могущественной тьмы. Заклятие застонало, брызги его теневой сущности разлетались вокруг, а свет становился всё ярче и чище, как утро после ночи, встречающее новый день.
Стефан изо всех сил старался удержать меч. Но в его крови пробудилось нечто зловещее от древнего зова мрака. Это нечто узнало родное эхо в пульсирующих артериях подземного мира.
Стефан тяжело дышал с каждым ударом клинка. Сдерживаемые безрассудство и страсть тянули его к зову темноты. Огонь в его душе заставлял каждую мышцу дрожать в зловещем ритме. Проклятие манило его, обещая силу, власть и величие, освобождая от стен башни, от забот мира и от собственной совести.
Подземные ветра становились беспокойнее. Тёмные наследственные узы стягивали грудь Стефана, вынуждая его сердце биться в унисон со зловещим ритмом Заклятия.
Голос Стефана в запредельной муке вырвался наружу, густой и болезненный как ночь:
– Катерина! Отврати свой свет! – кричал он. – Ты питаешь его, питаешь проклятие! Оно влечёт меня!
Его крик остался без ответа и превратился в леденящий душу шёпот, витающий в коридорах. На этот раз Катерина не услышала Стефана; Заклятье заглушило его отчаянный зов о помощи.
Тьма обволакивала Стефана теснее, чем когда-либо, как иллюзорный покров, из которого он уже не мог вырваться. Проклятие подстрекало его, дразнило, проникая в самую ткань его души и предлагая мощь в обмен на капитуляцию перед его исконной мрачностью.
В глубине сознания Стефана боролась часть, остававшаяся верной своему лучу света, доля его сердца, что принадлежала Катерине. Но даже эта часть слабела в борьбе против столь могучего врага.
Я повернулась к Стефану, ощущая тревогу в ослепительном свете своей магии, и поняла, что битва принимает неожиданный оборот. Я заметила, как теневые узоры, исходящие от Заклятия, проникают в Стефана, вовлекая его в разрушительный танец.
«Пожалуйста, остановись», – мысленно взмолилась я.
Я подбежала к Стефану и сжала его лицо ладонями.
– Стефан, посмотри на меня! – воскликнула я.
Он взглянул на меня, и в его усталых глазах сражались два начала – любовь и ужас.
Пот катился по его лицу, а душевные муки становились почти осязаемыми. Его тело сотрясалось под натиском противоречивых эмоций.
Я крепче прижала Стефана к себе, обращаясь к связи, существующей между нашими сердцами.
– Стефан, не оставляй меня одну!
В воздухе ощущалась сиротливая холодность отпечатка уходящей души; тьма извлекала из Стефана последние остатки воли, и я чувствовала, как моя теплота и сила магии сталкиваются с неодолимой стеной. Его глаза, терзаемые внутренним хаосом, взирали на меня с мольбою, которая рвала моё сердце.
– Я... не могу сопротивляться... – шептал он между прерывистыми вздохами.
Какое-то зло, живущее в нём, пыталось обратить свою мучительную силу на меня, превратить его любовь в оружие против меня.
Я сделала глубокий глоток воздуха. Нельзя было сдаваться на милость мрачному финалу, вгрызающемуся в судьбу воина. Мои пальцы теперь потянулись к его сердцу, нащупывая ритм, который я клялась сохранить.
– Я не позволю злу забрать тебя, – прошептала я, собирая из осколков мира свою самую могущественную магию.
«У меня получится! Я справлюсь!» – внушала я самой себе.
Пока я боролась, от зловонной пучины подземелий вдруг возник старец, в той же самой серой мантии, от которой шёл острый холод. Он стоял неподвижно в тени, наблюдая за моим отчаянием.
Стефан слабел с каждой секундой. Он был связующим звеном между мной и древним бытием, между любовью и проклятием.
– Используй свою боль, – шёпот вырвался из груди самого старца.
Стефан открыл глаза. В их глубине я увидела сталь и лёд, готовность противостоять своему роду, несмотря ни на что. Его воля, подавляемая мрачной сущностью, начала сопротивляться.
Свет в его глазах становился все ярче и твёрже, а всё, что было злом, сжималось, уменьшаясь до тени себя прежнего.
Стефан протянул руку, отыскивая во мне источник света.
– Ты видел? – тяжело выдохнул он, глядя уже на старца.
Старец сделал шаг в свет. Круг света, что нас окружал, пригласил его к нам, словно признавая мудреца союзником в этой борьбе.
– Время для обучения закончилось, воин, – произнёс он с глубокой серьёзностью. – Пришло время использовать зло, что пыталось поглотить тебя веками, против него самого. Ты должен управлять собственной тьмой, Стефан. Это – часть твоего пути и той силы, которая потребуется для противостояния Заклятию.
Задыхаясь от напряжения, я поняла – старец пришёл не только как наставник. Он через меня создал для Стефана испытание, чтобы помочь ему во благо использовать своё проклятие.
Тьма проклятия начала пульсировать, стремясь вырваться наружу под воздействием его колеблющейся воли. Мучения Стефана превращались в бушующий водоворот мощи, способной уничтожить всё на своём пути.
Старец, наблюдавший сквозь сумрак, казался двойником судьбы – невидимой рукой, ведущей Стефана по тропе, полной опасностей и искушений. Я ощущала его присутствие, как холодное дыхание призрака. Он учил Стефана принимать тёмные стороны своего наследия и превращать их в оружие против той самой тьмы, что их породила.
Стефан находился на грани, где борьба между светом и тьмой достигла апогея. В его глазах плясали отблески сомнений и надежды. Я заглянула в мысли молодого человека и увидела: он вспоминал каждый страшный шаг своего пути и одновременно видел свет в конце туннеля. Я смотрела, затаив дыхание, как он пытается овладеть тем, чего боялся на протяжении веков.
Рука Стефана медленно потянулась к сердцу, где тьма поглощала его душу, и когда пальцы коснулись груди, помещение вздрогнуло. Стены подземелья заскрипели и завибрировали в резонансе с пробуждающимися мрачными силами.
Силуэты старца затуманивались и вновь обнажали перед нами портал – окошко в другое измерение, где нас ждали ответы на вопросы и решения, которые мы искали с такой изнуряющей тщательностью. Стефан и я ступили в него, окутанные волной противоречивых эмоций, но уверенные, что вместе сможем превратить вызов судьбы в путь к свободе для нас обоих и для Авалона.
Портал поглотил нас, и мир за его пределами завертелся в хаотичном калейдоскопе безумия. Мы оказались на краю абсурдной реальности, где тьма становилась нечто большим, чем просто отсутствие света, и где каждый наш страх оживал, превращаясь в чудовищных существ, жаждущих крови и страдания.
Нас окружили пейзажи скорби и разрушения, наполненные разложившимися останками предыдущих поклонников Заклятия, чьи души были проколоты и раздуты в бесформенные, вековые монстры. Некогда человеческие фигуры теперь извивались и извергались вокруг нас, вселяя страх в самые укромные уголки наших сердец.
Заклятие, нити которого пронизывали каждый аспект этой искажённой реальности, стало проверять нас. Оно воплотило наши самые глубинные, скрытые страхи – те детские ужасы, что выросли вместе с нами. Они превратились в чудовищ из ночных кошмаров и теперь смотрели на нас голодными и безжалостными глазами.
Подобно миражу, появившемуся среди зыбучих песков, два человека предстали перед нами. Мужчина и женщина, казалось, вырванные из другого времени, стояли в потоках туманного света портала, взирая на нас с непонятной серьёзностью.
Я не могла понять, почему меня влечёт к ним, почему эти незнакомцы кажутся такими близкими, словно я искала их всю жизнь. Это чувство пронзало меня и не укладывалось в рамки разума; это было нечто глубже – смесь боли, потери и надежды.
Женщина олицетворяла всю материнскую заботу мира. Она мягко вздохнула, и в её глазах вспыхнуло тёплое сияние, напоминавшее о прошлом, о доме, что я утратила. Рядом с ней стоял мужчина – сильный и несгибаемый, с уверенностью в своей стойкости, которая пробуждала воспоминания о мужестве, необходимом для борьбы и самопожертвования ради справедливости.
Стефан с лёгким раздражением посмотрел на неизвестных, понимая, что их присутствие означает что-то важное, но сложно уловимое, как эхо забытых слов. Тем не менее, и его рука слегка дрогнула в моей – знак того, что он тоже чувствовал эту таинственную связь.
– Мы с тобой уже встречались, хотя ты была малышкой, чтобы помнить, – тепло проговорила женщина, словно ветер, что несёт семена прошлого.
Мужчина продолжил, его голос был утешающим и проникновенным:
– Мы сражались за тебя, боролись за свободу этого мира, и даже смерть не удержала нас от желания увидеть тебя вновь.
Слёзы сами собой покатились по моим щекам. Эти двое были никем иными, как моими родителями – забытыми, но вечно любящими.
– Мама? Папа? – вырвалось у меня со сдавленной грустью.
Их прикосновения, хотя и дремали в глубине, вдруг ярко загорелись в моём сердце. Ужас Заклятия и страх пропали на фоне того, что они были рядом. Но иная правда, затаённая в пучине, заключала в себе зло. Однажды оно забрало бабушку, и всё ещё жаждало вернуться.
Я увидела всё, что произошло у моей кроватки в тот роковой день. Мои родители, которые были правителями процветающего Авалона, стали жертвами безжалостной игры судьбы – одного из самых тёмных дней в летописи Авалона. Это был день, когда в мою бабушку ступило что-то потустороннее и ядовитое, затаившее роковую угрозу.
Стремление моей бабушки к величию владений и истинной магической мощи привело к непоправимому. Во время обряда, когда она вызывала духов забытых имён, её желание стать величайшей из магов обернулось против неё. Вместо того чтобы управлять силами природы, она сама попалась в ловушку Заклятия.
В этот день её глаза, как источник света, потухли, и на их месте вспыхнули бездны холодного огня. Этот огонь испепелял всё доброе и светлое, что было в ней. И когда силы тьмы потянулись к ней, жаждущие новой проводницы своего зла на Земле, пришла череда бедствия.
Воодушевленные чувством долга и любви, мои родители встали между миром и взбунтовавшимися силами, стараясь сдержать надвигающуюся бурю.
Энергии столкнулись в вихре заклинаний. Когда пыль улеглась, стены Авалона стали свидетелями трагедии. Мои родители, благородные и чистые душой, лежали безжизненными на полах своего дома. Бабушка исчезла, забрав меня с собой, поглощённая тьмой и жаждой нового воплощения.
Так я потеряла своих родителей и столкнулась лицом к лицу со своей участью – наследием борьбы и убежищем боли, что закаляли моё сердце в погоне за могуществом света, чтобы противостоять Заклятию и тем силам, которые унесли мою семью.
– Почему бабушка не убила меня?! – данный вопрос взволновал меня.
– Она оставила тебя для своих страшных планов! – ответила мама, облачённая в ореол мистического света. Мама на миг склонила голову, вспоминая волнующую загадку времени. – Бабушка видела в тебе потенциал, дитя, – начала она, в её голосе звучал печальный аккорд. – Ты внучка великой ведьмы Авалона, потомок тех, кто охранял баланс света и тьмы. Бабушка думала, что твоя жизнь станет ключом к разгадке великой тайны, запертой в Заклятии. Это Заклятие дарует бессмертную силу и власть призывать или уничтожать. Ты можешь стать его владелицей... или палачом.
– Но за такую власть надлежит платить высокую цену, – тяжело вздохнул отец; его образ был почти эфирным, но присутствие чётко ощущалось. – Чем темнее тень твоего наследия, тем ярче должен быть свет в твоём сердце, чтобы тьма не поглотила тебя.
Стефан, зная тёмную сторону своей родословной, заговорил:
– Это часть замысла твоей бабушки: она заготовила поприще для тебя, опору всего её культа. И если проклятие всё ещё действует... – его глаза искали ответа в потустороннем свечении моих родителей.
– Проклятие изменилось, – продолжила мать, и в каждом её слове звучало дрожание. – Оно ждёт твоей души, Катерина, чтобы восстановить энергию и освободиться от оков, которые мы наложили...
Тень натянулась по комнате, таинственная и реальная, как бич, готовый к удару. Стефан не шелохнулся, словно его ноги проросли к полу.
Волна холода обвила меня, врываясь в бездну усталого духа. Я стояла перед решающим выбором: принять своё страшное наследие и использовать его во благо или позволить злу поглотить не только меня, но и весь мир.
– Что ж, – твёрдо произнесла я, чувствуя, как прежняя уверенность возвращается ко мне. – Я должна освободить бабушку от проклятия.
Взгляд Стефана наполнился целеустремлённостью. Наши руки сплелись, образуя единый фронт против Заклятия. Призраки родителей постепенно таяли в темноте, оставляя нас, двоих осиротевших детей, обречённых на вечную борьбу.
Но как только мы приняли решение сражаться, нас охватило осознание, что, скрытая в мраке, сущность бабушки только подбиралась ближе. Колдовская сила, алчущая чего-то за пределами понимания, начала подниматься из самой земли. Она оживляла атмосферу ужаса, нависающую вокруг.
Мы стояли, ошеломлённые, когда древняя магия начала извиваться вокруг, принимая форму гигантского змея, преследующего мою бабушку – источника её силы и проклятия. Тьма поглощала воздух, становясь густой и скользкой, как грязная смола из недр земли.
Я перестала дышать, всматриваясь в мерцающую тьму. Из неё проступили силуэты неясных созданий. Их глаза были похожи на пустые орбиты. Леденящий вопль раскатился по коридорам, как марш надвигающихся легионов, и враз усилился, переходя в крик злорадства.
– Бабушка! – выкрикнула я в темноту, хотя знала, что не смогу изменить то, что уже предопределено.
Стефан встал рядом, сжимая меч, не в состоянии меня утешить, но готовый стать моей поддержкой и щитом перед лицом самого отчаянья.
Мы вышли навстречу зловещему змею, воплощающему самое страшное проклятие, нависшее над моей бабушкой и всей семьёй. Теперь на кону стояла моя судьба. Мы были готовы встретить ужас лицом к лицу, зная, что можем не выйти из этого живыми. Страх замер внутри, а душа Стефана, закалённая в боях и потерях, оказалась в плену у посланника ада. Он шагнул в мир, жаждущий крови и разрушений.
Злобный шёпот заклинаний становился громче, сборище мёртвых душ сговаривалось против нас. Змееобразное олицетворение зла высоко подняло голову, демонстрируя свою устрашающую массу и заполняя пещеру.
На арене ада наша вера подверглась жестокому испытанию. Змей издал шипящий звук, словно проводил ритуальное очищение – обряд, угрожающий нас поглотить. Стефан и я замерли, приготовившись к бою. Наши сердца стучали в унисон с разрушительной реальностью вокруг.
И тогда, в ответ на этот призыв, колебания эфира материализовались в огромного призрака. Эта тень, казавшаяся больше самой башни, была воплощением древнего Проклятия, полного гнева и жажды мести, дремавшего веками.
Оно появилось перед нами, отбрасывая щупальца и пытаясь утащить в недра потерянных душ. С зловещим звуком, похожим на скрежет металла о камень, Заклятие направилось к нам.
– Сейчас, Катерина! – крикнул Стефан, его голос донёсся до меня через грохотание и свист ветра. – Ты должна мне помочь!
Меня охватила неописуемая дрожь, и я начала чертить в воздухе энергетические спирали, вызывая яркий свет, рассыпающийся множеством звёздных лучей. Перед нами разворачивалась магическая фигура, формируя защиту и готовясь к решающему столкновению.
Меч Стефана и моя магия слились в единое целое, объединившись в борьбе против могущественной тьмы. Заклятие застонало, брызги его теневой сущности разлетались вокруг, а свет становился всё ярче и чище, как утро после ночи, встречающее новый день.
Стефан изо всех сил старался удержать меч. Но в его крови пробудилось нечто зловещее от древнего зова мрака. Это нечто узнало родное эхо в пульсирующих артериях подземного мира.
Стефан тяжело дышал с каждым ударом клинка. Сдерживаемые безрассудство и страсть тянули его к зову темноты. Огонь в его душе заставлял каждую мышцу дрожать в зловещем ритме. Проклятие манило его, обещая силу, власть и величие, освобождая от стен башни, от забот мира и от собственной совести.
Подземные ветра становились беспокойнее. Тёмные наследственные узы стягивали грудь Стефана, вынуждая его сердце биться в унисон со зловещим ритмом Заклятия.
Голос Стефана в запредельной муке вырвался наружу, густой и болезненный как ночь:
– Катерина! Отврати свой свет! – кричал он. – Ты питаешь его, питаешь проклятие! Оно влечёт меня!
Его крик остался без ответа и превратился в леденящий душу шёпот, витающий в коридорах. На этот раз Катерина не услышала Стефана; Заклятье заглушило его отчаянный зов о помощи.
Тьма обволакивала Стефана теснее, чем когда-либо, как иллюзорный покров, из которого он уже не мог вырваться. Проклятие подстрекало его, дразнило, проникая в самую ткань его души и предлагая мощь в обмен на капитуляцию перед его исконной мрачностью.
В глубине сознания Стефана боролась часть, остававшаяся верной своему лучу света, доля его сердца, что принадлежала Катерине. Но даже эта часть слабела в борьбе против столь могучего врага.
Я повернулась к Стефану, ощущая тревогу в ослепительном свете своей магии, и поняла, что битва принимает неожиданный оборот. Я заметила, как теневые узоры, исходящие от Заклятия, проникают в Стефана, вовлекая его в разрушительный танец.
«Пожалуйста, остановись», – мысленно взмолилась я.
Я подбежала к Стефану и сжала его лицо ладонями.
– Стефан, посмотри на меня! – воскликнула я.
Он взглянул на меня, и в его усталых глазах сражались два начала – любовь и ужас.
Пот катился по его лицу, а душевные муки становились почти осязаемыми. Его тело сотрясалось под натиском противоречивых эмоций.
Я крепче прижала Стефана к себе, обращаясь к связи, существующей между нашими сердцами.
– Стефан, не оставляй меня одну!
В воздухе ощущалась сиротливая холодность отпечатка уходящей души; тьма извлекала из Стефана последние остатки воли, и я чувствовала, как моя теплота и сила магии сталкиваются с неодолимой стеной. Его глаза, терзаемые внутренним хаосом, взирали на меня с мольбою, которая рвала моё сердце.
– Я... не могу сопротивляться... – шептал он между прерывистыми вздохами.
Какое-то зло, живущее в нём, пыталось обратить свою мучительную силу на меня, превратить его любовь в оружие против меня.
Я сделала глубокий глоток воздуха. Нельзя было сдаваться на милость мрачному финалу, вгрызающемуся в судьбу воина. Мои пальцы теперь потянулись к его сердцу, нащупывая ритм, который я клялась сохранить.
– Я не позволю злу забрать тебя, – прошептала я, собирая из осколков мира свою самую могущественную магию.
«У меня получится! Я справлюсь!» – внушала я самой себе.
Пока я боролась, от зловонной пучины подземелий вдруг возник старец, в той же самой серой мантии, от которой шёл острый холод. Он стоял неподвижно в тени, наблюдая за моим отчаянием.
Стефан слабел с каждой секундой. Он был связующим звеном между мной и древним бытием, между любовью и проклятием.
– Используй свою боль, – шёпот вырвался из груди самого старца.
Стефан открыл глаза. В их глубине я увидела сталь и лёд, готовность противостоять своему роду, несмотря ни на что. Его воля, подавляемая мрачной сущностью, начала сопротивляться.
Свет в его глазах становился все ярче и твёрже, а всё, что было злом, сжималось, уменьшаясь до тени себя прежнего.
Стефан протянул руку, отыскивая во мне источник света.
– Ты видел? – тяжело выдохнул он, глядя уже на старца.
Старец сделал шаг в свет. Круг света, что нас окружал, пригласил его к нам, словно признавая мудреца союзником в этой борьбе.
– Время для обучения закончилось, воин, – произнёс он с глубокой серьёзностью. – Пришло время использовать зло, что пыталось поглотить тебя веками, против него самого. Ты должен управлять собственной тьмой, Стефан. Это – часть твоего пути и той силы, которая потребуется для противостояния Заклятию.
Задыхаясь от напряжения, я поняла – старец пришёл не только как наставник. Он через меня создал для Стефана испытание, чтобы помочь ему во благо использовать своё проклятие.
Тьма проклятия начала пульсировать, стремясь вырваться наружу под воздействием его колеблющейся воли. Мучения Стефана превращались в бушующий водоворот мощи, способной уничтожить всё на своём пути.
Старец, наблюдавший сквозь сумрак, казался двойником судьбы – невидимой рукой, ведущей Стефана по тропе, полной опасностей и искушений. Я ощущала его присутствие, как холодное дыхание призрака. Он учил Стефана принимать тёмные стороны своего наследия и превращать их в оружие против той самой тьмы, что их породила.
Стефан находился на грани, где борьба между светом и тьмой достигла апогея. В его глазах плясали отблески сомнений и надежды. Я заглянула в мысли молодого человека и увидела: он вспоминал каждый страшный шаг своего пути и одновременно видел свет в конце туннеля. Я смотрела, затаив дыхание, как он пытается овладеть тем, чего боялся на протяжении веков.
Рука Стефана медленно потянулась к сердцу, где тьма поглощала его душу, и когда пальцы коснулись груди, помещение вздрогнуло. Стены подземелья заскрипели и завибрировали в резонансе с пробуждающимися мрачными силами.
Силуэты старца затуманивались и вновь обнажали перед нами портал – окошко в другое измерение, где нас ждали ответы на вопросы и решения, которые мы искали с такой изнуряющей тщательностью. Стефан и я ступили в него, окутанные волной противоречивых эмоций, но уверенные, что вместе сможем превратить вызов судьбы в путь к свободе для нас обоих и для Авалона.
Портал поглотил нас, и мир за его пределами завертелся в хаотичном калейдоскопе безумия. Мы оказались на краю абсурдной реальности, где тьма становилась нечто большим, чем просто отсутствие света, и где каждый наш страх оживал, превращаясь в чудовищных существ, жаждущих крови и страдания.
Нас окружили пейзажи скорби и разрушения, наполненные разложившимися останками предыдущих поклонников Заклятия, чьи души были проколоты и раздуты в бесформенные, вековые монстры. Некогда человеческие фигуры теперь извивались и извергались вокруг нас, вселяя страх в самые укромные уголки наших сердец.
Заклятие, нити которого пронизывали каждый аспект этой искажённой реальности, стало проверять нас. Оно воплотило наши самые глубинные, скрытые страхи – те детские ужасы, что выросли вместе с нами. Они превратились в чудовищ из ночных кошмаров и теперь смотрели на нас голодными и безжалостными глазами.
Подобно миражу, появившемуся среди зыбучих песков, два человека предстали перед нами. Мужчина и женщина, казалось, вырванные из другого времени, стояли в потоках туманного света портала, взирая на нас с непонятной серьёзностью.
Я не могла понять, почему меня влечёт к ним, почему эти незнакомцы кажутся такими близкими, словно я искала их всю жизнь. Это чувство пронзало меня и не укладывалось в рамки разума; это было нечто глубже – смесь боли, потери и надежды.
Женщина олицетворяла всю материнскую заботу мира. Она мягко вздохнула, и в её глазах вспыхнуло тёплое сияние, напоминавшее о прошлом, о доме, что я утратила. Рядом с ней стоял мужчина – сильный и несгибаемый, с уверенностью в своей стойкости, которая пробуждала воспоминания о мужестве, необходимом для борьбы и самопожертвования ради справедливости.
Стефан с лёгким раздражением посмотрел на неизвестных, понимая, что их присутствие означает что-то важное, но сложно уловимое, как эхо забытых слов. Тем не менее, и его рука слегка дрогнула в моей – знак того, что он тоже чувствовал эту таинственную связь.
– Мы с тобой уже встречались, хотя ты была малышкой, чтобы помнить, – тепло проговорила женщина, словно ветер, что несёт семена прошлого.
Мужчина продолжил, его голос был утешающим и проникновенным:
– Мы сражались за тебя, боролись за свободу этого мира, и даже смерть не удержала нас от желания увидеть тебя вновь.
Слёзы сами собой покатились по моим щекам. Эти двое были никем иными, как моими родителями – забытыми, но вечно любящими.
– Мама? Папа? – вырвалось у меня со сдавленной грустью.
Их прикосновения, хотя и дремали в глубине, вдруг ярко загорелись в моём сердце. Ужас Заклятия и страх пропали на фоне того, что они были рядом. Но иная правда, затаённая в пучине, заключала в себе зло. Однажды оно забрало бабушку, и всё ещё жаждало вернуться.
Я увидела всё, что произошло у моей кроватки в тот роковой день. Мои родители, которые были правителями процветающего Авалона, стали жертвами безжалостной игры судьбы – одного из самых тёмных дней в летописи Авалона. Это был день, когда в мою бабушку ступило что-то потустороннее и ядовитое, затаившее роковую угрозу.
Стремление моей бабушки к величию владений и истинной магической мощи привело к непоправимому. Во время обряда, когда она вызывала духов забытых имён, её желание стать величайшей из магов обернулось против неё. Вместо того чтобы управлять силами природы, она сама попалась в ловушку Заклятия.
В этот день её глаза, как источник света, потухли, и на их месте вспыхнули бездны холодного огня. Этот огонь испепелял всё доброе и светлое, что было в ней. И когда силы тьмы потянулись к ней, жаждущие новой проводницы своего зла на Земле, пришла череда бедствия.
Воодушевленные чувством долга и любви, мои родители встали между миром и взбунтовавшимися силами, стараясь сдержать надвигающуюся бурю.
Энергии столкнулись в вихре заклинаний. Когда пыль улеглась, стены Авалона стали свидетелями трагедии. Мои родители, благородные и чистые душой, лежали безжизненными на полах своего дома. Бабушка исчезла, забрав меня с собой, поглощённая тьмой и жаждой нового воплощения.
Так я потеряла своих родителей и столкнулась лицом к лицу со своей участью – наследием борьбы и убежищем боли, что закаляли моё сердце в погоне за могуществом света, чтобы противостоять Заклятию и тем силам, которые унесли мою семью.
– Почему бабушка не убила меня?! – данный вопрос взволновал меня.
– Она оставила тебя для своих страшных планов! – ответила мама, облачённая в ореол мистического света. Мама на миг склонила голову, вспоминая волнующую загадку времени. – Бабушка видела в тебе потенциал, дитя, – начала она, в её голосе звучал печальный аккорд. – Ты внучка великой ведьмы Авалона, потомок тех, кто охранял баланс света и тьмы. Бабушка думала, что твоя жизнь станет ключом к разгадке великой тайны, запертой в Заклятии. Это Заклятие дарует бессмертную силу и власть призывать или уничтожать. Ты можешь стать его владелицей... или палачом.
– Но за такую власть надлежит платить высокую цену, – тяжело вздохнул отец; его образ был почти эфирным, но присутствие чётко ощущалось. – Чем темнее тень твоего наследия, тем ярче должен быть свет в твоём сердце, чтобы тьма не поглотила тебя.
Стефан, зная тёмную сторону своей родословной, заговорил:
– Это часть замысла твоей бабушки: она заготовила поприще для тебя, опору всего её культа. И если проклятие всё ещё действует... – его глаза искали ответа в потустороннем свечении моих родителей.
– Проклятие изменилось, – продолжила мать, и в каждом её слове звучало дрожание. – Оно ждёт твоей души, Катерина, чтобы восстановить энергию и освободиться от оков, которые мы наложили...
Тень натянулась по комнате, таинственная и реальная, как бич, готовый к удару. Стефан не шелохнулся, словно его ноги проросли к полу.
Волна холода обвила меня, врываясь в бездну усталого духа. Я стояла перед решающим выбором: принять своё страшное наследие и использовать его во благо или позволить злу поглотить не только меня, но и весь мир.
– Что ж, – твёрдо произнесла я, чувствуя, как прежняя уверенность возвращается ко мне. – Я должна освободить бабушку от проклятия.
Взгляд Стефана наполнился целеустремлённостью. Наши руки сплелись, образуя единый фронт против Заклятия. Призраки родителей постепенно таяли в темноте, оставляя нас, двоих осиротевших детей, обречённых на вечную борьбу.
Глава 6. Восход надежды
Но как только мы приняли решение сражаться, нас охватило осознание, что, скрытая в мраке, сущность бабушки только подбиралась ближе. Колдовская сила, алчущая чего-то за пределами понимания, начала подниматься из самой земли. Она оживляла атмосферу ужаса, нависающую вокруг.
Мы стояли, ошеломлённые, когда древняя магия начала извиваться вокруг, принимая форму гигантского змея, преследующего мою бабушку – источника её силы и проклятия. Тьма поглощала воздух, становясь густой и скользкой, как грязная смола из недр земли.
Я перестала дышать, всматриваясь в мерцающую тьму. Из неё проступили силуэты неясных созданий. Их глаза были похожи на пустые орбиты. Леденящий вопль раскатился по коридорам, как марш надвигающихся легионов, и враз усилился, переходя в крик злорадства.
– Бабушка! – выкрикнула я в темноту, хотя знала, что не смогу изменить то, что уже предопределено.
Стефан встал рядом, сжимая меч, не в состоянии меня утешить, но готовый стать моей поддержкой и щитом перед лицом самого отчаянья.
Мы вышли навстречу зловещему змею, воплощающему самое страшное проклятие, нависшее над моей бабушкой и всей семьёй. Теперь на кону стояла моя судьба. Мы были готовы встретить ужас лицом к лицу, зная, что можем не выйти из этого живыми. Страх замер внутри, а душа Стефана, закалённая в боях и потерях, оказалась в плену у посланника ада. Он шагнул в мир, жаждущий крови и разрушений.
Злобный шёпот заклинаний становился громче, сборище мёртвых душ сговаривалось против нас. Змееобразное олицетворение зла высоко подняло голову, демонстрируя свою устрашающую массу и заполняя пещеру.
На арене ада наша вера подверглась жестокому испытанию. Змей издал шипящий звук, словно проводил ритуальное очищение – обряд, угрожающий нас поглотить. Стефан и я замерли, приготовившись к бою. Наши сердца стучали в унисон с разрушительной реальностью вокруг.
