Себастьян задумчиво кивнул.
– И правда. Но в этот раз прошу мне поверить – я никому не сообщал конечный счет, кроме арбитра. Да и он вряд ли стал бы делиться с кем-то прибылью… Вы же знаете, что арбитры делают тайные ставки через подставных лиц?
– Хотите сказать, информация утекла через них? – Амадео скептически скрестил руки на груди. – Когда вы с ним договорились?
– За день до матча.
– Чушь. Кривая ставок начала меняться раньше.
– Мне ни к чему врать. – Себастьян развел руками. – Если бы я решил свалить «Гандикап», то выбрал бы именно этот способ, не сомневайтесь, он надежный и самый безопасный… – Даниэль возмущенно фыркнул. – Но зачем мне это делать? Да и заказчику это как минимум невыгодно.
Амадео был вынужден признать, что Себастьян прав. Если Феррер действительно хотел подстроить матч под свой результат и сорвать солидный куш, ему не было бы резона распространять конечный счет среди посторонних. Это дискредитировало бы его и уменьшило размер выигрыша.
Не сказав больше ни слова, он направился к выходу из душевой. Даниэль робко пошел следом, поглядывая на Себастьяна через плечо.
– Как себя чувствует сеньор Санторо? – крикнул вслед Себастьян. – Ходят слухи, что у него нелады со здоровьем, но…
Амадео замер. Слова Себастьяна окатили ледяным душем, и он с трудом заставил себя открыть рот.
– Мы разговаривали вчера. С ним все в порядке. Не беспокойтесь за свой груз, – добавил он не без яда в голосе.
– О, что вы, – сердечно рассмеялся Себастьян. – Благополучие груза волнует меня ровно до того момента, как он прибудет к новому хозяину! А сеньор Санторо должен хорошо делать свою работу. Всегда.
Амадео пошел дальше, с трудом подавляя желание рвануть прочь со всех ног. По спине тек холодный пот. Даниэль то и дело оглядывался назад.
– С чего он вдруг заговорил о здоровье мсье Санторо? – недоуменно спросил он. – Мсье Санторо здоров как бык… Да?
– Да, – отрезал Амадео. – А если нет, я позабочусь о том, чтобы закопать его поглубже.
– Твою мать. – Томас выудил из нагрудного кармана сигаретную пачку. – И давно он так?
– Неделю. – Йохан взял предложенную сигарету, уныло затянулся и выбросил ее, почти целую, в урну.
– А принц…
– Не в курсе. Иначе давно был бы здесь. – Йохан прислонился к кирпичной стене особняка и закрыл глаза.
Томас выругался повторно и, судорожно вдохнув сигаретный дым, вцепился в блондинистую шевелюру. Ему «повезло» застукать очередной приступ – Санторо трясло, будто он за высоковольтку схватился, а Гарсиа впихивал ему в зубы какую-то таблетку и поил водой через соломинку. Томас сразу понял, что к чему – немало героиновых торчков повидал на улицах. Значит, вот почему его так спешно отослали из Мексики. Но тогда это длится уже…
– А сколько всего? – спросил он снова.
– Больше трех, – лаконично ответил Йохан. – Умоляю, не спрашивай, как. Сам в шоке. Взял и сорвался.
– Но с чего бы, на пустом-то месте? – Томас с силой потер глаза. – Бред какой-то…
– Дино Аурелио умер от передоза. – Йохан выщелкнул новую сигарету из томасовой пачки. – Вот босса и понесло. Я даже пикнуть не успел… А он уже. Но черт с ним, сейчас вроде в себя приходить начал.
– Но с чего бы? Я не понима…
– Много лет назад на игле сидел, еле слез.
– А… – Это многое объясняло. Впрочем, Томас не удивился – мало ли у кого какие скелеты в шкафу. – Вы принцу вообще планировали об этом сказать, нет? Или меньше знает – крепче спит? А если бы что-нибудь случилось…
– Случилось. Потому он сейчас и в завязке. Полный трындец. – Йохан до того устал, что говорить полными предложениями для него оказалось непосильной задачей. – Черт, Томас… Я несколько ночей не спал, не читай мне нотации. Все закончилось благополучно. Иначе я бы уже на дне Атлантики плавал.
– О чем это ты?
Йохан подпрыгнул и выронил сигарету. Томас зажмурился и тихо выругался.
Позади них стоял Амадео.
– О чем вы только что говорили? – голос звучал глухо, но у Йохана все волоски на теле встали дыбом.
– Да это… Мы… А ты почему тут…
– Мы в Колумбию летали. – Даниэль вынырнул из-за плеча учителя. – Вот и решили в гости заглянуть, раз уж рядом… Мсье Амадео! Вы куда?!
Никого и ничего не слыша, Амадео уже взбегал по ступенькам. Охрана пропустила его без препятствий.
– Твою мать, – хором сказали Йохан и Томас и дружно стукнулись лбами о кирпичную стену.
Даниэль недоуменно хлопал глазами.
– А что случилось?
Визит Томаса оказался полнейшей неожиданностью.
Последняя неделя совершенно оторвала Ксавьера от реального мира, и он напрочь забыл о Хендриксоне. Мигель не подпускал его к работе «в поле» ни на шаг, связывался с подчиненными от его имени, заставив Ксавьера сосредоточиться на выздоровлении, и он позволил себе расслабиться. До такой степени, что упустил из виду возвращение Томаса и даже не вспоминал о нем, пока тот не перешагнул порог кабинета.
Американец сразу все понял. Вряд ли Ксавьер скоро забудет ошарашенное выражение его лица, но на очередное неудобство ему было плевать, лишь бы тот ничего не сболтнул принцу. Ксавьер понимал, что вечно утаивать шило в мешке не выйдет, но старался оттянуть неизбежное до последнего.
До момента, пока полностью не поправится.
По словам Мигеля, прогноз был благоприятным, но медикаментозное лечение прекращать не стоило. Дашь слабину – и все начнется сначала. Ксавьер терпеть не мог, когда им помыкали, но снова отдаться в рабство белому порошку не имел ни малейшего желания. Приходилось терпеть и глотать лекарства.
Дверь кабинета, чуть скрипнув, отворилась. Ксавьер даже не поднял глаз от бумаг. Хоть что-то Мигель позволил ему делать, а именно – разгребать накопившиеся завалы бумажной работы. «В поля» же ездил сам или посылал кого-то из своих подчиненных.
– Ты что-то хотел? – спросил он, не глядя на вошедшего. Черт, неужели ему даже перед Томасом стыдно?! Мигель бы его засмеял.
– Да. Хотел сказать, как сильно тебя ненавижу.
Сигарета выпала изо рта и прожгла дыру в каком-то документе. Ксавьер не глядя смахнул ее в пепельницу и поднялся. Колени предательски затряслись.
– Что ты тут делаешь, принц? Я, конечно, рад тебя видеть, но…
– Рад? – Голос Амадео дрожал от едва сдерживаемого гнева. – Поэтому ты столько времени скрывал от меня, что снова подсел?
Ксавьер дернулся, как от пощечины. Краска бросилась в лицо, он на мгновение перестал дышать.
– Не хотел тебя волновать, – пробормотал он, прекрасно осознавая, насколько жалко звучит оправдание.
Амадео шагнул к нему, на ходу сжимая кулаки.
– Я бы сейчас заехал тебе по носу, если бы не знал, что ты вытерпел за последние недели. Как ты мог… Как ты мог, черт возьми, бороться с этим в одиночку?!
– Со мной был Йохан. И Мигель. Они…
– Они покрывали тебя как могли. Врали, что ты на совещании, на приемке товара, что ты спишь, что отправился на родео, они врали обо всем, только чтобы я ни о чем не прознал! И чем кончилось их вранье? Передозом? Ты же мог умереть, дьявол тебя раздери!!
– Прости, – еле слышно сказал Ксавьер. – Я не должен был…
Он оторопел, когда Амадео крепко обнял его. Так сильно, что дыхание перехватило, и он не смог больше выдавить ни звука.
– Идиот. Какой же ты набитый идиот, – прошептал Амадео. Голос дрожал, и у Ксавьера защипало глаза. – Я же мог тебя потерять. Навсегда! Неужели ты этого не понимал? Нет… – объятия чуть ослабли, и Ксавьер снова мог дышать, – ты понимал, я знаю, но остановиться было так тяжело… Почему же ты молчал, почему?
Ксавьер до сих пор не мог вымолвить ни слова. Все мысли улетучились, в голове гулял ветер. Он боялся нарушить тишину, боялся, что, издай он хоть звук, попытайся он поднять руки, чтобы обнять друга, и принц просто развернется и уйдет. Навсегда.
В молчании текли минуты, никто из них не шевелился. Ксавьер слышал неровное дыхание Амадео, ощущал, как колотится его сердце, и изо всех сил старался унять свое – еще немного, и оно пробьет грудную клетку. Когда в последний раз он испытывал такой страх и одновременно такое облегчение? Все же врать принцу оказалось выше его сил. Он и не подозревал, какой груз давил на плечи, пока тот наконец не испарился.
– Ты злишься на меня? – наконец осмелился спросить он. Голос прозвучал тихо, слишком тихо, и он не был уверен, расслышал ли его Амадео.
– Злюсь? Да я убить тебя готов. – Амадео отстранился. Губы дрожали, по щекам катились слезы. Рубашка на плече Ксавьера промокла насквозь. Вот же глупый…
– Я могу сколько угодно оправдываться, что хотел как лучше. Думал, не станет меня, Себастьяну не будет нужды лезть к тебе. – Ксавьер тихо фыркнул. – Глупость несусветная. Я просто искал повод снова подсесть. И даже самая надуманная ерунда сгодилась, как видишь.
– Да не нужны мне твои оправдания. – Амадео сердито ударил его кулаком в плечо. – Будь добр, заткнись.
– Как скажешь, принц.
И впервые за много недель Ксавьер рассмеялся.
Луч солнца медленно, но верно подбирался к кровати. Плавно скользнув на подушку, он осветил красивое лицо.
Амадео перевернулся на другой бок. Живот скрутило, и сон слетел, будто смытый ведром ледяной воды, сердце затрепыхалось пойманной птицей. Он со стоном подтянул колени к груди.
Наручные часы показывали девять утра. Он едва уснул только три часа назад, и измученный организм пытался снова погрузиться с мир сновидений, но карусель в животе не позволила. Подушка свешивалась с кровати – еще немного и упадет, простынь комком валялась в ногах. Одеяло вообще куда-то подевалось.
Он рывком сел и, откинув назад спутанные волосы, с силой потер глаза ладонями. Правая кисть заныла, и он рассеянно почесал ее, сковырнув запекшуюся кровь. На костяшке выступила алая капля, и Амадео поморщился.
Несколько часов назад он готов был вырубить Ксавьера транквилизатором, как тот однажды поступил с ним (и Амадео покривил бы душой, если бы утверждал, что тут не замешана маленькая месть), и увезти прочь из Мексики. Он действительно испугался. Адреналин схлынул, и он, не в силах больше стоять на ногах, рухнул в кресло Ксавьера, пока друг убеждал его, что теперь все в полном порядке. Не помогли даже увещевания Мигеля, Амадео чувствовал себя так, будто из-под ног выбили землю, предварительно затянув на шее пеньковую веревку. Он задыхался. И не хотел ничего и слышать о том, чтобы Ксавьер продолжал опасные игры с Себастьяном в таком состоянии.
– Себастьян ничего не знает, – утверждал Ксавьер. – Я по-прежнему у него на хорошем счету, и это нам на руку.
Они проговорили до полуночи, потом Мигель подхватил Ксавьера под руку и потащил спать, уговаривая, как малое дитя. Амадео же отправили в одну из гостевых спален на первом этаже, но шел он туда словно во сне. Неимоверных трудов ему стоило удерживать на лице улыбающуюся маску! Но как только за ним захлопнулась дверь, ее как ветром сдуло.
Амадео щелкнул замком, прислонился к двери спиной, закрыв глаза, и какое-то время стоял неподвижно. Затем из горла вырвался низкий рык. Упав на колено, он с силой ударил кулаком в пол, едва не пробив паркет. Он бил, и бил, и бил, рыча все громче, пока наконец тонкие дощечки с жалобным хрустом не переломились пополам. Но даже тогда он не остановился, продолжая методично превращать их в труху.
Дрожа, он сел и стукнулся затылком о дверь. По щекам катились злые слезы, разбитые костяшки кровоточили.
Как он мог ничего не заметить?
Многое казалось странным, но Амадео упорно гнал плохие мысли, убеждая себя в том, что Ксавьер не перешагнет запретную границу. Раз за разом он ложился спать с чувством смутной тревоги, но списывал это на собственное неуравновешенное состояние. И даже не хотел думать о том, что другу тоже нужна помощь.
Но злился он не только на себя. Одна незначительная деталь приводила его в ярость, и только нечеловеческим усилием удавалось держать себя в руках.
Если бы в этот момент рядом оказался Себастьян, Амадео без промедления превратил бы его тело в кровавую кашу.
«Я увидел Дино, и в голове что-то перемкнуло, – рассказывал Ксавьер. – На мгновение я утратил контроль, позволил себе слабость – и вот я уже держу в руке шприц и втыкаю в вену…»
Откуда там взялся наполненный шприц, если Дино получил свою дозу?
Ксавьер упорно избегал воспоминаний о том роковом дне, потому до сих пор не задался этим вопросом, но Амадео был уверен: Дино Аурелио не сам сбежал из клиники и не сам всадил в себя шприц. Ему помогли.
И Амадео готов был поставить «Азар» на Себастьяна.
Значит, этот дьявол с самого начала знал, что произойдет с Ксавьером. Знал и сознательно толкал его к краю пропасти. Зачем? Какая ему выгода от того, что Ксавьер в его состоянии начнет допускать ошибки, терять груз, а вместе с ним и прибыль?
Они с самого начала ошибались, принимая поступки Себастьяна за поступки психически здорового человека. Он был болен, и болен давно. И не отыскав источник болезни, они так и будут топтаться на месте.
Найдя в ванной аптечку, Амадео, морщась, обработал ссадины на костяшках. Бинтом заматывать не стал – обязательно бросится в глаза.
Со второго этажа донеслись голоса, хлопнула дверь кабинета. На лестнице навстречу попался Мигель. Он скакал по ступенькам: две вниз, одну вверх – и Амадео пожелал ему доброго утра.
Тот бодро отдал честь.
– И вам того же! Знал бы, что с вашим приездом сеньор Санторо начнет охотнее глотать таблетки – вызвал бы вас сюда раньше. А так пришлось организовывать командировку… – Он сделал большие глаза и зажал рот рукой, будто сболтнул лишнего. – Вы ничего не слышали.
И прежде чем Амадео успел задать хоть один вопрос, сбежал по ступенькам и скрылся за входной дверью.
– Вот шельмец, – ругнулся Амадео и поднялся в кабинет.
Ксавьер выглядел уставшим. Но в глаза вернулся блеск, на губах появилась едва заметная усмешка – ничего общего с насупленными бровями и поджатыми губами, которые Амадео обычно наблюдал на экране смартфона.
Непобедимый Ксавьер Санторо вернулся.
И у него был план.
– Разъяренные болельщики требуют отменить результат. – Майкл Корсо щелкал клавишами ноутбука. – Но Международная ассоциация не хочет признавать матч несыгранным: его никто не останавливал, прошло семьдесят процентов отведенного времени, а согласно правилам этого достаточно, чтобы признать его свершившимся.
– Если кто-то решит подать в суд, Ассоциации придется прогнуться, – резонно заметил Бартоло. – Одно дело – пообещать провести расследование, но другое – немедленно вернуть проигранные деньги, и что еще хуже – забрать выигрыши. Как ни крути, ситуация для «Гандикапа» патовая.
Амадео задумчиво постукивал ручкой по столу.
– Мы не будем забирать выигрыши.
В конференц-зале воцарилось молчание. Все до единого вытаращились на Амадео так, будто он пообещал распилить золотую статую на равные кусочки и разбросать по всей планете.
– Но позвольте, – несмело возразил Голдман, – если мы выплатим все выигрыши как положено…
– «Гандикап» разорится, – тихо закончил Даниэль.
– Вы спрашивали, как сохранить репутацию компании. – Амадео пожал плечами. – Вот вам ответ. Даже если суд признает игру несостоявшейся и отменит сделанные ранее ставки, не отзывайте деньги.
Бартоло тихо присвистнул. Даниэль же таращился на учителя, открыв рот, и вдруг вскочил на ноги.
– Да ведь вы правы! Если остальные компании откажутся выплачивать выигрыши, а «Гандикап» сделает такой великодушный жест… Он не утратит доверие клиентов! Мсье Амадео! Вы гений!
– И правда. Но в этот раз прошу мне поверить – я никому не сообщал конечный счет, кроме арбитра. Да и он вряд ли стал бы делиться с кем-то прибылью… Вы же знаете, что арбитры делают тайные ставки через подставных лиц?
– Хотите сказать, информация утекла через них? – Амадео скептически скрестил руки на груди. – Когда вы с ним договорились?
– За день до матча.
– Чушь. Кривая ставок начала меняться раньше.
– Мне ни к чему врать. – Себастьян развел руками. – Если бы я решил свалить «Гандикап», то выбрал бы именно этот способ, не сомневайтесь, он надежный и самый безопасный… – Даниэль возмущенно фыркнул. – Но зачем мне это делать? Да и заказчику это как минимум невыгодно.
Амадео был вынужден признать, что Себастьян прав. Если Феррер действительно хотел подстроить матч под свой результат и сорвать солидный куш, ему не было бы резона распространять конечный счет среди посторонних. Это дискредитировало бы его и уменьшило размер выигрыша.
Не сказав больше ни слова, он направился к выходу из душевой. Даниэль робко пошел следом, поглядывая на Себастьяна через плечо.
– Как себя чувствует сеньор Санторо? – крикнул вслед Себастьян. – Ходят слухи, что у него нелады со здоровьем, но…
Амадео замер. Слова Себастьяна окатили ледяным душем, и он с трудом заставил себя открыть рот.
– Мы разговаривали вчера. С ним все в порядке. Не беспокойтесь за свой груз, – добавил он не без яда в голосе.
– О, что вы, – сердечно рассмеялся Себастьян. – Благополучие груза волнует меня ровно до того момента, как он прибудет к новому хозяину! А сеньор Санторо должен хорошо делать свою работу. Всегда.
Амадео пошел дальше, с трудом подавляя желание рвануть прочь со всех ног. По спине тек холодный пот. Даниэль то и дело оглядывался назад.
– С чего он вдруг заговорил о здоровье мсье Санторо? – недоуменно спросил он. – Мсье Санторо здоров как бык… Да?
– Да, – отрезал Амадео. – А если нет, я позабочусь о том, чтобы закопать его поглубже.
– Твою мать. – Томас выудил из нагрудного кармана сигаретную пачку. – И давно он так?
– Неделю. – Йохан взял предложенную сигарету, уныло затянулся и выбросил ее, почти целую, в урну.
– А принц…
– Не в курсе. Иначе давно был бы здесь. – Йохан прислонился к кирпичной стене особняка и закрыл глаза.
Томас выругался повторно и, судорожно вдохнув сигаретный дым, вцепился в блондинистую шевелюру. Ему «повезло» застукать очередной приступ – Санторо трясло, будто он за высоковольтку схватился, а Гарсиа впихивал ему в зубы какую-то таблетку и поил водой через соломинку. Томас сразу понял, что к чему – немало героиновых торчков повидал на улицах. Значит, вот почему его так спешно отослали из Мексики. Но тогда это длится уже…
– А сколько всего? – спросил он снова.
– Больше трех, – лаконично ответил Йохан. – Умоляю, не спрашивай, как. Сам в шоке. Взял и сорвался.
– Но с чего бы, на пустом-то месте? – Томас с силой потер глаза. – Бред какой-то…
– Дино Аурелио умер от передоза. – Йохан выщелкнул новую сигарету из томасовой пачки. – Вот босса и понесло. Я даже пикнуть не успел… А он уже. Но черт с ним, сейчас вроде в себя приходить начал.
– Но с чего бы? Я не понима…
– Много лет назад на игле сидел, еле слез.
– А… – Это многое объясняло. Впрочем, Томас не удивился – мало ли у кого какие скелеты в шкафу. – Вы принцу вообще планировали об этом сказать, нет? Или меньше знает – крепче спит? А если бы что-нибудь случилось…
– Случилось. Потому он сейчас и в завязке. Полный трындец. – Йохан до того устал, что говорить полными предложениями для него оказалось непосильной задачей. – Черт, Томас… Я несколько ночей не спал, не читай мне нотации. Все закончилось благополучно. Иначе я бы уже на дне Атлантики плавал.
– О чем это ты?
Йохан подпрыгнул и выронил сигарету. Томас зажмурился и тихо выругался.
Позади них стоял Амадео.
– О чем вы только что говорили? – голос звучал глухо, но у Йохана все волоски на теле встали дыбом.
– Да это… Мы… А ты почему тут…
– Мы в Колумбию летали. – Даниэль вынырнул из-за плеча учителя. – Вот и решили в гости заглянуть, раз уж рядом… Мсье Амадео! Вы куда?!
Никого и ничего не слыша, Амадео уже взбегал по ступенькам. Охрана пропустила его без препятствий.
– Твою мать, – хором сказали Йохан и Томас и дружно стукнулись лбами о кирпичную стену.
Даниэль недоуменно хлопал глазами.
– А что случилось?
Визит Томаса оказался полнейшей неожиданностью.
Последняя неделя совершенно оторвала Ксавьера от реального мира, и он напрочь забыл о Хендриксоне. Мигель не подпускал его к работе «в поле» ни на шаг, связывался с подчиненными от его имени, заставив Ксавьера сосредоточиться на выздоровлении, и он позволил себе расслабиться. До такой степени, что упустил из виду возвращение Томаса и даже не вспоминал о нем, пока тот не перешагнул порог кабинета.
Американец сразу все понял. Вряд ли Ксавьер скоро забудет ошарашенное выражение его лица, но на очередное неудобство ему было плевать, лишь бы тот ничего не сболтнул принцу. Ксавьер понимал, что вечно утаивать шило в мешке не выйдет, но старался оттянуть неизбежное до последнего.
До момента, пока полностью не поправится.
По словам Мигеля, прогноз был благоприятным, но медикаментозное лечение прекращать не стоило. Дашь слабину – и все начнется сначала. Ксавьер терпеть не мог, когда им помыкали, но снова отдаться в рабство белому порошку не имел ни малейшего желания. Приходилось терпеть и глотать лекарства.
Дверь кабинета, чуть скрипнув, отворилась. Ксавьер даже не поднял глаз от бумаг. Хоть что-то Мигель позволил ему делать, а именно – разгребать накопившиеся завалы бумажной работы. «В поля» же ездил сам или посылал кого-то из своих подчиненных.
– Ты что-то хотел? – спросил он, не глядя на вошедшего. Черт, неужели ему даже перед Томасом стыдно?! Мигель бы его засмеял.
– Да. Хотел сказать, как сильно тебя ненавижу.
Сигарета выпала изо рта и прожгла дыру в каком-то документе. Ксавьер не глядя смахнул ее в пепельницу и поднялся. Колени предательски затряслись.
– Что ты тут делаешь, принц? Я, конечно, рад тебя видеть, но…
– Рад? – Голос Амадео дрожал от едва сдерживаемого гнева. – Поэтому ты столько времени скрывал от меня, что снова подсел?
Ксавьер дернулся, как от пощечины. Краска бросилась в лицо, он на мгновение перестал дышать.
– Не хотел тебя волновать, – пробормотал он, прекрасно осознавая, насколько жалко звучит оправдание.
Амадео шагнул к нему, на ходу сжимая кулаки.
– Я бы сейчас заехал тебе по носу, если бы не знал, что ты вытерпел за последние недели. Как ты мог… Как ты мог, черт возьми, бороться с этим в одиночку?!
– Со мной был Йохан. И Мигель. Они…
– Они покрывали тебя как могли. Врали, что ты на совещании, на приемке товара, что ты спишь, что отправился на родео, они врали обо всем, только чтобы я ни о чем не прознал! И чем кончилось их вранье? Передозом? Ты же мог умереть, дьявол тебя раздери!!
– Прости, – еле слышно сказал Ксавьер. – Я не должен был…
Он оторопел, когда Амадео крепко обнял его. Так сильно, что дыхание перехватило, и он не смог больше выдавить ни звука.
– Идиот. Какой же ты набитый идиот, – прошептал Амадео. Голос дрожал, и у Ксавьера защипало глаза. – Я же мог тебя потерять. Навсегда! Неужели ты этого не понимал? Нет… – объятия чуть ослабли, и Ксавьер снова мог дышать, – ты понимал, я знаю, но остановиться было так тяжело… Почему же ты молчал, почему?
Ксавьер до сих пор не мог вымолвить ни слова. Все мысли улетучились, в голове гулял ветер. Он боялся нарушить тишину, боялся, что, издай он хоть звук, попытайся он поднять руки, чтобы обнять друга, и принц просто развернется и уйдет. Навсегда.
В молчании текли минуты, никто из них не шевелился. Ксавьер слышал неровное дыхание Амадео, ощущал, как колотится его сердце, и изо всех сил старался унять свое – еще немного, и оно пробьет грудную клетку. Когда в последний раз он испытывал такой страх и одновременно такое облегчение? Все же врать принцу оказалось выше его сил. Он и не подозревал, какой груз давил на плечи, пока тот наконец не испарился.
– Ты злишься на меня? – наконец осмелился спросить он. Голос прозвучал тихо, слишком тихо, и он не был уверен, расслышал ли его Амадео.
– Злюсь? Да я убить тебя готов. – Амадео отстранился. Губы дрожали, по щекам катились слезы. Рубашка на плече Ксавьера промокла насквозь. Вот же глупый…
– Я могу сколько угодно оправдываться, что хотел как лучше. Думал, не станет меня, Себастьяну не будет нужды лезть к тебе. – Ксавьер тихо фыркнул. – Глупость несусветная. Я просто искал повод снова подсесть. И даже самая надуманная ерунда сгодилась, как видишь.
– Да не нужны мне твои оправдания. – Амадео сердито ударил его кулаком в плечо. – Будь добр, заткнись.
– Как скажешь, принц.
И впервые за много недель Ксавьер рассмеялся.
Луч солнца медленно, но верно подбирался к кровати. Плавно скользнув на подушку, он осветил красивое лицо.
Амадео перевернулся на другой бок. Живот скрутило, и сон слетел, будто смытый ведром ледяной воды, сердце затрепыхалось пойманной птицей. Он со стоном подтянул колени к груди.
Наручные часы показывали девять утра. Он едва уснул только три часа назад, и измученный организм пытался снова погрузиться с мир сновидений, но карусель в животе не позволила. Подушка свешивалась с кровати – еще немного и упадет, простынь комком валялась в ногах. Одеяло вообще куда-то подевалось.
Он рывком сел и, откинув назад спутанные волосы, с силой потер глаза ладонями. Правая кисть заныла, и он рассеянно почесал ее, сковырнув запекшуюся кровь. На костяшке выступила алая капля, и Амадео поморщился.
Несколько часов назад он готов был вырубить Ксавьера транквилизатором, как тот однажды поступил с ним (и Амадео покривил бы душой, если бы утверждал, что тут не замешана маленькая месть), и увезти прочь из Мексики. Он действительно испугался. Адреналин схлынул, и он, не в силах больше стоять на ногах, рухнул в кресло Ксавьера, пока друг убеждал его, что теперь все в полном порядке. Не помогли даже увещевания Мигеля, Амадео чувствовал себя так, будто из-под ног выбили землю, предварительно затянув на шее пеньковую веревку. Он задыхался. И не хотел ничего и слышать о том, чтобы Ксавьер продолжал опасные игры с Себастьяном в таком состоянии.
– Себастьян ничего не знает, – утверждал Ксавьер. – Я по-прежнему у него на хорошем счету, и это нам на руку.
Они проговорили до полуночи, потом Мигель подхватил Ксавьера под руку и потащил спать, уговаривая, как малое дитя. Амадео же отправили в одну из гостевых спален на первом этаже, но шел он туда словно во сне. Неимоверных трудов ему стоило удерживать на лице улыбающуюся маску! Но как только за ним захлопнулась дверь, ее как ветром сдуло.
Амадео щелкнул замком, прислонился к двери спиной, закрыв глаза, и какое-то время стоял неподвижно. Затем из горла вырвался низкий рык. Упав на колено, он с силой ударил кулаком в пол, едва не пробив паркет. Он бил, и бил, и бил, рыча все громче, пока наконец тонкие дощечки с жалобным хрустом не переломились пополам. Но даже тогда он не остановился, продолжая методично превращать их в труху.
Дрожа, он сел и стукнулся затылком о дверь. По щекам катились злые слезы, разбитые костяшки кровоточили.
Как он мог ничего не заметить?
Многое казалось странным, но Амадео упорно гнал плохие мысли, убеждая себя в том, что Ксавьер не перешагнет запретную границу. Раз за разом он ложился спать с чувством смутной тревоги, но списывал это на собственное неуравновешенное состояние. И даже не хотел думать о том, что другу тоже нужна помощь.
Но злился он не только на себя. Одна незначительная деталь приводила его в ярость, и только нечеловеческим усилием удавалось держать себя в руках.
Если бы в этот момент рядом оказался Себастьян, Амадео без промедления превратил бы его тело в кровавую кашу.
«Я увидел Дино, и в голове что-то перемкнуло, – рассказывал Ксавьер. – На мгновение я утратил контроль, позволил себе слабость – и вот я уже держу в руке шприц и втыкаю в вену…»
Откуда там взялся наполненный шприц, если Дино получил свою дозу?
Ксавьер упорно избегал воспоминаний о том роковом дне, потому до сих пор не задался этим вопросом, но Амадео был уверен: Дино Аурелио не сам сбежал из клиники и не сам всадил в себя шприц. Ему помогли.
И Амадео готов был поставить «Азар» на Себастьяна.
Значит, этот дьявол с самого начала знал, что произойдет с Ксавьером. Знал и сознательно толкал его к краю пропасти. Зачем? Какая ему выгода от того, что Ксавьер в его состоянии начнет допускать ошибки, терять груз, а вместе с ним и прибыль?
Они с самого начала ошибались, принимая поступки Себастьяна за поступки психически здорового человека. Он был болен, и болен давно. И не отыскав источник болезни, они так и будут топтаться на месте.
Найдя в ванной аптечку, Амадео, морщась, обработал ссадины на костяшках. Бинтом заматывать не стал – обязательно бросится в глаза.
Со второго этажа донеслись голоса, хлопнула дверь кабинета. На лестнице навстречу попался Мигель. Он скакал по ступенькам: две вниз, одну вверх – и Амадео пожелал ему доброго утра.
Тот бодро отдал честь.
– И вам того же! Знал бы, что с вашим приездом сеньор Санторо начнет охотнее глотать таблетки – вызвал бы вас сюда раньше. А так пришлось организовывать командировку… – Он сделал большие глаза и зажал рот рукой, будто сболтнул лишнего. – Вы ничего не слышали.
И прежде чем Амадео успел задать хоть один вопрос, сбежал по ступенькам и скрылся за входной дверью.
– Вот шельмец, – ругнулся Амадео и поднялся в кабинет.
Ксавьер выглядел уставшим. Но в глаза вернулся блеск, на губах появилась едва заметная усмешка – ничего общего с насупленными бровями и поджатыми губами, которые Амадео обычно наблюдал на экране смартфона.
Непобедимый Ксавьер Санторо вернулся.
И у него был план.
– Разъяренные болельщики требуют отменить результат. – Майкл Корсо щелкал клавишами ноутбука. – Но Международная ассоциация не хочет признавать матч несыгранным: его никто не останавливал, прошло семьдесят процентов отведенного времени, а согласно правилам этого достаточно, чтобы признать его свершившимся.
– Если кто-то решит подать в суд, Ассоциации придется прогнуться, – резонно заметил Бартоло. – Одно дело – пообещать провести расследование, но другое – немедленно вернуть проигранные деньги, и что еще хуже – забрать выигрыши. Как ни крути, ситуация для «Гандикапа» патовая.
Амадео задумчиво постукивал ручкой по столу.
– Мы не будем забирать выигрыши.
В конференц-зале воцарилось молчание. Все до единого вытаращились на Амадео так, будто он пообещал распилить золотую статую на равные кусочки и разбросать по всей планете.
– Но позвольте, – несмело возразил Голдман, – если мы выплатим все выигрыши как положено…
– «Гандикап» разорится, – тихо закончил Даниэль.
– Вы спрашивали, как сохранить репутацию компании. – Амадео пожал плечами. – Вот вам ответ. Даже если суд признает игру несостоявшейся и отменит сделанные ранее ставки, не отзывайте деньги.
Бартоло тихо присвистнул. Даниэль же таращился на учителя, открыв рот, и вдруг вскочил на ноги.
– Да ведь вы правы! Если остальные компании откажутся выплачивать выигрыши, а «Гандикап» сделает такой великодушный жест… Он не утратит доверие клиентов! Мсье Амадео! Вы гений!
