И пусть он никогда не говорил об этом, я уверен, что он стал врачом, чтобы искупить прошлые грехи. – Амадео стиснул кулаки. – А Себастьян лишил его такого права. И этого я ему никогда не прощу.
Он вернулся в машину. Даниэль еще немного порассматривал покосившееся здание, размышляя над муками выбора, затем вприпрыжку устремился следом.
– Куда мы теперь? – спросил он, растирая красные уши ладонями. – Ну и холодень…
– Прошел уже месяц, как я попросил Марию Альварес раздобыть информацию о Себастьяне. Даже дал примерное направление поисков. – Амадео пристегнул ремень. – Но она молчит. Не может быть, чтобы ничего не нашлось.
– Сколько же лет прошло? – Даниэль задумался. – Нет, даже примерно не могу подсчитать. С чего вы взяли, что остались следы?
– О преступлениях Чжао Юнь Фэна – это настоящее имя Цзиня Тао – до сих пор помнят. Но в числе его сообщников называют слишком многих, затруднительно проверить их всех быстро. В этом и должна была помочь «Рука Бога», но от них ни слуху ни духу.
– Ну ладно. – Даниэль поудобнее устроился на сиденье. – Всегда мечтал побывать в «Райском саду».
– Он тебя разочарует, – хмыкнул Амадео, выруливая из Старого квартала.
Но в дом их не впустили. Громила, открывший дверь, категорично заявил, что госпожа Альварес не принимает.
Амадео озадаченно переглянулся с Даниэлем.
– Не принимает? Всех или только меня?
– Насчет вас было отдано особое распоряжение, – прогрохотал охранник. – Запрещено впускать. Прошу прощения.
– Ладно, – не стал спорить Амадео и вернулся к машине.
– Почему? Что случилось? – Даниэль нетерпеливо подпрыгивал, ежась от холода. – Вы же говорили, что у вас теплые отношения, да я и сам много раз видел, как вы разговаривали…
– Понятия не имею. – Амадео хмурился, разглядывая темные окна особняка. – Есть один вариант, но он мне совершенно не нравится.
– Опять Себастьян?! – вытаращился Даниэль. – Но зачем ему? Чего ему надо от мадам Альварес?
– «Рука Бога» уже много лет за ним охотится. – Амадео включил «дворники», тут же размазавшие мокрый снег по стеклу. – Но не могу представить, чтобы он беспрепятственно вошел к ней в дом…
– Разве что ему помогла Бьянка! Вы же говорили, что они в сговоре.
Амадео одобрительно глянул на ученика.
– Молодец. Ставлю на то, что Бьянка их познакомила. Но это опять же возвращает нас к вопросу: зачем? Что нужно Себастьяну от Марии Альварес?
– Ну… запугать, – предположил Даниэль. – Чтобы больше за ним не охотилась. Наверное.
– О нет. – Амадео помотал головой. Волосы упали на лицо, и он резким движением откинул их назад. – Она никогда не отступилась бы от такой лакомой цели. Нет, тут что-то другое.
– Настолько другое, что она даже отказывается встречаться с вами? – Даниэль затеребил кудряшки. – Ничего не понятно, но очень интересно.
– Настолько интересно, что мне захотелось кое-что проверить. – Выехав с территории «Райского сада», Амадео вдавил педаль газа в пол.
Себастьян проснулся поздно.
Остатки сна еще витали под потолком спальни. Он лежал и смотрел, как они кружатся в безумном танце, то переплетаясь, то разлетаясь в разные стороны. Иногда они образовывали прихотливые узоры, в которых ему чудились образы далекого прошлого.
Карточные столы в полумраке курильни. Дымок марихуаны призраком стелется под потолком, изредка спускаясь вниз, чтобы влететь в ноздри какого-нибудь игрока. Шелест купюр – тут в баккара редко играют с фишками. Карты с мягким звуком шлепаются на сукно. Восторженный крик победителя. Стон проигравшего…
Его собственный стон.
Себастьян вздрогнул. Надо же, снова задремал… Пора вставать, иначе грезы унесут его туда, откуда нет возврата.
Откинув одеяло, он поднялся и потянулся за телефоном. Оповещение: в десять планируется приемка товара. Он бросил взгляд на часы. Половина девятого. Сокрушенно покачал головой – по пальцам можно пересчитать дни, когда он вставал так поздно. Следует поторопиться.
Холодный душ облегчения не принес – в голове все еще теснились призраки. Тщательно растершись полотенцем, он зачесал волосы назад и уставился на свое отражение.
Из зеркала на него смотрел мужчина, чей взгляд следовало бы поместить в толковом словаре под определением «мертвый». Потухшие много лет назад глаза глядели холодными камушками, губы были сжаты в тонкую линию, уголки опущены, как у грустного клоуна. Между бровей залегла глубокая складка.
Прошла минута, затем другая. Себастьян продолжал изучать собственное лицо, казавшееся ему чужим. Но вот уголки губ дрогнули и начали подниматься. Вскоре легкая полуулыбка появилась на губах, резко контрастируя с мертвыми глазами. Складка на лбу разгладилась так, что и следа не осталось. Еще одно небольшое усилие – и взгляд потеплел, в него вернулась жизнь. Или, точнее сказать – ее иллюзия.
Себастьян удовлетворенно оторвался от зеркала. Эту маску он использовал каждый день вот уже восемь лет. Она прилегала плотно, будто только и ждала момента оживить горестную статую, вернуть ей былое величие и красоту. Окружающих одурачить легко. Достаточно сделать счастливое лицо.
Гораздо сложнее оказалось одурачить себя, чтобы не шагнуть в первый же попавшийся на пути колодец.
Но ему удалось и это. Все кошмарные сны остались в кровати и ждали ночного часа, чтобы наброситься на него, как только он уляжется, и глодать измученное тело. Но утром они отпускали его без сопротивления. Таков был уговор.
Одеваясь, Себастьян уже насвистывал популярную песенку. И, когда спустя час выходил из автомобиля в бедном районе, ничто не указывало на то, что он провел ночь в ужасе.
Чего нельзя было сказать о товаре.
Из темноты ангара с низкой пологой крышей на него уставились множество черных глаз, в которых плескался страх. Дети, много детей, несколько десятков – сюда их сгоняли со всей Мексики и Латинской Америки. Дети мигрантов, сироты, беспризорники, попрошайки – Себастьян искренне считал, что стране пойдет только на пользу, если он выметет этот мусор с улиц. Что ждет их в будущем? Нищета, голод, смерть. Наркотики. А так они хотя бы смогут принести хоть какую-то пользу людям более ценным, нежели эти комочки бедности.
В его присутствии здесь не было нужды – его люди были достаточно хорошо обучены, чтобы отделить зерна от плевел, то бишь, определить, куда лучше отправить мелких клопов. Но он всегда приезжал. Не мог не приезжать. Чувство, охватывавшее его перед каждой поставкой, он мог бы сравнить с надеждой, но предпочитал подрезать себе крылья, чтобы не спугнуть удачу. О, эта дама так ревнива!
По его приказу детей разделили. Мальчиков согнали в угол, девочек выстроили в шеренгу перед ним. Меньше, чем в прошлый раз, девчонки реже сбегают из дома, как ни досадно. Себастьян прищелкнул языком и медленно двинулся вдоль строя.
Слишком маленькая. Слишком высокая. Волосы не того цвета. Толстуха! Ну надо же, видать, убежала недавно, не успела отощать. А эта уже подросток, какого черта ее пригнали сюда? Ей место в другой группе.
Себастьян почти дошел до конца, как вдруг остановился.
Девочка лет шести-семи несмело подняла на него глаза, когда он присел перед ней и взял за руки.
– Как тебя зовут? – мягко спросил он, всматриваясь в ее лицо. В глазах засветилась надежда.
– Меня? – переспросила она едва слышно.
– Конечно, тебя. – Себастьян улыбнулся.
– Лурдес, – несмело ответила та.
Глаза Себастьяна остекленели. Он медленно выпустил руки девочки и поднялся.
– Не то, – хрипло выдохнул он. – Не то имя! Это весь товар? – вскрикнул он совершенно другим, дребезжащим голосом, и несколько девочек расплакались.
– Все здесь, – ответил один из солдат.
– Отправляйте, – дал добро Себастьян и поспешно вышел из ангара, не обернувшись.
Опять неудача. Сеньора Суэрте все еще не покорена его успехами. Себастьян сцепил дрожащие пальцы и уткнулся лбом в крышу автомобиля. Что за несправедливость! Он так старается завоевать ее расположение, а в ответ получает какую-то Лурдес!
Зарычав, он пнул пустую консервную банку. Та, весело звеня, покатилась по разбитому асфальту и угодила в кошку, которая мирно вылизывалась, греясь на солнце. Кошка взвизгнула и недовольно зашипела.
Сев за руль, Себастьян так резко дал газу, что в стену ангара полетели мелкие камешки. Разочарование настигало его далеко не впервые, и он точно знал, что надо делать, чтобы его заглушить.
Карты. Ему нужны были карты.
Дино Аурелио уписывал еду так яростно, будто рядом кто-то стоял и угрожал отобрать. Голодный щенок, не знающий, когда поест в следующий раз, набивает брюхо до отвала. Ксавьер усмехнулся и постучал костяшками в открытую дверь.
– Не помешал?
Дино едва не подавился, увидев его. Ложка брякнулась на поднос, он торопливо вытер рот тыльной стороной ладони.
– Фдрафтфуйте, – пролепетал он с набитым ртом.
– Не спеши. – Ксавьер прошел в палату, поставил набитый фруктами пакет на подоконник и присел на табурет. – Жуй тщательно.
Дино снова принялся за обед, но уже не торопясь. Присутствие начальника его явно смущало. Ксавьер молча изучал его. За прошедший месяц парень прибавил в весе – хороший признак. И глаза смотрят ясно, никакой дымки одурманивания, зрачки нормального размера и адекватно реагируют на свет.
Он не соврал, когда сказал, что хочет слезть с иглы. Не пытался убедить Ксавьера ради того, чтобы, на халяву повалявшись в больнице, бежать за дозой сразу, как припрет. Нет, он действительно решил начать новую жизнь, и Ксавьер, тоже прошедший через это, начал его уважать. После выписки Томас подыщет ему работу, для начала – бумажную. Никакого прямого соприкосновения с улицами во избежание ненужного соблазна. Хватит ли у него сил и дальше работать в этой сфере, покажет время. Если парень решит уйти, так тому и быть, Ксавьер не станет его осуждать.
Не все же такие, как он. Работать с людьми, торгующими в том числе тем, что может вновь ввергнуть тебя в ад, из которого ты с таким трудом выбрался, могут только безумцы или чрезмерно самоуверенные люди. Ксавьер впервые задался вопросом, а кто же в таком случае он.
– Я говорил с доктором, – сказал он, когда Дино закончил есть. – Он доволен твоим поведением. Говорит, здесь не так часто встретишь пациента с такой волей к жизни.
Дино смущенно рассмеялся и отложил ложку.
– С каждой ночью сплю все лучше, и кошмары почти не снятся. Доктор Вилья меня перехваливает. Я просто не пытаюсь сбежать отсюда, как другие, и все.
– Ты не имеешь на это права. И ты один из немногих, кто действительно это понимает. Молодец. – Ксавьер наклонился вперед и потрепал Дино по плечу. – Ешь побольше и пей витамины. Это основное, что нужно делать в твоем случае. Заменить эту дрянь в твоей крови питательными веществами.
– Спасибо. – Дино по привычке потянулся почесать локти, но тут же одернул себя. Ксавьеру это понравилось. Парень был в футболке, и он видел, что следы на сгибах локтей почти исчезли. – Не знаю, зачем вы так со мной возитесь, но спасибо. Я вам обязательно отплачу, когда встану на ноги.
– Взыщу с тебя с процентами, не сомневайся. – Ксавьер поднялся. – Если что-нибудь понадобится, звони Томасу. И веди себя хорошо. Лучше бы мне не получать звонка от доктора Вильи о твоем непослушании.
– Конечно! – закивал Дино. Глаза ярко блестели, на губах заиграла улыбка. – Я буду стараться, сеньор Санторо!
Ксавьер смотрел на него и вспоминал себя. Энрике Гальярдо тоже поместил его в лечебницу, чтобы избавить от наркотической зависимости, но он вел себя отнюдь не так же покорно, как Дино. Нет, он бесновался, угрожал, поносил своего благодетеля последними словами, требовал дозу, устраивал голодовки, а однажды накинулся на врача с кулаками, и только два дюжих медбрата смогли его оттащить. По сравнению с ним Дино был превосходным пациентом, и Ксавьер лучше, чем кто-либо другой, знал, чего ему стоит это спокойствие.
– Ты молодец,– повторил он и вышел из палаты.
– Через пару недель его выпишут, – уверенно сказал Йохан, ждавший за дверью. – Он умница.
– Уверен в этом, – ответил Ксавьер. – Что с беглецом?
Йохан тихо выругался.
– Его засекли. Он отправился в полицию и попытался заявить о своем похищении.
– Эту сделку одобрил сам черт, не иначе. Ничего удивительного, что все покатилось в ад. – Ксавьер сжал зубы до боли и потер переносицу. – Вести от Мигеля?
– Да. Беглеца доставили в «Безголовую собаку». – Йохан сделал паузу. – Мигель собирается отправить его обратно. На родину.
Ксавьер полными ужаса глазами уставился на телохранителя.
– Он – что?
– Сказал, что не собирается потворствовать траффикингу. – Йохан развел руками. – Если честно, я с ним согласен.
– Думаешь, мне это нравится? – хмыкнул Ксавьер. – Ладно. Разберусь с Себастьяном сам. Нет смысла оттягивать неизбежное, едем в «Тронадор».
Йохан сел за руль и завел мотор, но трогаться не спешил. Ксавьер вопросительно глянул на него в зеркало заднего вида.
– Не стоит ли рассказать об этом господину Амадео? Предупредить на всякий случай?
– Нет, – отрезал Ксавьер. – Ни в коем случае. Мы своими проблемами доведем принца до психоневрологического диспансера. У нас все хорошо, Йохан. Все просто замечательно. Ты меня понял?
– Разумеется. – Йохан так резко вдавил педаль газа, что Ксавьера бросило на спинку сиденья.
Но он не мог винить телохранителя. Сам уже был на грани. Себастьян следил за каждым движением и за малейшую провинность грозил карами небесными на несчастную голову принца. Ксавьеру бы уже привыкнуть к этим угрозам и прислушаться к Амадео, который говорил, что Себастьян не станет рисковать самым ценным заложником, но разум это понимал, а страх, угнездившийся глубоко в подсознании, продолжал подкидывать картины изощренных пыток с принцем в главной роли.
Еще немного, и он сойдет с ума.
Даниэль пришел в полный восторг от прозрачного лифта и вовсю глазел по сторонам, когда как Амадео мутило, и он с трудом сохранял самообладание, крепко держась за поручень.
– Потрясающе! – Юноша бегал от одной стены к другой, разглядывая то улицу, то роскошный вестибюль с высоты. – Знал бы, что тут так круто, пришел бы раньше!
– Этот лифт для ограниченного круга людей. – Амадео выдавил улыбку. – Да когда же мы наконец приедем…
– Укачивает? Боитесь высоты? – засуетился Даниэль. – Но эффектно, ничего не скажешь… Ой! – Он с размаху ступил на черный ковер и с трудом удержал равновесие. – Какой мягкий… А обувь снимать точно не нужно? Мы же его испачкаем! Мсье Амадео, мы что, идем прямо к директору?
– Разумеется. – Амадео с видимым облечением вышел из кабины и зашагал по коридору. – Только не вздумай рассказывать направо и налево о том, что видел и слышал.
– Конечно, могли бы и не напоминать, – слегка обиженно фыркнул Даниэль. – Связавшись с вами, я подписал вечный обет молчания своей кро…
Из-за двери черного дерева с золотой табличкой: «Р. Кэмпбелл, генеральный директор» донесся женский крик. Кого-то отчитывали, не стесняясь в выражениях. Даниэль вытаращил глаза и отошел к ближайшей стене на случай, если мимо пронесется какой-нибудь торнадо вместе с выбитой дверью.
– Это его жена так кричит? – прошептал он.
– Чья жена? – не понял Амадео.
– Ну его, – Даниэль кивнул на табличку, – Р. Кэмпбелла.
Амадео рассмеялся так громко, что крики за дверью озадаченно смолкли. Спустя мгновение оттуда выскочил встрепанный мужчина. Лицо его покраснело, к груди он прижимал неаккуратную кипу бумаг.
Он вернулся в машину. Даниэль еще немного порассматривал покосившееся здание, размышляя над муками выбора, затем вприпрыжку устремился следом.
– Куда мы теперь? – спросил он, растирая красные уши ладонями. – Ну и холодень…
– Прошел уже месяц, как я попросил Марию Альварес раздобыть информацию о Себастьяне. Даже дал примерное направление поисков. – Амадео пристегнул ремень. – Но она молчит. Не может быть, чтобы ничего не нашлось.
– Сколько же лет прошло? – Даниэль задумался. – Нет, даже примерно не могу подсчитать. С чего вы взяли, что остались следы?
– О преступлениях Чжао Юнь Фэна – это настоящее имя Цзиня Тао – до сих пор помнят. Но в числе его сообщников называют слишком многих, затруднительно проверить их всех быстро. В этом и должна была помочь «Рука Бога», но от них ни слуху ни духу.
– Ну ладно. – Даниэль поудобнее устроился на сиденье. – Всегда мечтал побывать в «Райском саду».
– Он тебя разочарует, – хмыкнул Амадео, выруливая из Старого квартала.
Но в дом их не впустили. Громила, открывший дверь, категорично заявил, что госпожа Альварес не принимает.
Амадео озадаченно переглянулся с Даниэлем.
– Не принимает? Всех или только меня?
– Насчет вас было отдано особое распоряжение, – прогрохотал охранник. – Запрещено впускать. Прошу прощения.
– Ладно, – не стал спорить Амадео и вернулся к машине.
– Почему? Что случилось? – Даниэль нетерпеливо подпрыгивал, ежась от холода. – Вы же говорили, что у вас теплые отношения, да я и сам много раз видел, как вы разговаривали…
– Понятия не имею. – Амадео хмурился, разглядывая темные окна особняка. – Есть один вариант, но он мне совершенно не нравится.
– Опять Себастьян?! – вытаращился Даниэль. – Но зачем ему? Чего ему надо от мадам Альварес?
– «Рука Бога» уже много лет за ним охотится. – Амадео включил «дворники», тут же размазавшие мокрый снег по стеклу. – Но не могу представить, чтобы он беспрепятственно вошел к ней в дом…
– Разве что ему помогла Бьянка! Вы же говорили, что они в сговоре.
Амадео одобрительно глянул на ученика.
– Молодец. Ставлю на то, что Бьянка их познакомила. Но это опять же возвращает нас к вопросу: зачем? Что нужно Себастьяну от Марии Альварес?
– Ну… запугать, – предположил Даниэль. – Чтобы больше за ним не охотилась. Наверное.
– О нет. – Амадео помотал головой. Волосы упали на лицо, и он резким движением откинул их назад. – Она никогда не отступилась бы от такой лакомой цели. Нет, тут что-то другое.
– Настолько другое, что она даже отказывается встречаться с вами? – Даниэль затеребил кудряшки. – Ничего не понятно, но очень интересно.
– Настолько интересно, что мне захотелось кое-что проверить. – Выехав с территории «Райского сада», Амадео вдавил педаль газа в пол.
Себастьян проснулся поздно.
Остатки сна еще витали под потолком спальни. Он лежал и смотрел, как они кружатся в безумном танце, то переплетаясь, то разлетаясь в разные стороны. Иногда они образовывали прихотливые узоры, в которых ему чудились образы далекого прошлого.
Карточные столы в полумраке курильни. Дымок марихуаны призраком стелется под потолком, изредка спускаясь вниз, чтобы влететь в ноздри какого-нибудь игрока. Шелест купюр – тут в баккара редко играют с фишками. Карты с мягким звуком шлепаются на сукно. Восторженный крик победителя. Стон проигравшего…
Его собственный стон.
Себастьян вздрогнул. Надо же, снова задремал… Пора вставать, иначе грезы унесут его туда, откуда нет возврата.
Откинув одеяло, он поднялся и потянулся за телефоном. Оповещение: в десять планируется приемка товара. Он бросил взгляд на часы. Половина девятого. Сокрушенно покачал головой – по пальцам можно пересчитать дни, когда он вставал так поздно. Следует поторопиться.
Холодный душ облегчения не принес – в голове все еще теснились призраки. Тщательно растершись полотенцем, он зачесал волосы назад и уставился на свое отражение.
Из зеркала на него смотрел мужчина, чей взгляд следовало бы поместить в толковом словаре под определением «мертвый». Потухшие много лет назад глаза глядели холодными камушками, губы были сжаты в тонкую линию, уголки опущены, как у грустного клоуна. Между бровей залегла глубокая складка.
Прошла минута, затем другая. Себастьян продолжал изучать собственное лицо, казавшееся ему чужим. Но вот уголки губ дрогнули и начали подниматься. Вскоре легкая полуулыбка появилась на губах, резко контрастируя с мертвыми глазами. Складка на лбу разгладилась так, что и следа не осталось. Еще одно небольшое усилие – и взгляд потеплел, в него вернулась жизнь. Или, точнее сказать – ее иллюзия.
Себастьян удовлетворенно оторвался от зеркала. Эту маску он использовал каждый день вот уже восемь лет. Она прилегала плотно, будто только и ждала момента оживить горестную статую, вернуть ей былое величие и красоту. Окружающих одурачить легко. Достаточно сделать счастливое лицо.
Гораздо сложнее оказалось одурачить себя, чтобы не шагнуть в первый же попавшийся на пути колодец.
Но ему удалось и это. Все кошмарные сны остались в кровати и ждали ночного часа, чтобы наброситься на него, как только он уляжется, и глодать измученное тело. Но утром они отпускали его без сопротивления. Таков был уговор.
Одеваясь, Себастьян уже насвистывал популярную песенку. И, когда спустя час выходил из автомобиля в бедном районе, ничто не указывало на то, что он провел ночь в ужасе.
Чего нельзя было сказать о товаре.
Из темноты ангара с низкой пологой крышей на него уставились множество черных глаз, в которых плескался страх. Дети, много детей, несколько десятков – сюда их сгоняли со всей Мексики и Латинской Америки. Дети мигрантов, сироты, беспризорники, попрошайки – Себастьян искренне считал, что стране пойдет только на пользу, если он выметет этот мусор с улиц. Что ждет их в будущем? Нищета, голод, смерть. Наркотики. А так они хотя бы смогут принести хоть какую-то пользу людям более ценным, нежели эти комочки бедности.
В его присутствии здесь не было нужды – его люди были достаточно хорошо обучены, чтобы отделить зерна от плевел, то бишь, определить, куда лучше отправить мелких клопов. Но он всегда приезжал. Не мог не приезжать. Чувство, охватывавшее его перед каждой поставкой, он мог бы сравнить с надеждой, но предпочитал подрезать себе крылья, чтобы не спугнуть удачу. О, эта дама так ревнива!
По его приказу детей разделили. Мальчиков согнали в угол, девочек выстроили в шеренгу перед ним. Меньше, чем в прошлый раз, девчонки реже сбегают из дома, как ни досадно. Себастьян прищелкнул языком и медленно двинулся вдоль строя.
Слишком маленькая. Слишком высокая. Волосы не того цвета. Толстуха! Ну надо же, видать, убежала недавно, не успела отощать. А эта уже подросток, какого черта ее пригнали сюда? Ей место в другой группе.
Себастьян почти дошел до конца, как вдруг остановился.
Девочка лет шести-семи несмело подняла на него глаза, когда он присел перед ней и взял за руки.
– Как тебя зовут? – мягко спросил он, всматриваясь в ее лицо. В глазах засветилась надежда.
– Меня? – переспросила она едва слышно.
– Конечно, тебя. – Себастьян улыбнулся.
– Лурдес, – несмело ответила та.
Глаза Себастьяна остекленели. Он медленно выпустил руки девочки и поднялся.
– Не то, – хрипло выдохнул он. – Не то имя! Это весь товар? – вскрикнул он совершенно другим, дребезжащим голосом, и несколько девочек расплакались.
– Все здесь, – ответил один из солдат.
– Отправляйте, – дал добро Себастьян и поспешно вышел из ангара, не обернувшись.
Опять неудача. Сеньора Суэрте все еще не покорена его успехами. Себастьян сцепил дрожащие пальцы и уткнулся лбом в крышу автомобиля. Что за несправедливость! Он так старается завоевать ее расположение, а в ответ получает какую-то Лурдес!
Зарычав, он пнул пустую консервную банку. Та, весело звеня, покатилась по разбитому асфальту и угодила в кошку, которая мирно вылизывалась, греясь на солнце. Кошка взвизгнула и недовольно зашипела.
Сев за руль, Себастьян так резко дал газу, что в стену ангара полетели мелкие камешки. Разочарование настигало его далеко не впервые, и он точно знал, что надо делать, чтобы его заглушить.
Карты. Ему нужны были карты.
Дино Аурелио уписывал еду так яростно, будто рядом кто-то стоял и угрожал отобрать. Голодный щенок, не знающий, когда поест в следующий раз, набивает брюхо до отвала. Ксавьер усмехнулся и постучал костяшками в открытую дверь.
– Не помешал?
Дино едва не подавился, увидев его. Ложка брякнулась на поднос, он торопливо вытер рот тыльной стороной ладони.
– Фдрафтфуйте, – пролепетал он с набитым ртом.
– Не спеши. – Ксавьер прошел в палату, поставил набитый фруктами пакет на подоконник и присел на табурет. – Жуй тщательно.
Дино снова принялся за обед, но уже не торопясь. Присутствие начальника его явно смущало. Ксавьер молча изучал его. За прошедший месяц парень прибавил в весе – хороший признак. И глаза смотрят ясно, никакой дымки одурманивания, зрачки нормального размера и адекватно реагируют на свет.
Он не соврал, когда сказал, что хочет слезть с иглы. Не пытался убедить Ксавьера ради того, чтобы, на халяву повалявшись в больнице, бежать за дозой сразу, как припрет. Нет, он действительно решил начать новую жизнь, и Ксавьер, тоже прошедший через это, начал его уважать. После выписки Томас подыщет ему работу, для начала – бумажную. Никакого прямого соприкосновения с улицами во избежание ненужного соблазна. Хватит ли у него сил и дальше работать в этой сфере, покажет время. Если парень решит уйти, так тому и быть, Ксавьер не станет его осуждать.
Не все же такие, как он. Работать с людьми, торгующими в том числе тем, что может вновь ввергнуть тебя в ад, из которого ты с таким трудом выбрался, могут только безумцы или чрезмерно самоуверенные люди. Ксавьер впервые задался вопросом, а кто же в таком случае он.
– Я говорил с доктором, – сказал он, когда Дино закончил есть. – Он доволен твоим поведением. Говорит, здесь не так часто встретишь пациента с такой волей к жизни.
Дино смущенно рассмеялся и отложил ложку.
– С каждой ночью сплю все лучше, и кошмары почти не снятся. Доктор Вилья меня перехваливает. Я просто не пытаюсь сбежать отсюда, как другие, и все.
– Ты не имеешь на это права. И ты один из немногих, кто действительно это понимает. Молодец. – Ксавьер наклонился вперед и потрепал Дино по плечу. – Ешь побольше и пей витамины. Это основное, что нужно делать в твоем случае. Заменить эту дрянь в твоей крови питательными веществами.
– Спасибо. – Дино по привычке потянулся почесать локти, но тут же одернул себя. Ксавьеру это понравилось. Парень был в футболке, и он видел, что следы на сгибах локтей почти исчезли. – Не знаю, зачем вы так со мной возитесь, но спасибо. Я вам обязательно отплачу, когда встану на ноги.
– Взыщу с тебя с процентами, не сомневайся. – Ксавьер поднялся. – Если что-нибудь понадобится, звони Томасу. И веди себя хорошо. Лучше бы мне не получать звонка от доктора Вильи о твоем непослушании.
– Конечно! – закивал Дино. Глаза ярко блестели, на губах заиграла улыбка. – Я буду стараться, сеньор Санторо!
Ксавьер смотрел на него и вспоминал себя. Энрике Гальярдо тоже поместил его в лечебницу, чтобы избавить от наркотической зависимости, но он вел себя отнюдь не так же покорно, как Дино. Нет, он бесновался, угрожал, поносил своего благодетеля последними словами, требовал дозу, устраивал голодовки, а однажды накинулся на врача с кулаками, и только два дюжих медбрата смогли его оттащить. По сравнению с ним Дино был превосходным пациентом, и Ксавьер лучше, чем кто-либо другой, знал, чего ему стоит это спокойствие.
– Ты молодец,– повторил он и вышел из палаты.
– Через пару недель его выпишут, – уверенно сказал Йохан, ждавший за дверью. – Он умница.
– Уверен в этом, – ответил Ксавьер. – Что с беглецом?
Йохан тихо выругался.
– Его засекли. Он отправился в полицию и попытался заявить о своем похищении.
– Эту сделку одобрил сам черт, не иначе. Ничего удивительного, что все покатилось в ад. – Ксавьер сжал зубы до боли и потер переносицу. – Вести от Мигеля?
– Да. Беглеца доставили в «Безголовую собаку». – Йохан сделал паузу. – Мигель собирается отправить его обратно. На родину.
Ксавьер полными ужаса глазами уставился на телохранителя.
– Он – что?
– Сказал, что не собирается потворствовать траффикингу. – Йохан развел руками. – Если честно, я с ним согласен.
– Думаешь, мне это нравится? – хмыкнул Ксавьер. – Ладно. Разберусь с Себастьяном сам. Нет смысла оттягивать неизбежное, едем в «Тронадор».
Йохан сел за руль и завел мотор, но трогаться не спешил. Ксавьер вопросительно глянул на него в зеркало заднего вида.
– Не стоит ли рассказать об этом господину Амадео? Предупредить на всякий случай?
– Нет, – отрезал Ксавьер. – Ни в коем случае. Мы своими проблемами доведем принца до психоневрологического диспансера. У нас все хорошо, Йохан. Все просто замечательно. Ты меня понял?
– Разумеется. – Йохан так резко вдавил педаль газа, что Ксавьера бросило на спинку сиденья.
Но он не мог винить телохранителя. Сам уже был на грани. Себастьян следил за каждым движением и за малейшую провинность грозил карами небесными на несчастную голову принца. Ксавьеру бы уже привыкнуть к этим угрозам и прислушаться к Амадео, который говорил, что Себастьян не станет рисковать самым ценным заложником, но разум это понимал, а страх, угнездившийся глубоко в подсознании, продолжал подкидывать картины изощренных пыток с принцем в главной роли.
Еще немного, и он сойдет с ума.
Даниэль пришел в полный восторг от прозрачного лифта и вовсю глазел по сторонам, когда как Амадео мутило, и он с трудом сохранял самообладание, крепко держась за поручень.
– Потрясающе! – Юноша бегал от одной стены к другой, разглядывая то улицу, то роскошный вестибюль с высоты. – Знал бы, что тут так круто, пришел бы раньше!
– Этот лифт для ограниченного круга людей. – Амадео выдавил улыбку. – Да когда же мы наконец приедем…
– Укачивает? Боитесь высоты? – засуетился Даниэль. – Но эффектно, ничего не скажешь… Ой! – Он с размаху ступил на черный ковер и с трудом удержал равновесие. – Какой мягкий… А обувь снимать точно не нужно? Мы же его испачкаем! Мсье Амадео, мы что, идем прямо к директору?
– Разумеется. – Амадео с видимым облечением вышел из кабины и зашагал по коридору. – Только не вздумай рассказывать направо и налево о том, что видел и слышал.
– Конечно, могли бы и не напоминать, – слегка обиженно фыркнул Даниэль. – Связавшись с вами, я подписал вечный обет молчания своей кро…
Из-за двери черного дерева с золотой табличкой: «Р. Кэмпбелл, генеральный директор» донесся женский крик. Кого-то отчитывали, не стесняясь в выражениях. Даниэль вытаращил глаза и отошел к ближайшей стене на случай, если мимо пронесется какой-нибудь торнадо вместе с выбитой дверью.
– Это его жена так кричит? – прошептал он.
– Чья жена? – не понял Амадео.
– Ну его, – Даниэль кивнул на табличку, – Р. Кэмпбелла.
Амадео рассмеялся так громко, что крики за дверью озадаченно смолкли. Спустя мгновение оттуда выскочил встрепанный мужчина. Лицо его покраснело, к груди он прижимал неаккуратную кипу бумаг.
