Томас с Раулем переглянулись, но ни один не спросил, почему. Оба молча кивнули и удалились.
Как только за ними закрылась дверь, Ксавьер осел в кресле. Из него будто выпустили весь воздух, он яростно потер глаза ладонями, пытаясь взбодриться.
– Правильно ли я поступаю? – спросил он Йохана, который торчал у окна, вглядываясь в еле освещенную фонарями мглу. – Правильно ли держу Амадео подальше от Мексики и от себя?
Йохан долго молчал, теребя занавеску. Он хотел многое сказать своему боссу, который в последнее время совершенно не походил на себя прежнего. Куда подевался непоколебимый, всегда знающий, как поступить, уверенный в себе бизнесмен? Что за человек пришел ему на смену? Зачастую Йохан не находил Ксавьера в кабинете, а однажды обнаружил, что его не было и во всем особняке Гальярдо. В тот раз он страшно запаниковал, но на звонок босс ответил сразу же. Правда, где находится, так и не сказал, и Йохан нервно мерил шагами подъездную дорожку, пока Ксавьер наконец не вернулся в целости и сохранности.
Йохан не стал спрашивать, где он был. Но в следующий раз проследил. Надвинув бейсболку на глаза, Ксавьер прохаживался по улицам без всякой цели. И это трудоголик, который до сих пор не объявил сон бесполезным только потому, что тот давал силы работать!
Не нравилось Йохану все это. Что Санторо, что Амадео – оба сдувались на глазах, и он ничего не мог сделать. Как следует напрягал извилины, но никакого выхода, кроме как убить Себастьяна, не видел. Санторо упорно избегал этого варианта, а почему – Йохан не знал. Наверняка Арройо пригрозил что-то сделать с Амадео, а Ксавьер ни за что не станет подставлять принца под нож…
Вот только отдаление ничуть не помогало. На Новый год Санторо воспрянул духом, когда ненадолго вернулся, но стоило уехать, как сник снова, будто без зарядного устройства остался. Как ни старался взбодрить его Йохан, все становилось только хуже. Вот и закурил опять…
Ксавьер ждал ответа, поигрывая сигаретной пачкой.
– Пока самое безопасное – держать Себастьяна подальше от Амадео, – наконец выдавил Йохан, хотя собирался сказать совсем другое.
Ксавьер задумчиво кивнул.
– А Себастьян не отстает от меня. Следовательно, для принца безопасней, если меня не будет рядом. Может быть, для принца лучше, если я вовсе исчезну, – добавил он тихо.
Йохан стиснул зубы. Его так и подмывало наорать на Ксавьера, чтобы привести в чувство, хоть немного поднять его голову над трясиной депрессии, в которую тот сам себя загнал, но он промолчал.
Босс сам все знает.
Здание тюрьмы за прошедшие годы ничуть не изменилось, разве что фасад недавно подновили свежей краской, которая ярко сверкала на солнце. Амадео вышел из машины и поправил темные очки – для февраля погода была необычайно мягкой и солнечной.
Надзиратель Роджерс уже ждал его. Амадео тепло приветствовал старого друга, тот в ответ похлопал его по спине и отметил, что с каждым годом Амадео все меньше похож на бывшего зэка. Этой шуткой Роджерс начинал каждую их встречу, и Амадео искренне смеялся. Ему нравился Роджерс – один из немногих человечных надзирателей, считавший заключенных такими же людьми, только однажды оступившимися. Зная его историю, Амадео не удивлялся такому отношению – несколько лет назад сын надзирателя оказался в тюремной камере и не вынес давления. Вскоре его нашли мертвым.
Роджерс провел его в комнату для свиданий – в этот час она была пуста, приемные часы еще не начались.
– Какими судьбами? – Он поддернул форменные брюки и опустился на стул. – Снова нужна информация? Так я тебе скажу – меня повысили, поэтому накопать могу больше, чем раньше.
Амадео рассмеялся.
– Поздравляю! Вы, как всегда, смотрите в самую суть, но на этот раз мне нужны не сведения, а заключенный.
Роджерс сдвинул брови и застучал ботинком по полу.
– Кто именно? Он в моем блоке?
– Трэвис Морган, сел около двух месяцев назад. В СИЗО его уже нет, значит, перешел под ваше крыло.
Роджерс поскреб подбородок.
– А, новичок. С этим проще. Если подождешь, приведу тебе этого Моргана.
– Спасибо, – улыбнулся Амадео. – Как у вас дела, помимо повышения?
– Ой, знаешь, – Роджерс картинно отмахнулся, – что тут может поменяться? Все те же преступники, что в профиль, что в анфас, случаются, конечно, иногда происшествия, но после твоей инновации все как-то спокойней стали. Книжки читают.
Он говорил о предложении, которое Амадео внес в дирекцию, будучи в тюрьме. Для заключенных с правом досрочного освобождения время отсидки сокращалось на несколько дней, если те прочтут книгу и напишут по ней короткое сочинение. Амадео предложил это от скуки – сам он права на УДО не имел. Но практика получила неожиданное распространение, и тюремная библиотека с тех пор знатно разрослась.
– Рад, что оказался чем-то полезен, – рассмеялся он.
Роджерс ушел. Амадео ждал, рассматривая серое безликое помещение с расставленными в ряд столами, разделенными плексигласовыми перегородками. В глубине памяти заворочались не слишком приятные воспоминания: Лукас, брызжущий слюной, требующий, чтобы Амадео подписал согласие на продажу особняка... Брат быстро профукал все деньги, доставшиеся от отца, и начал распродавать недвижимость, не дожидаясь, пока Амадео потеряет право на наследство.
Амадео тихо обозвал брата самыми нелицеприятными словами и откинулся на спинку стула, уставившись в потолок, на люминесцентные лампы. Одна из них моргала.
Идею ему подсказал Даниэль. Когда они вышли из конференц-зала, где проводилось совещание по поводу предстоящей в «Азарино» научной конференции, Амадео спросил юношу, что тот думает о некоторых высказанных сотрудниками предложениях. Даниэль надулся от гордости (мсье Амадео спрашивает его мнение!) и высказал несколько дельных замечаний, за что удостоился похвалы и расцвел еще больше. Амадео в который раз подумал, что не ошибся, взяв юношу в ученики – мозг у него работал с космической скоростью, не хватало только опыта и некоторых специфических знаний. Но это было поправимо.
И тут Даниэль вдруг выпалил:
– А почему вы не спросите того типа?
– Какого типа? – нахмурился Амадео. – О чем?
– Ну… – Даниэль неловко изобразил пантомиму с платком на лице и льющейся сверху водой. – Помните? Раз мадам Альварес отказалась вам помогать, остается только он. Вы же не просто так тогда его… Ну, того…
Амадео уставился на него, словно громом пораженный. Как он мог забыть о Трэвисе Моргане? Два месяца назад, когда тот наотрез отказался говорить (и когда процесс допроса прервал Даниэль), Амадео приказал отправить молодца в каталажку, благо было за что. Список его преступлений был обширным, от киднеппинга до торговли органами, поэтому теперь Трэвису светил двадцатилетний срок в тюрьме, где несколько лет назад сидел и Амадео.
– Что вы так на меня смотрите? – смутился Даниэль. – Вы же его не… тогось, нет? Конечно, нет, вы бы так не поступили…
– Он в тюрьме, – ответил Амадео. – Спасибо, Даниэль. Подожди меня у Чилли в кабинете.
И, выпроводив паренька из лифта, нажал кнопку этажа подземной парковки.
Роджерс вернулся быстрее, чем обещал, ведя за собой понурого человека в тюремной робе. Руки его были скованы наручниками, и он не поднимал глаз от пола. Амадео узнал в нем нагловатого мужичка, который откровенно хамил ему, пока не начал захлебываться.
Роджерс усадил заключенного на стул напротив Амадео и удалился, оставив их одних. Что, вообще-то, было грубейшим нарушением протокола, но ни Амадео, ни надзирателя это не волновало.
Трэвис Морган до сих пор ни разу не взглянул на посетителя. Он таращился на свои запястья, с которых Роджерс так и не снял наручники, и ковырял большой палец левой руки обкусанным ногтем.
– Здравствуй, Трэвис, – произнес Амадео.
– Привет. – Тот по-прежнему не смотрел на него.
– Будет очень обидно, если ты меня не узнаешь.
– А мне надо тебя знать?
– Как печально. А я надеялся, что подарил тебе несколько незабываемых минут.
Трэвис исподлобья взглянул на него и раскрыл рот.
– Ты, – прохрипел он, отодвигаясь. Ножки стула заскрипели по линолеуму.
– Значит, память тебя не до конца покинула. Это радует.
Трэвис вскочил со стула, опрокинув его, и попятился, едва удерживая равновесие.
– Нет, не хочу. Надзиратель! Я не хочу! Отведите меня обратно!
– Я и не сомневался, что ты встретишь меня именно так, – вздохнул Амадео. – Надзиратель не придет. Мы с ним старые друзья, и ты останешься тут до тех пор, пока не скажешь все, что меня интересует.
– Да с чего бы? – нервно хихикнул Трэвис. – Я и тогда тебе не сказал, а ты был не слишком вежлив…
– Ты правда считал, что я буду вежливым с похитителем и торговцем органами? Плохо же ты меня знаешь. Послушай, Трэвис, – Амадео подался вперед, – если ты думаешь, что за этой перегородкой я тебя не достану, то ты сильно ошибаешься. В моей власти прогуляться с тобой в прачечную, там сейчас нет работников. – Амадео ослепительно улыбнулся. – А вот тряпок и воды просто завались. Там нам никто не помешает.
Трэвис вжался в стену и тихо заскулил.
– Ты этого не сделаешь.
– Почему? – удивился Амадео. – Ты прекрасно знаешь, на что я способен. И скажу тебе по секрету – это еще не предел.
– Вот зачем ты лезешь? – простонал Трэвис. – На кой тебе сдались прошлые дела?
– Не хочу трястись, как ты, при одном упоминании его имени.
Трэвис замолк, кусая губы. Амадео практически видел, как крутятся в его мозгу немногочисленные шестеренки.
– Я мало что знаю, – выдал он.
– Любая мелочь может быть полезна, – возразил Амадео. – Рассказывай все. Ничего не упуская.
Трэвис несмело вернулся к стулу. Неловко поднял его скованными руками и уселся боком, опасаясь смотреть на гостя.
– А что я получу взамен?
Амадео рассмеялся, а Трэвис вздрогнул и едва не вскочил снова.
– Ты еще и торгуешься! Оспорить приговор я не могу, свои двадцать лет ты так или иначе оттарабанишь. Но в моих силах сделать твое пребывание здесь более комфортным.
– Да как тебе верить? – Трэвис провел ладонью по коротко стриженной голове. – Может, ты наоборот превратишь мою жизнь в ад!
– А ты рискни. – Амадео холодно улыбнулся. – Откажись говорить. И узнаешь, что такое ад на самом деле.
– Позволь спросить. – Себастьян смотрел на Хесуса сверху вниз. – Ты совсем охренел?
Хесус не успел ничего ответить – на него обрушился град ударов. Себастьян бил его по всему телу, не оставляя без внимания ни одной болезненной точки. Удары были точными и сильными, но изо рта Хесуса не вырвалось ни звука.
Слишком часто его били, чтобы он так просто завопил.
Себастьян остановился и разочарованно потер кулак.
– Любой другой на твоем месте уже умолял бы о пощаде. Впечатляешь.
Хесус сплюнул кровь на песок и промолчал. Он знал, за что огребает, и позволял начальнику выпустить пар. Он всю жизнь только этим и занимался – предугадывал настроение хозяев и, если надо, подставлял обе щеки.
И как же ему это надоело, diablo их всех раздери!
Себастьян пошел на второй раунд, но вскоре ему надоело лупить безмолвную боксерскую грушу, и он остановился. Вытер кровь с руки заботливо поданным телохранителем платком и, скомкав его, швырнул в Хесуса.
– Вытрись. Смотреть противно.
Хесус дрожащими руками промокнул кровоточащие губы и высморкался кровавыми соплями. Затем бросил платок на землю и выжидательно уставился на Себастьяна.
– Продолжим. – Себастьян опустился на большой камень, торчащий из земли, как почерневший зуб, и закинул ногу на ногу. – На кой тебе понадобилось золото?
– Продать хотел. – Хесус сплюнул отколовшийся зуб. – Зачем же еще.
– Ты мог обратиться ко мне, я без проблем достал бы тебе хоть четыре, хоть десять слитков! Какого черта ты занялся самодеятельностью и привлек к себе внимание? Если бы не это досадное происшествие, Санторо до сих пор не знал бы о твоем возвращении! А сейчас он ищет тебя по всей Мексике и вскоре найдет, помяни мое слово! – Себастьян раздраженно хлопнул ладонью по колену. – Не говоря о том, что ты обломал и мою поставку. Знаешь, какую сумму неустойки я заплатил?
Хесус помотал головой.
– А надо бы знать. Потому что я вычту ее из твоего гонорара. Молись, чтобы не уйти в минус, иначе будешь пахать на меня и после смерти. – Себастьян закурил тонкую сигару. – Расплатишься с лихвой. Я распродам тебя по кусочкам, и даже на твои зубы найдется покупатель. Уж ты мне поверь.
Хесус слушал и покрывался гусиной кожей, несмотря на теплую погоду. У него ни на минуту не возникло сомнения, что Себастьян говорит всерьез. За все время, что Хесус был его мальчиком на побегушках, он не видел, чтобы начальник шутил.
– Конечно, ты оказался полезен. – Себастьян курил, глядя в голубое небо, где кружил одинокий стервятник. – Много рассказал мне о семействе прекрасного принца, его друзьях и врагах. История с отрезанной головой просто нечто! – Он рассмеялся, и ящерка, которая подползла к его ботинку, порскнула в сторону. – Энрике Гальярдо был большим затейником, ну да тебе ли не знать.
Он бросил сигару на песок и растоптал каблуком.
– Но ты все больше меня злишь. Понимаю, несправедливо, что картель Гальярдо достался постороннему, а не тебе. Ты же убил ради его блага множество человек и почти все годы своей жизни. Но таков мир, мой друг. – Себастьян раскинул руки в стороны. – Мы не всегда получаем то, что хотим. А хотим мы слишком многого. Больше, чем можем проглотить.
Хесус был в корне не согласен, но благоразумно молчал, опасаясь потерять еще один зуб. Что тогда останется от улыбки, единственного его достоинства?
– Но если сможешь подружиться с удачей, – Себастьян вдруг поднялся и шагнул к нему так резво, что Хесус попятился, – если заинтересуешь ее, то все станет предельно простым. Ты получишь все и даже больше! Любое твое желание исполнится в мгновение ока! Не будет ни единой игры, в которой ты не смог бы победить. – Он рассмеялся. – Кажется, когда-то давно, в другой жизни, я читал рассказ о мальчике, который продал свой смех за вечную удачу. И знаешь, – он наклонился к Хесусу, – я бы с удовольствием сделал то же самое.
Хесус сглотнул. Да этот тип просто сумасшедший. Плетет какую-то ерунду, а у самого смешинки ни в одном глазу! Повернутый.
– Что мне теперь делать? – спросил он, когда Себастьян направился к автомобилю.
– Вернуться в картель Гальярдо ты не сможешь, – ответил Себастьян, не оборачиваясь. – Пользы от тебя как от шпиона теперь никакой. Но ты еще можешь пригодиться. – Он взялся за ручку дверцы и лукаво подмигнул Хесусу. – Поэтому будь на связи. Забейся в какую-нибудь дыру и не высовывай оттуда своего крысиного носа. Я позвоню.
Колеса взбили пыль, и Хесус закашлялся. Он долго смотрел вслед удаляющемуся автомобилю, затем вытер вновь закровоточивший нос и уныло поплелся в сторону города.
Ксавьеру снился сон.
В последнее время сны донимали его чаще, чем за всю жизнь, но представляли собой неясные тусклые обрывки. Этот же был цветным и отчетливым, будто наркотическая галлюцинация.
Огромный торговый центр в самом центре мира. Сквозь стеклянную крышу лились солнечные лучи. Множество лотков, шум и гам стоял несусветный. То тут, то там предлагали самые невероятные товары, от любви и счастья до депрессии и суицидальных мыслей. Да кто в здравом уме стал бы такое покупать? – подивился Ксавьер, проходя мимо мрачно украшенного прилавка с набранной готическим шрифтом вывеской «Клиническая смерть».
Как только за ними закрылась дверь, Ксавьер осел в кресле. Из него будто выпустили весь воздух, он яростно потер глаза ладонями, пытаясь взбодриться.
– Правильно ли я поступаю? – спросил он Йохана, который торчал у окна, вглядываясь в еле освещенную фонарями мглу. – Правильно ли держу Амадео подальше от Мексики и от себя?
Йохан долго молчал, теребя занавеску. Он хотел многое сказать своему боссу, который в последнее время совершенно не походил на себя прежнего. Куда подевался непоколебимый, всегда знающий, как поступить, уверенный в себе бизнесмен? Что за человек пришел ему на смену? Зачастую Йохан не находил Ксавьера в кабинете, а однажды обнаружил, что его не было и во всем особняке Гальярдо. В тот раз он страшно запаниковал, но на звонок босс ответил сразу же. Правда, где находится, так и не сказал, и Йохан нервно мерил шагами подъездную дорожку, пока Ксавьер наконец не вернулся в целости и сохранности.
Йохан не стал спрашивать, где он был. Но в следующий раз проследил. Надвинув бейсболку на глаза, Ксавьер прохаживался по улицам без всякой цели. И это трудоголик, который до сих пор не объявил сон бесполезным только потому, что тот давал силы работать!
Не нравилось Йохану все это. Что Санторо, что Амадео – оба сдувались на глазах, и он ничего не мог сделать. Как следует напрягал извилины, но никакого выхода, кроме как убить Себастьяна, не видел. Санторо упорно избегал этого варианта, а почему – Йохан не знал. Наверняка Арройо пригрозил что-то сделать с Амадео, а Ксавьер ни за что не станет подставлять принца под нож…
Вот только отдаление ничуть не помогало. На Новый год Санторо воспрянул духом, когда ненадолго вернулся, но стоило уехать, как сник снова, будто без зарядного устройства остался. Как ни старался взбодрить его Йохан, все становилось только хуже. Вот и закурил опять…
Ксавьер ждал ответа, поигрывая сигаретной пачкой.
– Пока самое безопасное – держать Себастьяна подальше от Амадео, – наконец выдавил Йохан, хотя собирался сказать совсем другое.
Ксавьер задумчиво кивнул.
– А Себастьян не отстает от меня. Следовательно, для принца безопасней, если меня не будет рядом. Может быть, для принца лучше, если я вовсе исчезну, – добавил он тихо.
Йохан стиснул зубы. Его так и подмывало наорать на Ксавьера, чтобы привести в чувство, хоть немного поднять его голову над трясиной депрессии, в которую тот сам себя загнал, но он промолчал.
Босс сам все знает.
Здание тюрьмы за прошедшие годы ничуть не изменилось, разве что фасад недавно подновили свежей краской, которая ярко сверкала на солнце. Амадео вышел из машины и поправил темные очки – для февраля погода была необычайно мягкой и солнечной.
Надзиратель Роджерс уже ждал его. Амадео тепло приветствовал старого друга, тот в ответ похлопал его по спине и отметил, что с каждым годом Амадео все меньше похож на бывшего зэка. Этой шуткой Роджерс начинал каждую их встречу, и Амадео искренне смеялся. Ему нравился Роджерс – один из немногих человечных надзирателей, считавший заключенных такими же людьми, только однажды оступившимися. Зная его историю, Амадео не удивлялся такому отношению – несколько лет назад сын надзирателя оказался в тюремной камере и не вынес давления. Вскоре его нашли мертвым.
Роджерс провел его в комнату для свиданий – в этот час она была пуста, приемные часы еще не начались.
– Какими судьбами? – Он поддернул форменные брюки и опустился на стул. – Снова нужна информация? Так я тебе скажу – меня повысили, поэтому накопать могу больше, чем раньше.
Амадео рассмеялся.
– Поздравляю! Вы, как всегда, смотрите в самую суть, но на этот раз мне нужны не сведения, а заключенный.
Роджерс сдвинул брови и застучал ботинком по полу.
– Кто именно? Он в моем блоке?
– Трэвис Морган, сел около двух месяцев назад. В СИЗО его уже нет, значит, перешел под ваше крыло.
Роджерс поскреб подбородок.
– А, новичок. С этим проще. Если подождешь, приведу тебе этого Моргана.
– Спасибо, – улыбнулся Амадео. – Как у вас дела, помимо повышения?
– Ой, знаешь, – Роджерс картинно отмахнулся, – что тут может поменяться? Все те же преступники, что в профиль, что в анфас, случаются, конечно, иногда происшествия, но после твоей инновации все как-то спокойней стали. Книжки читают.
Он говорил о предложении, которое Амадео внес в дирекцию, будучи в тюрьме. Для заключенных с правом досрочного освобождения время отсидки сокращалось на несколько дней, если те прочтут книгу и напишут по ней короткое сочинение. Амадео предложил это от скуки – сам он права на УДО не имел. Но практика получила неожиданное распространение, и тюремная библиотека с тех пор знатно разрослась.
– Рад, что оказался чем-то полезен, – рассмеялся он.
Роджерс ушел. Амадео ждал, рассматривая серое безликое помещение с расставленными в ряд столами, разделенными плексигласовыми перегородками. В глубине памяти заворочались не слишком приятные воспоминания: Лукас, брызжущий слюной, требующий, чтобы Амадео подписал согласие на продажу особняка... Брат быстро профукал все деньги, доставшиеся от отца, и начал распродавать недвижимость, не дожидаясь, пока Амадео потеряет право на наследство.
Амадео тихо обозвал брата самыми нелицеприятными словами и откинулся на спинку стула, уставившись в потолок, на люминесцентные лампы. Одна из них моргала.
Идею ему подсказал Даниэль. Когда они вышли из конференц-зала, где проводилось совещание по поводу предстоящей в «Азарино» научной конференции, Амадео спросил юношу, что тот думает о некоторых высказанных сотрудниками предложениях. Даниэль надулся от гордости (мсье Амадео спрашивает его мнение!) и высказал несколько дельных замечаний, за что удостоился похвалы и расцвел еще больше. Амадео в который раз подумал, что не ошибся, взяв юношу в ученики – мозг у него работал с космической скоростью, не хватало только опыта и некоторых специфических знаний. Но это было поправимо.
И тут Даниэль вдруг выпалил:
– А почему вы не спросите того типа?
– Какого типа? – нахмурился Амадео. – О чем?
– Ну… – Даниэль неловко изобразил пантомиму с платком на лице и льющейся сверху водой. – Помните? Раз мадам Альварес отказалась вам помогать, остается только он. Вы же не просто так тогда его… Ну, того…
Амадео уставился на него, словно громом пораженный. Как он мог забыть о Трэвисе Моргане? Два месяца назад, когда тот наотрез отказался говорить (и когда процесс допроса прервал Даниэль), Амадео приказал отправить молодца в каталажку, благо было за что. Список его преступлений был обширным, от киднеппинга до торговли органами, поэтому теперь Трэвису светил двадцатилетний срок в тюрьме, где несколько лет назад сидел и Амадео.
– Что вы так на меня смотрите? – смутился Даниэль. – Вы же его не… тогось, нет? Конечно, нет, вы бы так не поступили…
– Он в тюрьме, – ответил Амадео. – Спасибо, Даниэль. Подожди меня у Чилли в кабинете.
И, выпроводив паренька из лифта, нажал кнопку этажа подземной парковки.
Роджерс вернулся быстрее, чем обещал, ведя за собой понурого человека в тюремной робе. Руки его были скованы наручниками, и он не поднимал глаз от пола. Амадео узнал в нем нагловатого мужичка, который откровенно хамил ему, пока не начал захлебываться.
Роджерс усадил заключенного на стул напротив Амадео и удалился, оставив их одних. Что, вообще-то, было грубейшим нарушением протокола, но ни Амадео, ни надзирателя это не волновало.
Трэвис Морган до сих пор ни разу не взглянул на посетителя. Он таращился на свои запястья, с которых Роджерс так и не снял наручники, и ковырял большой палец левой руки обкусанным ногтем.
– Здравствуй, Трэвис, – произнес Амадео.
– Привет. – Тот по-прежнему не смотрел на него.
– Будет очень обидно, если ты меня не узнаешь.
– А мне надо тебя знать?
– Как печально. А я надеялся, что подарил тебе несколько незабываемых минут.
Трэвис исподлобья взглянул на него и раскрыл рот.
– Ты, – прохрипел он, отодвигаясь. Ножки стула заскрипели по линолеуму.
– Значит, память тебя не до конца покинула. Это радует.
Трэвис вскочил со стула, опрокинув его, и попятился, едва удерживая равновесие.
– Нет, не хочу. Надзиратель! Я не хочу! Отведите меня обратно!
– Я и не сомневался, что ты встретишь меня именно так, – вздохнул Амадео. – Надзиратель не придет. Мы с ним старые друзья, и ты останешься тут до тех пор, пока не скажешь все, что меня интересует.
– Да с чего бы? – нервно хихикнул Трэвис. – Я и тогда тебе не сказал, а ты был не слишком вежлив…
– Ты правда считал, что я буду вежливым с похитителем и торговцем органами? Плохо же ты меня знаешь. Послушай, Трэвис, – Амадео подался вперед, – если ты думаешь, что за этой перегородкой я тебя не достану, то ты сильно ошибаешься. В моей власти прогуляться с тобой в прачечную, там сейчас нет работников. – Амадео ослепительно улыбнулся. – А вот тряпок и воды просто завались. Там нам никто не помешает.
Трэвис вжался в стену и тихо заскулил.
– Ты этого не сделаешь.
– Почему? – удивился Амадео. – Ты прекрасно знаешь, на что я способен. И скажу тебе по секрету – это еще не предел.
– Вот зачем ты лезешь? – простонал Трэвис. – На кой тебе сдались прошлые дела?
– Не хочу трястись, как ты, при одном упоминании его имени.
Трэвис замолк, кусая губы. Амадео практически видел, как крутятся в его мозгу немногочисленные шестеренки.
– Я мало что знаю, – выдал он.
– Любая мелочь может быть полезна, – возразил Амадео. – Рассказывай все. Ничего не упуская.
Трэвис несмело вернулся к стулу. Неловко поднял его скованными руками и уселся боком, опасаясь смотреть на гостя.
– А что я получу взамен?
Амадео рассмеялся, а Трэвис вздрогнул и едва не вскочил снова.
– Ты еще и торгуешься! Оспорить приговор я не могу, свои двадцать лет ты так или иначе оттарабанишь. Но в моих силах сделать твое пребывание здесь более комфортным.
– Да как тебе верить? – Трэвис провел ладонью по коротко стриженной голове. – Может, ты наоборот превратишь мою жизнь в ад!
– А ты рискни. – Амадео холодно улыбнулся. – Откажись говорить. И узнаешь, что такое ад на самом деле.
– Позволь спросить. – Себастьян смотрел на Хесуса сверху вниз. – Ты совсем охренел?
Хесус не успел ничего ответить – на него обрушился град ударов. Себастьян бил его по всему телу, не оставляя без внимания ни одной болезненной точки. Удары были точными и сильными, но изо рта Хесуса не вырвалось ни звука.
Слишком часто его били, чтобы он так просто завопил.
Себастьян остановился и разочарованно потер кулак.
– Любой другой на твоем месте уже умолял бы о пощаде. Впечатляешь.
Хесус сплюнул кровь на песок и промолчал. Он знал, за что огребает, и позволял начальнику выпустить пар. Он всю жизнь только этим и занимался – предугадывал настроение хозяев и, если надо, подставлял обе щеки.
И как же ему это надоело, diablo их всех раздери!
Себастьян пошел на второй раунд, но вскоре ему надоело лупить безмолвную боксерскую грушу, и он остановился. Вытер кровь с руки заботливо поданным телохранителем платком и, скомкав его, швырнул в Хесуса.
– Вытрись. Смотреть противно.
Хесус дрожащими руками промокнул кровоточащие губы и высморкался кровавыми соплями. Затем бросил платок на землю и выжидательно уставился на Себастьяна.
– Продолжим. – Себастьян опустился на большой камень, торчащий из земли, как почерневший зуб, и закинул ногу на ногу. – На кой тебе понадобилось золото?
– Продать хотел. – Хесус сплюнул отколовшийся зуб. – Зачем же еще.
– Ты мог обратиться ко мне, я без проблем достал бы тебе хоть четыре, хоть десять слитков! Какого черта ты занялся самодеятельностью и привлек к себе внимание? Если бы не это досадное происшествие, Санторо до сих пор не знал бы о твоем возвращении! А сейчас он ищет тебя по всей Мексике и вскоре найдет, помяни мое слово! – Себастьян раздраженно хлопнул ладонью по колену. – Не говоря о том, что ты обломал и мою поставку. Знаешь, какую сумму неустойки я заплатил?
Хесус помотал головой.
– А надо бы знать. Потому что я вычту ее из твоего гонорара. Молись, чтобы не уйти в минус, иначе будешь пахать на меня и после смерти. – Себастьян закурил тонкую сигару. – Расплатишься с лихвой. Я распродам тебя по кусочкам, и даже на твои зубы найдется покупатель. Уж ты мне поверь.
Хесус слушал и покрывался гусиной кожей, несмотря на теплую погоду. У него ни на минуту не возникло сомнения, что Себастьян говорит всерьез. За все время, что Хесус был его мальчиком на побегушках, он не видел, чтобы начальник шутил.
– Конечно, ты оказался полезен. – Себастьян курил, глядя в голубое небо, где кружил одинокий стервятник. – Много рассказал мне о семействе прекрасного принца, его друзьях и врагах. История с отрезанной головой просто нечто! – Он рассмеялся, и ящерка, которая подползла к его ботинку, порскнула в сторону. – Энрике Гальярдо был большим затейником, ну да тебе ли не знать.
Он бросил сигару на песок и растоптал каблуком.
– Но ты все больше меня злишь. Понимаю, несправедливо, что картель Гальярдо достался постороннему, а не тебе. Ты же убил ради его блага множество человек и почти все годы своей жизни. Но таков мир, мой друг. – Себастьян раскинул руки в стороны. – Мы не всегда получаем то, что хотим. А хотим мы слишком многого. Больше, чем можем проглотить.
Хесус был в корне не согласен, но благоразумно молчал, опасаясь потерять еще один зуб. Что тогда останется от улыбки, единственного его достоинства?
– Но если сможешь подружиться с удачей, – Себастьян вдруг поднялся и шагнул к нему так резво, что Хесус попятился, – если заинтересуешь ее, то все станет предельно простым. Ты получишь все и даже больше! Любое твое желание исполнится в мгновение ока! Не будет ни единой игры, в которой ты не смог бы победить. – Он рассмеялся. – Кажется, когда-то давно, в другой жизни, я читал рассказ о мальчике, который продал свой смех за вечную удачу. И знаешь, – он наклонился к Хесусу, – я бы с удовольствием сделал то же самое.
Хесус сглотнул. Да этот тип просто сумасшедший. Плетет какую-то ерунду, а у самого смешинки ни в одном глазу! Повернутый.
– Что мне теперь делать? – спросил он, когда Себастьян направился к автомобилю.
– Вернуться в картель Гальярдо ты не сможешь, – ответил Себастьян, не оборачиваясь. – Пользы от тебя как от шпиона теперь никакой. Но ты еще можешь пригодиться. – Он взялся за ручку дверцы и лукаво подмигнул Хесусу. – Поэтому будь на связи. Забейся в какую-нибудь дыру и не высовывай оттуда своего крысиного носа. Я позвоню.
Колеса взбили пыль, и Хесус закашлялся. Он долго смотрел вслед удаляющемуся автомобилю, затем вытер вновь закровоточивший нос и уныло поплелся в сторону города.
Ксавьеру снился сон.
В последнее время сны донимали его чаще, чем за всю жизнь, но представляли собой неясные тусклые обрывки. Этот же был цветным и отчетливым, будто наркотическая галлюцинация.
Огромный торговый центр в самом центре мира. Сквозь стеклянную крышу лились солнечные лучи. Множество лотков, шум и гам стоял несусветный. То тут, то там предлагали самые невероятные товары, от любви и счастья до депрессии и суицидальных мыслей. Да кто в здравом уме стал бы такое покупать? – подивился Ксавьер, проходя мимо мрачно украшенного прилавка с набранной готическим шрифтом вывеской «Клиническая смерть».
