Зачем он пришел сюда? Никогда не любил ходить ни по рынкам, ни по магазинам, а от мексиканских торговых рядов в глазах рябило. Он не понимал, чем они привлекают Амадео, который, навещая братьев Торрес, обязательно заглядывал туда. От мельтешения пестрых пятен начинала болеть голова.
Но здесь было то, что ему нужно. И он знал, где это найти.
Всего несколько шагов – и он оказался напротив прилавка. Ослепительно белый, задрапированный белой же тканью, он предлагал посетителям «Легкость, свободу и покой». Ксавьер подошел ближе.
Ровными рядами на белоснежной скатерти лежали шприцы.
Ничем не прикрытые иглы поблескивали. Прозрачная жидкость внутри шприцев переливалась в лучах солнца крошечными бриллиантиками. Поршни были выдвинуты до упора. Так много легкости. Так много свободы.
Так много покоя.
Ксавьер протянул руку и взял один шприц. Он лег в руку так привычно, будто и не покидал ее. Будто не было лет чистоты, когда он изгнал заразу из крови и больше не прикасался к ней. В голове и сейчас звучала ее песня, манящая, прекрасная. Так просто закатать рукав рубашки и больше ни о чем не беспокоиться…
– Господин Санторо! – крикнул кто-то за его спиной.
Ксавьер обернулся. Вокруг шумел подпольный рынок, никто не обращал на него ни малейшего внимания.
– Господин Санторо! – раздался тот же крик со стороны прилавка.
Ксавьер завертелся волчком, пытаясь понять, кто его зовет. Его схватили за плечи, сильно встряхнули, шприц выпал из руки и укатился прочь. Ксавьер проводил его полным сожаления взглядом.
– Господин Санторо! Да проснитесь же вы…
Ксавьер распахнул глаза. Дыхание хрипло вырывалось из горла, будто он пробежал стометровку, сердце бешено колотилось.
Над ним склонился Йохан.
– Господин Санторо, беда! Дино Аурелио исчез из клиники!
Остатки сна мигом слетели с Ксавьера. Он откинул одеяло и вскочил.
– Как исчез?
– Позвонил главврач. Во время вечернего обхода он был на месте, а позже, в полночь, когда проверяли палаты…
Ксавьер выругался и натянул рубашку. Он что, ошибся в парне? Быть не может, он видел, что Дино приходит в норму, он успешно пережил все «радости» ломки, черт возьми!
Но образ из сна так и крутился в голове. Блестящий шприц. Выдвинутый поршень. Обещание покоя.
– Заводи машину, – приказал он Йохану. – Едем к нему домой.
По дороге Ксавьер позвонил доктору Вилье. Тот не стал вызывать полицию, как положено по протоколу, а вместо этого сразу же связался с покровителем пациента. Видимо, решил, что ему это сулит нехилый барыш. Ксавьер сделал мысленную пометку как следует тряхнуть нерадивого доктора с его нерадивой охраной. Можно подумать, в детском саду работают.
Разумеется, побеги пациентов никогда не были редкостью. Большинство зависимых в конце концов решало, что мучения того не стоят, и возвращалось к прежнему образу жизни. Единицы смогли выписаться и начать с чистого листа.
И Ксавьер до последнего думал, что таковым был и Дино Аурелио.
Йохан затормозил у хмурой десятиэтажки в Тепито. Район славился криминальной историей, и без веской причины обыватели опасались тут появляться даже днем. Сейчас же стояла глубокая ночь, за каждым углом толпились тени, готовые в любой момент наброситься на незадачливого туриста, которому не посчастливилось забрести сюда.
Ксавьер распахнул дверь подъезда – домофон давно выломали и сдали в металлолом. Взбежал по лестнице на третий этаж. Дино Аурелио жил в маленькой комнатушке, которую снимал у зловредного домовладельца, промышлявшего героином, и первую дозу купил именно у него. Так он рассказывал Ксавьеру.
Еще один лестничный пролет. В подъезде воняло мочой и крысиными трупами. Запах настолько въелся в стены, что не помогали никакие ремонты. Он проступал сквозь свежие слои краски, и те вскорости осыпались, хлопьями ложась на бетонный пол.
Последняя лестничная клетка. Дальше – вперед, по длинному коридору. Вдоль стен множество дверей. Двенадцать на одном этаже, и все – крохотные клетушки. Муниципальное жилье, забитое отбросами всех мастей.
Дверь квартиры Дино – самая дальняя – была чуть приоткрыта.
Прежде чем войти, Ксавьер внимательно осмотрел замок. В него был вставлен ключ, значит, Дино сам отпер ее. Никаких следов взлома. Но почему он пришел сюда?
Больше некуда было идти.
Ксавьер толкнул дверь, и в нос ударил ужасный запах, знакомый ему с давних пор. Он шагнул из крошечной прихожей в комнатушку.
Дино Аурелио лежал на полу. У рта пузырилась пена, капая на грязный пол. Руки были раскинуты в стороны, и на одной из них Ксавьер увидел свежий след. Невидящие глаза были устремлены в сторону двери.
Он был мертв.
Ксавьер понял это с первого взгляда. Слишком много видел он наркоманов, погибших от передозировки. Все они лежали, раскинув руки, приветствовали саму смерть, дарующую вечный покой. Все они улыбались, зная, что теперь их мучения навсегда закончены.
Все они выглядели точь-в-точь, как Дино.
Ноги задрожали, и Ксавьер опустился на колени.
– Что ты наделал, – прошептал он. – Мы же договорились. Ты и я. Как посмел нарушить уговор?
Он сунул руку в карман и достал носовой платок. Вытер губы Дино: улыбки на них не было.
– Ты ведь готовился жить дальше, – прошептал Ксавьер. Глаза защипало, и он стиснул зубы. – Какого черта ты натворил?
Ошарашенный Йохан застыл на пороге, глядя на труп. Он не мог вымолвить ни слова, только открывал и закрывал рот. Потом тряхнул головой, сбрасывая морок, выудил из кармана телефон и начал кому-то звонить.
Ксавьер отвернулся, чтобы больше не смотреть в мертвые глаза. Рядом валялись два шприца, оба были наполнены смертельной отравой. Зачем Дино приготовил так много? Кто-то еще был с ним здесь? Или он сделал запас на потом, чтобы не тратить время? Все это казалось неважным. Он мертв, хватило одной дозы, чтобы отправить его на тот свет.
Ксавьер протянул руку и взял шприц. Пальцы затряслись от сладостного чувства. Надо же, его подопечный валяется прямо перед ним, мертвый, как кусок спиленного дерева, а он не желает более ничего, кроме этой гадости. Неужели он настолько слаб?
Да. Всего лишь слабак. Принц считал его сильным, а он не оправдал надежд. Сколько можно мучиться, пытаясь выбраться из болота, в котором он рано или поздно утонет? Зачем тратить силы, когда можно попросту обо всем забыть?
Легче просто не существовать. Тогда и Себастьян оставит принца в покое. Не будет Ксавьера – не станет перевозчика, и принц больше не будет ему нужен. Спустя несколько месяцев страха, ужаса и терзаний он наконец-то нашел ответ.
– Пошло оно все, – прохрипел Ксавьер.
Он зубами сдернул колпачок со шприца и, воткнув иглу в сгиб локтя, до упора нажал на поршень.
Амадео распахнул глаза и некоторое время лежал, вглядываясь в темноту – хотел убедиться, что еще жив. Он едва слышал собственное дыхание. В спальне было темно, хоть глаз коли – по настоянию Жана Лесфора он спал с наглухо задернутыми шторами. Даже рассеянный свет уличного фонаря мешал ему уснуть.
Он потянулся к лампе, и пальцы наткнулись на тревожную кнопку. Сердце отозвалось тупой болью. Обычно Цзинь появлялся на пороге по первому зову, но сейчас, жми хоть тысячу раз, не придет.
Амадео вздохнул и сел. Неясные образы кошмарного сна все еще были здесь, витали вокруг, шепча неразборчивые слова. Чтобы прогнать их, Амадео зажег свет и прошел в ванную.
Плеснул в лицо ледяной водой и уставился на свое отражение. Недосып не мог не сказаться на внешнем виде: под глазами темнели тени. Амадео надеялся, что Ксавьер ничего не заметит, иначе не миновать выговора.
С другой стороны, не примчится же он из Мексики, чтобы следить за режимом сна.
В который раз Амадео подумал, что Ксавьеру не стоило возвращаться в Мехико. Он перепугался не на шутку, когда друг возник на пороге, дрожащий, потерянный, и признался, что его снова посещают мысли о давно забытой пагубной привычке. Но пара недель, проведенных здесь, снова объединила их, помогла вернуть уверенность в победе. Как бы ни изворачивался Себастьян, вместе они выберутся хоть из адского котла!
А потом Ксавьер уехал. И Амадео не мог избавиться от дурного предчувствия. Он верил другу, знал, что тот не прикоснется к наркотику, но крохотный червячок сомнения подтачивал его.
Амадео вернулся в спальню и взял телефон. Гудок, второй. Третий. Обычно Ксавьер отвечал сразу, но гудки шли и шли, а трубку никто не поднимал. Звонок оборвался, следом прилетело короткое сообщение: «На совещании».
Амадео написал в ответ: «Позвони, когда освободишься». Затем отложил телефон, взял упаковку таблеток, которую Жан заботливо оставил поблизости и вытряхнул на ладонь три штуки вместо двух. Снижение дозы не помогало, да и могло ли помочь? Обманывать врача было тяжело, но пока Амадео с этим справлялся. Что, впрочем, общее состояние никак не улучшало.
Он закинул таблетки в рот, запил водой и откинулся на подушку. Пальцы крутили волосы, а он размышлял над проблемой, занимавшей его на протяжении последних пяти месяцев.
Как избавиться от Себастьяна?
Даже во сне нерешенный вопрос не оставлял его. Он не мог расслабиться ни на минуту, мысли неизменно возвращались к Арройо, который казался непобедимым. Но должно же и у него быть слабое место!
Разговор с Трэвисом прояснил кое-что, но это больше касалось Цзиня, нежели Арройо, и как использовать полученную информацию, Амадео пока не знал.
В дверь тихонько поскреблись, и он вынырнул из полудремы.
– Войдите.
Даниэль проскользнул в спальню и погасил фонарик.
– Вам тоже не спится? Я пошел в туалет, вижу – свет горит…
– Не могу уснуть. Неспокойно. – Амадео взял телефон и проверил – его сообщение осталось непрочитанным. – У Ксавьера уже день, но он не берет трубку. Написал, что на совещании, но… Не знаю. Что-то не так.
– Да ладно вам. – Даниэль присел на краешек кровати. – Вы просто устали. Что-то совсем тяжело идут дела в последнее время. Что ни делай, все мимо, весь арсенал вашего великого ума оказался бесполезен против этого урода… Ой! – Он зажал рот рукой. – Профтите. Я хотел сказать, мы с вами слишком глупые для… Нет-нет, не глупые, а!.. Э… Ну, когда-нибудь же мы что-нибудь придумаем путное… – грустно закончил он.
– Мы испробовали уже все, а ему нипочем. – Амадео закрутил прядь до самого верха и выпустил ее. Извиваясь, она упала на лицо, но он даже не подумал убрать ее. – Он крепко держит нас в кулаке, и мы не можем подобраться к нему, как бы ни старались. Ксавьер слишком боится за меня, а я боюсь за всех вас.
– А я просто в ужасе! Пара седых волос наверняка вылезла, проверить бы. – Даниэль хихикнул и взъерошил кудряшки. – Если вам страшно, то мне еще страшнее. Я-то уверен, что вы ничегошеньки не боитесь! Вы же мой эталон, мсье Амадео!
– Ты слишком меня идеализируешь, Даниэль, я тебе не раз это говорил. Я обычный человек и тоже могу бояться. – Он снова набрал номер Ксавьера. – Автоответчик, чтоб его. Что у них там происходит?
– Уверен, что ничего страшного не случилось, иначе мы бы об этом уже знали. – Даниэль изобразил над головой огромную шляпу. – Тот странный мужчина, который угощает всех «чупа-чупсами», от вашего друга ни на шаг не отстает.
– Ты прав, – вздохнул Амадео. – Мигель наверняка позвонил бы.
– Как вы думаете, – робко спросил Даниэль, – мадам Роза сильно разозлится, если мы выпьем чаю посреди ночи?
Амадео не смог отказаться от такого соблазнительного предложения.
Позже они сидели на кухне, не зажигая свет. В окно уже вползали серые полосы рассвета, чайник шумел, закипая. Амадео достал чашки и насыпал в чайник заварку, Даниэль закопался в буфете в поисках конфет, которые «точно были где-то здесь». Паренек не впервые просыпался ночью, чтобы чего-нибудь пожевать.
Даниэль частенько оставался у Амадео ночевать – дел в «Гандикапе» накопилось по горло, и зачастую они заканчивали далеко за полночь. В таких случаях Амадео настаивал, чтобы Даниэль не будил брата и сестер. Юноша ничуть не возражал, дай ему волю – и он не отлипал бы от любимого учителя ни на секунду. Амадео радовал его энтузиазм. Даниэль впитывал знания с жадностью путника, заплутавшего в пустыне и увидевшего колодец, и не стеснялся применять их на практике.
Ученик отвлекал Амадео от другой действительности, где бал правил Себастьян. Но рано или поздно приходилось туда возвращаться, и тогда у Амадео опускались руки. Каждый звонок от Ксавьера он ждал с нетерпением, но друг не мог сообщить ничего утешительного – наоборот, становилось все хуже. Если раньше Себастьян ограничивался несколькими ящиками «запчастей» за партию, то теперь он начал возить живой товар, что значительно увеличивало риски. Ксавьер в общих чертах обрисовал последнюю неудачную транспортировку, которая не подвела его под монастырь только благодаря Мигелю, и Амадео захлестнула волна безнадежности.
Им не справиться с Себастьяном. Никогда. Погибнет он – погибнут и они.
– Что рассказал вам тот заключенный? – полюбопытствовал Даниэль, разливая чай по чашкам и пододвигая одну к Амадео.
– Восемь лет назад он жил в Китае. Поставлял живой… точнее, уже мертвый товар на стол Чжао Юнь Фэна. – Амадео водил пальцем по кромке чашки. – Цзиня.
Даниэль слушал, не перебивая, хотя заметно побледнел.
– Цзинь добывал органы из трупов и передавал их дальше по цепочке. У него было несколько покупателей, среди них наверняка был и наш знакомый.
– Почему «наверняка»? Разве он не знал их в лицо? – Даниэль недоуменно покрутил головой. – Не понимаю.
– Спросить уже не у кого, Цзиня больше нет, – ответил Амадео, и Даниэль стушевался, поняв, что ляпнул лишнее. – Трэвис не знает имен скупщиков. И никогда не хотел узнать из соображений безопасности.
– Но тогда почему он так боялся рассказывать о них, если все равно ничего не знает?
– Восемь лет назад на квартал нагрянула облава. Тогда повязали многих дельцов, а Трэвису каким-то чудом удалось проскользнуть мимо ячеек сети. Спрятался в морге и вылез, когда все стихло. Понимаешь, что это значит?
– Подозрения сразу падают на него как на стукача?
– Верно. С большим трудом ему удалось убедить триаду, что он ни при чем. Поэтому сейчас любое упоминание о цепочке поставок для него чревато немедленной расправой. Он и в тюрьму-то сел очень даже охотно, зная, что там его не достать. В ту ночь кто-то приходил в морг, и ему пришлось забыть, как дышать, чтобы не нашли.
Даниэль кивал, прокручивая в голове услышанное.
– Что же до Цзиня, – продолжал Амадео, – однажды он просто бросил этим заниматься. Исчез за день до облавы.
– Будто бы знал, что случится?
Амадео кивнул.
– После того, как Трэвис убедил триаду в своей невиновности, за Чжао Юнь Фэном началась охота. Однако, – он отпил чаю и поставил чашку на блюдце, – Трэвис не уверен, что именно Юнь Фэн сдал их. Накануне умерла его жена, а тут еще Морган притащил труп ребенка, и Цзиня это окончательно сломило. Трэвис рассказывает, будто тот бросил скальпель на пол и поклялся больше никогда не брать его в руки.
Даниэль позеленел.
– Ребенка?.. Мамочки… Я бы тоже не выдержал… Но подождите, разве это не могло подвигнуть его на предательство? По-моему, вполне укладывается в общую картину…
– Если это действительно сделал Цзинь, он бы не оставил улик, указывающих на себя. Конечно, самый простой способ вычислить предателя – узнать, кого не было на месте, когда нагрянули власти.
Но здесь было то, что ему нужно. И он знал, где это найти.
Всего несколько шагов – и он оказался напротив прилавка. Ослепительно белый, задрапированный белой же тканью, он предлагал посетителям «Легкость, свободу и покой». Ксавьер подошел ближе.
Ровными рядами на белоснежной скатерти лежали шприцы.
Ничем не прикрытые иглы поблескивали. Прозрачная жидкость внутри шприцев переливалась в лучах солнца крошечными бриллиантиками. Поршни были выдвинуты до упора. Так много легкости. Так много свободы.
Так много покоя.
Ксавьер протянул руку и взял один шприц. Он лег в руку так привычно, будто и не покидал ее. Будто не было лет чистоты, когда он изгнал заразу из крови и больше не прикасался к ней. В голове и сейчас звучала ее песня, манящая, прекрасная. Так просто закатать рукав рубашки и больше ни о чем не беспокоиться…
– Господин Санторо! – крикнул кто-то за его спиной.
Ксавьер обернулся. Вокруг шумел подпольный рынок, никто не обращал на него ни малейшего внимания.
– Господин Санторо! – раздался тот же крик со стороны прилавка.
Ксавьер завертелся волчком, пытаясь понять, кто его зовет. Его схватили за плечи, сильно встряхнули, шприц выпал из руки и укатился прочь. Ксавьер проводил его полным сожаления взглядом.
– Господин Санторо! Да проснитесь же вы…
Ксавьер распахнул глаза. Дыхание хрипло вырывалось из горла, будто он пробежал стометровку, сердце бешено колотилось.
Над ним склонился Йохан.
– Господин Санторо, беда! Дино Аурелио исчез из клиники!
Остатки сна мигом слетели с Ксавьера. Он откинул одеяло и вскочил.
– Как исчез?
– Позвонил главврач. Во время вечернего обхода он был на месте, а позже, в полночь, когда проверяли палаты…
Ксавьер выругался и натянул рубашку. Он что, ошибся в парне? Быть не может, он видел, что Дино приходит в норму, он успешно пережил все «радости» ломки, черт возьми!
Но образ из сна так и крутился в голове. Блестящий шприц. Выдвинутый поршень. Обещание покоя.
– Заводи машину, – приказал он Йохану. – Едем к нему домой.
По дороге Ксавьер позвонил доктору Вилье. Тот не стал вызывать полицию, как положено по протоколу, а вместо этого сразу же связался с покровителем пациента. Видимо, решил, что ему это сулит нехилый барыш. Ксавьер сделал мысленную пометку как следует тряхнуть нерадивого доктора с его нерадивой охраной. Можно подумать, в детском саду работают.
Разумеется, побеги пациентов никогда не были редкостью. Большинство зависимых в конце концов решало, что мучения того не стоят, и возвращалось к прежнему образу жизни. Единицы смогли выписаться и начать с чистого листа.
И Ксавьер до последнего думал, что таковым был и Дино Аурелио.
Йохан затормозил у хмурой десятиэтажки в Тепито. Район славился криминальной историей, и без веской причины обыватели опасались тут появляться даже днем. Сейчас же стояла глубокая ночь, за каждым углом толпились тени, готовые в любой момент наброситься на незадачливого туриста, которому не посчастливилось забрести сюда.
Ксавьер распахнул дверь подъезда – домофон давно выломали и сдали в металлолом. Взбежал по лестнице на третий этаж. Дино Аурелио жил в маленькой комнатушке, которую снимал у зловредного домовладельца, промышлявшего героином, и первую дозу купил именно у него. Так он рассказывал Ксавьеру.
Еще один лестничный пролет. В подъезде воняло мочой и крысиными трупами. Запах настолько въелся в стены, что не помогали никакие ремонты. Он проступал сквозь свежие слои краски, и те вскорости осыпались, хлопьями ложась на бетонный пол.
Последняя лестничная клетка. Дальше – вперед, по длинному коридору. Вдоль стен множество дверей. Двенадцать на одном этаже, и все – крохотные клетушки. Муниципальное жилье, забитое отбросами всех мастей.
Дверь квартиры Дино – самая дальняя – была чуть приоткрыта.
Прежде чем войти, Ксавьер внимательно осмотрел замок. В него был вставлен ключ, значит, Дино сам отпер ее. Никаких следов взлома. Но почему он пришел сюда?
Больше некуда было идти.
Ксавьер толкнул дверь, и в нос ударил ужасный запах, знакомый ему с давних пор. Он шагнул из крошечной прихожей в комнатушку.
Дино Аурелио лежал на полу. У рта пузырилась пена, капая на грязный пол. Руки были раскинуты в стороны, и на одной из них Ксавьер увидел свежий след. Невидящие глаза были устремлены в сторону двери.
Он был мертв.
Ксавьер понял это с первого взгляда. Слишком много видел он наркоманов, погибших от передозировки. Все они лежали, раскинув руки, приветствовали саму смерть, дарующую вечный покой. Все они улыбались, зная, что теперь их мучения навсегда закончены.
Все они выглядели точь-в-точь, как Дино.
Ноги задрожали, и Ксавьер опустился на колени.
– Что ты наделал, – прошептал он. – Мы же договорились. Ты и я. Как посмел нарушить уговор?
Он сунул руку в карман и достал носовой платок. Вытер губы Дино: улыбки на них не было.
– Ты ведь готовился жить дальше, – прошептал Ксавьер. Глаза защипало, и он стиснул зубы. – Какого черта ты натворил?
Ошарашенный Йохан застыл на пороге, глядя на труп. Он не мог вымолвить ни слова, только открывал и закрывал рот. Потом тряхнул головой, сбрасывая морок, выудил из кармана телефон и начал кому-то звонить.
Ксавьер отвернулся, чтобы больше не смотреть в мертвые глаза. Рядом валялись два шприца, оба были наполнены смертельной отравой. Зачем Дино приготовил так много? Кто-то еще был с ним здесь? Или он сделал запас на потом, чтобы не тратить время? Все это казалось неважным. Он мертв, хватило одной дозы, чтобы отправить его на тот свет.
Ксавьер протянул руку и взял шприц. Пальцы затряслись от сладостного чувства. Надо же, его подопечный валяется прямо перед ним, мертвый, как кусок спиленного дерева, а он не желает более ничего, кроме этой гадости. Неужели он настолько слаб?
Да. Всего лишь слабак. Принц считал его сильным, а он не оправдал надежд. Сколько можно мучиться, пытаясь выбраться из болота, в котором он рано или поздно утонет? Зачем тратить силы, когда можно попросту обо всем забыть?
Легче просто не существовать. Тогда и Себастьян оставит принца в покое. Не будет Ксавьера – не станет перевозчика, и принц больше не будет ему нужен. Спустя несколько месяцев страха, ужаса и терзаний он наконец-то нашел ответ.
– Пошло оно все, – прохрипел Ксавьер.
Он зубами сдернул колпачок со шприца и, воткнув иглу в сгиб локтя, до упора нажал на поршень.
Глава 3. Филиал ада
Амадео распахнул глаза и некоторое время лежал, вглядываясь в темноту – хотел убедиться, что еще жив. Он едва слышал собственное дыхание. В спальне было темно, хоть глаз коли – по настоянию Жана Лесфора он спал с наглухо задернутыми шторами. Даже рассеянный свет уличного фонаря мешал ему уснуть.
Он потянулся к лампе, и пальцы наткнулись на тревожную кнопку. Сердце отозвалось тупой болью. Обычно Цзинь появлялся на пороге по первому зову, но сейчас, жми хоть тысячу раз, не придет.
Амадео вздохнул и сел. Неясные образы кошмарного сна все еще были здесь, витали вокруг, шепча неразборчивые слова. Чтобы прогнать их, Амадео зажег свет и прошел в ванную.
Плеснул в лицо ледяной водой и уставился на свое отражение. Недосып не мог не сказаться на внешнем виде: под глазами темнели тени. Амадео надеялся, что Ксавьер ничего не заметит, иначе не миновать выговора.
С другой стороны, не примчится же он из Мексики, чтобы следить за режимом сна.
В который раз Амадео подумал, что Ксавьеру не стоило возвращаться в Мехико. Он перепугался не на шутку, когда друг возник на пороге, дрожащий, потерянный, и признался, что его снова посещают мысли о давно забытой пагубной привычке. Но пара недель, проведенных здесь, снова объединила их, помогла вернуть уверенность в победе. Как бы ни изворачивался Себастьян, вместе они выберутся хоть из адского котла!
А потом Ксавьер уехал. И Амадео не мог избавиться от дурного предчувствия. Он верил другу, знал, что тот не прикоснется к наркотику, но крохотный червячок сомнения подтачивал его.
Амадео вернулся в спальню и взял телефон. Гудок, второй. Третий. Обычно Ксавьер отвечал сразу, но гудки шли и шли, а трубку никто не поднимал. Звонок оборвался, следом прилетело короткое сообщение: «На совещании».
Амадео написал в ответ: «Позвони, когда освободишься». Затем отложил телефон, взял упаковку таблеток, которую Жан заботливо оставил поблизости и вытряхнул на ладонь три штуки вместо двух. Снижение дозы не помогало, да и могло ли помочь? Обманывать врача было тяжело, но пока Амадео с этим справлялся. Что, впрочем, общее состояние никак не улучшало.
Он закинул таблетки в рот, запил водой и откинулся на подушку. Пальцы крутили волосы, а он размышлял над проблемой, занимавшей его на протяжении последних пяти месяцев.
Как избавиться от Себастьяна?
Даже во сне нерешенный вопрос не оставлял его. Он не мог расслабиться ни на минуту, мысли неизменно возвращались к Арройо, который казался непобедимым. Но должно же и у него быть слабое место!
Разговор с Трэвисом прояснил кое-что, но это больше касалось Цзиня, нежели Арройо, и как использовать полученную информацию, Амадео пока не знал.
В дверь тихонько поскреблись, и он вынырнул из полудремы.
– Войдите.
Даниэль проскользнул в спальню и погасил фонарик.
– Вам тоже не спится? Я пошел в туалет, вижу – свет горит…
– Не могу уснуть. Неспокойно. – Амадео взял телефон и проверил – его сообщение осталось непрочитанным. – У Ксавьера уже день, но он не берет трубку. Написал, что на совещании, но… Не знаю. Что-то не так.
– Да ладно вам. – Даниэль присел на краешек кровати. – Вы просто устали. Что-то совсем тяжело идут дела в последнее время. Что ни делай, все мимо, весь арсенал вашего великого ума оказался бесполезен против этого урода… Ой! – Он зажал рот рукой. – Профтите. Я хотел сказать, мы с вами слишком глупые для… Нет-нет, не глупые, а!.. Э… Ну, когда-нибудь же мы что-нибудь придумаем путное… – грустно закончил он.
– Мы испробовали уже все, а ему нипочем. – Амадео закрутил прядь до самого верха и выпустил ее. Извиваясь, она упала на лицо, но он даже не подумал убрать ее. – Он крепко держит нас в кулаке, и мы не можем подобраться к нему, как бы ни старались. Ксавьер слишком боится за меня, а я боюсь за всех вас.
– А я просто в ужасе! Пара седых волос наверняка вылезла, проверить бы. – Даниэль хихикнул и взъерошил кудряшки. – Если вам страшно, то мне еще страшнее. Я-то уверен, что вы ничегошеньки не боитесь! Вы же мой эталон, мсье Амадео!
– Ты слишком меня идеализируешь, Даниэль, я тебе не раз это говорил. Я обычный человек и тоже могу бояться. – Он снова набрал номер Ксавьера. – Автоответчик, чтоб его. Что у них там происходит?
– Уверен, что ничего страшного не случилось, иначе мы бы об этом уже знали. – Даниэль изобразил над головой огромную шляпу. – Тот странный мужчина, который угощает всех «чупа-чупсами», от вашего друга ни на шаг не отстает.
– Ты прав, – вздохнул Амадео. – Мигель наверняка позвонил бы.
– Как вы думаете, – робко спросил Даниэль, – мадам Роза сильно разозлится, если мы выпьем чаю посреди ночи?
Амадео не смог отказаться от такого соблазнительного предложения.
Позже они сидели на кухне, не зажигая свет. В окно уже вползали серые полосы рассвета, чайник шумел, закипая. Амадео достал чашки и насыпал в чайник заварку, Даниэль закопался в буфете в поисках конфет, которые «точно были где-то здесь». Паренек не впервые просыпался ночью, чтобы чего-нибудь пожевать.
Даниэль частенько оставался у Амадео ночевать – дел в «Гандикапе» накопилось по горло, и зачастую они заканчивали далеко за полночь. В таких случаях Амадео настаивал, чтобы Даниэль не будил брата и сестер. Юноша ничуть не возражал, дай ему волю – и он не отлипал бы от любимого учителя ни на секунду. Амадео радовал его энтузиазм. Даниэль впитывал знания с жадностью путника, заплутавшего в пустыне и увидевшего колодец, и не стеснялся применять их на практике.
Ученик отвлекал Амадео от другой действительности, где бал правил Себастьян. Но рано или поздно приходилось туда возвращаться, и тогда у Амадео опускались руки. Каждый звонок от Ксавьера он ждал с нетерпением, но друг не мог сообщить ничего утешительного – наоборот, становилось все хуже. Если раньше Себастьян ограничивался несколькими ящиками «запчастей» за партию, то теперь он начал возить живой товар, что значительно увеличивало риски. Ксавьер в общих чертах обрисовал последнюю неудачную транспортировку, которая не подвела его под монастырь только благодаря Мигелю, и Амадео захлестнула волна безнадежности.
Им не справиться с Себастьяном. Никогда. Погибнет он – погибнут и они.
– Что рассказал вам тот заключенный? – полюбопытствовал Даниэль, разливая чай по чашкам и пододвигая одну к Амадео.
– Восемь лет назад он жил в Китае. Поставлял живой… точнее, уже мертвый товар на стол Чжао Юнь Фэна. – Амадео водил пальцем по кромке чашки. – Цзиня.
Даниэль слушал, не перебивая, хотя заметно побледнел.
– Цзинь добывал органы из трупов и передавал их дальше по цепочке. У него было несколько покупателей, среди них наверняка был и наш знакомый.
– Почему «наверняка»? Разве он не знал их в лицо? – Даниэль недоуменно покрутил головой. – Не понимаю.
– Спросить уже не у кого, Цзиня больше нет, – ответил Амадео, и Даниэль стушевался, поняв, что ляпнул лишнее. – Трэвис не знает имен скупщиков. И никогда не хотел узнать из соображений безопасности.
– Но тогда почему он так боялся рассказывать о них, если все равно ничего не знает?
– Восемь лет назад на квартал нагрянула облава. Тогда повязали многих дельцов, а Трэвису каким-то чудом удалось проскользнуть мимо ячеек сети. Спрятался в морге и вылез, когда все стихло. Понимаешь, что это значит?
– Подозрения сразу падают на него как на стукача?
– Верно. С большим трудом ему удалось убедить триаду, что он ни при чем. Поэтому сейчас любое упоминание о цепочке поставок для него чревато немедленной расправой. Он и в тюрьму-то сел очень даже охотно, зная, что там его не достать. В ту ночь кто-то приходил в морг, и ему пришлось забыть, как дышать, чтобы не нашли.
Даниэль кивал, прокручивая в голове услышанное.
– Что же до Цзиня, – продолжал Амадео, – однажды он просто бросил этим заниматься. Исчез за день до облавы.
– Будто бы знал, что случится?
Амадео кивнул.
– После того, как Трэвис убедил триаду в своей невиновности, за Чжао Юнь Фэном началась охота. Однако, – он отпил чаю и поставил чашку на блюдце, – Трэвис не уверен, что именно Юнь Фэн сдал их. Накануне умерла его жена, а тут еще Морган притащил труп ребенка, и Цзиня это окончательно сломило. Трэвис рассказывает, будто тот бросил скальпель на пол и поклялся больше никогда не брать его в руки.
Даниэль позеленел.
– Ребенка?.. Мамочки… Я бы тоже не выдержал… Но подождите, разве это не могло подвигнуть его на предательство? По-моему, вполне укладывается в общую картину…
– Если это действительно сделал Цзинь, он бы не оставил улик, указывающих на себя. Конечно, самый простой способ вычислить предателя – узнать, кого не было на месте, когда нагрянули власти.
