https://vk.com/album440188266_266096434 - АЛЬБОМ: ВИЗУАЛИЗАЦИЯ, ИЛЛЮСТРАЦИИ
Всё, что видим мы – видимость только одна.
Далеко от поверхности мира до дна.
Полагай несущественным явное в мире,
Ибо тайная сущность вещей – не видна.
Омар Хайям
Все не то, чем кажется...
Конфуций
Итак, представляю вам, дорогие читатели, первую книгу из цикла «Непокорные», которая планируется довольно сложной и качественной, по возможности, с эффектом полного погружения в дух авантюризма начала 18 века: пираты, корабли, сокровища, сражения за любимых, близких, друзей, за собственные убеждения, и прочее.
Для меня, как автора, важны детали, поэтому я стараюсь тщательно изучать мат.часть перед написанием каждой главы. (Если заметите какие-то косяки или ошибки, пишите в личку Вконтакте.) Кроме того, разные мистические события, порой необъяснимые с точки зрения здравого смысла, придают сюжету, на мой взгляд, атмосферу исторического фэнтези.
Мне интересны отношения между людьми во всех проявлениях и развитие характера героев. Этому и будет посвящен основной сюжет книги.
Конечно, герои будут развивать эти отношения и свой характер не просто так, а на фоне разнообразных приключений, как уже было сказано выше, и различных драматических событий. А как же иначе.
И, несомненно, будет любовь. Много, разной, жаркой, чувственной и красивой. И горячие, откровенные сцены. Я надеюсь.
О чем же, собственно, книга?
Манкий герой, аристократ и раздолбай в один прекрасный момент пускается навстречу приключениям. Из понятного, комфортного мира богатеньких буратин и распутных повес он неожиданно попадает в мир другой - суровый и обездоленный, далекий от привычной ему реальности. Получится ли у него выжить, сохранить достоинство и, главное, познать самого себя?
Будем разбираться в процессе...
ПРЕДУПРЕЖДАЮ СРАЗУ: Книга пишется не ради конца, а ради процесса, будет всякое, настройтесь на длительное путешествие.
Антифиалковый рейтинг (описание всяких жестких, а так же откровенных сцен): 8,5 из 10!
Этих сцен не завал, конечно, но где они необходимы для развития сюжета, то будут описаны по-честному. Попрошу это учесть, если собираетесь читать.
Вообще-то, планируется не гольная чернуха, а даже своеобразный такой ФЛАФФ. По крайне мере, постараюсь перемежать...
Конечно скорость и – даже! – качество текста напрямую зависит от ваших ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬНЫХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ОТЗЫВОВ.
Согласитесь, автор старался для Вас, искренне писал о том, что его волнует и, конечно, ждет в ответ адекватной реакции.
Если же вам не понравилось - я не обижусь, если вы молча пройдите мимо, может, это просто не ваше.
Не надо портить автору настроение.
Пожалуйста, не стесняйтесь нажимать кнопку "Добавить в избранное", а так же ставить положительные оценки. Даже если вы по какой-либо причине не хотите оставлять отзыв, это вдохновляет.
Большое спасибо заранее.
Итак, поехали...
_____________________
Пьём за яростных, за непокорных...
Где-то в Карибском море,
1726 год
– Эй, ты, кусок прогнившего такелажа, сто свирепых кашалотов тебе в рубку! Если ты и дальше собираешься валяться тут дохлой селедкой, смердящей под жарким португальским солнцем, я отлюблю тебя в рот. Да, да. Прямо сейчас, лапушка моя! Можешь не сомневаться.
Генри задохнулся и распахнул глаза. Он проникся. Тягучая апатия отчего-то вдруг резко испарилась, когда едкая волна страха захлестнула его с головой. Надо же, не всё ему, дьявол, оказывается, равно, что с ним будет, как он сам пытался себя давеча уверить.
Из полумрака каюты на него ехидно пялились пронзительные карие глаза, а тонкие губы кривились в довольной усмешке, показавшейся Генри отвратительной.
Ну кто бы его, к чертям, мог сейчас в этом винить?
Гибкий, жесткий и острый, как испанский клинок, дон Мигель по прозвищу Бешеный Кракен стоял неподалеку от его скорбного лежбища и с небрежной элегантностью прихлебывал что-то там ядреное прямо из горла запыленной бутылки.
Заметив осмысленный взгляд англичанина, кэп насмешливо дернул верхней губой:
– Ага! Так-то лучше, кусок страдающего мофета [1]
Генри невольно сглотнул, позабыв, как шевелиться, будто увидел перед собой черную мамбу. Непредсказуемую, быструю и опасную.
Недаром молва окрестила ублюдка «бешеным»! С него станется, однако.
– Ну чего ты сохнешь, малец, аки медуза протухшая? – тон испанца вдруг неожиданно смягчился. – Ты мне стоил целого острова, врубись. Так что придется тебе расстараться, красотуля. Ну вот... хотя бы мордашку сделай попроще!
Бесцеремонно подпихнув Генри под бок, проклятый дон уселся на край дивана и... положил ладонь прямо на бедро пленника. Теплое прикосновение мужчины обожгло, словно жало этой самой медузы. Все, чему можно было напрячься в теле лейтенанта, напряглось, – до колющей боли в висках, до едких мурашек в затылке – свернулось внутри колючим склизким мороком. Мышцы бедра разом закаменели.
Генри перестал дышать.
Дьявол. Да, дьявол же!
Он чувствовал, как дрожь вместе с волной жара поднимается из глубин и захлестывает тело, окончательно потерявшее контроль, а челюсти сводит беспомощная судорога.
Отодвигаться было некуда – диван был узким. В довершении испанец нежно, словно заботливый лекарь, провел рукой по бедру Тейлора, благо, укрытому какой-то тряпицей. И вдруг потрепал как-то уж совсем по-отечески. Потом снова отхлебнул глоток своего пойла и хмыкнул снисходительно:
– Ну, и чего ты скукожился, качорро [2]
Генри неотрывно смотрел на смуглую щеку, безобразно вздыбленную едва поджившими бурыми шрамами, на острый кадык, ходивший вверх-вниз по мощной жилистой шее в распахе чуть грязноватых выпендрежных кружев воротника, потому что в бурлящие ехидством глаза – хозяина? – он смотреть боялся.
Сухощавое тело испанца источало терпкое амбре свежего пота, грубо выделанной кожи, нагретого железа и еще чего-то успокаивающего, безотчетно притягательного, словно вдруг, стоя на квартердеке [3]
Дон Мигель хохотнул беспечно, и в лицо англичанина вкусно опахнуло сортовым алкоголем...
Как же так?! Генри думал, что хуже уже быть не может. Оказывается, еще как! Его купили корабельной шлюхой для команды грязных пиратов!
Ну, спасибо же тебе, Господи! Вот как ты услышал мои молитвы, бессердечный, каверзный, долбанутый на всю голову старикан!
– Будешь, лапатуля? – вдруг спросил капитан, небрежно протягивая бутылку.
И что ему, Тейлору, стоило сделать теперь, чтобы не разозлить хозяина? Взять? Отказаться? Наверняка сеньор решил с ним поиграть, и игра эта – можно ставить ящик мадеры против дырявого сапога – не закончится для Генри ничем хорошим.
Например, предыдущий его владелец, Дон Хьюго, всегда поворачивал дело так, чтобы занятную утварь было за что наказать. А уж наказывать он умел, грязный похотливый ублюдок, надо отдать должное его изворотливой фантазии.
Господь! Почти год рабства – и он, лейтенант Генри Эдвард Луис Себастьян Тейлор, потомок славного английского рода, превратился в это дерьмо: презренное, жалкое, трясущееся от всякого слова и не смеющее поднять затравленный взгляд. Единственная теперь мысль пульсирует острым гвоздем в его несчастной черепушке: «Как бы лишний раз не разгневать хозяина!..»
Что ж, Господи, ты прав! Лучше сдохнуть прямо сейчас! И Генри даже не будет просить, чтобы это случилось поскорее. Все равно его молитвы никто не слышит...
Тейлор взял бутылку непослушной рукой и осторожно отхлебнул, тут же сморщившись: рот был пересохшим, изъеденным, покрытые корочкой губы без конца трескались. Потом, сотворив над собой усилие, англичанин проглотил все же и поднял-таки глаза на проклятого капитана.
Ну и что теперь?
А Кракен вдруг улыбнулся. И улыбка эта вышла белозубой и радостной, будто лучики заплясали по зыбкой морской глади, скрывающей мрачную бездну.
– Ладно, не парься, малек, – испанец окинул Тейлора пристальным взглядом, кажется, с нотками определенного интереса. – Не в моем ты вкусе, бобо [4]
Генри снова вздрогнул, застывая в холодной безнадеге, и от пирата не укрылась его тоскливая растерянность. Испанец нетерпеливо цыкнул и, закатив глаза, явственно простонал, будто ему приходилось сейчас общаться с последним идиотом.
– О-о-ох... Да не в том смысле, придурок! Говорю ж, мои ребята не из таких. По крайне мере, мы не долбаем насильно сладких голубоглазых ангелочков. Разве что, – капитан Мигель при этом оживленно гыкнул, – сам не попросишь. Так что, давай, амиго [6]
Тут испанец так бодряще хлопнул Генри, отчаянно втиснутому в диван филейной частью, что заставил англичанина содрогнулся, потому как все тело его – спасибо чоконутому Хьюго – покрывали застарелые и свежие еще язвы. Но на кэпа реакция «гостя», понятно, не произвела должного впечатления.
– Ну чего ты, право, прилепился, что твой замшелый слизняк к подводному рифу? Толкую еще раз! Никто на твое распрекрасное целомудрие, дьявол тебя раздери, не претендует! Выпей-ка вот перед обедом, чико, а то слишком уж ты напряженный какой-то. Так и поперхнуться недолго нашей немудреной корабельной жратвой.
Тейлор слышал бодрые речи хозяина вполуха, поскольку мозг его был заполонен до отказа тяжким унынием, и искрам осознавания лишь кое-как получалось продираться сквозь сии мертвые заторы.
Хотя Генри моментом уловил вожделенное слово «жратва» все же.
Это он-то поперхнется?! Да не дождетесь! Уж что-что, а лопать ему хотелось так, что просто кишки сворачивало. Хотя бы кусок плесневелой солонины пойдет. А потом, если придется за это... отсосать капитану, пусть.
Тьфу ты! Проклятье!
Лейтенанта чуть не стошнило от собственных мыслей, но он справился, отправляя в желудок еще один глоток славного рома, налитого для него в заляпанный бокал.
Тем временем, протянув крепкую руку, дон Мигель помог англичанину подняться, потом еще раз окинул пленника внимательным взглядом. Что ж, надо признаться, Генри был не в самой лучшей форме сейчас. Кроме того, его водило туда-сюда от слабости, лихорадки и, ко всему прочему, от пары глотков алкоголя на пустой, непривычный к возлияниям желудок.
Тейлор стоял, покачиваясь, под прищуренным взглядом хозяина: жалкий, худой, абсолютно голый заморыш-сухостой – даром, что шести футов ростом – с мерклым от безнадеги взглядом, и с торсом, шрамированным вдоль и поперек. Кое-где шрамы эти едва взялись корочкой – добряк Хью расстарался совсем недавно, член койота в бешеную глотку этого ублюдка.
И что теперь?
Тейлор хмуро взглянул на Кракена, в следствии крепко вколоченной в задницу привычке не решаясь самовольничать.
Капитан с присущей ему грацией прирожденного дуэлянта повел приглашающим жестом в сторону лохани с водой, а потом снова хохотнул – похоже, над ним-таки, Генри Тейлором – и вышел, плотно прикрыв за собой дверь каюты.
– Эй, жду тебя в столовой, мой сладкий ангелочек! – донесся до англичанина мягкий предгрозовой рокот, пресекшийся внезапно: видимо его новый хозяин снова отхлебнул дьявольски крепкого рома из своей бутылки, до чертиков пропыленной в чьих-то древних погребах.
Год назад,
Бедные кварталы Лондона.
Лейтенант Генри Тейлор, третий сын девятого графа Дерби, с трудом разлепил опухшие веки. Голову полоснуло болью, желудок – тошнотой. Рот сухо склеился липкой дрянью. Кроме того, левую руку он не чувствовал вовсе.
Генри осторожно приоткрыл один глаз и поморщился: солнце сквозь запыленные стекла дешевой таверны жарило прямо на кровать.
Душно и муторно.
Лейтенант застонал и попробовал шевельнуться. Тяжесть, безнадежно сдавившая ему плечо, чуть сдвинулась, но от этого не стало легче. Густо пахнуло дорогим парфюмом, что, конечно же, не добавило спокойствия его недовольному жизнью желудку, а отмершую руку прошило мурашками так, что стало вовсе невмоготу. Но в итоге чертова конечность так и не соизволила слушаться, и Тейлор опасливо повернул голову к источнику своего дискомфорта все же.
Мать моя!..
Без того надсадное дыхание совсем остановилось.
Черт. Черт! ЧЕРТ! Дьявол!
Веки его тут же распахнулись во всю ширь выпученных глаз.
Так!.. Кажется, теперь он по-настоящему попал. Влип, что называется, по самые яйца, которые у него, вполне возможно, скоро оторвут. И непременно вкупе с тем блудливым местом, которое никак не дает покоя его дурной, безмозглой голове! Ну почему это вечно с ним происходит, скажите на милость?!
Риторический вопрос так и завис в его кипящем мозгу, не успев как следует сформироваться. И Генри тут же забыл и про него, и про плохое самочувствие, пытаясь незаметно выдернуть полудохлую руку из-под тяжести чужой плоти, и затем спешно ретироваться, испариться в спасительное далеко.
И, главное, как можно скорее, дьявол!
Ведь рядом с ним, разметав крутые каштановые локоны по подушке – а так же по его задеревеневшему вконец телу – сладко всхрапывала герцогиня Бедфорд собственной персоной!
Как?! Когда? В этой дешевой грязной забегаловке? Он притащил миледи сюда?! Неужели на вчерашнем приеме у графа Аластонского он, тупой тщеславный ублюдок, зашел так далеко? Это же надо было так нарезаться, к чертям!
Генри едко сглотнул, напрочь позабыв, что глоток воды был первым и единственным желанием сразу после того, как он очнулся. Определенно, стало совсем не до того.
Иисус! Вчерашние сумрачные видения обрушились всполохами пленительного и кошмарного сна. Кажется, она называла его сладким мальчиком и выделывала с ним такие штуки, что Генри даже не вспомнил о том, что миледи, собственно, годится ему в матери.
Всё, что видим мы – видимость только одна.
Далеко от поверхности мира до дна.
Полагай несущественным явное в мире,
Ибо тайная сущность вещей – не видна.
Омар Хайям
Все не то, чем кажется...
Конфуций
Итак, представляю вам, дорогие читатели, первую книгу из цикла «Непокорные», которая планируется довольно сложной и качественной, по возможности, с эффектом полного погружения в дух авантюризма начала 18 века: пираты, корабли, сокровища, сражения за любимых, близких, друзей, за собственные убеждения, и прочее.
Для меня, как автора, важны детали, поэтому я стараюсь тщательно изучать мат.часть перед написанием каждой главы. (Если заметите какие-то косяки или ошибки, пишите в личку Вконтакте.) Кроме того, разные мистические события, порой необъяснимые с точки зрения здравого смысла, придают сюжету, на мой взгляд, атмосферу исторического фэнтези.
Мне интересны отношения между людьми во всех проявлениях и развитие характера героев. Этому и будет посвящен основной сюжет книги.
Конечно, герои будут развивать эти отношения и свой характер не просто так, а на фоне разнообразных приключений, как уже было сказано выше, и различных драматических событий. А как же иначе.
И, несомненно, будет любовь. Много, разной, жаркой, чувственной и красивой. И горячие, откровенные сцены. Я надеюсь.
О чем же, собственно, книга?
Манкий герой, аристократ и раздолбай в один прекрасный момент пускается навстречу приключениям. Из понятного, комфортного мира богатеньких буратин и распутных повес он неожиданно попадает в мир другой - суровый и обездоленный, далекий от привычной ему реальности. Получится ли у него выжить, сохранить достоинство и, главное, познать самого себя?
Будем разбираться в процессе...
ПРЕДУПРЕЖДАЮ СРАЗУ: Книга пишется не ради конца, а ради процесса, будет всякое, настройтесь на длительное путешествие.
Антифиалковый рейтинг (описание всяких жестких, а так же откровенных сцен): 8,5 из 10!
Этих сцен не завал, конечно, но где они необходимы для развития сюжета, то будут описаны по-честному. Попрошу это учесть, если собираетесь читать.
Вообще-то, планируется не гольная чернуха, а даже своеобразный такой ФЛАФФ. По крайне мере, постараюсь перемежать...
Конечно скорость и – даже! – качество текста напрямую зависит от ваших ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬНЫХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ОТЗЫВОВ.
Согласитесь, автор старался для Вас, искренне писал о том, что его волнует и, конечно, ждет в ответ адекватной реакции.
Если же вам не понравилось - я не обижусь, если вы молча пройдите мимо, может, это просто не ваше.
Не надо портить автору настроение.
Пожалуйста, не стесняйтесь нажимать кнопку "Добавить в избранное", а так же ставить положительные оценки. Даже если вы по какой-либо причине не хотите оставлять отзыв, это вдохновляет.
Большое спасибо заранее.
Итак, поехали...
_____________________
ПРОЛОГ
Пьём за яростных, за непокорных...
Где-то в Карибском море,
1726 год
– Эй, ты, кусок прогнившего такелажа, сто свирепых кашалотов тебе в рубку! Если ты и дальше собираешься валяться тут дохлой селедкой, смердящей под жарким португальским солнцем, я отлюблю тебя в рот. Да, да. Прямо сейчас, лапушка моя! Можешь не сомневаться.
Генри задохнулся и распахнул глаза. Он проникся. Тягучая апатия отчего-то вдруг резко испарилась, когда едкая волна страха захлестнула его с головой. Надо же, не всё ему, дьявол, оказывается, равно, что с ним будет, как он сам пытался себя давеча уверить.
Из полумрака каюты на него ехидно пялились пронзительные карие глаза, а тонкие губы кривились в довольной усмешке, показавшейся Генри отвратительной.
Ну кто бы его, к чертям, мог сейчас в этом винить?
Гибкий, жесткий и острый, как испанский клинок, дон Мигель по прозвищу Бешеный Кракен стоял неподалеку от его скорбного лежбища и с небрежной элегантностью прихлебывал что-то там ядреное прямо из горла запыленной бутылки.
Заметив осмысленный взгляд англичанина, кэп насмешливо дернул верхней губой:
– Ага! Так-то лучше, кусок страдающего мофета [1]
Закрыть
. Я бы предложил тебе выпить, душенька, дабы залить твою вселенскую скорбь, но вряд ли это поможет, м?(исп.) – скунс, вонючка, подлец
Генри невольно сглотнул, позабыв, как шевелиться, будто увидел перед собой черную мамбу. Непредсказуемую, быструю и опасную.
Недаром молва окрестила ублюдка «бешеным»! С него станется, однако.
– Ну чего ты сохнешь, малец, аки медуза протухшая? – тон испанца вдруг неожиданно смягчился. – Ты мне стоил целого острова, врубись. Так что придется тебе расстараться, красотуля. Ну вот... хотя бы мордашку сделай попроще!
Бесцеремонно подпихнув Генри под бок, проклятый дон уселся на край дивана и... положил ладонь прямо на бедро пленника. Теплое прикосновение мужчины обожгло, словно жало этой самой медузы. Все, чему можно было напрячься в теле лейтенанта, напряглось, – до колющей боли в висках, до едких мурашек в затылке – свернулось внутри колючим склизким мороком. Мышцы бедра разом закаменели.
Генри перестал дышать.
Дьявол. Да, дьявол же!
Он чувствовал, как дрожь вместе с волной жара поднимается из глубин и захлестывает тело, окончательно потерявшее контроль, а челюсти сводит беспомощная судорога.
Отодвигаться было некуда – диван был узким. В довершении испанец нежно, словно заботливый лекарь, провел рукой по бедру Тейлора, благо, укрытому какой-то тряпицей. И вдруг потрепал как-то уж совсем по-отечески. Потом снова отхлебнул глоток своего пойла и хмыкнул снисходительно:
– Ну, и чего ты скукожился, качорро [2]
Закрыть
, словно непорочная дева в предвкушении первой брачной ночи? А-а-а... ну понятно... – речь с испанским акцентом была мягкой, рокочущей и неуловимо пленительной, словно зов темных океанских глубин перед бурей. – Уже размечтался, ага? cachorro (исп.) – щенок
Генри неотрывно смотрел на смуглую щеку, безобразно вздыбленную едва поджившими бурыми шрамами, на острый кадык, ходивший вверх-вниз по мощной жилистой шее в распахе чуть грязноватых выпендрежных кружев воротника, потому что в бурлящие ехидством глаза – хозяина? – он смотреть боялся.
Сухощавое тело испанца источало терпкое амбре свежего пота, грубо выделанной кожи, нагретого железа и еще чего-то успокаивающего, безотчетно притягательного, словно вдруг, стоя на квартердеке [3]
Закрыть
, вдыхаешь полной грудью соленые морские просторы, раскинувшиеся до самого горизонта. квартердек (англ.), шканцы (гол.) – надстройка на верхней палубе в кормовой части судна, где обычно находился капитан или вахтенные офицеры; предтеча капитанского мостика.
Дон Мигель хохотнул беспечно, и в лицо англичанина вкусно опахнуло сортовым алкоголем...
Как же так?! Генри думал, что хуже уже быть не может. Оказывается, еще как! Его купили корабельной шлюхой для команды грязных пиратов!
Ну, спасибо же тебе, Господи! Вот как ты услышал мои молитвы, бессердечный, каверзный, долбанутый на всю голову старикан!
– Будешь, лапатуля? – вдруг спросил капитан, небрежно протягивая бутылку.
И что ему, Тейлору, стоило сделать теперь, чтобы не разозлить хозяина? Взять? Отказаться? Наверняка сеньор решил с ним поиграть, и игра эта – можно ставить ящик мадеры против дырявого сапога – не закончится для Генри ничем хорошим.
Например, предыдущий его владелец, Дон Хьюго, всегда поворачивал дело так, чтобы занятную утварь было за что наказать. А уж наказывать он умел, грязный похотливый ублюдок, надо отдать должное его изворотливой фантазии.
Господь! Почти год рабства – и он, лейтенант Генри Эдвард Луис Себастьян Тейлор, потомок славного английского рода, превратился в это дерьмо: презренное, жалкое, трясущееся от всякого слова и не смеющее поднять затравленный взгляд. Единственная теперь мысль пульсирует острым гвоздем в его несчастной черепушке: «Как бы лишний раз не разгневать хозяина!..»
Что ж, Господи, ты прав! Лучше сдохнуть прямо сейчас! И Генри даже не будет просить, чтобы это случилось поскорее. Все равно его молитвы никто не слышит...
Тейлор взял бутылку непослушной рукой и осторожно отхлебнул, тут же сморщившись: рот был пересохшим, изъеденным, покрытые корочкой губы без конца трескались. Потом, сотворив над собой усилие, англичанин проглотил все же и поднял-таки глаза на проклятого капитана.
Ну и что теперь?
А Кракен вдруг улыбнулся. И улыбка эта вышла белозубой и радостной, будто лучики заплясали по зыбкой морской глади, скрывающей мрачную бездну.
– Ладно, не парься, малек, – испанец окинул Тейлора пристальным взглядом, кажется, с нотками определенного интереса. – Не в моем ты вкусе, бобо [4]
Закрыть
. Это во-первых. Во-вторых, для простой шлюхи ты, прямо скажем, дороговато обошелся. И, ко всему, воняет от тебя, друже, как от гальюна, который обгадили три тысячи чертей! Так что советую тебе помыться для начала, а там поглядим... – кэп весело подмигнул и кивнул на лохань в углу и ведро, наполненное чистой водой. – Джо принесет тебе новые штаны. И потом двигай в капитанскую каюту, чико
[5]
bobo (исп.) – дурень, дуралей, болван
Закрыть
. Познакомлю тебя с ребятами. Надеюсь, вы друг другу понравитесь, хоть ты, кажется, и сухопутная галета.chico (исп.) – парень, малый;
Генри снова вздрогнул, застывая в холодной безнадеге, и от пирата не укрылась его тоскливая растерянность. Испанец нетерпеливо цыкнул и, закатив глаза, явственно простонал, будто ему приходилось сейчас общаться с последним идиотом.
– О-о-ох... Да не в том смысле, придурок! Говорю ж, мои ребята не из таких. По крайне мере, мы не долбаем насильно сладких голубоглазых ангелочков. Разве что, – капитан Мигель при этом оживленно гыкнул, – сам не попросишь. Так что, давай, амиго [6]
Закрыть
, расслабляй уже свою неприступную корму, отдирайся от дивана, да быстренько дуй в столовую, а то, не ровен час, весь ужин тут прострадаешь. Учти, о тебе забочусь, дурья башка! Мои парни, знаешь, с опоздавшими не особо джентльменятся. Все сожрут до кусочка, только что тарелки не вылизывают. Эти чертовы бродяги вечно голодные!amigo (исп.) – друг, приятель
Тут испанец так бодряще хлопнул Генри, отчаянно втиснутому в диван филейной частью, что заставил англичанина содрогнулся, потому как все тело его – спасибо чоконутому Хьюго – покрывали застарелые и свежие еще язвы. Но на кэпа реакция «гостя», понятно, не произвела должного впечатления.
– Ну чего ты, право, прилепился, что твой замшелый слизняк к подводному рифу? Толкую еще раз! Никто на твое распрекрасное целомудрие, дьявол тебя раздери, не претендует! Выпей-ка вот перед обедом, чико, а то слишком уж ты напряженный какой-то. Так и поперхнуться недолго нашей немудреной корабельной жратвой.
Тейлор слышал бодрые речи хозяина вполуха, поскольку мозг его был заполонен до отказа тяжким унынием, и искрам осознавания лишь кое-как получалось продираться сквозь сии мертвые заторы.
Хотя Генри моментом уловил вожделенное слово «жратва» все же.
Это он-то поперхнется?! Да не дождетесь! Уж что-что, а лопать ему хотелось так, что просто кишки сворачивало. Хотя бы кусок плесневелой солонины пойдет. А потом, если придется за это... отсосать капитану, пусть.
Тьфу ты! Проклятье!
Лейтенанта чуть не стошнило от собственных мыслей, но он справился, отправляя в желудок еще один глоток славного рома, налитого для него в заляпанный бокал.
Тем временем, протянув крепкую руку, дон Мигель помог англичанину подняться, потом еще раз окинул пленника внимательным взглядом. Что ж, надо признаться, Генри был не в самой лучшей форме сейчас. Кроме того, его водило туда-сюда от слабости, лихорадки и, ко всему прочему, от пары глотков алкоголя на пустой, непривычный к возлияниям желудок.
Тейлор стоял, покачиваясь, под прищуренным взглядом хозяина: жалкий, худой, абсолютно голый заморыш-сухостой – даром, что шести футов ростом – с мерклым от безнадеги взглядом, и с торсом, шрамированным вдоль и поперек. Кое-где шрамы эти едва взялись корочкой – добряк Хью расстарался совсем недавно, член койота в бешеную глотку этого ублюдка.
И что теперь?
Тейлор хмуро взглянул на Кракена, в следствии крепко вколоченной в задницу привычке не решаясь самовольничать.
Капитан с присущей ему грацией прирожденного дуэлянта повел приглашающим жестом в сторону лохани с водой, а потом снова хохотнул – похоже, над ним-таки, Генри Тейлором – и вышел, плотно прикрыв за собой дверь каюты.
– Эй, жду тебя в столовой, мой сладкий ангелочек! – донесся до англичанина мягкий предгрозовой рокот, пресекшийся внезапно: видимо его новый хозяин снова отхлебнул дьявольски крепкого рома из своей бутылки, до чертиков пропыленной в чьих-то древних погребах.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МОРСКОЙ ВОЛК
ГЛАВА 1. ФАМИЛЬНЫЕ ПОРТРЕТЫ В ИНТЕРЬЕРЕ
Год назад,
Бедные кварталы Лондона.
Лейтенант Генри Тейлор, третий сын девятого графа Дерби, с трудом разлепил опухшие веки. Голову полоснуло болью, желудок – тошнотой. Рот сухо склеился липкой дрянью. Кроме того, левую руку он не чувствовал вовсе.
Генри осторожно приоткрыл один глаз и поморщился: солнце сквозь запыленные стекла дешевой таверны жарило прямо на кровать.
Душно и муторно.
Лейтенант застонал и попробовал шевельнуться. Тяжесть, безнадежно сдавившая ему плечо, чуть сдвинулась, но от этого не стало легче. Густо пахнуло дорогим парфюмом, что, конечно же, не добавило спокойствия его недовольному жизнью желудку, а отмершую руку прошило мурашками так, что стало вовсе невмоготу. Но в итоге чертова конечность так и не соизволила слушаться, и Тейлор опасливо повернул голову к источнику своего дискомфорта все же.
Мать моя!..
Без того надсадное дыхание совсем остановилось.
Черт. Черт! ЧЕРТ! Дьявол!
Веки его тут же распахнулись во всю ширь выпученных глаз.
Так!.. Кажется, теперь он по-настоящему попал. Влип, что называется, по самые яйца, которые у него, вполне возможно, скоро оторвут. И непременно вкупе с тем блудливым местом, которое никак не дает покоя его дурной, безмозглой голове! Ну почему это вечно с ним происходит, скажите на милость?!
Риторический вопрос так и завис в его кипящем мозгу, не успев как следует сформироваться. И Генри тут же забыл и про него, и про плохое самочувствие, пытаясь незаметно выдернуть полудохлую руку из-под тяжести чужой плоти, и затем спешно ретироваться, испариться в спасительное далеко.
И, главное, как можно скорее, дьявол!
Ведь рядом с ним, разметав крутые каштановые локоны по подушке – а так же по его задеревеневшему вконец телу – сладко всхрапывала герцогиня Бедфорд собственной персоной!
Как?! Когда? В этой дешевой грязной забегаловке? Он притащил миледи сюда?! Неужели на вчерашнем приеме у графа Аластонского он, тупой тщеславный ублюдок, зашел так далеко? Это же надо было так нарезаться, к чертям!
Генри едко сглотнул, напрочь позабыв, что глоток воды был первым и единственным желанием сразу после того, как он очнулся. Определенно, стало совсем не до того.
Иисус! Вчерашние сумрачные видения обрушились всполохами пленительного и кошмарного сна. Кажется, она называла его сладким мальчиком и выделывала с ним такие штуки, что Генри даже не вспомнил о том, что миледи, собственно, годится ему в матери.
