Я нахожусь в больнице – понимаю это по белому режущему свету и кислородной маске, которая давит на лицо. Где-то далеко пикают приборы, раздаются голоса. Мне требуется много времени, чтобы понять, кому они принадлежат.
- Это какое-то безумие. Поверить не могу, что он это сделал, – голос раздражённый и злой.
- Успокойся, Маркус, - Элис. – Мы всё уладим.
- Уладим?! Ты не понимаешь, что происходит, Элис! Вудсы подали на нас в суд, штрафом мы не отделаемся…
- Маркус…
- Его обвиняют в умышленном поджоге, - шипит отец. – Плюс приписывают непредумышленное убийство. Ему светит колония для несовершеннолетних. И она уж точно не в моей юрисдикции.
Непредумышленное убийство? Неужели, сестра Рори умерла? Нет… Я же вытащил её. Я же её спас! Этого не может быть. Она не могла умереть, не могла!
- Послушай, Маркус, - голос становится тише, и мне приходится напрячься, чтобы услышать слова мачехи, но из-за бешеных мыслей по поводу смерти девочки я не могу нормально сосредоточиться. – Стив болен. Ты понимаешь? Ему требуется лечение. Если я смогу доказать, что у него расстройство импульсивного поведения. Плюс ко всему припишу ему маниакально-депрессивный психоз, смогу забрать его в свою клинику. Его признают невменяемым, понимаешь. Отправят на лечение. Никакой тюрьмы не будет. Маркус, есть все признаки того, что Стив пироман. Плюс ко всему наследственная предрасположенность. Присяжные будут на нашей стороне.
- Он убил человека, - шипит отец. – Никто не будет на нашей стороне.
- Зато он спас ту девочку, - отрезает Элис. – Адвокат уверен, что у нас есть все шансы. Присяжные признают его невменяемым. Стив не хотел никого убивать, все его поджоги неконтролируемы. Должна быть причина, толчок.
«Спас девочку?». Так, значит, сестра Рори жива? Тогда почему меня обвиняют в убийстве? Неужели, дома был кто-то ещё? Господи, пусть это будет не Рори. Только не он.
Дыхание сбивается, и писк приборов превращается в настоящий водоворот. Сердце колет, мне не хватает кислорода, и я начинаю задыхаться. Страх, паника, ярость, злость – всё перемешивается и разъедает меня изнутри, въедается во внутренности, душит меня.
- Стив…
- Помогите! Доктор…
Слышу шаги, голоса. Кто-то нависает надо мной – губы человека в белом халате шевелятся, но я не слышу ни слова. Мне что-то вкалывают, и мир постепенно перестаёт крутиться, медленно останавливаясь, будто выключенная карусель.
- Всё в порядке, - слышу незнакомый голос. – Просто приступ паники. Стив, ты меня слышишь?
Я пытаюсь сфокусировать взгляд на докторе, но его лицо расплывается, словно кадр в ненастроенном фотоаппарате.
- Стив, - повторяет он. – Кивни, если слышишь меня.
Я киваю, или мне это просто кажется, но, судя по реакции мужчины, он доволен результатом.
- Ты в больнице, Стив, - мягко говорит врач. – Ты в безопасности, и тебе не о чем волноваться.
Я закрываю глаза, а, когда снова открываю их, на до мной нависает обеспокоенное лицо Элис и серьёзное (в прочем, как и всегда) отца.
Только потом я понимаю, что Кристалл держит меня за руку. Мой взгляд опускается на её цепке костлявые пальцы, затем скользит по моей руке, замечает трубку, прикреплённую к моей вене. Капельница, наверное, с морфином или ещё каким дерьмом, не позволяющим мне стонать от боли.
Я вспоминаю, что произошло перед тем, как я потерял сознание. Голова идёт кругом от мелькающих картинок, но почему-то кроме пустоты и подавленности я ничего не чувствую.
- Стив, дорогой, - осторожно говорит Элис. – Всё хорошо. Самое главное, ты жив. Врачи говорят, ты скоро пойдёшь на поправку.
Я хочу спросить, что стряслось с сестрой Рори и кто именно погиб в том пожаре, но почему-то не могу. То ли из-за нехватки сил, то ли из-за пристального прожигающего взгляда отца.
Точно так же он смотрел на мою мать, когда та болела.
- Вот какого чёрта ты это сделал? – не выдерживает он. – Нахрена, скажи мне?!
- Маркус, – одёргивает его Элис. – Не дави на него.
Отец шикает и отходит от кровати. Теперь я его не вижу.
- Стив, - Кристалл снова привлекает к себе внимание, и я неохотно перевожу на неё взгляд. – Тебе нужно отдыхать. Сейчас – это самое важное: чтобы ты поправился.
Я собираю все силы и поднимаю свободную руку, чтобы снять с лица кислородную маску, но женщина перехватывает моё запястье, прежде чем я прикасаюсь к маске пальцами. Элис смотрит мне в глаза, а после сама аккуратно поднимает маску и перемещает её на мою шею.
Первый вдох даётся тяжело – дышать становится труднее, но не настолько, чтобы доставлять дискомфорт.
Мне кажется, что мой голос не будет меня слушаться, потому что я совершено не чувствую своего тела, но я ошибаюсь.
- Что, - хрипло, - с девочкой?
- О, она жива, - поспешно заверяет меня Элис. – С ней всё в порядке. Незначительные травмы и шок, но она уже пришла в себя.
Я облегчённо прикрываю глаза. Слава Богу. Хоть одна хорошая новость.
- А кто…
- Соседи вызвали пожарных, - Элис не понимает моего вопроса. Я хочу спросить о том, кто умер, а не кто меня спас. – Тебя нашли с девочкой возле дома без сознания. Ты пробыл во временной коме шесть дней, потом ещё четыре без сознания. Они знают, что это ты устроил пожар. Пустые канистры с твоими отпечатками нашли возле дома, к тому же камеры возле магазина в паре кварталов от места преступления записали, как ты шёл с ними. Зачем ты это сделал, Стив?
Я не хочу разговаривать с Элис, особенно сейчас. Голова раскалывается, рядом до сих пор витает запах дыма и гари.
- Кто, - снова повторяю я, игнорируя вопрос Кристалл. – Кто умер?
Слышу, как отец чертыхается.
Элис вздыхает, поджимает тонкие губы. Всегда так делает, когда что-то идёт не так, как она хочет. Её наигранное дружелюбие раздражает. Я прекрасно вижу её насквозь, знаю, что у неё на уме. Она жаждет получить меня в свою больницу, словно коллекционирует расстройства. Держу пари, пироманов у неё ещё нет.
Я уж лучше отправлюсь в тюрьму, чем в этот зверинец.
- Бабушка, - неохотно отвечает Элис. Её пальцы расслабляются и, наконец, отпускают меня. – Она была в гостиной, когда произошёл пожар. Напилась и уснула.
- Чёртова алкоголичка, - бурчит отец.
Я вспоминаю, как входил в дом. Первый этаж полностью пылал, и я бы в любом случае не смог попасть в гостиную. Это было бы самоубийством.
Но ничего бы не случилось, если бы я не поджог этот дом.
И самое ужасное то, что я хочу это повторить.
- Ты должен всё рассказать нам, - продолжает Кристалл. – Мы тебе поможем.
- Оставь его в покое, Элис, - злится отец. – Уже поздно вправлять ему мозги. Скажи спасибо своей матери, - обращается ко мне. – Из-за неё ты здесь.
Нет. Это не правда. Я здесь из-за тебя, папа.
- Пока не пришли полицейские, я должна с ним поговорить, - Элис поднимается на ноги. – Мне нужно знать…
- Сначала придёт адвокат, - отрезает он. – Без него никто ничего говорить не будет.
Он, наконец, появляется в поле моего зрения, бросает на меня хмурый взгляд и направляется к двери. Та хлопает, выпуская отца.
Элис шумно вздыхает, разочарованная происходящим.
А я просто лежу и смотрю в потолок, пытаясь представить, что теперь со мной будет. Нет ни страха, ни ярости, лишь пустота. Глубокая и необузданная, словно бы кто-то действительно оторвал кусок от моей души и с жадностью проглотил его.
Вот только кто? И зачем?
Roya Torabi – Invasion
Моё тело плотно перебинтовано. Спина, живот, руки, часть бёдер. Врач говорит, что у меня ожог 2 и 3 степени, но при должном лечение я быстро пойду на поправку. К счастью, лицо не задето, всего лишь незначительные покраснения.
Самые серьёзные повреждения у меня на спине, плечах и талии. Именно там у меня останутся шрамы, в других местах всё должно зажить и восстановиться.
Говорят, что мне повезло: первые дни самые болезненные, а я провожу их без сознания. За это время кожа покрывается коркой, и я ощущаю себя восковой фигурой из старого фильма ужасов, где какой-то маньяк ловил людей и покрывал их воском. Живьём, даже не убивая. Там, вроде бы, Пэрис Хилтон снималась…
Мне не больно, большей степени из-за обезболивающего и других медикаментов, но двигаться всё равно неприятно. Я постоянно лежу, смотрю в потолок и думаю о том, что хочу сжечь дотла эту чёртову палату. Представляю, как огонь обволакивает потолок, как всё вокруг меня горит, пылает, уничтожает.
Но за мной ведётся пристальное наблюдение: снаружи у двери стоят полицейские на случай, если я задумаю что-нибудь поджечь. Здесь нет ни бумаг, ни зажигалок, ни спичек.
Дико хочется курить, но мне не дают.
Всё это бесит, раздражает. И лишь единственная мысль останавливает меня от поджога: я вспоминаю сестру Рори в окне горящего дома, думаю о его погибшей бабушке, и чувство вины оказывается сильнее.
Но не настолько, чтобы полностью избавиться от мыслей об огне.
Это как наркомания. Я хочу свою дозу, хочу увидеть пламя, почувствовать его, чтобы стало легче. И, чем дольше меня от этого ограждают, тем невыносимее становится.
- Итак, Стив, меня зовут Сара Метьюз, и я твой адвокат.
Женщина в красной блузке сидит рядом на стуле, закинув ногу на ногу. На её коленях лежит блокнот с ручкой.
- Я включу диктофон, ты не против? – у неё зелёные глаза, обрамленные блеклыми тенями на веках.
Они не чисто зелёные, а с проблесками рыжеватого. И эти крапинки напоминают мне огонь. Пламя в глазах моего адвоката завораживает и сбивает с толку – я сжимаю трясущиеся пальцы и отворачиваюсь. Коротко качаю головой.
Сара улыбается, нажимает на кнопку и кладёт диктофон на тумбочку. Я бросаю взгляд на её белую кожу ног, скольжу по чёрной обтягивающей бёдра юбке и останавливаю взгляд на теребящих ручку пальцах.
- Я буду задавать тебе вопросы, Стив, а ты, будь добр, отвечай только правду, хорошо? Иначе я не смогу помочь тебе, - её взгляд испытывающий и прожигающий.
- Угу, - бурчу я.
- Итак, где ты был ночью, когда случился пожар в доме Вудсов?
Она издевается? Сама же прекрасно знает, где именно я был и что я делал. Все уже и так всё знают, зачем вообще нужен этот допрос? Почему никто из них не может оставить меня в покое?
- Я этот пожар и устроил, - безразлично говорю я.
Сара делает пометку в блокноте.
- Расскажи, что именно там произошло? Желательно в подробностях.
И я рассказываю. Всё, что помню. Как я взял канистры из погреба, как пришёл к дому, как поджёг его. А потом увидел сестру Рори в окне и рванул внутрь, чтобы спасти её. Когда я замолкаю, Сара непонимающе спрашивает:
- А зачем ты вообще решил это сделать, Стив?
Зачем? Потому что мне захотелось. Потому что Рори меня разозлил своим непониманием, потому что я хотел уничтожить весь этот прогнивающий мир, спалить его дотла и превратить в пепел.
- Я разозлился, - неуверенно говорю я. – На Рори Вудса. Хотел, чтобы он понял, каково это – когда у тебя забирают что-то ценное.
- Рори твой друг? – Сара снова делает пометку.
- Вроде того. Был им, по крайней мере.
- До этого ты когда-нибудь устраивал поджоги? – продолжает она.
Я медлю, прежде чем ответить. Мне страшно. Не знаю, что можно говорить, а что нельзя, и из-за этого мне ещё сильнее хочется что-нибудь поджечь. Я пытаюсь сдержать себя в руках, чтобы не подавать виду, будто мне не по себе. Она не должна подумать, что мне нужна психологическая помощь.
- Стив, - Сара улыбается. – Я знаю, ты многое пережил. Но я смогу помочь тебе лишь в том случае, если ты будешь честен со мной. Я на твоей стороне и не желаю тебе зла. И уж точно не хочу, чтобы тебя отправили за решётку.
- Это же Ваша работа, - бурчу я. – Будь на моём месте серийный маньяк, Вы бы так же говорили?
Сара неуверенно качает головой.
- Но ты ведь не маньяк, - улыбается. – Так что на счёт поджогов, Стив?
Я кривлюсь, переплетаю пальцы рук и сжимаю их, чтобы прогнать дрожь.
- Были и другие, - наконец, говорю я.
- Какие, Стив?
Снова смотрю в её «пылающие» глаза и замираю. Проваливаюсь в ад или поднимаюсь к небесам, точно не могу сказать, но будто кто-то выключает меня, мои мозги, разум. Вынимает из розетки, отрубает питание.
- Стив…
Моргаю, отворачиваюсь. Сглатываю.
- Гараж отца. Пытался спалить машину директора, но Рори меня остановил. Сжигал мусорные баки, книги, просто по мелочи. Пытался сжечь гаражи.
- Зачем?
- Я злился, а огонь меня успокаивал. И каждый раз, когда я выходил из себя, что-нибудь да поджигал, - сквозь зубы бурчу. – Как анти стресс, понимаете? Я злюсь, поджигаю, мне становится лучше. И так каждый раз по новой.
Сара долго что-то записывает в блокнот, хмурит брови, поджимает губы. Думает.
- Твоя мама… - я тихо выдыхаю. – Ты помнишь, из-за чего она умерла?
Её убил отец, вот из-за чего. Это он виноват в её смерти. Он отнял её у меня. Забрал самое ценное, что было в моей жизни, отобрал, словно кость у собаки. Отец лишил меня всего, что хоть немного придавало мне смысла в жизни. Ради чего вообще стоило бы бороться.
Он убил её. Убил.
- Она покончила с собой, - холодно отвечаю я. – Вскрыла себе вены.
Мир взрывается вокруг меня, хватает за шкирку и отправляет в прошлое. В день, когда я, именно я и никто другой, нашёл свою мать в ванной всю в крови. Мне было… Сколько? Меньше двенадцати? Одиннадцать? Десять?
Ах, да. Мне было почти одиннадцать.
Отец был на работе. Я гулял с друзьями, задержался немного, потеряв счёт времени. Я отчётливо помню, как весело мне было с ними, как я был счастлив. Смеялся, бегал, кричал, шутил.
А, вернувшись домой, я нашёл мать в лужи собственной крови.
Если бы я вернулся пораньше, ничего бы не случилось.
И тогда я понял: это моё наказание за то, что я был чересчур счастлив.
С тех пор никаких друзей, ничего.
Сара делает пометку.
- Тебе её не хватает? – тихо спрашивает.
- Конечно, - злюсь. – А что Вы бы чувствовали, если бы кто-то из Ваших близких умер?
Она не отвечает.
- Какие у тебя отношения с родителями?
Я отворачиваюсь, пряча глаза.
Это уже больше похоже на один из допросов Элис, которые она устраивает мне в своём кабинете, а не беседу с адвокатом.
- Обычные, - бурчу я.
Снова пометка в блокноте.
- На кого ты злился, когда поджигал гараж?
- На отца.
- Почему?
Потому что он избил меня из-за того, что я курю.
- Поссорился с ним, - машинально отвечаю.
Технически, я не вру, но и не говорю всей правды. Так что я честен с мисс Метьюз, что бы она мне не предъявила.
- У тебя есть девочка, которая тебе нравится?
- Какое это имеет отношение к делу? – не понимаю я.
- Ответить, Стив, - мягко просит Сара.
Я медлю.
- Нет.
- А у Рори Вудса есть подружка? – не отстаёт она.
- Мне откуда знать? – злюсь я. – Он никогда не говорил о таком.
Сара продолжает улыбаться. Они что, сговорились все? Издеваются надо мной?
- Ты раньше общался с сестрой Рори? С девочкой, которую ты спас, - делает пару заметок.
Пожимаю плечом, нервно постукивая пальцами по одеялу.
- Пару раз видел, когда был у них дома. И всё.
- Ты был у них дома?
- Да. Заходил за Джеем, пару раз перекусывал у него. Долго мы там не задерживались.
Кажется, женщина замечает, что я начинаю нервничать.
- Ладно, сделаем перерыв, ты согласен? – она берёт диктофон и выключает его.
Она убирает его в сумочку, а после достаёт зажигалку. Я замираю. Она специально её вытащила, чтобы проверить мою реакцию? Ну, и садистка…
- Это какое-то безумие. Поверить не могу, что он это сделал, – голос раздражённый и злой.
- Успокойся, Маркус, - Элис. – Мы всё уладим.
- Уладим?! Ты не понимаешь, что происходит, Элис! Вудсы подали на нас в суд, штрафом мы не отделаемся…
- Маркус…
- Его обвиняют в умышленном поджоге, - шипит отец. – Плюс приписывают непредумышленное убийство. Ему светит колония для несовершеннолетних. И она уж точно не в моей юрисдикции.
Непредумышленное убийство? Неужели, сестра Рори умерла? Нет… Я же вытащил её. Я же её спас! Этого не может быть. Она не могла умереть, не могла!
- Послушай, Маркус, - голос становится тише, и мне приходится напрячься, чтобы услышать слова мачехи, но из-за бешеных мыслей по поводу смерти девочки я не могу нормально сосредоточиться. – Стив болен. Ты понимаешь? Ему требуется лечение. Если я смогу доказать, что у него расстройство импульсивного поведения. Плюс ко всему припишу ему маниакально-депрессивный психоз, смогу забрать его в свою клинику. Его признают невменяемым, понимаешь. Отправят на лечение. Никакой тюрьмы не будет. Маркус, есть все признаки того, что Стив пироман. Плюс ко всему наследственная предрасположенность. Присяжные будут на нашей стороне.
- Он убил человека, - шипит отец. – Никто не будет на нашей стороне.
- Зато он спас ту девочку, - отрезает Элис. – Адвокат уверен, что у нас есть все шансы. Присяжные признают его невменяемым. Стив не хотел никого убивать, все его поджоги неконтролируемы. Должна быть причина, толчок.
«Спас девочку?». Так, значит, сестра Рори жива? Тогда почему меня обвиняют в убийстве? Неужели, дома был кто-то ещё? Господи, пусть это будет не Рори. Только не он.
Дыхание сбивается, и писк приборов превращается в настоящий водоворот. Сердце колет, мне не хватает кислорода, и я начинаю задыхаться. Страх, паника, ярость, злость – всё перемешивается и разъедает меня изнутри, въедается во внутренности, душит меня.
- Стив…
- Помогите! Доктор…
Слышу шаги, голоса. Кто-то нависает надо мной – губы человека в белом халате шевелятся, но я не слышу ни слова. Мне что-то вкалывают, и мир постепенно перестаёт крутиться, медленно останавливаясь, будто выключенная карусель.
- Всё в порядке, - слышу незнакомый голос. – Просто приступ паники. Стив, ты меня слышишь?
Я пытаюсь сфокусировать взгляд на докторе, но его лицо расплывается, словно кадр в ненастроенном фотоаппарате.
- Стив, - повторяет он. – Кивни, если слышишь меня.
Я киваю, или мне это просто кажется, но, судя по реакции мужчины, он доволен результатом.
- Ты в больнице, Стив, - мягко говорит врач. – Ты в безопасности, и тебе не о чем волноваться.
Я закрываю глаза, а, когда снова открываю их, на до мной нависает обеспокоенное лицо Элис и серьёзное (в прочем, как и всегда) отца.
Только потом я понимаю, что Кристалл держит меня за руку. Мой взгляд опускается на её цепке костлявые пальцы, затем скользит по моей руке, замечает трубку, прикреплённую к моей вене. Капельница, наверное, с морфином или ещё каким дерьмом, не позволяющим мне стонать от боли.
Я вспоминаю, что произошло перед тем, как я потерял сознание. Голова идёт кругом от мелькающих картинок, но почему-то кроме пустоты и подавленности я ничего не чувствую.
- Стив, дорогой, - осторожно говорит Элис. – Всё хорошо. Самое главное, ты жив. Врачи говорят, ты скоро пойдёшь на поправку.
Я хочу спросить, что стряслось с сестрой Рори и кто именно погиб в том пожаре, но почему-то не могу. То ли из-за нехватки сил, то ли из-за пристального прожигающего взгляда отца.
Точно так же он смотрел на мою мать, когда та болела.
- Вот какого чёрта ты это сделал? – не выдерживает он. – Нахрена, скажи мне?!
- Маркус, – одёргивает его Элис. – Не дави на него.
Отец шикает и отходит от кровати. Теперь я его не вижу.
- Стив, - Кристалл снова привлекает к себе внимание, и я неохотно перевожу на неё взгляд. – Тебе нужно отдыхать. Сейчас – это самое важное: чтобы ты поправился.
Я собираю все силы и поднимаю свободную руку, чтобы снять с лица кислородную маску, но женщина перехватывает моё запястье, прежде чем я прикасаюсь к маске пальцами. Элис смотрит мне в глаза, а после сама аккуратно поднимает маску и перемещает её на мою шею.
Первый вдох даётся тяжело – дышать становится труднее, но не настолько, чтобы доставлять дискомфорт.
Мне кажется, что мой голос не будет меня слушаться, потому что я совершено не чувствую своего тела, но я ошибаюсь.
- Что, - хрипло, - с девочкой?
- О, она жива, - поспешно заверяет меня Элис. – С ней всё в порядке. Незначительные травмы и шок, но она уже пришла в себя.
Я облегчённо прикрываю глаза. Слава Богу. Хоть одна хорошая новость.
- А кто…
- Соседи вызвали пожарных, - Элис не понимает моего вопроса. Я хочу спросить о том, кто умер, а не кто меня спас. – Тебя нашли с девочкой возле дома без сознания. Ты пробыл во временной коме шесть дней, потом ещё четыре без сознания. Они знают, что это ты устроил пожар. Пустые канистры с твоими отпечатками нашли возле дома, к тому же камеры возле магазина в паре кварталов от места преступления записали, как ты шёл с ними. Зачем ты это сделал, Стив?
Я не хочу разговаривать с Элис, особенно сейчас. Голова раскалывается, рядом до сих пор витает запах дыма и гари.
- Кто, - снова повторяю я, игнорируя вопрос Кристалл. – Кто умер?
Слышу, как отец чертыхается.
Элис вздыхает, поджимает тонкие губы. Всегда так делает, когда что-то идёт не так, как она хочет. Её наигранное дружелюбие раздражает. Я прекрасно вижу её насквозь, знаю, что у неё на уме. Она жаждет получить меня в свою больницу, словно коллекционирует расстройства. Держу пари, пироманов у неё ещё нет.
Я уж лучше отправлюсь в тюрьму, чем в этот зверинец.
- Бабушка, - неохотно отвечает Элис. Её пальцы расслабляются и, наконец, отпускают меня. – Она была в гостиной, когда произошёл пожар. Напилась и уснула.
- Чёртова алкоголичка, - бурчит отец.
Я вспоминаю, как входил в дом. Первый этаж полностью пылал, и я бы в любом случае не смог попасть в гостиную. Это было бы самоубийством.
Но ничего бы не случилось, если бы я не поджог этот дом.
И самое ужасное то, что я хочу это повторить.
- Ты должен всё рассказать нам, - продолжает Кристалл. – Мы тебе поможем.
- Оставь его в покое, Элис, - злится отец. – Уже поздно вправлять ему мозги. Скажи спасибо своей матери, - обращается ко мне. – Из-за неё ты здесь.
Нет. Это не правда. Я здесь из-за тебя, папа.
- Пока не пришли полицейские, я должна с ним поговорить, - Элис поднимается на ноги. – Мне нужно знать…
- Сначала придёт адвокат, - отрезает он. – Без него никто ничего говорить не будет.
Он, наконец, появляется в поле моего зрения, бросает на меня хмурый взгляд и направляется к двери. Та хлопает, выпуская отца.
Элис шумно вздыхает, разочарованная происходящим.
А я просто лежу и смотрю в потолок, пытаясь представить, что теперь со мной будет. Нет ни страха, ни ярости, лишь пустота. Глубокая и необузданная, словно бы кто-то действительно оторвал кусок от моей души и с жадностью проглотил его.
Вот только кто? И зачем?
Прода от 15.09.2017, 16:38
Roya Torabi – Invasion
Моё тело плотно перебинтовано. Спина, живот, руки, часть бёдер. Врач говорит, что у меня ожог 2 и 3 степени, но при должном лечение я быстро пойду на поправку. К счастью, лицо не задето, всего лишь незначительные покраснения.
Самые серьёзные повреждения у меня на спине, плечах и талии. Именно там у меня останутся шрамы, в других местах всё должно зажить и восстановиться.
Говорят, что мне повезло: первые дни самые болезненные, а я провожу их без сознания. За это время кожа покрывается коркой, и я ощущаю себя восковой фигурой из старого фильма ужасов, где какой-то маньяк ловил людей и покрывал их воском. Живьём, даже не убивая. Там, вроде бы, Пэрис Хилтон снималась…
Мне не больно, большей степени из-за обезболивающего и других медикаментов, но двигаться всё равно неприятно. Я постоянно лежу, смотрю в потолок и думаю о том, что хочу сжечь дотла эту чёртову палату. Представляю, как огонь обволакивает потолок, как всё вокруг меня горит, пылает, уничтожает.
Но за мной ведётся пристальное наблюдение: снаружи у двери стоят полицейские на случай, если я задумаю что-нибудь поджечь. Здесь нет ни бумаг, ни зажигалок, ни спичек.
Дико хочется курить, но мне не дают.
Всё это бесит, раздражает. И лишь единственная мысль останавливает меня от поджога: я вспоминаю сестру Рори в окне горящего дома, думаю о его погибшей бабушке, и чувство вины оказывается сильнее.
Но не настолько, чтобы полностью избавиться от мыслей об огне.
Это как наркомания. Я хочу свою дозу, хочу увидеть пламя, почувствовать его, чтобы стало легче. И, чем дольше меня от этого ограждают, тем невыносимее становится.
- Итак, Стив, меня зовут Сара Метьюз, и я твой адвокат.
Женщина в красной блузке сидит рядом на стуле, закинув ногу на ногу. На её коленях лежит блокнот с ручкой.
- Я включу диктофон, ты не против? – у неё зелёные глаза, обрамленные блеклыми тенями на веках.
Они не чисто зелёные, а с проблесками рыжеватого. И эти крапинки напоминают мне огонь. Пламя в глазах моего адвоката завораживает и сбивает с толку – я сжимаю трясущиеся пальцы и отворачиваюсь. Коротко качаю головой.
Сара улыбается, нажимает на кнопку и кладёт диктофон на тумбочку. Я бросаю взгляд на её белую кожу ног, скольжу по чёрной обтягивающей бёдра юбке и останавливаю взгляд на теребящих ручку пальцах.
- Я буду задавать тебе вопросы, Стив, а ты, будь добр, отвечай только правду, хорошо? Иначе я не смогу помочь тебе, - её взгляд испытывающий и прожигающий.
- Угу, - бурчу я.
- Итак, где ты был ночью, когда случился пожар в доме Вудсов?
Она издевается? Сама же прекрасно знает, где именно я был и что я делал. Все уже и так всё знают, зачем вообще нужен этот допрос? Почему никто из них не может оставить меня в покое?
- Я этот пожар и устроил, - безразлично говорю я.
Сара делает пометку в блокноте.
- Расскажи, что именно там произошло? Желательно в подробностях.
И я рассказываю. Всё, что помню. Как я взял канистры из погреба, как пришёл к дому, как поджёг его. А потом увидел сестру Рори в окне и рванул внутрь, чтобы спасти её. Когда я замолкаю, Сара непонимающе спрашивает:
- А зачем ты вообще решил это сделать, Стив?
Зачем? Потому что мне захотелось. Потому что Рори меня разозлил своим непониманием, потому что я хотел уничтожить весь этот прогнивающий мир, спалить его дотла и превратить в пепел.
- Я разозлился, - неуверенно говорю я. – На Рори Вудса. Хотел, чтобы он понял, каково это – когда у тебя забирают что-то ценное.
- Рори твой друг? – Сара снова делает пометку.
- Вроде того. Был им, по крайней мере.
- До этого ты когда-нибудь устраивал поджоги? – продолжает она.
Я медлю, прежде чем ответить. Мне страшно. Не знаю, что можно говорить, а что нельзя, и из-за этого мне ещё сильнее хочется что-нибудь поджечь. Я пытаюсь сдержать себя в руках, чтобы не подавать виду, будто мне не по себе. Она не должна подумать, что мне нужна психологическая помощь.
- Стив, - Сара улыбается. – Я знаю, ты многое пережил. Но я смогу помочь тебе лишь в том случае, если ты будешь честен со мной. Я на твоей стороне и не желаю тебе зла. И уж точно не хочу, чтобы тебя отправили за решётку.
- Это же Ваша работа, - бурчу я. – Будь на моём месте серийный маньяк, Вы бы так же говорили?
Сара неуверенно качает головой.
- Но ты ведь не маньяк, - улыбается. – Так что на счёт поджогов, Стив?
Я кривлюсь, переплетаю пальцы рук и сжимаю их, чтобы прогнать дрожь.
- Были и другие, - наконец, говорю я.
- Какие, Стив?
Снова смотрю в её «пылающие» глаза и замираю. Проваливаюсь в ад или поднимаюсь к небесам, точно не могу сказать, но будто кто-то выключает меня, мои мозги, разум. Вынимает из розетки, отрубает питание.
- Стив…
Моргаю, отворачиваюсь. Сглатываю.
- Гараж отца. Пытался спалить машину директора, но Рори меня остановил. Сжигал мусорные баки, книги, просто по мелочи. Пытался сжечь гаражи.
- Зачем?
- Я злился, а огонь меня успокаивал. И каждый раз, когда я выходил из себя, что-нибудь да поджигал, - сквозь зубы бурчу. – Как анти стресс, понимаете? Я злюсь, поджигаю, мне становится лучше. И так каждый раз по новой.
Сара долго что-то записывает в блокнот, хмурит брови, поджимает губы. Думает.
- Твоя мама… - я тихо выдыхаю. – Ты помнишь, из-за чего она умерла?
Её убил отец, вот из-за чего. Это он виноват в её смерти. Он отнял её у меня. Забрал самое ценное, что было в моей жизни, отобрал, словно кость у собаки. Отец лишил меня всего, что хоть немного придавало мне смысла в жизни. Ради чего вообще стоило бы бороться.
Он убил её. Убил.
- Она покончила с собой, - холодно отвечаю я. – Вскрыла себе вены.
Мир взрывается вокруг меня, хватает за шкирку и отправляет в прошлое. В день, когда я, именно я и никто другой, нашёл свою мать в ванной всю в крови. Мне было… Сколько? Меньше двенадцати? Одиннадцать? Десять?
Ах, да. Мне было почти одиннадцать.
Отец был на работе. Я гулял с друзьями, задержался немного, потеряв счёт времени. Я отчётливо помню, как весело мне было с ними, как я был счастлив. Смеялся, бегал, кричал, шутил.
А, вернувшись домой, я нашёл мать в лужи собственной крови.
Если бы я вернулся пораньше, ничего бы не случилось.
И тогда я понял: это моё наказание за то, что я был чересчур счастлив.
С тех пор никаких друзей, ничего.
Сара делает пометку.
- Тебе её не хватает? – тихо спрашивает.
- Конечно, - злюсь. – А что Вы бы чувствовали, если бы кто-то из Ваших близких умер?
Она не отвечает.
- Какие у тебя отношения с родителями?
Я отворачиваюсь, пряча глаза.
Это уже больше похоже на один из допросов Элис, которые она устраивает мне в своём кабинете, а не беседу с адвокатом.
- Обычные, - бурчу я.
Снова пометка в блокноте.
- На кого ты злился, когда поджигал гараж?
- На отца.
- Почему?
Потому что он избил меня из-за того, что я курю.
- Поссорился с ним, - машинально отвечаю.
Технически, я не вру, но и не говорю всей правды. Так что я честен с мисс Метьюз, что бы она мне не предъявила.
- У тебя есть девочка, которая тебе нравится?
- Какое это имеет отношение к делу? – не понимаю я.
- Ответить, Стив, - мягко просит Сара.
Я медлю.
- Нет.
- А у Рори Вудса есть подружка? – не отстаёт она.
- Мне откуда знать? – злюсь я. – Он никогда не говорил о таком.
Сара продолжает улыбаться. Они что, сговорились все? Издеваются надо мной?
- Ты раньше общался с сестрой Рори? С девочкой, которую ты спас, - делает пару заметок.
Пожимаю плечом, нервно постукивая пальцами по одеялу.
- Пару раз видел, когда был у них дома. И всё.
- Ты был у них дома?
- Да. Заходил за Джеем, пару раз перекусывал у него. Долго мы там не задерживались.
Кажется, женщина замечает, что я начинаю нервничать.
- Ладно, сделаем перерыв, ты согласен? – она берёт диктофон и выключает его.
Она убирает его в сумочку, а после достаёт зажигалку. Я замираю. Она специально её вытащила, чтобы проверить мою реакцию? Ну, и садистка…
