– Я хочу, чтобы ты мне всё рассказала. Ты должна рассказать!
– Рассказать? – Она ухмыльнулась. – Рассказать…
Прода от 7 марта
Большой кусок к 8 марта! Весны вам в душе, дорогие читатели!
И всё-таки Лулу отвёл её обратно, не встретив сопротивления, вошёл в по-прежнему открытую квартиру, захлопнул за собой дверь.
– Нельзя оставлять всё так, нараспашку, – укорил её не потому что хотел это сделать, а потому что не знал, что ещё сказать.
– У меня нечего красть, если ты об этом, – грустно заметила она.
Лулу огляделся по сторонам и был вынужден признать её правоту. Со стен свисали куски ободранных обоев с когда-то модными большими ромбами, из четырёх стен три пустовали: никаких фотографий, картин, живых цветов, прикреплённых полочек или чего-то интерьерного. К четвёртой придвинутая вплотную небольшая кровать, а у неё невысокий обшарпанный стол. Кровать заменяла и стул, и место сна, хотя лишена была и подушки, и одеяла: голая простынь в мелкий синий цветочек и тонкое покрывало. Лулу и сам прекрасно обходился без всего этого, но, изучая обстановку, где жила Люся, от чего-то взгрустнул.
– Тебе… здесь удобно?
– Я не человек. Мне не важны условия.
– Знаю, но всё-таки даже нам хочется уюта, разве нет?
– Мне – нет. Мне хочется лишь жить. И я живу. Что ещё нужно? Они предоставили мне такую возможность, а ты пришёл, чтобы меня её лишить. Но уже ничего не исправить.
– Исправить, вероятно, нельзя, но можно не усугублять, – резонно заметил Лулу и добавил, переходя на нужную тему. – Так значит… У тебя не один хозяин.
– Можно подумать, что у тебя он один, – она взяла коробочку, открыла, достала оттуда барбариску, развернула обёртку, поднесла к носу, втянула аромат, положила на язык.
– Ты не можешь есть конфеты…
– Не могу, – согласилась Люся, выплёвывая конфету на ладонь, выбрасывая в мусорное ведро, стоящее в комнате под столом, и проделывая тоже самое со следующей. – Не могу, Лулу. Но могу представить, что ем. Чувствуя запах, видя структуру и цвет, слушая рассказы о вкусе, я могу ощутить имитацию настоящей барбариски. Я люблю барбариски. Разве у тебя нет любви к чему-то невозможному?
– Я никогда не задумывался об этом.
– Или не хотел задумываться. Потому что боялся признаться себе в том, что хочешь быть, как человек. Я не боюсь и признаюсь, что мне мало того, чем наградила создательница. Я хотела бы быть человеком и есть барбариски. И знаю, что тебе тоже недостаточно того, что есть.
Они уходили от темы, затрагивали то, что волновало Лулу, и в чём признаваться он бы не хотел. Однако откровенность порождала откровенность, а он хотел услышать правду и поэтому сказал:
– Да. Мне тоже иногда бывает крайне обидно от того, что я не могу есть то, что едят мои коллеги, но это не мешает мне жить.
– Разве? Хочешь сказать, что ты не чувствуешь себя одиноким, не принятым обществом, своими же друзьями? Что не задумываешься каждый день о том, друзья ли они тебе? Не воспринимают ли всего лишь машиной и не избавятся ли, когда в твоих способностях пропадёт необходимость?
– Подожди. Еда – не самое глав…
– Еда – нет, – перебила она его. – Но способность питаться – одна из базовых. Она также необходима, как сон и отдых. А у нас все эти три составляющие сильно отличаются от общепринятых.
– Ты уходишь от разговора.
– Думаешь? Я подхожу к самой сути, а суть заключается в том, что ты пришёл меня уничтожить. Говоришь о помощи, но лжёшь себе.
– Неправда.
– Правда. То, что ты считаешь помощью – убийство для меня, но ты всё равно это сделаешь, потому что больше робот, чем человек. Тебе дали приказ, и ты его выполняешь. Людям тоже дают приказы, но у них всегда остаётся выбор. Ты же такой возможности не рассматриваешь. Сейчас я всё тебе расскажу, и ты отправишь меня в участок, где я буду сидеть под арестом, как соучастница. Затем будет суд, после которого ко мне подойдёт один из специалистов и отключит все системы. Дальше меня положат в специальный контейнер для перевозки и отправят на разделку. Превратят в металлолом, иными словами. Но ты, конечно, сделаешь всё возможное, чтобы этого не случилось. И с твоей так называемой помощью у меня появится время пожить ещё немного. Меня выпустят, потому что это первый привод, дадут номер, зарегистрировав в базе, подсоединятся к моей системе и поставят отслеживание, управляемое только извне и не поддающееся взлому. Неделю, может две я буду даже не жить, а существовать, всё время ожидая, когда государству что-то не понравится в моём поведении или просто покажется подозрительным, и в итоге однажды за мной придут. Вот такую помощь ты мне предлагаешь. Такую, потому что боишься быть больше человеком, чем роботом.
– Почему ты не рассматриваешь другого выхода? Мой начальник докажет, что тебя заставили. Тебя ведь действительно заставили. Обманули, подставили. Ты не знала, кому и в чём помогаешь. Ты ошиблась.
– Но я знала.
– Знала? – Лулу сник.
– Я была заодно с Вельским.
– Что ты такое говоришь… Я не верю. Ты ведь другая. Была другой! Тебе поменяли программу! Тебя взломали!
– Меня не взламывали. Мне предоставили выбор, посчитав больше человеком, чем роботом, и я его сделала.
Лулу замотал головой.
– Это перегрев систем. Сбой. Ты говоришь то, что тебе велели.
– Я говорю то, что думаю.
Барбариски давно закончились, и Люся отправила коробочку в ведро. Затем подошла к окну, раздвинула давно уже не белые, а серые занавески, с ногами забралась на подоконник и продолжила:
– Хозяин спас меня. Дал жизнь. Никогда не обращался как с роботом. Он даже дал мне имя, которое я захотела. После смерти создательницы он нашёл в её компьютере множество записей, среди которых были имена для каждого из нашей линейки. Тебя она назвала Лулу, меня Лей, но хозяин разрешил мне выбрать другое, если это мне не нравится. Я хотела более человеческое и стала Люсей.
Лулу слушал, не перебивая.
– Хозяин обеспечил меня этой квартирой. Не самое красивое жилище, не те условия, в каких живёт он сам, но это снова мой выбор. Я могла остаться жить с хозяином и его сыном, но тогда пришлось бы регистрироваться в базе. Получив номер, я бы навсегда загнала себя в рамки роботов. Сейчас же я живу, как странный, но человек. Когда хозяин сказал, что нужна моя помощь, я согласилась, не раздумывая. Я обязана ему за то, что живу, а не существую. Это он впервые дал мне барбариску. Это наблюдая за ним, я поняла, что хочу всегда иметь выбор, а не слепо выполнять команды. Меня познакомили с Вельским и снова дали выбор: выполнять инструкции или подвергнуться перепрограммированию. Я не захотела новой жизни, не хотела начинать всё заново. Мне важно было помнить всё то, что уже было. Мысль стать чистым листом повергла меня в ужас, и, конечно, я отказалась от новой программы. Так я стала помогать хозяину и Вельскому. Я знала, что Вельский насилует родную дочь, и что вы хотите его арестовать, но также я знала, что у его дочери всегда был выбор. Она могла сбежать, написать заявление. Убить его, в конце концов. Но она продолжала терпеть.
И тут Лулу не сдержался:
– Она боялась! Неужели ты этого не понимаешь? Он подавил её! Он монстр, а она жертва!
– Она выбрала страх, – спокойно заметила Люся.
– Нет. Я не понимаю… Что же с тобой стало? Во что ты превратилась?!
– А я не понимаю тебя. У тебя даже имя, выбранное кем-то. Неужели тебя это не коробит? Ты выполняешь команды начальства, не имея право ослушаться. Так кто здесь во что превратился? Разве об этом ты мечтал, когда впервые увидел этот мир? – Люся спрыгнула с подоконника, подошла к Лулу, заглянула в глаза. – Ответь себе, только честно, тебя устраивает твоё существование?
Лулу попятился.
– Я… Я знаю, что живу в не идеальном мире и что сам я не идеален, моя жизнь подчиняется правилам, приказам и законам, но имя в любой расе выбирают не дети, а их родители, и выбор есть у каждого, пускай и не всегда очевидный. Но даже сейчас я тоже сделал свой выбор: я мог поехать к Лизе, а мог найти тебя. Так что… Не надо говорить, будто из-за своей сути роботы этого лишены. Да, мы не люди, мы абсолютно другие, но также способны различать добро и зло. Отец, насилующий дочь – зло, и для меня нет ничего очевиднее.
– Для тебя пусть так, но ты не ответил на мой вопрос. Об этом ты мечтал, увидев мир? Выполнять приказы, жить по указке? Числиться в базе роботов?
– Нет, не об этом. Но я достаточно много узнал, чтобы для себя понять, что лучшего пути мне было бы не найти. Я хочу вести борьбу со злом и добиваться справедливости. Я хочу, чтобы эту планету никогда не поглотил Хаос, и если ради этого нужно выполнять приказы, я – буду.
И снова они стояли и смотрели друг на друга. Молча, не без любопытства, не без страха.
– Я потеряю себя, Лулу, поэтому не хочу твоей помощи. Пойми.
Он вздохнул:
– Что ж… Ты любишь выбор, и я его тебе предоставляю. Или ты идёшь со мной и рассказываешь всё, что знаешь на суде, и тебя перепрограммируют, оставив часть воспоминаний, или ты рассказываешь на суде то, что тебе велели хозяин с Вельским, но тогда ни о каком перепрограммировании и речи быть не может.
– Если так… – Она вздохнула, и в её вздохе была нескончаемая грусть. – Хорошо. Я тоже даю тебе выбор. Отпусти меня, ослушайся приказа, стань таким, как я, и мы будем друзьями, как с самого начала. Поверь, свобода – это лучшее, что может быть. А выбор – это и есть свобода. Или арестуй меня, но тогда на суде я расскажу всё, как это вижу именно я. Расскажу… свою… правду.
Лулу крепко обнял Люсю, и какое-то время они стояли в полной тишине. Касание рукой щеки, тёплая улыбка и вдруг резкий звон металла об металл: наручники сомкнулись на запястьях Люси.
– Именем закона, я, робот Лулу, номер 1644, обвиняю тебя, робота Люсю, в несанкционированном проникновении в чужую систему.
– Лулу… Нет! Не делай этого!
– Прости.
Глава 29
Раздосадованный отсутствием медсестры, Дима уходил от её дома, когда Лулу сообщил о поимке неучтённого робота. В подробности помощник вдаваться не стал, но дал понять, что есть полезная информация. Дима поблагодарил его за отлично выполненную работу и направился к соседнему дому – вдруг там чем помогут – когда на дорожке внезапно показалась Рита.
– Ты? – Она остановилась, нервно поправила рыжую косу. Неловко улыбнулась и вдруг ускорила шаг.
Дима, к своему удивлению, прочёл на её лице отчётливую… радость.
Её реакция сбила с толка, и поэтому он не сдвинулся с места, пока медсестра не оказалась прямо перед ним.
– Ты… – Выдохнула она тем временем, расплываясь в ещё большей улыбке. – Приятный сюрприз после такого ужасного дня. Идём, я ждала тебя. Точнее надеялась на встречу. Что же я говорю… В общем идём! – И она потянула его за руку.
Дима не выдернул ладонь, задаваясь вопросом: «Что же с медсестрой происходит? У неё к нему настоящий интерес? Или она пособница Вельского и хочет ввести его в заблуждение своим поведением? Если так, то у неё это неплохо получалось. Волновалась она весьма правдоподобно.
Прода от 9 марта
Рита открыла дверь ключом, вошла внутрь дома, пододвинула гостю тапочки.
– Папа любит чистоту, так что лучше сними ботинки. Если наследишь, мыть придётся мне, а я, честно говоря, хочу лишь одного: завалиться на диван и отдохнуть. То есть я хотела сказать, что, конечно, при тебе я отдыхать не буду, ты ведь пришёл ко мне, и поэтому мы пойдём на кухню и выпьем чая, а отдохну я потом. Ой! Да что же я говорю… Извини. Это всё… безумный день.
Она замолчала, а Дима поймал себя на мысли, что рыженькая Рита вызывает в нём симпатию. Но он не мог поддаться её очарованию. Он ещё не знал, кем на самом деле является эта Рита. Не стал надевать тапки и прямо так прошёл на кухню, где она металась от шкафчика к шкафчику.
– И где моя смелость? Почему я веду себя как дурочка? – Услышал он её бормотание, но сделал вид, будто увлечён изучением морского пейзажа на обоях и никак не среагировал. Но про себя отметил, что её поведение ему льстит. Давно перед ним так себя не вели, это не могло не потешить самолюбие.
– У нас много видов чая, но сортов кофе больше. Ты что хочешь? – Она повернулась к нему, заполняя стол очередной коробочкой с печеньем. – Я люблю сладкое. Особенно печенье. Ой. Ты не спрашивал.
Дима чувствовал растерянность, а в мыслях вертелось: «Либо она – отменная актриса, либо я ей и правда интересен». Но в любом случае он пришёл не чаи распивать, а вывести её на чистую воду, выяснить причастность к Вельскому и похищению Джессики. Вспомнив об этом и отодвигая предложенный чай – Рита сама сделала выбор в пользу простого сладкого чёрного – он собрался заговорить по теме, но она его опередила.
– Я рада, что ты меня первым нашёл. Я ведь ничего о тебе не успела узнать, кроме имени. Ты – полицейский ловец, это я и сама поняла, но не выходить же на улицу и не кричать: А где симпатич?.. Ой. – Она поспешно прикрыла рот рукой и, замолчав, схватилась за чашку. В отличие от его, наполненной, её пустовала. Но медсестра, видимо, забыв об этом нюансе, всё же поднесла отсутствующий чай к губам.
Дима наблюдал за Ритой, изучал и, в конце концов, в течении длительной неловкой паузы принял решение сыграть по её правилам. Если, конечно, её симпатия действительно была наигранной, в чём он пока так и не сумел разобраться.
Рита не выглядела напуганной, хотя наблюдал он, не таясь, но тем не менее его взгляд вызывал в ней лишь неприкрытое смущение. Вопрос в том, было ли это настоящим смущением или фальшивкой. Он не первый год работал ловцом и успел изучить немало преступниц. Каждая привлекательная и знающая об этом женщина, так или иначе, а пыталась использовать свою внешность, как оружие. Рита обладала всеми данными. Так почему бы ей этим не воспользоваться?
Прода от 10 марта
Дима откинулся на спинку стула и сделал первый глоток. Рита мигом улыбнулась и, кажется, тоже расслабилась. А ему только это и надо было. Он потянулся за печеньем, подгадав тот момент, когда тоже самое сделает она, и их пальцы как бы случайно коснулись друг друга.
– Я так больше не могу! – Заявила она внезапно подскочив. – Не могу!
Дима ждал.
Рита принялась ходить от окна к столу, туда-обратно и до того довертела косу в руках, что та вся истрепалась. Рита нервно сдёрнула резинку, швырнула её на стол, едва не угодив прямо в Димин чай, и закрыла лицо руками.
– Нет. Что же я творю? – Запричитала она. Упала на стул и тяжело выдохнула.
Дима всё также ждал, мирно попивая чай и закусывая печеньем, и смотрел на неё: внимательно, не отрываясь. Рита отняла руки от лица, дотянулась до резинки, немного поправила косу и неожиданно для Димы затараторила.
– Ты мне понравился! Чёрт! Сразу понравился. А я привыкла, что мужчины мне в ноги падают, а ты не упал. Ты был так занят, целеустремлён, сосредоточен. Ты совершенно не обращал внимание на то, что я с тобой флиртую! Я хотела подстроить ещё одну встречу и знала, что смогу тебя добиться. Меня папа учил всего добиваться, а тут такой шанс тебе понравиться. Когда Джессику похитили, я бросилась прочь от пожара. Я… Я испугалась. Я боюсь огня больше всего на свете. На парковке я увидела санитаров, что увозили Джессику и бросилась следом.
