– Люблю мяту. Простите… Мне непросто начать. Но я должна, раз всё так получилось. Марина… брат обратился к вам за помощью, и я уверена, вы согласились ему помочь, но… заклинаю вас. Откажитесь.
– Простите?
От уверенной женщины в палате не осталось и следа.
– Андрей прекрасный врач, специалист. Человек. Он лучший в мире брат и способен различить добро и зло. Но… оглянитесь, пожалуйста, вокруг.
Марина перевела взгляд на фотографию, одну, следующую. Чувствуя озноб.
– Вы тоже это чувствуете, правда? Мне каждый раз становится холодно в этой комнате. Здесь стоит кровать и можно подумать, будто это спальня Андрея. Только это не так. Раньше здесь была гостиная, но, встретив Амелию, он переделал здесь всё и поставил кровать, чтобы, когда я ночую не дома, засыпать, растворяясь во всём этом. В Амелии. Понимаете? Хорошо, что вы согласились приехать ко мне. На одних лишь словах я вас вряд ли бы убедила в безумии брата. Не верю, что это говорю… – Отставила кружку, зажала пальцы меж коленей. – И фотографии – это ещё не всё. Видите тумбочку у кровати?
Марина кивнула.
– Вы можете сами открыть её и посмотреть, что внутри. – Шёпотом добавила. – Пожалуйста. Посмотрите.
Марина поднялась, подошла к тумбочке, выдвинула ящик. Спину покрыл липкий пот. Мгновенно.
Она слышала, в основном по фильмам, что бывают предметы, чья энергетика высасывает силу, пугает и может довести едва ли не до смерти. И перед Мариной был как раз такой предмет. И не один. Ящик заполняли пустые упаковки от бумажных платков, флакон духов – опустошённый на четверть, несколько помад, пуховка, шарф, солнцезащитные очки. Заколка-пион. Та самая.
Марина судорожно открыла второй ящик, нижний, отшатнулась. Много личных женских, предметов, пропахших Амелией.
Много зла.
– Вы обладаете силой, Марина. Вы… можете коснуться одной из вещей и сказать, что видите? – Елена встала сзади и положила руку на её плечо.
– Не хочу, – честно сказала Марина. – Это… настоящий мрак. Не знаю, как объяснить, но… мне нехорошо рядом с предметами.
– Я вас прекрасно понимаю. У них особая энергетика. Все они принадлежали Амелии. Мой брат будто свихнулся после знакомства с ней. Никогда прежде он не занимался подобным. Это настоящее безумие. В шкафу, за его одеждой стоят её босоножки и туфли.
– За-зачем?
– Его словно околдовали, Марина. Поэтому я и хочу, чтобы вы «просмотрели» вещи. Вдруг, поймёте причину?
– Не хочу. П-простите. Вы меня за этим позвали?
– Нет. Я позвала вас, чтобы убедить не помогать Андрею. Не пытайтесь что-то выведать о Кирилевском. Это опасно. Он человек без принципов. Монстр. А мой брат, хоть и знает это, готов рискнуть собой, но докопаться до правды. Он и вас заставит, если вы согласитесь. Первая просьба не станет последней. Уверяю. Он подвергнет вас смертельной угрозе и даже не задумается. А всё из-за этих предметов.
Звучало странно, дико. Нелепо. Но жизнь Марины перестала быть обычной в тот самый день, когда она очнулась от комы. Так стоило ли удивляться?
Две женщины встретились взглядом. В одном стоял страх, в другом мольба.
Марина вздохнула и протянула дрожащую руку. Пальцы коснулись тюбика с помадой. А дальше мир потерял очертания, дыхание спёрло, перед глазами возникло здание. Огромное массивное. Оно напоминало особняк в американском стиле. Здание кричало, кривилось. И плакало.
Плакало кровью.
Прода от 18 октября
Марина ехала домой. После встречи с Еленой, чувствовала она себя неважно. Её подробный рассказ психологу об увиденном здании не внёс никакой ясности относительно Амелии и Кириллевского. Однако, увиденный образ был знаком Елене. Именно этот особняк принадлежал хозяину посёлка, абсолютно нескандальному тихому неприметному мужчине с простым именем Сеня.
О его личности не было неизвестно ничего, кроме одного: все документы на недвижимость, богатства, роскошь и тот же дом достались в наследство от погибшего отца миллиардера Димитруса, проживавшего большую часть времени за границей.
Поговаривали, будто у сына имелись психические нарушения и по этой причине даже о его рождении стало известно лишь, когда мальчику исполнилось десять. Десять лет Димитрус скрывал собственного ребёнка. Слухи слухами, но должна была быть резкая причина для подобного поступка.
Димитрус погиб в автомобильной аварии больше полутора лет назад, тогда-то и появился наследник. Сеня без наглости и вызова, характерным людям отца, следившим за положением дел в посёлке, и самому Димитрусу, обустроился в том самом коттедже. В посёлке он тоже имел дом, но его скорее можно было назвать пустующим местом, нежели Домом. Как прежде и отец, Сеня практически не появлялся там. Не приглашал он и на свою территорию, в роскошные владения.
Журналисты, первое время атаковавшие сына миллиардера, довольно быстро оставили его: сдались под угрюмостью и нелюдимостью.
«Скорее под страхом», – считала бывшая журналистка Алиса Сафьялова, давно оставившая карьеру, но волей случая оказывающаяся в эпицентре событий. А вместе с ней и ещё один человек. Александра Селивёрстова, частный детектив, предпочитавшая принятым методам расследования, собственные.
Ни Елена, ни Марина не были знакомы с этими людьми лично, но о каждом что-то слышали.
Только никто из них не объяснял связь Сени с Кириллевским. И была ли эта связь?
Елена обещала сама во всём разобраться – обратиться в органы – и умоляла Марину не впутываться. Лесницкая пообещала, но…
Чем ближе она подходила к собственному дому, тем сильнее её терзали сомнения. Андрей
Евгеньевич просил задуматься, не дан ли ей этот дар, чтобы помогать, и теперь эта мысль не выходила из головы.
Что, если он прав?
Поверили родители или нет в историю Марины с магазином, а вопросов не задавали. Только спросили, не хочет ли она посмотреть с ними кино и, получив отказ, отстали.
А потом была тревожная ночь: на Марину сыпалась земля, а вдали, десятками голосов кричал, красивый особняк. Она бежала к нему под проливным дождём, но никак не могла достичь. Кошмар исчез лишь с родным голосом. Мама аккуратно постучала в дверь и предложила вместе позавтракать.
Утро вышло таким же тревожным. Марина не могла не прокручивать слова Елены о сыне миллиардера. Не получалось у неё отогнать и жуткие образы.
Ещё и жених не звонил.
Да, они, бывало, ссорились, но всегда умели разговаривать, а тут… Лёша даже не сбросил СМС.
«Занят», – сказала себе Марина и заставила себя в эту ложь поверить. Попыталась заняться тем, что могло отвлечь от смерти Амелии и всего остального.
Вроде получилось.
Спасло любимое искусство.
Лесницкая задумалась о возвращении в галерею.
Очень вовремя отец с матерью напомнили и о переезде. За приятными мелочами, вроде цвета обоев и рисунка штор, она наконец-то выбралась из вязкой жижи собственных страхов.
Но всё это было до того, как Марина села в такси. До того, как встретилась с лечащим врачом.
Казалось бы, они с психологом вчера всё обговорили: Марине нужно просто отказать в помощи Андрею. Но отказать она могла и по телефону, как и договаривалась с Еленой.
Она же ехала на встречу.
Зачем?
Лесницкая вышла из такси и неуверенно пошла к месту встречи. Доктор уже был там. Весь извёлся. Увидев её, улыбнулся. И в этой улыбке не было безумства или чего-то страшного. В ней была благодарность.
Марина сделала глубокий вдох и с тяжёлым сердцем улыбнулась в ответ.
Прода от 18 октября
Он её снова и снова благодарил, а она, увязшая в угрызениях совести, отводила взгляд, не решаясь произнести и слова.
– Марина, вы не представляете, как много для меня значит ваше согласие. Я… руки дрожат. Простите, я всю ночь плохо спал. Сейчас я достану папку с материалами. Подождите секунду.
– Вы не спали из-за трудной смены? – спросила Марина, потому что собственное молчание казалось неприличным. Они сидели уже несколько минут, а она никак не реагировала на его речь. Даже не кивала.
– Нет. Из-за вас. То есть, из-за Амелии. Из-за её убийства. Не верю, что это произошло. Но её муж за это заплатит.
– Это может быть и не он.
– В любом случае он причастен и точно знает правду.
Марина хотела прямо сейчас сказать, что не может оказать ему помощь. Она решилась. Она убедила себя, что сможет лишить его надежды, но тут на стол легла папка. Андрей Евгеньевич раскрыл её на первой странице, и она увидела свадебное фото Амелии и незнакомца. На следующей странице был тот же незнакомец, но уже один. На лацкане его пиджака красовалась брошь со стрекозой. Слишком хорошо знакомая сердцу, чтобы сделать вид, будто всё хорошо.
– Марина? Вы побледнели? Вам плохо? Вы что-то увидели?
Она схватилась руками за край стола и зажмурилась. Готовые сорваться с губ слова: «Простите, но я всё же приняла решение не в вашу пользу и приехала, чтобы отказаться от участия, потому что посчитала невежливым сообщать об этом по телефону» провалились в бездонную яму.
– Марина? Хотите воды? Ваш пульс слишком частый. Вам следует успокоиться.
Она не поняла, когда врач успел взять её за руку и с удивлением смотрела на его пальцы, сжимавшие запястье.
Он отдёрнул руку.
– Вы что-то знаете, не так ли?
– Да… – ответила и не узнала собственного голоса.
– Продолжайте, пожалуйста, продолжайте, я с ума сойду!
– Я видела эту брошь раньше.
– Где? У кого?
– Андрей… Евгеньевич… я… – Марина взяла себя в руки, призвала всё самообладание, силу и мужество, – я не могу вам помочь. Простите.
– Этот человек убийца. Марина, не поступайте так со мной. Помогите, – вновь схватил её за руку, но она вырвалась, вскочила, опрокинула стол. – Вы не можете со мной так поступить, Марина!
– П-п-простите… – она пятилась назад. – Я действительно не могу. Не могу! – Марина бросилась к выходу из кафе.
– Я жив только потому, что хочу обелить её имя и наказать подонка! Марина! Марина, стойте!
Она бежала и бежала прочь от собственных угрызений совести; криков, полных мольбы; слов, впивающихся иглами в спину. Марина мчалась от собственных страхов и страшного предчувствия.
Только оказавшись дома, ни слова не объяснив родителям, закрылась в комнату и немного успокоилась. Нервно теребя кончик своей косы, она смотрела на экран мобильного и ждала, когда Лёша ответит.
Долгожданное «Я слушаю», и сердце сделало кульбит.
– Лёша! Нам нужно срочно встретиться. Слышишь?
– Марин, я…
– Это касается твоего отца!
Жених замолчал. Выдохнул и сказал, разом сменив недовольный тон на раздражённый.
– Так значит? Решила пойти с козырей?
– Что? О чём ты?
– Буду у тебя через час. Не раньше.
Марина держала в руке затихший телефон и сдерживала слёзы. Лёша на неё злился. Но почему? И что значили его слова?
– Мариночка, мы с папой пойдём…
– К нам приедет Лёша, – обернулась на вошедшую мать. – Я прошу вас оставить нас одних. Погуляйте подольше.
– Вы поссорились?
– Мама, иди!
Дверь тихо закрылась, в коридоре послышался встревоженный женский голос и успокаивающий мужской. Несколько мгновений и щёлкнул замок. Марина зашла в «галерею» фотографий на мобильном и нашла стрекозу.
Прода от 19 октября
Когда повернулся ключ, сердце привычно замерло. Марина могла без труда определить, кто вошёл в квартиру по тому, как повернулся замок… Какие раздались шаги. Сейчас поворот был резким стремительным, шаги такими же. Никакой мягкости, характерной маме или отцу.
Лёша.
Замершее сердце пустилось в бег. Марина хотела обнять любимого, услышать, что сказанное врачом неправда.
Разувериться в собственной догадке.
Но стоило жениху появиться в комнате, как сердце вновь забыло, как биться, и руки сами собой опустились.
– Привет.
Сухое слово, взгляд. И плотно сжатые губы вместо следующей фразы «Я скучал». Как давно она не слышала ничего подобного.
Как давно он перестал улыбаться при встрече?
Подошёл к окну. Не к ней.
И даже не присел на кровать.
Тут не нужна была и интуиция, чтобы понять: всё плохо.
Только почему?
– Лёш?
– Будешь оправдываться?
– Не понимаю, что ты имеешь ввиду.
– Не понимаешь? – резко повернулся к Марине. – Я думал, ты адекватный человек и должна понимать: некоторые вещи стоит просто принять. Без размусоливаний и претензий. И тем более. Без шантажа.
Она совершенно ничего не понимала.
– Не смотри на меня так.
– Не смотреть как? – Марина всё это время сидела за столом, пряча распечатанную стрекозу под папкой с работами одного из начинающих галеристов. Но взгляд Лёши был настолько холоден, что сидеть и дальше, будто всё в порядке, она была не в силах. Марина вскочила с места, выдернула распечатку и ткнула ему в лицо. – Объясни мне, что значит эта стрекоза, и всё будет хорошо. Только не лги, прошу.
– Об этом я и говорю! – оттолкнул протянутую руку, отодвинулся от невесты. – Я понимаю, вышло всё погано. Хреново всё вышло! Но имей уважение к тому, что у нас было. Не усугубляй ситуацию!
Понимание не приходило, но оно сейчас и не имело значения. Марина зацепилась за слово и вновь приблизилась к жениху.
– Было? Почему… было? Ты предлагаешь расстаться? – произнесла и почувствовала, как немеет тело.
Немеет сердце.
– Не знаю. Не знаю… – забормотал Лёша с меньшей уверенностью. – Разве ты не по этой причине ходила к отцу? Он тебя не стал слушать, и ты решила шантажировать меня?
– Шантажировать?
– Стрекоза, Марина! Ты же сама о ней заговорила!
– Подожди. Ты, кажется, не так понял. Я…
– Да как никак?! Ты сама сказала: срочно встретиться из-за отца. Я же не полный кретин, чтобы не понять твою обиду?
– Ты полный кретин, – улыбнулась Марина, но не встретила улыбки в ответ.
Лёша на неё уже не смотрел. Он полностью сосредоточился на окне.
– Я хотел отложить свадьбу. Всего лишь отложить. Но раз ты пошла к отцу и решила действовать такими способами, то, видимо, это конец.
– Нет, Лёш, подожди. Ты говоришь какой-то бред. Я не ходила к твоему отцу и не собиралась его ничем…
– Не оправдывайся. Тебе не идёт. Ты сама во всём виновата. А сейчас извини, куча дел. У нас проблемы с инвесторами.
– С инвесторами?! – сил больше не было. Обида превратилась в злость, а затем и ярость. Марина вцепилась в лацканы идеально сидящего пиджака, так подходящего по фигуре и цвету. На Лёше всегда всё отлично смотрелось. Заставила себя не думать об этом, не глазеть на любимого мужчину, а говорить-говорить, чтобы донести, наконец, то, что хотела сказать ещё вчера. – Тебя волнуют только проблемы с инвесторами? А наши проблемы не волнуют? Хочешь сказать, что «нас» больше и нет? И когда же ты это решил? Когда уходил из палаты, не подумав, как мне плохо там, в такой угнетающей обстановке? Ты же знаешь, как я нервничаю в больницах! Или решил вчера? Пока я ждала твоего звонка, СМС, хоть какого-то знака? Пока надеялась, что я для тебя всё-таки важнее работы, и ты найдёшь минутку узнать хотя бы как я себя чувствую? А, может, ещё раньше? На встречах с юными красавицами, дочерями миллионеров, когда они прожигали тебя взглядом похоти, а меня презрения? Подожди. Наверное, это случилось ещё раньше. Например, когда я написала о взятом такси, а ты никак не отреагировал, потому что снова был занят?!
