– Не отвлекайся. Пойдём в спальню, у меня новое бельё.
– От него?
– Он мой муж, Андрюша. И больше ни слова. Я хочу тебя. Слышишь?
Он сам потащил её внутрь.
– Марина? Марина! – его голос, но уже реальный выдернул из видения. – Поймите, это для вашего же блага. – Рука отпустила плечо и вновь потянулась. Марина дёрнулась всем телом.
– Опять притворяется, – недовольно заявила Ольга. – Она точно что-то знает. Андрей Евгеньевич, вы же врач, сделайте что-то!
– Что вы от меня хотите, Оля?
– Выбейте из неё правду!
Они начали пререкаться, и Марина медленно отползла к стене у кровати. Её не замечали, а значит было время подумать. Бороться с видениями и их последствиями казалось невозможным, но она прикладывала все силы и дышала-дышала. Внутренний взор бродил по галерее, рассматривал любимые картины, и Марина понемногу успокаивалась.
– Выйди. Я сам, – велел Андрей Евгеньевич.
После его приказа они остались наедине. Страх не возник. Неловкость – да. Было от чего. По всему выходило, что доктор не связан с землёй и мертвецами – его тайны оказались гораздо интимнее, – но и в них имело место преступлению. Отношения с той женщиной были запретными. Врач встречался с замужней женщиной. Встречался, несмотря на риск не только для себя, но и для неё. Так стоило ли говорить в их случае о чувствах?
Марина не была борцом за справедливость, поборником чистоты и не имела монашеских взглядов, но эмоций в её видении было предостаточно, чтобы понять, к чему вели эти встречи. К тому же за парой наблюдал кто-то посторонний. Тот, кому могло увиденное не понравиться.
– Марина, я не хочу, чтобы вы пострадали. Её муж человек без принципов. Он вас нанял для слежки за мной? Но я не понимаю, когда? Вы недавно вышли из комы. Не играли. Когда он с вами связался? Во дворе? Через жениха? Вы действительно что-то видите?
Вопросы сыпались и сыпались. Голова снова раскалывалась. Марина зажала уши, но понимала – это не выход. Когда врач замолчал, терзаясь сомнениями, мучаясь от собственных ошибок, когда он произнёс ожидаемое «я во всём виноват», она опустила руки и тихо произнесла:
– Она боялась не мужа. И помимо вас у неё был кто-то ещё.
Андрей Евгеньевич нахмурился, но не стал перебивать.
– Он подарил ей заколку, – продолжила Марина. – Заколку с пионом.
Прода от 12.10.2022, 10:28
Глава 12
Женщину звали Ольга. Она сидела в гостях у Евиной мамы в тот день, когда Нина пришла извиняться. Извинялась ни за что-то, а потому что директриса настаивала. Полине Амировне снова взбрело в голову, будто дочь обижают, а заводила естественно Нина. Клара Игоревна не могла расстаться со спонсорской помощью – на ней держалась вся школа, поэтому слушала всех родителей, даже таких ненормальных.
Неприятно было это осознавать и о мёртвых вроде не говорят дурного, но в этом мире мама Евы приносила лишь скандалы и истерики. Она несла зло, если совсем уж честно. Нина искренне надеялась, что в новом мире, если верить, что есть что-то большее, чем просто темнота после смерти, ей будет куда лучше. Её сердце подобреет.
Вспомнились слёзы самой Евы, тщательно скрываемые, но от того не ставшие невидимыми. Крики у машины.
Тимур, парень, который нравился Еве, назвал её толстой, одноклассница вышла из школы на эмоциях, не скрывая обиды. Она обвиняла в несправедливости весь мир, класс и её, Нину, ведь позор случился на глазах «самой крутой девчонки». Это не Нина так называла себя – Ева. А почему так вышло, осталось загадкой. Страдания Евы всегда шли из-за парня, но получали стабильно девчонки. Нина больше всех.
Знакомство с Ольгой не стало приятным. Полина Амировна грубо разговаривала с Ниной, тыкала пальцем и угрожала, а медсестра, о чём сразу любезно сообщила Евина мама, только кивала и мило улыбалась. Она вообще была милой.
Но не для Нины.
В медсестре чувствовалась фальшь. Нина и сама не смогла бы объяснить, откуда в ней такая уверенность, но приторно-сладкая улыбка и кивки на любое слово, а ведь Полина Амировна говорила о Нине и её родителях жестокие лживые вещи, на которые нормальный человек отреагировал совсем по-другому, не вызывали симпатии. Ни капли. А пока мама Евы распинала Нину, сама «жертва» сидела на диване у искусственного камина и молчала.
В конце концов Полина Амировна выдохлась, на прощание погрозила свести Ольгу с Нининой мамой, прямым текстом сообщив о намерении упечь обидчицу дочери в больницу в случае необходимости, и кивнула на дверь. Даже не рукой. Видимо, Нина не заслуживала и такой мелочи. Ногой в ярко-красной босоножке.
Позднее Нина ещё пару раз сталкивалась с медсестрой прямо у школы. Всего лишь у школы… Но, вдруг, наглость Полины Амировны достигла предела, и та перед смертью всё же познакомила маму Нины с Ольгой? Что, если похищение – её задумка? Что, если?..
От изматывающих тягостных мыслей стало трудно дышать. Предположения сыпались одно за другим, пугая своей ненормальностью. Но были ли они такими уж ненормальными? И была ли НОРМАЛЬНОЙ мама Евы? И что означает выбор мелодии? Почему у монстра и медсестры один рингтон? Это имеет смысл? Наверно. А если да, то какой?
Нина легла на матрас, обняла себя за плечи и закрыла глаза, тяжело выдыхая. Она так устала бояться, устала сражаться, устала ждать следующего жуткого дня, устала плакать.
Устала…
Нина вновь заплакала.
Тихо и горько.
Прода от 12.10.2022, 19:15
***
Марина видела, доктор пытается поверить. И дело не в её искренности, хотя она и была с ним честна, и даже не в том, сколько подробностей ему поведала: цвет рубашки в тот день, причёска убитой, цвет занавесок, количество рюш на них. Точность фраз.
Большую роль в том, что он слушал её не как сумасшедшую, сыграла беседа с психологом. Он разговаривал с сестрой. Он ей верил. А если верил ей, то должен был поверить и Марине. Только сделать это было сложно. Принять за чистую монету сказанное пациенткой значило поверить в нечто, не поддающееся медицине. Нечто, что делало шатким его знания о людях и в целом мире.
Могла ли Лесницкая обмануть тонкую натуру сестры, ввести в заблуждение? Могла. Но зачем? Обман, если считать, что это обман, совсем не был похож на методы, привычные Кириллевскому. Андрей давно следил за ним. Изначально его целью являлся он, миллиардер, сколотивший свою жизнь на чужих смертях, но одна единственная встреча с Амелией, и он пал. Желание сделать мир лучше отошло на второй план. Признание жертвы стало неважным, и всё завертелось вокруг Амелии. Женщины, которая с самого начала принадлежала другому. Он понимал опасность их связи, осознавал возможные последствия, но ничего не мог с собой поделать. Разум и сердце вели войну. Сердце победило. Он не делал выбор. Он сдался перед наплывом чувств.
Была ли это любовь? Он не знал. Но, как и многие мужчины до него – о личной жизни Амелии частенько писали в СМИ – полностью отдался своей страсти.
Теперь Амелии не стало. А её смерть, Андрей не сомневался в том, что смерть насильственная, выставляют так, будто это было самоубийство. У Кириллевского достаточно сил и связей, чтобы замять историю. Скоро все всё забудут.
Но может ли Андрей допустить подобное? Имеет ли право отказаться от помощи единственного человека, способного вскрыть правду?
Врач подошёл к перегородке и выглянул в коридор. Ольга, как он и подозревал, наплевав на обязанности, ждала его у окна. Что прячет медсестра? Какой ей резон в происходящем? Не связана ли она с Кириллевским?
Вопросы не убавлялись, а в коридоре между тем появились родители Марины.
«Сейчас или никогда», – решился Андрей и повернулся к пациентке:
– Здесь может быть небезопасно. Я выпишу вас прямо сегодня. Но вы должны пообещать мне помощь.
– Вы… вы мне… верите?
– Я верю сестре.
Прода от 13.10.2022, 11:20
Глава 13
По случаю выписки родители решили устроить праздник: решила мама, а папа поддержал. Марина не отговаривала, хотя особой радости после разговора с доктором она не испытывала и больше всего хотела одного: спрятаться от дара, проклятия. Видений. Сбежать от собственных эмоций.
Андрей Евгеньевич взял её номер, дал свой и отпустил под обещание: завтра встретиться у метро Новочеркасская. Марина плохо понимала, чем и как она может ему помочь, но доктор убедил в том, что, если она откажется, убийство Амелии будет висеть на её совести. Она была не причастна к трагедии, но… чрезмерно развитая совестливость пала под натиском всего одного аргумента – Андрей Евгеньевич сказал, что возможно для помощи несчастным она и вернулась с того света.
Пока родители суетились, Марина лежала на кровати в своей комнате и без какой-либо цели смотрела в потолок. Она ожидала, что дома придёт спокойствие, отпустит волнение. Страх. Но всё это по-прежнему сидело внутри и мучило-мучило, не давая ни дышать полной грудью, ни жить, как раньше.
Почему она почувствовала смерть Амелии? Почему с ней вообще произошло такое?
Вспомнила аварию, скрежет металла, звон стекла, зажмурилась.
Хорошо. Встретится она с доктором. А дальше что? Пойдёт в полицию и расскажет о видениях? Её поднимут на смех или отправят в психушку. Это же невероятно! Кто в здравом уме поверит в её историю? Кто, если она сама себе не верит?
Марина открыла глаза, не поняв, когда заснула. В дверях стояла мама. Притихшая, озабоченная, она виновато улыбнулась, будто вторглась в личное пространство дочери, и позвала к столу.
Аппетита не было, но, чтобы не обижать родителей, Марина съела всё, что ей накладывали на тарелку. Мама трещала, не замолкая, папа говорил. Марина пыталась поддерживать разговор. Она даже немного забыла о своих тревогах, когда началось обсуждение переезда, но стоило наступить минутному молчанию – мама пошла разогревать остывший картофель, отцу позвонили с работы – и страхи, сомнения, тревоги вернулись. Они били своей неизбежностью по нервным клеткам, стучали в крови. Марина с трудом отсидела свой же праздник, поцеловала родителей, надеясь, что они поверят её улыбке, и ушла в комнату.
– Мне кажется, ей нужна помощь, – услышала она голос матери.
Марина прислонилась спиной к двери.
– Она не готова сейчас разговаривать, – сказал отец. – Не беспокой её. Оставь.
– Так будет лучше? Хорошо. Но я всегда рядом. Она же знает?
– Знает.
Марина отошла от двери и легла, испытывая бесконечную благодарность к родителям. Почти сразу зазвонил телефон. Она думала, это жених. Наконец вспомнил о ней, освободился и готов уделить всё своё время, но это был чужой номер.
– К-кто это?
– Марина, добрый день. Это Елена. Психолог. Вы не записали мой номер? Я давала координаты.
– П-простите…
– Это вы простите за беспокойство. Ваш телефон мне дал брат. Мне неловко, но я вынуждена просить вас о встрече.
– Не понимаю.
– Марина, – на другом конце провода вздохнули. – Я могу подъехать прямо к вам, если вы боитесь садиться в транспорт. Наш разговор много времени не займёт. Но нам очень нужно поговорить. – После паузы женщина добавила «пожалуйста». Марина окончательно растерялась и… согласилась.
Елена прислала адрес.
Через час, наврав о желании пройтись по магазинам, Марина вышла из дома.
Прода от 14.10.2022, 12:14
***
Поплакав, стало легче. Слёзы как будто стёрли страдания, чувства. Нина перестала ощущать страх, беспокойство. Наступила апатия.
В таком состоянии она дождалась возвращения монстра, очередного приёма пищи и проглотила всё не потому что хотела, а потому что надо. Протянула посуду и даже не обратила внимание на довольного монстра. Редко, но такое случалось, похититель выглядел особо довольным: его губы тянулись улыбкой, а рыбий взгляд буквально искрился.
Уже позднее, далеко после его сообщения о скором этапе игры, Нина задумалась, а поразмыслив пришла к выводу: на днях появится ещё одна пленница.
Как ни странно, но именно эта мысль, ясная, как солнце в пасмурный день, вернула чувства, эмоции. Желание что-то делать. И Нина вновь занялась мозговым штурмом, не сомневаясь, мелодия звонка что-то значит.
Сидя на полу с закрытыми глазами и погружаясь в мир воспоминаний, где она была дома, в родной комнате, а на кухне пекла печенье мама, Нина искала ответ. Память услужливо вела её по извилистым тропам, и вот Нина уже сидела не дома, а у озера с грациозными лебедями. Ещё немного – пара мысленных шагов, поворотов – и перед ней возникла школа.
Холл с коричневым полом, одинаково серые двери, прямоугольные таблички с золотым тиснением, лестница на второй этаж, разветвление на два коридора. Портреты лучших выпускников, знаменитых преподавателей и меценатов, в числе которых значилась мама Евы. Большое окно, широкий подоконник, парочка фикусов, следующий подоконник, те же фикусы, но в горшках другого оттенка зелёного и три старшеклассницы у стены.
Их звали Мона, Мина и Мора. Нина подозревала, что это их ненастоящие имена, но семьям троицы хватало влияния, чтобы даже учителя обращались к девушкам именно так. Все три блондинки со схожими причёсками, одинаковым маникюром – тёмно-красным – в похожих фасонах платьев. Обувь тоже была одинаковой, а ещё сумки, косметички – куда же на урок без теней и помады? – обложки дневников, тетрадей, с модницами Голливуда. И телефоны. Они даже звучали одинаково.
Нина помнила, как сильно её раздражало пение какой-то большегрудой «дивы». Хотя пением её крик было сложно назвать, но фанаты, конечно, за подобную мысль убили бы.
Три подружки всегда держались вместе. Со стороны они могли сойти за сестёр. Только они не были родственницами. Объединяли их совсем не гены – тайны. Большие и неприятные.
Нина резко открыла глаза. Тайны… повторяло сердце снова и снова. Медсестру и похитителя объединяют общие тайны.
Но что это даёт?
Прода от 17 октября
Елена жила в обычном доме – близнеце прочих. Типичный подъезд, лестница, дверь в квартиру, но внутри оказалось необычайно уютно, а в комнате, где они расположились – странно. Повсюду висели распечатанные снимки убитой. Одни были откровенными, другие простыми, сделанными на улице, в парке, у машины.
Марина испытала дискомфорт и невольно повела плечами. Елена вернулась с кухни. Она держала поднос и выглядела озабоченной, почувствовав настроение гостьи, опустила глаза и даже не сразу справилась с тем, чтобы налить чай.
В психологе возникла неуклюжесть. Неуверенность.
– Благодарю, что нашли время. Вам, наверное, хочется побыть с родителями, а тут… – развела руками. – Извините.
Марина молчала.
Елена продолжила:
– Мне не следовало говорить брату о нашей беседе. Я должна была держать тайну. Конфиденциальность информации и прочее. Но он мой брат, и у нас нет секретов. К тому же я наивно надеялась, что всё образумится. Её не стало, а значит… Простите, Марина. Вы, вероятно, ничего не понимаете. – Отхлебнула чаю, предложила гостье. Задала неожиданный вопрос. – Скажите, вы чувствуете что-то неприятное в атмосфере этой комнаты? Что-то неправильное?
Марина кивнула, пока, не понимая, чего хочет Елена. Глотнула чая: вкусного с насыщенным ароматом мяты. Он успокаивал и возвращал уют, напоминая о спокойных днях прошлой жизни, когда Марина принимала молодых художников и угощала их таким же чаем.
