Было много слёз, ещё больше обиды и непонимания. Расстались в день его отъезда. Он попросил её не приезжать на вокзал. Отвернулся, скрывая горечь в глазах. Она разревелась и убежала.
Вечером помчалась на вокзал, желая сказать, что будет писать и попробует к нему приехать, но поезд ушёл как раз в тот момент, когда Алисия выбежала на перрон. Она долго бежала, глотая слёзы, ненавидя себя и его, жалея. И в итоге упала на колени. Плакала до тех пор, пока сердобольная старушка не прошамкала ртом, полным золотых зубов:
– Не плачь, девочка, не плачь. Ни одна беда наших слёз не стоит. Всё наладится. За горем всегда прячется солнце.
Первое время Ваня звонил, писал, она отвечала. Но постепенно разговоры стали всё короче и тяжелее. Мать Вани выпала из реальности, бабка с дедом капали на мозг, вынуждая внука стричься так, как надо, а не как модно; выбросили его вещи, заставили подрабатывать. Мать в итоге определили в лечебницу, и старики занялись воспитанием Вани по полной. Парень страдал, школу закончил с трудом. Подумывал о наркотиках. Алисии не нравились его мысли, а как помочь, как убедить не пробовать она не знала. Растерянная ангел в последнем разговоре ему сказала:
«Это твоя жизнь. Хочешь сдохнуть? А о других подумал?»
Ваня сам бросил трубку, обиделся. Созваниваться перестали. Письма – элемент из далёкого прошлого, послания, навеянные романтизмом, канули в небытие.
«Забуду!» – однажды утром решила Алисия и сменила номер телефона.
– Глупые мы были, да? – грустно улыбнулся парень, когда довольный кот пошёл дальше искать приключения, а они разместились на парковой скамейке.
Алисия, свернувшись клубочком, грелась на солнце и гладила тёмно-синий хлопок толстовки:
– Подростки. Что с нас взять?
– Это точно. Но я безумно рад, что Герман Юрьевич заметил меня и пригласил в команду. Да и связи здесь отцовские сохранились. Повезло. Хоть квартиру есть у кого снимать.
– Судьба? – подмигнула ангел, приподнявшись на локте.
– А то! – коснулся губами её лба. – Знаешь, я ведь не сразу тебя узнал. Ты изменилась. Всегда была красавицей, а сейчас…
– Ты говорил уже, – засмущалась Алисия, – и не раз. Ты ведь тоже изменился. Но я тебя всё равно сразу узнала, как только встретила в офисе.
– И ничуть не сомневалась?
– Не-а.
– Ну, ты ангел. Тебе можно. Интуиция-то какая. Кстати, а что ж твоё предчувствие не подсказало насчёт лилий?
Она замялась:
– Ты же не сказал по телефону о подарке. Мы с Пушком шли в парк, а тут ты позвонил прямо перед нашим выходом, сказал, что приедешь к нам.
– И ты не догадалась? Ничего не почувствовала? – продолжал допытываться парень.
– Я просто наслаждалась погодой, – ушла от ответа Алисия. – Но, между прочим, я знала, в какой ты будешь толстовке.
– Неудивительно, – засмеялся Ваня. – Ты же сама меня просила никогда не снимать твой подарок.
– И ты не снимаешь? – сморщила нос ангел. – Она же пропахнет потом! – Ещё больше скривилась.
– А разве меня потного ты любить не будешь, Алис? – шутливо поинтересовался, скручивая прядь её волос в спиральку.
– Я… подумаю, – полусерьёзно ответила Алисия. – Но, Вань, в любом случае тебе придётся носить эту толстовку. – Потянулась за поцелуем и в миллиметре от его губ добавила: – Потому что я обожаю тебя в ней. Слышишь, Березин, обожаю. А теперь сфотографируй меня с букетом!
Марина несколько раз моргнула. Воспоминания потускнели, испарились. Осторожно, бережно детектив положила снимок на тоже место, медленно обернулась к Ивану. За то время, пока она плыла по волнам чужих эмоций, в комнате ничего не изменилось. Березин продолжал бубнить о несправедливости, Миша стоял напротив и хмурился.
Лесницкая по какому-то наитию подошла к Ивану, с минуту постояла молча, размышляя, а затем силой выдрала толстовку из рук мужчины.
– Алисия подарила вам эту вещь, поэтому она так для вас ценна, – сказала громко, тряся тёмно-синим хлопком. – Вы обещали всё время носить её, верно?
– Отдайте! – бешено закричал Иван. Вскочил, затрясся. – Отдайте! Это воспоминание о ней! Это только наше! Отдайте! – вцепился в плечи Лесницкой. Миша поспешил на выручку, попытался отцепить Березина.
Оттолкнув Ивана, Марина отошла на безопасное расстояние. Для неё это была крохотная победа. Теперь мужчина хотя бы что-то пытался делать. Хотя бы вышел из оцепенения.
– Отдайте толстовку! – раненным медведем ревел Иван. – Она только наша!
Хмурый студент преграждал путь мужчине.
– Отдам, – пообещала Марина, – но сначала немного побеседуем. Уверена, Алисия бы этого хотела. А вы? Разве вы не хотите найти убийцу школьной подруги?
Березин открыл рот и закрыл. Упал на диван, схватился за голову. Несмотря на его поведение, в глазах читалось понимание. Иван возвращался в реальность. Понемногу болезненно, но возвращался.
Миша пребывал в растерянности: действия Марины напомнили о её ненормальности. Что делать с Березиным по-прежнему было неясно. Студент неуверенно покинул свой пост и встал поближе к детективу. Лесницкая выглядела спокойной, хотя, возможно, так лишь казалось. Вполне вероятно, она всего лишь умело скрывала своё волнение и делала это гораздо профессиональнее, чем он. Миша поймал свою руку на уровне козырька и одёрнул. Нервы. Колени не дрожали, на лице эмоции не отражались, но от дурацкой привычки трогать головной убор во время беспокойства парень избавится так и не смог, хотя пытался. Но, когда родной отец ушёл, что-то надломилось внутри. Кепка – последний подарок папы успокаивал. Без него становилось гораздо хуже. Словно невидимая стена, ограждающая от всего плохого, рушилась, если предмета не было рядом. Посмотрел на Ивана, скользнул по толстовке в руках Марины. Перехватил её взгляд. Ему почудилось или в нём проглядывало сомнение?
Детектив нахмурилась, затем вздохнула.
«А что, если толстовка для Березина стала тем же самым?» – подумал Миша и медленно потащил её из женских пальцев. Марина не противилась. Лишь мимолётно кивнула. Догадалась? Осознала, что неверно поступила?
Миша осторожно подошёл к мужчине, протянул вещь. Иван слабо улыбнулся, икнул от напряжения, дрожащей рукой взял толстовку и сразу же прижал к губам.
– Алиса моя… Моя Алиса… – произнёс надрывающимся голосом и какое-то время молчал, прячась в хлопковой ткани.
Марина с Мишей ждали. За окном барабанил дождь. Лесницкая вспомнила Шмелёва и попыталась представить, какие тот испытывает сейчас чувства. Радуется ли тому, что брата не взяли? Если судить по погоде, настроение мага менялось стремительно: на душе Арсения становилось всё хуже. Марина ощущала сострадание. Ведь Сеню она знала – незадачливый ухажёр умел красиво говорить, также ухаживать. Мог думать. Тот редкий случай, когда мужчина умел мыслить. Умел… Но не когда сердце разрывалось от боли, долга, страха. Любви.
Миша тоже размышлял о любви. Он думал о Катьке. Как бы он себя повёл, если бы вдруг… Нет. О таком даже фантазировать страшно. У них с Катькой всё впереди. Кстати, как она там? Может… скучает? Ему очень хотелось в это верить. Улыбнулся, вспомнив её лучезарную улыбку.
– Мы… любили друг друга, – выдохнув, начал Березин, когда уставшая стоять Марина, опустилась прямо на пол, брезгливо оттолкнув ногой мусор, а Миша растворился в своих мечтах о Катьке. Он не сразу понял, о ком говорит Иван и испытал неловкость, когда заметил дрожащие пальцы мужчины по-прежнему с силой сжимающие толстовку. – Не должно было так закончиться. – Сокрушался Березин. – Я… я не думал, что… – запнулся, будто подавился словом, отчаянно принялся икать.
– Миша, принеси воды, – попросила Марина.
Студент подхватился, окончательно вынырнув из грёз, и скрылся на кухне. Там нашёл кружку, наполнил водой, открутив крышку на одной из шести бутылок с минеральной водой, принёс Ивану.
– Спа… сибо, – тихо поблагодарил Березин, принимая воду. Кружка в руках дрожала, вода пролилась на пол. Иван крепче сжал поверхность и, наконец, поднёс ко рту. Первым глотком едва не подавился, но дальше дело пошло лучше. Отдал пустую кружку студенту. – Спасибо.
– Ага.
– Вам лучше? – спросила Марина.
– Д-да. Икота... сейчас... пройдёт. Я… отойду ненадолго, хорошо? – и, не дожидаясь ответа, поднялся с дивана. Толстовку прихватил с собой. Его путь лежал к окну, расположенному в полуметре. Иван повернул ручку, и в комнату ворвался свежий воздух, пропитанный влагой и намечающейся грозой. Глубокий вдох, дрожащие плечи, выдох и снова вдох.
– Я не знал, что он собирается сделать. Шутка, странная мечта, – выдохнул Березин, – ненормальный у нас был разговор, но ведь говорить не запрещается. Если бы я знал. Если бы мог предугадать… – развернулся резко, с болью в глазах и прокричал так, что задрожали стёкла, – это я убил Алису! Я лишил её жизни! Я рассказал о ней Истинному! Я! Я! Я!!!
– Не вы, – тихо поправила Марина, но мужчина её не слышал. Он всхлипывал, кричал, злился, плакал и вместе со стонами горечи, боли и бесконечного несчастья из его горла вырывались так необходимые Лесницкой слова правды.
Слова, подтверждающие, что Истинный не только убийца.
Истинный, как и многие колдуны не имел души.
Рассказ был и долгим, и тяжёлым, и болезненным, но после него Березину стало легче. Это читалось в его глазах, звучало в голосе, скользило в движениях. Толстовка теперь лежала на спинке дивана. Аккуратно разложенная, без единой складочки, трижды расцелованная она вызывала улыбку на чуть менее мёртвом лице.
– Алиса носила её чаще меня, – мягко сообщил Иван и взял фотографию. – Мне кажется, мой ангел любила толстовку не на мне, а на себе. Когда Алиса оставалась у меня, она засыпала в толстовке. Говорила, что ей нравится чувствовать мой запах. Ещё бы, – грустно рассмеялся, – а то, что я лежал рядом – этого недостаточно. Я… хотел сделать эту вещь её. Знаете, некоторые девушки наряжаются в мужские рубашки, а мой ангел… – продолжительно выдохнул, – мой ангел любила только белые лилии и хлопковые толстовки.
– Алисия всегда будет рядом, – тихо произнесла Марина. – Она будет жить в вашем сердце.
Иван медленно кивнул.
–Вы… нам очень помогли, – честно призналась детектив, открывая дверь. – Но теперь мы, пожалуй, пойдём. Истинный ответит за смерть Алисии. А вы… держитесь. Вам ещё идти на суд и смотреть в глаза этого… существа.
– Да, – едва слышно согласился Березин. – Конечно. Конечно…
Выезжая со двора на дорогу, Марина терзалась сомнениями: стоило ли оставлять Березина одного? Вроде ему легче, но что, если это ширма, а за ней агония? Сердце подсказывало: Ивана нужно спасать. Марина резко обернулась. В одном из окон показалась фигура. Будто ангел вспорхнул крыльями – человек развёл руки в стороны и, выкрикивая имя любимой, сиганул вниз с десятого этажа. Дождь лупил землю, бил по воздуху, по защитному куполу М-ки, заглушая все звуки улицы, но имя Алисии Марина услышала так явно, словно его произнесли над самым ухом.
К счастью этого момента не видел Миша: он смотрел на дорогу. Лесницкая, глотая слёзы и рискуя попасть в аварию, набрала номер.
– Может, это не он? – парень сглотнул, осознав, по какому поводу Лесницкая обращалась в скорую. В кармане зазвонил мобильник.
– Может… – вздохнула. –Я остановлюсь. Прими вызов.
Студент выслушал говорившего, убрал телефон.
– Что-то по делу? – бесцветным голосом поинтересовалась Марина.
– Кое-что есть, – парень попытался настроиться на работу, но перед глазами стояло грустное белое лицо Березина.
– Не думай, – велела детектив. – Не нужно. Звонил Ботик?
Кивнул.
– Рассказывай.
Миша несколько раз перевернул промокшую кепку. Пока шли до мотоцикла, успели промокнуть. Заговорил. Чем больше он рассказывал, тем сильнее верил, мысли о деле помогут не впасть в панику и не показывать Марине, как он напуган. Смерть пугала Мишу больше всего прочего, потому что лишь от неё не было никакого лекарства, никакого спасения.
– К дому Амалии подъехал тонированный автомобиль марки «Мерседес». Водитель в чёрной кожаной куртке, в солнцезащитных очках огляделся по сторонам, спрятал руку в карман и вошёл в подъезд, открыв дверь заклинанием.
– А камеры?
– Залепил жвачкой.
– По старинке. Ясно.
– Это ещё не всё. Ботик узнал типа.
Марина недоверчиво вскинула брови.
Студент пояснил:
– Родимое пятно на всю левую щёку.
– Так это Вербин! Но что он там делал? Что он вообще делал в городе?
– А это, Марина, просто. Двадцатилетний сын бизнесмена Вербин Николай Семёнович является фанатом Амалии Лук.
– Неожиданно. По бритоголовому не скажешь.
Миша пожал плечами:
– Как-то раз он слёзно просил автограф у ангела, стоя прямо на коленях, но та разговаривала по мобильному и прошла мимо.
– Ох. Жёстко вышло.
– Не очень красиво, да, но сейчас он вновь стоит на коленях и просит автограф. Ботик проследил за Вербиным.
Марина задумалась:
– Автограф, когда Амалия переживает столь сильное горе? Как-то не по-человечески, тебе так не кажется?
Кивнул.
– А ведь это, Миша, отличная маскировка для нашего Истинного. Изменил облик, притворился поклонником и делай, что хочешь. Чёрт! Это может быть ловушка! Пуская Ботик не спускает глаз с Вербина и будет готов к задержанию!
Студент набрал номер и передал инструкции роботу. Держа мобильник, повернулся к детективу:
– Вербин пытается проникнуть в квартиру.
– Не нравится мне это. Пускай Ботик вызывает подкрепление!
– Марин, подожди. Амалия его оттолкнула. Вроде всё хорошо. Вербин отошёл к стенке. Из лифта вышел доставщик пиццы.
– Ботика не заметили?
– Нет. Он на улице, сканирует помещение.
– Хорошо. Пусть следит дальше. Сообщает по ходу ситуации.
Миша передал всё роботу и убрал телефон.
– Что дальше, Марин? – спросил, прислушиваясь к вою сирены. Тихо.
– Ждём результатов от Ботика и Царя, а пока наведаемся на Петроградку. Только для начала заедем в один магазин: пора нам обоим сменить внешность.
Глаза Миши загорелись огнём азарта. Проснулся ребёнок, жаждущий приключений:
– Можно я стану накаченным парнем? С татуировками, серьгой в ухе. Крутым таким, метра под два. Эх, Катька, наверняка, о таком мечтает.
– Никакой самодеятельности, – строго напомнила Марина. – Рост изменить даже магия не в силах и не забывай, мы идём по следу преступника, а не развлекаться едем. Твой образ не должен вызывать подозрений, ясно?
– Яснее некуда, – сник Миша.
М-ка влилась в транспортный поток и лихо завернула на дорогу, ведущую на Петроградскую сторону. Через десять минут машина скорой помощи въехала во двор, и прибывшая бригада констатировала смерть Березина Ивана Антоновича.
– Молодой был, влюблённый… – с сожалением произнесла соседка – очевидец происшедшего. Она бежала из магазина, прикрываясь большим красным зонтом, когда увидела жуткую картину. – Какое несчастье, какое несчастье, – причитала она, забыв про дождь. Зонт повис в опущенной руке, волосы женщины моментально промокли. – Сначала любимая девушка, теперь он сам. Бедная молодёжь. Что же творится, а? Что творится? А ведь какая была любовь. Я же их столько раз во дворе видела. Красивая пара была, счастливая.
Минутой ранее Амалия вспоминала об Иване, предлагавшем поставить магическую защиту на дверь от всяких ненормальных фанатов (Кирилл, парень Амалии говорил о том же, но ангел отмахивалась).
Вечером помчалась на вокзал, желая сказать, что будет писать и попробует к нему приехать, но поезд ушёл как раз в тот момент, когда Алисия выбежала на перрон. Она долго бежала, глотая слёзы, ненавидя себя и его, жалея. И в итоге упала на колени. Плакала до тех пор, пока сердобольная старушка не прошамкала ртом, полным золотых зубов:
– Не плачь, девочка, не плачь. Ни одна беда наших слёз не стоит. Всё наладится. За горем всегда прячется солнце.
Первое время Ваня звонил, писал, она отвечала. Но постепенно разговоры стали всё короче и тяжелее. Мать Вани выпала из реальности, бабка с дедом капали на мозг, вынуждая внука стричься так, как надо, а не как модно; выбросили его вещи, заставили подрабатывать. Мать в итоге определили в лечебницу, и старики занялись воспитанием Вани по полной. Парень страдал, школу закончил с трудом. Подумывал о наркотиках. Алисии не нравились его мысли, а как помочь, как убедить не пробовать она не знала. Растерянная ангел в последнем разговоре ему сказала:
«Это твоя жизнь. Хочешь сдохнуть? А о других подумал?»
Ваня сам бросил трубку, обиделся. Созваниваться перестали. Письма – элемент из далёкого прошлого, послания, навеянные романтизмом, канули в небытие.
«Забуду!» – однажды утром решила Алисия и сменила номер телефона.
– Глупые мы были, да? – грустно улыбнулся парень, когда довольный кот пошёл дальше искать приключения, а они разместились на парковой скамейке.
Алисия, свернувшись клубочком, грелась на солнце и гладила тёмно-синий хлопок толстовки:
– Подростки. Что с нас взять?
– Это точно. Но я безумно рад, что Герман Юрьевич заметил меня и пригласил в команду. Да и связи здесь отцовские сохранились. Повезло. Хоть квартиру есть у кого снимать.
– Судьба? – подмигнула ангел, приподнявшись на локте.
– А то! – коснулся губами её лба. – Знаешь, я ведь не сразу тебя узнал. Ты изменилась. Всегда была красавицей, а сейчас…
– Ты говорил уже, – засмущалась Алисия, – и не раз. Ты ведь тоже изменился. Но я тебя всё равно сразу узнала, как только встретила в офисе.
– И ничуть не сомневалась?
– Не-а.
– Ну, ты ангел. Тебе можно. Интуиция-то какая. Кстати, а что ж твоё предчувствие не подсказало насчёт лилий?
Она замялась:
– Ты же не сказал по телефону о подарке. Мы с Пушком шли в парк, а тут ты позвонил прямо перед нашим выходом, сказал, что приедешь к нам.
– И ты не догадалась? Ничего не почувствовала? – продолжал допытываться парень.
– Я просто наслаждалась погодой, – ушла от ответа Алисия. – Но, между прочим, я знала, в какой ты будешь толстовке.
– Неудивительно, – засмеялся Ваня. – Ты же сама меня просила никогда не снимать твой подарок.
– И ты не снимаешь? – сморщила нос ангел. – Она же пропахнет потом! – Ещё больше скривилась.
– А разве меня потного ты любить не будешь, Алис? – шутливо поинтересовался, скручивая прядь её волос в спиральку.
– Я… подумаю, – полусерьёзно ответила Алисия. – Но, Вань, в любом случае тебе придётся носить эту толстовку. – Потянулась за поцелуем и в миллиметре от его губ добавила: – Потому что я обожаю тебя в ней. Слышишь, Березин, обожаю. А теперь сфотографируй меня с букетом!
Марина несколько раз моргнула. Воспоминания потускнели, испарились. Осторожно, бережно детектив положила снимок на тоже место, медленно обернулась к Ивану. За то время, пока она плыла по волнам чужих эмоций, в комнате ничего не изменилось. Березин продолжал бубнить о несправедливости, Миша стоял напротив и хмурился.
Лесницкая по какому-то наитию подошла к Ивану, с минуту постояла молча, размышляя, а затем силой выдрала толстовку из рук мужчины.
– Алисия подарила вам эту вещь, поэтому она так для вас ценна, – сказала громко, тряся тёмно-синим хлопком. – Вы обещали всё время носить её, верно?
– Отдайте! – бешено закричал Иван. Вскочил, затрясся. – Отдайте! Это воспоминание о ней! Это только наше! Отдайте! – вцепился в плечи Лесницкой. Миша поспешил на выручку, попытался отцепить Березина.
Оттолкнув Ивана, Марина отошла на безопасное расстояние. Для неё это была крохотная победа. Теперь мужчина хотя бы что-то пытался делать. Хотя бы вышел из оцепенения.
– Отдайте толстовку! – раненным медведем ревел Иван. – Она только наша!
Хмурый студент преграждал путь мужчине.
– Отдам, – пообещала Марина, – но сначала немного побеседуем. Уверена, Алисия бы этого хотела. А вы? Разве вы не хотите найти убийцу школьной подруги?
Березин открыл рот и закрыл. Упал на диван, схватился за голову. Несмотря на его поведение, в глазах читалось понимание. Иван возвращался в реальность. Понемногу болезненно, но возвращался.
Прода от 09.05.2020, 21:42
Миша пребывал в растерянности: действия Марины напомнили о её ненормальности. Что делать с Березиным по-прежнему было неясно. Студент неуверенно покинул свой пост и встал поближе к детективу. Лесницкая выглядела спокойной, хотя, возможно, так лишь казалось. Вполне вероятно, она всего лишь умело скрывала своё волнение и делала это гораздо профессиональнее, чем он. Миша поймал свою руку на уровне козырька и одёрнул. Нервы. Колени не дрожали, на лице эмоции не отражались, но от дурацкой привычки трогать головной убор во время беспокойства парень избавится так и не смог, хотя пытался. Но, когда родной отец ушёл, что-то надломилось внутри. Кепка – последний подарок папы успокаивал. Без него становилось гораздо хуже. Словно невидимая стена, ограждающая от всего плохого, рушилась, если предмета не было рядом. Посмотрел на Ивана, скользнул по толстовке в руках Марины. Перехватил её взгляд. Ему почудилось или в нём проглядывало сомнение?
Детектив нахмурилась, затем вздохнула.
«А что, если толстовка для Березина стала тем же самым?» – подумал Миша и медленно потащил её из женских пальцев. Марина не противилась. Лишь мимолётно кивнула. Догадалась? Осознала, что неверно поступила?
Миша осторожно подошёл к мужчине, протянул вещь. Иван слабо улыбнулся, икнул от напряжения, дрожащей рукой взял толстовку и сразу же прижал к губам.
– Алиса моя… Моя Алиса… – произнёс надрывающимся голосом и какое-то время молчал, прячась в хлопковой ткани.
Марина с Мишей ждали. За окном барабанил дождь. Лесницкая вспомнила Шмелёва и попыталась представить, какие тот испытывает сейчас чувства. Радуется ли тому, что брата не взяли? Если судить по погоде, настроение мага менялось стремительно: на душе Арсения становилось всё хуже. Марина ощущала сострадание. Ведь Сеню она знала – незадачливый ухажёр умел красиво говорить, также ухаживать. Мог думать. Тот редкий случай, когда мужчина умел мыслить. Умел… Но не когда сердце разрывалось от боли, долга, страха. Любви.
Миша тоже размышлял о любви. Он думал о Катьке. Как бы он себя повёл, если бы вдруг… Нет. О таком даже фантазировать страшно. У них с Катькой всё впереди. Кстати, как она там? Может… скучает? Ему очень хотелось в это верить. Улыбнулся, вспомнив её лучезарную улыбку.
– Мы… любили друг друга, – выдохнув, начал Березин, когда уставшая стоять Марина, опустилась прямо на пол, брезгливо оттолкнув ногой мусор, а Миша растворился в своих мечтах о Катьке. Он не сразу понял, о ком говорит Иван и испытал неловкость, когда заметил дрожащие пальцы мужчины по-прежнему с силой сжимающие толстовку. – Не должно было так закончиться. – Сокрушался Березин. – Я… я не думал, что… – запнулся, будто подавился словом, отчаянно принялся икать.
– Миша, принеси воды, – попросила Марина.
Студент подхватился, окончательно вынырнув из грёз, и скрылся на кухне. Там нашёл кружку, наполнил водой, открутив крышку на одной из шести бутылок с минеральной водой, принёс Ивану.
– Спа… сибо, – тихо поблагодарил Березин, принимая воду. Кружка в руках дрожала, вода пролилась на пол. Иван крепче сжал поверхность и, наконец, поднёс ко рту. Первым глотком едва не подавился, но дальше дело пошло лучше. Отдал пустую кружку студенту. – Спасибо.
– Ага.
– Вам лучше? – спросила Марина.
– Д-да. Икота... сейчас... пройдёт. Я… отойду ненадолго, хорошо? – и, не дожидаясь ответа, поднялся с дивана. Толстовку прихватил с собой. Его путь лежал к окну, расположенному в полуметре. Иван повернул ручку, и в комнату ворвался свежий воздух, пропитанный влагой и намечающейся грозой. Глубокий вдох, дрожащие плечи, выдох и снова вдох.
– Я не знал, что он собирается сделать. Шутка, странная мечта, – выдохнул Березин, – ненормальный у нас был разговор, но ведь говорить не запрещается. Если бы я знал. Если бы мог предугадать… – развернулся резко, с болью в глазах и прокричал так, что задрожали стёкла, – это я убил Алису! Я лишил её жизни! Я рассказал о ней Истинному! Я! Я! Я!!!
– Не вы, – тихо поправила Марина, но мужчина её не слышал. Он всхлипывал, кричал, злился, плакал и вместе со стонами горечи, боли и бесконечного несчастья из его горла вырывались так необходимые Лесницкой слова правды.
Слова, подтверждающие, что Истинный не только убийца.
Истинный, как и многие колдуны не имел души.
Прода от 10.05.2020, 15:57
Рассказ был и долгим, и тяжёлым, и болезненным, но после него Березину стало легче. Это читалось в его глазах, звучало в голосе, скользило в движениях. Толстовка теперь лежала на спинке дивана. Аккуратно разложенная, без единой складочки, трижды расцелованная она вызывала улыбку на чуть менее мёртвом лице.
– Алиса носила её чаще меня, – мягко сообщил Иван и взял фотографию. – Мне кажется, мой ангел любила толстовку не на мне, а на себе. Когда Алиса оставалась у меня, она засыпала в толстовке. Говорила, что ей нравится чувствовать мой запах. Ещё бы, – грустно рассмеялся, – а то, что я лежал рядом – этого недостаточно. Я… хотел сделать эту вещь её. Знаете, некоторые девушки наряжаются в мужские рубашки, а мой ангел… – продолжительно выдохнул, – мой ангел любила только белые лилии и хлопковые толстовки.
– Алисия всегда будет рядом, – тихо произнесла Марина. – Она будет жить в вашем сердце.
Иван медленно кивнул.
–Вы… нам очень помогли, – честно призналась детектив, открывая дверь. – Но теперь мы, пожалуй, пойдём. Истинный ответит за смерть Алисии. А вы… держитесь. Вам ещё идти на суд и смотреть в глаза этого… существа.
– Да, – едва слышно согласился Березин. – Конечно. Конечно…
Выезжая со двора на дорогу, Марина терзалась сомнениями: стоило ли оставлять Березина одного? Вроде ему легче, но что, если это ширма, а за ней агония? Сердце подсказывало: Ивана нужно спасать. Марина резко обернулась. В одном из окон показалась фигура. Будто ангел вспорхнул крыльями – человек развёл руки в стороны и, выкрикивая имя любимой, сиганул вниз с десятого этажа. Дождь лупил землю, бил по воздуху, по защитному куполу М-ки, заглушая все звуки улицы, но имя Алисии Марина услышала так явно, словно его произнесли над самым ухом.
К счастью этого момента не видел Миша: он смотрел на дорогу. Лесницкая, глотая слёзы и рискуя попасть в аварию, набрала номер.
– Может, это не он? – парень сглотнул, осознав, по какому поводу Лесницкая обращалась в скорую. В кармане зазвонил мобильник.
– Может… – вздохнула. –Я остановлюсь. Прими вызов.
Студент выслушал говорившего, убрал телефон.
– Что-то по делу? – бесцветным голосом поинтересовалась Марина.
– Кое-что есть, – парень попытался настроиться на работу, но перед глазами стояло грустное белое лицо Березина.
– Не думай, – велела детектив. – Не нужно. Звонил Ботик?
Кивнул.
– Рассказывай.
Миша несколько раз перевернул промокшую кепку. Пока шли до мотоцикла, успели промокнуть. Заговорил. Чем больше он рассказывал, тем сильнее верил, мысли о деле помогут не впасть в панику и не показывать Марине, как он напуган. Смерть пугала Мишу больше всего прочего, потому что лишь от неё не было никакого лекарства, никакого спасения.
– К дому Амалии подъехал тонированный автомобиль марки «Мерседес». Водитель в чёрной кожаной куртке, в солнцезащитных очках огляделся по сторонам, спрятал руку в карман и вошёл в подъезд, открыв дверь заклинанием.
– А камеры?
– Залепил жвачкой.
– По старинке. Ясно.
– Это ещё не всё. Ботик узнал типа.
Марина недоверчиво вскинула брови.
Студент пояснил:
– Родимое пятно на всю левую щёку.
– Так это Вербин! Но что он там делал? Что он вообще делал в городе?
– А это, Марина, просто. Двадцатилетний сын бизнесмена Вербин Николай Семёнович является фанатом Амалии Лук.
– Неожиданно. По бритоголовому не скажешь.
Миша пожал плечами:
– Как-то раз он слёзно просил автограф у ангела, стоя прямо на коленях, но та разговаривала по мобильному и прошла мимо.
– Ох. Жёстко вышло.
– Не очень красиво, да, но сейчас он вновь стоит на коленях и просит автограф. Ботик проследил за Вербиным.
Марина задумалась:
– Автограф, когда Амалия переживает столь сильное горе? Как-то не по-человечески, тебе так не кажется?
Кивнул.
– А ведь это, Миша, отличная маскировка для нашего Истинного. Изменил облик, притворился поклонником и делай, что хочешь. Чёрт! Это может быть ловушка! Пуская Ботик не спускает глаз с Вербина и будет готов к задержанию!
Студент набрал номер и передал инструкции роботу. Держа мобильник, повернулся к детективу:
– Вербин пытается проникнуть в квартиру.
– Не нравится мне это. Пускай Ботик вызывает подкрепление!
– Марин, подожди. Амалия его оттолкнула. Вроде всё хорошо. Вербин отошёл к стенке. Из лифта вышел доставщик пиццы.
– Ботика не заметили?
– Нет. Он на улице, сканирует помещение.
– Хорошо. Пусть следит дальше. Сообщает по ходу ситуации.
Миша передал всё роботу и убрал телефон.
– Что дальше, Марин? – спросил, прислушиваясь к вою сирены. Тихо.
– Ждём результатов от Ботика и Царя, а пока наведаемся на Петроградку. Только для начала заедем в один магазин: пора нам обоим сменить внешность.
Глаза Миши загорелись огнём азарта. Проснулся ребёнок, жаждущий приключений:
– Можно я стану накаченным парнем? С татуировками, серьгой в ухе. Крутым таким, метра под два. Эх, Катька, наверняка, о таком мечтает.
– Никакой самодеятельности, – строго напомнила Марина. – Рост изменить даже магия не в силах и не забывай, мы идём по следу преступника, а не развлекаться едем. Твой образ не должен вызывать подозрений, ясно?
– Яснее некуда, – сник Миша.
М-ка влилась в транспортный поток и лихо завернула на дорогу, ведущую на Петроградскую сторону. Через десять минут машина скорой помощи въехала во двор, и прибывшая бригада констатировала смерть Березина Ивана Антоновича.
– Молодой был, влюблённый… – с сожалением произнесла соседка – очевидец происшедшего. Она бежала из магазина, прикрываясь большим красным зонтом, когда увидела жуткую картину. – Какое несчастье, какое несчастье, – причитала она, забыв про дождь. Зонт повис в опущенной руке, волосы женщины моментально промокли. – Сначала любимая девушка, теперь он сам. Бедная молодёжь. Что же творится, а? Что творится? А ведь какая была любовь. Я же их столько раз во дворе видела. Красивая пара была, счастливая.
Минутой ранее Амалия вспоминала об Иване, предлагавшем поставить магическую защиту на дверь от всяких ненормальных фанатов (Кирилл, парень Амалии говорил о том же, но ангел отмахивалась).
