Продолжила: – Если точнее, то метр шестьдесят восемь, значит рост убийцы не больше данной величины.
– Почему? – искренне удивился парень.
– Похоже, что кто-то плохо разбирается в портальной магии.
– Кто-то – это я, что ли?
– Ты, Миша, иначе бы знал, что портал всегда сжимается в момент прохождения через него любой сущности. Он меняет свою высоту, становясь на пару сантиметров ниже. Удобно ли преступнику нагибаться, рискуя получить энергетическую травму, столкнувшись с верхушкой портала?
Парень замолк.
– Мариночка! – воскликнул появившийся из светящегося прохода мужчина с объёмным пузом. Широко развёл руки, улыбнулся.
Детектив подумала, что от такой искренней улыбки у неё бы лицо треснуло. Растянула губы в ответ.
– Снова притворялась ведьмой, чтобы всё разведать? А на месте я всё равно оказался первым. Видимо, мои помощники работают лучше твоего робота. Или тебя задержала очень веская причина?
– Обед.
– Обед? Ты хочешь сказать, не спешила на место преступления, потому что…
– Хотела поесть. Именно так. Я считаю преступлением идти на работу с пустым желудком. Ещё вопросы? И можешь опустить руки. Обниматься не будем.
– Ладно, обойдёмся без нежности, – отошёл в сторону. – Прошу. Дамы вперёд, – позволил себе ухмылку, – у меня есть пара догадок. Интересно, что ты обо всём этом скажешь? Додумаешься до того же, что и я?
– Вряд ли мне придёт в голову такая же глупость, – ответила детектив и скрылась в портале.
Первые секунды Миша думал, что попал в какой-то космический симулятор: вокруг не было ничего, только бескрайнее небо, сотканное из бархата двух оттенков: чёрного и тёмно-синего. Россыпь звёзд, будто выплеснувшись волной, лежала на его теле, сияя зигзагами, сверкая созвездиями. Большая и малая медведица расположились рядом и будто обнимали своим призрачным, блеклым, тонким светом хрупкую вертикальную женскую фигурку. Девушка словно заснула, стоя в объятиях любимого мужчины. Тёмный силуэт, очерченный мелкими звёздами, был повёрнут спиной. Из-за широкого плеча выглядывало красивое лицо с тонкими чертами. Белая кожа с лёгким, почти прозрачным фиолетово-синим оттенком сияла, из-за чего «А», вырезанная на щеке, смотрелась особенно ярко, словно жуткое украшение. Издёвка над красотой жертвы, не запятнанной ни единой веснушкой или родимым пятном. Но даже несмотря на старания убийцы, алая буква нисколько не уродовала. Девушка оставалась прекрасной. Красавица, закрывшая глаза, в объятиях любимого. Так бы описал увиденное Миша.
Волосы длинные, спадающие волнами на плечи и грудь сияли не меньше кожи. Покрашенные в цвета млечного пути и небесной магии, часто находящей выражение художниками в оттенках розового, сирени и голубого, они лишь добавляли красоты и без того прекрасному лицу.
Добавляли таинственности.
Возрождали легенду.
Миша отчётливо вспомнил фрагмент, олицетворённый в этом шокирующем убийстве. Подошёл чуть ближе, присмотрелся. Совпадало всё: вплоть до расположения небесных рук и поворота головы: мужчина как будто отворачивался от любимой, не в силах попрощаться. Не имея возможности оставить её рядом. Объятия, а в них последние капли нежности, любви.
Боли.
В представшей посмертной инсталляции была лишь одна неправильность: царапина на шее. Не порез поперёк, а именно рисунок вдоль. Ровные кровавые линии, никаких пересечений, словно отпечаток неясного предмета или неторопливо выведенный краской узор.
Или печать.
Знак, говорящий о некой тайне.
Подобный вариант пришёл к студенту последним, хотя предстал ясно и почти не вызывал сомнений.
Миша с трудом отвёл взгляд от завораживающих фигур: он, созданный из небесного полотна и она – настоящий ангел, замерший в спокойствии и неведении.
Романтичная идиллическая картина, полная томной красоты, нежной грусти и неотвратимого разочарования. Увиденное вызывало целый букет эмоций.
–Держишься, молодец, – похвалила Марина, хлопая студента по плечу. – Неоднозначная инсталляция, согласен?
Тот не ответил.
– С одной стороны, красиво, дух захватывает. Небо завораживает своей идеальностью и вместе с тем правдоподобностью, звёзды дополняют, внося лёгкую сумятицу в безмятежные краски, и две влюблённые фигуры, застывшие в вечности, очаровывают своим романтизмом, – сделала паузу.
Миша за это время успел рассмотреть материал, которым покрыли жертву. Субстанция давно затвердела, напоминая тончайший лёд, хотя на самом деле это, конечно, был не он, лишь специальный раствор, создающий правильную иллюзию. То, что помогло сохранить жертву в изначальном состоянии, как если бы трагедия произошла мгновение назад.
Детектив продолжила:
– С другой, перед тобой чудовищное, вопиющее происшествие – убийство. Что может быть хуже? Страшнее? Безумнее? Но даже осознавая всю мрачность случившегося, всю невозможную скорбь, исходящую от представшей сцены, внутри зреет восхищение. И не говори, что это не так.
Парень не хотел признаваться в точности её мысли. Он считал возникшее чувство неправильным и поэтому продолжал молчать, делая вид, будто крайне заинтересован изучением ледяного слоя.
– Верненько и ужасненько, – робот вздохнул, – думаю, убийца этого и добивался. Хотел, чтобы его работой любовались.
– Согласна, Ботик, – повернулась к Мише, – но мы не должны стыдиться этого желания. Его стоит принять.
– Вы хотите сказать, когда сцена убийства нравится – это нормально? – парень испытывал негодование и злость. Он злился на женщину, с такой лёгкостью признающуюся в собственной неадекватности.
«Нет, я не буду восхищаться смертью, – убеждал себя Миша, – убийца – псих, но я таким быть не собираюсь», – последнее повторил вслух. Чуть громче, чем следовало.
– Эмоции… – вздохнула детектив, – делают нас такими, какие мы есть. Заставляют различать хорошее и плохое.
Студент фыркнул:
– Ерунда какая-то. Я, драный кот, думал, мы будем искать убийцу, а не любоваться местом преступления…
– Миша, какие бы эмоции не пробуждала инсталляция, созданная извращённым, хотя нельзя отрицать, не лишённым чувства прекрасного, воображением преступника, все они правильные. Без многостороннего восприятия смерти, ты никогда не сумеешь докопаться до истины преступления.
– Чего?
– Хочешь поймать убийцу, почувствуй тоже, что и он. Слейся мыслями с его сознанием. Стань им.
Парень отшатнулся от детектива, как от прокажённой:
– Да вы больная…
Марина никак не отреагировала, зато оживился стоящий всё это время у входа в портал, мужчина:
– Теперь понятно, почему её считают ведьмой? – улыбнулся. – Она работает на стороне психов, маньяков и убийц. Она их… понимает. А разве это нормально? Скажи мне?
Миша перевёл взгляд с пузатого на Марину и обратно. Взглянул на Ботика.
– Не слушай его. Суждения Марины звучат ужасненько, но правда не всегда пахнет розами.
Женщина едва заметно улыбнулась: она помнила, как научила робота этой пословице. В оригинале та звучала немного по-другому, но суть от этого не менялась.
– А по мне убийство всегда убийство, и чтобы поймать маньяка, надо не к его чувствам прислушиваться, а изучать факты из биографии жертвы.
– Одно другому не мешает, Спичка.
Мужик нахмурился:
– Не называй меня так. Мы давно не дети.
– Тогда почему ты продолжаешь соперничать?
– Это всё очень занимательненько, – встрял Ботик, – но не пора ли снимать заморозку?
Детективы смерили друг друга ненавистными взглядами и одновременно кивнули.
Миша не знал, как реагировать на разыгравшийся спектакль. Эмоции путались, извивались змеями и жалили душу. Ему совершенно не нравился тот фарс, в который превратился разговор на месте преступления. Возникла мысль бросить всё к драным котам, вернуться домой, поговорить с Марком и забыть сегодняшний день, как страшный сон. И он бы так и сделал, если бы Марина не ввела цифры на ладони-панели, тем самым активируя некую программу внутри Ботика. Не начни тот разморозку, водя ярко-жёлтым лучом по лицу жертвы. Не заметь Миша капли, стекающие с волос ангела.
И слёзы, огибающие букву «А», оставляя на щеке характерный узор – ещё один. Знакомый. Это-то и заставило его остаться.
– Вы… вы это видели? – спросил он, нервно теребя кепку одной рукой и зажимая нос другой. Наблюдая за тем, как узор быстро исчезает, теряет очертания, растворяется.
– Да, – задумчиво ответила Марина.
– Любопытненько, – сказал Ботик.
– Моя версия подтвердилась! – радостно воскликнул пузатый. – Перед нами маньяк, орудовавший в Питере ещё десять лет назад! Это невероятная удача! Ну, ангел, спасибо тебе за смерть. Какая же удача! – пузатый едва не прыгал на месте. – Я должен сделать звонок, – и тут же набрал номер на мобильном. Через пару мгновений взбудоражено сообщил: – Это Спичкин Герман Евгеньевич. Подаю заявку на поднятие архива по делу 502 за две тысячи десятый год. Отлично. Вечером буду, – убрал телефон, повернулся к Марине. – Ну, что ж, дело почти раскрыто. На этот раз я утру тебе нос.
– А я смотрю, ты так и не получил высшую категорию. До сих пор просишь разрешения на обработку архива.
– Да, не получил, и не могу, работая частником, взять любое дело, какое захочу, потому что не спал с начальством в начале карьеры.
– Если бы ты спал с мужчиной, я бы очень удивилась.
– Язвишь?
– Нисколько.
– Да и пожалуйста. Теперь я быстро вычислю психа и точно получу категорию своими силами, а не...
– Не через постель. Ты же знаешь всё о моей личной жизни, верно?
– А ты будешь и дальше отрицать то, что и так все знают?
– Другим, безусловно, виднее.
– Факты, Марина.
– Будем обсуждать это именно сейчас, при посторонних?
Спичкин оглядел присутствовавших, скрипнул зубами, но уже через секунду широко улыбнулся:
– Нет, что ты. Ни к чему говорить о нас.
– Нет никаких нас.
– Хорошо. Как скажешь. К тому же сейчас есть дела поважнее. Как ты помнишь, я едва не поймал маньяка, но…
– Но тот ушёл у тебя из-под носа.
– Не напоминай мне о неудачах. Ты и сама не все преступления раскрывала, так что подобное могло случиться с каждым.
– Не спорю. Но ты забываешь важную деталь.
– И какую же?
– Маньяк умер во время взрыва.
– Возможно, Мариночка, но и ты забываешь важную деталь.
Женщина скрестила руки на груди, ожидая продолжения.
– Тело так и не обнаружили.
– Маньяка идентифицировали по одежде, – напомнила детектив.
– Но в любой экспертизе случаются ошибки, – подмигнул Спичкин, и Марина сразу поняла, что тот намекает на давнее дело, когда её знакомый, эксперт-криминалист, перепутал образцы. Один шаг в ложном направлении, и убийца сумел избежать правосудия. Тем делом занималась не Марина, но это она привлекла специалиста со стороны, и это она до сих пор получала тычки за чужую ошибку.
– Вспомнила, да? Так что я всё же настаиваю на своей версии. Все решили, он погиб, спешили закрыть дело, но так ли это на самом деле?
– Кроме тебя никто не сомневается.
– А, может, ты боишься, что я окажусь прав?
– Не хочу, чтобы ты тратил время понапрасну.
– Какая забота... Но отговорить тебе меня не удастся.
Вздохнула:
– Значит всё? На этот раз не станешь спорить со мной на месте преступления и просто поедешь копаться в архиве, пытаясь доказать правоту?
– О, нет, Мариночка. У меня есть время, и я с удовольствием выслушаю твои версии.
– Журналисты едут, – осторожно вклинился Ботик. – Я перехватил сигнал с мобильной сети.
– Удобный робот, – хмыкнул Спичкин, – знает всё и обо всех, взламывает систему.
– А чем занимаются твои помощники? – в голосе Марины проскочила злость.
– Ищут свидетелей.
– Прекрасно, значит они убедят тебя в том, что действовал не мертвец.
– Или наоборот докажут, что сейчас прав я.
– Кто-то создал панику, – напомнил Ботик, – требуют подробности. Мне разобраться или остаться?
– Разберись, – вздохнула Марина, – мне поможет Миша. Не так ли? – повернулась к парню.
– Между прочим, пока вы выясняли отношения, – хмуро ответил тот, по-прежнему зажимая нос, – я порылся в интернете и вот, что обнаружил.
Детектив взглянула на экран протянутого телефона.
С фотографии смотрела жизнерадостная, хрупкая девушка, в чьих ангельских чертах и почти волшебной красоте без труда угадывалась жертва. Облачённая в белый офисный костюм, та сидела на рабочем месте, отвернувшись от компьютера. Монитор за её спиной вдоль и поперёк неоном бил по глазам одной и той же фразой: «Угадаете, кто моя следующая жертва?»
– Точно! – Спичкин буквально светился. – Наш маньяк оставлял такие же послания!
– Только писал иным шрифтом, – заметила детектив.
– Простите, Марина Алек… Марина. Но я согласен с вашим коллегой. Прошло десять лет, у него могли поменяться вкусы, предпочтения – шрифт не показатель, зато знак, выявленный после разморозки, говорит сам за себя.
– Даже твой помощник того же мнения, – мигом поддел Спичкин, – кажется, в этот раз удача на моей стороне, а, Марин? Наконец-то, я первым раскрою дело, – его лицо буквально сияло. Вытащил зазвонивший мобильник и начал о чём-то беседовать с помощником. Тихо. Отойдя в дальнюю часть портала.
Марина какое-то время постояла в раздумьях, а затем, будто о чём-то догадавшись, приблизилась к жертве вплотную, надела перчатки, лежавшие на дне сумки и осторожно провела по волосам ангела. Краску наложили старательно плотным слоем: цвет не желал смываться. Покидал пряди нехотя: медленно, оттенок за оттенком. А Марина ждать так долго не хотела, да и не могла. Ожидание – это то, что детектив ненавидела так же сильно, как попытки Спичкина выдать желание её унизить за попытки докопаться до истины. Взяла прядь и начала тереть между пальцами.
– Что ты делаешь? – поинтересовался мужчина, давая отбой звонившему, – на снимке и так видно, у жертвы белые волосы – точь-в-точь, как любит наш серийник.
Марина не ответила.
Краска сходила теперь быстрее, вызывая жжение, ощущаемое даже сквозь нитриловые перчатки, но хуже было то, что разморозка обнажала запах, и он всё усиливался. Марина поморщилась, а затем увидела уже знакомое послание, вырезанное на животе жертвы. Почерк того, о ком говорил Спичкин. Почерк серийного маньяка, получившего в две тысячи десятом прозвище «Острый коготь». Он убивал девушек, нанося всего один порез заточенным под треугольник, ногтём. Прорыв сонной артерии, смерть и кропотливо вырезанные на животе слова: «Угадаете, кто моя следующая жертва?»
Марина потрясла головой, отгоняя кровавые образы. Задержала дыхание, ругая себя за отказ от ментоловых леденцов. Вроде не первый год расследовала убийства – организму пора бы привыкнуть, но тот взбунтовался. Марина надеялась, что выдержка не подведёт.
Вырезанные буквы объясняли запах: раны на теле ангела моментально загноились – это произошло из-за бактериального заражения, произошедшего вследствие столкновения вредоносного агента в составе замораживающего средства с температурой мёртвого тела. Вывод напрашивался сам собой: инсталляцию провели уже после убийства, о чём она и поспешила сообщить Спичкину.
– Как сказал твой помощник, вкусы могли поменяться. Тогда украшал венками, а потом убивал, а теперь придумал нечто совсем оригинальное. Решил заявить о своём возвращении ярко, – улыбнулся, – порадовал нас примечательной надписью на теле.
– Почему? – искренне удивился парень.
– Похоже, что кто-то плохо разбирается в портальной магии.
– Кто-то – это я, что ли?
– Ты, Миша, иначе бы знал, что портал всегда сжимается в момент прохождения через него любой сущности. Он меняет свою высоту, становясь на пару сантиметров ниже. Удобно ли преступнику нагибаться, рискуя получить энергетическую травму, столкнувшись с верхушкой портала?
Парень замолк.
– Мариночка! – воскликнул появившийся из светящегося прохода мужчина с объёмным пузом. Широко развёл руки, улыбнулся.
Детектив подумала, что от такой искренней улыбки у неё бы лицо треснуло. Растянула губы в ответ.
– Снова притворялась ведьмой, чтобы всё разведать? А на месте я всё равно оказался первым. Видимо, мои помощники работают лучше твоего робота. Или тебя задержала очень веская причина?
– Обед.
– Обед? Ты хочешь сказать, не спешила на место преступления, потому что…
– Хотела поесть. Именно так. Я считаю преступлением идти на работу с пустым желудком. Ещё вопросы? И можешь опустить руки. Обниматься не будем.
– Ладно, обойдёмся без нежности, – отошёл в сторону. – Прошу. Дамы вперёд, – позволил себе ухмылку, – у меня есть пара догадок. Интересно, что ты обо всём этом скажешь? Додумаешься до того же, что и я?
– Вряд ли мне придёт в голову такая же глупость, – ответила детектив и скрылась в портале.
Первые секунды Миша думал, что попал в какой-то космический симулятор: вокруг не было ничего, только бескрайнее небо, сотканное из бархата двух оттенков: чёрного и тёмно-синего. Россыпь звёзд, будто выплеснувшись волной, лежала на его теле, сияя зигзагами, сверкая созвездиями. Большая и малая медведица расположились рядом и будто обнимали своим призрачным, блеклым, тонким светом хрупкую вертикальную женскую фигурку. Девушка словно заснула, стоя в объятиях любимого мужчины. Тёмный силуэт, очерченный мелкими звёздами, был повёрнут спиной. Из-за широкого плеча выглядывало красивое лицо с тонкими чертами. Белая кожа с лёгким, почти прозрачным фиолетово-синим оттенком сияла, из-за чего «А», вырезанная на щеке, смотрелась особенно ярко, словно жуткое украшение. Издёвка над красотой жертвы, не запятнанной ни единой веснушкой или родимым пятном. Но даже несмотря на старания убийцы, алая буква нисколько не уродовала. Девушка оставалась прекрасной. Красавица, закрывшая глаза, в объятиях любимого. Так бы описал увиденное Миша.
Волосы длинные, спадающие волнами на плечи и грудь сияли не меньше кожи. Покрашенные в цвета млечного пути и небесной магии, часто находящей выражение художниками в оттенках розового, сирени и голубого, они лишь добавляли красоты и без того прекрасному лицу.
Добавляли таинственности.
Возрождали легенду.
Миша отчётливо вспомнил фрагмент, олицетворённый в этом шокирующем убийстве. Подошёл чуть ближе, присмотрелся. Совпадало всё: вплоть до расположения небесных рук и поворота головы: мужчина как будто отворачивался от любимой, не в силах попрощаться. Не имея возможности оставить её рядом. Объятия, а в них последние капли нежности, любви.
Боли.
В представшей посмертной инсталляции была лишь одна неправильность: царапина на шее. Не порез поперёк, а именно рисунок вдоль. Ровные кровавые линии, никаких пересечений, словно отпечаток неясного предмета или неторопливо выведенный краской узор.
Или печать.
Знак, говорящий о некой тайне.
Подобный вариант пришёл к студенту последним, хотя предстал ясно и почти не вызывал сомнений.
Миша с трудом отвёл взгляд от завораживающих фигур: он, созданный из небесного полотна и она – настоящий ангел, замерший в спокойствии и неведении.
Романтичная идиллическая картина, полная томной красоты, нежной грусти и неотвратимого разочарования. Увиденное вызывало целый букет эмоций.
Прода от 03.03.2020, 15:20
–Держишься, молодец, – похвалила Марина, хлопая студента по плечу. – Неоднозначная инсталляция, согласен?
Тот не ответил.
– С одной стороны, красиво, дух захватывает. Небо завораживает своей идеальностью и вместе с тем правдоподобностью, звёзды дополняют, внося лёгкую сумятицу в безмятежные краски, и две влюблённые фигуры, застывшие в вечности, очаровывают своим романтизмом, – сделала паузу.
Миша за это время успел рассмотреть материал, которым покрыли жертву. Субстанция давно затвердела, напоминая тончайший лёд, хотя на самом деле это, конечно, был не он, лишь специальный раствор, создающий правильную иллюзию. То, что помогло сохранить жертву в изначальном состоянии, как если бы трагедия произошла мгновение назад.
Детектив продолжила:
– С другой, перед тобой чудовищное, вопиющее происшествие – убийство. Что может быть хуже? Страшнее? Безумнее? Но даже осознавая всю мрачность случившегося, всю невозможную скорбь, исходящую от представшей сцены, внутри зреет восхищение. И не говори, что это не так.
Парень не хотел признаваться в точности её мысли. Он считал возникшее чувство неправильным и поэтому продолжал молчать, делая вид, будто крайне заинтересован изучением ледяного слоя.
– Верненько и ужасненько, – робот вздохнул, – думаю, убийца этого и добивался. Хотел, чтобы его работой любовались.
– Согласна, Ботик, – повернулась к Мише, – но мы не должны стыдиться этого желания. Его стоит принять.
– Вы хотите сказать, когда сцена убийства нравится – это нормально? – парень испытывал негодование и злость. Он злился на женщину, с такой лёгкостью признающуюся в собственной неадекватности.
«Нет, я не буду восхищаться смертью, – убеждал себя Миша, – убийца – псих, но я таким быть не собираюсь», – последнее повторил вслух. Чуть громче, чем следовало.
– Эмоции… – вздохнула детектив, – делают нас такими, какие мы есть. Заставляют различать хорошее и плохое.
Студент фыркнул:
– Ерунда какая-то. Я, драный кот, думал, мы будем искать убийцу, а не любоваться местом преступления…
– Миша, какие бы эмоции не пробуждала инсталляция, созданная извращённым, хотя нельзя отрицать, не лишённым чувства прекрасного, воображением преступника, все они правильные. Без многостороннего восприятия смерти, ты никогда не сумеешь докопаться до истины преступления.
– Чего?
– Хочешь поймать убийцу, почувствуй тоже, что и он. Слейся мыслями с его сознанием. Стань им.
Парень отшатнулся от детектива, как от прокажённой:
– Да вы больная…
Марина никак не отреагировала, зато оживился стоящий всё это время у входа в портал, мужчина:
– Теперь понятно, почему её считают ведьмой? – улыбнулся. – Она работает на стороне психов, маньяков и убийц. Она их… понимает. А разве это нормально? Скажи мне?
Миша перевёл взгляд с пузатого на Марину и обратно. Взглянул на Ботика.
– Не слушай его. Суждения Марины звучат ужасненько, но правда не всегда пахнет розами.
Женщина едва заметно улыбнулась: она помнила, как научила робота этой пословице. В оригинале та звучала немного по-другому, но суть от этого не менялась.
– А по мне убийство всегда убийство, и чтобы поймать маньяка, надо не к его чувствам прислушиваться, а изучать факты из биографии жертвы.
– Одно другому не мешает, Спичка.
Мужик нахмурился:
– Не называй меня так. Мы давно не дети.
– Тогда почему ты продолжаешь соперничать?
– Это всё очень занимательненько, – встрял Ботик, – но не пора ли снимать заморозку?
Детективы смерили друг друга ненавистными взглядами и одновременно кивнули.
Прода от 04.03.2020, 15:30
Миша не знал, как реагировать на разыгравшийся спектакль. Эмоции путались, извивались змеями и жалили душу. Ему совершенно не нравился тот фарс, в который превратился разговор на месте преступления. Возникла мысль бросить всё к драным котам, вернуться домой, поговорить с Марком и забыть сегодняшний день, как страшный сон. И он бы так и сделал, если бы Марина не ввела цифры на ладони-панели, тем самым активируя некую программу внутри Ботика. Не начни тот разморозку, водя ярко-жёлтым лучом по лицу жертвы. Не заметь Миша капли, стекающие с волос ангела.
И слёзы, огибающие букву «А», оставляя на щеке характерный узор – ещё один. Знакомый. Это-то и заставило его остаться.
– Вы… вы это видели? – спросил он, нервно теребя кепку одной рукой и зажимая нос другой. Наблюдая за тем, как узор быстро исчезает, теряет очертания, растворяется.
– Да, – задумчиво ответила Марина.
– Любопытненько, – сказал Ботик.
– Моя версия подтвердилась! – радостно воскликнул пузатый. – Перед нами маньяк, орудовавший в Питере ещё десять лет назад! Это невероятная удача! Ну, ангел, спасибо тебе за смерть. Какая же удача! – пузатый едва не прыгал на месте. – Я должен сделать звонок, – и тут же набрал номер на мобильном. Через пару мгновений взбудоражено сообщил: – Это Спичкин Герман Евгеньевич. Подаю заявку на поднятие архива по делу 502 за две тысячи десятый год. Отлично. Вечером буду, – убрал телефон, повернулся к Марине. – Ну, что ж, дело почти раскрыто. На этот раз я утру тебе нос.
– А я смотрю, ты так и не получил высшую категорию. До сих пор просишь разрешения на обработку архива.
– Да, не получил, и не могу, работая частником, взять любое дело, какое захочу, потому что не спал с начальством в начале карьеры.
– Если бы ты спал с мужчиной, я бы очень удивилась.
– Язвишь?
– Нисколько.
– Да и пожалуйста. Теперь я быстро вычислю психа и точно получу категорию своими силами, а не...
– Не через постель. Ты же знаешь всё о моей личной жизни, верно?
– А ты будешь и дальше отрицать то, что и так все знают?
– Другим, безусловно, виднее.
– Факты, Марина.
– Будем обсуждать это именно сейчас, при посторонних?
Спичкин оглядел присутствовавших, скрипнул зубами, но уже через секунду широко улыбнулся:
– Нет, что ты. Ни к чему говорить о нас.
– Нет никаких нас.
– Хорошо. Как скажешь. К тому же сейчас есть дела поважнее. Как ты помнишь, я едва не поймал маньяка, но…
– Но тот ушёл у тебя из-под носа.
– Не напоминай мне о неудачах. Ты и сама не все преступления раскрывала, так что подобное могло случиться с каждым.
– Не спорю. Но ты забываешь важную деталь.
– И какую же?
– Маньяк умер во время взрыва.
– Возможно, Мариночка, но и ты забываешь важную деталь.
Женщина скрестила руки на груди, ожидая продолжения.
– Тело так и не обнаружили.
– Маньяка идентифицировали по одежде, – напомнила детектив.
– Но в любой экспертизе случаются ошибки, – подмигнул Спичкин, и Марина сразу поняла, что тот намекает на давнее дело, когда её знакомый, эксперт-криминалист, перепутал образцы. Один шаг в ложном направлении, и убийца сумел избежать правосудия. Тем делом занималась не Марина, но это она привлекла специалиста со стороны, и это она до сих пор получала тычки за чужую ошибку.
– Вспомнила, да? Так что я всё же настаиваю на своей версии. Все решили, он погиб, спешили закрыть дело, но так ли это на самом деле?
– Кроме тебя никто не сомневается.
– А, может, ты боишься, что я окажусь прав?
– Не хочу, чтобы ты тратил время понапрасну.
– Какая забота... Но отговорить тебе меня не удастся.
Вздохнула:
– Значит всё? На этот раз не станешь спорить со мной на месте преступления и просто поедешь копаться в архиве, пытаясь доказать правоту?
– О, нет, Мариночка. У меня есть время, и я с удовольствием выслушаю твои версии.
– Журналисты едут, – осторожно вклинился Ботик. – Я перехватил сигнал с мобильной сети.
– Удобный робот, – хмыкнул Спичкин, – знает всё и обо всех, взламывает систему.
– А чем занимаются твои помощники? – в голосе Марины проскочила злость.
– Ищут свидетелей.
– Прекрасно, значит они убедят тебя в том, что действовал не мертвец.
– Или наоборот докажут, что сейчас прав я.
– Кто-то создал панику, – напомнил Ботик, – требуют подробности. Мне разобраться или остаться?
– Разберись, – вздохнула Марина, – мне поможет Миша. Не так ли? – повернулась к парню.
– Между прочим, пока вы выясняли отношения, – хмуро ответил тот, по-прежнему зажимая нос, – я порылся в интернете и вот, что обнаружил.
Детектив взглянула на экран протянутого телефона.
С фотографии смотрела жизнерадостная, хрупкая девушка, в чьих ангельских чертах и почти волшебной красоте без труда угадывалась жертва. Облачённая в белый офисный костюм, та сидела на рабочем месте, отвернувшись от компьютера. Монитор за её спиной вдоль и поперёк неоном бил по глазам одной и той же фразой: «Угадаете, кто моя следующая жертва?»
Прода от 05.03.2020, 14:27
Глава 4
– Точно! – Спичкин буквально светился. – Наш маньяк оставлял такие же послания!
– Только писал иным шрифтом, – заметила детектив.
– Простите, Марина Алек… Марина. Но я согласен с вашим коллегой. Прошло десять лет, у него могли поменяться вкусы, предпочтения – шрифт не показатель, зато знак, выявленный после разморозки, говорит сам за себя.
– Даже твой помощник того же мнения, – мигом поддел Спичкин, – кажется, в этот раз удача на моей стороне, а, Марин? Наконец-то, я первым раскрою дело, – его лицо буквально сияло. Вытащил зазвонивший мобильник и начал о чём-то беседовать с помощником. Тихо. Отойдя в дальнюю часть портала.
Марина какое-то время постояла в раздумьях, а затем, будто о чём-то догадавшись, приблизилась к жертве вплотную, надела перчатки, лежавшие на дне сумки и осторожно провела по волосам ангела. Краску наложили старательно плотным слоем: цвет не желал смываться. Покидал пряди нехотя: медленно, оттенок за оттенком. А Марина ждать так долго не хотела, да и не могла. Ожидание – это то, что детектив ненавидела так же сильно, как попытки Спичкина выдать желание её унизить за попытки докопаться до истины. Взяла прядь и начала тереть между пальцами.
– Что ты делаешь? – поинтересовался мужчина, давая отбой звонившему, – на снимке и так видно, у жертвы белые волосы – точь-в-точь, как любит наш серийник.
Марина не ответила.
Краска сходила теперь быстрее, вызывая жжение, ощущаемое даже сквозь нитриловые перчатки, но хуже было то, что разморозка обнажала запах, и он всё усиливался. Марина поморщилась, а затем увидела уже знакомое послание, вырезанное на животе жертвы. Почерк того, о ком говорил Спичкин. Почерк серийного маньяка, получившего в две тысячи десятом прозвище «Острый коготь». Он убивал девушек, нанося всего один порез заточенным под треугольник, ногтём. Прорыв сонной артерии, смерть и кропотливо вырезанные на животе слова: «Угадаете, кто моя следующая жертва?»
Марина потрясла головой, отгоняя кровавые образы. Задержала дыхание, ругая себя за отказ от ментоловых леденцов. Вроде не первый год расследовала убийства – организму пора бы привыкнуть, но тот взбунтовался. Марина надеялась, что выдержка не подведёт.
Вырезанные буквы объясняли запах: раны на теле ангела моментально загноились – это произошло из-за бактериального заражения, произошедшего вследствие столкновения вредоносного агента в составе замораживающего средства с температурой мёртвого тела. Вывод напрашивался сам собой: инсталляцию провели уже после убийства, о чём она и поспешила сообщить Спичкину.
– Как сказал твой помощник, вкусы могли поменяться. Тогда украшал венками, а потом убивал, а теперь придумал нечто совсем оригинальное. Решил заявить о своём возвращении ярко, – улыбнулся, – порадовал нас примечательной надписью на теле.
