- Не стыкуется, - сказала Лиля, когда они вышли из столовой и неспешно поднимались по тропе, ведущей к домику-музею Пчелина. - По твоему рассказу получается, что Елистратова - не из тех, кто решает проблемы камнем по голове. Она рассудительна, прагматична, просчитывает каждый шаг далеко вперед и не действует наобум, под влиянием эмоций. Вот "заказать" Розалию она бы могла. Но удар камнем по голове в "нехорошем месте" - это уровень шпаны, маргиналов, которых серьезный человек нанимать для расправы с неугодным не будет. Может, это было банальное ограбление - местные соловьи-разбойники увидели одинокую подвыпившую туристку, увешанную украшениями (я-то помню, какой новогодней елкой она заявилась в боулинг), схватили камень, ударили, сорвали драгоценности и удрали. А Елистратова, если бы захотела убить Розалию, наняла бы профессионала, а не ханыгу за бутылку.
Их обогнала группа школьников в сопровождении учительницы и нескольких родителей. Учительница хорошо поставленным голосом рассказывала детям о жизни и творчестве Пчелина в Алустосе; дети гомонили и дурачились, а родители, в основном - матери, зорко следили, чтобы никто не отбился от группы.
- Дольская, ты меня удивляешь, - сказала Ника, когда они посторонились, пропуская экскурсантов. - Рассуждаешь с таким знанием дела, как будто работаешь инструктором в мафиозной группировке...
- Ну, у нас на полках не только Пушкин и Толстой стоят, с дядей честных правил и лучистыми глазами княжны Марьи, но и детективная литература - от классиков до современников, от Эдгара По до Татьяны Бочаровой, - ответила Лиля, - и плох тот библиотекарь, который не знает свой фонд...
- Ты прочитала уже столько детективов, - заметила Вероника, надевая солнцезащитные очки, - и пару раз помогала мне в расследованиях... Не думаешь ли о том, чтобы самой написать роман?
- Думала, - кивнула Лиля, - но сейчас столько людей сочиняют детективы, что я просто потеряюсь среди них. Каждый раз, когда нам привозят партию от "ЭКСМО" или "АСТ", нахожу два-три новых имени среди авторов.
- И все-таки амулет не дает мне покоя. Тем более что у Елистратовой к Розалии с юности личный счет имеется. А месть - блюдо, которое лучше подавать холодным.
- А знаешь, кого я вчера встретила на терренкуре? - вспомнила Лиля. - Федулову! Помнишь, актрису из театра в Пушкине. Она играла госпожу Цаханасян в "Визите старой дамы".
- Да... В ее исполнении Клер получилась поистине демонической женщиной, - поежилась Вероника, - меня каждый раз мороз по коже пробирал, когда она появлялась на сцене. Ты уверена, что не обозналась?
- Федулову трудно с кем-то спутать. Колоритная особа.
По словам Лили, Софья Геннадьевна на ходу разговаривала по телефону. Голос у нее, как у большинства профессиональных артистов, был звучным и хорошо поставленным, и Лиля с другого конца аллеи слышала каждое слово.
- Не знаю, мон шер, на сколько я тут застряла. Пансион мне оплачен на две недели вперед, но как быть с обратным билетом, право, не знаю! Возникли, гм, некоторые дополнительные расходы, и мои финансы пребывают в плачевном состоянии. О, право, будь я и в самом деле 95-летней участницей ВОВ, у меня было бы больше шансов получить льготный билет. Но так как ваша покорная слуга таковой не является, то просто теряюсь в догадках, как мне быть. Нет, мон ами, я вовсе не желаю сорвать премьеру, но не знаю, как выехать из этого Богом благословенного городка. И есть еще один момент...
В чем именно он заключался, Лиля так и не узнала. На аллею откуда-то сбоку вышли две громкоголосые и говорливые дамы, которые, изнемогая от смеха, обсуждали забавные проделки чьей-то маленькой внучки. Конец разговора Федуловой потонул во взрывах заразительного хохота и обсуждениях "этой маленькой жучки"...
- С большой натяжкой можно предположить, - после паузы произнесла Вероника, - что Розалия нанимала Федулову для исполнения роли бабушки-медсестры, ППЖ Степнова-Морского. Я думаю, именно в связи с этим она упомянула 95-летнюю участницу войны. Вероятно, на одной из следующих встреч с журналистами Гельсингфорская собиралась привести в студию псевдобабушку. Федуловой не впервой играть характерные роли пожилых женщин. Но ее ждал бы неприятный сюрприз. Елистратова настроилась всерьез отстаивать музей Степнова-Морского. Она съездила в Ленобласть, чтобы разыскать настоящую бабушку Розалии, бывшую проводницу в поездах дальнего следования, уволенную по статье за употребление спиртного на рабочем месте.
- Я уже поведала в прокуратуре о роли, которую отвела мне Розочка, - Софья Геннадьевна томно поигрывала изящным мундштуком, сидя на скамейке безупречно прямо - как гранд-дама дореволюционных лет или балерина, привыкшая "держать спину". - Боюсь, что ничем не могу помочь вам, молодые люди.
- Софья Геннадьевна, - негромко сказал Виктор, - вам нужны деньги на обратный билет, потому, что вы не хотите опоздать на репетиции "Вишневого сада". Вы ведь давно мечтали о роли Раневской. Обидно будет, если из-за вашего отсутствия роль отдадут другой актрисе...
Удар попал в цель. Федулова даже покраснела и сверкнула глазами:
- О, Боже! Да никто в здравом уме не даст Неверовой играть эту роль! Предел ее способностей - баба Шура в "Любовь и голуби" или Матрена в "Женитьбе Бальзаминова"! Эта селянка - в роли Раневской? Вы, должно быть, шутите, юноша!
- Согласен, - небрежно сказал Виктор, который впервые слышал о конкуренции двух характерных актрис Пушкинского театра, - но шоу маст гоу, и, если вы тут застрянете - у режиссера не будет другого выхода. Разве что отменить работу над спектаклем...
- О, нет, не отменит, - покачала головой актриса, - "Вишневый сад" уже запланирован на будущий сезон.
- Итак, получается, что за неимением лучшего ему придется довольствоваться тем, что есть, - растравлял самолюбие Федуловой Наум.
- А нам нужна информация, - продолжал Виктор, - за которую я готов заплатить, - он достал телефон, провел пальцем по экрану. - Если вы расскажете нам об "одном моменте", который смущает вас помимо финансов, поющих романсы, я забронирую вам купе в вагоне "люкс" на любой удобный для вас день, а Наум Моисеевич похлопочет, чтобы с вас сняли подписку о невыезде и дали возможность вовремя прибыть на репетиции. Вы согласны на такие условия?
- Пансион оплачен, мне осталось еще пять дней, - начала торговаться Софья Геннадьевна, - все включено, питание, процедуры...
- Понял. Не вопрос. Эти деньги будут вам возвращены.
- А дорожные расходы? Вагон-ресторан, душ? Дама моего уровня не имеет право распускаться и ехать неопрятной росомахой, питаясь отвратительными "дошираками"! - брезгливо поджала губы Федулова.
- Вы все получите, - заверил Виктор, - трехразовое питание в вагоне-ресторане, все необходимые гигиенические процедуры...
- Набор для душа! - добавила Софья Геннадьевна. - И не убогий эконом-класс, а лучший, L'Occitane en Provence!
- Будет, конечно, - пообещал Виктор, про себя усмехнувшись: "Дама просекла выгоду и решила за свою откровенность стрясти с нас по максимуму. Ладно, не обеднею, для меня это смешные копейки!"
... - Да, я была в тот вечер на набережной, забрела к бывшему кинотеатру. Хотела, знаете ли, сделать несколько вечерних селфи на фоне этого, пардон пур ле экспрессион, гетто...
По рассказу Федуловой получалось, что она в поисках лучшего ракурса для очередного селфи на фоне руин "Родины" оказалась возле щербатых колонн кинотеатра, за одной из них, в тени. И услышала резкий, злой голос своей нанимательницы:
- И что?! Да плевала я на твои обстоятельства! Нечего было дорогу мне перебегать, дворняжка!
Ей в ответ что-то тихо забормотали. Любопытная до чужих тайн, Софья затаилась, надеясь услышать что-то интересное. А вдруг получится узнать нечто пикантное!.. Она хотела рассмотреть собеседника Розы, но он стоял так, что был почти не виден из-за колонны. А выглянуть Федулова не решилась, боясь быть замеченной. Смутный силуэт в темной одежде почти сливался с темнотой позднего южного вечера.
- Не беси меня, чмо, - взвизгнула Розалия, - скажи спасибо, что я ограничилась только этим. И вообще отвали, мне некогда с тобой трепаться, убожество! - Гельсингфорская толкнула собеседника, видимо, сделав подножку. Человек с тихим вскриком упал на груду битого кирпича, а Розалия расхохоталась и воскликнула:
- Все ясно? А теперь иди... - она крепко заматерилась, - пока я добрая!
Человек заворочался, поднимаясь. В его руке появился какой-то темный предмет...
Розалия испуганно вскрикнула. Глухой удар. Стук упавшего тела. Собеседник Розалии на секунду застыл, как будто сам пораженный случившимся. Потом отбросил то, что держал в руках, словно змею или тарантула. Под ноги ему попала упавшая с плеча Розалии сумочка. Пинок- и ридикюль отлетел, рассыпав в полете все содержимое. Темная фигура метнулась в темный проход, соединяющий набережную с так называемыми "Бомборами", или "шанхаем", прилегающим к ней районом, где теснились домики местных рыбаков, продавцов с рынка и работников сферы обслуживания с набережной...
Не помня себя от ужаса, Федулова на негнущихся ногах поспешила в свой пансионат. Скорее, к свету фонарей безопасной "туристической" набережной! А вдруг убийца все же заметил ее и захочет вернуться и догнать свидетельницу? Навстречу ей, пошатываясь и что-то бормоча, прошел высокий крупный мужчина в клешеных джинсах и красном стетсоне. Поравнявшись с ним, Федулова узнала модного петербургского фотохудожника, Киру Гельсингфорского. Ощутив исходящий от него крепкий запах спиртного, она покачала головой: что-то он многовато стал пить в последнее время...
- И вы, - спросила Вероника, - не рассказали следователю о том, что видели Гельсингфорского, идущего к месту преступления уже после того, как неизвестный ударил Розалию?
Федулова молчала. А что ей было сказать? Да, дала слабину. Выдала девице из прокуратуры лишь часть правды. Боялась, что Розу могли убрать по заказу местных "шишек", оберегающих свое культурное наследие. А ну как она будет следующей, если начнет болтать лишнее?..
- Человек сидит под стражей по подозрению в убийстве жены, - покраснел Гершвин, - а вы ничего не сделали, чтобы подтвердить его алиби. Да уж! Если вы сейчас же не пойдете со мной в прокуратуру и не повторите Панферовой то, что рассказали нам, то поедете вы не в Питер в люксе, а в СИЗО в автозаке!
- Лучше в СИЗО, но живой, - поежилась Федулова.
- Если вы расскажете Панферовой о том, что встретили Кирилла Гельсингфорского уже после гибели Розалии, - сказал Морской, - то уедете сегодняшним поездом из Джанкоя. У вас есть еще шесть часов. К платформе вас отвезут мои люди. А в Питере убийца вас не достанет. Решайте быстро. время - деньги. И жизнь. Итак, что вы решили?
- У меня нет выбора, - поднялась со скамейки Федулова. - Полагаюсь на вашу порядочность, юноша...
- Я всегда держу свое обещание, - ответил Морской.
Слушая свидетельницу Федулову, Алена Панферова пожалела, что не курит. Когда Гершвин привел к ней актрису из Царского Села со словами, что Софья Геннадьевна кое-что забыла ей сообщить, Алена не ожидала, что услышит подобное. Федулова оправдывалась тем, что опасалась за свою жизнь; ведь убийца скрылся с места преступления, а значит, мог угрожать и ей, случайной очевидице преступления. Поэтому она и не решилась развязать язык.
- И во что она меня втянула, - сокрушалась Софья Геннадьевна, - я знала, что добром это не кончится. Но человек слаб - вот и мне не хватило духу отказаться от вознаграждения, которое Роза мне посулила... Она обещала выплатить мне гонорар, когда я отыграю роль, а пока оплатила мне проезд до Алустоса и пансион. На вознаграждение я хотела купить в подарок своему сыну квартиру... Он, знаете ли, женится в октябре, и квартира стала бы свадебным подарком. Молодые должны жить отдельно, и я уже присмотрела им чудесные апартаменты, недалеко от Лицея, с окнами на парк, чудесный район. Но моих сбережений не хватало, даже когда хозяин согласился немного уступить, я с трудом уговорила его подождать, и надеялась привезти недостающую сумму из Алустоса...
- Вы бы не привезли ее даже если бы Розалия осталась жива, - заметил Наум, - как только вы начали бы исполнять свою роль, в студию вошла бы настоящая бабушка Розалии... Ей-Богу, жаль, что до этого не дошло. Хотел бы я это увидеть!.. А квартиру для молодоженов вам придется искать подешевле, по одежке протягивай ножки!
- Вам не понять чувства матери, желающей подарить своему ребенку самое лучшее! - с пафосом изрекла артистка.
- Верно, чувства матери мне не понять... Потому, что я - отец. Но даже ради детей я бы не согласился на такой кощунственный спектакль и глумление над памятью великого человека, ради того, чтобы побаловать сына или дочь. Деньги, знаете ли, проем, а стыд останется, как говорила Фаина Раневская...
- Меня так и тянет задержать вас, госпожа Федулова, за то, что в прошлый раз вы скрыли от следствия такую важную информацию, - еле сдерживая гнев, произнесла Алена, - и, если бы это выяснилось при иных обстоятельствах, я бы незамедлительно распорядилась взять вас под стражу. Но то, что вы добровольно явились и дали показания, учитывается, как смягчающее обстоятельство. Прочтите протокол, подпишите каждую страницу, укажите, что с ваших слов записано верно. Дату и подпись не забудьте.
Через два часа машина "безопасников" Морского везла Федулову в Джанкой, куда в 19.45 должен был прибыть поезд, идущий в Петербург. Виктор сдержал слово, оплатив Софье Геннадьевне поездку в СВ и все, что она попросила. "Скользкая баба, - сказал он потом Лиле и Веронике, - но я привык держать свое слово, даже если дал его такой прохиндейке. Главное, что Гельсингфорского наконец-то освободят из-под стражи. А она пусть едет домой с комфортом, ужинает в ресторане, моется французской косметикой и радуется, что легко отделалась. В другой раз не ввяжется в аферу!"
- Невероятно, Наум Моисеевич, - сказала Панферова, провожая Гершвина до проходной, - как вы добыли эту информацию? И как убедили эту женщину дать показания?
Наум приосанился и наградил молодую женщину одной из своих самых ослепительных улыбок.
- Не в первый раз замужем, так сказать, - бархатным голосом промурлыкал он.
- Понимаю: профессиональные секреты. Вот только, - вздохнула Алена, - мы снова на нуле. Ведь Федулова почти не разглядела преступника. Силуэт в тени, да еще в темной одежде... Считай, что она ничего не видела.
- Да, и зрение у нее в силу возраста не очень. Вы видели, как она наклонялась, читая протокол? Налицо небольшая близорукость. И страх мог глаза застить, - презрительно хмыкнул Наум.
- Итак, мы снова стоим перед вопросом: если это не Гельсингфорский убил неверную мошенницу-жену, то кто? - констатировала Алена. - И как быть, если это было заказное убийство? Нам даже отталкиваться не от чего.
- Кто виноват и что делать... Классика жанра, - Наум галантно придержал дверь перед Аленой, и они вышли на улицу. - Но чует моя чуйка, это местный житель. По словам Федуловой, он юркнул в проулок, ведущий на весьма знаменитые Бомборы, значит, скорее всего, живет там. Приезжий там в два счета заплутает, я на гугл-карте посмотрел: лабиринт еще тот! Человек из другого города скорее побежал бы на туристическую набережную, чтобы там слиться с толпой, или на площадь, где конечная остановка у ваших городских автобусов...
Их обогнала группа школьников в сопровождении учительницы и нескольких родителей. Учительница хорошо поставленным голосом рассказывала детям о жизни и творчестве Пчелина в Алустосе; дети гомонили и дурачились, а родители, в основном - матери, зорко следили, чтобы никто не отбился от группы.
- Дольская, ты меня удивляешь, - сказала Ника, когда они посторонились, пропуская экскурсантов. - Рассуждаешь с таким знанием дела, как будто работаешь инструктором в мафиозной группировке...
- Ну, у нас на полках не только Пушкин и Толстой стоят, с дядей честных правил и лучистыми глазами княжны Марьи, но и детективная литература - от классиков до современников, от Эдгара По до Татьяны Бочаровой, - ответила Лиля, - и плох тот библиотекарь, который не знает свой фонд...
- Ты прочитала уже столько детективов, - заметила Вероника, надевая солнцезащитные очки, - и пару раз помогала мне в расследованиях... Не думаешь ли о том, чтобы самой написать роман?
- Думала, - кивнула Лиля, - но сейчас столько людей сочиняют детективы, что я просто потеряюсь среди них. Каждый раз, когда нам привозят партию от "ЭКСМО" или "АСТ", нахожу два-три новых имени среди авторов.
- И все-таки амулет не дает мне покоя. Тем более что у Елистратовой к Розалии с юности личный счет имеется. А месть - блюдо, которое лучше подавать холодным.
- А знаешь, кого я вчера встретила на терренкуре? - вспомнила Лиля. - Федулову! Помнишь, актрису из театра в Пушкине. Она играла госпожу Цаханасян в "Визите старой дамы".
- Да... В ее исполнении Клер получилась поистине демонической женщиной, - поежилась Вероника, - меня каждый раз мороз по коже пробирал, когда она появлялась на сцене. Ты уверена, что не обозналась?
- Федулову трудно с кем-то спутать. Колоритная особа.
По словам Лили, Софья Геннадьевна на ходу разговаривала по телефону. Голос у нее, как у большинства профессиональных артистов, был звучным и хорошо поставленным, и Лиля с другого конца аллеи слышала каждое слово.
- Не знаю, мон шер, на сколько я тут застряла. Пансион мне оплачен на две недели вперед, но как быть с обратным билетом, право, не знаю! Возникли, гм, некоторые дополнительные расходы, и мои финансы пребывают в плачевном состоянии. О, право, будь я и в самом деле 95-летней участницей ВОВ, у меня было бы больше шансов получить льготный билет. Но так как ваша покорная слуга таковой не является, то просто теряюсь в догадках, как мне быть. Нет, мон ами, я вовсе не желаю сорвать премьеру, но не знаю, как выехать из этого Богом благословенного городка. И есть еще один момент...
В чем именно он заключался, Лиля так и не узнала. На аллею откуда-то сбоку вышли две громкоголосые и говорливые дамы, которые, изнемогая от смеха, обсуждали забавные проделки чьей-то маленькой внучки. Конец разговора Федуловой потонул во взрывах заразительного хохота и обсуждениях "этой маленькой жучки"...
- С большой натяжкой можно предположить, - после паузы произнесла Вероника, - что Розалия нанимала Федулову для исполнения роли бабушки-медсестры, ППЖ Степнова-Морского. Я думаю, именно в связи с этим она упомянула 95-летнюю участницу войны. Вероятно, на одной из следующих встреч с журналистами Гельсингфорская собиралась привести в студию псевдобабушку. Федуловой не впервой играть характерные роли пожилых женщин. Но ее ждал бы неприятный сюрприз. Елистратова настроилась всерьез отстаивать музей Степнова-Морского. Она съездила в Ленобласть, чтобы разыскать настоящую бабушку Розалии, бывшую проводницу в поездах дальнего следования, уволенную по статье за употребление спиртного на рабочем месте.
***
- Я уже поведала в прокуратуре о роли, которую отвела мне Розочка, - Софья Геннадьевна томно поигрывала изящным мундштуком, сидя на скамейке безупречно прямо - как гранд-дама дореволюционных лет или балерина, привыкшая "держать спину". - Боюсь, что ничем не могу помочь вам, молодые люди.
- Софья Геннадьевна, - негромко сказал Виктор, - вам нужны деньги на обратный билет, потому, что вы не хотите опоздать на репетиции "Вишневого сада". Вы ведь давно мечтали о роли Раневской. Обидно будет, если из-за вашего отсутствия роль отдадут другой актрисе...
Удар попал в цель. Федулова даже покраснела и сверкнула глазами:
- О, Боже! Да никто в здравом уме не даст Неверовой играть эту роль! Предел ее способностей - баба Шура в "Любовь и голуби" или Матрена в "Женитьбе Бальзаминова"! Эта селянка - в роли Раневской? Вы, должно быть, шутите, юноша!
- Согласен, - небрежно сказал Виктор, который впервые слышал о конкуренции двух характерных актрис Пушкинского театра, - но шоу маст гоу, и, если вы тут застрянете - у режиссера не будет другого выхода. Разве что отменить работу над спектаклем...
- О, нет, не отменит, - покачала головой актриса, - "Вишневый сад" уже запланирован на будущий сезон.
- Итак, получается, что за неимением лучшего ему придется довольствоваться тем, что есть, - растравлял самолюбие Федуловой Наум.
- А нам нужна информация, - продолжал Виктор, - за которую я готов заплатить, - он достал телефон, провел пальцем по экрану. - Если вы расскажете нам об "одном моменте", который смущает вас помимо финансов, поющих романсы, я забронирую вам купе в вагоне "люкс" на любой удобный для вас день, а Наум Моисеевич похлопочет, чтобы с вас сняли подписку о невыезде и дали возможность вовремя прибыть на репетиции. Вы согласны на такие условия?
- Пансион оплачен, мне осталось еще пять дней, - начала торговаться Софья Геннадьевна, - все включено, питание, процедуры...
- Понял. Не вопрос. Эти деньги будут вам возвращены.
- А дорожные расходы? Вагон-ресторан, душ? Дама моего уровня не имеет право распускаться и ехать неопрятной росомахой, питаясь отвратительными "дошираками"! - брезгливо поджала губы Федулова.
- Вы все получите, - заверил Виктор, - трехразовое питание в вагоне-ресторане, все необходимые гигиенические процедуры...
- Набор для душа! - добавила Софья Геннадьевна. - И не убогий эконом-класс, а лучший, L'Occitane en Provence!
- Будет, конечно, - пообещал Виктор, про себя усмехнувшись: "Дама просекла выгоду и решила за свою откровенность стрясти с нас по максимуму. Ладно, не обеднею, для меня это смешные копейки!"
... - Да, я была в тот вечер на набережной, забрела к бывшему кинотеатру. Хотела, знаете ли, сделать несколько вечерних селфи на фоне этого, пардон пур ле экспрессион, гетто...
По рассказу Федуловой получалось, что она в поисках лучшего ракурса для очередного селфи на фоне руин "Родины" оказалась возле щербатых колонн кинотеатра, за одной из них, в тени. И услышала резкий, злой голос своей нанимательницы:
- И что?! Да плевала я на твои обстоятельства! Нечего было дорогу мне перебегать, дворняжка!
Ей в ответ что-то тихо забормотали. Любопытная до чужих тайн, Софья затаилась, надеясь услышать что-то интересное. А вдруг получится узнать нечто пикантное!.. Она хотела рассмотреть собеседника Розы, но он стоял так, что был почти не виден из-за колонны. А выглянуть Федулова не решилась, боясь быть замеченной. Смутный силуэт в темной одежде почти сливался с темнотой позднего южного вечера.
- Не беси меня, чмо, - взвизгнула Розалия, - скажи спасибо, что я ограничилась только этим. И вообще отвали, мне некогда с тобой трепаться, убожество! - Гельсингфорская толкнула собеседника, видимо, сделав подножку. Человек с тихим вскриком упал на груду битого кирпича, а Розалия расхохоталась и воскликнула:
- Все ясно? А теперь иди... - она крепко заматерилась, - пока я добрая!
Человек заворочался, поднимаясь. В его руке появился какой-то темный предмет...
Розалия испуганно вскрикнула. Глухой удар. Стук упавшего тела. Собеседник Розалии на секунду застыл, как будто сам пораженный случившимся. Потом отбросил то, что держал в руках, словно змею или тарантула. Под ноги ему попала упавшая с плеча Розалии сумочка. Пинок- и ридикюль отлетел, рассыпав в полете все содержимое. Темная фигура метнулась в темный проход, соединяющий набережную с так называемыми "Бомборами", или "шанхаем", прилегающим к ней районом, где теснились домики местных рыбаков, продавцов с рынка и работников сферы обслуживания с набережной...
Не помня себя от ужаса, Федулова на негнущихся ногах поспешила в свой пансионат. Скорее, к свету фонарей безопасной "туристической" набережной! А вдруг убийца все же заметил ее и захочет вернуться и догнать свидетельницу? Навстречу ей, пошатываясь и что-то бормоча, прошел высокий крупный мужчина в клешеных джинсах и красном стетсоне. Поравнявшись с ним, Федулова узнала модного петербургского фотохудожника, Киру Гельсингфорского. Ощутив исходящий от него крепкий запах спиртного, она покачала головой: что-то он многовато стал пить в последнее время...
- И вы, - спросила Вероника, - не рассказали следователю о том, что видели Гельсингфорского, идущего к месту преступления уже после того, как неизвестный ударил Розалию?
Федулова молчала. А что ей было сказать? Да, дала слабину. Выдала девице из прокуратуры лишь часть правды. Боялась, что Розу могли убрать по заказу местных "шишек", оберегающих свое культурное наследие. А ну как она будет следующей, если начнет болтать лишнее?..
- Человек сидит под стражей по подозрению в убийстве жены, - покраснел Гершвин, - а вы ничего не сделали, чтобы подтвердить его алиби. Да уж! Если вы сейчас же не пойдете со мной в прокуратуру и не повторите Панферовой то, что рассказали нам, то поедете вы не в Питер в люксе, а в СИЗО в автозаке!
- Лучше в СИЗО, но живой, - поежилась Федулова.
- Если вы расскажете Панферовой о том, что встретили Кирилла Гельсингфорского уже после гибели Розалии, - сказал Морской, - то уедете сегодняшним поездом из Джанкоя. У вас есть еще шесть часов. К платформе вас отвезут мои люди. А в Питере убийца вас не достанет. Решайте быстро. время - деньги. И жизнь. Итак, что вы решили?
- У меня нет выбора, - поднялась со скамейки Федулова. - Полагаюсь на вашу порядочность, юноша...
- Я всегда держу свое обещание, - ответил Морской.
***
Слушая свидетельницу Федулову, Алена Панферова пожалела, что не курит. Когда Гершвин привел к ней актрису из Царского Села со словами, что Софья Геннадьевна кое-что забыла ей сообщить, Алена не ожидала, что услышит подобное. Федулова оправдывалась тем, что опасалась за свою жизнь; ведь убийца скрылся с места преступления, а значит, мог угрожать и ей, случайной очевидице преступления. Поэтому она и не решилась развязать язык.
- И во что она меня втянула, - сокрушалась Софья Геннадьевна, - я знала, что добром это не кончится. Но человек слаб - вот и мне не хватило духу отказаться от вознаграждения, которое Роза мне посулила... Она обещала выплатить мне гонорар, когда я отыграю роль, а пока оплатила мне проезд до Алустоса и пансион. На вознаграждение я хотела купить в подарок своему сыну квартиру... Он, знаете ли, женится в октябре, и квартира стала бы свадебным подарком. Молодые должны жить отдельно, и я уже присмотрела им чудесные апартаменты, недалеко от Лицея, с окнами на парк, чудесный район. Но моих сбережений не хватало, даже когда хозяин согласился немного уступить, я с трудом уговорила его подождать, и надеялась привезти недостающую сумму из Алустоса...
- Вы бы не привезли ее даже если бы Розалия осталась жива, - заметил Наум, - как только вы начали бы исполнять свою роль, в студию вошла бы настоящая бабушка Розалии... Ей-Богу, жаль, что до этого не дошло. Хотел бы я это увидеть!.. А квартиру для молодоженов вам придется искать подешевле, по одежке протягивай ножки!
- Вам не понять чувства матери, желающей подарить своему ребенку самое лучшее! - с пафосом изрекла артистка.
- Верно, чувства матери мне не понять... Потому, что я - отец. Но даже ради детей я бы не согласился на такой кощунственный спектакль и глумление над памятью великого человека, ради того, чтобы побаловать сына или дочь. Деньги, знаете ли, проем, а стыд останется, как говорила Фаина Раневская...
- Меня так и тянет задержать вас, госпожа Федулова, за то, что в прошлый раз вы скрыли от следствия такую важную информацию, - еле сдерживая гнев, произнесла Алена, - и, если бы это выяснилось при иных обстоятельствах, я бы незамедлительно распорядилась взять вас под стражу. Но то, что вы добровольно явились и дали показания, учитывается, как смягчающее обстоятельство. Прочтите протокол, подпишите каждую страницу, укажите, что с ваших слов записано верно. Дату и подпись не забудьте.
Через два часа машина "безопасников" Морского везла Федулову в Джанкой, куда в 19.45 должен был прибыть поезд, идущий в Петербург. Виктор сдержал слово, оплатив Софье Геннадьевне поездку в СВ и все, что она попросила. "Скользкая баба, - сказал он потом Лиле и Веронике, - но я привык держать свое слово, даже если дал его такой прохиндейке. Главное, что Гельсингфорского наконец-то освободят из-под стражи. А она пусть едет домой с комфортом, ужинает в ресторане, моется французской косметикой и радуется, что легко отделалась. В другой раз не ввяжется в аферу!"
- Невероятно, Наум Моисеевич, - сказала Панферова, провожая Гершвина до проходной, - как вы добыли эту информацию? И как убедили эту женщину дать показания?
Наум приосанился и наградил молодую женщину одной из своих самых ослепительных улыбок.
- Не в первый раз замужем, так сказать, - бархатным голосом промурлыкал он.
- Понимаю: профессиональные секреты. Вот только, - вздохнула Алена, - мы снова на нуле. Ведь Федулова почти не разглядела преступника. Силуэт в тени, да еще в темной одежде... Считай, что она ничего не видела.
- Да, и зрение у нее в силу возраста не очень. Вы видели, как она наклонялась, читая протокол? Налицо небольшая близорукость. И страх мог глаза застить, - презрительно хмыкнул Наум.
- Итак, мы снова стоим перед вопросом: если это не Гельсингфорский убил неверную мошенницу-жену, то кто? - констатировала Алена. - И как быть, если это было заказное убийство? Нам даже отталкиваться не от чего.
- Кто виноват и что делать... Классика жанра, - Наум галантно придержал дверь перед Аленой, и они вышли на улицу. - Но чует моя чуйка, это местный житель. По словам Федуловой, он юркнул в проулок, ведущий на весьма знаменитые Бомборы, значит, скорее всего, живет там. Приезжий там в два счета заплутает, я на гугл-карте посмотрел: лабиринт еще тот! Человек из другого города скорее побежал бы на туристическую набережную, чтобы там слиться с толпой, или на площадь, где конечная остановка у ваших городских автобусов...
