Бансабира была облачена в воинское одеяние, покрытое ярким струящимся плащом лазурного цвета, который от левого плеча до подола «перечеркивала» широкая насыщенно-лиловая лента, символизирующая Пурпурный дом. Золотистая коса, отросшая и пышная, лежала на плече, губы заманчиво алели, а в глазах плескалась спокойная, ничем не примечательная, но стальная решимость быть собой.
Сагромах был почти таков же: в легком плаще, который тоже не успел или не подумал снять, пока следовал за раманом от лошади до трапезной. Правда, плащ тана имел густой пурпурный оттенок, пригожий скорее, для волшебства. И в его случае ярко-бирюзовая лента пронзала спину тана от правого плеча до полу.
Эти плащи, с легким напоминанием принадлежности себе самому, казавшиеся лишь внешним атрибутом единства, на деле скрывали куда более глубокую связь – Кхассав знал.
Приветственный вечер того дня откровенно задался.
- Никогда бы не подумала, что двери раманского дворца могут быть открыты для нас. Ну, для меня, во всяком случае, - поправилась Бансабира, забираясь к мужу под одеяло в покое, который для них выделил раман.
- Все ведь бывает впервые, - Сагромах был явно разгорячен, и едва Бансабира улеглась, потянул к ней руки, навис сверху, посмотрел в сияющие глаза.
- Мы же в столице, - совсем неубедительно пробормотала Бансабира.
- И? – Сагромах откровенно хихикнул. – На этом этаже только Кхассав, его и наша охрана. Напомни, кто из них и чего еще от нас не слышал?
Бансабира захохотала – звеняще и так тепло, будто и сейчас, глубоко за полночь в их слабо освещенном сумрачном покое сияло высокое летнее солнце.
- Бану, - тихо выдохнул мужчина, и женщина немного успокоилась. Ласково положила ладони на щеки мужа.
- Было время, когда я очень боялась, что надоем тебе, - призналась она.
- Я знаю, - Сагромах наклонился и поцеловал Бану. Отстранился, снова прямо посмотрел в глаза. – Было время, когда я очень боялся, что ты выберешь кого угодно, но не меня.
- Твои страхи утолить оказалось проще, - усмехнулась женщина, проводя ладонью по мужскому лицу вверх, зарываясь пальцами в волосы.
- Не скажи, - Сагромах с наслаждением поддался немного назад. Потом опустил голову и вперил в Бансабиру голодный взгляд. – Я потерять тебя боюсь до сих пор.
Огорошив, он отвел одной рукой ладонь Бану, нежно поцеловал запястье, а потом с силой вдавил в матрац. Бансабира встрепенулась, отзываясь. Внезапно вспомнился их самый первый, полный неуклюжестей, раз. Бансабира усмехнулась и перехватила инициативу. Расположилась сверху, не сводя взгляд с мужского лица. Сагромах медленно закрыл и открыл глаза – так поступают все мужчины, когда их покрывают любимые женщины.
Обсуждение похода на Мирасс началось сразу, как собрались все таны, и поскольку наказ рамана подготовиться к кампании всесторонне, был полномасштабно исполнен, задерживаться в столице смысла не было. Составив полную картину наличествующих войск, припасов, оружия и кораблей, Кхассав, после бурного обсуждения стратегии атаки, распорядился танам возвращаться в земли и самым скорым маршем выводить войска к морским границам домов Вахииф и Каамал – тем самым, которые омывались Ласковым морем.
Только Бану и Маатхаса он попросил немного задержаться – буквально на несколько дней или неделю, сказал Кхассав – уверяя, что подарок, который он приказал подготовить сразу по возвращению в столицу, наконец, готов и сегодня-завтра прибудет во дворец.
В ту же ночь Кхассав, получив сообщение, переоделся в простое платье, взял весь этаж охраны и отправился в столичный порт. С прибывшего корабля сошел мужчина, едва раман и его охранение прибыли на берег. Он был богато одет и почтительно поклонился государю. Передал изящный тубус. Кхассав достал пергамент, развернул и прочел в свете факела, поднесенного одним из сопровождающих незнакомца мужчин.
- Отлично! – просиял Кхассав, дочитав до конца. – Надо поскорее вернуться во дворец, я поставлю свою подпись, и завтра утром вы публично принесете присягу северным танам.
- Как скажете, государь.
Все они двинулись в сторону дворца. Кхассав и столичный гость неторопливо вели диалог.
- Рад, что вы согласились без колебаний, наместник Меат. Хотя, признаюсь, вы согласились удивительно легко, - заметил Кхассав.
- Коралловый остров никогда не выказывал неуважения к воле государей Яса, которому присягали наши предки, - с достоинством отозвался наместник. – Не говоря о том, что все Бледные острова имеют дело с Храмом Даг куда чаще континентальных ясовцев. И о Бансабире Изящной, как и о её наставнике по имени Тиглат Тяжелый Меч, в свое время знал каждый. Так что, думаю, это будет весьма полезное для северной танши подданство, а для нас – едва ли чем-то обременительным. Скорее даже наоборот.
- Что вы имеете в виду?
- На островах обычное дело нанимать Клинков Богини из Багрового храма, чтобы устранить нежелательных конкурентов или сделать еще что-то подобное. Если мы будем находиться под опекой Бансабиры Изящной, первого номера в сто девятом поколении Клинков Матери Сумерек, как в личном подданстве, возможно, это позволит нам узаконить запрет на обращение в Храм Даг без личного поручительства танши. А, значит, и порядка на улицах станет больше, - повествовал Меат.
- Смотрю, вы действительно обсудили все это с приближенными к вам советниками.
Наместник, не сбавляя ход, качнул рыжебородой головой:
- Передать правление островом кому-то еще – дело не хитрое, Светлейший. А вот передать сердца людей нелегко. Если этого нет, никакие бумаги вас не спасут.
- Да, - кивнул Кхассав, - это я понял еще в Мирассе. Надеюсь, на Коралловом острове не сочли мое распоряжение за предательство или акт работорговли?
Наместник поглядела на рамана с чуть большим интересом, чем прежде, и отозвался уклончиво:
- Всем, разумеется, угодить нельзя. Но большинство не противилось такому решению.
- И слава Богам, - ответил Кхассав. – Хорошо, что тут мы сошлись. Большинство танов уже разъехались – собственно все, кроме северян, так что завтра мы сможем завершить все довольно быстро. Главное вам обо всем договориться с Бану. Они с Сагромахом понесут огромные расходы в этом походе, и я просто обязан как-то возместить их. Надеюсь на вашу помощь.
- Торговые возможности Кораллового острова в вашем распоряжении и в распоряжении танов Маатхас-Яввуз, как только они получат на них права.
- Хорошо. Я ценю вашу готовность помочь, - произнес Кхассав, и наместник, не оглядываясь, взметнул брови: и чем это должно помочь, в свою очередь, ему, наместнику Кораллового острова, который с момента присяги Бансабире Изящной превратится в обычного смотрителя за землями и людьми?
Но вслух Меат ничего не сказал.
Сагромах вздрогнул среди ночи от грохота в дверь. Он мотнул головой, огляделся.
Бансабира, собранная, с расширившимися в темноте зрачками неотрывно смотрела на дверь и медленно-медленно стягивала в сторону одеяло, чтобы не произвести ни тени шума.
- Ба…
Женщина мгновенно приложила палец к его губам и качнула головой.
За дверью слышалась суматоха. Тихая, на шорохах – и от этого еще более тревожная.
Бансабира сделала жест, будто запахивалась в плащ. Да, кивнул Маатхас, надо одеться поскорее.
Они действовали, как могли бесшумно и быстро. Но чем больше проходило времени, тем яснее становилось, что за дверью тайно собирается отряд. Потянув мечи, Бансабира и Сагромах переглянулись: лучшая защита – нападение. Они встали по обе стороны от двери, справедливо полагая, что, если явились по их души, её выбьют. Ничего не скажешь, хороший подарочек замыслил Кхассав!
- ТАНУ! – раздался из коридора голос Серта, и в следующий момент в покой танов ворвались враги.
Ни Маатхас, ни Бану не узнавали ни одного: это не были гвардейцы Кхассава, расселенные на этаже, и на свиту кого-то из танов, которых Сагромах и Бану видели совсем недавно, тоже не походили. Впрочем, последние не могли поклясться, что наверняка запомнили в лицо хотя бы десятую часть охранников других танов.
Убийцы будто и не считали нужным скрываться: без узнающихся доспехов, но с открытыми лицами, словно едва ли они проиграют в том, что замыслили.
Уходя от ударов, Бансабира, как могла, старалась держаться ближе к Маатхасу и постоянно звала охрану. Было очевидно, что бой идет по всему крылу. Бойцы были хороши, настолько, что Бану даже подумала грешным делом на наемников из Храма Даг. Отбиваясь, она пыталась уловить, что происходит, и едва не подставилась – отблеск лунного луча скользнул по одежде врага, ослепив на мгновение. Сагромах успел выручить ее.
Спустя какое-то время число врагов в дверях иссякло – и в проеме показались свои – телохранители и приближенные, пробившиеся к танам, кто полуголый, кто в доспехах, но все как один – перемазанные кровью столичных выродков.
- А я еще дивился их радушию, - злобно бросил Сагромах, оглядывая ребят.
- Все целы? – спросила Бану, вылетая из покоя следом за мужем.
Хабур только скупо качнул головой. С лестничного проема донеслись далекие голоса.
- Скоро будут здесь, - проговорил Хабур, настойчиво хмурясь. – Надо выбираться.
Таны, переглянувшись, кивнули. Так скоро, как было возможно, северяне рванули к своим покоям, схватили самое необходимое в походе на север и бросились наутек.
Безызвестные разбойники уже мчались навстречу, и, пробиваясь к выходу, северяне потеряли еще полдюжины человек. Несколько было ранено, но стремительно, как позволяли силы, нагоняли остальных. Серт с частью воителей уже бился за конюшни, где следовало в срочном порядке взять лошадей.
- Северяне напали на дворец! – раздался надо всем дворцом пронзительный вопль раману Джайи. Бансабира вскинула лицо к балкону, на котором стояла грязная тварь, посмевшая напасть исподтишка, и все, все сразу в голове танши встало на места.
Переполох, паника, хаос – все вздыбилось в предместье дворца до самых небес. Побег давался все труднее. Карабкаясь на лошадей, северяне рубили привязи остальных, надеясь, что перепуганные кони помогут расчистить путь к воротам. А ведь еще как-то надо выбраться за ворота и не быть расстрелянными с крепостных стен и башен!
Бансабира выглядела, как оголодавшая волчица – не столько охочей до добычи и еды, сколько с осознанием в глазах, что если сейчас она провалится, то уже не выживет. Сагромах, глядя на жену, казался еще более взвинченным и собранным: если с ней хоть что-то случится, он сам выколет себе глаза и бросится с обрыва.
- Быстрей! – шептал Сагромах, хватая Бансабиру за руку, будучи верхом.
Северяне торопили друг друга, защищали друг друга, бились, вырывались.
- Быстрей!
- Быстрей! – подначивали отовсюду.
И следом, отовсюду доносилось:
- Держи их!
- Бей!
- Бей!
Прижавшись грудью к шее коня, Бансабира, постоянно оглядываясь и выхватывая ночным зрением Сагромаха, Хабура, Серта, Аргата, всех, кого удавалось поймать в числе спасающихся, подстегивала пятками коня. Дворцовые гвардейцы настигали с тыла, а волна защитников столицы от городских ворот врезалась в них клином спереди. Бансабиру и Сагромаха размыло этой волной в стороны, и, хотя еще какое-то время удавалось держать друг друга в поле зрения, вскоре стало невозможно следить, не убили ли любимого.
Только сердце стало биться быстрее, тревожнее, судорожнее, и на каждый вскрик неподалеку замирало, пропуская удар или два.
Ряды северян прогибались, тая, и Бансабиру начала пробирать паника. Неужели, им не выбраться?
И, когда показалось, что всему конец, позади сбегающих северян, раздался призывный трубный рев, а за ним несколько голосов, вторящих во всю мощь легких одни и те же слова:
- Именем рамана великодержавного Яса Кхассава VII Яасдура, немедленно прекратить!
Ряды гвардейцев государя, его личное охранение, седлав лошадей, рванулось в гущу событий. Да не могли Бану и Маатхас напасть на столицу! Это же полный бред! Если Бансабира не нападала на Гавань Теней, когда в своей время подошла к ней почти со всей северной ордой, то сейчас-то чего бы ей вздумалось? Всего с парой сотен ребят за плечами?
Ах, какая разница! – думал Кхассав. Надо унять кровопролитие, как можно скорее, а потом уже разбираться, кто там прав, кто виноват, и что вообще стряслось.
Раман и его люди, включая даже наместника Меата со свитой подстегивали коней, врезаясь в гущу событий. Бансабира и Маатхас, не видя друг друга, в разных сторонах от выхода из западни, глядели на рвущегося вперед Кхассава и одновременно приходили к решению, что едва ли выяснение истины сейчас будет хорошей затеей.
Надо выбираться, быстрее.
Назад, на север.
Пока столичные войска отвлеклись на прибытие рамана, Маджрух выудил момент и, напав на последних охранников, потянул тяжелый рычаг ворот всем весом.
К Джайе, наблюдавшей за побегом северян с балкона своей спальни, подошел со спины мужчина.
- Добейте их здесь, - злобно шепнула раману.
- Это неразумно, Светлейшая, - ответил голос. – Раман уже в городе. Если они полягут здесь, он докопается до правды, и вам не сносить головы.
- Я хочу, - зашипела Джайя еще страшнее, - чтобы эта тварь сдохла! Сдохла! – ударила раману ладонями по ограждению лоджии.
- Не переживайте на этот счет, государыня, - как можно спокойнее и тверже произнес мужчина. Было слышно, что и он всерьез сдерживает внутреннюю ярость. – Ближайший безопасный оплот – это Ниитасы. Мои люди выставлены в засадах на всех трактах до Сиреневого дома. Мы затравим их, как зайцев.
- Надеюсь, - Джайя сцепила зубы и сжала кулаки.
Северяне не разговаривали и гнали коней вперед, как одуревшие. Бансабира и Сагромах лишь издали поймали друг друга взглядами, но как бы сильно ни рвалось из груди сердце, сдержались и продолжили путь. Надо как можно скорее отойти на приличное расстояние и уже потом перевести дух. Взять краткий бивак, пересчитать потери, и снова мчаться на север. Сейчас самой первоочередной задачей было добраться до земель дома Ниитас – туда разбойники, чьи бы они ни были, сунуться не посмеют. А даже если и сунутся, Бансабира и Сагромах будут под защитой Сиреневого дома, и шансов спастись станет больше.
Натянув поводья, Сагромах успел обронить Хабуру, который спешивался тут же:
- Бану не должна знать.
- Но…
- Не смей, - рыкнул Сагромах, в коем-то веке приказав молочному брату. Потом обеими руками оперся на седло, опустил голову. Трудно.
Перевел дыхание. Зажал рукой царапину в боку. Благо, ночью, под доспехами, был шанс, что Бансабира сразу не заметит. Если тотчас отослать её поспать час, то можно управиться с раной, и тогда танша останется в неведении.
- Са! – Бансабира подлетела сзади, обняв. Сагромах сжал зубы и обернулся.
- Бану, - он взял её лицо в ладони. – Слава Богам, все в порядке. Ты?
Танша кивнула.
- А ты?
- Да.
Сагромах себя проклял – он солгал ей. Бану сощурилась, разглядывая его лицо, но ничего не сказала.
- Выстави стражу в той половине бивака. Надо перегруппироваться, обработать раны пострадавших, и продолжим путь. Не затягивая.
Бану была абсолютно согласна.
- Береги себя, - шепнула женщина, приподнялась на носки и коснулась губами уст Сагромаха. Когда она отошла, Са клацнул от саднящей боли зубами.
Сагромах был почти таков же: в легком плаще, который тоже не успел или не подумал снять, пока следовал за раманом от лошади до трапезной. Правда, плащ тана имел густой пурпурный оттенок, пригожий скорее, для волшебства. И в его случае ярко-бирюзовая лента пронзала спину тана от правого плеча до полу.
Эти плащи, с легким напоминанием принадлежности себе самому, казавшиеся лишь внешним атрибутом единства, на деле скрывали куда более глубокую связь – Кхассав знал.
***
Приветственный вечер того дня откровенно задался.
***
- Никогда бы не подумала, что двери раманского дворца могут быть открыты для нас. Ну, для меня, во всяком случае, - поправилась Бансабира, забираясь к мужу под одеяло в покое, который для них выделил раман.
- Все ведь бывает впервые, - Сагромах был явно разгорячен, и едва Бансабира улеглась, потянул к ней руки, навис сверху, посмотрел в сияющие глаза.
- Мы же в столице, - совсем неубедительно пробормотала Бансабира.
- И? – Сагромах откровенно хихикнул. – На этом этаже только Кхассав, его и наша охрана. Напомни, кто из них и чего еще от нас не слышал?
Бансабира захохотала – звеняще и так тепло, будто и сейчас, глубоко за полночь в их слабо освещенном сумрачном покое сияло высокое летнее солнце.
- Бану, - тихо выдохнул мужчина, и женщина немного успокоилась. Ласково положила ладони на щеки мужа.
- Было время, когда я очень боялась, что надоем тебе, - призналась она.
- Я знаю, - Сагромах наклонился и поцеловал Бану. Отстранился, снова прямо посмотрел в глаза. – Было время, когда я очень боялся, что ты выберешь кого угодно, но не меня.
- Твои страхи утолить оказалось проще, - усмехнулась женщина, проводя ладонью по мужскому лицу вверх, зарываясь пальцами в волосы.
- Не скажи, - Сагромах с наслаждением поддался немного назад. Потом опустил голову и вперил в Бансабиру голодный взгляд. – Я потерять тебя боюсь до сих пор.
Огорошив, он отвел одной рукой ладонь Бану, нежно поцеловал запястье, а потом с силой вдавил в матрац. Бансабира встрепенулась, отзываясь. Внезапно вспомнился их самый первый, полный неуклюжестей, раз. Бансабира усмехнулась и перехватила инициативу. Расположилась сверху, не сводя взгляд с мужского лица. Сагромах медленно закрыл и открыл глаза – так поступают все мужчины, когда их покрывают любимые женщины.
***
Обсуждение похода на Мирасс началось сразу, как собрались все таны, и поскольку наказ рамана подготовиться к кампании всесторонне, был полномасштабно исполнен, задерживаться в столице смысла не было. Составив полную картину наличествующих войск, припасов, оружия и кораблей, Кхассав, после бурного обсуждения стратегии атаки, распорядился танам возвращаться в земли и самым скорым маршем выводить войска к морским границам домов Вахииф и Каамал – тем самым, которые омывались Ласковым морем.
Только Бану и Маатхаса он попросил немного задержаться – буквально на несколько дней или неделю, сказал Кхассав – уверяя, что подарок, который он приказал подготовить сразу по возвращению в столицу, наконец, готов и сегодня-завтра прибудет во дворец.
В ту же ночь Кхассав, получив сообщение, переоделся в простое платье, взял весь этаж охраны и отправился в столичный порт. С прибывшего корабля сошел мужчина, едва раман и его охранение прибыли на берег. Он был богато одет и почтительно поклонился государю. Передал изящный тубус. Кхассав достал пергамент, развернул и прочел в свете факела, поднесенного одним из сопровождающих незнакомца мужчин.
- Отлично! – просиял Кхассав, дочитав до конца. – Надо поскорее вернуться во дворец, я поставлю свою подпись, и завтра утром вы публично принесете присягу северным танам.
- Как скажете, государь.
Все они двинулись в сторону дворца. Кхассав и столичный гость неторопливо вели диалог.
- Рад, что вы согласились без колебаний, наместник Меат. Хотя, признаюсь, вы согласились удивительно легко, - заметил Кхассав.
- Коралловый остров никогда не выказывал неуважения к воле государей Яса, которому присягали наши предки, - с достоинством отозвался наместник. – Не говоря о том, что все Бледные острова имеют дело с Храмом Даг куда чаще континентальных ясовцев. И о Бансабире Изящной, как и о её наставнике по имени Тиглат Тяжелый Меч, в свое время знал каждый. Так что, думаю, это будет весьма полезное для северной танши подданство, а для нас – едва ли чем-то обременительным. Скорее даже наоборот.
- Что вы имеете в виду?
- На островах обычное дело нанимать Клинков Богини из Багрового храма, чтобы устранить нежелательных конкурентов или сделать еще что-то подобное. Если мы будем находиться под опекой Бансабиры Изящной, первого номера в сто девятом поколении Клинков Матери Сумерек, как в личном подданстве, возможно, это позволит нам узаконить запрет на обращение в Храм Даг без личного поручительства танши. А, значит, и порядка на улицах станет больше, - повествовал Меат.
- Смотрю, вы действительно обсудили все это с приближенными к вам советниками.
Наместник, не сбавляя ход, качнул рыжебородой головой:
- Передать правление островом кому-то еще – дело не хитрое, Светлейший. А вот передать сердца людей нелегко. Если этого нет, никакие бумаги вас не спасут.
- Да, - кивнул Кхассав, - это я понял еще в Мирассе. Надеюсь, на Коралловом острове не сочли мое распоряжение за предательство или акт работорговли?
Наместник поглядела на рамана с чуть большим интересом, чем прежде, и отозвался уклончиво:
- Всем, разумеется, угодить нельзя. Но большинство не противилось такому решению.
- И слава Богам, - ответил Кхассав. – Хорошо, что тут мы сошлись. Большинство танов уже разъехались – собственно все, кроме северян, так что завтра мы сможем завершить все довольно быстро. Главное вам обо всем договориться с Бану. Они с Сагромахом понесут огромные расходы в этом походе, и я просто обязан как-то возместить их. Надеюсь на вашу помощь.
- Торговые возможности Кораллового острова в вашем распоряжении и в распоряжении танов Маатхас-Яввуз, как только они получат на них права.
- Хорошо. Я ценю вашу готовность помочь, - произнес Кхассав, и наместник, не оглядываясь, взметнул брови: и чем это должно помочь, в свою очередь, ему, наместнику Кораллового острова, который с момента присяги Бансабире Изящной превратится в обычного смотрителя за землями и людьми?
Но вслух Меат ничего не сказал.
***
Сагромах вздрогнул среди ночи от грохота в дверь. Он мотнул головой, огляделся.
Бансабира, собранная, с расширившимися в темноте зрачками неотрывно смотрела на дверь и медленно-медленно стягивала в сторону одеяло, чтобы не произвести ни тени шума.
- Ба…
Женщина мгновенно приложила палец к его губам и качнула головой.
За дверью слышалась суматоха. Тихая, на шорохах – и от этого еще более тревожная.
Бансабира сделала жест, будто запахивалась в плащ. Да, кивнул Маатхас, надо одеться поскорее.
Они действовали, как могли бесшумно и быстро. Но чем больше проходило времени, тем яснее становилось, что за дверью тайно собирается отряд. Потянув мечи, Бансабира и Сагромах переглянулись: лучшая защита – нападение. Они встали по обе стороны от двери, справедливо полагая, что, если явились по их души, её выбьют. Ничего не скажешь, хороший подарочек замыслил Кхассав!
- ТАНУ! – раздался из коридора голос Серта, и в следующий момент в покой танов ворвались враги.
Ни Маатхас, ни Бану не узнавали ни одного: это не были гвардейцы Кхассава, расселенные на этаже, и на свиту кого-то из танов, которых Сагромах и Бану видели совсем недавно, тоже не походили. Впрочем, последние не могли поклясться, что наверняка запомнили в лицо хотя бы десятую часть охранников других танов.
Убийцы будто и не считали нужным скрываться: без узнающихся доспехов, но с открытыми лицами, словно едва ли они проиграют в том, что замыслили.
Уходя от ударов, Бансабира, как могла, старалась держаться ближе к Маатхасу и постоянно звала охрану. Было очевидно, что бой идет по всему крылу. Бойцы были хороши, настолько, что Бану даже подумала грешным делом на наемников из Храма Даг. Отбиваясь, она пыталась уловить, что происходит, и едва не подставилась – отблеск лунного луча скользнул по одежде врага, ослепив на мгновение. Сагромах успел выручить ее.
Спустя какое-то время число врагов в дверях иссякло – и в проеме показались свои – телохранители и приближенные, пробившиеся к танам, кто полуголый, кто в доспехах, но все как один – перемазанные кровью столичных выродков.
- А я еще дивился их радушию, - злобно бросил Сагромах, оглядывая ребят.
- Все целы? – спросила Бану, вылетая из покоя следом за мужем.
Хабур только скупо качнул головой. С лестничного проема донеслись далекие голоса.
- Скоро будут здесь, - проговорил Хабур, настойчиво хмурясь. – Надо выбираться.
Таны, переглянувшись, кивнули. Так скоро, как было возможно, северяне рванули к своим покоям, схватили самое необходимое в походе на север и бросились наутек.
Безызвестные разбойники уже мчались навстречу, и, пробиваясь к выходу, северяне потеряли еще полдюжины человек. Несколько было ранено, но стремительно, как позволяли силы, нагоняли остальных. Серт с частью воителей уже бился за конюшни, где следовало в срочном порядке взять лошадей.
- Северяне напали на дворец! – раздался надо всем дворцом пронзительный вопль раману Джайи. Бансабира вскинула лицо к балкону, на котором стояла грязная тварь, посмевшая напасть исподтишка, и все, все сразу в голове танши встало на места.
Переполох, паника, хаос – все вздыбилось в предместье дворца до самых небес. Побег давался все труднее. Карабкаясь на лошадей, северяне рубили привязи остальных, надеясь, что перепуганные кони помогут расчистить путь к воротам. А ведь еще как-то надо выбраться за ворота и не быть расстрелянными с крепостных стен и башен!
Бансабира выглядела, как оголодавшая волчица – не столько охочей до добычи и еды, сколько с осознанием в глазах, что если сейчас она провалится, то уже не выживет. Сагромах, глядя на жену, казался еще более взвинченным и собранным: если с ней хоть что-то случится, он сам выколет себе глаза и бросится с обрыва.
- Быстрей! – шептал Сагромах, хватая Бансабиру за руку, будучи верхом.
Северяне торопили друг друга, защищали друг друга, бились, вырывались.
- Быстрей!
- Быстрей! – подначивали отовсюду.
И следом, отовсюду доносилось:
- Держи их!
- Бей!
- Бей!
Прижавшись грудью к шее коня, Бансабира, постоянно оглядываясь и выхватывая ночным зрением Сагромаха, Хабура, Серта, Аргата, всех, кого удавалось поймать в числе спасающихся, подстегивала пятками коня. Дворцовые гвардейцы настигали с тыла, а волна защитников столицы от городских ворот врезалась в них клином спереди. Бансабиру и Сагромаха размыло этой волной в стороны, и, хотя еще какое-то время удавалось держать друг друга в поле зрения, вскоре стало невозможно следить, не убили ли любимого.
Только сердце стало биться быстрее, тревожнее, судорожнее, и на каждый вскрик неподалеку замирало, пропуская удар или два.
Ряды северян прогибались, тая, и Бансабиру начала пробирать паника. Неужели, им не выбраться?
И, когда показалось, что всему конец, позади сбегающих северян, раздался призывный трубный рев, а за ним несколько голосов, вторящих во всю мощь легких одни и те же слова:
- Именем рамана великодержавного Яса Кхассава VII Яасдура, немедленно прекратить!
Ряды гвардейцев государя, его личное охранение, седлав лошадей, рванулось в гущу событий. Да не могли Бану и Маатхас напасть на столицу! Это же полный бред! Если Бансабира не нападала на Гавань Теней, когда в своей время подошла к ней почти со всей северной ордой, то сейчас-то чего бы ей вздумалось? Всего с парой сотен ребят за плечами?
Ах, какая разница! – думал Кхассав. Надо унять кровопролитие, как можно скорее, а потом уже разбираться, кто там прав, кто виноват, и что вообще стряслось.
Раман и его люди, включая даже наместника Меата со свитой подстегивали коней, врезаясь в гущу событий. Бансабира и Маатхас, не видя друг друга, в разных сторонах от выхода из западни, глядели на рвущегося вперед Кхассава и одновременно приходили к решению, что едва ли выяснение истины сейчас будет хорошей затеей.
Надо выбираться, быстрее.
Назад, на север.
***
Пока столичные войска отвлеклись на прибытие рамана, Маджрух выудил момент и, напав на последних охранников, потянул тяжелый рычаг ворот всем весом.
***
К Джайе, наблюдавшей за побегом северян с балкона своей спальни, подошел со спины мужчина.
- Добейте их здесь, - злобно шепнула раману.
- Это неразумно, Светлейшая, - ответил голос. – Раман уже в городе. Если они полягут здесь, он докопается до правды, и вам не сносить головы.
- Я хочу, - зашипела Джайя еще страшнее, - чтобы эта тварь сдохла! Сдохла! – ударила раману ладонями по ограждению лоджии.
- Не переживайте на этот счет, государыня, - как можно спокойнее и тверже произнес мужчина. Было слышно, что и он всерьез сдерживает внутреннюю ярость. – Ближайший безопасный оплот – это Ниитасы. Мои люди выставлены в засадах на всех трактах до Сиреневого дома. Мы затравим их, как зайцев.
- Надеюсь, - Джайя сцепила зубы и сжала кулаки.
***
Северяне не разговаривали и гнали коней вперед, как одуревшие. Бансабира и Сагромах лишь издали поймали друг друга взглядами, но как бы сильно ни рвалось из груди сердце, сдержались и продолжили путь. Надо как можно скорее отойти на приличное расстояние и уже потом перевести дух. Взять краткий бивак, пересчитать потери, и снова мчаться на север. Сейчас самой первоочередной задачей было добраться до земель дома Ниитас – туда разбойники, чьи бы они ни были, сунуться не посмеют. А даже если и сунутся, Бансабира и Сагромах будут под защитой Сиреневого дома, и шансов спастись станет больше.
***
Натянув поводья, Сагромах успел обронить Хабуру, который спешивался тут же:
- Бану не должна знать.
- Но…
- Не смей, - рыкнул Сагромах, в коем-то веке приказав молочному брату. Потом обеими руками оперся на седло, опустил голову. Трудно.
Перевел дыхание. Зажал рукой царапину в боку. Благо, ночью, под доспехами, был шанс, что Бансабира сразу не заметит. Если тотчас отослать её поспать час, то можно управиться с раной, и тогда танша останется в неведении.
- Са! – Бансабира подлетела сзади, обняв. Сагромах сжал зубы и обернулся.
- Бану, - он взял её лицо в ладони. – Слава Богам, все в порядке. Ты?
Танша кивнула.
- А ты?
- Да.
Сагромах себя проклял – он солгал ей. Бану сощурилась, разглядывая его лицо, но ничего не сказала.
- Выстави стражу в той половине бивака. Надо перегруппироваться, обработать раны пострадавших, и продолжим путь. Не затягивая.
Бану была абсолютно согласна.
- Береги себя, - шепнула женщина, приподнялась на носки и коснулась губами уст Сагромаха. Когда она отошла, Са клацнул от саднящей боли зубами.
