- Заткнись! – рявкнула Бану. – Надо что-то делать! Найдите воды, разожгите костер. Остальным не помочь, но тана надо спас…
- Брось, Бану, - настойчивей повторил Сагромах, слабо касаясь её руки на своем животе.
И Бансабира поняла, что это конец.
Она еще попыталась удержать предательскую слабость, закусив губы, но потом всхлипнула раз, другой – и зарыдала в голос.
- ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ, САГРОМАХ?! – она вцепилась ему в волосы, притягивая к себе.
- Чтобы ты могла уйти.
- Мы уйдем вместе! – настояла танша.
Сагромах едва заметно качнул головой.
- Это вряд ли…
- ЧТО ВЫ ВСЕ ВСТАЛИ?! Я ЖЕ СКАЗАЛА! ВОДУ, ТРАВЫ, КОСТЕР!!! НУ!!! – она не унималась.
- Бану, мне не помочь…
- Я НЕ СДАМСЯ! НЕ СДАМСЯ, ТЫ, НЕДОУМОК!
- Бану….
- У НАС ТРОЕ ДЕТЕЙ, САГРОМАХ!!! КАК Я ПОСМОТРЮ ИМ В ГЛАЗА? ЧТО Я ИМ СКАЖУ?! ЧТО ПРОСПАЛА ТВОЮ СМЕРТЬ?! НИКОГДАААА!!! – заверещала Бансабира совсем неконтролируемо. – А ЧТО Я СКАЖУ САМОЙ СЕБЕ, САГРОМАХ?!ЧТО БУДУ БЕЗ ТЕБЯ ДЕЛАТЬ? Как жить… КАК ТЫ МОГ?! Как… ты… мог?! – выдохнула вдруг тихо и совсем слезно. – Что же ты наделал? – она припала к его лицу собственным, обжигая слезами и чувствуя, как Сагромах отчего-то улыбается.
- ЧЕМУ ТЫ ТАМ УХМЫЛЯЕ… Са, - горько просила она. – Ну зачем? – всхлипывала Бану. – Ну за…
Бансабира вздрогнула и осеклась, почувствовав на влажной щеке мужскую руку, уже зная, что настолько горячей чувствует её в последний раз.
- Мы не даем вам взобраться на коней и уйти скорее. Моя рана давно загноилась, ты ведь зна…
Он сбился, переводя дыхание, и Бану, судорожно вскинувшись, снова поймала его лицо, с ужасом посмотрела в глаза.
- Нет-нет-нет-нет, не смей!
Одна из рук, перемазанная кровью от его раны, теперь оставляла красные следы на лице Сагромаха, на собственных висках и волосах.
- Не смей умирать, Са! – она прижала его горячо, неистово, всей силой натренированных рук, которыми их обладательница годами выбирался из-под любых невзгод. Прижатый к её груди, Сагромах, чуть улыбаясь, чувствовал, как бешено колотится женское сердце.
- За нами опять погоня, Бану. Без нас вы сможете уйти быстрее. Поэтому перед рассветом, я предложил им это. Каждый ударил лежащего справа. Ну а я … - он выдохнул, харкнув кровью.
- Нам ведь только и надо было, дотянуть до Ниитасов! – в грудь мужа зарыдала Бану.
Сагромах мягко положил ладонь Бану на затылок. Нежно, со всей возможной лаской поерошил волосы.
- Поклонись от меня Снежному Астахиру и помолись Праматери-Родине, Бану, - попросил тан. – Обними наших детей, скажи Шиимсагу, его место в рядах, пусть не злится на сестру.
- Сам! – не отнимаясь от его груди заартачилась Бану. – Сам скажи, сам помолись!
- Скажи Гайеру, что я горд тем, каким он вырос и…
- Са!
- И Шинбане, что у неё… красивые волосы. Я любил их гладить… своими… грубыми лапами… – Сагромах попытался усмехнуться, но едва не захлебнулся.
- Скажи все это сам! Со мной вместе! Ну же! – она чуть приподняла голову, чтобы только его рука не упала с затылка, и посмотрела в лицо Сагромаха. – Поехали со мной, Са, - попросила она совсем без сил. – Умоляю, - потрусила немного за одеяние.
Лицо тана было совсем как полотно и дыхания слышно уже не было.
- Нет, - качала она головой, выдыхая едва слышно. – Нет, пожалуйста.
- Я буду беречь тебя оттуда, Бану, - Сагромах невесомо провел от затылка вперед, ко лбу, и коснулся пальцем складки меж танских бровей. – Когда я впервые увидел тебя, в схватке, когда ты вернулась к Сабиру, ты тоже хмурилась, - прошептал тан. – Ты так часто хмурилась, моя Бану. А я всегда очень хотел, чтобы ты улыбалась. Знаешь, как тебе идет?
Бансабира молча качнула головой и наклонилась к его губам: молчи, молчи, не говори и береги силы… Она прижалась устами в поцелуе, и Сагромах чувствовал тепло и дрожь губ, что слаще всякого в мире меда, приятнее всякого вина, дороже любых сокровищ…
- Ну же, - попросил тан почти неслышно, когда Бану отстранилась и для примера улыбнулся сам – из последних сил. – Давай же …
Бану едва ли смогла себя пересилить, но почему-то губы сами расползлись в том, что было так ему нужно.
- Ну вот, - одобрительно шепнул тан. – Ну вот, любовь моя, я и дождался…
Он выдохнул с улыбкой на губах – и Бансабира сама забыла, как дышать.
А без воздуха, она даже не могла кричать. Все её лицо исказилось в невыносимой судороге, в бессильной немоте.
Это не могло быть правдой.
- Где Хабур? – едва слышно спросила Бансабира, едва обрела способность дышать.
Разве сейчас молочный брат Сагромаха не должен быть тут же, среди коленопреклонных бойцов, рыдающих также горько по тану и товарищам, как и она?
Никто не отвечал.
- Где Хабур? – повторила танша вопрос.
- Мы не знаем, - ответил Серт где-то неподалеку.
Да и плевать, успела подумать Бансабира, припадая лбом к самой надежной, самой могучей и самой бесценной в мире груди. Груди, в которой еще минутой ранее билось самое большое и чистое сердце среди всех людей Этана.
- Тану, - позвал Вал спустя какое-то время.
- Уйди, - Бансабира даже не думала выпускать мужа из рук.
- Та…
- Я сказала, уйди, Вал! – Бансабира подняла голову, но на телохранителя так и не посмотрела. - Уйдите все, - припечатала танша, обнимая мужа обеими руками, как могла.
Вал поглядел ей в спину: пожалуй, сейчас даже Гистасп бы не придумал, как помочь и что сказать. Он дал знак остальным оставить госпожу наедине с её горем.
Отряд телохранителей оттащил другие пятьдесят шесть трупов и расселся неподалеку – на посту на всякий случай.
- Бану, - танша вздрогнула от этого голоса. - Чт… это… - никакого вопроса не срывалось с губ Хабура. Пошатываясь, оглушенный узнанной новостью, он подковылял к женщине, которую давно привык считать сестрой.
- Хабур? – она подняла опухшее заплаканное лицо.
Ему уже все рассказали – было видно. Хабур беспомощно шевелил губами. Открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Он был растерян, разбит, истерзан – и не понимал ещё, что произошло. Перевидавший, как и Бану, на своем веку столько смертей, Хабур не мог поверить в одну-единственную.
- Са, - позвал мужчина, беря Сагромаха за окоченевшую руку. – Эй, Са?
«Са» не отзывался.
- Где ты был?
- А? – Хабур перевел на Бану бессмысленный взгляд.
- Где ты был?
- У Ниитасов. Са отослал меня немного за полночь с посланием. Сказал, надо удостовериться, что они помогут нам. Объяснить ситуацию. Мало ли? Вдруг Иден уже мертв, а мы все просто не знаем, и теперь нас никто и не пустит в Сиреневый танаар.
Значит, Сагромах знал, что Хабур ни за что не позволит ему сделать, что тот задумал. Еще бы! Уж кто не чаял души в Сагромахе, кроме его жены и детей, так это Хабур!
- А Иден жив?
Хабур молча затряс головой: ага, что с ним станется-то?
- Его люди в приграничье утверждают, что помогут славной внучке тана, конечно же. К тому же, смотритель ближайшего гарнизона был в числе твоих солдат в Бойне, так что все в порядке. Он выслал вслед за мной людей. Скоро подмога будет здесь.
- Скоро будет здесь? – переспросила Бансабира и подняла голову.
- Да, - кивнул Хабур. – Тут до Ниитасов часов пять в одну сторону, ну шесть самое большое. Скоро все будет в порядке, слышишь, Са? – спросил Хабур, снова потрусив брата за руку.
По-прежнему торчащего кинжала из братского живота он будто и не видел.
- Ну давай же, - улыбнулся Хабур. – Хватит уже…
- Хабур, - позвала танша.
- Сагромах, чтоб тебя! – мужчина толкнул покойника в грудь.
- Хабур.
- Сагро… - Хабур с удивлением провёл пальцами по щеке. – Мокрая?
У мужчины задрожали плечи. Чтобы это все! Чтобы весь мир свалился в пекло! Чтобы Шиада, Мать Воздаяния, выжгла все поля в Этане!
- Хабур, - снова позвала Бансабира.
- Замолчи, Бану, пожалуйста, - попросил мужчина. – Замолчи, - попросил слезно и, наконец, зарычал, сотрясая все округу.
Ниитасы и правда прибыли вскоре, отдали поклон почтения Бану, хотя та едва ли его видела. Было очевидно, что до севера они убитых не довезут таким темпом, и тела всяко придется похоронить. С этим затягивать не следовало.
Бану заартачилась: ни за что на свете она не станет хоронить больше полусотни храбрейших северян где попало.
- Хотя бы на земле Ниитасов, но там, где они будут в безопасности.
- Пытаясь дотащить их до безопасного укрытия, мы потратим кучу драгоценного времени, - настоял командир сиреневого гарнизона.
- А хороня их здесь, мы его выиграем, что ли? Мы точно также потратим время!
- Нет, если их сжечь. Тогда они наверняка не достанутся врагам на поруга…
- Ни за что, - отрезала танша.
- Складывайте костер, - приказал Хабур.
- Не смейте! – взвилась Бану. – Я сказала, мы похороним их…
Хабур больше не слушал: подошел вплотную и с размаху влепил танше пощечину. Все вокруг затихли, наблюдая, что теперь будет. Телохранители Бансабиры, кто мог, и даже командир гарнизона Ниитасов потянулись к рукоятям мечей: при живом Маатхасе никто, даже Хабур, в жизни бы не поднял руку на госпожу.
- Возьми себя в руки, Бану, - строго сказал Хабур.
- Уберись Хабур, - выцедила Бансабира, окидывая его презрительным взглядом с головы до ног.
Но Хабур не убирался. Он поймал Бансабиру за плечи, встряхнул:
- Са сделал это, чтобы те, кто выжил, сумели добраться до укрытия! И мы доберемся до него! – заорал он. – Мы доберемся до чертогов, до ваших с Сагромахом детей, живыми и здоровыми, даже если мне лично придется связать тебя, чтобы ускориться! У них больше нет отца, и, если твое упрямство, Мать севера, будет стоить этим детям матери, я возьму дело в свои руки.
Бансабира глядела в его глаза, не зная, что делать и говорить. Такие же измученные болью, опухшие от слез глаза Хабура имели не менее обездоленное выражение, чем её собственные.
- Делай, что хочешь, - шепнула танша, отворачиваясь. – Но Сагромаха я здесь не оставлю.
Хабур, глядя ей вслед, кивнул. Хорошо, это стоящий компромисс.
- Сложите костер, - отдал он приказ.
Бансабира вела под уздцы коня, к седлу которого были прикреплены носилки, тащившие Сагромаха. Бану чувствовала пятками, как дрожит земля от приближавшейся кавалерии врагов, но даже не пыталась ускориться или отдать какие-то указания. Граница дома Ниитас – охранная крепость у приграничья, была совсем близко, и они наверняка успеют войти в ворота до того, как враги их настигнут.
Так и вышло.
Переступив невидимую грань, Бансабира вздохнула – неслышно, но значимо. Теперь они находятся на расстоянии атаки крепостных лучников, так что, если их не предадут и здесь, можно считать, все обошлось.
- Бану! – раздался голос из-за спины.
Еще бы! Бансабира усмехнулась. Не оборачиваясь назад, обвела взглядом сопровождение.
- Затащите тело Сагромаха внутрь. Отправьте гонца в оба чертога: пусть съезжаются в крепость Валарт. Его следует похоронить там.
- Место Са в семейном склепе дома Маатхас, - взвился Хабур снова.
- А мое – в склепе дома Яввуз. Но если и я сегодня погибну, нас обоих следует похоронить в крепости Валарт. Она должна стать оплотом всего севера. Ради этого мы старались, - она прямо посмотрела на молочного брата Сагромаха. – Надеюсь на тебя, Хабур.
Мужчина смотрел в ответ молча, угрюмо, но принимал указание. Действительно, Сагромах надеялся именно на это. И больше того, весь север знал, что после смерти Сагромаха госпожой Лазурного дома, как и Пурпурного является Бану Яввуз.
- Слушаюсь, - кивнул он.
Бансабира молча глядела, как в воротах исчезают люди. Только часть личной охраны и Серт остались снаружи крепости. Командир гарнизона уговаривал всех спрятаться за стенами, но Бансабира отказывалась, и командир, натужно вздохнув, тоже остался снаружи крепостных ворот. Громко крикнул лучникам на стене встать на изготовку.
Пришло время обернуться.
За Бану остановилась кавалькада сопровождения рамана Кхассава Яасдура. Сам государь высоко держал белый флаг.
- Я хочу поговорить! – объявил он и, передав знамя ближайшему всаднику – Таиру – спешился. Потом взял знамя вновь и замер, обозначая намерения.
- Позвольте мне войти в крепость! – попросил раман, и сделал шаг по направлению к Бану.
- Государь, не стоит, - громко предостерег Таир.
- Брось, Таир.
- Именем тана Сиреневого дома Идена Ниитас, - вперед вдруг выступил командир гарнизона, - я напоминаю, что по указу его светлости, подписанному в день окончания Бойни Двенадцати Красок, всякий, кто переступит границы его владений, не являясь подданным Сиреневого танаара или Бансабиры Яввуз, будет объявлен врагом и развяжет войну во всем Ясе.
- Но это моя земля! – остолбенел Кхассав. – Я государь Яса! На меня не действуют никакие законы танов!
- Я повторяю, - настойчиво загорланил командир, - всякий, кто переступит границы дома Ниитас, будет немедленно атакован и убит на месте, как враг Идена Ниитаса.
- Государь! – кликнул Таир, а с ним и еще несколько человек.
Кхассав клацнул зубами: плохо дело, на стенах вокруг полно лучников.
И вдруг положение прояснилось само собой.
- Тану! – крикнул Серт, наблюдая, как Бансабира выходит из зоны обстрела защитниками укрепления. – Не надо, тану, прошу! – взмолился Серт. – Ясно же, что они пытались вас убить! Они послали убийц за Матерью лагерей! Не облегчайте им задачу, особенно теперь! Тану!
К его голосу присоединились другие. Но внутренний голос Бансабиры настойчиво пригвоздил: «Ты не трусиха».
Она вышла из поля обстрела лучников всего на пару шагов. Кхассав с воодушевлением бросился вперед, ускорив шаг. Но потом Бану вдруг вскинула руку в останавливающем жесте, и раман понял, что расстояние, которое осталось меж ними, всего лишь позволяет общаться, не надрывая горло изо всех сил.
- Клянусь, я понятия не имел, что произошло! – заголосил Кхассав. Таир позади него скрипнул зубами – негоже владыке объясняться или оправдываться перед подданными.
- Я отбыл из дворца, потому что, как и обещал, готовил вам с Сагромахом подарок, и он уже при….
- Да, - горько усмехнулась Бансабира. – Мы заметили твое внимание, государь. Дар, правда, вышел так себе, но что поделать, если у тебя дурной вкус.
- Бансабира, мне очень жаль, что так вышло! Когда я понял, что вас преследуют, мы тут же рванули следом! Мы настигали и убивали их, я клянусь!
- Насчет подарка ты тоже клялся.
- Вот, - он выудил из-за пазухи тубус. – Вот подарок, о котором я говорил! Я передал в ваше распоряжение Коралловый остров! Вот то, что я пытался сделать из благодарности за твои траты и расходы в предстоящем походе на Мирасс! Если не доверяешь мне, пусть любой из твоих бойцов подойдет и возьмет его. Мои воины отойдут!
Бансабира хмыкнула:
- Я больше ни одного северянина не подвергну опасности находиться рядом с семьей Яасдур.
- Тогда пусть мой боец отнесет его! Ты увидишь, что я не вру!
- Пусть, если он тебе неважен, - согласилась Бансабира. – Едва он зайдет на территорию моего деда, его пристрелят.
- Бансабира, - Кхассав взмолился с отчаянием. - Я никогда не пытался воевать с тобой! Никогда не думал оскорбить или …
Кхассав скрипнул зубами: с этой упертой таншей сейчас никакой диалог не задастся.
- Где Са? – спросил Кхассав. – Где Сагромах, я хочу поговорить с ним!
Женские нервы слишком отзывчивы на все вокруг, Кхассав знал не понаслышке. Сейчас нужен спокойный холодный мужской ум.
- Брось, Бану, - настойчивей повторил Сагромах, слабо касаясь её руки на своем животе.
И Бансабира поняла, что это конец.
Она еще попыталась удержать предательскую слабость, закусив губы, но потом всхлипнула раз, другой – и зарыдала в голос.
- ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ, САГРОМАХ?! – она вцепилась ему в волосы, притягивая к себе.
- Чтобы ты могла уйти.
- Мы уйдем вместе! – настояла танша.
Сагромах едва заметно качнул головой.
- Это вряд ли…
- ЧТО ВЫ ВСЕ ВСТАЛИ?! Я ЖЕ СКАЗАЛА! ВОДУ, ТРАВЫ, КОСТЕР!!! НУ!!! – она не унималась.
- Бану, мне не помочь…
- Я НЕ СДАМСЯ! НЕ СДАМСЯ, ТЫ, НЕДОУМОК!
- Бану….
- У НАС ТРОЕ ДЕТЕЙ, САГРОМАХ!!! КАК Я ПОСМОТРЮ ИМ В ГЛАЗА? ЧТО Я ИМ СКАЖУ?! ЧТО ПРОСПАЛА ТВОЮ СМЕРТЬ?! НИКОГДАААА!!! – заверещала Бансабира совсем неконтролируемо. – А ЧТО Я СКАЖУ САМОЙ СЕБЕ, САГРОМАХ?!ЧТО БУДУ БЕЗ ТЕБЯ ДЕЛАТЬ? Как жить… КАК ТЫ МОГ?! Как… ты… мог?! – выдохнула вдруг тихо и совсем слезно. – Что же ты наделал? – она припала к его лицу собственным, обжигая слезами и чувствуя, как Сагромах отчего-то улыбается.
- ЧЕМУ ТЫ ТАМ УХМЫЛЯЕ… Са, - горько просила она. – Ну зачем? – всхлипывала Бану. – Ну за…
Бансабира вздрогнула и осеклась, почувствовав на влажной щеке мужскую руку, уже зная, что настолько горячей чувствует её в последний раз.
- Мы не даем вам взобраться на коней и уйти скорее. Моя рана давно загноилась, ты ведь зна…
Он сбился, переводя дыхание, и Бану, судорожно вскинувшись, снова поймала его лицо, с ужасом посмотрела в глаза.
- Нет-нет-нет-нет, не смей!
Одна из рук, перемазанная кровью от его раны, теперь оставляла красные следы на лице Сагромаха, на собственных висках и волосах.
- Не смей умирать, Са! – она прижала его горячо, неистово, всей силой натренированных рук, которыми их обладательница годами выбирался из-под любых невзгод. Прижатый к её груди, Сагромах, чуть улыбаясь, чувствовал, как бешено колотится женское сердце.
- За нами опять погоня, Бану. Без нас вы сможете уйти быстрее. Поэтому перед рассветом, я предложил им это. Каждый ударил лежащего справа. Ну а я … - он выдохнул, харкнув кровью.
- Нам ведь только и надо было, дотянуть до Ниитасов! – в грудь мужа зарыдала Бану.
Сагромах мягко положил ладонь Бану на затылок. Нежно, со всей возможной лаской поерошил волосы.
- Поклонись от меня Снежному Астахиру и помолись Праматери-Родине, Бану, - попросил тан. – Обними наших детей, скажи Шиимсагу, его место в рядах, пусть не злится на сестру.
- Сам! – не отнимаясь от его груди заартачилась Бану. – Сам скажи, сам помолись!
- Скажи Гайеру, что я горд тем, каким он вырос и…
- Са!
- И Шинбане, что у неё… красивые волосы. Я любил их гладить… своими… грубыми лапами… – Сагромах попытался усмехнуться, но едва не захлебнулся.
- Скажи все это сам! Со мной вместе! Ну же! – она чуть приподняла голову, чтобы только его рука не упала с затылка, и посмотрела в лицо Сагромаха. – Поехали со мной, Са, - попросила она совсем без сил. – Умоляю, - потрусила немного за одеяние.
Лицо тана было совсем как полотно и дыхания слышно уже не было.
- Нет, - качала она головой, выдыхая едва слышно. – Нет, пожалуйста.
- Я буду беречь тебя оттуда, Бану, - Сагромах невесомо провел от затылка вперед, ко лбу, и коснулся пальцем складки меж танских бровей. – Когда я впервые увидел тебя, в схватке, когда ты вернулась к Сабиру, ты тоже хмурилась, - прошептал тан. – Ты так часто хмурилась, моя Бану. А я всегда очень хотел, чтобы ты улыбалась. Знаешь, как тебе идет?
Бансабира молча качнула головой и наклонилась к его губам: молчи, молчи, не говори и береги силы… Она прижалась устами в поцелуе, и Сагромах чувствовал тепло и дрожь губ, что слаще всякого в мире меда, приятнее всякого вина, дороже любых сокровищ…
- Ну же, - попросил тан почти неслышно, когда Бану отстранилась и для примера улыбнулся сам – из последних сил. – Давай же …
Бану едва ли смогла себя пересилить, но почему-то губы сами расползлись в том, что было так ему нужно.
- Ну вот, - одобрительно шепнул тан. – Ну вот, любовь моя, я и дождался…
Он выдохнул с улыбкой на губах – и Бансабира сама забыла, как дышать.
***
А без воздуха, она даже не могла кричать. Все её лицо исказилось в невыносимой судороге, в бессильной немоте.
Это не могло быть правдой.
***
- Где Хабур? – едва слышно спросила Бансабира, едва обрела способность дышать.
Разве сейчас молочный брат Сагромаха не должен быть тут же, среди коленопреклонных бойцов, рыдающих также горько по тану и товарищам, как и она?
Никто не отвечал.
- Где Хабур? – повторила танша вопрос.
- Мы не знаем, - ответил Серт где-то неподалеку.
Да и плевать, успела подумать Бансабира, припадая лбом к самой надежной, самой могучей и самой бесценной в мире груди. Груди, в которой еще минутой ранее билось самое большое и чистое сердце среди всех людей Этана.
***
- Тану, - позвал Вал спустя какое-то время.
- Уйди, - Бансабира даже не думала выпускать мужа из рук.
- Та…
- Я сказала, уйди, Вал! – Бансабира подняла голову, но на телохранителя так и не посмотрела. - Уйдите все, - припечатала танша, обнимая мужа обеими руками, как могла.
Вал поглядел ей в спину: пожалуй, сейчас даже Гистасп бы не придумал, как помочь и что сказать. Он дал знак остальным оставить госпожу наедине с её горем.
Отряд телохранителей оттащил другие пятьдесят шесть трупов и расселся неподалеку – на посту на всякий случай.
***
- Бану, - танша вздрогнула от этого голоса. - Чт… это… - никакого вопроса не срывалось с губ Хабура. Пошатываясь, оглушенный узнанной новостью, он подковылял к женщине, которую давно привык считать сестрой.
- Хабур? – она подняла опухшее заплаканное лицо.
Ему уже все рассказали – было видно. Хабур беспомощно шевелил губами. Открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Он был растерян, разбит, истерзан – и не понимал ещё, что произошло. Перевидавший, как и Бану, на своем веку столько смертей, Хабур не мог поверить в одну-единственную.
- Са, - позвал мужчина, беря Сагромаха за окоченевшую руку. – Эй, Са?
«Са» не отзывался.
- Где ты был?
- А? – Хабур перевел на Бану бессмысленный взгляд.
- Где ты был?
- У Ниитасов. Са отослал меня немного за полночь с посланием. Сказал, надо удостовериться, что они помогут нам. Объяснить ситуацию. Мало ли? Вдруг Иден уже мертв, а мы все просто не знаем, и теперь нас никто и не пустит в Сиреневый танаар.
Значит, Сагромах знал, что Хабур ни за что не позволит ему сделать, что тот задумал. Еще бы! Уж кто не чаял души в Сагромахе, кроме его жены и детей, так это Хабур!
- А Иден жив?
Хабур молча затряс головой: ага, что с ним станется-то?
- Его люди в приграничье утверждают, что помогут славной внучке тана, конечно же. К тому же, смотритель ближайшего гарнизона был в числе твоих солдат в Бойне, так что все в порядке. Он выслал вслед за мной людей. Скоро подмога будет здесь.
- Скоро будет здесь? – переспросила Бансабира и подняла голову.
- Да, - кивнул Хабур. – Тут до Ниитасов часов пять в одну сторону, ну шесть самое большое. Скоро все будет в порядке, слышишь, Са? – спросил Хабур, снова потрусив брата за руку.
По-прежнему торчащего кинжала из братского живота он будто и не видел.
- Ну давай же, - улыбнулся Хабур. – Хватит уже…
- Хабур, - позвала танша.
- Сагромах, чтоб тебя! – мужчина толкнул покойника в грудь.
- Хабур.
- Сагро… - Хабур с удивлением провёл пальцами по щеке. – Мокрая?
У мужчины задрожали плечи. Чтобы это все! Чтобы весь мир свалился в пекло! Чтобы Шиада, Мать Воздаяния, выжгла все поля в Этане!
- Хабур, - снова позвала Бансабира.
- Замолчи, Бану, пожалуйста, - попросил мужчина. – Замолчи, - попросил слезно и, наконец, зарычал, сотрясая все округу.
***
Ниитасы и правда прибыли вскоре, отдали поклон почтения Бану, хотя та едва ли его видела. Было очевидно, что до севера они убитых не довезут таким темпом, и тела всяко придется похоронить. С этим затягивать не следовало.
Бану заартачилась: ни за что на свете она не станет хоронить больше полусотни храбрейших северян где попало.
- Хотя бы на земле Ниитасов, но там, где они будут в безопасности.
- Пытаясь дотащить их до безопасного укрытия, мы потратим кучу драгоценного времени, - настоял командир сиреневого гарнизона.
- А хороня их здесь, мы его выиграем, что ли? Мы точно также потратим время!
- Нет, если их сжечь. Тогда они наверняка не достанутся врагам на поруга…
- Ни за что, - отрезала танша.
- Складывайте костер, - приказал Хабур.
- Не смейте! – взвилась Бану. – Я сказала, мы похороним их…
Хабур больше не слушал: подошел вплотную и с размаху влепил танше пощечину. Все вокруг затихли, наблюдая, что теперь будет. Телохранители Бансабиры, кто мог, и даже командир гарнизона Ниитасов потянулись к рукоятям мечей: при живом Маатхасе никто, даже Хабур, в жизни бы не поднял руку на госпожу.
- Возьми себя в руки, Бану, - строго сказал Хабур.
- Уберись Хабур, - выцедила Бансабира, окидывая его презрительным взглядом с головы до ног.
Но Хабур не убирался. Он поймал Бансабиру за плечи, встряхнул:
- Са сделал это, чтобы те, кто выжил, сумели добраться до укрытия! И мы доберемся до него! – заорал он. – Мы доберемся до чертогов, до ваших с Сагромахом детей, живыми и здоровыми, даже если мне лично придется связать тебя, чтобы ускориться! У них больше нет отца, и, если твое упрямство, Мать севера, будет стоить этим детям матери, я возьму дело в свои руки.
Бансабира глядела в его глаза, не зная, что делать и говорить. Такие же измученные болью, опухшие от слез глаза Хабура имели не менее обездоленное выражение, чем её собственные.
- Делай, что хочешь, - шепнула танша, отворачиваясь. – Но Сагромаха я здесь не оставлю.
Хабур, глядя ей вслед, кивнул. Хорошо, это стоящий компромисс.
- Сложите костер, - отдал он приказ.
***
Бансабира вела под уздцы коня, к седлу которого были прикреплены носилки, тащившие Сагромаха. Бану чувствовала пятками, как дрожит земля от приближавшейся кавалерии врагов, но даже не пыталась ускориться или отдать какие-то указания. Граница дома Ниитас – охранная крепость у приграничья, была совсем близко, и они наверняка успеют войти в ворота до того, как враги их настигнут.
Так и вышло.
Переступив невидимую грань, Бансабира вздохнула – неслышно, но значимо. Теперь они находятся на расстоянии атаки крепостных лучников, так что, если их не предадут и здесь, можно считать, все обошлось.
- Бану! – раздался голос из-за спины.
Еще бы! Бансабира усмехнулась. Не оборачиваясь назад, обвела взглядом сопровождение.
- Затащите тело Сагромаха внутрь. Отправьте гонца в оба чертога: пусть съезжаются в крепость Валарт. Его следует похоронить там.
- Место Са в семейном склепе дома Маатхас, - взвился Хабур снова.
- А мое – в склепе дома Яввуз. Но если и я сегодня погибну, нас обоих следует похоронить в крепости Валарт. Она должна стать оплотом всего севера. Ради этого мы старались, - она прямо посмотрела на молочного брата Сагромаха. – Надеюсь на тебя, Хабур.
Мужчина смотрел в ответ молча, угрюмо, но принимал указание. Действительно, Сагромах надеялся именно на это. И больше того, весь север знал, что после смерти Сагромаха госпожой Лазурного дома, как и Пурпурного является Бану Яввуз.
- Слушаюсь, - кивнул он.
Бансабира молча глядела, как в воротах исчезают люди. Только часть личной охраны и Серт остались снаружи крепости. Командир гарнизона уговаривал всех спрятаться за стенами, но Бансабира отказывалась, и командир, натужно вздохнув, тоже остался снаружи крепостных ворот. Громко крикнул лучникам на стене встать на изготовку.
Пришло время обернуться.
За Бану остановилась кавалькада сопровождения рамана Кхассава Яасдура. Сам государь высоко держал белый флаг.
- Я хочу поговорить! – объявил он и, передав знамя ближайшему всаднику – Таиру – спешился. Потом взял знамя вновь и замер, обозначая намерения.
- Позвольте мне войти в крепость! – попросил раман, и сделал шаг по направлению к Бану.
- Государь, не стоит, - громко предостерег Таир.
- Брось, Таир.
- Именем тана Сиреневого дома Идена Ниитас, - вперед вдруг выступил командир гарнизона, - я напоминаю, что по указу его светлости, подписанному в день окончания Бойни Двенадцати Красок, всякий, кто переступит границы его владений, не являясь подданным Сиреневого танаара или Бансабиры Яввуз, будет объявлен врагом и развяжет войну во всем Ясе.
- Но это моя земля! – остолбенел Кхассав. – Я государь Яса! На меня не действуют никакие законы танов!
- Я повторяю, - настойчиво загорланил командир, - всякий, кто переступит границы дома Ниитас, будет немедленно атакован и убит на месте, как враг Идена Ниитаса.
- Государь! – кликнул Таир, а с ним и еще несколько человек.
Кхассав клацнул зубами: плохо дело, на стенах вокруг полно лучников.
И вдруг положение прояснилось само собой.
- Тану! – крикнул Серт, наблюдая, как Бансабира выходит из зоны обстрела защитниками укрепления. – Не надо, тану, прошу! – взмолился Серт. – Ясно же, что они пытались вас убить! Они послали убийц за Матерью лагерей! Не облегчайте им задачу, особенно теперь! Тану!
К его голосу присоединились другие. Но внутренний голос Бансабиры настойчиво пригвоздил: «Ты не трусиха».
Она вышла из поля обстрела лучников всего на пару шагов. Кхассав с воодушевлением бросился вперед, ускорив шаг. Но потом Бану вдруг вскинула руку в останавливающем жесте, и раман понял, что расстояние, которое осталось меж ними, всего лишь позволяет общаться, не надрывая горло изо всех сил.
- Клянусь, я понятия не имел, что произошло! – заголосил Кхассав. Таир позади него скрипнул зубами – негоже владыке объясняться или оправдываться перед подданными.
- Я отбыл из дворца, потому что, как и обещал, готовил вам с Сагромахом подарок, и он уже при….
- Да, - горько усмехнулась Бансабира. – Мы заметили твое внимание, государь. Дар, правда, вышел так себе, но что поделать, если у тебя дурной вкус.
- Бансабира, мне очень жаль, что так вышло! Когда я понял, что вас преследуют, мы тут же рванули следом! Мы настигали и убивали их, я клянусь!
- Насчет подарка ты тоже клялся.
- Вот, - он выудил из-за пазухи тубус. – Вот подарок, о котором я говорил! Я передал в ваше распоряжение Коралловый остров! Вот то, что я пытался сделать из благодарности за твои траты и расходы в предстоящем походе на Мирасс! Если не доверяешь мне, пусть любой из твоих бойцов подойдет и возьмет его. Мои воины отойдут!
Бансабира хмыкнула:
- Я больше ни одного северянина не подвергну опасности находиться рядом с семьей Яасдур.
- Тогда пусть мой боец отнесет его! Ты увидишь, что я не вру!
- Пусть, если он тебе неважен, - согласилась Бансабира. – Едва он зайдет на территорию моего деда, его пристрелят.
- Бансабира, - Кхассав взмолился с отчаянием. - Я никогда не пытался воевать с тобой! Никогда не думал оскорбить или …
Кхассав скрипнул зубами: с этой упертой таншей сейчас никакой диалог не задастся.
- Где Са? – спросил Кхассав. – Где Сагромах, я хочу поговорить с ним!
Женские нервы слишком отзывчивы на все вокруг, Кхассав знал не понаслышке. Сейчас нужен спокойный холодный мужской ум.
