- Смотря о чем ты меня спрашиваешь. Если в целом, то не знаю, - с тяжким вздохом призналась Холмен. - Подумаю об этом завтра. Для начала надо узнать, кто убил Хеллу, что за дела она творила у всех под носом и кто такой этот ваш загадочный Зверь, коего все так боятся. Мне кажется, это важно. Все, что происходит сейчас, связано с маяком и смертью моего дедушки. Родители тоже погибли из-за меня. Я должна разобраться в себе и тайнах острова. Я еще многого не знаю о прошлом моей семьи. Твой отец поведал мне часть правды, но это не все. Скелеты стали выплывать из болота. Страшно даже подумать, что еще окажется на поверхности.
Вальравн задумчиво молчал, касаясь кончиками пальцев шершавой поверхности стола.
- Ты стоишь между настоящим и будущим, но дверь в последнее заперта. Ключик надо искать в делах минувших лет. Так что, валяй.
- Даже не скажешь, что это опасно? Настолько хочешь от меня избавиться?
- А зачем? - невозмутимо пожал плечами ворон. - Я тебе не мамочка, да и ты упрямая – все равно ведь сделаешь по-своему. Нет смысла отговаривать. Это твоя жизнь и твоя семья. Тебе решать, что делать. Я могу лишь следить, чтобы твоя голова и неугомонная задница оставались целыми и хотя бы немного невредимыми, как того и хочет мой отец. Только не надейся, что я останусь в стороне, Ева. Так уж и быть, уговорила, помогу тебе. Будем вместе искать ответы, смирись.
- Уговорила? Я вообще-то у тебя ничего не просила, - возразила Ева, чтобы не уступать Равну. На удивление она была не особо-то и против. Может, и вправду вдвоем они быстрее продвинутся в расследовании. У Холмен появился какой-никакой, временами раздражающий, но все-таки союзник.
- Знаешь, - с легкой улыбкой обратилась Ева к Вальравну, - иногда ты кажешься нормальным. Оказывается, с тобой можно поговорить.
- Цени эти моменты, лисичка. Может, в следующий миг я вновь стану тем, кого ты будешь ненавидеть.
Ева уснула на диване в гостиной. Девушка лежала в позе эмбриона, поджав под себя ноги. Несчастная спина не поблагодарит хозяйку за сон в подобной позе, но Холмен не хватило сил подняться и дойти до комнаты. Вальравн напророчил: стоило девушке поудобнее устроиться, закрыть глаза на пару минут, как ловушка тут же захлопнулась – сон захватил в плен измученное сознание. Выбраться из него Ева уже не смогла, да и не особо-то хотела. Усталость наконец-то одержала победу.
Казалось бы, Ева должна была настолько крепко спать, что ни один шум не помешал бы ее отдыху – пусть хоть комета упадет прямо в саду, хоть залп артиллерийских пушек прогремит за окном. Тем не менее глубоко проросшая, подобно вредоносному сорняку, тревога не позволяла Еве раствориться в стране Морфея. Ева спала чутко – любой звук был способен нарушить ее покой.
Так и получилось. Хрупкие крупицы сна Холмен нарушили тихие шаги поблизости. Девушка их услышала, но даже не дернулась и глаз не открыла. Она балансировала на грани между миром грез и реальностью – вроде кажется, а вроде все и взаправду.
Кто-то заботливо укрыл Еву мягким пледом. Уже знакомый аромат табака и хвои защекотал ноздри девушки. Это был Вальравн.
Ворон присел на корточки перед Евой. Молодой ворон осторожно, чтобы ненароком не потревожить покой Холмен, убрал упавшие на ее лицо волосы. Девушка смешно поморщила нос – Вальравн улыбнулся. Пока она не замечала, парень мог беззастенчиво любоваться Евой в желании навеки запечатлеть в памяти ее образ. Он примечал каждую деталь: яркие веснушки на носу, еле заметные морщинки в уголках глаз, крохотные родинки, маленькие шрамы от царапин, что практически сливались с кожей и были видны только, если хорошо присмотреться. Все это безумно нравилось ворону. Он находил особый шарм во внешности Холмен.
Если бы Ева только знала, что за взгляд Вальравн обратил к ней. Так смотрят на главную ценность в жизни – на нечто совершенное, желанное и самое любимое. В тот миг она была настоящей. Холодная, грубая Снежная Королева, чье сердце покрыто коркой льда, растаяла, на ее место пришла другая. Вальравн видел перед собой хрупкое, беззащитное, нежное создание, которое ему хотелось спрятать в объятиях черных крыльев, чтобы уберечь от любых неприятностей злого мира.
Да и сам Равн, пока нет лишних глаз и свидетелей, открыл истинное лицо. Сейчас на Еву глядел не тот одичавший ворон со сложным характером, хамоватыми манерами, привыкший отталкивать от себя окружающих колкими шутками и глумливыми издевательствами. Ева была той, кому он был готов показать то, что скрыто от посторонних. Жаль только, она пока этого не знала, а молодой ворон так и не решался на отчаянный шаг. Девушка не видела, как иногда трещала по швам старая, почти сросшаяся с ним маска, а из-под трещин которой выглядывала преданная сущность влюбленного ворона.
Холмен давно забрала его сердце и до сих пор не отдавала обратно. Вальравн хранил чувства к Еве слишком много лет. Любовь и боль смешались настолько, что стали родными. Он уже вряд ли способен жить без них. Ради Холмен ворон готов был положить голову на плаху – пусть только попросит. Как бы ворон ни сопротивлялся, но разлюбить девушку не мог.
- Ева, моя милая Ева, если бы ты только знала, как я по тебе скучал, - еле слышно прошептал Вальравн, ласково проводя кончиками пальцев по вьющимся прядям Холмен. - Ты сильно изменилась. Я запомнил тебя маленькой девчонкой со смешными косичками. Я любил за них дергать. Ты била меня по рукам, дула губы, обижалась, а мне нравилось так привлекать твое внимание. Я часто думал, какой же ты стала. Не было ни дня, чтобы я о тебе не вспоминал. В лес ушел, на людях почти не появлялся, с отцом поругался, врагом стал и себе, и людям, топил чувства в хмельных напитках, всеми силами пытался выкинуть тебя из головы, да не получилось. Теперь ты стала еще краше, чем была. Совсем меня с ума свела и рада. Не спасительница ты, а ведьма. Оказывается, жить без сердца сложно, а мое ты утащила с собой на материк.
Знал ли Равн, что Ева полудремала, или не заметил этого – не понять. Монолог ворона походил на исповедь. Возможно, он и хотел, чтобы Холмен наконец-то услышала его, заметила все то, что столько времени копилось в нем. Равн не отваживался высказать ей о наболевшем в глаза. Страх быть отвергнутым, непонятым сидел внутри даже такой сильной личности, как Вальравн. Ворону было проще обмануть себя и всех вокруг – сделать безразличный вид, а наедине с собой безмолвно кричать от боли. Мучительно страшно вытащить на поверхность все, что тревожило душу, а в ответ получить только равнодушие. Куда проще отыгрывать роль, что ему не принадлежала. Лишь в редкие моменты правда обнажалась, как оголенный провод, но сбросить с себя маску окончательно у молодого ворона не было сил. Горький привкус прошлого все еще был слишком ощутим. Вальравн не хотел даже думать о том, что его чувства могли остаться безответными.
- Я знаю, ты меня не помнишь. Возможно, оно и к лучшему. Жду и боюсь того мига, когда память вернется к тебе, - грустно хмыкнул Равн и опустил голову. Ворон судорожно выдохнул. Каждое слово давалось с трудом – в груди что-то болезненно давило.
- Почему? Почему ты тогда сказала, что это сделал я? Мне ведь тоже больно. Я верил тебе, Ева. Приручила меня и выбросила, как надоевшего щенка. Думал, возненавижу, а я по-прежнему готов хоть хвостиком за тобой ходить, хоть на коленях перед тобой стоять. Не слукавить, чувства иногда так сильны, что не проходят даже с годами. Зачем ты вернулась? К беде я вновь тебя повстречал. Хочешь добить меня? Мое сердце и без того плачет кровавыми слезами. Что с тобой случилось после воскрешения? То ли океан тебя изменил, то ли тьма глумится. Как в кривое зеркало смотрю – не узнаю совсем. Никогда не забуду твой равнодушный взгляд в мою сторону. А знаешь, я все равно тебя люблю, Ева, даже такую. Надо же было именно твоему венку приплыть к моим ногам. Я ведь специально в поселение не ходил, как узнал, что тебя туда притащили – боялся встретить. Еще в детстве отец говорил, что нам суждено идти одной дорогой. Наши судьбы переплетены, Ева. Мы одно целое. Так у нас на роду написано, и изменить этого я не способен. Мне нет жизни без тебя, потом что ты и есть моя жизнь. Я твой ворон, Ева, созданный специально для тебя. Сгинешь ты, сгину и я от тоски по своей второй половине, - все шептал и шептал Вальравн слегка подрагивающим от эмоций голосом. Ворон сделал паузу, уткнулся лицом в край дивана, собираясь с силами.
- Всегда считал себя сильным, а рискнуть – признаться тебе во всем почему-то боюсь. Ты даже не представляешь, как я хочу, чтобы ты вновь улыбнулась мне, крепко обняла и назвала «своим вороненком», как раньше. Каким я был дураком, когда бесился в ответ на это прозвище. Все бы отдал, чтобы сейчас услышать от тебя эти слова. Для меня ты навсегда останешься смешной «лисичкой» с россыпью веснушек на лице, - Вальравн взял руку Евы и приложил к своей щеке. - Я не позволю ему вновь навредить тебе. Ты пока не знаешь, что за монстр ошивается рядом с тобой. Не могу видеть, как он касается тебя, стоит поблизости, разговаривает с тобой. В тот раз не уберег, теперь я все исправлю, обещаю. Лучше сам сдохну, чем второй раз совершу одну и ту же ошибку. Спи, Ева, завтра я снова постараюсь сделать вид, что ты мне безразлична. Однажды я непременно сорвусь, но только не сейчас.
Вальравн не удержался – чуть подался вперед и оставил нежный поцелуй на лбу Евы. Парень тяжело поднялся на ноги и побрел на второй этаж.
- Мой вороненок, - еле слышно пролепетала Ева сонным голосом, но Равн этого уже не услышал. Сон оказался сильнее: откровения Вальравна превратились в нечто призрачное, расплывчатое, почти нереальное. Явь ли это, Ева подумает позже, когда ее сознание не будет блуждать на границе миров. Девушка плотнее укуталась в плед и почти сразу же провалилась в темноту.
Ева спала, повернувшись лицом к спинке дивана. Все было хорошо: никаких сновидений – только пустота, что позволяла девушке хоть немного отдохнуть и прийти в себя после всего пережитого. Возможно, Ева бы так и проспала до самого утра, если бы в один миг сквозь сон она не почувствовала, как рядом с ней промялся край дивана, словно на него кто-то аккуратно сел.
- Ева, - тихо позвал женский голосок. Некто весело хихикнул, став мурлыкать себе под нос странноватую мелодию.
Холмен резко распахнула глаза. Ева нахмурилась. Девушка узнала этот голос. Только осознать невероятное сложно, ведь его владелица с недавних пор была мертва.
- Просыпайся, соня, мне скучно. Ну же, посмотри на меня. Зря я, что ли, к тебе в гости пришла? - чья-то рука стала нежно поглаживать Холмен по спине. Ева вздрогнула. Действия существа были ласковыми, но девушке с каждой секундой становилось все страшнее и страшнее. Дыхание перехватило, сердце стало отбивать бешеный ритм. Даже через теплый плед Холмен чувствовала могильный холод, что исходил от касаний гостьи.
Ева замерла. Где-то на границе полусонного сознания все еще теплилась надежда: может, снится. Девушка полежала так с пол минуты, боясь лишний раз шелохнуться, – только спина журналистки часто вздымалась от тяжелого дыхания. Кое-как совладав с собой, Холмен медленно повернулась назад. В конце концов, было бы глупо вот так лежать и бояться до самого рассвета, но и увидеть то, что могло находиться за спиной, не менее страшно. Нехорошее предчувствие кричало: «Не смотри, не оборачивайся, ничего хорошего там нет», и оно не ошиблось. В гости к Еве пожаловала гостья с того света.
- Привет, - Хелла склонила голову на бок, внимательно глядя на Холмен.
Никаких сомнений не было: рядом с Евой сидела именно Хелла. Только вот она была уже не такой, какой ее встретила Холмен на Летних святках. Девушка изменилась: мертвенно бледная кожа выглядела почти прозрачной, черные синяки залегли под глазами призрака, рот растянулся в неестественно длинной улыбке. Ее отсутствующий взгляд не выражал ни печали, ни радости. Он был таким же мертвым, как и сама Хелла. Та искорка жизни, что когда-то горела в дочери жреца, навеки покинула ее. В мир живых пришел призрачный дух.
Ева вжалась в мягкую поверхность дивана. Округлившимися от шока глазами она смотрела на Хеллу. Девушка буквально оцепенела от страха. Холмен несколько раз моргнула в попытке сбросить наваждение, но призрак и не думал исчезать. Не каждый день можно увидеть перед собой мертвеца. Кто знает, с какими намерениями Хелла пожаловала к Еве и что от нее хотела. Еще на празднике между девушками не сложилось теплых отношений. Хелла казалась Еве злобной, мстительной, завистливой особой. Факты лишь подтверждали ощущения Холмен. Страшно подумать, какой она стала после смерти.
- Надо же, как быстро отвыкаешь быть живой. Не успела я умереть, как забыла, что такое тепло, - Хелла вдруг положила ладонь на руку Евы. - Ты живая, а руки ледяные. Знаешь почему?
Ева молчала. От ужаса девушка онемела, точно язык утратил все присущие ему функции. Удивительно, как полупрозрачный дух мог оказаться столь осязаемым. Загробный холод обжег кожу Холмен. Она тут же выдернула руку. Девушка прижала ее к себе. Кожа горела, словно Холмен продержала ее не один час на лютом морозе, – тот участок, коего коснулся призрак, побелел.
- Просто ты такая же мертвая, как и я. Я тебе даже сочувствую. Вроде и сердце у тебя бьется, а толку-то – не живешь, а существуешь. Мы с тобой так похожи, Ева, - призрак рассмеялся. Ее смех звучал до дрожи в поджилках жутко. Ледяные нотки неприятно и даже больно резали слух.
- Я так же красива, как раньше? - вдруг поинтересовалась мертвая ведунья. Ева нервно сглотнула.
- Ты мне снишься, просто снишься. Я сейчас проснусь, и тебя здесь не будет, - наконец-то хрипловатым голосом еле-еле пролепетала журналистка.
Хелла вновь засмеялась. Еве захотелось закрыть уши руками – было невыносимо слушать эти стальные звуки.
- Иногда сон и реальность – одно и то же, Ева. Во сне мы путешествуем по мирам. Некоторые из них только с виду кажутся знакомыми, а на деле они всего лишь кривое отражение в зеркале. Я чувствую, как ты боишься. Твое сердце громко стучит, аж в ушах отдает. Раздражает. Так и хочется его вырвать из груди, - милым голоском выдала Хелла и опустила задумчивый взгляд туда, где у Евы билось сердце.
- Ч... что тебе нужно, Хелла? Зачем ты пришла? Ты умерла, так и уходи прочь! Среди живых тебе не место, - дрожащим от страха голосом проговорила Ева, пытаясь подальше отодвинуться от призрака, но бежать было некуда. Холмен хотелось закричать, позвать на помощь, только, как и в любом кошмарном сне, она не могла этого сделать – голос пропал, растворяясь где-то в глотке. Впрочем, Ева до сих пор не понимала, а сон ли это вообще.
- Ты меня не гони, Ева. Понравилось мне с тобой болтать. Я еще тогда решила – подругами будем. Хотя нет, сестрами! Родственную душонку в тебе чую, кровь ледяную да тьму лютую, как и у меня. Я теперь постоянно к тебе приходить стану, чтобы не забывала меня. Одна сестрица ведь не может жить без второй, верно? Нет, нет, а мертвая живую за собой потянет, - мертвые глаза призрака с безумным огоньком в глазах прожигали Холмен.
- Какая ты мне сестра? Что за чушь ты городишь? Иди в свой мир! В Туонелу или как он у вас называется? Мертвые не должны ходить среди живых.
Вальравн задумчиво молчал, касаясь кончиками пальцев шершавой поверхности стола.
- Ты стоишь между настоящим и будущим, но дверь в последнее заперта. Ключик надо искать в делах минувших лет. Так что, валяй.
- Даже не скажешь, что это опасно? Настолько хочешь от меня избавиться?
- А зачем? - невозмутимо пожал плечами ворон. - Я тебе не мамочка, да и ты упрямая – все равно ведь сделаешь по-своему. Нет смысла отговаривать. Это твоя жизнь и твоя семья. Тебе решать, что делать. Я могу лишь следить, чтобы твоя голова и неугомонная задница оставались целыми и хотя бы немного невредимыми, как того и хочет мой отец. Только не надейся, что я останусь в стороне, Ева. Так уж и быть, уговорила, помогу тебе. Будем вместе искать ответы, смирись.
- Уговорила? Я вообще-то у тебя ничего не просила, - возразила Ева, чтобы не уступать Равну. На удивление она была не особо-то и против. Может, и вправду вдвоем они быстрее продвинутся в расследовании. У Холмен появился какой-никакой, временами раздражающий, но все-таки союзник.
- Знаешь, - с легкой улыбкой обратилась Ева к Вальравну, - иногда ты кажешься нормальным. Оказывается, с тобой можно поговорить.
- Цени эти моменты, лисичка. Может, в следующий миг я вновь стану тем, кого ты будешь ненавидеть.
Глава 26. На границе сознания
Ева уснула на диване в гостиной. Девушка лежала в позе эмбриона, поджав под себя ноги. Несчастная спина не поблагодарит хозяйку за сон в подобной позе, но Холмен не хватило сил подняться и дойти до комнаты. Вальравн напророчил: стоило девушке поудобнее устроиться, закрыть глаза на пару минут, как ловушка тут же захлопнулась – сон захватил в плен измученное сознание. Выбраться из него Ева уже не смогла, да и не особо-то хотела. Усталость наконец-то одержала победу.
Казалось бы, Ева должна была настолько крепко спать, что ни один шум не помешал бы ее отдыху – пусть хоть комета упадет прямо в саду, хоть залп артиллерийских пушек прогремит за окном. Тем не менее глубоко проросшая, подобно вредоносному сорняку, тревога не позволяла Еве раствориться в стране Морфея. Ева спала чутко – любой звук был способен нарушить ее покой.
Так и получилось. Хрупкие крупицы сна Холмен нарушили тихие шаги поблизости. Девушка их услышала, но даже не дернулась и глаз не открыла. Она балансировала на грани между миром грез и реальностью – вроде кажется, а вроде все и взаправду.
Кто-то заботливо укрыл Еву мягким пледом. Уже знакомый аромат табака и хвои защекотал ноздри девушки. Это был Вальравн.
Ворон присел на корточки перед Евой. Молодой ворон осторожно, чтобы ненароком не потревожить покой Холмен, убрал упавшие на ее лицо волосы. Девушка смешно поморщила нос – Вальравн улыбнулся. Пока она не замечала, парень мог беззастенчиво любоваться Евой в желании навеки запечатлеть в памяти ее образ. Он примечал каждую деталь: яркие веснушки на носу, еле заметные морщинки в уголках глаз, крохотные родинки, маленькие шрамы от царапин, что практически сливались с кожей и были видны только, если хорошо присмотреться. Все это безумно нравилось ворону. Он находил особый шарм во внешности Холмен.
Если бы Ева только знала, что за взгляд Вальравн обратил к ней. Так смотрят на главную ценность в жизни – на нечто совершенное, желанное и самое любимое. В тот миг она была настоящей. Холодная, грубая Снежная Королева, чье сердце покрыто коркой льда, растаяла, на ее место пришла другая. Вальравн видел перед собой хрупкое, беззащитное, нежное создание, которое ему хотелось спрятать в объятиях черных крыльев, чтобы уберечь от любых неприятностей злого мира.
Да и сам Равн, пока нет лишних глаз и свидетелей, открыл истинное лицо. Сейчас на Еву глядел не тот одичавший ворон со сложным характером, хамоватыми манерами, привыкший отталкивать от себя окружающих колкими шутками и глумливыми издевательствами. Ева была той, кому он был готов показать то, что скрыто от посторонних. Жаль только, она пока этого не знала, а молодой ворон так и не решался на отчаянный шаг. Девушка не видела, как иногда трещала по швам старая, почти сросшаяся с ним маска, а из-под трещин которой выглядывала преданная сущность влюбленного ворона.
Холмен давно забрала его сердце и до сих пор не отдавала обратно. Вальравн хранил чувства к Еве слишком много лет. Любовь и боль смешались настолько, что стали родными. Он уже вряд ли способен жить без них. Ради Холмен ворон готов был положить голову на плаху – пусть только попросит. Как бы ворон ни сопротивлялся, но разлюбить девушку не мог.
- Ева, моя милая Ева, если бы ты только знала, как я по тебе скучал, - еле слышно прошептал Вальравн, ласково проводя кончиками пальцев по вьющимся прядям Холмен. - Ты сильно изменилась. Я запомнил тебя маленькой девчонкой со смешными косичками. Я любил за них дергать. Ты била меня по рукам, дула губы, обижалась, а мне нравилось так привлекать твое внимание. Я часто думал, какой же ты стала. Не было ни дня, чтобы я о тебе не вспоминал. В лес ушел, на людях почти не появлялся, с отцом поругался, врагом стал и себе, и людям, топил чувства в хмельных напитках, всеми силами пытался выкинуть тебя из головы, да не получилось. Теперь ты стала еще краше, чем была. Совсем меня с ума свела и рада. Не спасительница ты, а ведьма. Оказывается, жить без сердца сложно, а мое ты утащила с собой на материк.
Знал ли Равн, что Ева полудремала, или не заметил этого – не понять. Монолог ворона походил на исповедь. Возможно, он и хотел, чтобы Холмен наконец-то услышала его, заметила все то, что столько времени копилось в нем. Равн не отваживался высказать ей о наболевшем в глаза. Страх быть отвергнутым, непонятым сидел внутри даже такой сильной личности, как Вальравн. Ворону было проще обмануть себя и всех вокруг – сделать безразличный вид, а наедине с собой безмолвно кричать от боли. Мучительно страшно вытащить на поверхность все, что тревожило душу, а в ответ получить только равнодушие. Куда проще отыгрывать роль, что ему не принадлежала. Лишь в редкие моменты правда обнажалась, как оголенный провод, но сбросить с себя маску окончательно у молодого ворона не было сил. Горький привкус прошлого все еще был слишком ощутим. Вальравн не хотел даже думать о том, что его чувства могли остаться безответными.
- Я знаю, ты меня не помнишь. Возможно, оно и к лучшему. Жду и боюсь того мига, когда память вернется к тебе, - грустно хмыкнул Равн и опустил голову. Ворон судорожно выдохнул. Каждое слово давалось с трудом – в груди что-то болезненно давило.
- Почему? Почему ты тогда сказала, что это сделал я? Мне ведь тоже больно. Я верил тебе, Ева. Приручила меня и выбросила, как надоевшего щенка. Думал, возненавижу, а я по-прежнему готов хоть хвостиком за тобой ходить, хоть на коленях перед тобой стоять. Не слукавить, чувства иногда так сильны, что не проходят даже с годами. Зачем ты вернулась? К беде я вновь тебя повстречал. Хочешь добить меня? Мое сердце и без того плачет кровавыми слезами. Что с тобой случилось после воскрешения? То ли океан тебя изменил, то ли тьма глумится. Как в кривое зеркало смотрю – не узнаю совсем. Никогда не забуду твой равнодушный взгляд в мою сторону. А знаешь, я все равно тебя люблю, Ева, даже такую. Надо же было именно твоему венку приплыть к моим ногам. Я ведь специально в поселение не ходил, как узнал, что тебя туда притащили – боялся встретить. Еще в детстве отец говорил, что нам суждено идти одной дорогой. Наши судьбы переплетены, Ева. Мы одно целое. Так у нас на роду написано, и изменить этого я не способен. Мне нет жизни без тебя, потом что ты и есть моя жизнь. Я твой ворон, Ева, созданный специально для тебя. Сгинешь ты, сгину и я от тоски по своей второй половине, - все шептал и шептал Вальравн слегка подрагивающим от эмоций голосом. Ворон сделал паузу, уткнулся лицом в край дивана, собираясь с силами.
- Всегда считал себя сильным, а рискнуть – признаться тебе во всем почему-то боюсь. Ты даже не представляешь, как я хочу, чтобы ты вновь улыбнулась мне, крепко обняла и назвала «своим вороненком», как раньше. Каким я был дураком, когда бесился в ответ на это прозвище. Все бы отдал, чтобы сейчас услышать от тебя эти слова. Для меня ты навсегда останешься смешной «лисичкой» с россыпью веснушек на лице, - Вальравн взял руку Евы и приложил к своей щеке. - Я не позволю ему вновь навредить тебе. Ты пока не знаешь, что за монстр ошивается рядом с тобой. Не могу видеть, как он касается тебя, стоит поблизости, разговаривает с тобой. В тот раз не уберег, теперь я все исправлю, обещаю. Лучше сам сдохну, чем второй раз совершу одну и ту же ошибку. Спи, Ева, завтра я снова постараюсь сделать вид, что ты мне безразлична. Однажды я непременно сорвусь, но только не сейчас.
Вальравн не удержался – чуть подался вперед и оставил нежный поцелуй на лбу Евы. Парень тяжело поднялся на ноги и побрел на второй этаж.
- Мой вороненок, - еле слышно пролепетала Ева сонным голосом, но Равн этого уже не услышал. Сон оказался сильнее: откровения Вальравна превратились в нечто призрачное, расплывчатое, почти нереальное. Явь ли это, Ева подумает позже, когда ее сознание не будет блуждать на границе миров. Девушка плотнее укуталась в плед и почти сразу же провалилась в темноту.
Ева спала, повернувшись лицом к спинке дивана. Все было хорошо: никаких сновидений – только пустота, что позволяла девушке хоть немного отдохнуть и прийти в себя после всего пережитого. Возможно, Ева бы так и проспала до самого утра, если бы в один миг сквозь сон она не почувствовала, как рядом с ней промялся край дивана, словно на него кто-то аккуратно сел.
- Ева, - тихо позвал женский голосок. Некто весело хихикнул, став мурлыкать себе под нос странноватую мелодию.
Холмен резко распахнула глаза. Ева нахмурилась. Девушка узнала этот голос. Только осознать невероятное сложно, ведь его владелица с недавних пор была мертва.
- Просыпайся, соня, мне скучно. Ну же, посмотри на меня. Зря я, что ли, к тебе в гости пришла? - чья-то рука стала нежно поглаживать Холмен по спине. Ева вздрогнула. Действия существа были ласковыми, но девушке с каждой секундой становилось все страшнее и страшнее. Дыхание перехватило, сердце стало отбивать бешеный ритм. Даже через теплый плед Холмен чувствовала могильный холод, что исходил от касаний гостьи.
Ева замерла. Где-то на границе полусонного сознания все еще теплилась надежда: может, снится. Девушка полежала так с пол минуты, боясь лишний раз шелохнуться, – только спина журналистки часто вздымалась от тяжелого дыхания. Кое-как совладав с собой, Холмен медленно повернулась назад. В конце концов, было бы глупо вот так лежать и бояться до самого рассвета, но и увидеть то, что могло находиться за спиной, не менее страшно. Нехорошее предчувствие кричало: «Не смотри, не оборачивайся, ничего хорошего там нет», и оно не ошиблось. В гости к Еве пожаловала гостья с того света.
- Привет, - Хелла склонила голову на бок, внимательно глядя на Холмен.
Никаких сомнений не было: рядом с Евой сидела именно Хелла. Только вот она была уже не такой, какой ее встретила Холмен на Летних святках. Девушка изменилась: мертвенно бледная кожа выглядела почти прозрачной, черные синяки залегли под глазами призрака, рот растянулся в неестественно длинной улыбке. Ее отсутствующий взгляд не выражал ни печали, ни радости. Он был таким же мертвым, как и сама Хелла. Та искорка жизни, что когда-то горела в дочери жреца, навеки покинула ее. В мир живых пришел призрачный дух.
Ева вжалась в мягкую поверхность дивана. Округлившимися от шока глазами она смотрела на Хеллу. Девушка буквально оцепенела от страха. Холмен несколько раз моргнула в попытке сбросить наваждение, но призрак и не думал исчезать. Не каждый день можно увидеть перед собой мертвеца. Кто знает, с какими намерениями Хелла пожаловала к Еве и что от нее хотела. Еще на празднике между девушками не сложилось теплых отношений. Хелла казалась Еве злобной, мстительной, завистливой особой. Факты лишь подтверждали ощущения Холмен. Страшно подумать, какой она стала после смерти.
- Надо же, как быстро отвыкаешь быть живой. Не успела я умереть, как забыла, что такое тепло, - Хелла вдруг положила ладонь на руку Евы. - Ты живая, а руки ледяные. Знаешь почему?
Ева молчала. От ужаса девушка онемела, точно язык утратил все присущие ему функции. Удивительно, как полупрозрачный дух мог оказаться столь осязаемым. Загробный холод обжег кожу Холмен. Она тут же выдернула руку. Девушка прижала ее к себе. Кожа горела, словно Холмен продержала ее не один час на лютом морозе, – тот участок, коего коснулся призрак, побелел.
- Просто ты такая же мертвая, как и я. Я тебе даже сочувствую. Вроде и сердце у тебя бьется, а толку-то – не живешь, а существуешь. Мы с тобой так похожи, Ева, - призрак рассмеялся. Ее смех звучал до дрожи в поджилках жутко. Ледяные нотки неприятно и даже больно резали слух.
- Я так же красива, как раньше? - вдруг поинтересовалась мертвая ведунья. Ева нервно сглотнула.
- Ты мне снишься, просто снишься. Я сейчас проснусь, и тебя здесь не будет, - наконец-то хрипловатым голосом еле-еле пролепетала журналистка.
Хелла вновь засмеялась. Еве захотелось закрыть уши руками – было невыносимо слушать эти стальные звуки.
- Иногда сон и реальность – одно и то же, Ева. Во сне мы путешествуем по мирам. Некоторые из них только с виду кажутся знакомыми, а на деле они всего лишь кривое отражение в зеркале. Я чувствую, как ты боишься. Твое сердце громко стучит, аж в ушах отдает. Раздражает. Так и хочется его вырвать из груди, - милым голоском выдала Хелла и опустила задумчивый взгляд туда, где у Евы билось сердце.
- Ч... что тебе нужно, Хелла? Зачем ты пришла? Ты умерла, так и уходи прочь! Среди живых тебе не место, - дрожащим от страха голосом проговорила Ева, пытаясь подальше отодвинуться от призрака, но бежать было некуда. Холмен хотелось закричать, позвать на помощь, только, как и в любом кошмарном сне, она не могла этого сделать – голос пропал, растворяясь где-то в глотке. Впрочем, Ева до сих пор не понимала, а сон ли это вообще.
- Ты меня не гони, Ева. Понравилось мне с тобой болтать. Я еще тогда решила – подругами будем. Хотя нет, сестрами! Родственную душонку в тебе чую, кровь ледяную да тьму лютую, как и у меня. Я теперь постоянно к тебе приходить стану, чтобы не забывала меня. Одна сестрица ведь не может жить без второй, верно? Нет, нет, а мертвая живую за собой потянет, - мертвые глаза призрака с безумным огоньком в глазах прожигали Холмен.
- Какая ты мне сестра? Что за чушь ты городишь? Иди в свой мир! В Туонелу или как он у вас называется? Мертвые не должны ходить среди живых.
