Вам не понравится знакомство с моей второй стороной. Вы появились из ниоткуда, как черт из табакерки, перевернули всю мою жизнь вверх тормашками, но при этом толком ничего не сказали. Я впервые вас вижу. Откуда мне знать, кто вы? Вы меня утомили.
- Вы сами решили приехать на остров, я лишь сообщил вам информацию. Прежде, чем ругаться на меня, ответьте самой себе, зачем вам все это, если вы даже не помните своего деда? Сможете сказать? - впервые мужчина усмехнулся. Он словно знал, что Ева не могла. Она и вправду до сих пор не осознавала, почему была здесь, почему приехала и говорила сейчас с этим человеком. Может, дело в тоске по семье, в желании найти хоть кого-то родного, а возможно, было что-то другое.
Еще немного – и из ушей Холмен повалил бы пар, как из кипящей кастрюли. Нервы девушки держались на тонкой нитке. Она хотела послать мужчину подальше, но пока держалась.
Ева демонстративно отвернулась от Хенрика, не желая показывать ему свое позорное поражение. Если бы она в этот момент только посмотрела на него, то увидела бы, как тот улыбался. Только в этой улыбке не было ни злости, ни насмешки – скорее ностальгическая тоска, будто Хенрик уже некогда вел подобные разговоры с близким ему человеком, у которого был такой же вздорный характер.
Лес оказался не таким уж и бескрайним. В один момент его неприступные стены резко оборвались. Лесной массив сменился открытым пространством. Редкие кустарники, невысокая трава да дорога вели к утесу, на котором стоял маяк.
Они наконец-то приехали.
Каменное строение маяка возвышалось одиноким исполином почти у самого края утеса. Белым пятном оно особенно ярко выделялось среди серых пейзажей Морка.
Здание было в идеальном состоянии: ни трещин на фундаменте, ни сколов, ни царапин или облезшей краски. Складывалось впечатление, будто его только-только построили, причем с особой любовью и трепетом. За ним явно хорошо ухаживали: постоянно обновляли краску, ремонтировали.
Вблизи маяк и вовсе казался каким-то необычным, волшебным. Его стены светились, словно изнутри, что и электричество включать не надо. Этот свет охватывал все, до чего только мог дотянуться. Манил, успокаивал, пытался прогнать тьму и все дурное, что приходило в жизнь вместе с ней. Он говорил: «зла нет, я здесь, с тобой, все будет хорошо, я обещаю», и ты верил ему.
Находясь рядом с ним, рождались ощущения, что и передать словами невозможно. Наверное, подобное может быть только в поистине священном месте – необъяснимо, но притягательно.
Магическая аура света разливалась теплом на сердце. Хотелось подойти еще ближе, дотронуться до шероховатой поверхности стены, а потом низко поклониться маяку просто за то, что он есть.
Может, глупо, но эти мысли в голове возникали как-то сами собой. Вот стоишь, смотришь на этого гиганта и тянешься к его свету, хотя все еще день, и лампу не зажгли, но он чудесным образом вытаскивал нечто яркое из души – то, что спало долгие годы.
Даже островную тьму маяк отгонял своим чудесным светом – тени боялись подступить к нему, трусливо обходя стороной. Может, жители Морка правы, и в маяке таилась истинная магия, пришедшая не из мира людей.
Однако маяк был не единственным строением, расположившемся на утесе. Небольшой домик был вплотную пристроен к маяку, являясь его странноватым продолжением, похожим на аппендикс.
Дом был в таком же хорошем виде, как и здание маяка. Деревянное строение в два этажа было окрашено в ярко-алый цвет, а каждое окно и резные наличники выделялись своей белизной под стать маяку. Вокруг дома за невысоким заборчиком был разбит аккуратный сад, где также царили уют и порядок. В некоторых местах на дощатом заборе, обрамлявшем дом, виднелись неглубокие царапины, которые тщательно пытались скрыть краской, но эти недостатки казались мелочью на фоне общей педантичной красоты.
Ева вышла из машины, когда Хенрик остановился рядом с домом. Ей пришлось задрать голову, чтобы рассмотреть маяк полностью.
Ева смотрела на белоснежное строение, ощупывала взглядом каждый сантиметр его стен. Она никогда не видела маяки вот так – в реальной жизни. Раньше девушка рассматривала их только на фотографиях и каждый раз находила в этих удивительных постройках особенную эстетику.
Ева вновь ощутила на себе всю тяжесть дежавю. Маяк казался до боли знакомым, сердце пропускало несколько ударов в тоске по чему-то утраченному, забытому, но потом начинало биться с новой скоростью в радостном ритме – потерянное найдено, а память вернется, дайте время.
Девушка невольно улыбнулась собственным мыслям. Это здание обладало силой, которую на себе ощущал даже простой человек. Если весь остров нагонял тревогу и мрак, то маяк посреди кромешной тьмы помогал заблудшим душам найти свой истинный путь домой из самой страшной бездны.
- Маяк кажется совсем новым, будто здание построили не так давно.
- Ему уже много лет, гораздо больше, чем нам с вами. Маяк помнит слишком многое, -будничным тоном ответил Хенрик, вытащив из багажника чемодан Евы. - Впрочем, сейчас здание стоит в таком виде, в каком видите его вы, в большей степени благодаря заслугам Хельге. Уж он-то знал, что всему требуется уход и забота, особенно, нашему маяку. Свет горит лишь тогда, когда мы сами его оберегаем и заботимся о нем, а он в ответ помогает нам.
Хенрик бросил нечитаемый взгляд на маяк. То ли мужчина подавлял эмоции, то ли это место для него было слишком привычным, но в его глазах невозможно было различить ни единой эмоции – ни радости, ни благоговения. Пустота, да и только.
Однако его слова звучали красиво и ласково. Он говорил о маяке, как о чем-то неземном, метафорическом, пожалуй, даже божественном.
Даже на Еву поэтическая речь Хенрика произвела большое впечатление.
- Да вам в поэты надо было идти с такими речами или, на худой конец, в писатели, - хмыкнула девушка и скрестила руки на груди. - И все-таки, Хенрик, как вы узнали обо мне? Откуда у вас мой номер?
- Ваш дед рассказывал о вас, - непринужденно повел плечом мужчина. Уголок рта Холмен невольно дернулся вверх. Ей грело душу осознание того, что дедушка все-таки о ней не забывал. Он говорил о своей внучке, значит, скучал, ждал, хотя Ева до сих пор так и не понимала, почему он так резко пропал.
- Родители мне сказали, что дедушка давно мертв. Я сама точно не помню, когда видела его в последний раз.
- Знаю. Наверное, они думали, что поступают правильно, но это не совсем так.
- А жил дед там? - Холмен кивнула в сторону дома.
- Да. К слову, теперь это все ваше – и дом, и маяк.
- В смысле мое? Это по завещанию? Вы ничего мне о нем не говорили, - Ева повернулась к Хенрику, глядя на мужчину с нескрываемым удивлением. Почему-то девушка даже не подумала, что у дедушки могло быть завещание.
- Можно сказать и так.
- Интересно. Тогда я бы очень хотела на него взглянуть. Почему вы вообще знаете о его содержании раньше моего? Как наследнице, юрист обязан мне огласить волю дедушки первой, - Ева приподняла бровь.
- Вы единственная наследница, Ева. Все это знают без документов, но и они у нас есть, не переживайте. Ваш дедушка давно позаботился о том, чтобы маяк и дом после его смерти перешли к вам. Он знал, что однажды вы приедете сюда и смените его. Правда, мы не думали, что это случится так внезапно. Благо все давно готово.
- Я понимаю, что ничего не понимаю, - Ева смотрела на Хенрика с явным скептицизмом, стараясь уловить в нем хотя бы что-то – фальшь, волнение, но тот, как назло, был до отвращения спокоен.
- То есть дедушка желал, чтобы я пошла по его стопам, перебралась в эту дыру и ловила кайф от жизни в тех местах, где волки ходить боятся? Прекрасно. Но я не могу понять, дедушка по завещанию передал мне должность? Не может же все это быть частной собственностью? Или... может?
Вопросы сыпались с уст Евы, как из рога изобилия, и это она еще не наговорила даже половину того, что вертелось у нее на уме.
- Отчасти вы правы, Ева, маяк принадлежит острову. Я не знаю, как объяснить вам так, чтобы вы сразу все поняли. Боюсь, вам нужно время, информации слишком много. Маяк и прилегающий к нему дом – ваша собственность по праву рождения. Вы знали, что все члены вашего рода потомственные смотрители маяка?
Ева отрицательно мотнула головой. Лишь теперь она стала понимать, что не знает ничего не только о своем дедушке, но и обо всей семье в целом.
Девушка много лет прожила в своем мире, за стенами которого не видела слишком многих вещей, на которые стоило бы обратить внимание. Холмен уже не понимала, что правда, что ложь, стоит ли верить Хенрику или надо уезжать отсюда прочь.
- Вам еще многое предстоит узнать о своей семье, Ева. Маяк не может остаться без смотрителя. Они неделимы. Это крест вашего рода.
- Я думала, на острове есть администрация, владеющая маяком, и дедушка работал на государственной должности.
- Нет у нас администрации. Вы не глупая девушка, Ева, сколько можно повторять? На Морке свои правила. А если я скажу, что тот, кто работает смотрителем маяка, в некоторой степени владеет всем этим островом? - Хенрик резко наклонился к Еве, оказавшись бестактно близко к девушке. Он пристально смотрел в омут ее зеленых, как весенняя трава, глаз, что Холмен даже невольно отклонилась назад, не ожидав подобного.
- Это... вы несете какую-то чушь. Так не бывает, - Еве было некомфортно. Жест Хенрика немного поумерил ее пыл, выбив из колеи. Холмен специально сделала шаг в сторону, чтобы не быть так близко к мужчине. Ева была не из пугливых, но Хенрик настораживал.
- Все бывает. Я сомневаюсь, Ева, что у вас уже получится вернуться на Большую землю. Ваш дом всегда был здесь, - с нажимом на последнее предложение проговорил мужчина, словно это была прописная истина в последней инстанции.
Девушка хотела ответить мужчине, но не успела она и рта раскрыть, как Хенрик резко развернулся и быстрым шагом прошел к калитке. Ему хватило нескольких шагов, чтобы преодолеть расстояние. Судя по всему, мужчина считал, что подобный ответ должен разъяснить все, чтобы не возникало дальнейших вопросов, но выходило с точностью наоборот.
Вопросы множились, как тараканы, разбегаясь по углам сознания. Чем дальше Ева пробиралась в дебри тайн, тем страннее и непонятнее все становилось. Нечто мистическое, темное сгущалось над ее головой, готовясь однажды разверзнуться.
- Где похоронен мой дедушка? Хочу проститься с ним... хотя бы сейчас, - Ева осеклась. Как бы то ни было, но девушке было тяжело говорить о подобном. Смерть – это та вещь, о которой невозможно ни думать, ни вести беседы со спокойным сердцем. Особенно, когда ты лично знаком с ней, когда она приходила в твой дом, навещала твою семью, когда она забирала с собой близкого тебе человека в те края, откуда простому смертному нет обратного пути.
Ева ненавидела кладбища, кресты, могилы и смерть вместе с ними за компанию. По ночам, когда тьма скрывала слезы от посторонних глаз, девушка смотрела на небеса и спрашивала: почему забрали ее родителей, почему не ее. Может, так было бы проще и лучше. Мертвым все равно, а живым существовать и дальше с грузом на сердце.
Холмен считала себя плохой дочерью. Она всего один раз была на могиле у родителей – в день, когда их похоронила. Девушка понимала, что это неправильно, не по-человечески, но Ева просто не могла найти в себе силы вновь прийти туда. Когда девушка не видела их могилы, не смотрела на эти даты и надписи, ей казалось, что родители до сих пор рядом с ней. На могилу к дедушке она бы все-таки хотела сходить, хотя бы раз.
- Мы не хороним жителей острова.
- В смысле? - Ева искренне удивилась. - То есть, вы тут сами решили, как поступить с телом дедушки без моего согласия? А ничего, что вы должны были поставить меня в известность?
Хенрик даже не повернулся к собеседнице. Он немного покопался в кармане кожаной куртки и вытащил достаточно увесистую связку ключей – одни были совсем новые, а на других отчетливо виднелись следы старости и ржавчины. Выбрав нужный ключ, мужчина ловко открыл калитку, словно уже проделывал это не единожды.
Джентельменом Хенрик был еще тем. Не пропустив Еву вперед, не придержав перед ней дверцу, он прошел по каменистой дорожке в глубь сада, направляясь прямиком к крыльцу. Впрочем, Еве и самой было не до галантности.
Хенрик спешно поднялся на невысокий порожек, поставил чемодан рядом и также мастерски открыл входную дверь. Холмен ничего не оставалось делать, как пройти за мужчиной.
- Мне повторить свой вопрос? - Ева выжидающее смотрела на мужчину. - Кто все это решал?
- Все, кто находится на острове, живут по местным обычаям. Тело Хельге предали огню до заката солнца в тот день, когда его нашли. Прах стоит у вас дома. Вот ключи от дома и от маяка. Они вам еще пригодятся, - мужчина говорил быстро, незаинтересованно, будто все это пустяк – мелочи жизни. Может, для него это ничего не значило, но не для Холмен.
Он протянул Еве гремящую железом связку.
Девушка буквально на автомате взяла ключи, бросив на них рассеянный взгляд. Она растерялась.
События сменяли друг друга слишком быстро. Звонок, сборы, остров, вопросы, странности, неожиданное наследство, а от ее прошлого, от ее дедушки, пусть мало знакомого, но все-таки родного человека, осталась лишь горстка пепла. Они не дали ей ни проститься с ним, ни увидеть напоследок – просто сожгли вместе с прошлым. Казалось, горела и сама Ева.
- Великолепно. То есть, у моего дедушки нет ни могилы, ни надгробия, да и прощаться мне уже не с кем? Это как так? - она, конечно, знала, что обычаи везде разные, но Холмен представляла себе все иначе, когда отправлялась на остров.
- А нужно ли вам это прощание, Ева?
Во взгляде Евы сквозило возмущение, помноженное на отчаяние, словно именно Хенрик был виноват во всем. Ей были неприятны его слова. Девушке нужно было высказать несказанное хотя бы холодному камню – так было бы правильно, но это право у нее отобрали. Каждый день смотреть на урну с прахом члена семьи, жить рядом с ним было тяжелее, чем прийти на кладбище. Еве казалось, что над ней жестоко издеваются.
Однако что-либо доказывать Хенрику Ева не желала. Ее переживания касались только ее одной. Развивать тему дальше в подобном ключе Холмен не стала, решив перейти к куда более важному вопросу, с которым она ехала на Морк.
- А как умер мой дед? Вы ведь так и не сказали, что с ним случилось. Или мне даже это надо из вас клещами тянуть?
Мужчина медлил с ответом, будто бы обдумывал, стоит ли вообще с ней об этом говорить. Ева и без того девушка любопытная: получая ответ на одни вопросы, она сходу придумывала сотню других.
- Он сорвался со скалы, - наконец ответил Хенрик.
- Как это произошло? - глаза Холмен в ужасе распахнулись
- Я не знаю. Это случилось не здесь. Его случайно нашли рыбаки рано утром на утесах на другом конце острова. Опасное место. Он не первый, кто разбился там.
- Но зачем он туда пошел? Что он там делал? - голос Евы стал громче, в нем слышалась дрожь – не то от волнения, не то от осознания всего ужаса ситуации. В смерти дедушки Ева ощущала явный подвох. Она не могла избавиться от чувства, будто ей что-то недоговаривают
- Я не знаю, - вновь немногословно отрезал Хенрик.
- Вы сами решили приехать на остров, я лишь сообщил вам информацию. Прежде, чем ругаться на меня, ответьте самой себе, зачем вам все это, если вы даже не помните своего деда? Сможете сказать? - впервые мужчина усмехнулся. Он словно знал, что Ева не могла. Она и вправду до сих пор не осознавала, почему была здесь, почему приехала и говорила сейчас с этим человеком. Может, дело в тоске по семье, в желании найти хоть кого-то родного, а возможно, было что-то другое.
Еще немного – и из ушей Холмен повалил бы пар, как из кипящей кастрюли. Нервы девушки держались на тонкой нитке. Она хотела послать мужчину подальше, но пока держалась.
Ева демонстративно отвернулась от Хенрика, не желая показывать ему свое позорное поражение. Если бы она в этот момент только посмотрела на него, то увидела бы, как тот улыбался. Только в этой улыбке не было ни злости, ни насмешки – скорее ностальгическая тоска, будто Хенрик уже некогда вел подобные разговоры с близким ему человеком, у которого был такой же вздорный характер.
Лес оказался не таким уж и бескрайним. В один момент его неприступные стены резко оборвались. Лесной массив сменился открытым пространством. Редкие кустарники, невысокая трава да дорога вели к утесу, на котором стоял маяк.
Они наконец-то приехали.
Каменное строение маяка возвышалось одиноким исполином почти у самого края утеса. Белым пятном оно особенно ярко выделялось среди серых пейзажей Морка.
Здание было в идеальном состоянии: ни трещин на фундаменте, ни сколов, ни царапин или облезшей краски. Складывалось впечатление, будто его только-только построили, причем с особой любовью и трепетом. За ним явно хорошо ухаживали: постоянно обновляли краску, ремонтировали.
Вблизи маяк и вовсе казался каким-то необычным, волшебным. Его стены светились, словно изнутри, что и электричество включать не надо. Этот свет охватывал все, до чего только мог дотянуться. Манил, успокаивал, пытался прогнать тьму и все дурное, что приходило в жизнь вместе с ней. Он говорил: «зла нет, я здесь, с тобой, все будет хорошо, я обещаю», и ты верил ему.
Находясь рядом с ним, рождались ощущения, что и передать словами невозможно. Наверное, подобное может быть только в поистине священном месте – необъяснимо, но притягательно.
Магическая аура света разливалась теплом на сердце. Хотелось подойти еще ближе, дотронуться до шероховатой поверхности стены, а потом низко поклониться маяку просто за то, что он есть.
Может, глупо, но эти мысли в голове возникали как-то сами собой. Вот стоишь, смотришь на этого гиганта и тянешься к его свету, хотя все еще день, и лампу не зажгли, но он чудесным образом вытаскивал нечто яркое из души – то, что спало долгие годы.
Даже островную тьму маяк отгонял своим чудесным светом – тени боялись подступить к нему, трусливо обходя стороной. Может, жители Морка правы, и в маяке таилась истинная магия, пришедшая не из мира людей.
Однако маяк был не единственным строением, расположившемся на утесе. Небольшой домик был вплотную пристроен к маяку, являясь его странноватым продолжением, похожим на аппендикс.
Дом был в таком же хорошем виде, как и здание маяка. Деревянное строение в два этажа было окрашено в ярко-алый цвет, а каждое окно и резные наличники выделялись своей белизной под стать маяку. Вокруг дома за невысоким заборчиком был разбит аккуратный сад, где также царили уют и порядок. В некоторых местах на дощатом заборе, обрамлявшем дом, виднелись неглубокие царапины, которые тщательно пытались скрыть краской, но эти недостатки казались мелочью на фоне общей педантичной красоты.
Ева вышла из машины, когда Хенрик остановился рядом с домом. Ей пришлось задрать голову, чтобы рассмотреть маяк полностью.
Ева смотрела на белоснежное строение, ощупывала взглядом каждый сантиметр его стен. Она никогда не видела маяки вот так – в реальной жизни. Раньше девушка рассматривала их только на фотографиях и каждый раз находила в этих удивительных постройках особенную эстетику.
Ева вновь ощутила на себе всю тяжесть дежавю. Маяк казался до боли знакомым, сердце пропускало несколько ударов в тоске по чему-то утраченному, забытому, но потом начинало биться с новой скоростью в радостном ритме – потерянное найдено, а память вернется, дайте время.
Девушка невольно улыбнулась собственным мыслям. Это здание обладало силой, которую на себе ощущал даже простой человек. Если весь остров нагонял тревогу и мрак, то маяк посреди кромешной тьмы помогал заблудшим душам найти свой истинный путь домой из самой страшной бездны.
- Маяк кажется совсем новым, будто здание построили не так давно.
- Ему уже много лет, гораздо больше, чем нам с вами. Маяк помнит слишком многое, -будничным тоном ответил Хенрик, вытащив из багажника чемодан Евы. - Впрочем, сейчас здание стоит в таком виде, в каком видите его вы, в большей степени благодаря заслугам Хельге. Уж он-то знал, что всему требуется уход и забота, особенно, нашему маяку. Свет горит лишь тогда, когда мы сами его оберегаем и заботимся о нем, а он в ответ помогает нам.
Хенрик бросил нечитаемый взгляд на маяк. То ли мужчина подавлял эмоции, то ли это место для него было слишком привычным, но в его глазах невозможно было различить ни единой эмоции – ни радости, ни благоговения. Пустота, да и только.
Однако его слова звучали красиво и ласково. Он говорил о маяке, как о чем-то неземном, метафорическом, пожалуй, даже божественном.
Даже на Еву поэтическая речь Хенрика произвела большое впечатление.
- Да вам в поэты надо было идти с такими речами или, на худой конец, в писатели, - хмыкнула девушка и скрестила руки на груди. - И все-таки, Хенрик, как вы узнали обо мне? Откуда у вас мой номер?
- Ваш дед рассказывал о вас, - непринужденно повел плечом мужчина. Уголок рта Холмен невольно дернулся вверх. Ей грело душу осознание того, что дедушка все-таки о ней не забывал. Он говорил о своей внучке, значит, скучал, ждал, хотя Ева до сих пор так и не понимала, почему он так резко пропал.
- Родители мне сказали, что дедушка давно мертв. Я сама точно не помню, когда видела его в последний раз.
- Знаю. Наверное, они думали, что поступают правильно, но это не совсем так.
- А жил дед там? - Холмен кивнула в сторону дома.
- Да. К слову, теперь это все ваше – и дом, и маяк.
- В смысле мое? Это по завещанию? Вы ничего мне о нем не говорили, - Ева повернулась к Хенрику, глядя на мужчину с нескрываемым удивлением. Почему-то девушка даже не подумала, что у дедушки могло быть завещание.
- Можно сказать и так.
- Интересно. Тогда я бы очень хотела на него взглянуть. Почему вы вообще знаете о его содержании раньше моего? Как наследнице, юрист обязан мне огласить волю дедушки первой, - Ева приподняла бровь.
- Вы единственная наследница, Ева. Все это знают без документов, но и они у нас есть, не переживайте. Ваш дедушка давно позаботился о том, чтобы маяк и дом после его смерти перешли к вам. Он знал, что однажды вы приедете сюда и смените его. Правда, мы не думали, что это случится так внезапно. Благо все давно готово.
- Я понимаю, что ничего не понимаю, - Ева смотрела на Хенрика с явным скептицизмом, стараясь уловить в нем хотя бы что-то – фальшь, волнение, но тот, как назло, был до отвращения спокоен.
- То есть дедушка желал, чтобы я пошла по его стопам, перебралась в эту дыру и ловила кайф от жизни в тех местах, где волки ходить боятся? Прекрасно. Но я не могу понять, дедушка по завещанию передал мне должность? Не может же все это быть частной собственностью? Или... может?
Вопросы сыпались с уст Евы, как из рога изобилия, и это она еще не наговорила даже половину того, что вертелось у нее на уме.
- Отчасти вы правы, Ева, маяк принадлежит острову. Я не знаю, как объяснить вам так, чтобы вы сразу все поняли. Боюсь, вам нужно время, информации слишком много. Маяк и прилегающий к нему дом – ваша собственность по праву рождения. Вы знали, что все члены вашего рода потомственные смотрители маяка?
Ева отрицательно мотнула головой. Лишь теперь она стала понимать, что не знает ничего не только о своем дедушке, но и обо всей семье в целом.
Девушка много лет прожила в своем мире, за стенами которого не видела слишком многих вещей, на которые стоило бы обратить внимание. Холмен уже не понимала, что правда, что ложь, стоит ли верить Хенрику или надо уезжать отсюда прочь.
- Вам еще многое предстоит узнать о своей семье, Ева. Маяк не может остаться без смотрителя. Они неделимы. Это крест вашего рода.
- Я думала, на острове есть администрация, владеющая маяком, и дедушка работал на государственной должности.
- Нет у нас администрации. Вы не глупая девушка, Ева, сколько можно повторять? На Морке свои правила. А если я скажу, что тот, кто работает смотрителем маяка, в некоторой степени владеет всем этим островом? - Хенрик резко наклонился к Еве, оказавшись бестактно близко к девушке. Он пристально смотрел в омут ее зеленых, как весенняя трава, глаз, что Холмен даже невольно отклонилась назад, не ожидав подобного.
- Это... вы несете какую-то чушь. Так не бывает, - Еве было некомфортно. Жест Хенрика немного поумерил ее пыл, выбив из колеи. Холмен специально сделала шаг в сторону, чтобы не быть так близко к мужчине. Ева была не из пугливых, но Хенрик настораживал.
- Все бывает. Я сомневаюсь, Ева, что у вас уже получится вернуться на Большую землю. Ваш дом всегда был здесь, - с нажимом на последнее предложение проговорил мужчина, словно это была прописная истина в последней инстанции.
Девушка хотела ответить мужчине, но не успела она и рта раскрыть, как Хенрик резко развернулся и быстрым шагом прошел к калитке. Ему хватило нескольких шагов, чтобы преодолеть расстояние. Судя по всему, мужчина считал, что подобный ответ должен разъяснить все, чтобы не возникало дальнейших вопросов, но выходило с точностью наоборот.
Вопросы множились, как тараканы, разбегаясь по углам сознания. Чем дальше Ева пробиралась в дебри тайн, тем страннее и непонятнее все становилось. Нечто мистическое, темное сгущалось над ее головой, готовясь однажды разверзнуться.
- Где похоронен мой дедушка? Хочу проститься с ним... хотя бы сейчас, - Ева осеклась. Как бы то ни было, но девушке было тяжело говорить о подобном. Смерть – это та вещь, о которой невозможно ни думать, ни вести беседы со спокойным сердцем. Особенно, когда ты лично знаком с ней, когда она приходила в твой дом, навещала твою семью, когда она забирала с собой близкого тебе человека в те края, откуда простому смертному нет обратного пути.
Ева ненавидела кладбища, кресты, могилы и смерть вместе с ними за компанию. По ночам, когда тьма скрывала слезы от посторонних глаз, девушка смотрела на небеса и спрашивала: почему забрали ее родителей, почему не ее. Может, так было бы проще и лучше. Мертвым все равно, а живым существовать и дальше с грузом на сердце.
Холмен считала себя плохой дочерью. Она всего один раз была на могиле у родителей – в день, когда их похоронила. Девушка понимала, что это неправильно, не по-человечески, но Ева просто не могла найти в себе силы вновь прийти туда. Когда девушка не видела их могилы, не смотрела на эти даты и надписи, ей казалось, что родители до сих пор рядом с ней. На могилу к дедушке она бы все-таки хотела сходить, хотя бы раз.
- Мы не хороним жителей острова.
- В смысле? - Ева искренне удивилась. - То есть, вы тут сами решили, как поступить с телом дедушки без моего согласия? А ничего, что вы должны были поставить меня в известность?
Хенрик даже не повернулся к собеседнице. Он немного покопался в кармане кожаной куртки и вытащил достаточно увесистую связку ключей – одни были совсем новые, а на других отчетливо виднелись следы старости и ржавчины. Выбрав нужный ключ, мужчина ловко открыл калитку, словно уже проделывал это не единожды.
Джентельменом Хенрик был еще тем. Не пропустив Еву вперед, не придержав перед ней дверцу, он прошел по каменистой дорожке в глубь сада, направляясь прямиком к крыльцу. Впрочем, Еве и самой было не до галантности.
Хенрик спешно поднялся на невысокий порожек, поставил чемодан рядом и также мастерски открыл входную дверь. Холмен ничего не оставалось делать, как пройти за мужчиной.
- Мне повторить свой вопрос? - Ева выжидающее смотрела на мужчину. - Кто все это решал?
- Все, кто находится на острове, живут по местным обычаям. Тело Хельге предали огню до заката солнца в тот день, когда его нашли. Прах стоит у вас дома. Вот ключи от дома и от маяка. Они вам еще пригодятся, - мужчина говорил быстро, незаинтересованно, будто все это пустяк – мелочи жизни. Может, для него это ничего не значило, но не для Холмен.
Он протянул Еве гремящую железом связку.
Девушка буквально на автомате взяла ключи, бросив на них рассеянный взгляд. Она растерялась.
События сменяли друг друга слишком быстро. Звонок, сборы, остров, вопросы, странности, неожиданное наследство, а от ее прошлого, от ее дедушки, пусть мало знакомого, но все-таки родного человека, осталась лишь горстка пепла. Они не дали ей ни проститься с ним, ни увидеть напоследок – просто сожгли вместе с прошлым. Казалось, горела и сама Ева.
- Великолепно. То есть, у моего дедушки нет ни могилы, ни надгробия, да и прощаться мне уже не с кем? Это как так? - она, конечно, знала, что обычаи везде разные, но Холмен представляла себе все иначе, когда отправлялась на остров.
- А нужно ли вам это прощание, Ева?
Во взгляде Евы сквозило возмущение, помноженное на отчаяние, словно именно Хенрик был виноват во всем. Ей были неприятны его слова. Девушке нужно было высказать несказанное хотя бы холодному камню – так было бы правильно, но это право у нее отобрали. Каждый день смотреть на урну с прахом члена семьи, жить рядом с ним было тяжелее, чем прийти на кладбище. Еве казалось, что над ней жестоко издеваются.
Однако что-либо доказывать Хенрику Ева не желала. Ее переживания касались только ее одной. Развивать тему дальше в подобном ключе Холмен не стала, решив перейти к куда более важному вопросу, с которым она ехала на Морк.
- А как умер мой дед? Вы ведь так и не сказали, что с ним случилось. Или мне даже это надо из вас клещами тянуть?
Мужчина медлил с ответом, будто бы обдумывал, стоит ли вообще с ней об этом говорить. Ева и без того девушка любопытная: получая ответ на одни вопросы, она сходу придумывала сотню других.
- Он сорвался со скалы, - наконец ответил Хенрик.
- Как это произошло? - глаза Холмен в ужасе распахнулись
- Я не знаю. Это случилось не здесь. Его случайно нашли рыбаки рано утром на утесах на другом конце острова. Опасное место. Он не первый, кто разбился там.
- Но зачем он туда пошел? Что он там делал? - голос Евы стал громче, в нем слышалась дрожь – не то от волнения, не то от осознания всего ужаса ситуации. В смерти дедушки Ева ощущала явный подвох. Она не могла избавиться от чувства, будто ей что-то недоговаривают
- Я не знаю, - вновь немногословно отрезал Хенрик.
