Построившись в колонну, траурная процессия медленно направилась к зданию театра. «Беркутовцы» шли, понуро опустив головы. Со стороны казалось, что идущие стеснялись поднять головы и посмотреть людям в глаза. При виде удручающей картины толпа загудела. Неожиданно раздался крик:
— Слава героям! Слава «Беркуту»!
Сканируя и хлопая в ладоши, люди выкрикивали:
— Молодцы! Молодцы! Слава героям! Слава крымскому «Беркуту»!
«Беркутовцы», подняв головы, гордо смотрели в глаза окружающим их людей. По их щекам текли слезы. Это были слезы горечи, досады, радости. Теперь они точно знали: народ с ними.
А толпа все скандировала и скандировала:
— Слава крымскому «Беркуту»!
Крики становились все громче и громче, и чем больше толпа скандировала «Слава „Беркуту“», тем увереннее были «беркутовцы», понимая, что они не одиноки в дальнейшей борьбе с фашизмом. В их глазах «Шелест» видел злость, решимость.
Неожиданное «Привет» вывело «Шелеста» из раздумий. Перед «Шелестом» стоял «Тринадцатый».
— Привет, — машинально произнес «Шелест», пожав тому руку.
— Чем занимаешься?
Вопрос был неопределенный, и «Шелест», пожав плечами, ничего не произнес.
— Завтра приходи к «пентагону», намечаются великие дела.
— «Шелест» в знак согласия кивнул и вдруг задал вопрос:
— А ты не знаешь обстоятельств гибели наших?
«Тринадцатый» задумался и с досадой произнес:
— Вчера борт с Киева прилетел, наших много раненых привезли, в общем, «Шелест», это война и это первые потери наших товарищей, — указав на погибших, «Тринадцатый» продолжил. — Один — прапорщик из крымского «Беркута», защищали антимайдановцев в Мариинском парке от нациков. Говорят, там бойня была страшная, наши им неслабо насыпали. Второй — старлей с ВВ, кажется, на площади Независимости его подстрелили.
«Шелест» молчал, уйдя в себя и размышляя о грядущей гражданской войне.
— А вообще, наши «беркутовцы» молодцы, из города с боем прорвались.
Голос «Тринадцатого» вернул «Шелеста» к реальности.
— С каким боем? — задал вопрос «Шелест», с удивлением глядя на «Тринадцатого». — На одном из блокпостов автобус наших «беркутовцев» попытались остановить и разоружить. Наши, не останавливаясь, с ходу открыли по фашистам огонь, прорвали заслон и вырвались из ловушки. Жаль только, что они стреляли над головами, а не по этим мразям.
В голосе «Тринадцатого» чувствовалась досада. «Шелест» хотел что-то уточнить, но не успел. «Тринадцатый» в гневе перешел на избиение крымских антимайдановцев, остановленных бандеровцами на Корсунь-Шевченковском блокпосту, о сгоревших заживо людях в горящих автобусах, о пропавших, рассеянных по черкасской степи крымских патриотах.
«Шелест», слушая «Тринадцатого», наблюдал за непрекращающимся потоком людей, идущих к театру. Неся цветы, они отдавали последнюю дань памяти тем, кто погиб за их независимость. «Шелест» понял: это были первые шаги крымчан в борьбе с коричневой чумой и первые потери.
Борьба только начиналась. Это понимали все, как сторонники Русского мира, так и сторонники Запада, к которым относились крымские татары. Дальнейшие события подтолкнули сторонников Русского мира к решительным действиям.
Безумие
— 1 —
Украина. Автономная Республика Крым, Симферополь, 23 февраля 2014 г.
«Шелесту» казалось, что эта ночь не пройдет никогда. Предчувствие чего-то, тревога не давали заснуть. То ли от погоды, то ли от бессонницы болела голова, став чугунной. Он выругался, в очередной раз включив телевизор и переключая каналы. Неожиданно «Шелеста» привлекла фраза диктора: «Президент исчез, место его нахождения неизвестно».
«Шелест» усмехнулся. «Да, крысы бегут с корабля, и в такой-то день» — пронеслось в голове.
Подняв руку, «Шелест» посмотрел на часы. Стрелки давно перевалили за полночь. Двадцать третье февраля. Вспомнились боевые товарищи, командир, награждения достойных и, конечно же, концерт. Для «Шелеста», как и для тех, чьей Родиной был СССР, этот день был святым. После предательства элиты и руководства страны его Родина прекратила свое существование, но праздник для всего постсоветского пространства остался. Этот день для всех стал Днем защитника Отечества.
— Да, были времена, — с тоской в голосе произнес «Шелест», обращаясь в пустоту к кому-то невидимому.
Фраза диктора «Созданы группы по розыску президента» вернула «Шелеста» к реальности. По телевизору показывали загородную дачу президента, роскошные апартаменты, интерьер, обильно украшенный золотом По телевизору показывали результат явной узаконенной коррупции, ставшей реальностью и образом жизни для тех, кто разделил его страну на богатых и бедных.
— Вот твари, — «Шелест» в очередной раз выругался, переключив телевизор на другой канал. По каналу показывали дешевенький американский боевик. «Шелест» сплюнул и переключил на политический канал.
«Вот и до нас война докатилась», — размышлял он, просматривая политическое шоу. Сыпались вопросы: «Как это случилось? Кто виноват?». На экране политики на повышенных тонах обвиняли друг друга в происходящем. Кто-то винил президента в слабости, в нерешительности. Затронули коррупцию. Диктор сбивал накал страстей, успокаивая выступающих.
«Шоу есть шоу, — размышлял «Шелест», глядя в телевизор, — а ведь действительно после развала СССР Украина — единственная страна на постсоветском пространстве, которой удалось избежать потрясений, и вот теперь… Неужели коррупция была тем механизмом, устраивающим всех: и элиту, и простых людей?»
Меняясь, президенты укрепляли коррупцию во всех эшелонах власти. Выстроились определенные схемы, где одни давали воровать и жить другим. Прикрывая других, они закрывали глаза на то или иное, получая за это блага. Система сделала так, что люди сами несли блага тем или иным должностным лицам. И чем выше был чиновник, тем больше ему несли. Для элиты это стало нормой и образом жизни. В стране из года в год ничего не менялось, пока в эту идиллию не вмешалась политика.
«Шелест» выключил телевизор, лег в кровать.
«Это война», — крутилось в голове.
Засыпая, «Шелест» вспомнил фразу «Тринадцатого»: «Завтра встреча возле «пентагона», намечаются великие дела».
— 2 —
«Пентагоном» называли белоснежное пятигранное здание в центре города, где заседала Государственная дума Автономной Республики Крым. Его начали строить в восемьдесят седьмом году, и к началу девяностых оно представляло сплошную сеть подземных ходов, внутренних лабиринтов, потайных комнат, оборудованных системой жизнеобеспечения, спортзалов, комнат для тех, кто, оказавшись в окружении, будет вести бой.
Под всем зданием проходил подземный переход, соединяющий его с Совмином и выходящий где-то в центре с другой. Прочные колонны, выполняющие функции лифтов, спускающих людей и грузы вниз, фонтанчики, выполняющие функцию фильтров для очищения воздуха внутри здания, толстые стены. Все это представляло единую систему жизнеобеспечения для находящихся внутри.
Глубоко уходящее под землю здание могло выдержать длительную осаду. Став монолитом, оно вписалось в ландшафт сквера Победы, в центре которого красовался танк Т-34, первым ворвавшийся в Симферополь в апреле сорок четвертого, храм Александра Невского с золотыми куполами, красота и величие которого возвышались над мирской жизнью, улицы, уходящие в разные от «пентагона» стороны, по которым когда-то ходили великие мира сего. Старинные дома, представляющие историческую достопримечательность города, дополняли картину красоты и гармонии.
Чем ближе «Шелест» подходил к центру города, тем сильнее нарастало предчувствие тревоги. Пока он не мог понять причин беспокойства, но интуиция подсказывала, что сегодня будет необычный день.
Как и вчера, центр города был перекрыт людьми. Серость, сырая погода. Так же, как и вчера, не ходил транспорт. Но сегодня что-то было не так. Сегодня не было цветов и выкриков «Слава крымскому „Беркуту“!». В воздухе витала напряженность, кардинально отличающаяся от вчерашнего дня. «Шелест» всматривался в окружающих его людей. Их поведение, лица и эта… нерусская речь.
«Татары», — пронеслось в голове у «Шелеста».
Крымские татары… и что-то еще отличало этот день от вчерашнего. Магазины. Опущенные роллеты, закрытые двери неработающих магазинов и отсутствующие на улицах русские. Татары не просто растекались по улицам города в преддверии стихийного митинга. Организованные группы молодежи, возглавляемые старшими, перекрывали перекрестки, контролируя подходы к площади Ленина.
Наблюдая за толпой, «Шелест» обратил внимание, что у многих из молодежи в руках палки, металлические пруты, которые те пытались неумело замаскировать. В их поведении чувствовалась агрессия. Тысячи татар со всего Крыма в одну ночь съехались к Симферополю и с утра заполонили улицы города.
Читателю может показаться, что автор преувеличивает, а если нет, то как такое может случиться? За одну ночь тысячи татар заполонили спящий город? Ответ на это лежал на поверхности жизни. Строгая дисциплина в их рядах, создание незаконной организации «Меджлис»*, бесконтрольность спецслужб за деятельностью организации, заигрывание с татарами местной власти всех уровнях и тотальная коррупция. С приходом татар в Крым они медленно, но уверенно заполняли все ветви власти.
И еще был один секрет. Татары контролировали городской и межрайонный общественный транспорт перевозок пассажиров. Имея хорошо налаженную схему связи между ячейками организации, «Меджлис»* по первой команде старейшин за ночь мог выставить от десяти до тридцати тысяч бойцов.
Ко времени событий, которые описывает автор, «Меджлис»* представлял силу, координируемую из Турции и Украины. Турция, чувствовавшая слабость Украины, имела свои интересы в Крыму. В свою очередь, Украина хорошо помнила, как в девяносто втором крымские татары помогли им подавить волеизъявление крымчан вернуться в Россию. Заигрывая с татарами, меняющаяся на Украине власть, не заметив, дала возможность татарам превратиться в сильное движение, управляемое извне и неподконтрольное «центру». Теперь те, кто захватил власть на Украине, надеялись использовать эту силу в Крыму в своих целях, против Русского мира.
В эти дни крымская карта разыгрывалась не только Украиной, но и теми, с кем сражались наши деды и прадеды, не давая уничтожить Русский мир и православие.
«Шелест» смотрел на это людское море татар, скандирующих:
— Аллах акбар!
«Теперь пришла и наша очередь за Русский мир постоять», — размышлял «Шелест», продвигаясь к трибуне. Вчера с этой трибуны выступал Могилев, а сегодня?
«Шелест», протиснувшись к трибуне, рассматривал ораторов. Человек маленького роста, со сморщенным лицом, рядом холеный бородач в каракулевой шапке, несколько старцев, представляющих общины других городов.
Громко звучала татарская речь. Бородач, выступая, кому-то грозил кулаком. Толпа в поддержку оратора громко скандировала, выкрикивая:
— Аллах акбар! Ин ша Аллах!
Голубые и сине-желтые флаги, развевающиеся над толпой, говорили о решимости собравшихся у памятника Ленину. Громкое «Аллах акбар» заглушало очередного оратора.
«Шелест» всматривался в стоявших на трибуне, пытаясь определить их личности.
«Мустафаев, Рефатов, лидеры „Меджлиса“*, — мелькнуло в голове, — остальные незнакомы. А где же наши?»
В голове крутились разные мысли. «Пентагон», нужно идти к «пентагону». Протискиваясь сквозь толпу, «Шелест» направился туда, где были русские.
— 3 —
То, что он у своих, «Шелест» понял по патриотической, праздничной музыке, раздававшейся из динамиков, установленных возле колонн «пентагона». Патриотические песни, мелодичная русская речь. Здесь веяло миром и не было агрессии. Для «Шелеста», контраст был очевиден. И еще «Шелест» обратил внимание, насколько русских было мало.
«Тринадцатого» «Шелест» приметил сразу. Тот, стоя на ступеньках перед «пентагоном», раздавал кому-то указания. К нему то подходили, то отходили. Вскоре перед «пентагоном» появились столы.
«Один, второй, третий, четвертый».
Столы расставляли друг от друга на определенном расстоянии. Вынесли невесть откуда взявшиеся автоматы, положили их на столы. Кто-то объявил конкурс на сборку и разборку, огласили приз за лучший результат. К столам потянулись желающие, молодые и в возрасте мужчины. Каждый хотел испытать себя в деле. «Шелест» с удивлением смотрел на эту «Зарницу».
Неожиданно, отведя глаза от очередного «спортсмена», «Шелест» увидел «Тринадцатого». Тот стоял с седоватым, коротко стриженым, высокого роста мужчиной, о чем-то разговаривая. Интенсивность разговора не позволила «Шелесту» подойти к говорящим. Наконец-то разговор окончился, и седоволосый, развернувшись, ушел в «пентагон».
— А, привет, — произнес «Тринадцатый», увидев «Шелеста» и протянув тому руку. — Пришел, молодец, присоединяйся.
— Это кто? — задал вопрос «Шелест», указав на собеседника «Тринадцатого», скрывшегося в здании. — Лицо что-то знакомое.
— Это «Феникс», — произнес «Тринадцатый», — о нем потом, мы ополчение формируем для борьбы.
«Шелест», недослушав «Тринадцатого», резко произнес:
— Ты в курсе, что возле памятника Ленину происходит? А вы здесь «Зарницу» устроили, сборка, разборка автоматов.
«Тринадцатый» нахмурился.
— Да, мы в курсе, что весь центр города занят татарами, их намного больше, чем нас, мы пока не организованы, у нас мало людей, если мы сейчас с ними зацепимся, то… — «Тринадцатый» сделал паузу. — Они город зальют кровью, они этого только и ждут, мы тянем время, — с досадой закончил «Тринадцатый».
Теперь «Шелест» понял маневр тех, кто собирал ополчение.
— Так ты как, с нами? — неожиданно задал вопрос «Тринадцатый».
«Шелест» кивнул в знак согласия.
— Тогда давай ко мне в четвертую роту. — «Тринадцатый» указал на стол, за которым находился парень, составляющий списки добровольцев. — Ты туда, а мне еще по делам, увидимся.
«Тринадцатый» скрылся за «Фениксом», а «Шелест» направился к столу, туда, где формировалась четвертая рота ополчения.
Парня, к которому подошел «Шелест», звали Андреем. Выше среднего роста, крепкого телосложения. На вид лет тридцати. Поздоровались по-свойски, как будто бы знали друг друга давно.
— Привет, моя фамилия… — «Шелест» произнес свою фамилию, имя, отчество, адрес проживания.
Андрей выводил красивым почерком данные «Шелеста».
— Где служил? — последовал стандартный вопрос.
Не задумываясь, «Шелест» ответил.
Андрей присвистнул.
— Давай ко мне замом, я по контракту в морской пехоте под Севастополем служил.
«Шелест» усмехнулся, глядя на Андрея. Замом так замом. Рассматривая парня, «Шелест» неожиданно задал вопрос:
— А кто командир роты?
Ответ на этот вопрос «Шелест» знал, но ему было интересно, что ответит Андрей. Тот, призадумался и выдал то, что подтвердило слова «Тринадцатого».
— Роты формируются, ничего не понятно, командиры рот меняются буквально каждые пять минут, недавно командиром был «Патриот», потом он стал командиром третьей роты, а командиром четвертой стал, — и Андрей назвал «Тринадцатого».
— Ну а ты командир чего? — задал вопрос «Шелест».
— Слава героям! Слава «Беркуту»!
Сканируя и хлопая в ладоши, люди выкрикивали:
— Молодцы! Молодцы! Слава героям! Слава крымскому «Беркуту»!
«Беркутовцы», подняв головы, гордо смотрели в глаза окружающим их людей. По их щекам текли слезы. Это были слезы горечи, досады, радости. Теперь они точно знали: народ с ними.
А толпа все скандировала и скандировала:
— Слава крымскому «Беркуту»!
Крики становились все громче и громче, и чем больше толпа скандировала «Слава „Беркуту“», тем увереннее были «беркутовцы», понимая, что они не одиноки в дальнейшей борьбе с фашизмом. В их глазах «Шелест» видел злость, решимость.
Неожиданное «Привет» вывело «Шелеста» из раздумий. Перед «Шелестом» стоял «Тринадцатый».
— Привет, — машинально произнес «Шелест», пожав тому руку.
— Чем занимаешься?
Вопрос был неопределенный, и «Шелест», пожав плечами, ничего не произнес.
— Завтра приходи к «пентагону», намечаются великие дела.
— «Шелест» в знак согласия кивнул и вдруг задал вопрос:
— А ты не знаешь обстоятельств гибели наших?
«Тринадцатый» задумался и с досадой произнес:
— Вчера борт с Киева прилетел, наших много раненых привезли, в общем, «Шелест», это война и это первые потери наших товарищей, — указав на погибших, «Тринадцатый» продолжил. — Один — прапорщик из крымского «Беркута», защищали антимайдановцев в Мариинском парке от нациков. Говорят, там бойня была страшная, наши им неслабо насыпали. Второй — старлей с ВВ, кажется, на площади Независимости его подстрелили.
«Шелест» молчал, уйдя в себя и размышляя о грядущей гражданской войне.
— А вообще, наши «беркутовцы» молодцы, из города с боем прорвались.
Голос «Тринадцатого» вернул «Шелеста» к реальности.
— С каким боем? — задал вопрос «Шелест», с удивлением глядя на «Тринадцатого». — На одном из блокпостов автобус наших «беркутовцев» попытались остановить и разоружить. Наши, не останавливаясь, с ходу открыли по фашистам огонь, прорвали заслон и вырвались из ловушки. Жаль только, что они стреляли над головами, а не по этим мразям.
В голосе «Тринадцатого» чувствовалась досада. «Шелест» хотел что-то уточнить, но не успел. «Тринадцатый» в гневе перешел на избиение крымских антимайдановцев, остановленных бандеровцами на Корсунь-Шевченковском блокпосту, о сгоревших заживо людях в горящих автобусах, о пропавших, рассеянных по черкасской степи крымских патриотах.
«Шелест», слушая «Тринадцатого», наблюдал за непрекращающимся потоком людей, идущих к театру. Неся цветы, они отдавали последнюю дань памяти тем, кто погиб за их независимость. «Шелест» понял: это были первые шаги крымчан в борьбе с коричневой чумой и первые потери.
Борьба только начиналась. Это понимали все, как сторонники Русского мира, так и сторонники Запада, к которым относились крымские татары. Дальнейшие события подтолкнули сторонников Русского мира к решительным действиям.
Глава 3
Безумие
— 1 —
Украина. Автономная Республика Крым, Симферополь, 23 февраля 2014 г.
«Шелесту» казалось, что эта ночь не пройдет никогда. Предчувствие чего-то, тревога не давали заснуть. То ли от погоды, то ли от бессонницы болела голова, став чугунной. Он выругался, в очередной раз включив телевизор и переключая каналы. Неожиданно «Шелеста» привлекла фраза диктора: «Президент исчез, место его нахождения неизвестно».
«Шелест» усмехнулся. «Да, крысы бегут с корабля, и в такой-то день» — пронеслось в голове.
Подняв руку, «Шелест» посмотрел на часы. Стрелки давно перевалили за полночь. Двадцать третье февраля. Вспомнились боевые товарищи, командир, награждения достойных и, конечно же, концерт. Для «Шелеста», как и для тех, чьей Родиной был СССР, этот день был святым. После предательства элиты и руководства страны его Родина прекратила свое существование, но праздник для всего постсоветского пространства остался. Этот день для всех стал Днем защитника Отечества.
— Да, были времена, — с тоской в голосе произнес «Шелест», обращаясь в пустоту к кому-то невидимому.
Фраза диктора «Созданы группы по розыску президента» вернула «Шелеста» к реальности. По телевизору показывали загородную дачу президента, роскошные апартаменты, интерьер, обильно украшенный золотом По телевизору показывали результат явной узаконенной коррупции, ставшей реальностью и образом жизни для тех, кто разделил его страну на богатых и бедных.
— Вот твари, — «Шелест» в очередной раз выругался, переключив телевизор на другой канал. По каналу показывали дешевенький американский боевик. «Шелест» сплюнул и переключил на политический канал.
«Вот и до нас война докатилась», — размышлял он, просматривая политическое шоу. Сыпались вопросы: «Как это случилось? Кто виноват?». На экране политики на повышенных тонах обвиняли друг друга в происходящем. Кто-то винил президента в слабости, в нерешительности. Затронули коррупцию. Диктор сбивал накал страстей, успокаивая выступающих.
«Шоу есть шоу, — размышлял «Шелест», глядя в телевизор, — а ведь действительно после развала СССР Украина — единственная страна на постсоветском пространстве, которой удалось избежать потрясений, и вот теперь… Неужели коррупция была тем механизмом, устраивающим всех: и элиту, и простых людей?»
Меняясь, президенты укрепляли коррупцию во всех эшелонах власти. Выстроились определенные схемы, где одни давали воровать и жить другим. Прикрывая других, они закрывали глаза на то или иное, получая за это блага. Система сделала так, что люди сами несли блага тем или иным должностным лицам. И чем выше был чиновник, тем больше ему несли. Для элиты это стало нормой и образом жизни. В стране из года в год ничего не менялось, пока в эту идиллию не вмешалась политика.
«Шелест» выключил телевизор, лег в кровать.
«Это война», — крутилось в голове.
Засыпая, «Шелест» вспомнил фразу «Тринадцатого»: «Завтра встреча возле «пентагона», намечаются великие дела».
— 2 —
«Пентагоном» называли белоснежное пятигранное здание в центре города, где заседала Государственная дума Автономной Республики Крым. Его начали строить в восемьдесят седьмом году, и к началу девяностых оно представляло сплошную сеть подземных ходов, внутренних лабиринтов, потайных комнат, оборудованных системой жизнеобеспечения, спортзалов, комнат для тех, кто, оказавшись в окружении, будет вести бой.
Под всем зданием проходил подземный переход, соединяющий его с Совмином и выходящий где-то в центре с другой. Прочные колонны, выполняющие функции лифтов, спускающих людей и грузы вниз, фонтанчики, выполняющие функцию фильтров для очищения воздуха внутри здания, толстые стены. Все это представляло единую систему жизнеобеспечения для находящихся внутри.
Глубоко уходящее под землю здание могло выдержать длительную осаду. Став монолитом, оно вписалось в ландшафт сквера Победы, в центре которого красовался танк Т-34, первым ворвавшийся в Симферополь в апреле сорок четвертого, храм Александра Невского с золотыми куполами, красота и величие которого возвышались над мирской жизнью, улицы, уходящие в разные от «пентагона» стороны, по которым когда-то ходили великие мира сего. Старинные дома, представляющие историческую достопримечательность города, дополняли картину красоты и гармонии.
******************************************************************
Чем ближе «Шелест» подходил к центру города, тем сильнее нарастало предчувствие тревоги. Пока он не мог понять причин беспокойства, но интуиция подсказывала, что сегодня будет необычный день.
Как и вчера, центр города был перекрыт людьми. Серость, сырая погода. Так же, как и вчера, не ходил транспорт. Но сегодня что-то было не так. Сегодня не было цветов и выкриков «Слава крымскому „Беркуту“!». В воздухе витала напряженность, кардинально отличающаяся от вчерашнего дня. «Шелест» всматривался в окружающих его людей. Их поведение, лица и эта… нерусская речь.
«Татары», — пронеслось в голове у «Шелеста».
Крымские татары… и что-то еще отличало этот день от вчерашнего. Магазины. Опущенные роллеты, закрытые двери неработающих магазинов и отсутствующие на улицах русские. Татары не просто растекались по улицам города в преддверии стихийного митинга. Организованные группы молодежи, возглавляемые старшими, перекрывали перекрестки, контролируя подходы к площади Ленина.
Наблюдая за толпой, «Шелест» обратил внимание, что у многих из молодежи в руках палки, металлические пруты, которые те пытались неумело замаскировать. В их поведении чувствовалась агрессия. Тысячи татар со всего Крыма в одну ночь съехались к Симферополю и с утра заполонили улицы города.
Читателю может показаться, что автор преувеличивает, а если нет, то как такое может случиться? За одну ночь тысячи татар заполонили спящий город? Ответ на это лежал на поверхности жизни. Строгая дисциплина в их рядах, создание незаконной организации «Меджлис»*, бесконтрольность спецслужб за деятельностью организации, заигрывание с татарами местной власти всех уровнях и тотальная коррупция. С приходом татар в Крым они медленно, но уверенно заполняли все ветви власти.
И еще был один секрет. Татары контролировали городской и межрайонный общественный транспорт перевозок пассажиров. Имея хорошо налаженную схему связи между ячейками организации, «Меджлис»* по первой команде старейшин за ночь мог выставить от десяти до тридцати тысяч бойцов.
Ко времени событий, которые описывает автор, «Меджлис»* представлял силу, координируемую из Турции и Украины. Турция, чувствовавшая слабость Украины, имела свои интересы в Крыму. В свою очередь, Украина хорошо помнила, как в девяносто втором крымские татары помогли им подавить волеизъявление крымчан вернуться в Россию. Заигрывая с татарами, меняющаяся на Украине власть, не заметив, дала возможность татарам превратиться в сильное движение, управляемое извне и неподконтрольное «центру». Теперь те, кто захватил власть на Украине, надеялись использовать эту силу в Крыму в своих целях, против Русского мира.
В эти дни крымская карта разыгрывалась не только Украиной, но и теми, с кем сражались наши деды и прадеды, не давая уничтожить Русский мир и православие.
«Шелест» смотрел на это людское море татар, скандирующих:
— Аллах акбар!
«Теперь пришла и наша очередь за Русский мир постоять», — размышлял «Шелест», продвигаясь к трибуне. Вчера с этой трибуны выступал Могилев, а сегодня?
«Шелест», протиснувшись к трибуне, рассматривал ораторов. Человек маленького роста, со сморщенным лицом, рядом холеный бородач в каракулевой шапке, несколько старцев, представляющих общины других городов.
Громко звучала татарская речь. Бородач, выступая, кому-то грозил кулаком. Толпа в поддержку оратора громко скандировала, выкрикивая:
— Аллах акбар! Ин ша Аллах!
Голубые и сине-желтые флаги, развевающиеся над толпой, говорили о решимости собравшихся у памятника Ленину. Громкое «Аллах акбар» заглушало очередного оратора.
«Шелест» всматривался в стоявших на трибуне, пытаясь определить их личности.
«Мустафаев, Рефатов, лидеры „Меджлиса“*, — мелькнуло в голове, — остальные незнакомы. А где же наши?»
В голове крутились разные мысли. «Пентагон», нужно идти к «пентагону». Протискиваясь сквозь толпу, «Шелест» направился туда, где были русские.
— 3 —
То, что он у своих, «Шелест» понял по патриотической, праздничной музыке, раздававшейся из динамиков, установленных возле колонн «пентагона». Патриотические песни, мелодичная русская речь. Здесь веяло миром и не было агрессии. Для «Шелеста», контраст был очевиден. И еще «Шелест» обратил внимание, насколько русских было мало.
******************************************************************
«Тринадцатого» «Шелест» приметил сразу. Тот, стоя на ступеньках перед «пентагоном», раздавал кому-то указания. К нему то подходили, то отходили. Вскоре перед «пентагоном» появились столы.
«Один, второй, третий, четвертый».
Столы расставляли друг от друга на определенном расстоянии. Вынесли невесть откуда взявшиеся автоматы, положили их на столы. Кто-то объявил конкурс на сборку и разборку, огласили приз за лучший результат. К столам потянулись желающие, молодые и в возрасте мужчины. Каждый хотел испытать себя в деле. «Шелест» с удивлением смотрел на эту «Зарницу».
Неожиданно, отведя глаза от очередного «спортсмена», «Шелест» увидел «Тринадцатого». Тот стоял с седоватым, коротко стриженым, высокого роста мужчиной, о чем-то разговаривая. Интенсивность разговора не позволила «Шелесту» подойти к говорящим. Наконец-то разговор окончился, и седоволосый, развернувшись, ушел в «пентагон».
— А, привет, — произнес «Тринадцатый», увидев «Шелеста» и протянув тому руку. — Пришел, молодец, присоединяйся.
— Это кто? — задал вопрос «Шелест», указав на собеседника «Тринадцатого», скрывшегося в здании. — Лицо что-то знакомое.
— Это «Феникс», — произнес «Тринадцатый», — о нем потом, мы ополчение формируем для борьбы.
«Шелест», недослушав «Тринадцатого», резко произнес:
— Ты в курсе, что возле памятника Ленину происходит? А вы здесь «Зарницу» устроили, сборка, разборка автоматов.
«Тринадцатый» нахмурился.
— Да, мы в курсе, что весь центр города занят татарами, их намного больше, чем нас, мы пока не организованы, у нас мало людей, если мы сейчас с ними зацепимся, то… — «Тринадцатый» сделал паузу. — Они город зальют кровью, они этого только и ждут, мы тянем время, — с досадой закончил «Тринадцатый».
Теперь «Шелест» понял маневр тех, кто собирал ополчение.
— Так ты как, с нами? — неожиданно задал вопрос «Тринадцатый».
«Шелест» кивнул в знак согласия.
— Тогда давай ко мне в четвертую роту. — «Тринадцатый» указал на стол, за которым находился парень, составляющий списки добровольцев. — Ты туда, а мне еще по делам, увидимся.
«Тринадцатый» скрылся за «Фениксом», а «Шелест» направился к столу, туда, где формировалась четвертая рота ополчения.
******************************************************************
Парня, к которому подошел «Шелест», звали Андреем. Выше среднего роста, крепкого телосложения. На вид лет тридцати. Поздоровались по-свойски, как будто бы знали друг друга давно.
— Привет, моя фамилия… — «Шелест» произнес свою фамилию, имя, отчество, адрес проживания.
Андрей выводил красивым почерком данные «Шелеста».
— Где служил? — последовал стандартный вопрос.
Не задумываясь, «Шелест» ответил.
Андрей присвистнул.
— Давай ко мне замом, я по контракту в морской пехоте под Севастополем служил.
«Шелест» усмехнулся, глядя на Андрея. Замом так замом. Рассматривая парня, «Шелест» неожиданно задал вопрос:
— А кто командир роты?
Ответ на этот вопрос «Шелест» знал, но ему было интересно, что ответит Андрей. Тот, призадумался и выдал то, что подтвердило слова «Тринадцатого».
— Роты формируются, ничего не понятно, командиры рот меняются буквально каждые пять минут, недавно командиром был «Патриот», потом он стал командиром третьей роты, а командиром четвертой стал, — и Андрей назвал «Тринадцатого».
— Ну а ты командир чего? — задал вопрос «Шелест».
