Никто не хотел проливать кровь, правда, рядом с ним были советники, влияющие на ход операции «Русская весна».
«Феникс» задумался и решил провести совещание, заслушав заинтересованных лиц перед тем, как докладывать в Москву. По сути, «Феникс» перестраховался, организовав круговую ответственность и частично снимая ее с себя.
— Совещание, — и «Феникс» назвал время проведения совещания, — на совещание пригласите руководителей силовых структур, «туристов» и «Тринадцатого».
Сидя в приемной «Феникса», «Тринадцатый» наблюдал, как один за другим в кабинет заходили большие люди. «Джокер», «Леонид», «Куляб». «Дирижер». Зашло еще пару неизвестных и ранее не виденных «Тринадцатым» людей.
«М-да, вот так компания, это неспроста».
— Проходите, — произнесла секретарь, перебив размышления «Тринадцатого».
Тот встал, поправил костюм и, сделав первый шаг, вошел в кабинет «Феникса». В глаза бросился портрет президента России. Флаги Республики Крым и Российской Федерации. Большой дубовый стол с восседающим за ним «Фениксом», товарищи-советники.
— Доложите ситуацию по переговорам с последним подразделением, незаконно остающемся на нашей земле, — произнес «Феникс».
«Тринадцатый» кашлянул и в красках доложил по ситуации у воинской части, ничего не утаивая и не преувеличивая. После его доклада наступило минутное молчание, нарушенное «Леонидом», сидящим по правую руку с «Фениксом».
— Так вы уверены, что это их окончательное решение? — задал вопрос «Леонид».
— Да, эти парни сдаваться не будут, — «Тринадцатый» сделал паузу и, решившись, неуверенно добавил: — У меня сложилось такое впечатление, что они выжидают.
— С чего вы решили? Это ваше умозаключение либо конкретная информация? — задал вопрос «Дирижер».
— Сильно уверенно себя ведут, будучи в полном окружении на не подконтрольной им территории.
«Дирижер» перевел взгляд на «Джокера».
— Фиксируем регулярные попытки выхода на связь с Большой землей и американцами, связь мы им, конечно, глушим, но гарантию их выхода по запасным каналам связи не даем, все может быть.
«Дирижер» молча кивнул головой, переведя взгляд на «Куляба». Генерал в отставке, отвечающий за проведение разведывательных мероприятий на момент проведения операции «Русская весна». К развитию такого сценария «Куляб» был готов, вчера от начальника разведки местного ополчения «Бешеного», он получил достоверную информацию по этой воинской части. Состав, численность, вооружение, морально-психологический климат в подразделении. По-военному конкретно, сухие статистические цифры. Неукомплектованность рот, стандартное вооружение советского образца, нехватка горючего, продовольствия и поступающая информация о переходе гарнизона полуострова на сторону повстанцев морально давила.
— Учитывая, что батальон в большинстве состоял из матросов — призывников восемнадцатилетнего возраста, морально-психологический климат в подразделении находился на низком уровне, и тем не менее активная работа офицеров-западников сказывается, подразделение приняло решение часть не оставлять и защищать ее по возможности, — подытожил свое выступление «Куляб».
«Дирижер» перевел взгляд на «Леонида». Сухо и коротко:
— Штурм.
— Здесь понятно, — произнес «Дирижер», — какие еще будут мнения?
Неожиданно к беседе подключился незнакомый «Тринадцатому» неприметный человек, сидящий по левую сторону от «Феникса». Волевым и уверенным голосом он заявил:
— Я советник президента, вопрос с этой проблемой необходимо решить только силовым методом, времени на раскачку нет, ситуация не терпит отлагательства, мир на грани Третьей мировой войны, и мы не можем допустить, чтобы она вспыхнула из-за какой-то там части морской пехоты. Это по сценарию операции «Русская весна» не предусмотрено, хотя… — советник сделал паузу, — президент к этому готов.
В кабинете наступила гробовая тишина. Советник, переведя взгляд на пару неизвестных никому молодых людей и обратившись к ним, подвел итог совещания.
— Подготовьте план мероприятий, штурм санкционирую.
Совещание закончилось, присутствующие расходились. Из кабинета «Тринадцатый» выходил с облегчением.
— Слава богу, все обошлось.
Совещание окончилось, но был еще один человек, оставшийся за рабочим столом. Уставившись в стол, он с облегчением подумал:
«Слава богу, решение о штурме принято не мной, и если завтра прольется кровь...»
«Феникс» выключил свет и вышел из кабинета.
— 6 —
Караулы менялись, морские пехотинцы были на взводе, но ничего не менялось. Лишь однажды в кабинет к командиру батальона прибыл начальник разведки и сообщил:
— Гражданские покинули периметр воинской части.
Услышанному подполковник не поверил. Что-то происходило, но что?
— Усилить бдительность. Онищенко, что со связью?
— Еле пробились в штаб армии, там одно и то же: держитесь, помощь идет. И тишина.
— Свободен.
Онищенко не уходил.
— Что у тебя еще?
— Продовольствие на исходе, — произнес Онищенко. — Мятежники давно перекрыли снабжение, я вам докладывал, заканчивается и питьевая вода.
— Твою мать, — выругался подполковник, ударив по столу кулаком.
От неожиданного удара Онищенко вздрогнул, уставившись на командира. Красные от недосыпания глаза.
— Нервишки ни к черту, нужно взять себя в руки, — произнес командир. — Извини, сорвался, сам понимаешь… Ладно, иди, я услышал, — более спокойным голосом произнес он.
Онищенко вышел, а командир батальона, размышляя, что же все-таки делать, подошел к карте, рассматривая местоположение батальона и свои шансы в случае силового развития сценария.
«Прорыв, ночной рывок, куда? На Джанкой? На Армянск? Степи. Выход маловероятен, колонну сожгут еще до подхода к точкам прорыва. Чонгар? — Подполковник задумался. — Расстояние намного ближе, но опять же степи и узкая местность на косе, подразделение полностью не задействовать в случае чего, да и с горючкой у меня полный абзац. Батальон не укомплектован, матросы — необстрелянные призывники, техника не на ходу».
Комбат сплюнул, выругался.
«Остается одно: оборона территории, где развевается флаг Родины, а там посмотрим».
Вопросы, вопросы, вопросы. Веки глаз комбата с каждой минутой тяжелели.
«Где же помощь? Нужно проверить посты? Как там? Решимость, принятие боя с более сильным противником — единственный выход спасения чести, помощь придет».
Засыпая, комбат и не подозревал, что его предали.
— 7 —
В неприметной комнате конспиративной квартиры над столом склонились несколько офицеров ГРУ. Разложенные по столу результаты разведки, рекогносцировка местности, снимки воинской части с беспилотника, вид сверху, казармы, плац, ангары. Отчетливо видны траншеи и огневые точки у ворот и у штаба.
— Кровопролития не избежать.
— И не такое брали в свое время, — парировал старший группы.
Казалось, привычная работа, взять штурмом объект для этих парней не представляет особого труда, но…
— Так-то оно так, да командир приказал операцию провести без кровопролития.
В комнате наступила тишина.
— У кого какие предложения? — задал вопрос старший группы планирования операции.
Он хотел выслушать мнение каждого участника операции перед принятием решения.
— Здесь, без шумовых гранат не обойтись.
Кто-то упомянул об огневом вале, кто-то — о шумовом эффекте самолетов. В общем, присутствующие говорили толково и по существу.
— Предлагаю штурм начать на рассвете силами …, задействовать…, периметр на морской пехоте, — подытожил планирование старший штурмовой группы ГРУ.
Командир батальона морской пехоты подполковник Храп ошибся дважды. Первый раз — надеясь на помощь извне, и второй раз — не поверив в серьезность намерений мятежников полуострова и русских, посчитав, что штурм части приведет к Третьей мировой войне.
Подняв по тревоге батальон, командир провел проверку личного состава, выступил перед матросами с пламенной речью о патриотизме, любви к родине и, вооружив только тех, кто заступил на службу, отправил остальных в казармы.
День подошел к концу. Смеркалось. Связь то появлялась, то исчезала. Изредка пробивались из Генерального штаба армии указания: «Держаться», «ждать», «помощь идет»… Определенности не было.
Он очнулся от непонимания происходящего. Грохот, взрывы, яркий, до рези в глазах, свет, окутавший всю часть.
— Твою мать, — выругался комбат, вскочив из-за стола и машинально глянув на часы.
«Четыре утра, все-таки штурм».
Схватив табельное оружие, он вылетел в коридор. Суета возле штаба. Там собирались офицеры штаба, пытавшиеся оказать сопротивление нападавшим.
— Что?
— Что?
— Как?
Дежурный нажал сигнал тревоги, и над территорией части раздалась сирена, призывающая всех к оружию и сопротивлению. К сирене добавился звук низко нависших над частью вертолетов, невероятно бьющий по нервам. Неизвестно откуда в разные стороны летели шумовые и световые гранаты, ослепляя и вводя в шок выбегающих из казарм моряков морской пехоты отдельного батальона тридцать шестой бригады Вооруженных сил Украины.
— Как? Твою мать! — орал дежурный. — Товарищ подполковник, казармы и оружейка батальона блокированы.
— Вижу, не слепой, — произнес комбат, рассматривая в окно ворвавшийся на территорию части БТР русских.
Один, второй, где-то с тыльной стороны рычал третий. Пробив ворота, машины неслись по дорожкам, устремляясь внутрь части, к плацу, охватывая казармы и ведя по ним непрерывный огонь со всех видов вооружений. За бэтээрами бежали цепочки солдат в «горке». Грамотные и синхронно выверенные действия, передвижения говорили о том, что это не простые солдаты. Не причиняя вреда украинским морпехам, солдаты сбивали тех с ног и, укладывая вниз лицом, продолжали двигаться вглубь территории, занимая казарму за казармой, здание за зданием. Картину разгрома добавляли появившиеся десантники, высадившиеся с вертолетов и присоединившиеся к наземным штурмовым группам.
«Работают не на поражение, — пронеслось в голове у комбата, — стреляют только по крышам домов, идут самоуверенно. Эх, жаль, нужно было вооружать всех».
Отойдя от окна, подполковник выругался.
— Офицерам, мичманам и матросам принять меры к обороне штаба. Связь со штабом армии. — Комбриг посмотрел на Онищенко. — И сообщи нашим партнерам.
Подполковник пристально всматривался в лица оставшихся с ним людей. Перезарядив пистолет, он изготовился к бою, надеясь на чудо.
Доклады командиров штурмовых групп обнадеживающе следовали один за другим. Работу ГРУ провело стремительно, не дав обороняющимся ни единого шанса, за исключением штаба батальона. Доклад одной из штурмовых групп заставил старшего проведения операции изрядно занервничать. Несмотря на то что вся территория части находилась под их контролем, здание штаба батальона еще оставалось неподконтрольным, и главное, на последнем этапе пропал эффект неожиданности.
«Неужели все-таки прольется кровь? А так все хорошо начиналось. Но другого выхода нет, медлить нельзя, скоро рассвет, и бог знает, что может случиться». — Старший проведения операции отдал приказ.
Крик: «Дымы» — и в здание медленно, стелясь по полу, проник густой, белый дым. Будто утренний туман, он медленно проникал из комнаты в комнату, заполняя все уголки первого этажа штаба.
— К бою, газы.
Противогазов оказалось катастрофически мало. Дежурная смена штаба. Облако быстро расстилалось, поглощая все на первом этаже. То там, то сям раздавался сильный кашель удушья. Слезы, красные глаза. Этим было уже не до сопротивления. Задыхаясь, они покидали здание штаба, секунда — и, подхваченные сильными руками, они падали вниз лицом.
— Всем наверх, — крикнул комбат, сделав несколько выстрелов в пустоту первого этажа. Командир батальона перемещался на второй этаж. За спиной топот бегущих за ним людей.
«Один, два, три… Человек семь, не больше», — комбат пытался определить численность вышедших с ним людей, готовых к борьбе. Последний бастион обороны, ведущий к рабочему кабинету комбата. Онищенко и с ним… Панасюк, единственная женщина на последнем рубеже обороны.
Подполковник внимательно рассматривал стоявшую перед ним женщину, ее решительный взгляд, почему-то вспомнились армейские соревнования по рукопашному бою. Тогда Панасюк заняла призовое место, подняв престиж бригады.
— Мичман Панасюк, — начала было представляться женщина.
Комбат махнул рукой, переведя взгляд на Онищенко с вопросом:
— Что со связью?
— Молчат…
В наступившей тишине прозвучало:
— К бою, выполняйте свой долг до конца.
Это было последнее, что слышали моряки.
Шум поднимающихся на второй этаж усиливался. Мгновение — и первые выстрелы пронзили тишину.
Поднимаясь по ступенькам второго этажа, штурмовая группа ГРУ хорошо помнила приказ: «Занять объект без кровопролития». Все шло по плану, фактор неожиданности, решительные действия привели к успеху даже здесь, в здании штаба, последнем оплоте обороняющейся стороны. Без особых проблем штурмовики заняли комнаты первого этажа. Дежурка, оружейка штаба, архив и невесть что еще было под контролем штурмующей стороны.
Задыхающиеся от дыма матросы и офицеры, не в состоянии сопротивляться, выскакивали на улицу и тут же сдавались на милость победителям. Вот только среди них не было командира батальона. Ему и еще нескольким офицерам удалось, отстреливаясь, уйти выше. Правда, огонь был беспорядочный, больше беспокоящий, не нанесший вреда, но все же…
— Мужики, последний рывок, помним приказ, — произнес старший штурмовой группы. — С богом.
Рывок. Обороняющиеся попытались их встретить огнем, вяло, недружно, в разнобой. Несколько автоматных очередей штурмующих ударили в косяки дверей, стрелки старались не зацепить морпехов, выполняя приказ. Прикрывая друг друга огнем, штурмующие сокращали расстояние, и вот наступила кульминация боя. Обе стороны сошлись в рукопашной, русские приняли вызов. Удар, блок, удар, Комбат отходил от наседающих на него русских. Двое высокого роста парней, по очереди крутанув вертушки, загоняли комбата в угол. Темп поединка достиг накала, где молодость, казалось, взяла верх, но опыт, хитрость… Комбат, сделав обманное движение, вырвался из угла, проскочив в кабинет.
Секунда — дверь с шумом закрылась, щелкнул замок, и комбат, переводя дыхание, опустился на стул. Хаотически бегали мысли.
«Это конец, меня обманули», а рядом, в соседней комнате, шел поединок не на жизнь, а на смерть.
Забегая в комнату связи, Онищенко видел, как комбат, отбиваясь от превосходящих сил противника, скрылся в своем кабинете. Пытавшийся оказать сопротивление зампотылу после первого нанесенного ему удара потерял равновесие и неловко упал, ударившись головой о пол. Раздавшийся стон и мат возвестил о его поражении в короткой схватке. Где-то еще вяло сопротивлялись, отдавая метр за метром свои позиции атакующей стороне. В голове пронеслось: «Не успел, хотел уничтожить, но эта вечная надежда на авось… и не успел».
«Феникс» задумался и решил провести совещание, заслушав заинтересованных лиц перед тем, как докладывать в Москву. По сути, «Феникс» перестраховался, организовав круговую ответственность и частично снимая ее с себя.
— Совещание, — и «Феникс» назвал время проведения совещания, — на совещание пригласите руководителей силовых структур, «туристов» и «Тринадцатого».
******************************************************************
Сидя в приемной «Феникса», «Тринадцатый» наблюдал, как один за другим в кабинет заходили большие люди. «Джокер», «Леонид», «Куляб». «Дирижер». Зашло еще пару неизвестных и ранее не виденных «Тринадцатым» людей.
«М-да, вот так компания, это неспроста».
— Проходите, — произнесла секретарь, перебив размышления «Тринадцатого».
Тот встал, поправил костюм и, сделав первый шаг, вошел в кабинет «Феникса». В глаза бросился портрет президента России. Флаги Республики Крым и Российской Федерации. Большой дубовый стол с восседающим за ним «Фениксом», товарищи-советники.
— Доложите ситуацию по переговорам с последним подразделением, незаконно остающемся на нашей земле, — произнес «Феникс».
«Тринадцатый» кашлянул и в красках доложил по ситуации у воинской части, ничего не утаивая и не преувеличивая. После его доклада наступило минутное молчание, нарушенное «Леонидом», сидящим по правую руку с «Фениксом».
— Так вы уверены, что это их окончательное решение? — задал вопрос «Леонид».
— Да, эти парни сдаваться не будут, — «Тринадцатый» сделал паузу и, решившись, неуверенно добавил: — У меня сложилось такое впечатление, что они выжидают.
— С чего вы решили? Это ваше умозаключение либо конкретная информация? — задал вопрос «Дирижер».
— Сильно уверенно себя ведут, будучи в полном окружении на не подконтрольной им территории.
«Дирижер» перевел взгляд на «Джокера».
— Фиксируем регулярные попытки выхода на связь с Большой землей и американцами, связь мы им, конечно, глушим, но гарантию их выхода по запасным каналам связи не даем, все может быть.
«Дирижер» молча кивнул головой, переведя взгляд на «Куляба». Генерал в отставке, отвечающий за проведение разведывательных мероприятий на момент проведения операции «Русская весна». К развитию такого сценария «Куляб» был готов, вчера от начальника разведки местного ополчения «Бешеного», он получил достоверную информацию по этой воинской части. Состав, численность, вооружение, морально-психологический климат в подразделении. По-военному конкретно, сухие статистические цифры. Неукомплектованность рот, стандартное вооружение советского образца, нехватка горючего, продовольствия и поступающая информация о переходе гарнизона полуострова на сторону повстанцев морально давила.
— Учитывая, что батальон в большинстве состоял из матросов — призывников восемнадцатилетнего возраста, морально-психологический климат в подразделении находился на низком уровне, и тем не менее активная работа офицеров-западников сказывается, подразделение приняло решение часть не оставлять и защищать ее по возможности, — подытожил свое выступление «Куляб».
«Дирижер» перевел взгляд на «Леонида». Сухо и коротко:
— Штурм.
— Здесь понятно, — произнес «Дирижер», — какие еще будут мнения?
Неожиданно к беседе подключился незнакомый «Тринадцатому» неприметный человек, сидящий по левую сторону от «Феникса». Волевым и уверенным голосом он заявил:
— Я советник президента, вопрос с этой проблемой необходимо решить только силовым методом, времени на раскачку нет, ситуация не терпит отлагательства, мир на грани Третьей мировой войны, и мы не можем допустить, чтобы она вспыхнула из-за какой-то там части морской пехоты. Это по сценарию операции «Русская весна» не предусмотрено, хотя… — советник сделал паузу, — президент к этому готов.
В кабинете наступила гробовая тишина. Советник, переведя взгляд на пару неизвестных никому молодых людей и обратившись к ним, подвел итог совещания.
— Подготовьте план мероприятий, штурм санкционирую.
Совещание закончилось, присутствующие расходились. Из кабинета «Тринадцатый» выходил с облегчением.
— Слава богу, все обошлось.
Совещание окончилось, но был еще один человек, оставшийся за рабочим столом. Уставившись в стол, он с облегчением подумал:
«Слава богу, решение о штурме принято не мной, и если завтра прольется кровь...»
«Феникс» выключил свет и вышел из кабинета.
— 6 —
Караулы менялись, морские пехотинцы были на взводе, но ничего не менялось. Лишь однажды в кабинет к командиру батальона прибыл начальник разведки и сообщил:
— Гражданские покинули периметр воинской части.
Услышанному подполковник не поверил. Что-то происходило, но что?
— Усилить бдительность. Онищенко, что со связью?
— Еле пробились в штаб армии, там одно и то же: держитесь, помощь идет. И тишина.
— Свободен.
Онищенко не уходил.
— Что у тебя еще?
— Продовольствие на исходе, — произнес Онищенко. — Мятежники давно перекрыли снабжение, я вам докладывал, заканчивается и питьевая вода.
— Твою мать, — выругался подполковник, ударив по столу кулаком.
От неожиданного удара Онищенко вздрогнул, уставившись на командира. Красные от недосыпания глаза.
— Нервишки ни к черту, нужно взять себя в руки, — произнес командир. — Извини, сорвался, сам понимаешь… Ладно, иди, я услышал, — более спокойным голосом произнес он.
Онищенко вышел, а командир батальона, размышляя, что же все-таки делать, подошел к карте, рассматривая местоположение батальона и свои шансы в случае силового развития сценария.
«Прорыв, ночной рывок, куда? На Джанкой? На Армянск? Степи. Выход маловероятен, колонну сожгут еще до подхода к точкам прорыва. Чонгар? — Подполковник задумался. — Расстояние намного ближе, но опять же степи и узкая местность на косе, подразделение полностью не задействовать в случае чего, да и с горючкой у меня полный абзац. Батальон не укомплектован, матросы — необстрелянные призывники, техника не на ходу».
Комбат сплюнул, выругался.
«Остается одно: оборона территории, где развевается флаг Родины, а там посмотрим».
Вопросы, вопросы, вопросы. Веки глаз комбата с каждой минутой тяжелели.
«Где же помощь? Нужно проверить посты? Как там? Решимость, принятие боя с более сильным противником — единственный выход спасения чести, помощь придет».
Засыпая, комбат и не подозревал, что его предали.
— 7 —
В неприметной комнате конспиративной квартиры над столом склонились несколько офицеров ГРУ. Разложенные по столу результаты разведки, рекогносцировка местности, снимки воинской части с беспилотника, вид сверху, казармы, плац, ангары. Отчетливо видны траншеи и огневые точки у ворот и у штаба.
— Кровопролития не избежать.
— И не такое брали в свое время, — парировал старший группы.
Казалось, привычная работа, взять штурмом объект для этих парней не представляет особого труда, но…
— Так-то оно так, да командир приказал операцию провести без кровопролития.
В комнате наступила тишина.
— У кого какие предложения? — задал вопрос старший группы планирования операции.
Он хотел выслушать мнение каждого участника операции перед принятием решения.
— Здесь, без шумовых гранат не обойтись.
Кто-то упомянул об огневом вале, кто-то — о шумовом эффекте самолетов. В общем, присутствующие говорили толково и по существу.
— Предлагаю штурм начать на рассвете силами …, задействовать…, периметр на морской пехоте, — подытожил планирование старший штурмовой группы ГРУ.
******************************************************************
Командир батальона морской пехоты подполковник Храп ошибся дважды. Первый раз — надеясь на помощь извне, и второй раз — не поверив в серьезность намерений мятежников полуострова и русских, посчитав, что штурм части приведет к Третьей мировой войне.
Подняв по тревоге батальон, командир провел проверку личного состава, выступил перед матросами с пламенной речью о патриотизме, любви к родине и, вооружив только тех, кто заступил на службу, отправил остальных в казармы.
День подошел к концу. Смеркалось. Связь то появлялась, то исчезала. Изредка пробивались из Генерального штаба армии указания: «Держаться», «ждать», «помощь идет»… Определенности не было.
Он очнулся от непонимания происходящего. Грохот, взрывы, яркий, до рези в глазах, свет, окутавший всю часть.
— Твою мать, — выругался комбат, вскочив из-за стола и машинально глянув на часы.
«Четыре утра, все-таки штурм».
Схватив табельное оружие, он вылетел в коридор. Суета возле штаба. Там собирались офицеры штаба, пытавшиеся оказать сопротивление нападавшим.
— Что?
— Что?
— Как?
Дежурный нажал сигнал тревоги, и над территорией части раздалась сирена, призывающая всех к оружию и сопротивлению. К сирене добавился звук низко нависших над частью вертолетов, невероятно бьющий по нервам. Неизвестно откуда в разные стороны летели шумовые и световые гранаты, ослепляя и вводя в шок выбегающих из казарм моряков морской пехоты отдельного батальона тридцать шестой бригады Вооруженных сил Украины.
— Как? Твою мать! — орал дежурный. — Товарищ подполковник, казармы и оружейка батальона блокированы.
— Вижу, не слепой, — произнес комбат, рассматривая в окно ворвавшийся на территорию части БТР русских.
Один, второй, где-то с тыльной стороны рычал третий. Пробив ворота, машины неслись по дорожкам, устремляясь внутрь части, к плацу, охватывая казармы и ведя по ним непрерывный огонь со всех видов вооружений. За бэтээрами бежали цепочки солдат в «горке». Грамотные и синхронно выверенные действия, передвижения говорили о том, что это не простые солдаты. Не причиняя вреда украинским морпехам, солдаты сбивали тех с ног и, укладывая вниз лицом, продолжали двигаться вглубь территории, занимая казарму за казармой, здание за зданием. Картину разгрома добавляли появившиеся десантники, высадившиеся с вертолетов и присоединившиеся к наземным штурмовым группам.
«Работают не на поражение, — пронеслось в голове у комбата, — стреляют только по крышам домов, идут самоуверенно. Эх, жаль, нужно было вооружать всех».
Отойдя от окна, подполковник выругался.
— Офицерам, мичманам и матросам принять меры к обороне штаба. Связь со штабом армии. — Комбриг посмотрел на Онищенко. — И сообщи нашим партнерам.
Подполковник пристально всматривался в лица оставшихся с ним людей. Перезарядив пистолет, он изготовился к бою, надеясь на чудо.
******************************************************************
Доклады командиров штурмовых групп обнадеживающе следовали один за другим. Работу ГРУ провело стремительно, не дав обороняющимся ни единого шанса, за исключением штаба батальона. Доклад одной из штурмовых групп заставил старшего проведения операции изрядно занервничать. Несмотря на то что вся территория части находилась под их контролем, здание штаба батальона еще оставалось неподконтрольным, и главное, на последнем этапе пропал эффект неожиданности.
«Неужели все-таки прольется кровь? А так все хорошо начиналось. Но другого выхода нет, медлить нельзя, скоро рассвет, и бог знает, что может случиться». — Старший проведения операции отдал приказ.
******************************************************************
Крик: «Дымы» — и в здание медленно, стелясь по полу, проник густой, белый дым. Будто утренний туман, он медленно проникал из комнаты в комнату, заполняя все уголки первого этажа штаба.
— К бою, газы.
Противогазов оказалось катастрофически мало. Дежурная смена штаба. Облако быстро расстилалось, поглощая все на первом этаже. То там, то сям раздавался сильный кашель удушья. Слезы, красные глаза. Этим было уже не до сопротивления. Задыхаясь, они покидали здание штаба, секунда — и, подхваченные сильными руками, они падали вниз лицом.
— Всем наверх, — крикнул комбат, сделав несколько выстрелов в пустоту первого этажа. Командир батальона перемещался на второй этаж. За спиной топот бегущих за ним людей.
«Один, два, три… Человек семь, не больше», — комбат пытался определить численность вышедших с ним людей, готовых к борьбе. Последний бастион обороны, ведущий к рабочему кабинету комбата. Онищенко и с ним… Панасюк, единственная женщина на последнем рубеже обороны.
Подполковник внимательно рассматривал стоявшую перед ним женщину, ее решительный взгляд, почему-то вспомнились армейские соревнования по рукопашному бою. Тогда Панасюк заняла призовое место, подняв престиж бригады.
— Мичман Панасюк, — начала было представляться женщина.
Комбат махнул рукой, переведя взгляд на Онищенко с вопросом:
— Что со связью?
— Молчат…
В наступившей тишине прозвучало:
— К бою, выполняйте свой долг до конца.
Это было последнее, что слышали моряки.
Шум поднимающихся на второй этаж усиливался. Мгновение — и первые выстрелы пронзили тишину.
******************************************************************
Поднимаясь по ступенькам второго этажа, штурмовая группа ГРУ хорошо помнила приказ: «Занять объект без кровопролития». Все шло по плану, фактор неожиданности, решительные действия привели к успеху даже здесь, в здании штаба, последнем оплоте обороняющейся стороны. Без особых проблем штурмовики заняли комнаты первого этажа. Дежурка, оружейка штаба, архив и невесть что еще было под контролем штурмующей стороны.
Задыхающиеся от дыма матросы и офицеры, не в состоянии сопротивляться, выскакивали на улицу и тут же сдавались на милость победителям. Вот только среди них не было командира батальона. Ему и еще нескольким офицерам удалось, отстреливаясь, уйти выше. Правда, огонь был беспорядочный, больше беспокоящий, не нанесший вреда, но все же…
— Мужики, последний рывок, помним приказ, — произнес старший штурмовой группы. — С богом.
Рывок. Обороняющиеся попытались их встретить огнем, вяло, недружно, в разнобой. Несколько автоматных очередей штурмующих ударили в косяки дверей, стрелки старались не зацепить морпехов, выполняя приказ. Прикрывая друг друга огнем, штурмующие сокращали расстояние, и вот наступила кульминация боя. Обе стороны сошлись в рукопашной, русские приняли вызов. Удар, блок, удар, Комбат отходил от наседающих на него русских. Двое высокого роста парней, по очереди крутанув вертушки, загоняли комбата в угол. Темп поединка достиг накала, где молодость, казалось, взяла верх, но опыт, хитрость… Комбат, сделав обманное движение, вырвался из угла, проскочив в кабинет.
Секунда — дверь с шумом закрылась, щелкнул замок, и комбат, переводя дыхание, опустился на стул. Хаотически бегали мысли.
«Это конец, меня обманули», а рядом, в соседней комнате, шел поединок не на жизнь, а на смерть.
******************************************************************
Забегая в комнату связи, Онищенко видел, как комбат, отбиваясь от превосходящих сил противника, скрылся в своем кабинете. Пытавшийся оказать сопротивление зампотылу после первого нанесенного ему удара потерял равновесие и неловко упал, ударившись головой о пол. Раздавшийся стон и мат возвестил о его поражении в короткой схватке. Где-то еще вяло сопротивлялись, отдавая метр за метром свои позиции атакующей стороне. В голове пронеслось: «Не успел, хотел уничтожить, но эта вечная надежда на авось… и не успел».
