Почувствовав опору, та еле-еле заставила себя разжать вцепившиеся в одежду каманы пальцы и подтянуться, крепко обняв её за шею. Даже повиснув на десятиметровой высоте под пронзительно холодным горным ветром, она отчетливо ощущала, что прижимается к ледяному, давно задубевшему и бездыханному телу.
Клара снова невольно взвизгнула, когда Милена отпустила ветвь, за которую держалась, и, позволив себе немного скатиться вниз, повисла на другой. Они оказались на другой стороне ствола, который теперь защищал их от возможных выстрелов из окон. Клара не видела, пытался ли кто-то прицелиться в них, как и не видела ничего вокруг из-за пышной кудрявой гривы каманы. Ей было не до этого: она вся превратилась в один натянутый до предела нерв, который едва не обрывался, стоило Милене слишком резко качнуться или начать быстро скатываться по стволу сосны вниз. Но камана свое дело знала: она родилась и выросла в глубинах древних лесов и даже теперь уверенно чувствовала себя на высоте, с непередаваемым мастерством управляя своим покалеченным, не звериным и не человеческим телом.
Милена довольно быстро спустилась достаточно низко, чтобы, резко оттолкнувшись от ствола и крутанувшись в воздухе, оказаться на твердой земле.
— Достала визжать! — проворчала она, поднимаясь с согнутых колен и пытаясь за шкирку отодрать от себя впившуюся, как клещ, Клару. — Отцепись уже от меня!
Клара, мельком взглянув на расплывавшуюся в глазах траву, чуть ослабила судорожную хватку и тут же плюхнулась на землю — камана сбросила её с себя вместе с тяжело впечатавшимся в дерн артефактом. Тот прекратил с треском плеваться искрами, снова превратившись в холодный, безжизненный кусок камня.
— М-могла бы и полегче… — пробормотала лекарша, с трудом приподнявшись на дрожащих руках и пытаясь отдышаться. У неё до сих пор рябило в глазах, мир вокруг резко покачивался из стороны в сторону, а желудок болезненно сжимался, грозя расстаться со своим содержимым.
— Обойдешься! Будь я жива, у меня бы кровь из ушей полилась от твоих воплей, — раздраженно заявила Милена. Она хмуро разглядывала свои руки: когти были выломаны до самых корней, кожа на предплечьях кое-где висела клоками,из под которых виднелось бледное мясо с рыхлыми черными сгустками давно застывшей крови. Там, где камана невольно соприкоснулась с поверхностью артефакта, остались выжженные черные пятна.
Слегка пришедшая в себя Клара, пошатнувшись, поднялась на ноги и тут же охнула от боли в расшибленной спине. Рука, которой она всё это время прижимала к груди шар, невыносимо ныла и отказывалась нормально шевелиться.
— Ну что, цела-здорова, знахарка? — насмешливо осведомилась Милена. Клара сердито посмотрела на неё, нянча онемевшее предплечье.
— Медик. Со мной — порядок. Это тебя бы подлатать.
— Я мёртвая — переживу, — ответила камана и огляделась, пытаясь понять, куда они попали. Потом обернулась на Клару, и вдруг замерла, будто завороженная — тускло поблескивавший шар, лежавший в траве у ног лекарши примагнитил её взгляд. Она жадно и недоверчиво разглядывала артефакт, прощупывала зрачками, будто до конца не верила, что это он. Потом медленно подошла и склонилась над ним, будто собравшись коснуться носом. Тот угрожающе заискрил, заставив Клару подскочить на месте.
— Но-но! — нахмурилась Милена, резко отстранившись. — Ещё по нему скакать начни! Как он вообще у тебя оказался? Ты должна была ждать Маркуса и Соловья у входа в подвал.
— Знаю, но… Я… — Клара замялась, растерянно глядя перед собой остекленевшими глазами, и вдруг яростно выпалила: — Да если бы я не пошла за ними, мы бы этот чёртов артефакт вообще не вынесли! Там тревога поднялась, а они его даже из шкафа не вытащили: стояли сиськи мяли, два идиота! — она принялась тараторить, нервно вцепившись пальцами себе в волосы. — И старик этот куда-то делся! Вот мрак… там столько солдат было, как же они сами-то?.. Надо пойти посмотреть, встретить их, вдруг им нужна помощь!
— Угомонись! — Милена задумчиво посмотрела на артефакт и сказала. — Я пойду ко входу в канализацию, а ты дуй в лагерь собирать шмотки.
— Я тоже пойду!
— Нет! Так мы вечность будем тащиться!
— Ты можешь идти вперед, я буду сразу за тобой! — упрямо возразила Клара. — А вдруг кто-то ранен окажется! Ты же сама говорила, Соловья по кусочкам собирать придется, если с ним что-то случится. Он не дотерпит до лагеря.
— Если он не дотерпит до лагеря, значит, ты ему помочь уже не сможешь, — хмуро ответила Милена, но на её лице отразилось сомнение, за которое Клара тут же уцепилась с отчаянием утопающего.
— Ты этого не знаешь! Пожалуйста. Без шмоток мы как-нибудь обойдемся, если что. Безопаснее вместе держаться.
Губы Милены досадливо скривились. Она внимательно посмотрела на лекаршу, потом на артефакт, нахмурилась и тряхнула головой.
— Ладно. Но если я скажу — тут же развернешь свою задницу и пойдешь в лагерь, ясно?
— Ясно, — поспешно кивнула Клара и с облегчением вздохнула.
Милена быстро отыскала среди деревьев воткнувшуюся в землю недалеко от них глефу, мельком проверила, уцелело ли древко, и они двинулись дальше в сосновую чащу, чуть удалившись от стен крепости. Камана убегала далеко вперед, проверяя, нет ли в лесу отправленных в погоню солдат. Клара, задыхаясь мчалась следом. Всё её тело горело огнем от усталости, но она боялась замедлиться, боялась что отстанет, и что Милена заставит её вернуться в лагерь сходить с ума в ожидании новостей.
В чаще было тихо, и они двигались вперед очень быстро. Клара и надеялась, и боялась услышать впереди чьи-то шаги. Когда впереди раздался предупреждающий голос Милены, она испуганно замерла на месте, прислушиваясь, и тут же из последних сил рванулась вперед, когда ей ответил другой, уже знакомый и почти привычный.
Не добежав всего с десяток шагов, Клара резко остановилась, согнулась пополам, надсадно ловя ртом воздух, и, только отдышавшись, смогла поднять голову. Рядом с Миленой стоял такой же запыхавшийся, наполовину красный, наполовину желтый Дерек. Нос у него был свернут набок, по лицу размазалась кровь.
— Ты один? А где остальные? Они живы? Ты их не видел? — с выдохом выталкивая каждое слово, спросила Клара. Слегка оживившийся при её появлении хисавир снова расстроенно поник.
— Извини… Я один сбежал и то, еле-еле.
— А гвардеец? Он же был с тобой?
— Нас схватили! Поймали прямо по дороге к выходу. Гвардейца на месте казнили, а меня хотели запереть в карцере, но… там что-то случилось.
— Я сегодня добьюсь от тебя, что конкретно?! — раздраженно прорычала Милена.
— Да не знаю я, меня носом в пол вели! — почти отчаянно воскликнул Дерек. — Там поднялась какая-то паника, вопли! Они бросили меня и начали палить, а я... просто побежал.
— Быть не может, чтобы ты вообще ничего не видел!
— Клянусь!
— На них кто-то напал?! Может, Маркус с Соловьем?
Дерек задумался. Потом медленно и неуверенно покачал головой.
— Я не уверен… но вряд ли они могли такое устроить... там был такой грохот… и солдаты орали, как резаные...
Дерека вместе со стариком почти бегом тащили вниз к подвалам, чтобы запереть в каменных мешках, из которых они уже не смогут выбраться, каким бы невыносимо близким ни был путь на свободу. Дерека скрутили и вели, согнув пополам, но в какой-то мере он был даже благодарен за боль в вывернутых руках, которая вытесняла охватившее разум отчаяние, и еще более благодарен за то, что ему не приходилось прятать лицо от ищущих его взгляда цепких, жалобных глаз старика.
Впереди замаячил темный зёв открытого подвала, как вдруг где-то сбоку прогремел выстрел. Солдаты шарахнулись, и Дерек полетел на пол, врезавшись носом в камень. От боли в глазах полыхнуло, в горло хлынул кислый металлический вкус. Он резко выдохнул, оттолкнувшись одной рукой, кое-как поднялся, едва не упал, когда за спиной снова грохотнула винтовка, и побежал, ничего не видя перед собой.
Зрение вернулось к Дереку только когда разгоряченной кожи коснулся холодный воздух подземелья. Он притормозил, развернулся, хватаясь за тяжелую дверь, и увидел, как следом за ним, еле переставляя ноги, бежит старик.
— Дерек, подожди! Подожди меня! — еле дыша, прокричал он.
Молодой хисавир в нерешительности замешкался и испуганно дернул за ручку, увидев, как в коридоре за его спиной рухнул и покатился по полу отброшенный чем-то невидимым солдат, но придержал дверь, позволив старику нырнуть в щель, и тут же захлопнув её. Запереть было нечем, но железо приглушило доносившиеся из здания крики, и страх немного ослабил хватку, дав беглецам вздохнуть чуть свободнее.
— Спасибо, — пролепетал старик, привалившись к холодной стене и схватившись за сердце. — Спасибо тебе...
Дерек и сам едва не сполз на пол, глядя на него огромными от ужаса глазами.
— Как они тебя поймали? Где Маркус и Соловей?
— Я не знаю, я… — старик нервно сглотнул и снова посмотрел на него жалобным, затравленным взглядом. — Я ушел от них.
— Что? — не понял Дерек. — Как это, ушел?
— Я… я… Дерек, они убивают людей направо и налево… Мы не можем идти с ними. Нам нужно остаться.
Молодой мужчина несколько секунд отупело смотрел на него, в недоумении приоткрыв рот. Потом его лицо вытянулось.
— Что ты сделал? Ты же не… ты рассказал им всё? Весь план?
Глаза старика налились влагой.
— Я испугался. Я так испугался всего этого, — он горестно покачал головой и опустил глаза в пол. — Прости меня. Сначала мне правда верилось, что мы можем сбежать. Но на самом деле из этой тюрьмы нет выхода.
— Почему?! — воскликнул Дерек и схватил старика за плечи, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Мы же так близки, нам осталось только выйти наружу! Потом пара дней пути, и всё: мы свободны!
— Нет-нет-нет… — забормотал старик. — Как ты не понимаешь… они нас не защитят. Мы для них — обуза, лишние свидетели, они убьют нас, как только мы выйдем наружу. А попробуем убежать сами — попадемся солдатам или умрем по дороге!
Он вдруг содрогнулся и беспомощно всхлипнул:
— Выхода нет! Мы можем только остаться.
— Тогда почему ты бежал?! — забыв о том, что их могут услышать, вскрикнул Дерек, почти стискивая тонкие плечи старого хисавира. — Ты же сам в это не веришь?! Ты думаешь, после всего, что случилось, нас оставят в живых?!
— Оставят! Они не казнили ни меня, ни тебя, значит, оставят!
— Я не верю в это, — Дерек упрямо покачал головой, кусая губы. — Я знаю, что мы можем выбраться отсюда.
— Дерек, ты еще молод, ты слишком доверяешь пустым надеждам!
— Я не останусь.
Дерек вдруг отпустил плечи старого товарища и сделал шаг назад. Тот удивленно поднял голову.
— Пожалуйста, пойдём со мной.
Несколько долгих мгновений старик и молодой мужчина смотрели друг друга в глаза. Едва вспыхнувшая в блеклых глазах старого хисавира искра почти сразу потухла, и он покачал головой. Дерек на мгновение зажмурился, изо всех стиснув зубы.
— Спрячься в одной из камер и не выходи, пока всё не закончится, — наконец прошептал он.
Старик не ответил, и Дерек, сам не веря в то, что делает это, повернулся и зашагал ко входу к канализации, сначала медленно, едва переставляя ноги, потом всё быстрее и быстрее, убегая вперед, в темные туннели, за которыми его ждала неизвестность.
— Береги себя, Дерек, — просипел усталый, потухший голос за его спиной, когда он уже не мог его услышать.
Дерек не рассказал им всего, упомянув лишь о том, как казнили гвардейца, и в форте снова поднялась суматоха. Выслушав его, Милена озадаченно нахмурилась.
— Что за х*ень? Соловей, конечно, мог бы, но…
— Надо пойти туда, — выдохнула Клара. Её смуглая кожа побледнела, став почти серой. — Плевать, что там случилось, нужно их вытащить!
— Ты, что ли, вытаскивать будешь? — насмешливо осведомилась Милена. — Прекрати истерику, ты туда точно не пойдешь.
— С чего ты взяла?!
— Потому что я так сказала.
— Это, что, из-за артефакта? — она поежилась, заметив, как хвост Милены начинает недовольно шевелить листву на земле. — Я могу отдать его Дереку. Пусть возвращается с ним в лагерь и ждет нас там.
— Не можешь, — бесстрастно возразила камана. — Это ты сейчас пойдешь с ним в лагерь, а потом — к Нор-Алинеру. И тогда я вернусь в форт за остальными.
Клара остолбенела, непонимающе глядя на неё и содрогнулась, когда Милена вдруг резко ударила концом глефы по земле.
— Думай быстрее!
— Ладно-ладно! — тут же воскликнула лекарша, вскидывая руку в покорном жесте. — Хорошо, будь по твоему!
— Эй!
Все трое резко обернулись, когда из леса их позвал робкий голос. Клара всмотрелась в медленно пробиравшуюся к ним через заросли тонкую сгорбленную фигурку, и её глаза радостно просветлели.
— Соловей! — она ринулась ему навстречу, но с каждым шагом, глядя на его бледное, застывшее лицо и не находя рядом Маркуса, она сама становилась все более напуганной.
— Что с тобой? Где Марко?
Соловей посмотрел на неё исподлобья, не решаясь поднять виноватые глаза и зачем-то начал возиться с сумкой, пытаясь открыть застежку.
— Мрак тебя задери, Соловей, да где он?! Скажи уже что-нибудь! — не выдержав, рявкнула Клара, заставив хисагала вздрогнуть и съежиться.
— Я не знаю, — пробормотал он, опустив голову, пряча взгляд от Клары и подоспевших к ней Милены и Дерека. — Я не знаю, что с ним случилось. Нас прижали, и он велел мне запереться в комнате со всяким хламом. Сказал, что убьет меня, если выйду. Я не вышел. Простите.
На какое-то короткое мгновение, привалившись к стене рядом с какими-то ящиками, он поверил, что сможет. Через секунду. Еще через одну. Вот, в следующее мгновение. Сейчас.
Но он не мог заставить себя шевельнуться. Каждую мышцу тела будто свело судорогой, парализовало. Одно сердце колотилось, и лёгкие время от времени, очень редко заставляли его сделать еще один вдох. Казалось, будто вырывавшийся из приоткрытого рта воздух с силой врезался в стены крохотной комнатушки, и на эхо вот-вот должны были сбежаться солдаты со всей Башни.
Всё, что он мог — замереть и слушать. Прятаться, чтобы потом убежать, как ему было велено. Любые стены в его жизни рано и поздно превращались в камеру пыток, в которой нужно было прятаться, и из которой нужно было бежать. Дом среди зеленого захолустья, дом среди городских стен. Пропахший сеном амбар. Только раньше Соловей не успевал ничего осознать: он всё бежал и бежал, и слабым телом мгновенно завладевала усталость, туманила разум, не давала проскользнуть ни единой мысли. Теперь, окрепший и полный сил, он сидел, слушал и понимал:
Он не способен справиться со своей трусостью и помочь человеку, который в эту самую секунду пытается спасти его жизнь. Он будет прятаться, затаив дыхание, и только когда вокруг повиснет мертвая тишина, силком заставит себя открыть дверь, а потом проворной крысой юркнет в коридор, не задумываясь ни о чем, кроме самого короткого пути до спасительной клоаки. И это будет происходить снова и снова, пока не останется никого, кто мог бы в очередной раз ему помочь. И тогда, оказавшись лицом к лицу с опасностью, он просто умрёт, неспособный защитить самого себя.
Клара снова невольно взвизгнула, когда Милена отпустила ветвь, за которую держалась, и, позволив себе немного скатиться вниз, повисла на другой. Они оказались на другой стороне ствола, который теперь защищал их от возможных выстрелов из окон. Клара не видела, пытался ли кто-то прицелиться в них, как и не видела ничего вокруг из-за пышной кудрявой гривы каманы. Ей было не до этого: она вся превратилась в один натянутый до предела нерв, который едва не обрывался, стоило Милене слишком резко качнуться или начать быстро скатываться по стволу сосны вниз. Но камана свое дело знала: она родилась и выросла в глубинах древних лесов и даже теперь уверенно чувствовала себя на высоте, с непередаваемым мастерством управляя своим покалеченным, не звериным и не человеческим телом.
Милена довольно быстро спустилась достаточно низко, чтобы, резко оттолкнувшись от ствола и крутанувшись в воздухе, оказаться на твердой земле.
— Достала визжать! — проворчала она, поднимаясь с согнутых колен и пытаясь за шкирку отодрать от себя впившуюся, как клещ, Клару. — Отцепись уже от меня!
Клара, мельком взглянув на расплывавшуюся в глазах траву, чуть ослабила судорожную хватку и тут же плюхнулась на землю — камана сбросила её с себя вместе с тяжело впечатавшимся в дерн артефактом. Тот прекратил с треском плеваться искрами, снова превратившись в холодный, безжизненный кусок камня.
— М-могла бы и полегче… — пробормотала лекарша, с трудом приподнявшись на дрожащих руках и пытаясь отдышаться. У неё до сих пор рябило в глазах, мир вокруг резко покачивался из стороны в сторону, а желудок болезненно сжимался, грозя расстаться со своим содержимым.
— Обойдешься! Будь я жива, у меня бы кровь из ушей полилась от твоих воплей, — раздраженно заявила Милена. Она хмуро разглядывала свои руки: когти были выломаны до самых корней, кожа на предплечьях кое-где висела клоками,из под которых виднелось бледное мясо с рыхлыми черными сгустками давно застывшей крови. Там, где камана невольно соприкоснулась с поверхностью артефакта, остались выжженные черные пятна.
Слегка пришедшая в себя Клара, пошатнувшись, поднялась на ноги и тут же охнула от боли в расшибленной спине. Рука, которой она всё это время прижимала к груди шар, невыносимо ныла и отказывалась нормально шевелиться.
— Ну что, цела-здорова, знахарка? — насмешливо осведомилась Милена. Клара сердито посмотрела на неё, нянча онемевшее предплечье.
— Медик. Со мной — порядок. Это тебя бы подлатать.
— Я мёртвая — переживу, — ответила камана и огляделась, пытаясь понять, куда они попали. Потом обернулась на Клару, и вдруг замерла, будто завороженная — тускло поблескивавший шар, лежавший в траве у ног лекарши примагнитил её взгляд. Она жадно и недоверчиво разглядывала артефакт, прощупывала зрачками, будто до конца не верила, что это он. Потом медленно подошла и склонилась над ним, будто собравшись коснуться носом. Тот угрожающе заискрил, заставив Клару подскочить на месте.
— Но-но! — нахмурилась Милена, резко отстранившись. — Ещё по нему скакать начни! Как он вообще у тебя оказался? Ты должна была ждать Маркуса и Соловья у входа в подвал.
— Знаю, но… Я… — Клара замялась, растерянно глядя перед собой остекленевшими глазами, и вдруг яростно выпалила: — Да если бы я не пошла за ними, мы бы этот чёртов артефакт вообще не вынесли! Там тревога поднялась, а они его даже из шкафа не вытащили: стояли сиськи мяли, два идиота! — она принялась тараторить, нервно вцепившись пальцами себе в волосы. — И старик этот куда-то делся! Вот мрак… там столько солдат было, как же они сами-то?.. Надо пойти посмотреть, встретить их, вдруг им нужна помощь!
— Угомонись! — Милена задумчиво посмотрела на артефакт и сказала. — Я пойду ко входу в канализацию, а ты дуй в лагерь собирать шмотки.
— Я тоже пойду!
— Нет! Так мы вечность будем тащиться!
— Ты можешь идти вперед, я буду сразу за тобой! — упрямо возразила Клара. — А вдруг кто-то ранен окажется! Ты же сама говорила, Соловья по кусочкам собирать придется, если с ним что-то случится. Он не дотерпит до лагеря.
— Если он не дотерпит до лагеря, значит, ты ему помочь уже не сможешь, — хмуро ответила Милена, но на её лице отразилось сомнение, за которое Клара тут же уцепилась с отчаянием утопающего.
— Ты этого не знаешь! Пожалуйста. Без шмоток мы как-нибудь обойдемся, если что. Безопаснее вместе держаться.
Губы Милены досадливо скривились. Она внимательно посмотрела на лекаршу, потом на артефакт, нахмурилась и тряхнула головой.
— Ладно. Но если я скажу — тут же развернешь свою задницу и пойдешь в лагерь, ясно?
— Ясно, — поспешно кивнула Клара и с облегчением вздохнула.
Милена быстро отыскала среди деревьев воткнувшуюся в землю недалеко от них глефу, мельком проверила, уцелело ли древко, и они двинулись дальше в сосновую чащу, чуть удалившись от стен крепости. Камана убегала далеко вперед, проверяя, нет ли в лесу отправленных в погоню солдат. Клара, задыхаясь мчалась следом. Всё её тело горело огнем от усталости, но она боялась замедлиться, боялась что отстанет, и что Милена заставит её вернуться в лагерь сходить с ума в ожидании новостей.
В чаще было тихо, и они двигались вперед очень быстро. Клара и надеялась, и боялась услышать впереди чьи-то шаги. Когда впереди раздался предупреждающий голос Милены, она испуганно замерла на месте, прислушиваясь, и тут же из последних сил рванулась вперед, когда ей ответил другой, уже знакомый и почти привычный.
Не добежав всего с десяток шагов, Клара резко остановилась, согнулась пополам, надсадно ловя ртом воздух, и, только отдышавшись, смогла поднять голову. Рядом с Миленой стоял такой же запыхавшийся, наполовину красный, наполовину желтый Дерек. Нос у него был свернут набок, по лицу размазалась кровь.
— Ты один? А где остальные? Они живы? Ты их не видел? — с выдохом выталкивая каждое слово, спросила Клара. Слегка оживившийся при её появлении хисавир снова расстроенно поник.
— Извини… Я один сбежал и то, еле-еле.
— А гвардеец? Он же был с тобой?
— Нас схватили! Поймали прямо по дороге к выходу. Гвардейца на месте казнили, а меня хотели запереть в карцере, но… там что-то случилось.
— Я сегодня добьюсь от тебя, что конкретно?! — раздраженно прорычала Милена.
— Да не знаю я, меня носом в пол вели! — почти отчаянно воскликнул Дерек. — Там поднялась какая-то паника, вопли! Они бросили меня и начали палить, а я... просто побежал.
— Быть не может, чтобы ты вообще ничего не видел!
— Клянусь!
— На них кто-то напал?! Может, Маркус с Соловьем?
Дерек задумался. Потом медленно и неуверенно покачал головой.
— Я не уверен… но вряд ли они могли такое устроить... там был такой грохот… и солдаты орали, как резаные...
Прода от 15.10.2020, 09:15
Дерека вместе со стариком почти бегом тащили вниз к подвалам, чтобы запереть в каменных мешках, из которых они уже не смогут выбраться, каким бы невыносимо близким ни был путь на свободу. Дерека скрутили и вели, согнув пополам, но в какой-то мере он был даже благодарен за боль в вывернутых руках, которая вытесняла охватившее разум отчаяние, и еще более благодарен за то, что ему не приходилось прятать лицо от ищущих его взгляда цепких, жалобных глаз старика.
Впереди замаячил темный зёв открытого подвала, как вдруг где-то сбоку прогремел выстрел. Солдаты шарахнулись, и Дерек полетел на пол, врезавшись носом в камень. От боли в глазах полыхнуло, в горло хлынул кислый металлический вкус. Он резко выдохнул, оттолкнувшись одной рукой, кое-как поднялся, едва не упал, когда за спиной снова грохотнула винтовка, и побежал, ничего не видя перед собой.
Зрение вернулось к Дереку только когда разгоряченной кожи коснулся холодный воздух подземелья. Он притормозил, развернулся, хватаясь за тяжелую дверь, и увидел, как следом за ним, еле переставляя ноги, бежит старик.
— Дерек, подожди! Подожди меня! — еле дыша, прокричал он.
Молодой хисавир в нерешительности замешкался и испуганно дернул за ручку, увидев, как в коридоре за его спиной рухнул и покатился по полу отброшенный чем-то невидимым солдат, но придержал дверь, позволив старику нырнуть в щель, и тут же захлопнув её. Запереть было нечем, но железо приглушило доносившиеся из здания крики, и страх немного ослабил хватку, дав беглецам вздохнуть чуть свободнее.
— Спасибо, — пролепетал старик, привалившись к холодной стене и схватившись за сердце. — Спасибо тебе...
Дерек и сам едва не сполз на пол, глядя на него огромными от ужаса глазами.
— Как они тебя поймали? Где Маркус и Соловей?
— Я не знаю, я… — старик нервно сглотнул и снова посмотрел на него жалобным, затравленным взглядом. — Я ушел от них.
— Что? — не понял Дерек. — Как это, ушел?
— Я… я… Дерек, они убивают людей направо и налево… Мы не можем идти с ними. Нам нужно остаться.
Молодой мужчина несколько секунд отупело смотрел на него, в недоумении приоткрыв рот. Потом его лицо вытянулось.
— Что ты сделал? Ты же не… ты рассказал им всё? Весь план?
Глаза старика налились влагой.
— Я испугался. Я так испугался всего этого, — он горестно покачал головой и опустил глаза в пол. — Прости меня. Сначала мне правда верилось, что мы можем сбежать. Но на самом деле из этой тюрьмы нет выхода.
— Почему?! — воскликнул Дерек и схватил старика за плечи, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Мы же так близки, нам осталось только выйти наружу! Потом пара дней пути, и всё: мы свободны!
— Нет-нет-нет… — забормотал старик. — Как ты не понимаешь… они нас не защитят. Мы для них — обуза, лишние свидетели, они убьют нас, как только мы выйдем наружу. А попробуем убежать сами — попадемся солдатам или умрем по дороге!
Он вдруг содрогнулся и беспомощно всхлипнул:
— Выхода нет! Мы можем только остаться.
— Тогда почему ты бежал?! — забыв о том, что их могут услышать, вскрикнул Дерек, почти стискивая тонкие плечи старого хисавира. — Ты же сам в это не веришь?! Ты думаешь, после всего, что случилось, нас оставят в живых?!
— Оставят! Они не казнили ни меня, ни тебя, значит, оставят!
— Я не верю в это, — Дерек упрямо покачал головой, кусая губы. — Я знаю, что мы можем выбраться отсюда.
— Дерек, ты еще молод, ты слишком доверяешь пустым надеждам!
— Я не останусь.
Дерек вдруг отпустил плечи старого товарища и сделал шаг назад. Тот удивленно поднял голову.
— Пожалуйста, пойдём со мной.
Несколько долгих мгновений старик и молодой мужчина смотрели друг друга в глаза. Едва вспыхнувшая в блеклых глазах старого хисавира искра почти сразу потухла, и он покачал головой. Дерек на мгновение зажмурился, изо всех стиснув зубы.
— Спрячься в одной из камер и не выходи, пока всё не закончится, — наконец прошептал он.
Старик не ответил, и Дерек, сам не веря в то, что делает это, повернулся и зашагал ко входу к канализации, сначала медленно, едва переставляя ноги, потом всё быстрее и быстрее, убегая вперед, в темные туннели, за которыми его ждала неизвестность.
— Береги себя, Дерек, — просипел усталый, потухший голос за его спиной, когда он уже не мог его услышать.
Прода от 17.10.2020, 10:30
Дерек не рассказал им всего, упомянув лишь о том, как казнили гвардейца, и в форте снова поднялась суматоха. Выслушав его, Милена озадаченно нахмурилась.
— Что за х*ень? Соловей, конечно, мог бы, но…
— Надо пойти туда, — выдохнула Клара. Её смуглая кожа побледнела, став почти серой. — Плевать, что там случилось, нужно их вытащить!
— Ты, что ли, вытаскивать будешь? — насмешливо осведомилась Милена. — Прекрати истерику, ты туда точно не пойдешь.
— С чего ты взяла?!
— Потому что я так сказала.
— Это, что, из-за артефакта? — она поежилась, заметив, как хвост Милены начинает недовольно шевелить листву на земле. — Я могу отдать его Дереку. Пусть возвращается с ним в лагерь и ждет нас там.
— Не можешь, — бесстрастно возразила камана. — Это ты сейчас пойдешь с ним в лагерь, а потом — к Нор-Алинеру. И тогда я вернусь в форт за остальными.
Клара остолбенела, непонимающе глядя на неё и содрогнулась, когда Милена вдруг резко ударила концом глефы по земле.
— Думай быстрее!
— Ладно-ладно! — тут же воскликнула лекарша, вскидывая руку в покорном жесте. — Хорошо, будь по твоему!
— Эй!
Все трое резко обернулись, когда из леса их позвал робкий голос. Клара всмотрелась в медленно пробиравшуюся к ним через заросли тонкую сгорбленную фигурку, и её глаза радостно просветлели.
— Соловей! — она ринулась ему навстречу, но с каждым шагом, глядя на его бледное, застывшее лицо и не находя рядом Маркуса, она сама становилась все более напуганной.
— Что с тобой? Где Марко?
Соловей посмотрел на неё исподлобья, не решаясь поднять виноватые глаза и зачем-то начал возиться с сумкой, пытаясь открыть застежку.
— Мрак тебя задери, Соловей, да где он?! Скажи уже что-нибудь! — не выдержав, рявкнула Клара, заставив хисагала вздрогнуть и съежиться.
— Я не знаю, — пробормотал он, опустив голову, пряча взгляд от Клары и подоспевших к ней Милены и Дерека. — Я не знаю, что с ним случилось. Нас прижали, и он велел мне запереться в комнате со всяким хламом. Сказал, что убьет меня, если выйду. Я не вышел. Простите.
На какое-то короткое мгновение, привалившись к стене рядом с какими-то ящиками, он поверил, что сможет. Через секунду. Еще через одну. Вот, в следующее мгновение. Сейчас.
Но он не мог заставить себя шевельнуться. Каждую мышцу тела будто свело судорогой, парализовало. Одно сердце колотилось, и лёгкие время от времени, очень редко заставляли его сделать еще один вдох. Казалось, будто вырывавшийся из приоткрытого рта воздух с силой врезался в стены крохотной комнатушки, и на эхо вот-вот должны были сбежаться солдаты со всей Башни.
Всё, что он мог — замереть и слушать. Прятаться, чтобы потом убежать, как ему было велено. Любые стены в его жизни рано и поздно превращались в камеру пыток, в которой нужно было прятаться, и из которой нужно было бежать. Дом среди зеленого захолустья, дом среди городских стен. Пропахший сеном амбар. Только раньше Соловей не успевал ничего осознать: он всё бежал и бежал, и слабым телом мгновенно завладевала усталость, туманила разум, не давала проскользнуть ни единой мысли. Теперь, окрепший и полный сил, он сидел, слушал и понимал:
Он не способен справиться со своей трусостью и помочь человеку, который в эту самую секунду пытается спасти его жизнь. Он будет прятаться, затаив дыхание, и только когда вокруг повиснет мертвая тишина, силком заставит себя открыть дверь, а потом проворной крысой юркнет в коридор, не задумываясь ни о чем, кроме самого короткого пути до спасительной клоаки. И это будет происходить снова и снова, пока не останется никого, кто мог бы в очередной раз ему помочь. И тогда, оказавшись лицом к лицу с опасностью, он просто умрёт, неспособный защитить самого себя.
