- Не любой.
- Как не любой, - Вуди Рока скорчил гримасу, словно бесцветный сказал какую то чушь, - один чародей из Дальнего города утверждал, что все прикипевшее можно обратно возгнать.
- Понимаю, - бесцветный кивнул, - и все же есть яд, от которого нет излечения. Тот, кто выпьет, не просто умрёт. Он исчезнет. Из мира. Из памяти.
- Ну, если так... Покажи.
- Вам покажу, потому что вижу, что господа богатые. Вещество стоит дорого.
- Понимаю, - спародировал штурман.
Бесцветный согнулся, и вскоре что-то достал. В маленькой колбе. Черное и густое:
- Яд таттуата.
- Что, капитан, может, купим? Вещь так то нужная. Мало ли что в дороге...
- Конечно, - Листик достал кошелек, - заверните... пожалуйста.
Бесцветный бережно завернул флакон и передал Листику.
Они еще побродили по рынку, весьма малолюдному, как, видимо, все в этой пустоши. Много прекрасных вещей глядело на них с прилавков. Многое хотелось купить. И шляпу, в которой становишься неузнаваемым, абсолютно, ну просто другим человеком, сапоги, натянув которые, станешь легче (как утверждал хвостатый, они слишком долго бродили в Рорроре), и ожерелье, такое славное ожерелье, которое светится в темноте, но светится только на тех, кто влюблен... Листик хотел купить, он так хотел купить ожерелье Росинке, но не купил. Денег и так потрачено много, а впереди столько дней, столько стран, и столько всего интересного.
- Ну вот, наступило время прощаться, - Листик вышел вперед и протянул руку тому, кто пока оставался правителем Пустоши.
- Берегите себя, - правитель, пожав протянутый локоть, не забыл поклониться - пускай он и правит, но занимает более положение, чем капитан. Капитан то бесхвостый, а у него, пускай и такой себе, маленький, хвостик имелся.
- Ну что, - спросил капитан, - скоро тебя казнят?
- Да, - правитель поморщился, но только лишь на мгновение - он сразу же взял себя в руки, - к сожалению, за эти два года проклятие остаётся. С нами. Мы несем этот груз и будем нести его дальше.
- К сожалению, так, - вздохнули два заместителя, стоявшие по бокам.
- Изменить положение мы не смогли. Как ни старались. Может быть, у него получится, - правитель кивнул в сторону Пончика, который стоял в стороне, грустный и какой-то одухотворенный в одно и то же время. Грустный - потому что ему предстояло долгое расставание. С теми, кого любил, с теми, кого ценил, с теми, которым готовил. Одухотворенный же он был, наверное, потому, что верил - ему предстояла важная миссия - стать новым правителем, и, стало быть, осеменителем Чертовски Приятной Пустоши. Пончик то верил, что у него получится, он сумеет. Жалко, что в это не верил никто из команды.
- Вы так спокойно об этом сказали, - Листик смотрел на правителя с восхищением - так принимать свою смерть, - ведь Вас же казнят.
- Ну... Что поделаешь? - осеменитель пожал плечами, - большинство из нас вообще не рождается. Я родился. Прожил довольно счастливую жизнь. ("Счастливую" - закивали помощники). Особенно эти два года. Ах, мои цыпочки, - он посмотрел на гарем, стоявший чуть поодаль, - я отдаю вас в хорошие руки, - он посмотрел на Пончика.
Тот прослезился:
- Хорошие, я обещаю... Хорошие, сударь. Я буду стараться. Из всех моих сил. Я уничтожу проклятие, - при этом он сделал знак интеграла, как и любой житель Острова, пускай и религия этих мест ведать не ведала о каких то там интегралах.
- И иже с ними, - продолжил вслух капитан.
Правитель вопросительно посмотрел.
- Так. Мысли вслух... Разрешите спросить, так, все таки интересно, - Листик задумался, - допустим, у вас получилось. Все стали бесхвостые... Как дальше жить?
Правитель вздохнул:
- Вы правы. Станет совсем непонятно, кто кому служит. Разве что замерять тот отросток, что остается.
- Я думаю, справитесь, - капитан решил приободрить того, кто не принимал свою казнь, но переживал за судьбы народа. Как настоящий правитель, - как настоящий правитель, - шепнул он губами.
- Конечно, справятся, - Грифель презрительно хмыкнул, -не будет хвостов, померятся чем-то другим. Ушами, глазами. Пучеглазые будут в фаворе, - при этих словах один из помощников, с глазами, словно у рыбы, брошенной в лодку, отчаянно заморгал.
- Я буду скучать, капитан. Скучать очень и очень, - Пончик в сердцах прослезился, - я буду скучать по по тебе, по лютне, по песням, - он тронул за локоть Писаря.
- Я тоже буду скучать по тебе, - тот прослезился в ответ, - по кухне, по супчикам, таким изысканным и питательным. По этому вот, - он тронул цветастый шарф, который Пончик носил не снимая, - ты знаешь, такой когда-то мне подарила бабушка.
- Интересно. Мне его тоже связала бабушка, - Пончик вздохнул, - Я очень ее люблю.
- Я тоже люблю. Точнее, любил. Моей бабушки больше нет. Ее казнили, за ересь.
- Казнили?
- Бабушка верила в Случай.
- Вместо Нормального Распределения?
- Не совсем так. Она верила, что у каждого в жизни есть Случай, который поможет выйти за пределы Нормального Распределения.
- За пределы священного колокола. Кажется моя бабушка тоже говорила что-то подобное. Наверное, у наших бабушек много общего.
- Береги свою бабушку, - Писарь потрогал шарф, и чуть было не вытер им слезы.
- Впередсмотрящий, - Пончик прощался с Ухо, - Вы самый лучший впкредсмотрящий , какого я знал. Хотя, если честно, я знал немногих - вот только Вас, - он засмеялся. Сквозь слезы.
О, этот смех. Так только Пончик умеет смеяться, подумал Листик.
Такой жизнерадостный малый.
- Знаете, Вы очень строгий, - Пончик смотрел на Грифеля, - но, знаете, мне будет так не хватать вашей строгости, этих вот... рассуждений. Вот всё, что вы говорите, оно, если подумать... немножечко... сложновато. И не всегда приятно. Да. Но... если подумать, если вдуматься в то, что вы говорите, то понимаешь, что всё, что вы говорите - правда... короче... прощайте.
Он протянул свою руку. И Грифель, пускай и не сразу, но все же пожал его локоть.
При этом не удержался, и все же съязвил:
- Если подумать, если вдуматься в то, что вы говорите, то понимаешь, что всё, что вы говорите - слова. Просто слова. И не более.
- Ну полноте, сударь, - штурман вступился за Пончика, - это не просто слова. Это слова со смыслом.
- Ах так, - Грифель плотнее закутался в плащ. И отвернулся.
После крепкого локтепожатия с боцманом и молчаливого прощания с Убийцей, который оказался Охотником, Пончик взглянул на штурман. Так, как смотрит подросток, который уходит из дома. Куда-нибудь в подмастерья.
- Ты отпускаешь? - спросил он штурмана.
- Ну как же, - ответил тот,- я не хочу тебя отпускать. Но ты большой, должен решать за себя.
Пончик кивнул.
- И знаешь, - продолжал Рока, - лучше уж сделать, чем после жалеть о не сделанном.
- А если сделал, и после жалеешь о сделанном?
- Поверь, это проще. Упущенный шанс больнее.
- Как странно, - задумался Пончик, и скорчил такую мину, что стал на себя не похож, - ты будто советуешь мне остаться.
- Ну, - Рока вздохнул, - скажем так - я понимаю. Я не советую, я понимаю, и принимаю твое решение.
- Прощай, - сказал Пончик, и протянул локоть.
- Прощайте, друзья! - крикнул он всем, когда команда садилась в шлюпку, чтобы отплыть у к кораблю.
- Прощай, милый друг! - закричал Вуди Рока.
И прослезился.
Кукла был богатым человеком. Не просто богатым, а очень богатым, даже по меркам Совета Имущих.
Шутка ли - в свои сорок пять он имел 20 обычных и 9 (девять!) двухпалубных кораблей, причём на Западной верфи стоял красавец - раскрашенный галеон с тремя палубами. Его красавец, его гордость, залог его будущего, тот корабль, на котором однажды он уплывёт в ту страну, чье Солнце сейчас греет пузо.
Он посмотрел на напиток, который держал в руке. Напиток Дальнего города. Морозный, терпкий и сладкий одновременно. Причем в самом изысканном сочетании. Вкус изумительный. Греет и в то же время приятно так охлаждает.
- Ммм... - Кукла причмокнул, и выдавил, - ааа...
Говорят, этот напиток варят не люди, а механизмы. Которые там работают вместо людей.
- Неважно, - Кукла чесал мохнатую грудь, - вот это и правда неважно.
Он улыбнулся, и запустил себе в рот 3 фрикабулины - блюдо страны истуканов, горсточку кенни, смазанных в кисленьких штеппи (с Острова Видимости) и Бувуранскую Дрянь, которая вовсе не дрянь, а самое вкусное блюдо, какое только возможно представить, - ммм... божественно.
Тщательно прожевав и проглотив эту смесь, Кукла стал разговаривать с пузом, - ну, что, избалованный друг, ты доволен? Ты много всего пробовал? Наелся прекрасных блюд? Может, еще чего хочешь?
И пузо ему отвечало:
- Хочу…
Торговец чуть не пролил свой напиток. До этой самой секунды он был уверен, что на балконе один.
Обернувшись, Кукла увидел тень, а, приглядевшись, понял, что это вовсе не тень, а дохлый такой старичок, тощий, облезлый, в одежде старьевщика и с кипой каких-то бумаг, перевязанных ленточкой.
- Хочу, - протянул он противным буравящим голосом, - засвидетельствовать свое глупочайшее почтение одному из высоких членов Совета Имущих, - и поклонился. Так низко, что чуть не достал носом пол. Притом одна из бумаг слетела и стала скользить над паркетом. Старик ее тут же поймал, изогнувшись в немыслимой позе.
"Не дурно, - подумал Кукла, - так кувыркаться, в таком то преклонном возрасте".
- Вот. Вы это. Как Вы сюда попали?
- Меня пустил ваш творецкий.
- Болван. Я же сказал - не тревожить.
- Эм... эмм... - прошамкал старик.
- Чего там у Вас?
- Позвольте присесть (торговец кивнул), - отличненько, - старик разложил бумаги, - Вы человек небедный (торговец хмыкнул). У Вас целый флот. Ой-ой-ой. Что-то около двадцати однопалубных и восьми...
- Девяти.
- Девяти двухпалубных кораблей, - вошедший поднял свой палец, похожий на крюк, - О, это весьма и весьма неплохо.
Кукла хотел засмеяться. "Неплохо... Да, забери меня черт из тринадцатой бездны, это прекрасно. Как долго я к этому шел" - он стиснул стакан, стиснул так, что тот чуть не хрустнул.
Старьевщик смотрел на стол.
- Я представляю клиента, который хочет все это купить.
Тут Кукла уже рассмеялся:
- Купить! Хахаха... Купить... Ой... Позвольте... купить... , - он подавился и тут же закашлял. Какая-то фрикабулина вылетела из пвсти и шмякнулась о пол, - недурно... оо... - пузо его содрагалось, из глаз брызнули слезы, а изо рта вырывалось дыхание, представлявшее смесь кухонь из разных концов света.
- Ой... Рассмешили, - торговец растер свои слезы жирными пальцами и красными точками глаз уставился на сидящего, - хорошо... Допустим, клиент богат. Допустим. Допустим, имеет, - он прокрутил в уме цифры, - Две. Тысячи. Чириков.
- Имеет, - сказал вошедший, - клиент имеет и больше.
- Ха! - Кукла взвешивал каждое слово. Торговца бросило в жар, - В этом случае денег ему не хватит. Корабли же не просто пустые суда. Большинство кораблей на ходу, значит, с товаром. Товар стоит денег. Те, что стоят, тоже с товаром. Разгрузить его не могу, доки забиты... - торговец отпил из стакана, закусил очередной фрикабулиной, и мысленно помолился, - четыре тысячи чириков.
- Отличненько. Клиент покупает товар.
- То есть "покупает"? Вы в этом уверены?
- Клиент назвал мне условия, и то, что Вы говорите, в пределах его возможностей.
- Ууу, - торговец начал трезветь. Конечно же, это бред. Но если все-таки... - Вот как? А Ваш кликнт понимает, что если я продаю корабли, и товар, я остаюсь совершенно один. Без кораблей, без товара. Без ничего. Нужна компенсация, - Тут уже Кукла порол какую-то дичь. Он чувствовал, будто держит бувуранского козла за рога, ведь речь шла о деньгах, огромных деньгах, - шесть тысяч.
(Тварный, какая цифра!)
Старик молчал.
- Скажите клиенту условия, - Кукла вспотел.
(Тварный, зачем я сказал ему "шесть"??)
- Прекрасненько, - молвил старик, - клиент согласен на Ваши условия.
- Да??
Вошедший кивнул.
- Клиент согласен на Ваши условия. Шесть тысяч чириков. Завтра они будут Ваши.
Он посмотрел на торговца. Таким убеждающим взглядом, что Кукла понял - дело пошло.
Тварный, да он на эти самые деньги купит в два раза больше. И если сделка сейчас состоится, это будет лучшая сделка в жизни.
Но что-то его тревожило. Слишком уж странной была эта сумма, и, потом, кто клиент? Торговец из южных стран? Чародей Дальнего города? Слишком уж все подозрительно.
И все таки сумма огромная.
- Как только я получу эту сумму, все корабли будут ваши.
- Ммм... Отличненько, - старик развернул бумаги.
- Скажите, кто Ваш клиент?
- Конечно, - старик шелестел по бумагам пальцами, - Конечно же, Вы имеете полное право знать, кто мой клиент. Весьма солидный и уважаемый человек. Его Сиятельство господин дознаватель.
Рока без Пончика даже как то осунулся. Шрам на его щеке стал еще ярче. Его походка стала сутулой, а меч скорей не висел, а тащился. Словно собака тащится за хозяином.
Взгрустнули все. Даже Грифель. Ведь Пончик - парень совсем безобидный. Делать ему замечания было просто.
Лютня пела не в полный голос, звучала как то не так. "Как будто бы выели часть нашей души, - сказал как-то Писарь, - причем, ее лучшую часть". Кремень при этом кивал, Листик вздыхал, в Ухо держал свою змейку и гладил ее чешуйки. Да, даже змейка взгрустнула. Стала какая-то вялая, сидела в руках, не шуршала по палубе и не ловила мышей. Мыши - пожалуй, только они были рады.
Готовил теперь Ухо. Готовил достаточно вкусно. Но все же не так изысканно, без смелых импровизаций, широких мазков (если искусство повара сравнить с искусством художника). Конечно, при Пончике было всякое. Бывало, команду тошнило, бывало, таки выворачивало. Но, в то же время, встречались "изюминки вкуса", как называл это Писарь, настолько прекрасные, что команда прощала, тем более, повар оттачивал свое ремесло, желудки привыкли и просто таки требовали новых и новых изысков.
Ведь кухня на корабле - вещь очень важная, ее разнообразие добавляет красок, особенно, если вокруг тебя море, одно только море. И Солнце, которое жарит.
А море было спокойным.
И это было прескверно.
- Прескверно, - сказал Вуди Рока, как только компания вышла на палубу, - похоже, это надолго. Ведь мы приближаемся к Острову Видимости.
- И что же это такое? - спросил капитан.
- Увидите.
- Ха, - хмыкнул Грифель, - Я знаю, что мы увидим. Такой же рынок, где продают всякую хрень, где нас опять разведут на деньги.
- Нас разведут? - спросил Листик.
- Конечно же, капитан, - критик сказал это голосом Вуди Рока, причем настолько похоже, что Листик невольно вздрогнул, - купим какой-нибудь яд за сумасшедшие деньги.
- Вам жалко, сударь? - спросил Вуди Рока, - Вам жалко не Ваших денег?
- Не наших? Конечно же наших. Их дали нам. И для нас.
- Позвольте, - ответил Кремень, твёрдым спокойным голосом, - но яд правда нужен. В пути может случиться всякое. Допустим, Вас ранят. Смертельно. Но если ядом помазать рану исчезнет, будто её и не было. Ведь, если я правильно понял, яд татуата уничтожает историю появления вещи.
- Вы правильно поняли, - кивнул Вуди Рока, - но надо быть осторожным. Нужно совсем небольшое количество. Иначе яд расползется по телу, стерев историю появления человека.
- Вы надоели своими сказками, - Грифель плотнее закутался в плащ. Хотя было жарко, весьма, - нельзя уничтожить память, - все события связаны.
- Как не любой, - Вуди Рока скорчил гримасу, словно бесцветный сказал какую то чушь, - один чародей из Дальнего города утверждал, что все прикипевшее можно обратно возгнать.
- Понимаю, - бесцветный кивнул, - и все же есть яд, от которого нет излечения. Тот, кто выпьет, не просто умрёт. Он исчезнет. Из мира. Из памяти.
- Ну, если так... Покажи.
- Вам покажу, потому что вижу, что господа богатые. Вещество стоит дорого.
- Понимаю, - спародировал штурман.
Бесцветный согнулся, и вскоре что-то достал. В маленькой колбе. Черное и густое:
- Яд таттуата.
- Что, капитан, может, купим? Вещь так то нужная. Мало ли что в дороге...
- Конечно, - Листик достал кошелек, - заверните... пожалуйста.
Бесцветный бережно завернул флакон и передал Листику.
Они еще побродили по рынку, весьма малолюдному, как, видимо, все в этой пустоши. Много прекрасных вещей глядело на них с прилавков. Многое хотелось купить. И шляпу, в которой становишься неузнаваемым, абсолютно, ну просто другим человеком, сапоги, натянув которые, станешь легче (как утверждал хвостатый, они слишком долго бродили в Рорроре), и ожерелье, такое славное ожерелье, которое светится в темноте, но светится только на тех, кто влюблен... Листик хотел купить, он так хотел купить ожерелье Росинке, но не купил. Денег и так потрачено много, а впереди столько дней, столько стран, и столько всего интересного.
- Ну вот, наступило время прощаться, - Листик вышел вперед и протянул руку тому, кто пока оставался правителем Пустоши.
- Берегите себя, - правитель, пожав протянутый локоть, не забыл поклониться - пускай он и правит, но занимает более положение, чем капитан. Капитан то бесхвостый, а у него, пускай и такой себе, маленький, хвостик имелся.
- Ну что, - спросил капитан, - скоро тебя казнят?
- Да, - правитель поморщился, но только лишь на мгновение - он сразу же взял себя в руки, - к сожалению, за эти два года проклятие остаётся. С нами. Мы несем этот груз и будем нести его дальше.
- К сожалению, так, - вздохнули два заместителя, стоявшие по бокам.
- Изменить положение мы не смогли. Как ни старались. Может быть, у него получится, - правитель кивнул в сторону Пончика, который стоял в стороне, грустный и какой-то одухотворенный в одно и то же время. Грустный - потому что ему предстояло долгое расставание. С теми, кого любил, с теми, кого ценил, с теми, которым готовил. Одухотворенный же он был, наверное, потому, что верил - ему предстояла важная миссия - стать новым правителем, и, стало быть, осеменителем Чертовски Приятной Пустоши. Пончик то верил, что у него получится, он сумеет. Жалко, что в это не верил никто из команды.
- Вы так спокойно об этом сказали, - Листик смотрел на правителя с восхищением - так принимать свою смерть, - ведь Вас же казнят.
- Ну... Что поделаешь? - осеменитель пожал плечами, - большинство из нас вообще не рождается. Я родился. Прожил довольно счастливую жизнь. ("Счастливую" - закивали помощники). Особенно эти два года. Ах, мои цыпочки, - он посмотрел на гарем, стоявший чуть поодаль, - я отдаю вас в хорошие руки, - он посмотрел на Пончика.
Тот прослезился:
- Хорошие, я обещаю... Хорошие, сударь. Я буду стараться. Из всех моих сил. Я уничтожу проклятие, - при этом он сделал знак интеграла, как и любой житель Острова, пускай и религия этих мест ведать не ведала о каких то там интегралах.
- И иже с ними, - продолжил вслух капитан.
Правитель вопросительно посмотрел.
- Так. Мысли вслух... Разрешите спросить, так, все таки интересно, - Листик задумался, - допустим, у вас получилось. Все стали бесхвостые... Как дальше жить?
Правитель вздохнул:
- Вы правы. Станет совсем непонятно, кто кому служит. Разве что замерять тот отросток, что остается.
- Я думаю, справитесь, - капитан решил приободрить того, кто не принимал свою казнь, но переживал за судьбы народа. Как настоящий правитель, - как настоящий правитель, - шепнул он губами.
- Конечно, справятся, - Грифель презрительно хмыкнул, -не будет хвостов, померятся чем-то другим. Ушами, глазами. Пучеглазые будут в фаворе, - при этих словах один из помощников, с глазами, словно у рыбы, брошенной в лодку, отчаянно заморгал.
- Я буду скучать, капитан. Скучать очень и очень, - Пончик в сердцах прослезился, - я буду скучать по по тебе, по лютне, по песням, - он тронул за локоть Писаря.
- Я тоже буду скучать по тебе, - тот прослезился в ответ, - по кухне, по супчикам, таким изысканным и питательным. По этому вот, - он тронул цветастый шарф, который Пончик носил не снимая, - ты знаешь, такой когда-то мне подарила бабушка.
- Интересно. Мне его тоже связала бабушка, - Пончик вздохнул, - Я очень ее люблю.
- Я тоже люблю. Точнее, любил. Моей бабушки больше нет. Ее казнили, за ересь.
- Казнили?
- Бабушка верила в Случай.
- Вместо Нормального Распределения?
- Не совсем так. Она верила, что у каждого в жизни есть Случай, который поможет выйти за пределы Нормального Распределения.
- За пределы священного колокола. Кажется моя бабушка тоже говорила что-то подобное. Наверное, у наших бабушек много общего.
- Береги свою бабушку, - Писарь потрогал шарф, и чуть было не вытер им слезы.
- Впередсмотрящий, - Пончик прощался с Ухо, - Вы самый лучший впкредсмотрящий , какого я знал. Хотя, если честно, я знал немногих - вот только Вас, - он засмеялся. Сквозь слезы.
О, этот смех. Так только Пончик умеет смеяться, подумал Листик.
Такой жизнерадостный малый.
- Знаете, Вы очень строгий, - Пончик смотрел на Грифеля, - но, знаете, мне будет так не хватать вашей строгости, этих вот... рассуждений. Вот всё, что вы говорите, оно, если подумать... немножечко... сложновато. И не всегда приятно. Да. Но... если подумать, если вдуматься в то, что вы говорите, то понимаешь, что всё, что вы говорите - правда... короче... прощайте.
Он протянул свою руку. И Грифель, пускай и не сразу, но все же пожал его локоть.
При этом не удержался, и все же съязвил:
- Если подумать, если вдуматься в то, что вы говорите, то понимаешь, что всё, что вы говорите - слова. Просто слова. И не более.
- Ну полноте, сударь, - штурман вступился за Пончика, - это не просто слова. Это слова со смыслом.
- Ах так, - Грифель плотнее закутался в плащ. И отвернулся.
После крепкого локтепожатия с боцманом и молчаливого прощания с Убийцей, который оказался Охотником, Пончик взглянул на штурман. Так, как смотрит подросток, который уходит из дома. Куда-нибудь в подмастерья.
- Ты отпускаешь? - спросил он штурмана.
- Ну как же, - ответил тот,- я не хочу тебя отпускать. Но ты большой, должен решать за себя.
Пончик кивнул.
- И знаешь, - продолжал Рока, - лучше уж сделать, чем после жалеть о не сделанном.
- А если сделал, и после жалеешь о сделанном?
- Поверь, это проще. Упущенный шанс больнее.
- Как странно, - задумался Пончик, и скорчил такую мину, что стал на себя не похож, - ты будто советуешь мне остаться.
- Ну, - Рока вздохнул, - скажем так - я понимаю. Я не советую, я понимаю, и принимаю твое решение.
- Прощай, - сказал Пончик, и протянул локоть.
- Прощайте, друзья! - крикнул он всем, когда команда садилась в шлюпку, чтобы отплыть у к кораблю.
- Прощай, милый друг! - закричал Вуди Рока.
И прослезился.
Кукла был богатым человеком. Не просто богатым, а очень богатым, даже по меркам Совета Имущих.
Шутка ли - в свои сорок пять он имел 20 обычных и 9 (девять!) двухпалубных кораблей, причём на Западной верфи стоял красавец - раскрашенный галеон с тремя палубами. Его красавец, его гордость, залог его будущего, тот корабль, на котором однажды он уплывёт в ту страну, чье Солнце сейчас греет пузо.
Он посмотрел на напиток, который держал в руке. Напиток Дальнего города. Морозный, терпкий и сладкий одновременно. Причем в самом изысканном сочетании. Вкус изумительный. Греет и в то же время приятно так охлаждает.
- Ммм... - Кукла причмокнул, и выдавил, - ааа...
Говорят, этот напиток варят не люди, а механизмы. Которые там работают вместо людей.
- Неважно, - Кукла чесал мохнатую грудь, - вот это и правда неважно.
Он улыбнулся, и запустил себе в рот 3 фрикабулины - блюдо страны истуканов, горсточку кенни, смазанных в кисленьких штеппи (с Острова Видимости) и Бувуранскую Дрянь, которая вовсе не дрянь, а самое вкусное блюдо, какое только возможно представить, - ммм... божественно.
Тщательно прожевав и проглотив эту смесь, Кукла стал разговаривать с пузом, - ну, что, избалованный друг, ты доволен? Ты много всего пробовал? Наелся прекрасных блюд? Может, еще чего хочешь?
И пузо ему отвечало:
- Хочу…
Торговец чуть не пролил свой напиток. До этой самой секунды он был уверен, что на балконе один.
Обернувшись, Кукла увидел тень, а, приглядевшись, понял, что это вовсе не тень, а дохлый такой старичок, тощий, облезлый, в одежде старьевщика и с кипой каких-то бумаг, перевязанных ленточкой.
- Хочу, - протянул он противным буравящим голосом, - засвидетельствовать свое глупочайшее почтение одному из высоких членов Совета Имущих, - и поклонился. Так низко, что чуть не достал носом пол. Притом одна из бумаг слетела и стала скользить над паркетом. Старик ее тут же поймал, изогнувшись в немыслимой позе.
"Не дурно, - подумал Кукла, - так кувыркаться, в таком то преклонном возрасте".
- Вот. Вы это. Как Вы сюда попали?
- Меня пустил ваш творецкий.
- Болван. Я же сказал - не тревожить.
- Эм... эмм... - прошамкал старик.
- Чего там у Вас?
- Позвольте присесть (торговец кивнул), - отличненько, - старик разложил бумаги, - Вы человек небедный (торговец хмыкнул). У Вас целый флот. Ой-ой-ой. Что-то около двадцати однопалубных и восьми...
- Девяти.
- Девяти двухпалубных кораблей, - вошедший поднял свой палец, похожий на крюк, - О, это весьма и весьма неплохо.
Кукла хотел засмеяться. "Неплохо... Да, забери меня черт из тринадцатой бездны, это прекрасно. Как долго я к этому шел" - он стиснул стакан, стиснул так, что тот чуть не хрустнул.
Старьевщик смотрел на стол.
- Я представляю клиента, который хочет все это купить.
Тут Кукла уже рассмеялся:
- Купить! Хахаха... Купить... Ой... Позвольте... купить... , - он подавился и тут же закашлял. Какая-то фрикабулина вылетела из пвсти и шмякнулась о пол, - недурно... оо... - пузо его содрагалось, из глаз брызнули слезы, а изо рта вырывалось дыхание, представлявшее смесь кухонь из разных концов света.
- Ой... Рассмешили, - торговец растер свои слезы жирными пальцами и красными точками глаз уставился на сидящего, - хорошо... Допустим, клиент богат. Допустим. Допустим, имеет, - он прокрутил в уме цифры, - Две. Тысячи. Чириков.
- Имеет, - сказал вошедший, - клиент имеет и больше.
- Ха! - Кукла взвешивал каждое слово. Торговца бросило в жар, - В этом случае денег ему не хватит. Корабли же не просто пустые суда. Большинство кораблей на ходу, значит, с товаром. Товар стоит денег. Те, что стоят, тоже с товаром. Разгрузить его не могу, доки забиты... - торговец отпил из стакана, закусил очередной фрикабулиной, и мысленно помолился, - четыре тысячи чириков.
- Отличненько. Клиент покупает товар.
- То есть "покупает"? Вы в этом уверены?
- Клиент назвал мне условия, и то, что Вы говорите, в пределах его возможностей.
- Ууу, - торговец начал трезветь. Конечно же, это бред. Но если все-таки... - Вот как? А Ваш кликнт понимает, что если я продаю корабли, и товар, я остаюсь совершенно один. Без кораблей, без товара. Без ничего. Нужна компенсация, - Тут уже Кукла порол какую-то дичь. Он чувствовал, будто держит бувуранского козла за рога, ведь речь шла о деньгах, огромных деньгах, - шесть тысяч.
(Тварный, какая цифра!)
Старик молчал.
- Скажите клиенту условия, - Кукла вспотел.
(Тварный, зачем я сказал ему "шесть"??)
- Прекрасненько, - молвил старик, - клиент согласен на Ваши условия.
- Да??
Вошедший кивнул.
- Клиент согласен на Ваши условия. Шесть тысяч чириков. Завтра они будут Ваши.
Он посмотрел на торговца. Таким убеждающим взглядом, что Кукла понял - дело пошло.
Тварный, да он на эти самые деньги купит в два раза больше. И если сделка сейчас состоится, это будет лучшая сделка в жизни.
Но что-то его тревожило. Слишком уж странной была эта сумма, и, потом, кто клиент? Торговец из южных стран? Чародей Дальнего города? Слишком уж все подозрительно.
И все таки сумма огромная.
- Как только я получу эту сумму, все корабли будут ваши.
- Ммм... Отличненько, - старик развернул бумаги.
- Скажите, кто Ваш клиент?
- Конечно, - старик шелестел по бумагам пальцами, - Конечно же, Вы имеете полное право знать, кто мой клиент. Весьма солидный и уважаемый человек. Его Сиятельство господин дознаватель.
ГЛАВА 5
Рока без Пончика даже как то осунулся. Шрам на его щеке стал еще ярче. Его походка стала сутулой, а меч скорей не висел, а тащился. Словно собака тащится за хозяином.
Взгрустнули все. Даже Грифель. Ведь Пончик - парень совсем безобидный. Делать ему замечания было просто.
Лютня пела не в полный голос, звучала как то не так. "Как будто бы выели часть нашей души, - сказал как-то Писарь, - причем, ее лучшую часть". Кремень при этом кивал, Листик вздыхал, в Ухо держал свою змейку и гладил ее чешуйки. Да, даже змейка взгрустнула. Стала какая-то вялая, сидела в руках, не шуршала по палубе и не ловила мышей. Мыши - пожалуй, только они были рады.
Готовил теперь Ухо. Готовил достаточно вкусно. Но все же не так изысканно, без смелых импровизаций, широких мазков (если искусство повара сравнить с искусством художника). Конечно, при Пончике было всякое. Бывало, команду тошнило, бывало, таки выворачивало. Но, в то же время, встречались "изюминки вкуса", как называл это Писарь, настолько прекрасные, что команда прощала, тем более, повар оттачивал свое ремесло, желудки привыкли и просто таки требовали новых и новых изысков.
Ведь кухня на корабле - вещь очень важная, ее разнообразие добавляет красок, особенно, если вокруг тебя море, одно только море. И Солнце, которое жарит.
А море было спокойным.
И это было прескверно.
- Прескверно, - сказал Вуди Рока, как только компания вышла на палубу, - похоже, это надолго. Ведь мы приближаемся к Острову Видимости.
- И что же это такое? - спросил капитан.
- Увидите.
- Ха, - хмыкнул Грифель, - Я знаю, что мы увидим. Такой же рынок, где продают всякую хрень, где нас опять разведут на деньги.
- Нас разведут? - спросил Листик.
- Конечно же, капитан, - критик сказал это голосом Вуди Рока, причем настолько похоже, что Листик невольно вздрогнул, - купим какой-нибудь яд за сумасшедшие деньги.
- Вам жалко, сударь? - спросил Вуди Рока, - Вам жалко не Ваших денег?
- Не наших? Конечно же наших. Их дали нам. И для нас.
- Позвольте, - ответил Кремень, твёрдым спокойным голосом, - но яд правда нужен. В пути может случиться всякое. Допустим, Вас ранят. Смертельно. Но если ядом помазать рану исчезнет, будто её и не было. Ведь, если я правильно понял, яд татуата уничтожает историю появления вещи.
- Вы правильно поняли, - кивнул Вуди Рока, - но надо быть осторожным. Нужно совсем небольшое количество. Иначе яд расползется по телу, стерев историю появления человека.
- Вы надоели своими сказками, - Грифель плотнее закутался в плащ. Хотя было жарко, весьма, - нельзя уничтожить память, - все события связаны.
