Останавливаюсь в шаге от него, тяжело дышу. Он протягивает руку, и я смело шагаю навстречу...
Я проснулась, тяжело дыша. Сердце бешено стучало в груди, легкие болезненно сжались.
Проклятие. Снова. Как же долго оно не преследовало меня – я думала, развеялось после ухода Влада из атли. Реальность тут же смыла прелесть сна черной дымкой сожаления. Жаль, что нельзя снять его, и придется мучиться так всю жизнь.
Обида на собственную слабость заставила встать и подойти к окну. По отливу неспешно накрапывал дождь. Мой защитник. Я повернула ручку окна, впуская внутрь прохладный майский ветер – влажный от дождя и пахнущий приближающимся летом. Сердечный ритм постепенно успокаивался, становился ровнее и четче. Я дома. В безопасности.
Положила ладонь на живот и не удержалась от улыбки. Осторожно погладила, шепча ласковые успокаивающие слова. Нужно взять себя в руки и перестать нервничать – все это влияет на ребенка. Прошлое – в прошлом. Я понимала: если начну анализировать, сойду с ума. Нужно дать себе время встать на ноги. Теперь я должна думать не только о себе.
Последний раз громко выдохнула и хотела закрыть окно...
А потом услышала шорох. Слева у комода шевельнулась неприметная тень.
Четверть секунды мне понадобилось, чтобы понять, что это охотник.
Еще полсекунды, чтобы подумать о своих перспективах.
Четверть секунды на то, чтобы решить, стоит ли кричать. Если закричу, сбегутся атли, и, возможно, умрут вместе со мной. Но есть шанс, что они спасут меня. Буду медлить – умру на месте.
Слишком долго размышляла. Охотник молниеносно приблизился и закрыл мне рот ладонью, одновременно прижимая к себе, чтобы не смогла вырваться.
От него веяло опасностью. Сильный, несомненно. Сильнее Андрея. Я плохо читала ауры, но инстинкты хищной не оставляли сомнений.
Внезапно вспомнив о новоявленной силе, выставила вперед ладони в надежде, что смогу отбросить его. Не сработало.
Наверное, на все это понадобилось еще полсекунды.
А потом он сказал:
– Пожалуйста, Полина, не нужно кричать. Ты всех разбудишь.
И разжал объятия.
Меня словно шандарахнули по голове. Единственное, что я могла сделать, просто стоять и пытаться переварить это.
А потом расхохоталась.
Не помню, когда в последний раз смеялась, да и смехом это назвать было сложно. Дикая, неконтролируемая злость смешалась с удивлением и злорадством, пропиталась иронией и вырвалась на свободу.
Охотник не шевелился. Стоял чуть поодаль, скрестив руки на груди, а мне хотелось закричать: «Разве можно так шутить?». Правда, от шутки в этой ситуации было мало.
– Так это то, чего ты хотел? – спросила, едва сдерживая рвущуюся изнутри истерику. – Стать охотником?
Превратиться во врага собственному племени – это ж какое извращенное сознание! И главное, зачем?
Меня трясло. Буквально выворачивало наизнанку безумной злобой, горечью и желчью, что скопилась за эти несколько месяцев.
– Прекрати истерить, – спокойно сказал Влад.
– Зачем пришел? Инстинкты привели?
Он улыбнулся. Невероятно, насколько внешность бывает обманчивой! И не только внешность. Говорят, мимика выдает человека и его тайные помыслы. Наверное, я ужасный психолог, раз так ошиблась.
– Сарказм – признак психического здоровья.
Уклончивые ответы, высокомерие, самоуверенность – я точно не скучала.
– С чего это ты так волнуешься о моем здоровье? – зло выдохнула я. – Разве тебе не все равно?
– Ты играешь в шахматы? – спросил Влад, подходя к окну и делая вид, что пристально рассматривает мою плюшевую коллекцию.
– Что? – опешила я.
Странные повороты в разговорах и раньше были его фишкой, но теперь я и вовсе потеряла нить. Может, ритуал что-то делает с мозгами? Если да, то так ему и надо!
– В шахматы, спрашиваю, играешь?
– Нет. Не умею. Причем тут...
– Цель игры – защитить короля. Он самая слабая фигура на доске, и на него ведут охоту. Игрок должен защитить своего и взять короля противника. Для этого у него есть другие фигуры – он может их разменивать, подставлять под бой. – Влад вернул мягкую игрушку на место и присел на край подоконника. – Игрок должен уметь просчитывать ходы противника, а для этого нужна холодная голова. Если запрыгнет на доску, рискует быть убитым.
– И кто в этой игре я? – сдавленно спросила я.
Влад смотрел пристально, даже можно сказать, пронизывающе. Стало не по себе. Зачем он говорит мне все это? Зачем вообще пришел? Разве не получил от меня то, что хотел – кен и суперсилу? Теперь может убивать хищных – уверена, охотник из него получится прекрасный.
Но он пришел. Зачем?
– Важно, кто в этой игре я, Полина.
Я пожала плечами.
– Мне-то что? Я с тобой играть не собираюсь.
– Как знать... Может, именно от моего хода зависит твоя жизнь.
– Зависела, да. – Я кивнула. – Но ты променял ее на сущность охотника. Теперь все.
– Правильно, – удовлетворенно кивнул Влад. – Никому не доверяй. – Оттолкнулся от подоконника, подошел близко. Сердце поднялось к горлу и забилось быстро – пустилось галопом, норовя вырваться наружу. Глаза охотника лихорадочно блестели, и от этого становилось жутко. Если бы не знала Влада прежде, подумала бы, что он для этого рожден – убивать хищных. – Но если доверяешь – доверяй до конца.
– Предлагаешь довериться тебе?
Он вздохнул.
– Поздно уже. Мне пора.
– Зачем приходил? Полюбоваться?
– Ты больше мне нравишься, когда не язвишь.
– Замечательно! Значит, буду изучать эту непростую науку.
– Я рад, что ты не сломалась, – произнес он с неожиданным надрывом.
Жалеет меня? Только дай мне повод! Если бы я могла контролировать свой кен, если бы могла... Ударила бы так, что он бы вылетел в окно. Ненавижу!
Но вслух почему-то сказала:
– Если бы я была на твоем месте и у меня была бы совесть, я бы просила Альрика вернуть Глеба в атли.
Влад удивленно приподнял бровь. Как же несправедливо: я задыхаюсь от ярости, а он спокоен. Пришел в наш дом, в мою комнату. Говорит со мной после всего...
Перед глазами бегали противные багровые мошки. Я держалась из последних сил, казалось, еще секунда – выйду из себя, и тогда точно умру. Кидаться с кулаками на охотника – не очень разумно. Особенно если этот охотник совсем недавно хладнокровно резал тебе вены. Особенно если ты беременна.
Мысль о будущей дочери отрезвила, привела в чувство.
– А ты, оказывается, осведомлена о том, что происходит в мире охотников больше, чем подобает хищной, – сказал Влад вкрадчиво. Такой тон никогда не предвещал ничего хорошего, но так как хорошего между нами и так не осталось, я махнула на это рукой. – Макаров никогда не следит за своими людьми.
– Единственного достойного последователя для себя ты отправил в изгнание.
– Глеб сам отрекся.
– Но ты позвал его за этим, не так ли? Хотел посмотреть, как он оторвет самый важный кусок своей жизни и бросит в грязь? – зло спросила я, и голос дрогнул.
Я почти плакала. Почти сорвалась. Позволю себе сейчас быть слабой – снова проиграю ему. Кулаки невольно сжались, ногти больно впились в ладони. Физическая боль немного заглушила моральную.
– Мне жаль, что Глеб больше не атли, – абсолютно серьезно сказал Влад. – Но иначе ты была бы мертва.
– Будто тебе не все равно...
Я отвернулась, сцепила зубы. Только не разреветься! Странно, но получилось. Горло горело огнем, но глаза остались сухими.
– Ты удивишься, – услышала я совсем близко, у самого уха. Вздрогнула, но повернуться не рискнула.
Разве возможно, чтобы проклятие действовало даже после того, как Влад утратил сущность атли? Сущность хищного.
Это же бред! А значит... значит...
Мне кажется, или я до крови исцарапала ладони? Шею обдало легким сквозняком. Я повернула голову – комната была пуста. Из открытого окна на меня смотрела теплая майская ночь – влажная, почти летняя.
Скоро июнь. Мой всплеск. Я стану сильнее, непременно. Взрослее.
Но почему мне кажется, что внутри я все та же семнадцатилетняя девчонка, которая встретила его впервые?
Внезапная мысль оказалась нереально логичной. И как я не понимала этого раньше, не замечала? Ведь все очень просто на самом деле. Все было просто с первого дня.
Покачала головой. Рука сама потянулась к защитному амулету на шее. Я с силой потянула вниз, разорвав цепочку, и зашвырнула его в угол.
До утра мне так и не удалось уснуть. Я сидела на кровати и смотрела, как медленно разгорается на небе восход, и постепенно комната светлеет, становится прозрачней, а вещи в ней – отчетливей.
Как бы ни хотелось признавать и как бы ни зарекалась от этого в прошлом, я постоянно думала о Владе. О новом даре и о том, зачем это могло вообще ему понадобиться. О странном разговоре, полу-надрывном, полу-отчаянном голосе. И как у него получается так играть?
Решила остановиться на причинах, потому что остальное могло завести в такие дебри, что не выберешься никогда.
Влад достаточно силен, да. Но атли способно поставить от него защиту, как и другое племя. Он еще молод, уничтожил немногих, если вообще уничтожил.
Черт, да кому такое в голову придет вообще – издеваться над собой годами, кормить нали кеном, провести безумный ритуал, чтобы получить такую ношу – бремя убивать себе подобных? Знал ли Влад о том, кем станет? Ведь в летописях нет упоминаний об охотниках – там лишь о суперсиле. Мог ли он ошибиться, и что теперь собирается делать?
А если знал, то какие выгоды получил, кроме смертоносных щупалец в жиле. Ответ родился под утро. Неожиданный и наиболее вероятный. То, что нужно было мне самой – Первозданные. Доступ к древним знаниям, тайным наукам, вековой магии охотников.
Возможно.
Рука сама потянулась к телефону. Правильно ли я поступаю? Слишком несуразно и опасно, но что делать? Я и так слишком долго ждала. Скоро родится ребенок, будет много новых забот, и мне просто нужен кто-то, кому я могу доверять. Безоговорочно. Полностью.
Мне нужен Глеб.
Не сомневаясь ни секунды, набрала номер Андрея.
– Полина? – Кажется, он был удивлен.
Я громко выдохнула. Напряжение никак не хотело отпускать, и если честно, я совершенно запуталась и не знала, что делать.
– Привет.
– Рад тебя слышать. Как дела?
Он что, издевается? Я вообще-то уже несколько месяцев жду от него весточки, а он – как дела!
– Ты не объявлялся долго, и вот я... В общем, звоню узнать на счет Первозданных. – Я запнулась. Было жутко неловко, но я переступила через себя. Мне просто нужен Глеб, чтобы логично мыслить и хоть что-то понимать. Я не могу бегать к нему украдкой – рискую быть пойманной. К тому же, Рита уже подозревает, а значит, знает и Филипп.
– Разве Глеб еще не дома? – удивленно спросил Андрей.
– А должен?
Сердце пропустило один удар, второй, третий... Мир сузился, обхватил кольцом, сдавливая и мешая дышать. Сосредоточился на единственно важном и существенном – словах охотника. Если Андрей удивлен, значит, что-то знает. Что-то о Глебе и атли. О его возвращении домой.
– Я говорил с Альриком два месяца назад. Он удивился, что я просил за твоего друга, но меньше, чем я ожидал. Сказал, один охотник уже просил за него – незадолго до меня, вот я и подумал...
Дышать стало нечем, перед глазами поплыло. Мысли спутались, превратились в клубок из недоразумений и нелогичностей. И я окончательно перестала что-либо понимать.
– Полина?
– Я здесь.
Голос был не моим – глухой и хриплый. Руки отчего-то затряслись, кожа лица онемела. Малышка больно толкнулась, и я положила ладонь на живот.
Нужно взять себя в руки, перестать бояться и, наконец, начать думать логически. Дойти до истины, потому что сомнения способны уничтожить.
– Я думал, Влад говорил с Альриком, – подтвердил мои мысли Андрей.
– Больше некому, – невольно согласилась я. – Извини, что потревожила...
– Уверена, что в порядке?
– Нет. Но все равно спасибо. За все.
– Береги себя, пророчица атли.
Глупо все это. Глупо и нелогично.
Я встала и подошла к окну. Память – плохой советчик. Постоянно подбрасывает ненужные воспоминания, заставляет сомневаться, терять нить. Вот и сейчас, как осколком стекла по сердцу прошелся последний вечер, который мы провели вместе. Вечер, плавно переходящий в ночь, что все так круто изменила.
Что если бы я тогда солгала? Если бы похоронила навсегда под ворохом новых воспоминание о ночи у камина в доме Ольги? Изменилось бы решение Влада, или же он просто искал повод? Тогда зачем было это все – ужин, прогулка, ласки? Неужели можно так нагло врать? Ломать, не задумываясь о последствиях?
Голова наполнилась шумом от ненужных эмоций. Открыть сознание для них означало сойти с ума. Но как иначе я пойму, что нужно Владу? А должна ли вообще понимать?
Зачем он просил за Глеба? Сначала заставил его отречься, а потом... Совершенно нелогичный поступок для того, кто хотел мести. Или же так Влад пытался показать свое превосходство: мол, смотри, только благодаря мне ты снова атли.
Плевать! Пусть даже так, лишь бы Глеб вернулся. Мне все равно.
Оставались еще вопросы, и главный из них – зачем Влад приходил ко мне. Обычно использованные вещи просто выбрасывают. А я ведь именно так себя и чувствовала – использованной. Ждала чего угодно: насмешек, безразличия, холодной отстраненности, даже жалости. Но не интереса. В голове холодной рептилией шевельнулся страх, и вспомнилась его фраза.
«А вдруг именно от моего хода зависит твоя жизнь».
Что он имел в виду? Неужели ему снова от меня что-то нужно?
Чешуйчатый ужас сполз змеей по позвоночнику, отдаваясь противной дрожью на коже. Нужно узнать. Нужно непременно во всем разобраться, прежде чем...
Прежде чем что, Полина? Неужели есть еще границы, которые Влад сможет перейти с тобой? И есть ли способ этого избежать теперь, когда он охотник? Тот, кто может убить тебя в секунду.
Но он не убил. Приходил сюда ночью, смотрел на меня в темноте, а затем исчез так, словно его тут и не было вовсе. Говорил о шахматах... Бред!
Глаза слипались от бессонной ночи, а желудок требовательно урчал. Нет, сначала поем, а затем высплюсь. Раз организм требует, нужно давать ему пищу. Во мне ведь растет жизнь.
Я улыбнулась. Снова погладила округлившийся живот. Представила, как возьму на руки малышку, как посмотрю в ее глазки, а детская ручонка сожмет мой палец.
Признаться, я ничего в жизни так не хотела и не ждала, как рождения дочери. Странно, ведь могла возненавидеть ее, и это было бы логично. Но ненависти не было. Вопреки здравому смыслу, во мне росло, ширилось, развивалось какое-то новое чувство. Расширяло грудь, мешало дышать, сдавливало внутренности и растекалось теплом по венам. Наверное, именно это называли материнским инстинктом.
Он менял меня. Делал мягче и жестче одновременно. Добрее и строже. Слабее и сильнее. Разбирал на молекулы и строил по кирпичикам – новую меня. Неизведанную, таинственную. Взрослую Полину.
Внизу было тихо. Немудрено, ведь только шесть утра. Но поесть никогда не рано – этим я не брезговала, даже когда невыносимо страдала. Большой бутерброд с ветчиной и сыром иногда поднимал настроение получше всяких комедий и шоколада.
Дверь кабинета была приоткрыта, и во мне проснулось странное чувство – полу-ностальгия, полу-сожаление. Вспомнила, как частенько по вечерам Влад засиживался здесь, а я, шмыгнув из кухни, на несколько секунд задерживалась, чтобы поглазеть на него в щель двери.
Я проснулась, тяжело дыша. Сердце бешено стучало в груди, легкие болезненно сжались.
Проклятие. Снова. Как же долго оно не преследовало меня – я думала, развеялось после ухода Влада из атли. Реальность тут же смыла прелесть сна черной дымкой сожаления. Жаль, что нельзя снять его, и придется мучиться так всю жизнь.
Обида на собственную слабость заставила встать и подойти к окну. По отливу неспешно накрапывал дождь. Мой защитник. Я повернула ручку окна, впуская внутрь прохладный майский ветер – влажный от дождя и пахнущий приближающимся летом. Сердечный ритм постепенно успокаивался, становился ровнее и четче. Я дома. В безопасности.
Положила ладонь на живот и не удержалась от улыбки. Осторожно погладила, шепча ласковые успокаивающие слова. Нужно взять себя в руки и перестать нервничать – все это влияет на ребенка. Прошлое – в прошлом. Я понимала: если начну анализировать, сойду с ума. Нужно дать себе время встать на ноги. Теперь я должна думать не только о себе.
Последний раз громко выдохнула и хотела закрыть окно...
А потом услышала шорох. Слева у комода шевельнулась неприметная тень.
Четверть секунды мне понадобилось, чтобы понять, что это охотник.
Еще полсекунды, чтобы подумать о своих перспективах.
Четверть секунды на то, чтобы решить, стоит ли кричать. Если закричу, сбегутся атли, и, возможно, умрут вместе со мной. Но есть шанс, что они спасут меня. Буду медлить – умру на месте.
Слишком долго размышляла. Охотник молниеносно приблизился и закрыл мне рот ладонью, одновременно прижимая к себе, чтобы не смогла вырваться.
От него веяло опасностью. Сильный, несомненно. Сильнее Андрея. Я плохо читала ауры, но инстинкты хищной не оставляли сомнений.
Внезапно вспомнив о новоявленной силе, выставила вперед ладони в надежде, что смогу отбросить его. Не сработало.
Наверное, на все это понадобилось еще полсекунды.
А потом он сказал:
– Пожалуйста, Полина, не нужно кричать. Ты всех разбудишь.
И разжал объятия.
Меня словно шандарахнули по голове. Единственное, что я могла сделать, просто стоять и пытаться переварить это.
А потом расхохоталась.
Не помню, когда в последний раз смеялась, да и смехом это назвать было сложно. Дикая, неконтролируемая злость смешалась с удивлением и злорадством, пропиталась иронией и вырвалась на свободу.
Охотник не шевелился. Стоял чуть поодаль, скрестив руки на груди, а мне хотелось закричать: «Разве можно так шутить?». Правда, от шутки в этой ситуации было мало.
– Так это то, чего ты хотел? – спросила, едва сдерживая рвущуюся изнутри истерику. – Стать охотником?
Превратиться во врага собственному племени – это ж какое извращенное сознание! И главное, зачем?
Меня трясло. Буквально выворачивало наизнанку безумной злобой, горечью и желчью, что скопилась за эти несколько месяцев.
– Прекрати истерить, – спокойно сказал Влад.
– Зачем пришел? Инстинкты привели?
Он улыбнулся. Невероятно, насколько внешность бывает обманчивой! И не только внешность. Говорят, мимика выдает человека и его тайные помыслы. Наверное, я ужасный психолог, раз так ошиблась.
– Сарказм – признак психического здоровья.
Уклончивые ответы, высокомерие, самоуверенность – я точно не скучала.
– С чего это ты так волнуешься о моем здоровье? – зло выдохнула я. – Разве тебе не все равно?
– Ты играешь в шахматы? – спросил Влад, подходя к окну и делая вид, что пристально рассматривает мою плюшевую коллекцию.
– Что? – опешила я.
Странные повороты в разговорах и раньше были его фишкой, но теперь я и вовсе потеряла нить. Может, ритуал что-то делает с мозгами? Если да, то так ему и надо!
– В шахматы, спрашиваю, играешь?
– Нет. Не умею. Причем тут...
– Цель игры – защитить короля. Он самая слабая фигура на доске, и на него ведут охоту. Игрок должен защитить своего и взять короля противника. Для этого у него есть другие фигуры – он может их разменивать, подставлять под бой. – Влад вернул мягкую игрушку на место и присел на край подоконника. – Игрок должен уметь просчитывать ходы противника, а для этого нужна холодная голова. Если запрыгнет на доску, рискует быть убитым.
– И кто в этой игре я? – сдавленно спросила я.
Влад смотрел пристально, даже можно сказать, пронизывающе. Стало не по себе. Зачем он говорит мне все это? Зачем вообще пришел? Разве не получил от меня то, что хотел – кен и суперсилу? Теперь может убивать хищных – уверена, охотник из него получится прекрасный.
Но он пришел. Зачем?
– Важно, кто в этой игре я, Полина.
Я пожала плечами.
– Мне-то что? Я с тобой играть не собираюсь.
– Как знать... Может, именно от моего хода зависит твоя жизнь.
– Зависела, да. – Я кивнула. – Но ты променял ее на сущность охотника. Теперь все.
– Правильно, – удовлетворенно кивнул Влад. – Никому не доверяй. – Оттолкнулся от подоконника, подошел близко. Сердце поднялось к горлу и забилось быстро – пустилось галопом, норовя вырваться наружу. Глаза охотника лихорадочно блестели, и от этого становилось жутко. Если бы не знала Влада прежде, подумала бы, что он для этого рожден – убивать хищных. – Но если доверяешь – доверяй до конца.
– Предлагаешь довериться тебе?
Он вздохнул.
– Поздно уже. Мне пора.
– Зачем приходил? Полюбоваться?
– Ты больше мне нравишься, когда не язвишь.
– Замечательно! Значит, буду изучать эту непростую науку.
– Я рад, что ты не сломалась, – произнес он с неожиданным надрывом.
Жалеет меня? Только дай мне повод! Если бы я могла контролировать свой кен, если бы могла... Ударила бы так, что он бы вылетел в окно. Ненавижу!
Но вслух почему-то сказала:
– Если бы я была на твоем месте и у меня была бы совесть, я бы просила Альрика вернуть Глеба в атли.
Влад удивленно приподнял бровь. Как же несправедливо: я задыхаюсь от ярости, а он спокоен. Пришел в наш дом, в мою комнату. Говорит со мной после всего...
Перед глазами бегали противные багровые мошки. Я держалась из последних сил, казалось, еще секунда – выйду из себя, и тогда точно умру. Кидаться с кулаками на охотника – не очень разумно. Особенно если этот охотник совсем недавно хладнокровно резал тебе вены. Особенно если ты беременна.
Мысль о будущей дочери отрезвила, привела в чувство.
– А ты, оказывается, осведомлена о том, что происходит в мире охотников больше, чем подобает хищной, – сказал Влад вкрадчиво. Такой тон никогда не предвещал ничего хорошего, но так как хорошего между нами и так не осталось, я махнула на это рукой. – Макаров никогда не следит за своими людьми.
– Единственного достойного последователя для себя ты отправил в изгнание.
– Глеб сам отрекся.
– Но ты позвал его за этим, не так ли? Хотел посмотреть, как он оторвет самый важный кусок своей жизни и бросит в грязь? – зло спросила я, и голос дрогнул.
Я почти плакала. Почти сорвалась. Позволю себе сейчас быть слабой – снова проиграю ему. Кулаки невольно сжались, ногти больно впились в ладони. Физическая боль немного заглушила моральную.
– Мне жаль, что Глеб больше не атли, – абсолютно серьезно сказал Влад. – Но иначе ты была бы мертва.
– Будто тебе не все равно...
Я отвернулась, сцепила зубы. Только не разреветься! Странно, но получилось. Горло горело огнем, но глаза остались сухими.
– Ты удивишься, – услышала я совсем близко, у самого уха. Вздрогнула, но повернуться не рискнула.
Разве возможно, чтобы проклятие действовало даже после того, как Влад утратил сущность атли? Сущность хищного.
Это же бред! А значит... значит...
Мне кажется, или я до крови исцарапала ладони? Шею обдало легким сквозняком. Я повернула голову – комната была пуста. Из открытого окна на меня смотрела теплая майская ночь – влажная, почти летняя.
Скоро июнь. Мой всплеск. Я стану сильнее, непременно. Взрослее.
Но почему мне кажется, что внутри я все та же семнадцатилетняя девчонка, которая встретила его впервые?
Внезапная мысль оказалась нереально логичной. И как я не понимала этого раньше, не замечала? Ведь все очень просто на самом деле. Все было просто с первого дня.
Покачала головой. Рука сама потянулась к защитному амулету на шее. Я с силой потянула вниз, разорвав цепочку, и зашвырнула его в угол.
Глава 32. Много вопросов
До утра мне так и не удалось уснуть. Я сидела на кровати и смотрела, как медленно разгорается на небе восход, и постепенно комната светлеет, становится прозрачней, а вещи в ней – отчетливей.
Как бы ни хотелось признавать и как бы ни зарекалась от этого в прошлом, я постоянно думала о Владе. О новом даре и о том, зачем это могло вообще ему понадобиться. О странном разговоре, полу-надрывном, полу-отчаянном голосе. И как у него получается так играть?
Решила остановиться на причинах, потому что остальное могло завести в такие дебри, что не выберешься никогда.
Влад достаточно силен, да. Но атли способно поставить от него защиту, как и другое племя. Он еще молод, уничтожил немногих, если вообще уничтожил.
Черт, да кому такое в голову придет вообще – издеваться над собой годами, кормить нали кеном, провести безумный ритуал, чтобы получить такую ношу – бремя убивать себе подобных? Знал ли Влад о том, кем станет? Ведь в летописях нет упоминаний об охотниках – там лишь о суперсиле. Мог ли он ошибиться, и что теперь собирается делать?
А если знал, то какие выгоды получил, кроме смертоносных щупалец в жиле. Ответ родился под утро. Неожиданный и наиболее вероятный. То, что нужно было мне самой – Первозданные. Доступ к древним знаниям, тайным наукам, вековой магии охотников.
Возможно.
Рука сама потянулась к телефону. Правильно ли я поступаю? Слишком несуразно и опасно, но что делать? Я и так слишком долго ждала. Скоро родится ребенок, будет много новых забот, и мне просто нужен кто-то, кому я могу доверять. Безоговорочно. Полностью.
Мне нужен Глеб.
Не сомневаясь ни секунды, набрала номер Андрея.
– Полина? – Кажется, он был удивлен.
Я громко выдохнула. Напряжение никак не хотело отпускать, и если честно, я совершенно запуталась и не знала, что делать.
– Привет.
– Рад тебя слышать. Как дела?
Он что, издевается? Я вообще-то уже несколько месяцев жду от него весточки, а он – как дела!
– Ты не объявлялся долго, и вот я... В общем, звоню узнать на счет Первозданных. – Я запнулась. Было жутко неловко, но я переступила через себя. Мне просто нужен Глеб, чтобы логично мыслить и хоть что-то понимать. Я не могу бегать к нему украдкой – рискую быть пойманной. К тому же, Рита уже подозревает, а значит, знает и Филипп.
– Разве Глеб еще не дома? – удивленно спросил Андрей.
– А должен?
Сердце пропустило один удар, второй, третий... Мир сузился, обхватил кольцом, сдавливая и мешая дышать. Сосредоточился на единственно важном и существенном – словах охотника. Если Андрей удивлен, значит, что-то знает. Что-то о Глебе и атли. О его возвращении домой.
– Я говорил с Альриком два месяца назад. Он удивился, что я просил за твоего друга, но меньше, чем я ожидал. Сказал, один охотник уже просил за него – незадолго до меня, вот я и подумал...
Дышать стало нечем, перед глазами поплыло. Мысли спутались, превратились в клубок из недоразумений и нелогичностей. И я окончательно перестала что-либо понимать.
– Полина?
– Я здесь.
Голос был не моим – глухой и хриплый. Руки отчего-то затряслись, кожа лица онемела. Малышка больно толкнулась, и я положила ладонь на живот.
Нужно взять себя в руки, перестать бояться и, наконец, начать думать логически. Дойти до истины, потому что сомнения способны уничтожить.
– Я думал, Влад говорил с Альриком, – подтвердил мои мысли Андрей.
– Больше некому, – невольно согласилась я. – Извини, что потревожила...
– Уверена, что в порядке?
– Нет. Но все равно спасибо. За все.
– Береги себя, пророчица атли.
Глупо все это. Глупо и нелогично.
Я встала и подошла к окну. Память – плохой советчик. Постоянно подбрасывает ненужные воспоминания, заставляет сомневаться, терять нить. Вот и сейчас, как осколком стекла по сердцу прошелся последний вечер, который мы провели вместе. Вечер, плавно переходящий в ночь, что все так круто изменила.
Что если бы я тогда солгала? Если бы похоронила навсегда под ворохом новых воспоминание о ночи у камина в доме Ольги? Изменилось бы решение Влада, или же он просто искал повод? Тогда зачем было это все – ужин, прогулка, ласки? Неужели можно так нагло врать? Ломать, не задумываясь о последствиях?
Голова наполнилась шумом от ненужных эмоций. Открыть сознание для них означало сойти с ума. Но как иначе я пойму, что нужно Владу? А должна ли вообще понимать?
Зачем он просил за Глеба? Сначала заставил его отречься, а потом... Совершенно нелогичный поступок для того, кто хотел мести. Или же так Влад пытался показать свое превосходство: мол, смотри, только благодаря мне ты снова атли.
Плевать! Пусть даже так, лишь бы Глеб вернулся. Мне все равно.
Оставались еще вопросы, и главный из них – зачем Влад приходил ко мне. Обычно использованные вещи просто выбрасывают. А я ведь именно так себя и чувствовала – использованной. Ждала чего угодно: насмешек, безразличия, холодной отстраненности, даже жалости. Но не интереса. В голове холодной рептилией шевельнулся страх, и вспомнилась его фраза.
«А вдруг именно от моего хода зависит твоя жизнь».
Что он имел в виду? Неужели ему снова от меня что-то нужно?
Чешуйчатый ужас сполз змеей по позвоночнику, отдаваясь противной дрожью на коже. Нужно узнать. Нужно непременно во всем разобраться, прежде чем...
Прежде чем что, Полина? Неужели есть еще границы, которые Влад сможет перейти с тобой? И есть ли способ этого избежать теперь, когда он охотник? Тот, кто может убить тебя в секунду.
Но он не убил. Приходил сюда ночью, смотрел на меня в темноте, а затем исчез так, словно его тут и не было вовсе. Говорил о шахматах... Бред!
Глаза слипались от бессонной ночи, а желудок требовательно урчал. Нет, сначала поем, а затем высплюсь. Раз организм требует, нужно давать ему пищу. Во мне ведь растет жизнь.
Я улыбнулась. Снова погладила округлившийся живот. Представила, как возьму на руки малышку, как посмотрю в ее глазки, а детская ручонка сожмет мой палец.
Признаться, я ничего в жизни так не хотела и не ждала, как рождения дочери. Странно, ведь могла возненавидеть ее, и это было бы логично. Но ненависти не было. Вопреки здравому смыслу, во мне росло, ширилось, развивалось какое-то новое чувство. Расширяло грудь, мешало дышать, сдавливало внутренности и растекалось теплом по венам. Наверное, именно это называли материнским инстинктом.
Он менял меня. Делал мягче и жестче одновременно. Добрее и строже. Слабее и сильнее. Разбирал на молекулы и строил по кирпичикам – новую меня. Неизведанную, таинственную. Взрослую Полину.
Внизу было тихо. Немудрено, ведь только шесть утра. Но поесть никогда не рано – этим я не брезговала, даже когда невыносимо страдала. Большой бутерброд с ветчиной и сыром иногда поднимал настроение получше всяких комедий и шоколада.
Дверь кабинета была приоткрыта, и во мне проснулось странное чувство – полу-ностальгия, полу-сожаление. Вспомнила, как частенько по вечерам Влад засиживался здесь, а я, шмыгнув из кухни, на несколько секунд задерживалась, чтобы поглазеть на него в щель двери.
