Древний. Брат умер быстро, а атли оказались на крючке. Валентин – мой дед – не стал ждать, когда охотник вернется. Вождь сам пошел к нему. Он и еще пять воинов атли. Мишель – так звали древнего – поселился неподалеку от нашего старого дома, в небольшой деревушке вблизи очага. Они ворвались к нему ночью, замедлили, запечатали жилу, и Валентин принялся проводить ритуал кроту. Охотник ушел в последнюю секунду — они это могут, даже несмотря на печать. Он покинул тело, вселившись в проходящего мимо соседа. Когда мне исполнилось шесть, дед взял с меня клятву, что я найду его и закончу начатое.
– Разве твой дед не боялся, что охотник вернется? – спросила я, не понимая, как реагировать на эту экскурсию в прошлое.
– Нет. Он же запечатал его. Это древнее заклинание можно произнести всего раз, и снять его может лишь хищный.
– То есть древний не мог убивать? – Влад покачал головой. – Все равно не пойму, причем тут я.
– Когда хищный умирает, он не всегда попадает в хельзу, Полина. – Влад оттолкнулся от подоконника, развернулся. Сделал несколько шагов по направлению ко мне, и остановился на том расстоянии, которое я еще могла считать безопасным. Я уже знала, что не уйду, пока он не расскажет все. – Некоторые хищные перерождаются. Так было со мной. – Он слегка прищурился, сделал паузу. – И с тобой.
– Я все еще не понимаю...
– Охотники живут долго. А Мишель был древним. Давно, несколько веков назад, он встретил девушку – хищную. Ее в младенчестве подкинули к дверям дома, где проживал клан ясновидцев, и одна сердобольная женщина воспитала ее, как дочь. Девочка выросла благодарной, и не тронула никого из клана. А потом появился Мишель. И заболел ею. Вопреки здравому смыслу, разности энергетик, инстинкту убивать таких, как она.
– Влюбился? – вырвалось у меня. Влад улыбнулся.
– Девушку звали Кастелла.
Я зажала рот ладонью. Дышать стало совсем нечем, голова закружилась, воронья стая сожалений и обид закружилась снова, и смоляной лужицей растеклось понимание...
Я уже забыла лицо Максима, но серые глаза помнила отчетливо.
– Тот охотник, которого я убила... – прошептала я. – Ты приказал убить его. Говорил, он опасен.
– Он и был опасен. Любое заклятие можно снять. Даже печать.
– Он... Мишель знал, что я – Кастелла?
– Нет, он чисто случайно устроился в небольшую фирмочку по продаже канцтоваров! – съязвил Влад. – Конечно, он знал. Я ждал, когда он придет за тобой.
– Поэтому нашел меня и держал рядом, – подытожила я. – Тогда, когда мы... Нашел меня, не зная, что я – атли, верно? Но зачем тогда оттолкнул? Буквально выбросил из жизни? Ведь охотника так и не выманил.
– Слишком много вопросов на сегодня, Полина. Боюсь, у меня нет больше ответов для тебя.
Я кивнула. И так узнала больше, чем надеялась. А правда оказалась вовсе не сладкой. Не уверена, что хотела ее знать. Не уверена, что понимала, в каком мире живу, кем на самом деле являюсь. Думать об этом совершенно не хотелось. Во всяком случае, сейчас.
– Когда вернется Глеб?
– У меня дела с Альриком. Как только закончим, придет время платить по счетам.
– Хорошо. – Я повернулась к выходу.
– Полина! – Меня остановил требовательный голос. – В племя мы с Глебом вернемся вместе, и я хочу, чтобы ты подумала о том, что будешь делать дальше.
– То есть как, вместе? – Я обернулась и постаралась проследить на красивом лице следы насмешки. Не нашла. Влад был абсолютно серьезен, и это напугало. Песочный замок будущей идиллии, склеенной из остатков здравого смысла и приятных воспоминаний, рухнул под натиском бури.
– Ты же сама спросила о плате. Когда я отдам кен охотника, верну себе сущность. Первозданные умеют многое.
– Зачем? – шепотом спросила я, чувствуя, как глаза наполняются так усердно сдерживаемыми слезами. Шрамы на запястьях болезненно заныли, напоминая: он – враг, и сейчас я на вражеской территории. – Зачем тогда ты...
– Так было нужно, – последовал безапелляционный ответ. – Если захочешь, я расскажу тебе... потом. – Влад на миг отвел взгляд, и лицо окрасилось непонятной мне эмоцией. Страх? Сожаление? Безысходность? А затем он снова стал собой – бесстрастным и невозмутимым. – Скорее всего, расскажу. Но сейчас проблема не в этом, не так ли? Ты больше не сможешь мне подчиняться.
Я молчала. Он знал ответ, знал меня, и прекрасно умел оценить ситуацию.
И я умела. Стало противно. От неизбежности. От невыплеснутых, распирающих изнутри обид, почти превратившихся в дикую ненависть.
Влад всегда на шаг впереди, и понимает это.
– Ты можешь уйти, – сказал тихо, почти ласково. – Жить отдельно, не отрекаясь, участвовать в таинствах племени, общаясь с атли. Но понимаешь, что не сумеешь сама позаботиться о ребенке. Девочка останется в доме.
– Замолчи!
– Не потому, что я не отдам или буду шантажировать тебя, – не обращая внимания на мою злость, продолжил Влад. – Просто из тебя никудышняя защитница, Поля.
Его слова – правильные, рациональные – резали изнутри. Мозгом я понимала, что Влад прав, но все мое естество противилось этой правде, искажало ее. Напряженные нервы противно звенели, перед глазами почти плыло.
– Я не смогу жить с тобой, – честно сказала я. – Сойду с ума.
– Дом атли – все еще твой дом, и если пересилишь себя, сможешь остаться. Ты уже не маленькая девочка. Понимаешь многое, и в состоянии решать. – Он помолчал немного, а потом добавил: – Я мало кому оставляю такое право в племени.
Теплый майский воздух наполнился грозой. Небо заволокли тучи, рассекаемые редкими всполохами молний и раскатистым звуком грома.
Я вышла из подъезда и закрыла глаза. Наполненный живительной влагой ветерок приятно щекотал кожу. Я распустила волосы, провела по ним ладонью и тряхнула головой, будто освобождаясь от огромного груза эмоций и переживаний.
Жизнь – дерьмо, теперь я знала точно. Во всяком случае, моя. И выход из тоннеля никогда не приводит в рай. Будущность оказалась еще более страшной и несчастной, чем прошлое – его хотя бы можно похоронить. То, то ждет впереди – испытание, и я не была уверена, что пройду его.
– Что мне делать? – спросила у неба, и оно ответило еще одним раскатом грома. Небо злилось вместе со мной, а значит, я была не одна.
Но что мне небо, если здесь, на земле, жизнь медленно, но неоспоримо, превращалась в ад?
Уйти? Оставить дочь в доме атли и каждый день плакать от боли быть разлученной с собственным ребенком? Видеть ее по графику, приходить, когда хозяина не будет дома, жадно впитывая каждую секунду общения с близким человечком? Или остаться и провалиться в бездну отчаяния? Жить в одном доме с мужчиной, который дважды причинил ни с чем не сравнимую боль, признать его главенство и засунуть свою гордость... Глубоко засунуть, в общем.
Именно так мне представлялось будущее. Кулаки снова сжались. Бессилие бесило больше всего.
Выбор? Ха! Ни разу это не выбор. Этими словами Влад требовал от меня признать собственную беспомощность и слабость. Не дождется! Я буду бороться. Найду выход.
Потому что выход есть всегда.
До улицы Достоевского я доехала меньше, чем за десять минут. Еще когда находилась в маршрутке, город накрыло ливневой волной, и я с удовольствием смотрела, как бегут по тротуарам люди, прикрываясь от дождя кто чем может: в ход пошли газеты, пакеты, даже портфели степенных, одетых в строгие костюмы мужчин. Некоторые из прохожих – наверное, самые расторопные или те, кто с утра заглянул на сайт «Гисметио» – раскрыли разноцветные зонты, чем вызвали зависть у вмиг промокших насквозь и не таких предприимчивых сородичей.
Я же радовалась – хоть что-то в этом мире существует исключительно для меня. Ну, в этот момент точно.
Двери маршрутки открылись, и я шагнула в дождь. Одежда мгновенно промокла и прилипла к телу, по волосам побежали теплые ласковые струи, подобно мягким локонам обрамили лицо, капли повисли на ресницах. Жила завибрировала, наполняясь кеном – защитник делился со мной, обволакивал, успокаивал нервы.
Не все потеряно. Никогда нельзя сдаваться!
Я нырнула в подъезд, предварительно отряхнувшись под крыльцом. Почувствовала, что озябла, и мысленно отругала себя за беспечность. Но потом махнула рукой. Выпью у Глеба горячего чаю, согреюсь. Мне просто нужно было это – ощутить единение с защитником, понять, что я никуда не уйду. Даже если придется пожертвовать спокойствием и частью себя самой. Это и мое племя тоже, и я не позволю Владу лишить меня его. Он и так слишком много у меня забрал.
– Совсем сдурела! – Глеб встретил ворчанием, как всегда. Я лишь улыбнулась и прошмыгнула в квартиру. Разулась на пороге, нырнула в ванную, стянула мокрую одежду и встала под горячий душ.
Я привыкла к квартире и ощущала себя тут, как дома. Завернувшись в серый махровый халат, почувствовала себя лучше.
– Есть хочу, – заявила безапелляционно, прошлепала на кухню и открыла холодильник. Да уж, выбор невелик: заплесневелый сыр, колбаса сомнительной свежести и яблоки.
Ну, хоть что-то. Я вымыла два под краном и одно протянула Глебу. Он хмурился у окна, смотрел исподлобья, но яблоко взял.
– Не нужно ко мне ходить, – проворчал мой друг. – Рано или поздно Макаров прознает о том, что ты видишься с отреченным.
– Филипп знает, – безразлично сказала я, села на стул и поджала под себя ноги. Да уж, с выпирающим животом это не так-то просто оказалось.
– Как... знает? – Глеб присел рядом и положил яблоко на стол. Глаз с меня не сводил – смотрел встревоженно и даже испуганно.
– Пытался шантажировать меня, но я его послала. – Я жадно вгрызлась в румяный красный бок фрукта и глубоко вздохнула. – Филипп не самая большая наша проблема. Я была у Влада.
– Ты... – Глеб со свистом выдохнул. Встал. Прошелся по кухне. Его лицо сначала побелело, а потом пошло багровыми пятнами. Я даже испугалась. Синие глаза сверкнули смесью гнева и страха. – Больная вообще?!
– Влад – охотник, – спокойно произнесла я. – Ритуал сделал его таким. Он приходил ко мне ночью, а потом я звонила Андрею. Он сказал, Влад просил за тебя Первозданных.
– Фига се!
Мой друг снова опустился на стул, втупившись взглядом в истертую столешницу. Провел руками по волосам, но они снова беспорядочно рассыпались в стороны, а одна прядь-хулиганка упала ему на лоб.
– Я была у него только что. Мы говорили... – Я замялась и сглотнула жгучий ком. – Говорили обо всем.
– На кой черт ему это понадобилось? – с чувством спросил Глеб. – Суперсила – это сущность охотника? Так они иногда слабее наших бывают? Ты ж вон прищучила двоих.
При упоминании о Мишеле на глаза навернулись слезы. Гормональное. Всю беременность постоянно хочется реветь. Или все же это связано с недавними событиями?
– Думаю, Владу нужны были знания Первозданных, ведь только охотники могут с ними встречаться.
– И для этого он чуть тебя не угробил? Ради знакомства с древними охотниками? Да он просто обаяшка!
– После того, как решит проблемы с Альриком, Влад вернется в атли вместе с тобой. Ты же знаешь, судить его не будут – он был в своем праве... разрушить проклятие.
Глеб все понял – ему не нужно было ничего объяснять. Взял меня за руку и очень серьезно спросил:
– Уйдешь?
Я покачала головой.
– Как я могу? Скоро родится ребенок. И как бы я не ненавидела Влада, он прав – защитница из меня ужасная. Дочери лучше оставаться в племени, а я не смогу ее оставить... – Я всхлипнула, ругая себя за то, что снова развела. – Я слишком много потеряла.
Глеб сжал мою руку.
– Это хорошо, что он вернется. – Недобро улыбнулся. – Моя кровь дает мне право...
– На что? – испуганно выдохнула я, хотя уже знала ответ.
– Я вызову его. Вызову, одолею. И убью.
– А если нет? Ты об этом подумал? – выкрикнула я. – Если у тебя не выйдет?
– Это личное, – твердо ответил Глеб. – И должно закончиться, наконец.
Я не смогла отговорить его, как ни старалась.
Поединок – это даже звучало страшно, а уж если представить. Они всегда заканчивались смертью. Мало кто признавал собственную слабость, а не признать означало умереть.
Если Глеб проиграет... Нет, даже думать об этом было страшно.
Всю ночь я не могла сомкнуть глаз. Сидела в кресле у окна и слушала, как он размеренно дышит во сне.
Я осталась на ночь – забила на правила и законы. Все равно одежда вымокла, да и дома меня не особо-то ждали. Почему-то я была уверена, что Филипп не станет наказывать меня. Об утреннем инциденте заставила себя забыть, хотя где-то в глубине души зародилась обида за Риту. Она любила Филиппа. А он ее нет.
Хотя... Мои понятия о браке и любви сильно отличались от понятий остальных хищных. Как смешно, наверное, выглядели для Влада мои притязания на моногамию.
И зачем я об этом думаю?
Серая тоска, как туманом, заволокла воздух. Дышать стало тяжело, и я вышла на балкон. Умытый ливнем город спал. Изредка по дороге проезжали машины, а в некоторых окнах дома напротив горел свет.
Стало до ужаса обидно, что все это произошло со мной. Не могла влюбиться в кого-то не настолько безумного? Например, в Матвея. Ведь живут же хищные с людьми, заводят семьи, детей. Так нет же, угораздило! А теперь я вынуждена буду жить с этим до конца своих дней.
Хотя что от меня зависело? Проклятие ведь... Неутешительно. И неизбежно.
На меня Владу, по сути, плевать. Если я уйду, меня заменит Каролина. Атли не лишатся пророчицы. Но оставить дочь... Эта фраза царапнула в груди, причиняя реальную – не придуманную боль. Нет, не смогу. Лишиться второго ребенка из-за него – это уже даже не ирония судьбы, не рок. Чистой воды издевательство. Но как существовать в атли, ежесекундно вспоминая, что Влад сделал? Даже сейчас, находясь далеко, изменив сущность, он влиял на мою жизнь. И как это изменить, я не знала. Может, позволить Глебу попробовать? Малодушная мысль заполнила надеждой, но я не дала ей разрастись. Пока Влад сильнее, Глеб не победит. А значит, умрет.
Из квартиры я выскользнула с рассветом. Натянула все еще влажную одежду, погладила спящего друга по волосам и отправилась прочь.
Неделю не могла прийти в себя. Ходила по дому, как сомнамбула, пугала народ. Все никак не получалось свести воедино все, что узнала. Да и сомневалась, стоит ли.
Пока однажды меня не остановил Кирилл.
Лекарь атли всегда отличался особой тактичностью. В чужие дела не лез, советами не напрягал. А еще именно он вытащил меня, когда я одной ногой была в хельзе. Ну, или в другой жизни, если верить Владу. И именно благодаря Кириллу, через три месяца у меня должна родиться дочь.
– Ты ужасно выглядишь, Полина, – сказал он честно.
– Я ужасно себя чувствую, – призналась я. Посмотрела на него пытливо. – Ты знал, что Влад вернется в племя?
Кирилл вздохнул. Нехорошо так, с паузой. Отвечать после этого, в принципе, не надо было.
– И почему мне никто ничего не говорит? – с досадой спросила я.
– Я знал, как ты отреагируешь. Но, послушай, он вернет Глеба. Возможно, ты...
– Невозможно! – отрезала я. – Ты действительно думаешь, я должна все забыть? Выкинуть из головы, сделать вид, что ничего не было?
– Я ничего не думаю, – вздохнул он. – Просто хочу, чтобы ты осталась. Ты и Глеб.
– Я не смогу уйти, и ты знаешь это. Моя дочь будет атли. – Я всплеснула руками, не в силах больше сдерживать эмоции. – Черт, да что с вами со всеми? Разве мы – едины, если все шепчутся за спинами друг у друга? Если даже у Влада после всего хватило смелости поставить меня перед фактом, когда ты молчал? Разве так поступают родные люди?
– Разве твой дед не боялся, что охотник вернется? – спросила я, не понимая, как реагировать на эту экскурсию в прошлое.
– Нет. Он же запечатал его. Это древнее заклинание можно произнести всего раз, и снять его может лишь хищный.
– То есть древний не мог убивать? – Влад покачал головой. – Все равно не пойму, причем тут я.
– Когда хищный умирает, он не всегда попадает в хельзу, Полина. – Влад оттолкнулся от подоконника, развернулся. Сделал несколько шагов по направлению ко мне, и остановился на том расстоянии, которое я еще могла считать безопасным. Я уже знала, что не уйду, пока он не расскажет все. – Некоторые хищные перерождаются. Так было со мной. – Он слегка прищурился, сделал паузу. – И с тобой.
– Я все еще не понимаю...
– Охотники живут долго. А Мишель был древним. Давно, несколько веков назад, он встретил девушку – хищную. Ее в младенчестве подкинули к дверям дома, где проживал клан ясновидцев, и одна сердобольная женщина воспитала ее, как дочь. Девочка выросла благодарной, и не тронула никого из клана. А потом появился Мишель. И заболел ею. Вопреки здравому смыслу, разности энергетик, инстинкту убивать таких, как она.
– Влюбился? – вырвалось у меня. Влад улыбнулся.
– Девушку звали Кастелла.
Я зажала рот ладонью. Дышать стало совсем нечем, голова закружилась, воронья стая сожалений и обид закружилась снова, и смоляной лужицей растеклось понимание...
Я уже забыла лицо Максима, но серые глаза помнила отчетливо.
– Тот охотник, которого я убила... – прошептала я. – Ты приказал убить его. Говорил, он опасен.
– Он и был опасен. Любое заклятие можно снять. Даже печать.
– Он... Мишель знал, что я – Кастелла?
– Нет, он чисто случайно устроился в небольшую фирмочку по продаже канцтоваров! – съязвил Влад. – Конечно, он знал. Я ждал, когда он придет за тобой.
– Поэтому нашел меня и держал рядом, – подытожила я. – Тогда, когда мы... Нашел меня, не зная, что я – атли, верно? Но зачем тогда оттолкнул? Буквально выбросил из жизни? Ведь охотника так и не выманил.
– Слишком много вопросов на сегодня, Полина. Боюсь, у меня нет больше ответов для тебя.
Я кивнула. И так узнала больше, чем надеялась. А правда оказалась вовсе не сладкой. Не уверена, что хотела ее знать. Не уверена, что понимала, в каком мире живу, кем на самом деле являюсь. Думать об этом совершенно не хотелось. Во всяком случае, сейчас.
– Когда вернется Глеб?
– У меня дела с Альриком. Как только закончим, придет время платить по счетам.
– Хорошо. – Я повернулась к выходу.
– Полина! – Меня остановил требовательный голос. – В племя мы с Глебом вернемся вместе, и я хочу, чтобы ты подумала о том, что будешь делать дальше.
– То есть как, вместе? – Я обернулась и постаралась проследить на красивом лице следы насмешки. Не нашла. Влад был абсолютно серьезен, и это напугало. Песочный замок будущей идиллии, склеенной из остатков здравого смысла и приятных воспоминаний, рухнул под натиском бури.
– Ты же сама спросила о плате. Когда я отдам кен охотника, верну себе сущность. Первозданные умеют многое.
– Зачем? – шепотом спросила я, чувствуя, как глаза наполняются так усердно сдерживаемыми слезами. Шрамы на запястьях болезненно заныли, напоминая: он – враг, и сейчас я на вражеской территории. – Зачем тогда ты...
– Так было нужно, – последовал безапелляционный ответ. – Если захочешь, я расскажу тебе... потом. – Влад на миг отвел взгляд, и лицо окрасилось непонятной мне эмоцией. Страх? Сожаление? Безысходность? А затем он снова стал собой – бесстрастным и невозмутимым. – Скорее всего, расскажу. Но сейчас проблема не в этом, не так ли? Ты больше не сможешь мне подчиняться.
Я молчала. Он знал ответ, знал меня, и прекрасно умел оценить ситуацию.
И я умела. Стало противно. От неизбежности. От невыплеснутых, распирающих изнутри обид, почти превратившихся в дикую ненависть.
Влад всегда на шаг впереди, и понимает это.
– Ты можешь уйти, – сказал тихо, почти ласково. – Жить отдельно, не отрекаясь, участвовать в таинствах племени, общаясь с атли. Но понимаешь, что не сумеешь сама позаботиться о ребенке. Девочка останется в доме.
– Замолчи!
– Не потому, что я не отдам или буду шантажировать тебя, – не обращая внимания на мою злость, продолжил Влад. – Просто из тебя никудышняя защитница, Поля.
Его слова – правильные, рациональные – резали изнутри. Мозгом я понимала, что Влад прав, но все мое естество противилось этой правде, искажало ее. Напряженные нервы противно звенели, перед глазами почти плыло.
– Я не смогу жить с тобой, – честно сказала я. – Сойду с ума.
– Дом атли – все еще твой дом, и если пересилишь себя, сможешь остаться. Ты уже не маленькая девочка. Понимаешь многое, и в состоянии решать. – Он помолчал немного, а потом добавил: – Я мало кому оставляю такое право в племени.
Теплый майский воздух наполнился грозой. Небо заволокли тучи, рассекаемые редкими всполохами молний и раскатистым звуком грома.
Я вышла из подъезда и закрыла глаза. Наполненный живительной влагой ветерок приятно щекотал кожу. Я распустила волосы, провела по ним ладонью и тряхнула головой, будто освобождаясь от огромного груза эмоций и переживаний.
Жизнь – дерьмо, теперь я знала точно. Во всяком случае, моя. И выход из тоннеля никогда не приводит в рай. Будущность оказалась еще более страшной и несчастной, чем прошлое – его хотя бы можно похоронить. То, то ждет впереди – испытание, и я не была уверена, что пройду его.
– Что мне делать? – спросила у неба, и оно ответило еще одним раскатом грома. Небо злилось вместе со мной, а значит, я была не одна.
Но что мне небо, если здесь, на земле, жизнь медленно, но неоспоримо, превращалась в ад?
Уйти? Оставить дочь в доме атли и каждый день плакать от боли быть разлученной с собственным ребенком? Видеть ее по графику, приходить, когда хозяина не будет дома, жадно впитывая каждую секунду общения с близким человечком? Или остаться и провалиться в бездну отчаяния? Жить в одном доме с мужчиной, который дважды причинил ни с чем не сравнимую боль, признать его главенство и засунуть свою гордость... Глубоко засунуть, в общем.
Именно так мне представлялось будущее. Кулаки снова сжались. Бессилие бесило больше всего.
Выбор? Ха! Ни разу это не выбор. Этими словами Влад требовал от меня признать собственную беспомощность и слабость. Не дождется! Я буду бороться. Найду выход.
Потому что выход есть всегда.
Глава 33. Возвращение и выбор
До улицы Достоевского я доехала меньше, чем за десять минут. Еще когда находилась в маршрутке, город накрыло ливневой волной, и я с удовольствием смотрела, как бегут по тротуарам люди, прикрываясь от дождя кто чем может: в ход пошли газеты, пакеты, даже портфели степенных, одетых в строгие костюмы мужчин. Некоторые из прохожих – наверное, самые расторопные или те, кто с утра заглянул на сайт «Гисметио» – раскрыли разноцветные зонты, чем вызвали зависть у вмиг промокших насквозь и не таких предприимчивых сородичей.
Я же радовалась – хоть что-то в этом мире существует исключительно для меня. Ну, в этот момент точно.
Двери маршрутки открылись, и я шагнула в дождь. Одежда мгновенно промокла и прилипла к телу, по волосам побежали теплые ласковые струи, подобно мягким локонам обрамили лицо, капли повисли на ресницах. Жила завибрировала, наполняясь кеном – защитник делился со мной, обволакивал, успокаивал нервы.
Не все потеряно. Никогда нельзя сдаваться!
Я нырнула в подъезд, предварительно отряхнувшись под крыльцом. Почувствовала, что озябла, и мысленно отругала себя за беспечность. Но потом махнула рукой. Выпью у Глеба горячего чаю, согреюсь. Мне просто нужно было это – ощутить единение с защитником, понять, что я никуда не уйду. Даже если придется пожертвовать спокойствием и частью себя самой. Это и мое племя тоже, и я не позволю Владу лишить меня его. Он и так слишком много у меня забрал.
– Совсем сдурела! – Глеб встретил ворчанием, как всегда. Я лишь улыбнулась и прошмыгнула в квартиру. Разулась на пороге, нырнула в ванную, стянула мокрую одежду и встала под горячий душ.
Я привыкла к квартире и ощущала себя тут, как дома. Завернувшись в серый махровый халат, почувствовала себя лучше.
– Есть хочу, – заявила безапелляционно, прошлепала на кухню и открыла холодильник. Да уж, выбор невелик: заплесневелый сыр, колбаса сомнительной свежести и яблоки.
Ну, хоть что-то. Я вымыла два под краном и одно протянула Глебу. Он хмурился у окна, смотрел исподлобья, но яблоко взял.
– Не нужно ко мне ходить, – проворчал мой друг. – Рано или поздно Макаров прознает о том, что ты видишься с отреченным.
– Филипп знает, – безразлично сказала я, села на стул и поджала под себя ноги. Да уж, с выпирающим животом это не так-то просто оказалось.
– Как... знает? – Глеб присел рядом и положил яблоко на стол. Глаз с меня не сводил – смотрел встревоженно и даже испуганно.
– Пытался шантажировать меня, но я его послала. – Я жадно вгрызлась в румяный красный бок фрукта и глубоко вздохнула. – Филипп не самая большая наша проблема. Я была у Влада.
– Ты... – Глеб со свистом выдохнул. Встал. Прошелся по кухне. Его лицо сначала побелело, а потом пошло багровыми пятнами. Я даже испугалась. Синие глаза сверкнули смесью гнева и страха. – Больная вообще?!
– Влад – охотник, – спокойно произнесла я. – Ритуал сделал его таким. Он приходил ко мне ночью, а потом я звонила Андрею. Он сказал, Влад просил за тебя Первозданных.
– Фига се!
Мой друг снова опустился на стул, втупившись взглядом в истертую столешницу. Провел руками по волосам, но они снова беспорядочно рассыпались в стороны, а одна прядь-хулиганка упала ему на лоб.
– Я была у него только что. Мы говорили... – Я замялась и сглотнула жгучий ком. – Говорили обо всем.
– На кой черт ему это понадобилось? – с чувством спросил Глеб. – Суперсила – это сущность охотника? Так они иногда слабее наших бывают? Ты ж вон прищучила двоих.
При упоминании о Мишеле на глаза навернулись слезы. Гормональное. Всю беременность постоянно хочется реветь. Или все же это связано с недавними событиями?
– Думаю, Владу нужны были знания Первозданных, ведь только охотники могут с ними встречаться.
– И для этого он чуть тебя не угробил? Ради знакомства с древними охотниками? Да он просто обаяшка!
– После того, как решит проблемы с Альриком, Влад вернется в атли вместе с тобой. Ты же знаешь, судить его не будут – он был в своем праве... разрушить проклятие.
Глеб все понял – ему не нужно было ничего объяснять. Взял меня за руку и очень серьезно спросил:
– Уйдешь?
Я покачала головой.
– Как я могу? Скоро родится ребенок. И как бы я не ненавидела Влада, он прав – защитница из меня ужасная. Дочери лучше оставаться в племени, а я не смогу ее оставить... – Я всхлипнула, ругая себя за то, что снова развела. – Я слишком много потеряла.
Глеб сжал мою руку.
– Это хорошо, что он вернется. – Недобро улыбнулся. – Моя кровь дает мне право...
– На что? – испуганно выдохнула я, хотя уже знала ответ.
– Я вызову его. Вызову, одолею. И убью.
– А если нет? Ты об этом подумал? – выкрикнула я. – Если у тебя не выйдет?
– Это личное, – твердо ответил Глеб. – И должно закончиться, наконец.
Я не смогла отговорить его, как ни старалась.
Поединок – это даже звучало страшно, а уж если представить. Они всегда заканчивались смертью. Мало кто признавал собственную слабость, а не признать означало умереть.
Если Глеб проиграет... Нет, даже думать об этом было страшно.
Всю ночь я не могла сомкнуть глаз. Сидела в кресле у окна и слушала, как он размеренно дышит во сне.
Я осталась на ночь – забила на правила и законы. Все равно одежда вымокла, да и дома меня не особо-то ждали. Почему-то я была уверена, что Филипп не станет наказывать меня. Об утреннем инциденте заставила себя забыть, хотя где-то в глубине души зародилась обида за Риту. Она любила Филиппа. А он ее нет.
Хотя... Мои понятия о браке и любви сильно отличались от понятий остальных хищных. Как смешно, наверное, выглядели для Влада мои притязания на моногамию.
И зачем я об этом думаю?
Серая тоска, как туманом, заволокла воздух. Дышать стало тяжело, и я вышла на балкон. Умытый ливнем город спал. Изредка по дороге проезжали машины, а в некоторых окнах дома напротив горел свет.
Стало до ужаса обидно, что все это произошло со мной. Не могла влюбиться в кого-то не настолько безумного? Например, в Матвея. Ведь живут же хищные с людьми, заводят семьи, детей. Так нет же, угораздило! А теперь я вынуждена буду жить с этим до конца своих дней.
Хотя что от меня зависело? Проклятие ведь... Неутешительно. И неизбежно.
На меня Владу, по сути, плевать. Если я уйду, меня заменит Каролина. Атли не лишатся пророчицы. Но оставить дочь... Эта фраза царапнула в груди, причиняя реальную – не придуманную боль. Нет, не смогу. Лишиться второго ребенка из-за него – это уже даже не ирония судьбы, не рок. Чистой воды издевательство. Но как существовать в атли, ежесекундно вспоминая, что Влад сделал? Даже сейчас, находясь далеко, изменив сущность, он влиял на мою жизнь. И как это изменить, я не знала. Может, позволить Глебу попробовать? Малодушная мысль заполнила надеждой, но я не дала ей разрастись. Пока Влад сильнее, Глеб не победит. А значит, умрет.
Из квартиры я выскользнула с рассветом. Натянула все еще влажную одежду, погладила спящего друга по волосам и отправилась прочь.
Неделю не могла прийти в себя. Ходила по дому, как сомнамбула, пугала народ. Все никак не получалось свести воедино все, что узнала. Да и сомневалась, стоит ли.
Пока однажды меня не остановил Кирилл.
Лекарь атли всегда отличался особой тактичностью. В чужие дела не лез, советами не напрягал. А еще именно он вытащил меня, когда я одной ногой была в хельзе. Ну, или в другой жизни, если верить Владу. И именно благодаря Кириллу, через три месяца у меня должна родиться дочь.
– Ты ужасно выглядишь, Полина, – сказал он честно.
– Я ужасно себя чувствую, – призналась я. Посмотрела на него пытливо. – Ты знал, что Влад вернется в племя?
Кирилл вздохнул. Нехорошо так, с паузой. Отвечать после этого, в принципе, не надо было.
– И почему мне никто ничего не говорит? – с досадой спросила я.
– Я знал, как ты отреагируешь. Но, послушай, он вернет Глеба. Возможно, ты...
– Невозможно! – отрезала я. – Ты действительно думаешь, я должна все забыть? Выкинуть из головы, сделать вид, что ничего не было?
– Я ничего не думаю, – вздохнул он. – Просто хочу, чтобы ты осталась. Ты и Глеб.
– Я не смогу уйти, и ты знаешь это. Моя дочь будет атли. – Я всплеснула руками, не в силах больше сдерживать эмоции. – Черт, да что с вами со всеми? Разве мы – едины, если все шепчутся за спинами друг у друга? Если даже у Влада после всего хватило смелости поставить меня перед фактом, когда ты молчал? Разве так поступают родные люди?
