А ведь он был атли. Одним из нас. Частью целого. Запутавшимся мужчиной с обугленным сердцем.
Кира. Кира любила его. А я убила. Все просто.
Черт бы побрал простоту!
В венах на каждую мысль о Тане отзывался его кен – темный, вязкий, тяжелый. Как мне теперь носить это в себе? Вечное напоминание о том, кем я стала...
Убийца. Чудовище.
Нет, нужно домой. Подальше от этого дома, от воспоминаний, который, словно ржавчина, съедают душу. Выйти на воздух, иначе задохнусь!
Я вышла из комнаты и быстро спустилась по лестнице. Застыла на последней ступени, не решаясь пройти мимо...
Влад стоял у окна и смотреть в ночь. В очень темную ночь, так как в гостиной царил почти беспросветный мрак. Наверное, тучи снова затянули небо.
Ноябрь – месяц, когда не знаешь, что посыплется с неба – дождь или снег. Погода переменчивая, лживая, то улыбается ясным солнечным днем, то злится и шумит холодными дождями, стучит по крышам ошалелыми ветвями деревьев. Ноябрь делает ночи мрачными, промозглыми, так и хочется зарыться под одеяло и дождаться весны.
Влад обернулся – наверное, услышал мои шаги.
– Не спишь? – спросил тихо.
– И ты, – ответила я. – Кира уснула. А я... домой поеду.
– Это твой дом. Ты – атли.
– Не могу здесь спать. На Достоевского легче дышится. – Я помолчала немного. – Тана... похоронили?
– На заднем дворе. Хотя от его кена мало толку, ведь он почти весь в тебе.
– Тан – атли по крови, и должен остаться им и после смерти.
– Это было очень безрассудно – не посоветоваться со мной. – Влад подошел ближе, и я с удивлением заметила, что у меня больше не дрожат руки, не кружится голова и не дурманится разум. Самовнушение? Или проклятия действительно больше нет?
– Я безрассудная.
– Тебя нужно воспитывать, – улыбнулся Влад.
– Вряд ли усилия стоят того, – нахмурилась я.
– Я все же рискну.
– Ты и так меня постоянно воспитываешь!
– Рад, что ты решила раздвинуть горизонты. – Его ладонь прошлась по моему предплечью, затем скользнула выше – к шее, и остановилась на щеке.
– Что ты имеешь в виду? – насторожилась я, отстраняясь.
– Твое обещание.
– А, это... Я солгала.
Сама не знаю, как сказала это. Слова вырвались, словно из подсознания. Усталость все больше давила на плечи, сожаление разрывало грудь.
– То есть как, солгала?
Я пожала плечами.
– А что сделаешь ты, чтобы спасти близкого человека, Влад? Разве это не твоя философия – обмануть, но выжить? Разве не так ты обычно поступаешь с теми, кто тебе дорог? Не щадишь чувства, врешь, причиняешь боль, чтобы сохранить им жизнь? Или свое лекарство слишком горькое?
Влад ничего не ответил, стоял с каменным лицом и смотрел мне в глаза, не отрываясь. На его избитом лице не мелькнуло и тени эмоций. Отменная выдержка, не то, что у меня.
– Проклятия больше нет. Все кончено. А я хочу спать.
Я направилась к двери, и у самого выхода меня настиг насмешливый голос:
– И что будешь делать, когда поймешь, что проклятия не было, пророчица? Впрочем, я с удовольствием посмотрю на тебя, когда ты это осознаешь. Отдохни, выспись. И да, ты не умеешь врать, Полина. Не так убедительно.
Я с силой распахнула дверь, вышла на улицу и прислонилась спиной к дверному полотну.
Ненавижу. Ненавижу Влада Вермунда! Его самоуверенность, саркастичную улыбку, прожигающие взгляды, прикосновения. И правда у нас никогда не будет одна.
Я сжала кулаки, пытаясь сдержать слезы обиды и разочарования. Он не прав. Я ничего не чувствую. Совсем ничего. Ни капельки!
Где-то вдали громыхнуло. Гроза в ноябре – еще одна выходка природы. С неба сорвалось несколько крупных капель, затем еще, и еще. Скоро стучало так, словно кто-то вколачивал в крышу гвозди.
Я оторвалась от двери и сошла с крыльца. За ворот тут же полились ледяные струи, волосы намокли и повисли сосульками. Мне было все равно. Я направилась к воротам, размазывая по лицу слезы, понимая, что сегодня атли похоронили не только Тана, но и прошлое. Там, за чертой остались последние крупицы моей наивности...
И сама я стала другой. Словно темный кен колдуна менял меня изнутри. Корежил воспоминания, плавил и заново формировал душу. И когда я дошла до кованых ворот дома атли, была уже совершенно другим человеком.
Проснулась я, когда уже почти стемнело. Сумерки окрасили воздух в серо-синий, делая очертания предметов нечеткими, цвета приглушенными, а обстановку таинственной. Сразу вспомнилось недовольное лицо таксиста, когда я ночью села, насквозь промокшая, на новую обивку заднего сиденья его авто. Впрочем, слова «три счетчика» иногда творят чудеса и меняют людей до неузнаваемости.
Под легким пледом я совсем продрогла. Переодеваться ночью не стала, просто сбросила с себя одежду да так и уснула в одном белье. Сейчас поняла, насколько опрометчивым был тот поступок. Горло отзывалось на глотание противной болью, а голова предательски болела. Температура поднялась, наверное. Вот что бывает, когда мокнешь под дождем в ноябре. Все эти рассказы о крепком здоровье хищного значительно преувеличивали действительность.
Под душем я стояла долго – даже кожа покраснела. Нацепив свой любимый бесформенный свитер с высокой горловиной и леггинсы, почувствовала себя лучше. Горячий чай, и я снова буду в седле.
На пороге кухни я замерла, как вкопанная. Жила натянулось, кен встревожился, и внутреннее чувство потянуло меня к выходу. Странное ощущение: я знала, что там опасно, но все равно направилась туда. Вышла на лестничную площадку, не обеспокоившись тем, что нужно закрыть дверь.
Соседняя дверь тоже была распахнута настежь...
В коридоре оказалось темно. Вечер окончательно залил мглой пространство – в преддверии зимы ночь приходит рано, и передвигалась я практически на ощупь. Мне нужно было туда, в комнату, где ярким цветком распустился страх.
Ни секунды не раздумывая, я шагнула туда. Свет ослепил на секунду, а когда я поморгала, смогла разглядеть просторную комнату, серый диван, голубые шторы и небольшой телевизор в углу на тумбочке. Ноутбук на журнальном столике был открыт – видно, что за ним совсем недавно работали.
Хозяин квартиры застыл в нелепой позе, словно резко вставал с дивана, но так и не успел полностью разогнуться. Нервы, натянутые, как струна, казалось, сейчас зазвенят.
Охотник, напротив, расслаблен. Глаза закрыты, а голова слегка покачивается из стороны в сторону. Медитирует, что ли?
Мирослав, заметив меня, взглядом указал на дверь, побуждая бежать. Словно от древнего можно сбежать. Да он, наверное, за версту меня заметил.
Будто прочитав мои мысли, охотник открыл глаза и произнес:
– Я тебя чувствовал.
– Никогда не думала, что скажу это, но я тебя тоже.
– Она не альва, – хрипло сказал Мирослав. – Нечестно для такого сильного, как ты, обижать маленьких девочек.
– На счет маленьких девочек я бы поспорил, – усмехнулся древний и пристально посмотрел мне в глаза. Странно, но желания защищаться не возникло. – Привет, Кастелла.
– Мишель. Сколько лет, сколько зим, – съязвила я. – Что ты здесь делаешь?
Сначала спросила, а потом поняла, как глупо прозвучал вопрос. Мишель, похоже, этого не заметил, потому как прикрыл глаза и рассеянно улыбнулся.
– Все прозаично. Охота.
Питон Каа недоделанный!
Мирослав поморщился от боли, и я невольно посочувствовала ему. Если Мишель убьет вождя альва, без зазрения совести превращу его в пепел. Прямо тут, на сером ковре. Чувствовала, что могу, особенно после вчерашнего.
– Ты снова атли, – как бы между прочим, сказал Мишель.
– Да, я атли. Вернула свою дочь – помнишь ее? Кира. А колдун мертв. Так будет с каждым, кто причинит мне вред. Мне или моим друзьям.
Мишель лукаво приподнял бровь.
– Вот как? Альва твой... друг?
– Да, – не задумываясь, соврала я. – И довольно близкий.
Мы же с Мирославом не ссорились, а немного приврать, чтобы спасть кому-то жизнь, явно не помешает.
– Что ж, он ничего. – Древний обошел Мирослава слева, пристально осматривая. – Сильный. И ловко сбежал от меня несколько лет назад.
– Раз он так тебе нравится, может, отпустишь его?
– Что скажешь, альва? – Охотник обратился к Мирославу. – Надеюсь, ты ее ценишь? Полина смелая девочка. И отважная. Иногда даже слишком... – Он поморщился. – Чересчур.
– Она необыкновенная! – нагло соврал Мирослав. И посмотрел на меня так проникновенно, словно мы были намного большим, чем просто друзьями.
Что ж, умение вовремя принять правила игры – отличное качество для вождя.
– Пожалуй, оставлю тебе жизнь. – Мишель снова повернулся ко мне и сказал: – Он подходит тебе лучше, Кастелла. Хотя ты мне нравилась подобной нам. Жаль, не оценила перспектив... Особенно сейчас это тебе пригодилось бы.
– Спасибо, но мне больше нравится так. – Я сложила руки на груди и с ненавистью посмотрела на охотника. Наверное, не стоило так отчетливо выражать свои чувства, но я не смогла сдержаться. Самоуверенность древнего раздражала. А ведь только вчера Тан умер из-за излишней самоуверенности.
– Может, ты и права. Альрик правильно сказал, нечего мне вмешиваться. Возможно, ты снова переродишься. – Он резко взглянул на Мирослава и бросил: – Тебе повезло сегодня, зверь.
Затем, не попрощавшись, покинул квартиру, хлопнув при этом дверью, а я поймала строгий взгляд Мирослава.
– Что это было? – серьезно спросил он.
Я облегченно выдохнула и облокотилась о дверной косяк. Смелости хватило лишь на время, пока не ушел древний, а теперь меня колотила крупная дрожь, и подгибались колени.
Как я вообще додумалась настолько дерзко говорить с охотником? Особенно после того, как вчера потратила львиную долю кена на колдуна? Я вообще сейчас не чувствую зуда в ладонях. Что если бы Мишель прибил меня?
– Полина? – Мирослав вырвал меня из панических размышлений и вернул в реальность.
– Какого черта у тебя в квартире делал древний охотник?! – выпалила я первое, что пришло на ум.
– Говорил же, древние редко теряют след, – нервно улыбнулся вождь альва. – И легко открывают входные двери. С твоего позволения я выпью. Будешь?
– Пожалуй, – ответила я, проходя и присаживаясь на край дивана. Сердце бешено колотилось, и все время казалось, что Мишель передумает и вернется, поэтому я часто косилась в сторону входной двери. – Постой, хочешь сказать, Мишель – тот самый охотник, который уничтожил альва?
– Это он, – бесстрастно кивнул Мирослав, достал из тумбочки два стакана и бутылку с янтарной жидкостью. – Меня другое волнует: откуда какая-то маленькая хищная знает имя древнего охотника? Нет, не так – живая маленькая хищная?
Он посмотрел на меня исподлобья.
– Длинная история, – поморщилась я.
– С удовольствием ее послушаю, – настойчиво произнес Мирослав и поставил тару на журнальный столик, рядом с ноутбуком. – У меня как раз свободный вечер. – Он плеснул из бутылки в стаканы и один протянул мне. – Бренди.
Я выпила залпом. Горло обожгло, на глазах выступили слезы, и я судорожно хватала ртом воздух, стараясь облегчить себе участь. Через минуту смогла нормально глотать, а в желудке стало тепло, приятно закружилась голова, и я расслабленно откинулась на спинку дивана.
– Так что там с охотником? – повторил свой вопрос Мирослав и присел рядом. Так близко, что я сумела разглядеть радужку его глаз – серо-зеленую, с мелкими темными прожилками. Голова закружилась еще больше, ладони непроизвольно поглаживали обивку дивана.
Как же хорошо расслабиться. Просто посидеть, поговорить со старым знакомым.
– Это все колдун, – устало произнесла я и зевнула. – Он воскресил Мишеля. Если бы не Тан, ничего этого не случилось бы.
– Воскресил?
– Ну да. Я убила древнего несколько лет назад. Ритуал кроту, черный воск, нож, все дела.
– А ты сложнее, чем мне показалось сначала, – задумчиво произнес Мирослав, отводя взгляд. – Ритуал кроту, надо же... Как ауру древнего взяла?
– Держала за руку. Он был рядом в тот момент.
– И позволил тебе убить себя? Древний мог порвать твою жилу в секунду.
– На нем была печать. Дед Влада... вождя атли поставил ее.
– Как интересно. А колдуну оно на что – воскрешать охотников? – Мирослав подался вперед, всем видом выражая заинтересованность.
Я заговорщически прищурилась и ответила шепотом:
– Он был атли, но его изгнали много лет назад. Мстил нам – вот зачем!
– Почему охотник не убил тебя сейчас? Печать, я так понял, снял колдун?
Я нахмурилась.
– Он помешан на мне, – пробурчала с отвращением. – Мишель.
– Охотник? На хищной?
– Ну да. – Я пожала плечами и поставила стакан на столик.
Мирослав как бы между прочим подлил мне еще горячительного напитка.
Черт, мне нравится бренди! Голова кружится, но это мелочи.
– Что охотник имел в виду, когда говорил, что ты была подобной ему?
Ответ уже крутился на языке, но я резко закрыла рот и строго посмотрела на собеседника.
– Ты что, влияешь на меня?
– Долго же ты к этому шла? – рассмеялся он. – Думал, сразу догадаешься.
Он даже не пытался прятаться – открыто воздействовал на меня ментально. А я не заметила. Тоже мне, сильная называется!
– Наглец! – сказала я обижено и надулась.
– Извини. Я, правда, думал, ты поймешь. Сильная же. – Он лукаво прищурился. – Охотник сказал: чересчур.
– Охотник необъективен, – пробормотала я.
В кармане свитера зазвонил телефон, и я вздрогнула от неожиданности. Отругав себя за истеричность, подняла трубку.
– Где тебя носит? – возмутилась она голосом Глеба.
– Зашла к соседу за сахаром, – ответила я, и Мирослав хитро улыбнулся.
Определенно наглец. А я ему еще жизнь спасла. Неблагодарный!
– Издеваешься так пугать? Ты в курсе, что у тебя дверь нараспашку?
– Видимо, забыла закрыть. – И ведь ни капельки не врала – о двери в тот момент я думала меньше всего. – Подожди, сейчас выйду.
– Мне пора, – повесив трубку, сказала, обращаясь к Мирославу.
– Мы еще увидимся? – спросил он, пристально глядя мне в глаза.
– Ты мой сосед. Больше чем уверена, скоро у тебя закончится соль. Или гречка.
– У меня ничего этого нет, – с полной уверенностью заявил вождь альва.
– Но учти, если будешь так делать и впредь, я дам сдачи.
– Очень хотелось бы на это посмотреть, – промурлыкал Мирослав, откидываясь на спинку дивана.
– Тебе не понравится, – серьезно сказала я.
– До встречи, Полина, – догнал меня у самого выхода голос соседа.
Я не ответила – толкнула дверь и вышла из квартиры.
Глеб злился у меня в гостиной – сидел на диване со сложенными на груди руками, закинув ногу на ногу, и хмурился.
– Извини, – посмотрела я виновато. – Не хотела тебя пугать.
– Шутишь? Бродишь где-то с кеном колдуна в жиле. Ты хоть знаешь, как он может на тебя повлиять?
– Ну, прости. – Я присела рядом и положила голову ему на плечо. – Тут такое дело... Этот сосед мой – хищный. Вождь альва. И только что я, кажется, спасла его от охотника.
Глеб отстранился и пристально посмотрел мне в глаза.
– Ты убила охотника? Еще одного?
Я покачала головой.
– Не уверена, что справилась бы с древним, учитывая, что вчера потратила... достаточно. – Вздохнула. – Это был Мишель. Он ушел.
– Хороший же подарочек тебе оставил колдун. Чтобы не расслаблялась, – проворчал Глеб. – А этот хищный как здесь?
– Говорит, приехал из Твери. У него сборное племя, настоящих альва Мишель убил, когда еще была не запечатана его жила.
– Мутный какой-то, – сделал вывод Глеб. – Сосед этот твой.
Кира. Кира любила его. А я убила. Все просто.
Черт бы побрал простоту!
В венах на каждую мысль о Тане отзывался его кен – темный, вязкий, тяжелый. Как мне теперь носить это в себе? Вечное напоминание о том, кем я стала...
Убийца. Чудовище.
Нет, нужно домой. Подальше от этого дома, от воспоминаний, который, словно ржавчина, съедают душу. Выйти на воздух, иначе задохнусь!
Я вышла из комнаты и быстро спустилась по лестнице. Застыла на последней ступени, не решаясь пройти мимо...
Влад стоял у окна и смотреть в ночь. В очень темную ночь, так как в гостиной царил почти беспросветный мрак. Наверное, тучи снова затянули небо.
Ноябрь – месяц, когда не знаешь, что посыплется с неба – дождь или снег. Погода переменчивая, лживая, то улыбается ясным солнечным днем, то злится и шумит холодными дождями, стучит по крышам ошалелыми ветвями деревьев. Ноябрь делает ночи мрачными, промозглыми, так и хочется зарыться под одеяло и дождаться весны.
Влад обернулся – наверное, услышал мои шаги.
– Не спишь? – спросил тихо.
– И ты, – ответила я. – Кира уснула. А я... домой поеду.
– Это твой дом. Ты – атли.
– Не могу здесь спать. На Достоевского легче дышится. – Я помолчала немного. – Тана... похоронили?
– На заднем дворе. Хотя от его кена мало толку, ведь он почти весь в тебе.
– Тан – атли по крови, и должен остаться им и после смерти.
– Это было очень безрассудно – не посоветоваться со мной. – Влад подошел ближе, и я с удивлением заметила, что у меня больше не дрожат руки, не кружится голова и не дурманится разум. Самовнушение? Или проклятия действительно больше нет?
– Я безрассудная.
– Тебя нужно воспитывать, – улыбнулся Влад.
– Вряд ли усилия стоят того, – нахмурилась я.
– Я все же рискну.
– Ты и так меня постоянно воспитываешь!
– Рад, что ты решила раздвинуть горизонты. – Его ладонь прошлась по моему предплечью, затем скользнула выше – к шее, и остановилась на щеке.
– Что ты имеешь в виду? – насторожилась я, отстраняясь.
– Твое обещание.
– А, это... Я солгала.
Сама не знаю, как сказала это. Слова вырвались, словно из подсознания. Усталость все больше давила на плечи, сожаление разрывало грудь.
– То есть как, солгала?
Я пожала плечами.
– А что сделаешь ты, чтобы спасти близкого человека, Влад? Разве это не твоя философия – обмануть, но выжить? Разве не так ты обычно поступаешь с теми, кто тебе дорог? Не щадишь чувства, врешь, причиняешь боль, чтобы сохранить им жизнь? Или свое лекарство слишком горькое?
Влад ничего не ответил, стоял с каменным лицом и смотрел мне в глаза, не отрываясь. На его избитом лице не мелькнуло и тени эмоций. Отменная выдержка, не то, что у меня.
– Проклятия больше нет. Все кончено. А я хочу спать.
Я направилась к двери, и у самого выхода меня настиг насмешливый голос:
– И что будешь делать, когда поймешь, что проклятия не было, пророчица? Впрочем, я с удовольствием посмотрю на тебя, когда ты это осознаешь. Отдохни, выспись. И да, ты не умеешь врать, Полина. Не так убедительно.
Я с силой распахнула дверь, вышла на улицу и прислонилась спиной к дверному полотну.
Ненавижу. Ненавижу Влада Вермунда! Его самоуверенность, саркастичную улыбку, прожигающие взгляды, прикосновения. И правда у нас никогда не будет одна.
Я сжала кулаки, пытаясь сдержать слезы обиды и разочарования. Он не прав. Я ничего не чувствую. Совсем ничего. Ни капельки!
Где-то вдали громыхнуло. Гроза в ноябре – еще одна выходка природы. С неба сорвалось несколько крупных капель, затем еще, и еще. Скоро стучало так, словно кто-то вколачивал в крышу гвозди.
Я оторвалась от двери и сошла с крыльца. За ворот тут же полились ледяные струи, волосы намокли и повисли сосульками. Мне было все равно. Я направилась к воротам, размазывая по лицу слезы, понимая, что сегодня атли похоронили не только Тана, но и прошлое. Там, за чертой остались последние крупицы моей наивности...
И сама я стала другой. Словно темный кен колдуна менял меня изнутри. Корежил воспоминания, плавил и заново формировал душу. И когда я дошла до кованых ворот дома атли, была уже совершенно другим человеком.
Глава 22. Новые угрозы
Проснулась я, когда уже почти стемнело. Сумерки окрасили воздух в серо-синий, делая очертания предметов нечеткими, цвета приглушенными, а обстановку таинственной. Сразу вспомнилось недовольное лицо таксиста, когда я ночью села, насквозь промокшая, на новую обивку заднего сиденья его авто. Впрочем, слова «три счетчика» иногда творят чудеса и меняют людей до неузнаваемости.
Под легким пледом я совсем продрогла. Переодеваться ночью не стала, просто сбросила с себя одежду да так и уснула в одном белье. Сейчас поняла, насколько опрометчивым был тот поступок. Горло отзывалось на глотание противной болью, а голова предательски болела. Температура поднялась, наверное. Вот что бывает, когда мокнешь под дождем в ноябре. Все эти рассказы о крепком здоровье хищного значительно преувеличивали действительность.
Под душем я стояла долго – даже кожа покраснела. Нацепив свой любимый бесформенный свитер с высокой горловиной и леггинсы, почувствовала себя лучше. Горячий чай, и я снова буду в седле.
На пороге кухни я замерла, как вкопанная. Жила натянулось, кен встревожился, и внутреннее чувство потянуло меня к выходу. Странное ощущение: я знала, что там опасно, но все равно направилась туда. Вышла на лестничную площадку, не обеспокоившись тем, что нужно закрыть дверь.
Соседняя дверь тоже была распахнута настежь...
В коридоре оказалось темно. Вечер окончательно залил мглой пространство – в преддверии зимы ночь приходит рано, и передвигалась я практически на ощупь. Мне нужно было туда, в комнату, где ярким цветком распустился страх.
Ни секунды не раздумывая, я шагнула туда. Свет ослепил на секунду, а когда я поморгала, смогла разглядеть просторную комнату, серый диван, голубые шторы и небольшой телевизор в углу на тумбочке. Ноутбук на журнальном столике был открыт – видно, что за ним совсем недавно работали.
Хозяин квартиры застыл в нелепой позе, словно резко вставал с дивана, но так и не успел полностью разогнуться. Нервы, натянутые, как струна, казалось, сейчас зазвенят.
Охотник, напротив, расслаблен. Глаза закрыты, а голова слегка покачивается из стороны в сторону. Медитирует, что ли?
Мирослав, заметив меня, взглядом указал на дверь, побуждая бежать. Словно от древнего можно сбежать. Да он, наверное, за версту меня заметил.
Будто прочитав мои мысли, охотник открыл глаза и произнес:
– Я тебя чувствовал.
– Никогда не думала, что скажу это, но я тебя тоже.
– Она не альва, – хрипло сказал Мирослав. – Нечестно для такого сильного, как ты, обижать маленьких девочек.
– На счет маленьких девочек я бы поспорил, – усмехнулся древний и пристально посмотрел мне в глаза. Странно, но желания защищаться не возникло. – Привет, Кастелла.
– Мишель. Сколько лет, сколько зим, – съязвила я. – Что ты здесь делаешь?
Сначала спросила, а потом поняла, как глупо прозвучал вопрос. Мишель, похоже, этого не заметил, потому как прикрыл глаза и рассеянно улыбнулся.
– Все прозаично. Охота.
Питон Каа недоделанный!
Мирослав поморщился от боли, и я невольно посочувствовала ему. Если Мишель убьет вождя альва, без зазрения совести превращу его в пепел. Прямо тут, на сером ковре. Чувствовала, что могу, особенно после вчерашнего.
– Ты снова атли, – как бы между прочим, сказал Мишель.
– Да, я атли. Вернула свою дочь – помнишь ее? Кира. А колдун мертв. Так будет с каждым, кто причинит мне вред. Мне или моим друзьям.
Мишель лукаво приподнял бровь.
– Вот как? Альва твой... друг?
– Да, – не задумываясь, соврала я. – И довольно близкий.
Мы же с Мирославом не ссорились, а немного приврать, чтобы спасть кому-то жизнь, явно не помешает.
– Что ж, он ничего. – Древний обошел Мирослава слева, пристально осматривая. – Сильный. И ловко сбежал от меня несколько лет назад.
– Раз он так тебе нравится, может, отпустишь его?
– Что скажешь, альва? – Охотник обратился к Мирославу. – Надеюсь, ты ее ценишь? Полина смелая девочка. И отважная. Иногда даже слишком... – Он поморщился. – Чересчур.
– Она необыкновенная! – нагло соврал Мирослав. И посмотрел на меня так проникновенно, словно мы были намного большим, чем просто друзьями.
Что ж, умение вовремя принять правила игры – отличное качество для вождя.
– Пожалуй, оставлю тебе жизнь. – Мишель снова повернулся ко мне и сказал: – Он подходит тебе лучше, Кастелла. Хотя ты мне нравилась подобной нам. Жаль, не оценила перспектив... Особенно сейчас это тебе пригодилось бы.
– Спасибо, но мне больше нравится так. – Я сложила руки на груди и с ненавистью посмотрела на охотника. Наверное, не стоило так отчетливо выражать свои чувства, но я не смогла сдержаться. Самоуверенность древнего раздражала. А ведь только вчера Тан умер из-за излишней самоуверенности.
– Может, ты и права. Альрик правильно сказал, нечего мне вмешиваться. Возможно, ты снова переродишься. – Он резко взглянул на Мирослава и бросил: – Тебе повезло сегодня, зверь.
Затем, не попрощавшись, покинул квартиру, хлопнув при этом дверью, а я поймала строгий взгляд Мирослава.
– Что это было? – серьезно спросил он.
Я облегченно выдохнула и облокотилась о дверной косяк. Смелости хватило лишь на время, пока не ушел древний, а теперь меня колотила крупная дрожь, и подгибались колени.
Как я вообще додумалась настолько дерзко говорить с охотником? Особенно после того, как вчера потратила львиную долю кена на колдуна? Я вообще сейчас не чувствую зуда в ладонях. Что если бы Мишель прибил меня?
– Полина? – Мирослав вырвал меня из панических размышлений и вернул в реальность.
– Какого черта у тебя в квартире делал древний охотник?! – выпалила я первое, что пришло на ум.
– Говорил же, древние редко теряют след, – нервно улыбнулся вождь альва. – И легко открывают входные двери. С твоего позволения я выпью. Будешь?
– Пожалуй, – ответила я, проходя и присаживаясь на край дивана. Сердце бешено колотилось, и все время казалось, что Мишель передумает и вернется, поэтому я часто косилась в сторону входной двери. – Постой, хочешь сказать, Мишель – тот самый охотник, который уничтожил альва?
– Это он, – бесстрастно кивнул Мирослав, достал из тумбочки два стакана и бутылку с янтарной жидкостью. – Меня другое волнует: откуда какая-то маленькая хищная знает имя древнего охотника? Нет, не так – живая маленькая хищная?
Он посмотрел на меня исподлобья.
– Длинная история, – поморщилась я.
– С удовольствием ее послушаю, – настойчиво произнес Мирослав и поставил тару на журнальный столик, рядом с ноутбуком. – У меня как раз свободный вечер. – Он плеснул из бутылки в стаканы и один протянул мне. – Бренди.
Я выпила залпом. Горло обожгло, на глазах выступили слезы, и я судорожно хватала ртом воздух, стараясь облегчить себе участь. Через минуту смогла нормально глотать, а в желудке стало тепло, приятно закружилась голова, и я расслабленно откинулась на спинку дивана.
– Так что там с охотником? – повторил свой вопрос Мирослав и присел рядом. Так близко, что я сумела разглядеть радужку его глаз – серо-зеленую, с мелкими темными прожилками. Голова закружилась еще больше, ладони непроизвольно поглаживали обивку дивана.
Как же хорошо расслабиться. Просто посидеть, поговорить со старым знакомым.
– Это все колдун, – устало произнесла я и зевнула. – Он воскресил Мишеля. Если бы не Тан, ничего этого не случилось бы.
– Воскресил?
– Ну да. Я убила древнего несколько лет назад. Ритуал кроту, черный воск, нож, все дела.
– А ты сложнее, чем мне показалось сначала, – задумчиво произнес Мирослав, отводя взгляд. – Ритуал кроту, надо же... Как ауру древнего взяла?
– Держала за руку. Он был рядом в тот момент.
– И позволил тебе убить себя? Древний мог порвать твою жилу в секунду.
– На нем была печать. Дед Влада... вождя атли поставил ее.
– Как интересно. А колдуну оно на что – воскрешать охотников? – Мирослав подался вперед, всем видом выражая заинтересованность.
Я заговорщически прищурилась и ответила шепотом:
– Он был атли, но его изгнали много лет назад. Мстил нам – вот зачем!
– Почему охотник не убил тебя сейчас? Печать, я так понял, снял колдун?
Я нахмурилась.
– Он помешан на мне, – пробурчала с отвращением. – Мишель.
– Охотник? На хищной?
– Ну да. – Я пожала плечами и поставила стакан на столик.
Мирослав как бы между прочим подлил мне еще горячительного напитка.
Черт, мне нравится бренди! Голова кружится, но это мелочи.
– Что охотник имел в виду, когда говорил, что ты была подобной ему?
Ответ уже крутился на языке, но я резко закрыла рот и строго посмотрела на собеседника.
– Ты что, влияешь на меня?
– Долго же ты к этому шла? – рассмеялся он. – Думал, сразу догадаешься.
Он даже не пытался прятаться – открыто воздействовал на меня ментально. А я не заметила. Тоже мне, сильная называется!
– Наглец! – сказала я обижено и надулась.
– Извини. Я, правда, думал, ты поймешь. Сильная же. – Он лукаво прищурился. – Охотник сказал: чересчур.
– Охотник необъективен, – пробормотала я.
В кармане свитера зазвонил телефон, и я вздрогнула от неожиданности. Отругав себя за истеричность, подняла трубку.
– Где тебя носит? – возмутилась она голосом Глеба.
– Зашла к соседу за сахаром, – ответила я, и Мирослав хитро улыбнулся.
Определенно наглец. А я ему еще жизнь спасла. Неблагодарный!
– Издеваешься так пугать? Ты в курсе, что у тебя дверь нараспашку?
– Видимо, забыла закрыть. – И ведь ни капельки не врала – о двери в тот момент я думала меньше всего. – Подожди, сейчас выйду.
– Мне пора, – повесив трубку, сказала, обращаясь к Мирославу.
– Мы еще увидимся? – спросил он, пристально глядя мне в глаза.
– Ты мой сосед. Больше чем уверена, скоро у тебя закончится соль. Или гречка.
– У меня ничего этого нет, – с полной уверенностью заявил вождь альва.
– Но учти, если будешь так делать и впредь, я дам сдачи.
– Очень хотелось бы на это посмотреть, – промурлыкал Мирослав, откидываясь на спинку дивана.
– Тебе не понравится, – серьезно сказала я.
– До встречи, Полина, – догнал меня у самого выхода голос соседа.
Я не ответила – толкнула дверь и вышла из квартиры.
Глеб злился у меня в гостиной – сидел на диване со сложенными на груди руками, закинув ногу на ногу, и хмурился.
– Извини, – посмотрела я виновато. – Не хотела тебя пугать.
– Шутишь? Бродишь где-то с кеном колдуна в жиле. Ты хоть знаешь, как он может на тебя повлиять?
– Ну, прости. – Я присела рядом и положила голову ему на плечо. – Тут такое дело... Этот сосед мой – хищный. Вождь альва. И только что я, кажется, спасла его от охотника.
Глеб отстранился и пристально посмотрел мне в глаза.
– Ты убила охотника? Еще одного?
Я покачала головой.
– Не уверена, что справилась бы с древним, учитывая, что вчера потратила... достаточно. – Вздохнула. – Это был Мишель. Он ушел.
– Хороший же подарочек тебе оставил колдун. Чтобы не расслаблялась, – проворчал Глеб. – А этот хищный как здесь?
– Говорит, приехал из Твери. У него сборное племя, настоящих альва Мишель убил, когда еще была не запечатана его жила.
– Мутный какой-то, – сделал вывод Глеб. – Сосед этот твой.
