– Вот черт, – сказала я, и входная дверь распахнулась. – Бегите! – крикнула защитницам и подвела кен к ладоням. Мгновенно опьянела, шагнула вперед и выставила руки.
Первый охотник упал сразу – погиб от сжигающего кена сольвейга. Его грудь покрылась волдырями, из которых тут же начала сочиться сукровица, стекая на начищенный до блеска паркет.
Второй вошел почти сразу, перешагнул через своего товарища, с ненавистью взглянул на меня и порвал жилу одной из защитниц альва. Я узнала его – это был тот, из квартиры на Достоевского, от которого мы с Мирославом сбежали в Венген.
Я ударила снова, но он увернулся и тут же пошел в наступление – прямо на меня. Собрать кен не получалось, тело, как из ведра, окатило паническим страхом.
Я машинально задвинула Майю за спину и сосредоточилась.
Не бояться. Дышать. У тебя все получится.
Охотник был близко, я явно различала сеточку капилляров на его раскрасневшемся от азарта лице. Он смотрел на меня с ненавистью, и я поняла – этот не дрогнет. Пойдет до конца. Фанатик.
Все произошло в секунду. В воздухе взметнулись энергетические щупальца – я ощутила их кожей, – а затем охотник упал, сбитый с ног бросившимся на него с разбега Глебом.
– Глеб! – с ужасом выкрикнула я, но он не ответил. Зло бил охотника по лицу, не давая ему опомниться и понять, что происходит.
Я сосредоточилась.
Я – спрут, и мои руки щупальца.
Жила завибрировала, кен всколыхнулся, отделился от черной липкой субстанции и устремился по венам к ладоням – туда, где мог вырваться на свободу смертельным оружием.
Краем глаза увидела, как охотник сбросил Глеба и поднялся на ноги. Я уже собралась ударить, но сзади на охотника набросился Альшер, Глеб моментально воспользовался заминкой и вскочил на ноги.
А вокруг меня погибали хищные. Воины, защитницы падали на пол, их глаза стекленели, а тела безвольно ложились на паркет.
Смерти... Много смертей. И я среди этого ужаса, в доме, полном охотников – растерянная, несчастная.
Что делать? Что мне...
Майя!
Я повернулась к девочке. Она стояла – хрупкая, отрешенная – посреди усеянной трупами гостиной, и перебирала пальцами воздух. Вокруг нее столпились воины, отражающие удары, защитницы непрерывно шептали заклинания, не подпуская охотников, отвлекая их внимание.
Меня кто-то грубо схватил за плечо и развернул к себе.
– Она? – спросил у кого-то молодой охотник. Вгляделся мне в лицо и обратился уже ко мне: – Ты – Кастелла?
Я не успела ответить – он упал на пол, и под ним растеклась кляксообразная лужа крови. Иван Дирков вытер небольшой клинок о серую футболку убитого врага и кивнул мне.
– Майя? – крикнул Мирослав с вершины лестницы.
– Еще немного, папа, – откликнулась девочка, даже не взглянув в его сторону.
– Достаточно, – скомандовал Влад. – Иди наверх.
Майя встрепенулась, метнула на него взгляд и растерянно кивнула. Ну конечно, Влада она не имеет права ослушаться – он теперь ее вождь. Девушек посвятили на второй день после нашего возвращения из Венгена. Посвятили в доме, где они позже воссоединились с атли.
Я решительно шагнула к ней.
– Дай руку.
Нашла теплую, маленькую ладошку и кивнула Еве. Страшно, наверное, когда твой ребенок – супероружие в войне. Я вот была несказанно рада, что Кира сейчас далеко, в безопасности швейцарского курорта.
– Идем, – шепнула Майе, одновременно выпуская смертельный кен в подбирающегося близко к нам охотника. – Ничего не бойся.
Справа рухнул на пол Иван, выпуская из рук тот самый клинок. Алишер с диким рыком прикончил охотника, надорвавшего его жилу.
Алина вскрикнула у окна, метнулась в сторону кухни, но ее перехватил двое грузных мужчин и потащили в коридор.
Я вздрогнула.
Не думать. Отрешиться. Довести Майю до цели.
С вершины лестницы полетел охотник, следом еще один. Два вождя дрались рука об руку, защищая... стол? На кой черт он им сдался?
Разбираться времени не было – я рванула Майю вперед, не заботясь о том, что могу сделать больно.
Мимо прокатился сброшенный с лестницы враг и замер на полу в странной позе поломанной куклы.
– Беги! – крикнула я девочке и отбила еще одну атаку. – Беги к папе!
И Майя побежала. Перескакивая через две ступени, помчалась наверх, а я развернулась, чтобы прикрыть ей спину.
Картина, представшая перед глазами, ужасала. Десятки мертвых хищных. Люди, которых я знала, с которыми жила, больше никогда не встанут, не будут дышать, любить, плакать и смеяться.
Никогда...
Чертовы охотники!
Злость поднялась волной, накрыла, затмила разум. Я била и била, старательно целясь, и радовалась, когда умирал кто-то из врагов. Они пришли сюда нас уничтожить, так почему я должна жалеть кого-то из них? Это война, а на войне смерть – хозяйка.
Выдохлась я быстро, поднялась на пару ступенек и села, тяжело дыша. Мельком увидела, как Ирина прикончила двоих, подняла клинок отца и пронзительно закричала. Был ли то крик боли или боевой клич? Какая разница? Я опустела. Совершенно. В жиле плескалась лишь темная, вязкая субстанция Тана.
Подняла голову наверх – туда, где колдовал Филипп. И наконец, поняла...
На журнальном столике – том, что охраняли вожди атли и альва – были аккуратно разложены восковые фигурки. Каждую из них брала в руки Майя, касалась и что-то шептала, а затем брала следующую и повторяла процедуру. Филипп вытирал салфеткой ритуальный нож атли.
Когда Майя положила последнюю фигурку на стол, он торжественно произнес:
– Благословенные духи Севера, воздушные пространства. Я призываю вас!
– Благословенные духи Юга, недра земли. Я призываю вас! – вторил ему сосредоточенно Мирослав.
– Благословенные духи Запада. Водные глубины. – Это уже Влад. – Я призываю вас!
– Благословенные духи Востока. Всепоглощающее пламя. Я призываю вас! – закончил заклинание Алексей.
– Охотник, разрушитель, убийца, – воскликнули они хором. – Я – хищный. Я – твой враг. Я призываю тебя – явись!
И я поняла, какой дар у Майи. Находясь там, среди десятков врагов, в самом эпицентре войны, она собирала ауры охотников. На расстоянии проникала к ним в жилу и брала флюиды, необходимые для ритуала кроту. И теперь Влад с Миром, Филиппом и Алексом могли убить их всех одним ударом. Проткнув восковые фигурки ритуальным ножом.
Я злорадно улыбнулась. Захлебнитесь, гады!
Чья-то теплая ладонь легла мне на плечо, и я не успела опомниться, как моя жила была на крючке. С ужасом я повернулась, и встретилась взглядом с серыми глазами.
– Атли! – громко сказал держащий меня на крючке охотник. – Прекрати это, или она умрет.
Сердце пропустило удар. Воздух со свистом вырвался из легких. Живот взорвался болью.
Ирония судьбы.
Однажды мы уже проходили это, только я была в роли палача, а он — в роли жертвы.
Мишель погладил меня по щеке тыльной стороной ладони, жалостливо заглянул в глаза.
Жалеет. Жалость тут же откликнулась яростью. Будь у меня хоть часть былой мощи, я бы... Но поняла: не смогла бы. Посмотрела бы в серые глаза и не смогла. Только не его. Чувство вины — ненужная эмоция. Жаль, что я не умею от нее вовремя избавляться.
Два вождя и два жреца на вершине лестницы замерли, рука Филиппа застыла над черным воском. Ясно, как день: глупо меня спасать. Любой вождь, не раздумывая, проигнорировал бы ультиматум древнего.
Любой...
По спине пробежал холодок, вспомнились слова Мишеля о перерождении. Этот псих точно дождется. Не пощадит.
Я подняла взгляд на Влада. Не знаю, зачем. Попрощаться? Наверное. Хотелось жить — неистово, до безумия. Дышать, любить, радоваться, смеяться. Что-то решать. Действовать. Чувствовать себя нужной.
– Видишь, Кастелла, – прошептал Мишель мне на ухо. – Вот так жертвуют людьми.
– К чему весь этот цирк, Мишель? – подал голос Влад. – Если мой жрец остановится, умрут все.
– Глупо думать, что полководец ведет войско, чтобы перебить всех врагов. Кто же тогда будет рабом? – усмехнулся Мишель.
– Сделаешь хищных рабами? Зачем? – спросил Мирослав. – Что тебе с того?
– Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, альва! – огрызнулся охотник. – Ну, так что мне делать с девочкой?
Влад опустил глаза. Сердце билось у меня в груди раненной птицей. Невысказанные мольбы взрывались внутри яркими вспышками. Липкая тишина заполонила мозг, постепенно превращаясь в противный гул. Жила болела от прикосновения смертоносных щупалец.
Если я умру, то не буду жалеть ни о чем. Только пусть они выживут. Глеб, Влад, Кира, Рита, Ира.
Они.
– Дай сюда клинок, – сдавленно велел Влад Филиппу.
Жрец помешкал и удивленно посмотрел на него. Протянутая рука не дрогнула, как ни один мускул на бледном лице.
Нехотя Филипп вложил нож в руку Влада, и он поднял его над головой.
По телу медленно разлилось тепло. Я важна. Важна! Захотелось плакать и смеяться одновременно, но я сдержалась. Тепло поднялось к затылку, охватило голову и спустилось к вискам.
Где-то справа облегченно выдохнул Глеб.
– Брось нож, хищный, – оскалился Мишель.
– Гарантии? – деловито осведомился Влад, хотя по тону было понятно — бросит. Но нужно торговаться, потому как от его решения зависят жизни остальных.
– Ты будешь жить. И девочка. Мы уйдем, возьмем нескольких в заложники. Вернемся завтра и будем решать вопрос о вашем подчинении новой системе. Это больше, чем ты достоин получить.
Влад смотрел на Мишеля несколько секунд, а затем небрежно швырнул клинок ему под ноги. Я с шумом выдохнула, когда охотник убрал щупальца с моей жилы. Осознание, что все происходит на самом деле, по-настоящему, что наши жизни зависят от убийц, и те ставят нам условия, нахлынуло резко, вырвалось обидой, и я с силой сжала кулаки.
– Иди сюда, Полина, – позвал Влад, и я послушно шагнула на ступеньку, но прохладная ладонь охотника коснулась моего плеча.
– Она пойдет со мной. Мы оба знаем, что у атли ей не безопаснее, чем у охотников. Заодно и ты будешь думать быстрее. Мы оба знаем, для чего ты хранишь ее.
– Полина — атли. Все остальное тебя не касается, – бесстрастно ответил Влад.
– Кем вы себя возомнили? В былые времена, когда приходил охотник, хищные сидели в норках и боялись дышать. А что я вижу сейчас: вы бросаете нам вызов? Серьезно?
Он раскатисто засмеялся.
– Ни один хищный не может безнаказанно бросать мне вызов. – Мишель посмотрел на меня. – А тем более, обижать тех, кто мне дорог. Или думал, я не узнаю? Не найду способ тебе помешать? Что молчишь, атли? Мне четыреста лет, неужели действительно думал, я не отличу драугра от зверя?
От упоминания о древнем вампире у меня по спине пробежал холодок. Я непонимающе взглянула на Влада, но он был полностью поглощен Мишелем.
Молчал. Не отрицал, не спорил. Просто молчал. Боялся разозлить древнего или...
– Хватит разговоров! – раздался голос со стороны двери. Облокотившись о стену там стоял еще один древний. Я не знала его имени, но лицо запомнила хорошо – еще с совета. – Бери то, зачем пришли, Мишель. У нас еще дела.
– Ее. – Мишель кивнул на меня. – Брюнетку и отреченную альва.
Второй охотник скользнул по мне взглядом, а затем заинтересованно пригляделся, по-видимому, узнавая.
– Ба! Кого я вижу. Сегодня прям день сюрпризов. – Вновь посмотрел на Мишеля, схватил за руку дрожащую рядом Риту и подтолкнул ее к стоящему неподалеку молодому русоволосому охотнику. – Поехали.
Мишель направился к двери, и я инстинктивно шагнула за ним. Чувствовала себя совершенно растерянной.
Что нужно охотникам? Ради чего они затевали войну? Как прошли через поставленную девушками защиту? Как Мишель смог подобраться ко мне, ведь лестница — единственное место в доме, к которому был закрыт проход даже самому древнему из древних? Влад собственноручно ставил защиту, а Мир помогал.
Глеб возник перед нами внезапно, я даже вздрогнула. Смотрел на охотника без страха и сомнения. Отчаянный. Мой Глеб.
– Зачем тебе эта? – кивнул на Риту. – Возьми меня.
– Ни шагу больше атли, – серьезно предупредил Мишель. – Не нарывайся, я слегка раздражен.
– Глеб, отойди, – прошипела я, но он даже не взглянул на меня.
– Она доверяет мне. Если уж ты настолько озабочен ее состоянием...
– Отойди, атли! – грозно велел охотник. – Послушай девушку. Не хотелось бы убивать тебя у нее на глазах.
Прохладный воздух ворвался в легкие, остудил голову и немного отрезвил. Я оглянулась назад — на дом, в котором жила столько лет и который казался мне крепостью.
Бред. Хищные не могут быть ни в чем уверенными. И вот сейчас та жизнь, к которой я привыкла, летела под откос, трансформировалась в новую, неизведанную, опасную и лишенную свободы.
Я поймала взгляд Влада — сосредоточенный и спокойный.
Что он предпримет? Будет ли вызволять нас?
Проще, конечно, собраться и уехать. Обосноваться там, где охотники не найдут, и основательно задуматься о будущем.
Нет, Влад не уедет. Не оставит пророчицу и собственную сестру в руках у охотника. Это же неразумно. А Мирослав не оставит Еву. Нас спасут.
Ладонь Мишеля прошлась у меня по спине, и я вздрогнула. В окружении десятков охотников, два из которых древние, было совершенно неуютно.
У входа нагло припарковались три авто, Мишель взял меня под локоть, подвел к белому «Опелю» и галантно открыл заднюю дверцу. Я рассерженно вырвала локоть и нашла взглядом сестру и Еву. Рита, как всегда, дрожала и нервно оглядывалась. Ева держалась лучше и, поймав мой взгляд, ободряюще кивнула.
Я села в машину и отвернулась к окну. На душе было паршиво. Освещающие двор фонари грустно моргнули нам вслед и скрылись за поворотом. Я подавила проснувшееся в душе отчаяние. Толку от него мало, а паника, которая неизменно появилась бы следом, лишила бы возможности нормально думать.
Подумать было о чем. Во-первых, охотники, как оказалось, не хотели нас уничтожать. С одной стороны это, конечно же, плюс, а с другой могло обернуться для хищных бесконечным рабством. Во-вторых, безумно хотелось узнать, что же Мишель знает о драугре.
Он явно хотел сказать. Я кожей ощущала это желание и досаду оттого, что сказать он не может. Клятва глубинным кеном — это вам не шутки. Слова древнего, которые вертелись у меня в голове последние несколько минут, с каждым разом вспыхивали новым, пугающим смыслом.
Одно я поняла точно — и Влад, и Мишель знают, кто драугр. Существо, желающее моей смерти совсем рядом, готово выйти из тени и выпить меня досуха. И Мишель считает, Влад хочет этого.
Что за бред? Зачем тогда было меня спасать? Ведь ритуал изгнания Девяти, каким бы ужасным и жестоким он ни казался, был призван спасти меня. Уверена, по этой же причине Влад не настаивает, чтобы я отдала кен Тана. У него странные способы заботы, но они хотя бы логичны.
Охотник же заботится весьма своеобразно: приходит в наш дом, убивает моих близких и забирает меня в плен.
Нет, древнему точно верить нельзя, особенно если учесть, что он слегка не в себе. Да что там – Мишель просто чокнутый! Наверное, вредно жить столько. Мозги плесенью покрываются.
– Ты молчаливая сегодня, – как бы между прочим, произнес охотник, вырывая меня из смутных размышлений.
–Ты не подумал, что мне просто не нравится собеседник? – огрызнулась я.
– Все зависит от темы беседы, которую он может предложить, - философски парировал он.
– Будто ты можешь сообщить мне что-нибудь новое! – фыркнула я и сложила руки на груди. – Хотел бы, давно сказал.
Первый охотник упал сразу – погиб от сжигающего кена сольвейга. Его грудь покрылась волдырями, из которых тут же начала сочиться сукровица, стекая на начищенный до блеска паркет.
Второй вошел почти сразу, перешагнул через своего товарища, с ненавистью взглянул на меня и порвал жилу одной из защитниц альва. Я узнала его – это был тот, из квартиры на Достоевского, от которого мы с Мирославом сбежали в Венген.
Я ударила снова, но он увернулся и тут же пошел в наступление – прямо на меня. Собрать кен не получалось, тело, как из ведра, окатило паническим страхом.
Я машинально задвинула Майю за спину и сосредоточилась.
Не бояться. Дышать. У тебя все получится.
Охотник был близко, я явно различала сеточку капилляров на его раскрасневшемся от азарта лице. Он смотрел на меня с ненавистью, и я поняла – этот не дрогнет. Пойдет до конца. Фанатик.
Все произошло в секунду. В воздухе взметнулись энергетические щупальца – я ощутила их кожей, – а затем охотник упал, сбитый с ног бросившимся на него с разбега Глебом.
– Глеб! – с ужасом выкрикнула я, но он не ответил. Зло бил охотника по лицу, не давая ему опомниться и понять, что происходит.
Я сосредоточилась.
Я – спрут, и мои руки щупальца.
Жила завибрировала, кен всколыхнулся, отделился от черной липкой субстанции и устремился по венам к ладоням – туда, где мог вырваться на свободу смертельным оружием.
Краем глаза увидела, как охотник сбросил Глеба и поднялся на ноги. Я уже собралась ударить, но сзади на охотника набросился Альшер, Глеб моментально воспользовался заминкой и вскочил на ноги.
А вокруг меня погибали хищные. Воины, защитницы падали на пол, их глаза стекленели, а тела безвольно ложились на паркет.
Смерти... Много смертей. И я среди этого ужаса, в доме, полном охотников – растерянная, несчастная.
Что делать? Что мне...
Майя!
Я повернулась к девочке. Она стояла – хрупкая, отрешенная – посреди усеянной трупами гостиной, и перебирала пальцами воздух. Вокруг нее столпились воины, отражающие удары, защитницы непрерывно шептали заклинания, не подпуская охотников, отвлекая их внимание.
Меня кто-то грубо схватил за плечо и развернул к себе.
– Она? – спросил у кого-то молодой охотник. Вгляделся мне в лицо и обратился уже ко мне: – Ты – Кастелла?
Я не успела ответить – он упал на пол, и под ним растеклась кляксообразная лужа крови. Иван Дирков вытер небольшой клинок о серую футболку убитого врага и кивнул мне.
– Майя? – крикнул Мирослав с вершины лестницы.
– Еще немного, папа, – откликнулась девочка, даже не взглянув в его сторону.
– Достаточно, – скомандовал Влад. – Иди наверх.
Майя встрепенулась, метнула на него взгляд и растерянно кивнула. Ну конечно, Влада она не имеет права ослушаться – он теперь ее вождь. Девушек посвятили на второй день после нашего возвращения из Венгена. Посвятили в доме, где они позже воссоединились с атли.
Я решительно шагнула к ней.
– Дай руку.
Нашла теплую, маленькую ладошку и кивнула Еве. Страшно, наверное, когда твой ребенок – супероружие в войне. Я вот была несказанно рада, что Кира сейчас далеко, в безопасности швейцарского курорта.
– Идем, – шепнула Майе, одновременно выпуская смертельный кен в подбирающегося близко к нам охотника. – Ничего не бойся.
Справа рухнул на пол Иван, выпуская из рук тот самый клинок. Алишер с диким рыком прикончил охотника, надорвавшего его жилу.
Алина вскрикнула у окна, метнулась в сторону кухни, но ее перехватил двое грузных мужчин и потащили в коридор.
Я вздрогнула.
Не думать. Отрешиться. Довести Майю до цели.
С вершины лестницы полетел охотник, следом еще один. Два вождя дрались рука об руку, защищая... стол? На кой черт он им сдался?
Разбираться времени не было – я рванула Майю вперед, не заботясь о том, что могу сделать больно.
Мимо прокатился сброшенный с лестницы враг и замер на полу в странной позе поломанной куклы.
– Беги! – крикнула я девочке и отбила еще одну атаку. – Беги к папе!
И Майя побежала. Перескакивая через две ступени, помчалась наверх, а я развернулась, чтобы прикрыть ей спину.
Картина, представшая перед глазами, ужасала. Десятки мертвых хищных. Люди, которых я знала, с которыми жила, больше никогда не встанут, не будут дышать, любить, плакать и смеяться.
Никогда...
Чертовы охотники!
Злость поднялась волной, накрыла, затмила разум. Я била и била, старательно целясь, и радовалась, когда умирал кто-то из врагов. Они пришли сюда нас уничтожить, так почему я должна жалеть кого-то из них? Это война, а на войне смерть – хозяйка.
Выдохлась я быстро, поднялась на пару ступенек и села, тяжело дыша. Мельком увидела, как Ирина прикончила двоих, подняла клинок отца и пронзительно закричала. Был ли то крик боли или боевой клич? Какая разница? Я опустела. Совершенно. В жиле плескалась лишь темная, вязкая субстанция Тана.
Подняла голову наверх – туда, где колдовал Филипп. И наконец, поняла...
На журнальном столике – том, что охраняли вожди атли и альва – были аккуратно разложены восковые фигурки. Каждую из них брала в руки Майя, касалась и что-то шептала, а затем брала следующую и повторяла процедуру. Филипп вытирал салфеткой ритуальный нож атли.
Когда Майя положила последнюю фигурку на стол, он торжественно произнес:
– Благословенные духи Севера, воздушные пространства. Я призываю вас!
– Благословенные духи Юга, недра земли. Я призываю вас! – вторил ему сосредоточенно Мирослав.
– Благословенные духи Запада. Водные глубины. – Это уже Влад. – Я призываю вас!
– Благословенные духи Востока. Всепоглощающее пламя. Я призываю вас! – закончил заклинание Алексей.
– Охотник, разрушитель, убийца, – воскликнули они хором. – Я – хищный. Я – твой враг. Я призываю тебя – явись!
И я поняла, какой дар у Майи. Находясь там, среди десятков врагов, в самом эпицентре войны, она собирала ауры охотников. На расстоянии проникала к ним в жилу и брала флюиды, необходимые для ритуала кроту. И теперь Влад с Миром, Филиппом и Алексом могли убить их всех одним ударом. Проткнув восковые фигурки ритуальным ножом.
Я злорадно улыбнулась. Захлебнитесь, гады!
Чья-то теплая ладонь легла мне на плечо, и я не успела опомниться, как моя жила была на крючке. С ужасом я повернулась, и встретилась взглядом с серыми глазами.
– Атли! – громко сказал держащий меня на крючке охотник. – Прекрати это, или она умрет.
Сердце пропустило удар. Воздух со свистом вырвался из легких. Живот взорвался болью.
Ирония судьбы.
Однажды мы уже проходили это, только я была в роли палача, а он — в роли жертвы.
Мишель погладил меня по щеке тыльной стороной ладони, жалостливо заглянул в глаза.
Жалеет. Жалость тут же откликнулась яростью. Будь у меня хоть часть былой мощи, я бы... Но поняла: не смогла бы. Посмотрела бы в серые глаза и не смогла. Только не его. Чувство вины — ненужная эмоция. Жаль, что я не умею от нее вовремя избавляться.
Два вождя и два жреца на вершине лестницы замерли, рука Филиппа застыла над черным воском. Ясно, как день: глупо меня спасать. Любой вождь, не раздумывая, проигнорировал бы ультиматум древнего.
Любой...
По спине пробежал холодок, вспомнились слова Мишеля о перерождении. Этот псих точно дождется. Не пощадит.
Я подняла взгляд на Влада. Не знаю, зачем. Попрощаться? Наверное. Хотелось жить — неистово, до безумия. Дышать, любить, радоваться, смеяться. Что-то решать. Действовать. Чувствовать себя нужной.
– Видишь, Кастелла, – прошептал Мишель мне на ухо. – Вот так жертвуют людьми.
– К чему весь этот цирк, Мишель? – подал голос Влад. – Если мой жрец остановится, умрут все.
– Глупо думать, что полководец ведет войско, чтобы перебить всех врагов. Кто же тогда будет рабом? – усмехнулся Мишель.
– Сделаешь хищных рабами? Зачем? – спросил Мирослав. – Что тебе с того?
– Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, альва! – огрызнулся охотник. – Ну, так что мне делать с девочкой?
Влад опустил глаза. Сердце билось у меня в груди раненной птицей. Невысказанные мольбы взрывались внутри яркими вспышками. Липкая тишина заполонила мозг, постепенно превращаясь в противный гул. Жила болела от прикосновения смертоносных щупалец.
Если я умру, то не буду жалеть ни о чем. Только пусть они выживут. Глеб, Влад, Кира, Рита, Ира.
Они.
– Дай сюда клинок, – сдавленно велел Влад Филиппу.
Жрец помешкал и удивленно посмотрел на него. Протянутая рука не дрогнула, как ни один мускул на бледном лице.
Нехотя Филипп вложил нож в руку Влада, и он поднял его над головой.
По телу медленно разлилось тепло. Я важна. Важна! Захотелось плакать и смеяться одновременно, но я сдержалась. Тепло поднялось к затылку, охватило голову и спустилось к вискам.
Где-то справа облегченно выдохнул Глеб.
– Брось нож, хищный, – оскалился Мишель.
– Гарантии? – деловито осведомился Влад, хотя по тону было понятно — бросит. Но нужно торговаться, потому как от его решения зависят жизни остальных.
– Ты будешь жить. И девочка. Мы уйдем, возьмем нескольких в заложники. Вернемся завтра и будем решать вопрос о вашем подчинении новой системе. Это больше, чем ты достоин получить.
Влад смотрел на Мишеля несколько секунд, а затем небрежно швырнул клинок ему под ноги. Я с шумом выдохнула, когда охотник убрал щупальца с моей жилы. Осознание, что все происходит на самом деле, по-настоящему, что наши жизни зависят от убийц, и те ставят нам условия, нахлынуло резко, вырвалось обидой, и я с силой сжала кулаки.
– Иди сюда, Полина, – позвал Влад, и я послушно шагнула на ступеньку, но прохладная ладонь охотника коснулась моего плеча.
– Она пойдет со мной. Мы оба знаем, что у атли ей не безопаснее, чем у охотников. Заодно и ты будешь думать быстрее. Мы оба знаем, для чего ты хранишь ее.
– Полина — атли. Все остальное тебя не касается, – бесстрастно ответил Влад.
– Кем вы себя возомнили? В былые времена, когда приходил охотник, хищные сидели в норках и боялись дышать. А что я вижу сейчас: вы бросаете нам вызов? Серьезно?
Он раскатисто засмеялся.
– Ни один хищный не может безнаказанно бросать мне вызов. – Мишель посмотрел на меня. – А тем более, обижать тех, кто мне дорог. Или думал, я не узнаю? Не найду способ тебе помешать? Что молчишь, атли? Мне четыреста лет, неужели действительно думал, я не отличу драугра от зверя?
От упоминания о древнем вампире у меня по спине пробежал холодок. Я непонимающе взглянула на Влада, но он был полностью поглощен Мишелем.
Молчал. Не отрицал, не спорил. Просто молчал. Боялся разозлить древнего или...
– Хватит разговоров! – раздался голос со стороны двери. Облокотившись о стену там стоял еще один древний. Я не знала его имени, но лицо запомнила хорошо – еще с совета. – Бери то, зачем пришли, Мишель. У нас еще дела.
– Ее. – Мишель кивнул на меня. – Брюнетку и отреченную альва.
Второй охотник скользнул по мне взглядом, а затем заинтересованно пригляделся, по-видимому, узнавая.
– Ба! Кого я вижу. Сегодня прям день сюрпризов. – Вновь посмотрел на Мишеля, схватил за руку дрожащую рядом Риту и подтолкнул ее к стоящему неподалеку молодому русоволосому охотнику. – Поехали.
Мишель направился к двери, и я инстинктивно шагнула за ним. Чувствовала себя совершенно растерянной.
Что нужно охотникам? Ради чего они затевали войну? Как прошли через поставленную девушками защиту? Как Мишель смог подобраться ко мне, ведь лестница — единственное место в доме, к которому был закрыт проход даже самому древнему из древних? Влад собственноручно ставил защиту, а Мир помогал.
Глеб возник перед нами внезапно, я даже вздрогнула. Смотрел на охотника без страха и сомнения. Отчаянный. Мой Глеб.
– Зачем тебе эта? – кивнул на Риту. – Возьми меня.
– Ни шагу больше атли, – серьезно предупредил Мишель. – Не нарывайся, я слегка раздражен.
– Глеб, отойди, – прошипела я, но он даже не взглянул на меня.
– Она доверяет мне. Если уж ты настолько озабочен ее состоянием...
– Отойди, атли! – грозно велел охотник. – Послушай девушку. Не хотелось бы убивать тебя у нее на глазах.
Прохладный воздух ворвался в легкие, остудил голову и немного отрезвил. Я оглянулась назад — на дом, в котором жила столько лет и который казался мне крепостью.
Бред. Хищные не могут быть ни в чем уверенными. И вот сейчас та жизнь, к которой я привыкла, летела под откос, трансформировалась в новую, неизведанную, опасную и лишенную свободы.
Я поймала взгляд Влада — сосредоточенный и спокойный.
Что он предпримет? Будет ли вызволять нас?
Проще, конечно, собраться и уехать. Обосноваться там, где охотники не найдут, и основательно задуматься о будущем.
Нет, Влад не уедет. Не оставит пророчицу и собственную сестру в руках у охотника. Это же неразумно. А Мирослав не оставит Еву. Нас спасут.
Ладонь Мишеля прошлась у меня по спине, и я вздрогнула. В окружении десятков охотников, два из которых древние, было совершенно неуютно.
У входа нагло припарковались три авто, Мишель взял меня под локоть, подвел к белому «Опелю» и галантно открыл заднюю дверцу. Я рассерженно вырвала локоть и нашла взглядом сестру и Еву. Рита, как всегда, дрожала и нервно оглядывалась. Ева держалась лучше и, поймав мой взгляд, ободряюще кивнула.
Я села в машину и отвернулась к окну. На душе было паршиво. Освещающие двор фонари грустно моргнули нам вслед и скрылись за поворотом. Я подавила проснувшееся в душе отчаяние. Толку от него мало, а паника, которая неизменно появилась бы следом, лишила бы возможности нормально думать.
Подумать было о чем. Во-первых, охотники, как оказалось, не хотели нас уничтожать. С одной стороны это, конечно же, плюс, а с другой могло обернуться для хищных бесконечным рабством. Во-вторых, безумно хотелось узнать, что же Мишель знает о драугре.
Он явно хотел сказать. Я кожей ощущала это желание и досаду оттого, что сказать он не может. Клятва глубинным кеном — это вам не шутки. Слова древнего, которые вертелись у меня в голове последние несколько минут, с каждым разом вспыхивали новым, пугающим смыслом.
Одно я поняла точно — и Влад, и Мишель знают, кто драугр. Существо, желающее моей смерти совсем рядом, готово выйти из тени и выпить меня досуха. И Мишель считает, Влад хочет этого.
Что за бред? Зачем тогда было меня спасать? Ведь ритуал изгнания Девяти, каким бы ужасным и жестоким он ни казался, был призван спасти меня. Уверена, по этой же причине Влад не настаивает, чтобы я отдала кен Тана. У него странные способы заботы, но они хотя бы логичны.
Охотник же заботится весьма своеобразно: приходит в наш дом, убивает моих близких и забирает меня в плен.
Нет, древнему точно верить нельзя, особенно если учесть, что он слегка не в себе. Да что там – Мишель просто чокнутый! Наверное, вредно жить столько. Мозги плесенью покрываются.
– Ты молчаливая сегодня, – как бы между прочим, произнес охотник, вырывая меня из смутных размышлений.
–Ты не подумал, что мне просто не нравится собеседник? – огрызнулась я.
– Все зависит от темы беседы, которую он может предложить, - философски парировал он.
– Будто ты можешь сообщить мне что-нибудь новое! – фыркнула я и сложила руки на груди. – Хотел бы, давно сказал.
