Та уже сияла свежестью, будто весенняя роза, точно и не провела всю ночь, трясясь в карете. У меня, например, все болело и затекло. Посмотреться не во что было, но я могла себе вообразить, как выгляжу: патлы клоками, физиономия бледная с красными пятнами, под глазами круги, рубаха мятая.
- Я помолвлена с королем Маледетты, - ответила Барбара. – Никто не осмелится напасть на Беллентарию, пока мы под его защитой.
- Чего не женитесь? – спросила я.
Барбара пожала плечиками.
- А куда спешить?
В замке все тоже было замечательно богато: повсюду лазурный, белый, розовый, бархат да шелка, все такое миленькое и прелестное, аж страшно дотронуться. На стенах картины, по полам ковры разложены пышные, зеркала в золоченых рамах от пола до потолка. Едва узрев себя в одном из них, Барбара вскрикнула: «Ах, как я ужасно выгляжу!» и немедленно распорядилась насчет ванны и месильщиц. То и другое было готово: предусмотрительная королева выслала вперед вестника, чтоб велел все устроить к нашему приезду. Меня выкупали в горячей воде, швырнули на койку и давай мутузить. Я вопила не хуже, чем Барбара. Только у меня получалось так, будто корова размычалась недоена, а у Барбары – как будто она… ну, вы поняли. Рыцари, кои слонялись под окнами, наверняка покой потеряли.
Теперь, слушая королевские стоны, я возлежала в ванной с лепестками и листала «Вестник дамозели».
Рубрика «Это надо знать».
Что делать, если вас похитил дракон.
1. Не пытайтесь спастись самостоятельно.
2. Убедитесь, что дракон не является оборотнем. В противном случае рассмотрите возможность его приручения и последующего воспитания (см. статью в предыдущем номере: «Дракон-оборотень: мифы и реальность», а также материал на стр. 32 «Замуж за дракона: “за” и “против”. Семь правил разумной дамозели»).
3. На протяжении всего пленения не забывайте причесываться, умываться и поддерживать в чистоте ваш наряд. Помните: рыцарь будет разочарован, если спасенная им дамозель не окажется красавицей.
4. Проводите все возможное время возле окна. Если, паче чаяния, слух о вашем пленении не разнесется по городам и весям, рыцарь должен заметить вас, проезжая мимо. Высматривая рыцаря, сохраняйте вид задумчивый и кроткий.
5. Пленительное пение скорее привлечет внимание проезжающего мимо рыцаря.
Там еще было, но я утомилась и перелистнула несколько страниц. Далее меня ожидали: «Последние медиланския моды»; «Устроительство турнира: как пережить»; «Что делать, если вами восхищены менее четырех рыцарей»; «Он предлагает надеть пояс верности. Как быть? Отвечаем на вопросы читательниц»; «Тристан и Изольда: история любви или измены? Только в «Вестнике»: мнение Марка из первых уст!».
Я порадовалась, что месильщица пришла выуживать меня из ванны, ибо кожа на моих пальцах сморщилась, а от историй для дамозелей глаза готовы были начать кровоточить. О, знай я, что ожидает меня в будущем! Пару дней спустя я любила Марка, Тристана и Изольду, кем бы они ни были. Я счастлива была бы вернуться к ним и узнать все подробности их личной жизни, лишь бы не заниматься тем, чем я занималась. Я мечтала узнать все о драконах и медиланских модах, только бы меня оставили в покое, и пусть бы кожа моя сморщивалась и дальше, покуда я не стала бы похожа на забытое в подполе прошлогоднее яблоко. Но тщетны были мои мечтания. Дни мои наполнили боль и страдания.
Вытащив из ванны и обсушив, месильщица натерла меня какими-то маслами (будто мало их плавало в ванне), намазала волосы вонючей жижей и отправила на крышу, где я пеклась на солнце несколько часов. Когда жижу смыли, оказалось, что мои русые косы стали почти белыми. Меня скребли чем-то вроде песка, заставляли лежать в теплой грязи, как свинью, ощипывали, как курицу (я ожидала, что начнут потрошить, но обошлось), намазывали какой-то липучкой и срывали ее с кожи вместе с волосами (я орала так, что слышали, должно быть, и в Белолесье), дергали брови, что-то там вытворяли с ресницами, кидали на койку и снова месили и терли маслами.
Я вопила, возмущалась и пыталась драться, но месильщицы были бабы могучие, невозмутимые и крепкие. Я трепыхалась в их мощных руках лягушонком. Время от времени появлялась Барбара, ухмылялась с довольным видом, изрекая: «Красота требует жертв!» и вновь исчезала, оставляя в руках мучительниц.
Иногда мне давали поесть.
Когда я уже решила, что я вот-вот сдохну, мое тело наконец оставили в покое. Так я думала. Во всяком случае, не предвиделось ни вонючек, ни грязи, ни дерганья липучки – волос не осталось, чего там дергать. Но нет. Настал час новых испытаний.
На ноги мне натянули портки, такие узкие, что удивляюсь, как кровь не остановилась. Заставили надеть башмаки на подпорках – каблуки называются, и велели пройтись. Я прошлась и грохнулась. Прошлась и еще грохнулась. Позвали Барбару. Та огорченно покачала головой, поцокала языком и с сожалением вынесла, что, пожалуй, от каблуков придется отказаться.
Я вздохнула с облегчением, но ненадолго.
На меня надели какую-то броню, иным словом я не могу обозвать то, что они называли «корсет», и затянули так, что у меня глаза в два раза увеличились и стали почти как у Барбары. Вот в чем секрет, догадалась я, безуспешно пытаясь вдохнуть как следует. К броне добавилось несколько слоев пышных юбок – сколько именно, после десятого я сбилась считать. Поверх них водрузили клетку в форме колокола. Ноги мои подогнулись под ее тяжестью, но месильщица выпрямила меня мощным рывком. После этого наконец сочли, что вот теперь-то настал черед платья. Когда его наконец натянули и зашнуровали, я обнаружила, что хоть ноги мои и закрыты, вырез сверху чуть не до пупа, и грудь выставлена на обозрение почти целиком. Да еще и приподнята. Сущее непотребство.
Волосы мне чесали так долго, что я уснула, а потому мучительницы беспрепятственно раскрасили мне лицо. Разбудили и поставили перед зеркалом.
Волосы белые, наверх взбитые, заплетенные завитушками, кудряшками и косичками – как расплетать, непонятно. Лицо тоже белое, как у Роланда, хладного демона. Ресницы черные, мохнатые – хлоп, хлоп, аж моргать тяжело, а глаза на две кляксы похожи. Стан тонкий, как у осы, по обеим сторонам от него шары – рукава. Юбка такая огромная, что хорошо, если в дверь пролезет, и тяжелей, я думаю, рыцарских лат. Платье лазурное, шелковое – тут ленточки, там розочки, тут бабочки, здесь кружева, а из кружев сиськи наружу чуть ли не целиком. И пахнет от меня, как от медового пряника. Ой, мать-перемать…
- Красота-то какая, - умилилась Барбара, промокая глаза платочком. – Вот теперь ты похожа на человека.
- Женщина – она как цветок, - вещала Барбара. – Нежный, прелестный, беззащитный. Предназначение женщины – украшать жизнь мужчины, радовать глаз и сердце. А что помогает цветку цвести?
- Навоз? – предположила я.
Пока я училась ходить, сидеть и дышать в новых одеяниях, Барбара наставляла меня в искусстве обращения с мужиками.
Королева глянула с упреком и укоризненно покачала головой.
- Не следует говорить таких слов. Твоя речь должна быть сладкой, как мед. Говори только добрые, нежные слова – ничего грубого, ничего дерзкого. Порой можно себе позволить невинную шутку, но и тогда ты не должна пытаться перещеголять мужчин в остроумии. А лучше, - она побарабанила пальчиками по подлокотнику кресла, - лучше молчи. Мужчине это будет еще приятнее. Пусть говорит он. А ты кивай и улыбайся. Когда шутит – смейся.
- Даже если не смешно?
- Особенно – если не смешно. Показывай мужчине, как восхищаешься им, не скупись на похвалы и восторги. Именно таких спутниц ищут себе сильные мужчины. Зачем отважному воину или правителю, который повелевает целой страной, сварливая и нахальная женщина? Ему нужна любезная, кроткая супруга, которая радует взор и услаждает чувства.
Барбара в который уже раз вздохнула. Ей предстояло за пару дней вдолбить в мою голову то, что дамозели усваивали с колыбели.
- Если тебе что-то нужно – не требуй. Проси. Умоляй униженно и нежно. Отказывает – обижайся и плачь. Но, упаси боги, не напирай и не ругайся. И никогда, никогда, никогда не пытайся показать, что ты умнее мужчины. Не препирайся. Не спорь. Улыбайся и соглашайся со всем, что он говорит. Единственным твоим ответом на любое повеление императора должно стать: «Да, мой господин».
- Но ты с рыцарями не так обращаешься, - указала я. – И с Роландом тоже.
Барбара отмахнулась.
- Это другое. Роланд родственник. Рыцари восхищаются прекрасной дамой и превозносят ее красоту. Но разве ты хоть раз видела, чтоб я пререкалась или умничала?
И верно, не видела. Барбара распоряжалась рыцарями как хотела, всякие там сэры и бароны были у нее на посылках. Но я и правда ни разу не заметила, чтобы она проявила грубость. Каждое свое обращение королева сопровождала нежными улыбками и выражениями в духе «Не будет ли любезен благородный господин…».
- Когда я выйду замуж, король Маледетты станет моим повелителем, а я ему – покорной и послушной женой. Но, - лукаво улыбнулась королева, - это не означает, что я должна ему во всем подчиняться.
Что-то тут не клеилось, и я сказала об этом Барбаре.
- Мужчина – голова, женщина – шея, - наставительно сказала Барбара. – Куда шея захочет, туда голова повернет. Но голова пусть думает, что она все решает.
Я неуверенно кивнула.
- Сила, храбрость – оружие мужчин. Твое же оружие – кротость, уступчивость, нежность. Какой мужчина захочет заботиться о сильной женщине? Какой мужчина будет носить ее на руках, дарить подарки, слагать песни в ее честь? Сильная женщина может сама о себе позаботиться. Так они и остаются в одиночестве, бедняжки. Слабой же, нежной, очаровательной женщине мужчина с радостью даст все, что она пожелает, и даже больше. Разве ты не хочешь быть такой? Разве не хочешь, чтобы мужчины складывали к твоим ногам золото и драгоценные камни? Чтобы они прославляли, защищали и оберегали тебя?
Звучало привлекательно. Я поерзала. Под корсетом невыносимо зудело, и ведь не почешешься, это сколько слоев снимать надо.
- С мужиками надо представляться дурочкой. Даже если ты думаешь, что что-то знаешь лучше – никогда не спорь. Главное же твое оружие – красота. Красивой женщине мужчина простит все что угодно. Поэтому, - строго посмотрела она на меня, очевидно подозревая о том, что я уже намеревалась сделать, - даже не думай… Даже не думай пренебрегать тем, чему я тебя научила. Перед императором ты всегда должна выглядеть так, как сейчас.
Я упала духом. Она верно догадалась: я так извелась в этих ее дурацких нарядах, что собралась утопить их в море, лишь сяду на корабль невест. Барбара грозно сверкнула очами и направила на меня холеный пальчик.
- Помни! Твое поле битвы – любовь, оружие – красота, а это, - она указала на одеяния, - твои доспехи.
- Это ж каждое утро по три часа собираться…
Барбара погрозила мне пальчиком.
- Красота – это труд! Пусть мужчины пашут землю и размахивают мечами. У нас, женщин, своя работа, и она в том, чтобы цвести, подобно цветам, и вдохновлять мужчин на подвиги. Быть красивой – твой долг. Разве справедливо, что мужчины зарабатывают деньги в поте лица, либо же завоевывают богатства, рискуя жизнью, а пальцем о палец не ударишь, чтобы поухаживать за собой? Мужчина не должен знать о твоих усилиях, но пусть наслаждается их плодами! Встречай его, сияя красой и улыбкой. Легкая, беспечная, овеянная дивными ароматами, дари внимание и ласку. Очаровывай и соблазняй, играй и поддразнивай, будь покорной и ускользающей. Он – как огонь, пылающий и гордый, ты – словно вода, изменчивая и текучая.
- Помедленнее, я записываю, - пробормотала я, делая пометки. На коленях у меня лежало несколько листков. Запомнить все, что твердила Барбара, было невозможно.
- Будь гибкой и изменчивой. Оставайся покорной, но никогда не давай ему понять, будто он знает о тебе все. Для мужчины ты всегда должна оставаться загадкой. Иначе он утратит к тебе интерес. Будь неожиданной и противоречивой. В один момент – сама покорность, в другой – пылкость и страсть. Еще ты должна…
- Барбара! – взмолилась я. У меня рука одеревенела писать. Я выронила перо из испачканных пальцев. – Я не могу столько запомнить! Не под силу мне эта наука!
- Ох…
Королева грациозно приземлилась рядышком, точно бабочка на цветок, и похлопала ресницами, как крылышками.
- Милая, это легко для любой женщины! Это наш способ жить! Так устроен мир: мужчина – сильный, женщина слабая. Они добиваются, мы вдохновляем. Что же здесь сложного?
Она похлопала меня по запястью.
- Будь нежной и беспомощной. Когда надо – улыбайся, иногда плачь. Временами капризничай. Чуть-чуть – это как приправа к блюду. За каждую мелочь – хвали. Ясно?
Ладно.
- Если запутаешься или что-то забудешь, воображай себя цветком. Он не работает и не приносит никакой пользы – только молчит и радует глаз. Но именно поэтому мы заботимся о цветах и восхищаемся ими. Верно?
«Цветок», - начертала я на листке и вздохнула, насколько у меня это получилось в тисках корсета. Тяжела участь красавицы.
Турнир устроили на просторной огороженной поляне неподалеку от замка – ристалище. Вокруг стояло множество скамеек, на которых расселись селяне. Мы же с Барбарой и старшим из рыцарей, бароном Перидуром, расположились на возвышении, на красивых креслах с подушками, под навесом, чтобы солнышко не пекло. Тут же, слегка поодаль, в самом глубоком теньке, восседал Роланд, с недовольным видом мусоля кусок сырого мяса. Ступенью ниже нас чирикали воробушками Барбарины дамозельки.
Вышли несколько отроков с узких портках, почти как у меня, но мои были беленькие, а у этих разных цветов: красный и синий, зеленый и желтый, у некоторых еще и полосатенькие. Чудно?. Еще у них были смешные короткие штанишки шариками и узкие курточки с большими плечами. Отроки продудели в трубы и давай рассказывать: мол, собрались такие-то и такие-то благородные рыцари (имена – язык сломаешь, я не запомнила), кои в честь прекраснейшей Барбары, королевы любви, красоты и Беллентарии, будут мериться силушкой богатырской.
- То есть, - уточнила я, - здоровые мужики в мирное время будут калечить друг дружку, чтобы тебе ручку поцеловать?
- Правда, чудесно? – просияла Барбара.
Вышли рыцари и давай мутузиться: и пешими вдвоем на мечах, и снова пешими стенка на стенку, и верхами мчались навстречу с копьями, чтобы, значит, одному другого с лошади сбить. Славная вышла потеха. Я поначалу заскучала, особо когда они рубились толпой, ничего не разглядишь. А вот когда вдвоем друг против дружки, выходило даже красиво. Выезжают такие нарядные, кони храпят, копытами землю роют, рыцари оружием и доспехами бряцают – загляденье! Я выбирала рыцарей попригожее и переживала за них. Хоть ни один из них меня и не собирался королевой любви и красоты провозглашать, а тем паче лобызать ручку, ну а мне-то что: когда за кого-то переживаешь, смотреть интереснее.
В перерыве, когда рыцари отдыхали, Барбара пихнула меня локотком в бок и глазами на сэра Перидура показывает. Ах, ну да, я и забыла. Она ж мне велела навык светской беседы оттачивать. Я приосанилась, ресницами захлопала, губки бантиком сложила. Как учила Барбара, уставилась на Перидура с таким восхищением, будто он мне только что жизнь спас, и спрашиваю: куда вы, хороший сэр, путь держали, когда ее величество Барбару на невольничьем рынке встретили?
- Я помолвлена с королем Маледетты, - ответила Барбара. – Никто не осмелится напасть на Беллентарию, пока мы под его защитой.
- Чего не женитесь? – спросила я.
Барбара пожала плечиками.
- А куда спешить?
В замке все тоже было замечательно богато: повсюду лазурный, белый, розовый, бархат да шелка, все такое миленькое и прелестное, аж страшно дотронуться. На стенах картины, по полам ковры разложены пышные, зеркала в золоченых рамах от пола до потолка. Едва узрев себя в одном из них, Барбара вскрикнула: «Ах, как я ужасно выгляжу!» и немедленно распорядилась насчет ванны и месильщиц. То и другое было готово: предусмотрительная королева выслала вперед вестника, чтоб велел все устроить к нашему приезду. Меня выкупали в горячей воде, швырнули на койку и давай мутузить. Я вопила не хуже, чем Барбара. Только у меня получалось так, будто корова размычалась недоена, а у Барбары – как будто она… ну, вы поняли. Рыцари, кои слонялись под окнами, наверняка покой потеряли.
Теперь, слушая королевские стоны, я возлежала в ванной с лепестками и листала «Вестник дамозели».
Рубрика «Это надо знать».
Что делать, если вас похитил дракон.
1. Не пытайтесь спастись самостоятельно.
2. Убедитесь, что дракон не является оборотнем. В противном случае рассмотрите возможность его приручения и последующего воспитания (см. статью в предыдущем номере: «Дракон-оборотень: мифы и реальность», а также материал на стр. 32 «Замуж за дракона: “за” и “против”. Семь правил разумной дамозели»).
3. На протяжении всего пленения не забывайте причесываться, умываться и поддерживать в чистоте ваш наряд. Помните: рыцарь будет разочарован, если спасенная им дамозель не окажется красавицей.
4. Проводите все возможное время возле окна. Если, паче чаяния, слух о вашем пленении не разнесется по городам и весям, рыцарь должен заметить вас, проезжая мимо. Высматривая рыцаря, сохраняйте вид задумчивый и кроткий.
5. Пленительное пение скорее привлечет внимание проезжающего мимо рыцаря.
Там еще было, но я утомилась и перелистнула несколько страниц. Далее меня ожидали: «Последние медиланския моды»; «Устроительство турнира: как пережить»; «Что делать, если вами восхищены менее четырех рыцарей»; «Он предлагает надеть пояс верности. Как быть? Отвечаем на вопросы читательниц»; «Тристан и Изольда: история любви или измены? Только в «Вестнике»: мнение Марка из первых уст!».
Я порадовалась, что месильщица пришла выуживать меня из ванны, ибо кожа на моих пальцах сморщилась, а от историй для дамозелей глаза готовы были начать кровоточить. О, знай я, что ожидает меня в будущем! Пару дней спустя я любила Марка, Тристана и Изольду, кем бы они ни были. Я счастлива была бы вернуться к ним и узнать все подробности их личной жизни, лишь бы не заниматься тем, чем я занималась. Я мечтала узнать все о драконах и медиланских модах, только бы меня оставили в покое, и пусть бы кожа моя сморщивалась и дальше, покуда я не стала бы похожа на забытое в подполе прошлогоднее яблоко. Но тщетны были мои мечтания. Дни мои наполнили боль и страдания.
Вытащив из ванны и обсушив, месильщица натерла меня какими-то маслами (будто мало их плавало в ванне), намазала волосы вонючей жижей и отправила на крышу, где я пеклась на солнце несколько часов. Когда жижу смыли, оказалось, что мои русые косы стали почти белыми. Меня скребли чем-то вроде песка, заставляли лежать в теплой грязи, как свинью, ощипывали, как курицу (я ожидала, что начнут потрошить, но обошлось), намазывали какой-то липучкой и срывали ее с кожи вместе с волосами (я орала так, что слышали, должно быть, и в Белолесье), дергали брови, что-то там вытворяли с ресницами, кидали на койку и снова месили и терли маслами.
Я вопила, возмущалась и пыталась драться, но месильщицы были бабы могучие, невозмутимые и крепкие. Я трепыхалась в их мощных руках лягушонком. Время от времени появлялась Барбара, ухмылялась с довольным видом, изрекая: «Красота требует жертв!» и вновь исчезала, оставляя в руках мучительниц.
Иногда мне давали поесть.
Когда я уже решила, что я вот-вот сдохну, мое тело наконец оставили в покое. Так я думала. Во всяком случае, не предвиделось ни вонючек, ни грязи, ни дерганья липучки – волос не осталось, чего там дергать. Но нет. Настал час новых испытаний.
На ноги мне натянули портки, такие узкие, что удивляюсь, как кровь не остановилась. Заставили надеть башмаки на подпорках – каблуки называются, и велели пройтись. Я прошлась и грохнулась. Прошлась и еще грохнулась. Позвали Барбару. Та огорченно покачала головой, поцокала языком и с сожалением вынесла, что, пожалуй, от каблуков придется отказаться.
Я вздохнула с облегчением, но ненадолго.
На меня надели какую-то броню, иным словом я не могу обозвать то, что они называли «корсет», и затянули так, что у меня глаза в два раза увеличились и стали почти как у Барбары. Вот в чем секрет, догадалась я, безуспешно пытаясь вдохнуть как следует. К броне добавилось несколько слоев пышных юбок – сколько именно, после десятого я сбилась считать. Поверх них водрузили клетку в форме колокола. Ноги мои подогнулись под ее тяжестью, но месильщица выпрямила меня мощным рывком. После этого наконец сочли, что вот теперь-то настал черед платья. Когда его наконец натянули и зашнуровали, я обнаружила, что хоть ноги мои и закрыты, вырез сверху чуть не до пупа, и грудь выставлена на обозрение почти целиком. Да еще и приподнята. Сущее непотребство.
Волосы мне чесали так долго, что я уснула, а потому мучительницы беспрепятственно раскрасили мне лицо. Разбудили и поставили перед зеркалом.
Волосы белые, наверх взбитые, заплетенные завитушками, кудряшками и косичками – как расплетать, непонятно. Лицо тоже белое, как у Роланда, хладного демона. Ресницы черные, мохнатые – хлоп, хлоп, аж моргать тяжело, а глаза на две кляксы похожи. Стан тонкий, как у осы, по обеим сторонам от него шары – рукава. Юбка такая огромная, что хорошо, если в дверь пролезет, и тяжелей, я думаю, рыцарских лат. Платье лазурное, шелковое – тут ленточки, там розочки, тут бабочки, здесь кружева, а из кружев сиськи наружу чуть ли не целиком. И пахнет от меня, как от медового пряника. Ой, мать-перемать…
- Красота-то какая, - умилилась Барбара, промокая глаза платочком. – Вот теперь ты похожа на человека.
Глава 6
- Женщина – она как цветок, - вещала Барбара. – Нежный, прелестный, беззащитный. Предназначение женщины – украшать жизнь мужчины, радовать глаз и сердце. А что помогает цветку цвести?
- Навоз? – предположила я.
Пока я училась ходить, сидеть и дышать в новых одеяниях, Барбара наставляла меня в искусстве обращения с мужиками.
Королева глянула с упреком и укоризненно покачала головой.
- Не следует говорить таких слов. Твоя речь должна быть сладкой, как мед. Говори только добрые, нежные слова – ничего грубого, ничего дерзкого. Порой можно себе позволить невинную шутку, но и тогда ты не должна пытаться перещеголять мужчин в остроумии. А лучше, - она побарабанила пальчиками по подлокотнику кресла, - лучше молчи. Мужчине это будет еще приятнее. Пусть говорит он. А ты кивай и улыбайся. Когда шутит – смейся.
- Даже если не смешно?
- Особенно – если не смешно. Показывай мужчине, как восхищаешься им, не скупись на похвалы и восторги. Именно таких спутниц ищут себе сильные мужчины. Зачем отважному воину или правителю, который повелевает целой страной, сварливая и нахальная женщина? Ему нужна любезная, кроткая супруга, которая радует взор и услаждает чувства.
Барбара в который уже раз вздохнула. Ей предстояло за пару дней вдолбить в мою голову то, что дамозели усваивали с колыбели.
- Если тебе что-то нужно – не требуй. Проси. Умоляй униженно и нежно. Отказывает – обижайся и плачь. Но, упаси боги, не напирай и не ругайся. И никогда, никогда, никогда не пытайся показать, что ты умнее мужчины. Не препирайся. Не спорь. Улыбайся и соглашайся со всем, что он говорит. Единственным твоим ответом на любое повеление императора должно стать: «Да, мой господин».
- Но ты с рыцарями не так обращаешься, - указала я. – И с Роландом тоже.
Барбара отмахнулась.
- Это другое. Роланд родственник. Рыцари восхищаются прекрасной дамой и превозносят ее красоту. Но разве ты хоть раз видела, чтоб я пререкалась или умничала?
И верно, не видела. Барбара распоряжалась рыцарями как хотела, всякие там сэры и бароны были у нее на посылках. Но я и правда ни разу не заметила, чтобы она проявила грубость. Каждое свое обращение королева сопровождала нежными улыбками и выражениями в духе «Не будет ли любезен благородный господин…».
- Когда я выйду замуж, король Маледетты станет моим повелителем, а я ему – покорной и послушной женой. Но, - лукаво улыбнулась королева, - это не означает, что я должна ему во всем подчиняться.
Что-то тут не клеилось, и я сказала об этом Барбаре.
- Мужчина – голова, женщина – шея, - наставительно сказала Барбара. – Куда шея захочет, туда голова повернет. Но голова пусть думает, что она все решает.
Я неуверенно кивнула.
- Сила, храбрость – оружие мужчин. Твое же оружие – кротость, уступчивость, нежность. Какой мужчина захочет заботиться о сильной женщине? Какой мужчина будет носить ее на руках, дарить подарки, слагать песни в ее честь? Сильная женщина может сама о себе позаботиться. Так они и остаются в одиночестве, бедняжки. Слабой же, нежной, очаровательной женщине мужчина с радостью даст все, что она пожелает, и даже больше. Разве ты не хочешь быть такой? Разве не хочешь, чтобы мужчины складывали к твоим ногам золото и драгоценные камни? Чтобы они прославляли, защищали и оберегали тебя?
Звучало привлекательно. Я поерзала. Под корсетом невыносимо зудело, и ведь не почешешься, это сколько слоев снимать надо.
- С мужиками надо представляться дурочкой. Даже если ты думаешь, что что-то знаешь лучше – никогда не спорь. Главное же твое оружие – красота. Красивой женщине мужчина простит все что угодно. Поэтому, - строго посмотрела она на меня, очевидно подозревая о том, что я уже намеревалась сделать, - даже не думай… Даже не думай пренебрегать тем, чему я тебя научила. Перед императором ты всегда должна выглядеть так, как сейчас.
Я упала духом. Она верно догадалась: я так извелась в этих ее дурацких нарядах, что собралась утопить их в море, лишь сяду на корабль невест. Барбара грозно сверкнула очами и направила на меня холеный пальчик.
- Помни! Твое поле битвы – любовь, оружие – красота, а это, - она указала на одеяния, - твои доспехи.
- Это ж каждое утро по три часа собираться…
Барбара погрозила мне пальчиком.
- Красота – это труд! Пусть мужчины пашут землю и размахивают мечами. У нас, женщин, своя работа, и она в том, чтобы цвести, подобно цветам, и вдохновлять мужчин на подвиги. Быть красивой – твой долг. Разве справедливо, что мужчины зарабатывают деньги в поте лица, либо же завоевывают богатства, рискуя жизнью, а пальцем о палец не ударишь, чтобы поухаживать за собой? Мужчина не должен знать о твоих усилиях, но пусть наслаждается их плодами! Встречай его, сияя красой и улыбкой. Легкая, беспечная, овеянная дивными ароматами, дари внимание и ласку. Очаровывай и соблазняй, играй и поддразнивай, будь покорной и ускользающей. Он – как огонь, пылающий и гордый, ты – словно вода, изменчивая и текучая.
- Помедленнее, я записываю, - пробормотала я, делая пометки. На коленях у меня лежало несколько листков. Запомнить все, что твердила Барбара, было невозможно.
- Будь гибкой и изменчивой. Оставайся покорной, но никогда не давай ему понять, будто он знает о тебе все. Для мужчины ты всегда должна оставаться загадкой. Иначе он утратит к тебе интерес. Будь неожиданной и противоречивой. В один момент – сама покорность, в другой – пылкость и страсть. Еще ты должна…
- Барбара! – взмолилась я. У меня рука одеревенела писать. Я выронила перо из испачканных пальцев. – Я не могу столько запомнить! Не под силу мне эта наука!
- Ох…
Королева грациозно приземлилась рядышком, точно бабочка на цветок, и похлопала ресницами, как крылышками.
- Милая, это легко для любой женщины! Это наш способ жить! Так устроен мир: мужчина – сильный, женщина слабая. Они добиваются, мы вдохновляем. Что же здесь сложного?
Она похлопала меня по запястью.
- Будь нежной и беспомощной. Когда надо – улыбайся, иногда плачь. Временами капризничай. Чуть-чуть – это как приправа к блюду. За каждую мелочь – хвали. Ясно?
Ладно.
- Если запутаешься или что-то забудешь, воображай себя цветком. Он не работает и не приносит никакой пользы – только молчит и радует глаз. Но именно поэтому мы заботимся о цветах и восхищаемся ими. Верно?
«Цветок», - начертала я на листке и вздохнула, насколько у меня это получилось в тисках корсета. Тяжела участь красавицы.
***
Турнир устроили на просторной огороженной поляне неподалеку от замка – ристалище. Вокруг стояло множество скамеек, на которых расселись селяне. Мы же с Барбарой и старшим из рыцарей, бароном Перидуром, расположились на возвышении, на красивых креслах с подушками, под навесом, чтобы солнышко не пекло. Тут же, слегка поодаль, в самом глубоком теньке, восседал Роланд, с недовольным видом мусоля кусок сырого мяса. Ступенью ниже нас чирикали воробушками Барбарины дамозельки.
Вышли несколько отроков с узких портках, почти как у меня, но мои были беленькие, а у этих разных цветов: красный и синий, зеленый и желтый, у некоторых еще и полосатенькие. Чудно?. Еще у них были смешные короткие штанишки шариками и узкие курточки с большими плечами. Отроки продудели в трубы и давай рассказывать: мол, собрались такие-то и такие-то благородные рыцари (имена – язык сломаешь, я не запомнила), кои в честь прекраснейшей Барбары, королевы любви, красоты и Беллентарии, будут мериться силушкой богатырской.
- То есть, - уточнила я, - здоровые мужики в мирное время будут калечить друг дружку, чтобы тебе ручку поцеловать?
- Правда, чудесно? – просияла Барбара.
Вышли рыцари и давай мутузиться: и пешими вдвоем на мечах, и снова пешими стенка на стенку, и верхами мчались навстречу с копьями, чтобы, значит, одному другого с лошади сбить. Славная вышла потеха. Я поначалу заскучала, особо когда они рубились толпой, ничего не разглядишь. А вот когда вдвоем друг против дружки, выходило даже красиво. Выезжают такие нарядные, кони храпят, копытами землю роют, рыцари оружием и доспехами бряцают – загляденье! Я выбирала рыцарей попригожее и переживала за них. Хоть ни один из них меня и не собирался королевой любви и красоты провозглашать, а тем паче лобызать ручку, ну а мне-то что: когда за кого-то переживаешь, смотреть интереснее.
В перерыве, когда рыцари отдыхали, Барбара пихнула меня локотком в бок и глазами на сэра Перидура показывает. Ах, ну да, я и забыла. Она ж мне велела навык светской беседы оттачивать. Я приосанилась, ресницами захлопала, губки бантиком сложила. Как учила Барбара, уставилась на Перидура с таким восхищением, будто он мне только что жизнь спас, и спрашиваю: куда вы, хороший сэр, путь держали, когда ее величество Барбару на невольничьем рынке встретили?
