ГЛАВА 1
- И он будет делать все, что я пожелаю? – в который раз переспросила Эмили.
- Все, что пожелаете, - также в который раз уверил ее агент.
- Все, что угодно? – еще раз уточнила клиентка.
- Абсолютно, - подчеркнул агент. – Этот человек будет принадлежать вам целиком и полностью. На две недели. Вы сможете приказать ему что пожелаете и делать с ним что захотите.
Эмили едва слышно вздохнула. Ее щеки под плотной вуалью слегка порозовели, а тонкие длинные пальцы непроизвольно сжались, сминая буклет. Ладони в белых кружевных перчатках вспотели, и Эмили подавила желание снять перчатки и вытереть руки салфеткой.
Подобные ощущения были для нее непривычны.
Как и все, что происходило в этой странной конторе, куда она пришла под покровом темноты, пряча лицо и заранее уверившись, что в этой части города она едва ли натолкнется на кого-то из знакомых.
Эмили Латур было тридцать шесть лет и она считала, что проживает хорошую жизнь. Она рано поняла, чего хочет и что ей делать со своей судьбой, и ни разу не усомнилась в том, что поступает правильно.
Она происходила из уважаемой семьи, однако рано осиротела, а все имущество было продано за долги. Росла Эмили в пансионе, содержавшемся на благотворительные пожертвования. Никаких ужасов, которые обычно приписывают такого рода заведениям, там не происходило. Девочек сытно кормили и хорошо с ними обращались, хоть и держали в строгости. Эмили получила безупречное воспитание и превосходное образование. В восемнадцать лет, сразу же после окончания пансиона, она была приглашена гувернанткой в хороший дом и с тех пор не оставляла эту профессию. Природная холодность, сдержанность и скромность в сочетании с дисциплинированностью, безупречными манерами и усердием быстро снискали ей блестящую репутацию. Эмили Латур считалась одной из лучших гувернанток королевства, и у нее никогда не было недостатка в хороших предложениях. Обучив детей в одной семье, она переходила в другую, и ореол славы о ней как одной из лучших с каждым разом становился все ярче. Воспитанники Эмили, хоть и могли жаловаться на строгий и суровый нрав гувернантки, тем не менее на все праздники исправно присылали ей подарки и цветы – кто более, кто менее скромные, смотря по доходам и характеру, но тем не менее присылали. Возможно, это потому, что, как некоторые со скрытым смешком поговаривали, они боялись, что иначе на них обрушатся кары небесные. Более сухой и непреклонный характер, чем у Эмили Латур, было еще поискать, и она умела внушить подопечным уважение к хорошим манерам.
Значительную часть жалования Эмили исправно относила в банк, и к настоящему моменту, учитывая проценты, у нее на счету скопилась изрядная сумма. Единственно возможный путь для женщины, которая отдает себе отчет, что ей не суждено выйти замуж. Нет, вероятно, Эмили смогла бы дождаться предложения от какого-нибудь лавочника, которого прельстила бы мысль заполучить образованную жену и хвастаться этим фактом перед приятелями. Но, во-первых, Эмили не согласилась бы пойти на такой мезальянс ни при каких условиях. Во-вторых, любого самого отважного и настойчивого претендента наверняка отпугнули бы ее поведение и внешность.
Без всякого сожаления, спокойно и почти безразлично Эмили много лет назад приняла тот факт, что она не из тех женщин, чей нрав или наружность могут считаться привлекательными для мужчин. Она была худой, сухощавой и высокой – выше многих из знакомых ей джентльменов. Лицо с острыми скулами – блеклое и невзрачное, лишенное ярких красок. Полные и четко очерченные, но почти всегда строго поджатые бледные губы. Темно-серые глаза, взиравшие на мир холодно и непреклонно. Одеваться Эмили предпочитала в застегнутые под горло синие и серые платья в клетку, лишь слегка оживленные белыми манжетами и воротничком, а волосы невыразительного «мышиного» цвета зачесывала назад и скручивала в тугой пучок, добиваясь того, чтобы из гладкой прически не выбивалась ни одна прядка.
Характер Эмили располагал к романтическим помышлениям еще менее, чем ее внешность. Она по натуре была замкнута и строга – что с собой, что с другими. Эмили Латур рано усвоила, что лишь безукоризненные манеры, скромность, дисциплина и усердный труд обеспечат ей прочный доход и уважение в обществе. Такова участь одинокой женщины – никто не защитит тебя, кроме тебя самой. Ни разу в своей жизни не повысив голос и не перейдя на грубость, Эмили обладала непревзойденным талантом любого наглеца одним лишь взглядом превратить в соляной столп. О ее строгости и суровости ходили легенды. Эта женщина могла служить образцом ледяного безразличия и идеальных манер.
Будучи при этом также самого бесстрастного и, будем говорить откровенно, сухого, холодного и неприятного нрава во всем королевстве.
Она не любила даже животных и с одинаковым безразличием взирала и на дождевых червей, и на породистых лошадей, и на миленьких котят.
Одним словом, Эмили Латур была самым настоящим сухарем, синим чулком и безнадежной старой девой.
***
К чести Эмили необходимо сказать, что она никогда не обманывалась насчет себя и не обольщалась насчет своей внешности и характера и не питала иллюзий относительно собственной будущности. Она знала, что не из тех людей, кто умеет нравиться окружающим, и не из тех женщин, кто выходит замуж.
Оба этих факта Эмили приняла спокойно и с достоинством, сама определив свою судьбу и научившись ценить преимущества своего положения.
В отличие от миленьких, обаятельных молодых женщин, она не рисковала стать объектом притязаний хозяев домов, где служила, и вызвать таким образом гнев их супруг и (или) погубить себя необдуманной греховной связью. Ни внешность ее, ни характер не могли никого соблазнить, поэтому Эмили с этой точки зрения находилась в полной безопасности, а матери ее воспитанников проникались к ней уважением и, под впечатлением от результатов ее работы, с восторгом рекомендовали Эмили другим матерям.
Рано поняв свои возможности, ограничения, преимущества и недостатки, Эмили приняла решение прожить как можно более насыщенную жизнь, что для нее означало: максимально реализовать таланты, дарованные ей Создателем, а также в полной мере оценить Его дары, то есть испытать как можно больше самых разнообразных впечатлений. Дважды в год Эмили отправлялась в отпуск: зимой она проводила неделю в горах, летом – посещала горячие источники. Две недели в году, целительные для души и тела.
Эмили заботилась о здоровье, каждое утро делая гимнастику и обливания холодной водой. При каждой возможности она посещала театры, музеи, концерты и картинные галереи. Она осваивала самые разные навыки: училась переплетать книги, музицировать, рисовать, вышивать, плести макраме, и в каждом из этих занятий добилась немалых успехов. Таким образом, дни Эмили всегда были наполнены новыми знаниями и впечатлениями. Она сумела найти идеальный для себя баланс между работой, самосовершенствованием и отдыхом. Ее жизнь была превосходно налажена: казалось, нечего больше желать. Вот уже многие годы Эмили оставалась вполне довольной своим положением.
Разумеется, она много читала. Чтение и привело ее в эту странную контору и заставило сделать этот странный заказ.
Потому что именно благодаря чтению Эмили вдруг поняла, какие очень важные для полноты жизни впечатления она упускает.
И захотела это упущение наверстать.
***
Все началось с того, что Эмили обнаружила под подушкой у одной из своих воспитанниц запрещенную книгу. Не то чтобы она была официально запрещена, но благовоспитанным юным леди знакомиться с такого рода историями строго не рекомендовалось. Сама Эмили никогда не брала в руки подобную гадость (и этого себе не позволит ни одна приличная женщина), однако о содержании имела представление, в самых общих чертах. Четырнадцатилетней нарушительницей было пролито немало слез, прежде чем Эмили выяснила, кто снабдил ее таким непотребством. Тщательный обыск в комнате принес еще несколько греховных плодов: оказалось, «любовных романов» (так эти сочинения называли девицы) под половицами спрятано еще три.
Все это, разумеется, было конфисковано, а преступница посажена на месяц под домашний арест. Вечером у себя в комнате Эмили собралась было сжечь книги, однако…
Неизвестно, что толкнуло ее на этот безумный шаг. Возможно, желание выяснить, что девушки находят в этих сочинениях привлекательного. Эмили знала, что они непристойны и дурно написаны, однако по какой-то причине множество юных леди увлекалось ими. Они тайком обменивались потрепанными томиками, а потом, шушукаясь ночами под одеялом, шепотом обсуждали между собой содержание.
Двумя пальцами, будто держала мерзкого, склизкого, дождевого червя, Эмили подцепила обложку первой попавшейся книги и пробежала глазами первые строки.
Сведения по поводу этого чтива, полученные Эмили от собственных наставниц, были верными. Изложение хромало на обе ноги. Воспитанная на работах мастеров изящной словесности, Эмили морщилась от каждой фразы. Все это было напечатано на дешевой бумаге, слог был примитивен и неуклюж, а про корректорскую вычитку издатель, похоже, даже не слышал.
Однако…
Повествование странным образом заворожило ее.
Эмили не заметила, как дочитала одну книгу и взяла другую. Затем третью. Летели часы, таяла свеча, роняя восковые слезы, ночь близилась к рассвету, но Эмили забыла о времени. В этих книгах ей открылся другой мир и совершенно иная жизнь. И в эту жизнь, уже не замечая ни дурного слога, ни ошибок, ни корявых фраз, с головой погрузилась Эмили.
В этом мире царствовала любовь. Понятие, совершенно Эмили незнакомое. Не то чтобы она вообще не использовала это слово. Люди любили многое: удовольствие, комфорт, домашних животных, деньги, детей. Но ту любовь, о которой рассказывали эти книги, любовь между мужчиной и женщиной, с Эмили или при ней никогда не обсуждали. Да и мало кто говорил об этом между собой – в мире, где Эмили выросла и жила, этому чувству не придавали большого значения. Брак представлял собой взаимовыгодный союз, в котором супруги должны были подходить друг другу. Они должны были друг друга уважать, уметь ладить между собой, но романтические чувства не имели с этим ничего общего. Поэтому подобные книги и запрещались – чтобы будущим невестам не лезла в голову всякая блажь. Романтическая любовь была уделом низших сословий, а похоть – распущенных людей, все знали об этом и старались избегать упоминания того и другого как чего-то вредного и разрушительного. Конечно, ходили слухи, что та или другая девица бросала немилого у алтаря, чтобы сбежать и обвенчаться с любимым. Время от времени случалось, что браки заключались по любви. Однако подобные истории ничем хорошим, как правило, не заканчивались. И это лишь укрепляло благоразумных женщин в мысли о том, что вся эта романтическая любовь – лишь вредная иллюзия. И Эмили никогда не стремилась к более близкому знакомству с ней – даже в книгах. В произведениях, которые она читала, речь нередко шла о любви, однако в самых возвышенных выражениях и без подробностей. В этих историях любовь была следствием уважения и дружбы, шла рука об руку с благоразумием и практичностью и никогда не являлась центральной линией сюжета. Авторы не уделяли ей внимания сверх необходимого, сосредотачиваясь на более важных вещах: борьбе с неправедностью и несправедливостью, становлении личности, внутреннем росте, великих свершениях и других важных вещах.
В этих же книгах… Любовь была целым миром. Собственно, речь не шла ни о чем, кроме любви. В деталях и красках, с множеством подробностей авторы погружались сами и погружали читателя в бури и хитросплетения романтических отношений. Все повествование было посвящено только и исключительно им. Герои влюблялись, страдали, ссорились, ревновали, расставались, затем сходились снова – и так без конца. На описания их душевных переживаний и взаимодействий уходили целые главы. Несколько страниц могло быть посвящено рассказу о том, как на героиню взглянул герой, что он мог при этом подумать и как этот взгляд истолковала она. А уж когда речь заходила о прикосновениях и (какое неприличие!) объятьях и поцелуях, то тут уж авторы вовсе не знали удержу.
Но это странным образом завораживало. Страница за страницей перед Эмили раскрывался мир чувственного опыта, переживаний и эмоций, которых она никогда не испытывала. Да, он был плохо описан: неумело, примитивно, порой сверх меры сентиментально. Но в то же время Эмили безошибочно чувствовала, что он был яркий, настоящий, живой. Что в жизни люди – настоящие, не выдуманные – пусть и не совсем так, как в книгах, на самом деле переживали все это. Они нежничали, флиртовали, влюблялись, теряли голову, целовались, обижались и ревновали, ссорились и мирились – и это был бесценный опыт, это была сама жизнь.
А Эмили Латур никогда подобного не испытывала.
Очнуться ее заставили лучи солнца, проникшие в комнату и ослепившие красные после бессонной ночи глаза. С трудом придя в себя, не выспавшаяся, с тяжелой головой, Эмили закрыла и отложила последнюю книгу.
В воображении все еще хаотично теснились образы из книг, сердце полнилось смятением, а разум – сумбурными мыслями.
***
Несколько дней Эмили провела как в тумане. Сконцентрироваться на своих обязанностях ей стоило большого труда. В голове ее пестрым калейдоскопом танцевали сцены из любовных романов, не оставляя в покое даже по ночам и складываясь во снах в самые причудливые сюжеты. Время от времени выныривая из вязкой сладости грез, Эмили новыми глазами смотрела на происходящее вокруг нее и замечала то, чего прежде не видела. На словах люди отрицали любовь, но на деле она была повсюду.
Мальчики таскали за косы девочек и дрались с ними, потому что не знали другого способа заставить заметить их. Юные леди, смущенно хихикая, кокетничали с молодыми людьми. Недавно обручившиеся юноши и девушки мило краснели, встречаясь взглядами, а давно женатые мужья и жены обменивались обыденными легкими прикосновениями и понимали друг друга с полувзгляда, без слов. Пожилые супруги степенно прогуливались по парку, и столько тепла и нежности было в том, как привычно жена опиралась о слабеющую, но все еще надежную руку супруга.
Глядя на все это, Эмили понимала, что лишена чего-то важного. Порой это чувство становилось нестерпимо острым.
Но с течением времени оно притупилось. Эмили напомнила себе о том, кто она такая, а также о том, что у каждого в этой жизни свой путь и своя судьба. И не всегда этот путь и судьба связаны с любовью. Она вспомнила книги великих мыслителей, утверждавших, что любовь – всего лишь иллюзия сродни болезни, лишающая человека способности ясно мыслить и владеть своими чувствами. И эта болезнь, необходимая лишь для того, чтобы люди сходились для продолжения рода, рано или поздно проходит у каждого.
И вот, когда блажь (так свою тоску по любви называла сама Эмили) почти прошла…
***
После дневного концерта на открытом воздухе Эмили заглянула в свою любимую чайную: выпить чаю со сдобным печеньем. Это было премилое заведение, где обожали проводить время респектабельные дамы. Белоснежные скатерти и занавески, чашечки и блюдца из тончайшего фарфора, букеты свежих цветов на изящных столиках, безупречное обслуживание – все здесь дышало благовоспитанностью и элегантностью.
