День, когда все было хорошо
(*)
– Ну и чего ж мы спим?! – заверещало, конечно, как и всегда, громче приличного. Ну это ожидаемо – чёртов Череп никогда не позволит проспать, начнёт будить ещё до нужного часа, причём так, словно я уже опоздала десять раз.
– Отстань, – попросила я для порядка, но поднялась и даже хлопнула по белой костяной крышке рукой. – Встаю я, встаю.
– Кто рано встаёт, тот всё успевает! Кто поздно встаёт, тому и вечности не хватит… – Череп не собирался затыкаться. Чёрные провалы глаз, как мне казалось, посверкивали алым, злорадствовали. Но это лишь спросонья кажется. Он не злорадствует, просто такой какой есть. До меня им пользовались другие, и он неплох, просто насмотрелся на нас, забывших себя прежних, влачащих свою вечность. Нет, не все, конечно, себя забывают, кто при жизни земной отметился чем-то или здесь уже власть обрёл, тот и помнить может, но мне до того не дойти – ничем выдающимся я не отмечена.
Череп я уже игнорировала. По-хорошему, надо было бы успеть позавтракать. В мире мёртвых душа становится как живая. С отличиями, конечно, без этого никак, но чувство голода отголоском ещё есть, как и усталость. Вот и сон требуется, и завтрак. Правда, на моём уровне Круга вкуса не найти – всё одинаковое, серое, невзрачное, созданное лишь для того, чтобы остатки этого голода задушить. Но на иное нет средств. Да и стоит ли оно того? Подумаешь, вкус! Я уж и не помню какое что есть. Всё для меня едино.
Нет, пожалуй, не буду завтракать, лучше плащ свой приведу в порядок. Опять же, надо было бы сделать это накануне – как только вернулась в свою лачугу, ан нет, поленилась! Ну что, теперь сама виновата. На моём Круге пыльные бури не редкость, они всегда алые и серые, и их пески надо счищать сразу. Промоталась? Ну получай – въедается пыль-то!
Вот и чисть. А плащ серый, на нём видно.
– А я говорил! – заметил Череп, когда я пробежала мимо него с пахнущей болотом водой. Другой у меня нет, но я благодарна и за это. Вкуса я не ощущаю, к запаху привыкла, зато слышала. Что в Круге Льда воды вообще не бывает и надо лёд вокруг себя топить, чтобы умыться или приготовить что-то, или просто очистить одежду.
От воды стало только хуже. По серой ткани поползли пятна алого… что ж за пыль у меня такая, что даже водой не сходит? Не знаю! Бланка говорит, что это останки от провинившихся, но мне кажется, что это только сказки. Ну откуда у нас столько провинившихся? Всё как у всех – работаем, ошибаемся, пытаемся жить. Правда, уместно ли слово «жить» для мёртвых? Но с другой стороны, это в мире живых мы мёртвые, а здесь-то вполне себе живые.
Чёрт. Лучше не думать о лишнем, всё равно не поможет, всё спутывается. У меня всегда всё спутывается.
– Ты потри щёткой, – посоветовал Череп. В тоне его уже не было ехидства и злорадства. Сочувствие и житейский совет. Между прочим, за это его и стоит ценить. В первые дни моего пребывания здесь, когда я ещё толком ничего не знала и не понимала, я вообще шарахалась от всего и вся, не знала ни как найти прачечную, ни как передать туда вещи…
Он меня всему научил.
Впопыхах нашла щётку, потёрла. Стало получше, но ткань уже явно не та.
– Заменила б, – заметил Череп, – вид уж не тот.
Заменила бы! Премию если дадут, заменю! А так – не раньше третьего сезона. Но премию едва ли дадут, Рэндо в последнее время смурнее обычного. По нему вообще сложно сказать, что что-то происходит, мёртвая жизнь влияет на него – он находится здесь куда дольше и у него уже посерела кожа, впали и глаза, и щёки. Да и глаза стали жёлтыми. Но я его уже давно знаю, и научилась кой-чего подмечать.
Ладно, в последний раз махнула щёткой.
– Пойдёт? – это и к Зеркалу, и к Черепу.
– Серо и скучно, – заметил Череп.
– Ты красавица! – ответило Зеркало. Ну спасибо, хоть кто-то подбадривает.
– Всё, ребята, ухожу, не скучайте! – я запахнула плащ, на котором так и осталась кое-где пыль, повернула ключ. Один раз. Брать у меня нечего, разве что Череп, собственно, и Зеркало – но он уже мутное, и, кажется, подслеповатое. Но привычка какая-то есть.
На улице как всегда дул ветер. Колючий, отвратительный, но хотя бы не было бури из пыли, и можно было пробежать, не закрывая лицо и нос руками. Задохнуться мне, наверное, уже не грозит, но противно-противно!
Между прочим, добираться мне не так и далеко! Повезло найти работу в шаговой доступности, а не то пилить бы мне от самой дальней точки Круга! А так красота – всего-то миновать серое кафе, в которое я никогда не хожу – зачем? Вкуса там тоже нет, только продукты выглядят чуть получше, а расходы большие; мимо магазина плащей – надо бы зайти как-нибудь, прицениться, да и вдруг повезёт – сюда привозят иногда вещи, которые уже носили. Бланка говорит, правда, что вещи эти принадлежат тем, кого обратили той самой пыльной бурей, а как по мне – нормально, им же больше не нужны, а в магазине уступят за носку! Определённо, надо зайти…
Потом серые дома. Там живут такие же как я. Мелкие служащие, но не из числа рабочих – Рабочий Посёлок здесь не пересекается с нашей улицей, это надо дойти до Переулка Мёртворождённых, гибельного и мерзкого места. Хотя, у Рабочего Посёлка и оклады другие, и магазины, говорят, лучше!
Но да ладно, я тоже хорошо устроена. А вот и мой любимый офис. Ну как любимый… терпимый. Но выбирать не приходится. Навыков у меня немного, потом, может быть, когда-нибудь и получше чего найду. В своём Круге, конечно, кто меня в другой-то пустит? Да и работа у меня не очень-то и сложная, сиди, отсматривай списки разные да сдавай Рэндо!
– Всем привет, – я ворвалась в наш серый кабинет с четырьмя столами. Здесь всегда было тускловато, но мы уже привыкли. Это ерунда! Главное, что стол есть. в первый день я ютилась за одним столом Ароном. Он, конечно, вида не показывал, но был явно не в восторге. А теперь у меня есть свой!
Арон кивнул мне, он уже весь был погружён в работу. Инес же, напротив, в работе не была и, кажется, аж ждала меня.
– Опа-аздываешь, Эда! – заметила Инес. Она меня почему-то с первого дня невзлюбила. Уж не знаю, что я ей сделала! Я вообще о себе ничего не знаю. Даже имя выбрала из предложенных, как и все мы – нам дают список по прибытию, из свободных имён, ведь своих мы по низости происхождения и поступков, не помним, вот и выбираем.
Но Инес меня цепляет, словно я ей личную обиду какую нанесла. А ведь это не так! Я ей вообще ничего не сделала. Даже пыталась за советом к ней обращаться, надеялась, это поможет, а она всё посмеивается и каждую мою ошибку, даже опечатку, торопится обнародовать.
– Садись, – Рэндо, в отличие от Инес, на моё опоздание не отреагировал. Ну оно и важнее – он начальник отдела, а она-то кто?
Села, торопливо расстегнула плащ.
– Что это ты такая грязная? Упала? – в голосе Инес было столько ядовитого сочувствия, что я пожалела, что не могу ей чем-нибудь врезать. Дурная привычка – сама мысль о причинении вреда.
Мы все равны, нам всем жить долго!
– Это ткань уже постарела, – ответила я спокойно, хотя лучше было бы промолчать.
– Так скоро? – Инес явно обрадовалась новой возможности меня уязвить, и заметить, что покупать надо получше и выбирать поумнее, но Рэндо не дал ей высказаться:
– За работу принимайтесь обе!
Я покорилась. Работа у меня скучная, но я привыкла. Пачки жёлтых листов уже лежали передо мной. Я распределила себе весь рабочий процесс по дням, чтобы хоть как-то ориентироваться в том, сколько времени прошло. Первый день – я регистрирую все поступившие списки. Второй – вычитываю списки прибывших в целом и формирую из них общий список для Рэндо. Третий день уходит на то, чтобы разобрать прибывших по Кругам. Что в Кругах я не знаю, только по слухам, но формирую списки. Четвёртый день я завершаю формирование Круговых списков. Пятый день – это списки тех, кто ещё не отнесён в Круги. Это бывает редко, так что обычно на пятый день я завершаю списки по дню четвёртому…
А потом опять с начала.
Самое раздражающее, это то, что в моих списках нет ничего интересного. Я не вижу имён, судеб, фамилий, рода занятий, причины смерти. У меня классификацию по аббревиатурам и цифрам. Например, я вижу, что номер 0001-00А-001/6 прибыл в полночь, сразу же был отправлен в Круг Сна и сопровождает его загадочная заметка: «М1-С2Р».
Что всё это значит? Не имею представления. Когда-то, ещё в начале, я хотела задавать вопросы, но Рэндо не отвечал. Либо он и сам не знает, либо ему запрещено говорить, словом, я перестала спрашивать и стала работать.
Арон делает чуть другую работу. Он пишет сопроводительные письма, в случае, если к нам поступают какие-то одобренные заявки о посещении кем-то какого-то Круга на такой-то срок. Чем занимается Инес я даже знать не хочу…
Потекли часы работы. Нет, сначала минуты… тяжёлые, нудные, рутинные. Мы работаем каждый день, правда, не так, как другие – кто по шесть часов, кто восемь, а кто и десять-двенадцать. Мы работаем по пять часов в день, если ничего не случается, а каждое полнолуние – всего три. Но каждый день всем составом.
Я переписывала серыми чернилами по желтоватым листкам, составляла, отсматривала. За время работы у меня уже нашлись любимцы. Я не знаю, кто и как пишет эти списки, но по почерку научилась выделять тех, кто мне заранее нравился. То как утопленник в агонии, а кто-то чёткое, ровно. Второе, конечно, легче, там понятно, где какая буква и цифра, а с первым гадаешь – «а» или «0»? или вообще «с»? или «о»?
Короче, хватает…
Заверещал телефон-черепушка. Все вздрогнули. Я так и вовсе кляксу серыми чернилами посадила. Какое гадство, если Рэндо заметит и не сжалится, всё переписывать! Может самой начать? Сейчас половина листа заполнена, а он когда увидит, так будет конец дня. Заставит если? Ну опять же, работа не закончится, завтра сделаю.
К разговору Рэндо я не прислушивалась. Да и разговора-то толком не было, он слушал и лицо его, серое и неживое, становилось каким-то испуганным, жалким. Наконец он положил трубку, посидел, глядя перед собой, и кашлянул:
– Друзья, к нам поднимается проверка.
Прове-ерка? Вот теперь даже Арон отвлёкся. Настолько неожиданно это было. Про проверку слышали все, но так, догадкой. А вот то, что она прямо поднимается?! К нам? Да мы же значим, чуть меньше, чем ничего. Просто формируем списки! За что нас проверять-то?
Что-то недоброе было в самом слове. Это как король бы вспомнил о каком-нибудь живущем на отшибе рыбаке.
– Я прошу всех сохранять спокойствие, – продолжил Рэндо, и если честно, он был тот, кому эта просьба была бы нужна. Так его трясло. Словно у нас и впрямь можно было бы что-то найти! – Также прошу не задавать вопросов, не лезть с советами и не заговаривать с проверяющими. Если спросят вас – тогда отвечайте.
ПФ… можно подумать, мы сейчас все побежим засыпать непонятных нам чужаков вопросами! Глупость какая.
Я потеряла интерес и опустила глаза к листку. Что же с кляксой делать? Переписать или оставить?
– Эда, – позвал Рэндо и это было уже тревожно.
Я подняла голову.
– Ты меня слышишь? – спросил он. беспокойство владело всем его существом. Даже жалко было смотреть.
– Слышу, с вопросами не полезу, – пообещала я. – У меня вообще другое в голове.
– Что же это? Как приходить вовремя? – это, конечно, Инес.
Я на неё даже не взглянула, обойдётся! Хорошо бы проверка нашла в её работе что-то такое, не сильно важное, чтобы Рэндо не попало, но чтобы попало Инес. Хотя, возможно ли такое? Рэндо, наверное, всяко за нас отвечает…
– Что у тебя? – Рэндо подошёл ко мне, я показала ему покаянную кляксу. – А… лучше перепиши, а то ещё вернут из Управления. Там раз на раз не сходится.
Я чертыхнулась. Надо было б молчать, тогда, глядишь, и пронесло бы. Надо же… Управление! Да я в глаза это Управление не видела, как и они меня, зато как клякса, так они вернут, курицы важные! Мало мне того, что я эти каракули изо дня в день разбираю, так ещё извольте ни кляксы не посадить, ни строчки не сбить!
Возмущалась я недолго и, скорее, для порядка. Не хватало эмоций, вот и возмущалась. Но меня прервали. Грубо прервали поток мыслей. Дверь открылась мягко, являя ту самую загадочную злосчастную проверку, но Рэндо подорвался с места как ужаленный и бросился к дверям, чуть ли не кланяясь.
– Здравствуйте! Здравствуйте! Добро пожаловать в нашу скромную обитель!
Когда мельтешение стихло, и от Рэндо перестало двоиться в глазах я увидела ту самую проверку в лице незнакомца и чужака. Но не белое лицо его привлекло моё внимание и даже не сам факт появления в нашей серости чужака, и не его высокий рост, а… плащ.
Я таких плащей никогда и не видела, честное слово!
Тёмно-синяя тяжёлая ткань показалась в нашем сером пространстве очень яркой. Да и сам крой, и серебряные нити чудаковатых узоров. Это было как искусство, и я невольно загляделась, пытаясь пересчитать петли серебряной вышивки.
Даже думать было страшно, сколько такое стоит и где вообще продаётся. Точно не в нашем Круге.
– Это наш отдел, – заискивающе объяснял Рэндо. – Господин Вильгельм, мы к вашим услугам. Ответим на все ваши вопросы. Может быть, чаю или кофе?
Ага, безвкусного-то?! человеку с таким плащом нашу дрянь и подавать стыдно. Как Рэндо может этого не понимать? Я ощутила себя в смущении за его глупость и даже спохватилась – нельзя так думать про начальство-то!
– Нет, благодарю! – Вильгельм ответил спокойно, без крика, но в его голосе ощущалось что-то такое, что прежде мне знакомо не было. Это не было какой-то злорадной истерикой или презрением, это было спокойное уверенное властвование. Он знал, что он здесь главный. И он знал, что стоит большего, чем наши жалкие попытки изобразить по цвету хоть что-то похожее на настоящие напитки. И это даже не было попыткой нас обидеть, нет. это было фактом. Разве стоит злиться на того, кто родился удачнее или устроился лучше? Смог, молодец.
Я сообразила, что смотрю на него слишком долго и опустила глаза в лист, чувствуя всё то же смущение от одного присутствия человека из явно другой прослойки. Надо же, я даже не знала, что чужой успех способен так смущать.
– Я пока просто со знакомством, – продолжил Вильгельм, – документацию мы запросим позже, а сейчас обход. Мои коллеги уже изучают другие отделы.
Вот оно что! Разбрелись богатые чужаки по нашим коридорам, по скромным отделам, формирующим разные списки, сопроводительные письма, переписку уже одобренных соглашений и визитов? Посмотреть, как мы тут живём? Как работаем?
Работаем, Эда, работаем. Тебя это не касается.
– Милости просим! – Рэндо всё не унимался. – Наш отдел представлен мною, начальником отдела, и специалистами. Здесь формируются списки…
– Мне это известно, – Вильгельм даже слушать не стал. – Что ж, я оставлю список документов, которые нам нужны для проверки, потрудитесь прислать их в срок.
– Прислать? Вы не будете здесь сидеть? – Рэндо сморозил явную глупость. Да такой человек как Вильгельм и порога нашего переступить не должен был! Сидеть! У нас даже стола нет. да и не сядет такой человек как Вильгельм за стол, который раз в двести дешевле его пуговиц на плаще!
– Нет, мы будем сидеть в Штабе, – но Вильгельм не стал укорять или насмешничать. Он сохранил это спокойное властвие, потому что не престало таким как ему связываться и разъяснять мироустройство всем подряд.
(*)
– Ну и чего ж мы спим?! – заверещало, конечно, как и всегда, громче приличного. Ну это ожидаемо – чёртов Череп никогда не позволит проспать, начнёт будить ещё до нужного часа, причём так, словно я уже опоздала десять раз.
– Отстань, – попросила я для порядка, но поднялась и даже хлопнула по белой костяной крышке рукой. – Встаю я, встаю.
– Кто рано встаёт, тот всё успевает! Кто поздно встаёт, тому и вечности не хватит… – Череп не собирался затыкаться. Чёрные провалы глаз, как мне казалось, посверкивали алым, злорадствовали. Но это лишь спросонья кажется. Он не злорадствует, просто такой какой есть. До меня им пользовались другие, и он неплох, просто насмотрелся на нас, забывших себя прежних, влачащих свою вечность. Нет, не все, конечно, себя забывают, кто при жизни земной отметился чем-то или здесь уже власть обрёл, тот и помнить может, но мне до того не дойти – ничем выдающимся я не отмечена.
Череп я уже игнорировала. По-хорошему, надо было бы успеть позавтракать. В мире мёртвых душа становится как живая. С отличиями, конечно, без этого никак, но чувство голода отголоском ещё есть, как и усталость. Вот и сон требуется, и завтрак. Правда, на моём уровне Круга вкуса не найти – всё одинаковое, серое, невзрачное, созданное лишь для того, чтобы остатки этого голода задушить. Но на иное нет средств. Да и стоит ли оно того? Подумаешь, вкус! Я уж и не помню какое что есть. Всё для меня едино.
Нет, пожалуй, не буду завтракать, лучше плащ свой приведу в порядок. Опять же, надо было бы сделать это накануне – как только вернулась в свою лачугу, ан нет, поленилась! Ну что, теперь сама виновата. На моём Круге пыльные бури не редкость, они всегда алые и серые, и их пески надо счищать сразу. Промоталась? Ну получай – въедается пыль-то!
Вот и чисть. А плащ серый, на нём видно.
– А я говорил! – заметил Череп, когда я пробежала мимо него с пахнущей болотом водой. Другой у меня нет, но я благодарна и за это. Вкуса я не ощущаю, к запаху привыкла, зато слышала. Что в Круге Льда воды вообще не бывает и надо лёд вокруг себя топить, чтобы умыться или приготовить что-то, или просто очистить одежду.
От воды стало только хуже. По серой ткани поползли пятна алого… что ж за пыль у меня такая, что даже водой не сходит? Не знаю! Бланка говорит, что это останки от провинившихся, но мне кажется, что это только сказки. Ну откуда у нас столько провинившихся? Всё как у всех – работаем, ошибаемся, пытаемся жить. Правда, уместно ли слово «жить» для мёртвых? Но с другой стороны, это в мире живых мы мёртвые, а здесь-то вполне себе живые.
Чёрт. Лучше не думать о лишнем, всё равно не поможет, всё спутывается. У меня всегда всё спутывается.
– Ты потри щёткой, – посоветовал Череп. В тоне его уже не было ехидства и злорадства. Сочувствие и житейский совет. Между прочим, за это его и стоит ценить. В первые дни моего пребывания здесь, когда я ещё толком ничего не знала и не понимала, я вообще шарахалась от всего и вся, не знала ни как найти прачечную, ни как передать туда вещи…
Он меня всему научил.
Впопыхах нашла щётку, потёрла. Стало получше, но ткань уже явно не та.
– Заменила б, – заметил Череп, – вид уж не тот.
Заменила бы! Премию если дадут, заменю! А так – не раньше третьего сезона. Но премию едва ли дадут, Рэндо в последнее время смурнее обычного. По нему вообще сложно сказать, что что-то происходит, мёртвая жизнь влияет на него – он находится здесь куда дольше и у него уже посерела кожа, впали и глаза, и щёки. Да и глаза стали жёлтыми. Но я его уже давно знаю, и научилась кой-чего подмечать.
Ладно, в последний раз махнула щёткой.
– Пойдёт? – это и к Зеркалу, и к Черепу.
– Серо и скучно, – заметил Череп.
– Ты красавица! – ответило Зеркало. Ну спасибо, хоть кто-то подбадривает.
– Всё, ребята, ухожу, не скучайте! – я запахнула плащ, на котором так и осталась кое-где пыль, повернула ключ. Один раз. Брать у меня нечего, разве что Череп, собственно, и Зеркало – но он уже мутное, и, кажется, подслеповатое. Но привычка какая-то есть.
На улице как всегда дул ветер. Колючий, отвратительный, но хотя бы не было бури из пыли, и можно было пробежать, не закрывая лицо и нос руками. Задохнуться мне, наверное, уже не грозит, но противно-противно!
Между прочим, добираться мне не так и далеко! Повезло найти работу в шаговой доступности, а не то пилить бы мне от самой дальней точки Круга! А так красота – всего-то миновать серое кафе, в которое я никогда не хожу – зачем? Вкуса там тоже нет, только продукты выглядят чуть получше, а расходы большие; мимо магазина плащей – надо бы зайти как-нибудь, прицениться, да и вдруг повезёт – сюда привозят иногда вещи, которые уже носили. Бланка говорит, правда, что вещи эти принадлежат тем, кого обратили той самой пыльной бурей, а как по мне – нормально, им же больше не нужны, а в магазине уступят за носку! Определённо, надо зайти…
Потом серые дома. Там живут такие же как я. Мелкие служащие, но не из числа рабочих – Рабочий Посёлок здесь не пересекается с нашей улицей, это надо дойти до Переулка Мёртворождённых, гибельного и мерзкого места. Хотя, у Рабочего Посёлка и оклады другие, и магазины, говорят, лучше!
Но да ладно, я тоже хорошо устроена. А вот и мой любимый офис. Ну как любимый… терпимый. Но выбирать не приходится. Навыков у меня немного, потом, может быть, когда-нибудь и получше чего найду. В своём Круге, конечно, кто меня в другой-то пустит? Да и работа у меня не очень-то и сложная, сиди, отсматривай списки разные да сдавай Рэндо!
– Всем привет, – я ворвалась в наш серый кабинет с четырьмя столами. Здесь всегда было тускловато, но мы уже привыкли. Это ерунда! Главное, что стол есть. в первый день я ютилась за одним столом Ароном. Он, конечно, вида не показывал, но был явно не в восторге. А теперь у меня есть свой!
Арон кивнул мне, он уже весь был погружён в работу. Инес же, напротив, в работе не была и, кажется, аж ждала меня.
– Опа-аздываешь, Эда! – заметила Инес. Она меня почему-то с первого дня невзлюбила. Уж не знаю, что я ей сделала! Я вообще о себе ничего не знаю. Даже имя выбрала из предложенных, как и все мы – нам дают список по прибытию, из свободных имён, ведь своих мы по низости происхождения и поступков, не помним, вот и выбираем.
Но Инес меня цепляет, словно я ей личную обиду какую нанесла. А ведь это не так! Я ей вообще ничего не сделала. Даже пыталась за советом к ней обращаться, надеялась, это поможет, а она всё посмеивается и каждую мою ошибку, даже опечатку, торопится обнародовать.
– Садись, – Рэндо, в отличие от Инес, на моё опоздание не отреагировал. Ну оно и важнее – он начальник отдела, а она-то кто?
Села, торопливо расстегнула плащ.
– Что это ты такая грязная? Упала? – в голосе Инес было столько ядовитого сочувствия, что я пожалела, что не могу ей чем-нибудь врезать. Дурная привычка – сама мысль о причинении вреда.
Мы все равны, нам всем жить долго!
– Это ткань уже постарела, – ответила я спокойно, хотя лучше было бы промолчать.
– Так скоро? – Инес явно обрадовалась новой возможности меня уязвить, и заметить, что покупать надо получше и выбирать поумнее, но Рэндо не дал ей высказаться:
– За работу принимайтесь обе!
Я покорилась. Работа у меня скучная, но я привыкла. Пачки жёлтых листов уже лежали передо мной. Я распределила себе весь рабочий процесс по дням, чтобы хоть как-то ориентироваться в том, сколько времени прошло. Первый день – я регистрирую все поступившие списки. Второй – вычитываю списки прибывших в целом и формирую из них общий список для Рэндо. Третий день уходит на то, чтобы разобрать прибывших по Кругам. Что в Кругах я не знаю, только по слухам, но формирую списки. Четвёртый день я завершаю формирование Круговых списков. Пятый день – это списки тех, кто ещё не отнесён в Круги. Это бывает редко, так что обычно на пятый день я завершаю списки по дню четвёртому…
А потом опять с начала.
Самое раздражающее, это то, что в моих списках нет ничего интересного. Я не вижу имён, судеб, фамилий, рода занятий, причины смерти. У меня классификацию по аббревиатурам и цифрам. Например, я вижу, что номер 0001-00А-001/6 прибыл в полночь, сразу же был отправлен в Круг Сна и сопровождает его загадочная заметка: «М1-С2Р».
Что всё это значит? Не имею представления. Когда-то, ещё в начале, я хотела задавать вопросы, но Рэндо не отвечал. Либо он и сам не знает, либо ему запрещено говорить, словом, я перестала спрашивать и стала работать.
Арон делает чуть другую работу. Он пишет сопроводительные письма, в случае, если к нам поступают какие-то одобренные заявки о посещении кем-то какого-то Круга на такой-то срок. Чем занимается Инес я даже знать не хочу…
Потекли часы работы. Нет, сначала минуты… тяжёлые, нудные, рутинные. Мы работаем каждый день, правда, не так, как другие – кто по шесть часов, кто восемь, а кто и десять-двенадцать. Мы работаем по пять часов в день, если ничего не случается, а каждое полнолуние – всего три. Но каждый день всем составом.
Я переписывала серыми чернилами по желтоватым листкам, составляла, отсматривала. За время работы у меня уже нашлись любимцы. Я не знаю, кто и как пишет эти списки, но по почерку научилась выделять тех, кто мне заранее нравился. То как утопленник в агонии, а кто-то чёткое, ровно. Второе, конечно, легче, там понятно, где какая буква и цифра, а с первым гадаешь – «а» или «0»? или вообще «с»? или «о»?
Короче, хватает…
Заверещал телефон-черепушка. Все вздрогнули. Я так и вовсе кляксу серыми чернилами посадила. Какое гадство, если Рэндо заметит и не сжалится, всё переписывать! Может самой начать? Сейчас половина листа заполнена, а он когда увидит, так будет конец дня. Заставит если? Ну опять же, работа не закончится, завтра сделаю.
К разговору Рэндо я не прислушивалась. Да и разговора-то толком не было, он слушал и лицо его, серое и неживое, становилось каким-то испуганным, жалким. Наконец он положил трубку, посидел, глядя перед собой, и кашлянул:
– Друзья, к нам поднимается проверка.
Прове-ерка? Вот теперь даже Арон отвлёкся. Настолько неожиданно это было. Про проверку слышали все, но так, догадкой. А вот то, что она прямо поднимается?! К нам? Да мы же значим, чуть меньше, чем ничего. Просто формируем списки! За что нас проверять-то?
Что-то недоброе было в самом слове. Это как король бы вспомнил о каком-нибудь живущем на отшибе рыбаке.
– Я прошу всех сохранять спокойствие, – продолжил Рэндо, и если честно, он был тот, кому эта просьба была бы нужна. Так его трясло. Словно у нас и впрямь можно было бы что-то найти! – Также прошу не задавать вопросов, не лезть с советами и не заговаривать с проверяющими. Если спросят вас – тогда отвечайте.
ПФ… можно подумать, мы сейчас все побежим засыпать непонятных нам чужаков вопросами! Глупость какая.
Я потеряла интерес и опустила глаза к листку. Что же с кляксой делать? Переписать или оставить?
– Эда, – позвал Рэндо и это было уже тревожно.
Я подняла голову.
– Ты меня слышишь? – спросил он. беспокойство владело всем его существом. Даже жалко было смотреть.
– Слышу, с вопросами не полезу, – пообещала я. – У меня вообще другое в голове.
– Что же это? Как приходить вовремя? – это, конечно, Инес.
Я на неё даже не взглянула, обойдётся! Хорошо бы проверка нашла в её работе что-то такое, не сильно важное, чтобы Рэндо не попало, но чтобы попало Инес. Хотя, возможно ли такое? Рэндо, наверное, всяко за нас отвечает…
– Что у тебя? – Рэндо подошёл ко мне, я показала ему покаянную кляксу. – А… лучше перепиши, а то ещё вернут из Управления. Там раз на раз не сходится.
Я чертыхнулась. Надо было б молчать, тогда, глядишь, и пронесло бы. Надо же… Управление! Да я в глаза это Управление не видела, как и они меня, зато как клякса, так они вернут, курицы важные! Мало мне того, что я эти каракули изо дня в день разбираю, так ещё извольте ни кляксы не посадить, ни строчки не сбить!
Возмущалась я недолго и, скорее, для порядка. Не хватало эмоций, вот и возмущалась. Но меня прервали. Грубо прервали поток мыслей. Дверь открылась мягко, являя ту самую загадочную злосчастную проверку, но Рэндо подорвался с места как ужаленный и бросился к дверям, чуть ли не кланяясь.
– Здравствуйте! Здравствуйте! Добро пожаловать в нашу скромную обитель!
Когда мельтешение стихло, и от Рэндо перестало двоиться в глазах я увидела ту самую проверку в лице незнакомца и чужака. Но не белое лицо его привлекло моё внимание и даже не сам факт появления в нашей серости чужака, и не его высокий рост, а… плащ.
Я таких плащей никогда и не видела, честное слово!
Тёмно-синяя тяжёлая ткань показалась в нашем сером пространстве очень яркой. Да и сам крой, и серебряные нити чудаковатых узоров. Это было как искусство, и я невольно загляделась, пытаясь пересчитать петли серебряной вышивки.
Даже думать было страшно, сколько такое стоит и где вообще продаётся. Точно не в нашем Круге.
– Это наш отдел, – заискивающе объяснял Рэндо. – Господин Вильгельм, мы к вашим услугам. Ответим на все ваши вопросы. Может быть, чаю или кофе?
Ага, безвкусного-то?! человеку с таким плащом нашу дрянь и подавать стыдно. Как Рэндо может этого не понимать? Я ощутила себя в смущении за его глупость и даже спохватилась – нельзя так думать про начальство-то!
– Нет, благодарю! – Вильгельм ответил спокойно, без крика, но в его голосе ощущалось что-то такое, что прежде мне знакомо не было. Это не было какой-то злорадной истерикой или презрением, это было спокойное уверенное властвование. Он знал, что он здесь главный. И он знал, что стоит большего, чем наши жалкие попытки изобразить по цвету хоть что-то похожее на настоящие напитки. И это даже не было попыткой нас обидеть, нет. это было фактом. Разве стоит злиться на того, кто родился удачнее или устроился лучше? Смог, молодец.
Я сообразила, что смотрю на него слишком долго и опустила глаза в лист, чувствуя всё то же смущение от одного присутствия человека из явно другой прослойки. Надо же, я даже не знала, что чужой успех способен так смущать.
– Я пока просто со знакомством, – продолжил Вильгельм, – документацию мы запросим позже, а сейчас обход. Мои коллеги уже изучают другие отделы.
Вот оно что! Разбрелись богатые чужаки по нашим коридорам, по скромным отделам, формирующим разные списки, сопроводительные письма, переписку уже одобренных соглашений и визитов? Посмотреть, как мы тут живём? Как работаем?
Работаем, Эда, работаем. Тебя это не касается.
– Милости просим! – Рэндо всё не унимался. – Наш отдел представлен мною, начальником отдела, и специалистами. Здесь формируются списки…
– Мне это известно, – Вильгельм даже слушать не стал. – Что ж, я оставлю список документов, которые нам нужны для проверки, потрудитесь прислать их в срок.
– Прислать? Вы не будете здесь сидеть? – Рэндо сморозил явную глупость. Да такой человек как Вильгельм и порога нашего переступить не должен был! Сидеть! У нас даже стола нет. да и не сядет такой человек как Вильгельм за стол, который раз в двести дешевле его пуговиц на плаще!
– Нет, мы будем сидеть в Штабе, – но Вильгельм не стал укорять или насмешничать. Он сохранил это спокойное властвие, потому что не престало таким как ему связываться и разъяснять мироустройство всем подряд.
