Вскоре он оставил кабинет. И хоть пытался скрыть свою досаду за маской невозмутимого спокойствия, все ж таки досадовал на то, что не успел договорить с Арахной о Велесе и о том, что Велес видел его присутствие у Арахны. Конечно, это не возбранялось, но граф Сонор планировал после сегодняшнего заседания Совета подать королю Мирасу, да будут дни его долги, жалобу на Велеса, подкрепленную жалобой Арахны и ее письмом к нему. И если Велес узнает о том, что выступил против него не только Сонор…
Что ж, остается только догадываться о последствиях! Впрочем, Арахна сама должна была понимать, отправляя первое письмо к графу Сонору, что выходит так на открытую борьбу и противостояние с ненавистным ей Велесом.
-Значит так, - деловито заговорила Арахна, когда граф Сонор оставил ее кабинет, - у меня много дел, поэтому я не могу ввести вас полностью в курс дел. Разъясню лишь то, что вы будете делать. Маара нуждается в новых лицах, в новых стихах, в мистериях и уличных песнях, которые…
Она замялась и Ольсен снова пришел на помощь:
-Которые сведут на нет боевой настрой народа и сделают его покорным королю Мирасу?
Лагот попытался, было, удивиться, но и на это у него не было сил.
-Ну, - Арахна явно замялась, - я бы это так…да.
Она решила идти без реверансов и уклонений. Ольсен спрашивал прямо и желал получить прямой ответ.
-А в оплату? – спросил поэт.
-А спасения родного королевства вам недостаточно? – возмутилась законница. – Вы, граждане Маары, не желаете ее…
-Хотелось бы иметь что-то внушительнее, - отозвался Ольсен, перебивая ее. Лаготу было уже все равно. Он не писал стихов, не делал ничего творческого в своей жизни и хотел сейчас только спать. И если этот сон окажется вечным, так и что с того?
-Мы обсудим это, если вы себя зарекомендуете, - Арахна хмыкнула. – Вас проводят до поэта Вимарка – сына поэта Клода Понту, он вам разъяснит.
-А я? – Лагот с усилием поднял голову, заставляя себя взглянуть на расплывающийся перед глазами силуэт. – Я не поэт.
-Нужны не только поэты, - ответил Ольсен вместо Арахны. – нужны лица. Писать стихи и оставлять их по кабакам одно… нужны герои. Новые герои. Так?
-Вы нравитесь мне своим подходом, - признала Арахна Ольсену, - но вы учтите, на минуту, что подчиняетесь мне и Мааре, поэтому я заранее советую держать ваши интеллектуальные способности при себе, выдавая лишь то, чего мы так ждем!
Это было самой легкой частью ее дня. Отправив Лагота и Ольсена в глубины бывшей Коллегии Дознания на размещение рядом с Вимарком, Арахна выдохнула на мгновение с облегчением: еще пара рук на строительство порядка! Правда, вид их ужаснул ее – заплывшие синяками лица, расфокусированное зрение, бледность, болезненно впалые щеки.
Но и сама она выглядела не лучшим образом. Конечно, синяков не было, и зрение еще ловило предметы и окружающий мир четко, но у нее на лице залегла болезненность, вызванная нервным недосыпом, тихими слезами, которые приходится скрывать, и усталостью.
Арахна брала себя в руки каждый день по нескольку раз, не позволяя себе расползтись и сдаться. И сейчас, проводив в коридор Ольсена и Лагота, она заставила себя вернуться к работе и принялась опять разбирать бумаги, составлять письма, послания, списки. После разборки бумаг, которые опять и вновь грозили размножиться – поручения, выданные ею в начале разбора, подходили к концу и на подпись уже ложились новые письма и бумаги…
Арахна вырвалась из бумажного плена и пошла, прихватив пару случайно подвернувшихся под руку бывших дознавателей, на двор – сегодня ей еще надо было казнить семь человек. Учитывая то, что она верила лишь в свои руки и только-только обучала нового плача себе на смену, передавая секреты милосердной казни, казнить приходилось в основном ей – солдаты, даже прожженные убийцы, не казнили, а убивали. А Арахна видела, насколько это разные вещи – это было той самой разницей, какую можно увидеть лишь будучи опытным палачом.
В Мааре в это время казнили, как правило, на пустыре от сожженной в ночь бойни Коллегии Палачей. Если, конечно, речь шла о каком-то более важном человеке – его казнили на городской площади, но в мороз, в условиях переполненных тюрем и невозможности нормальной транспортировки, приходилось казнить близко.
Зрителей почти не было. В холод приходили либо совсем потерянные, либо близкие. Так было проще. Арахна уже не чувствовала ничего на пустыре, где раньше был ее дом. У нее не осталось чувств к этому месту и хотелось быстрее казнить, чтобы вернуться и согреться.
В мороз особенно не казнишь металлом, поэтому - в основном вешали.
Виселица уже была воздвигнута. Арахна предпочитала вешать либо на п-образной, либо на т-образной. Первая в среде палачей называлась «дверкой», вторая «крестом». Во-первых, такие было проще устанавливать. Во-вторых, такие не заваливались.
Сегодня была «дверка». и семь уже привезенных преступников. Арахна знала, как палач, что при повешении, где карало именно длинное падение, шея ломалась сразу почти всегда. Но, чтобы избежать даже самых редких случаев агонии удушения для преступников, она, как и многие палачи, что проповедовали милосердие, вставляла тонкий металлический крюк в веревку, который, в случае, если что-то идет не так, мгновенно заканчивал работу, сокращая минуты агонии до мгновений.
Арахну уже не трогали казни. Ей хотелось быстрее покончить с этим, уйти с холода. Она зачитывала приговор, зная, что охрипнет. Одно и то же – вредительство, разжигание противостояния новой власти, мятежное настроение.
Она уже не запоминала преступников. Редко кто мог впасть ей в память, а вот когда был холод – вообще даже не стоило и пытаться.
-Да примет Луал душу твою!
Длинное падение и нет одной жизни.
-Именем закона Маары…
Нет еще одного.
-Во имя короля Мираса!
И третьего тоже нет. очередь жидкая и без того, а теперь и вовсе редеет. Арахна зевает, и думает, что ей придется заполнить сегодня аж семь протоколов для отчетности.
-Да будут дни его долги!
Четыре. кто-то плачет. Молодая женщина, закутанная почти полностью всем лицом, бросается к виселице, но солдаты отталкивают ее. Она падает в снег и не может подняться.
-Карается именем Луала…
Пять. Еще немного и можно вернуться.
-И Девятью Рыцарями Его!
Шесть! Арахна снова зевнула, прикрывая рот перчаткой. Кожа дубела даже сквозь толстый мех.
-Да будут дни его долги!
Всё! Арахна кивнула помощникам, которые принялись снимать тела и складывать их в скорбную деревянную телегу. Дальнейшее ее не касалось. Арахне нужно заполнить протоколы!
Протоколы, письма, новые списки, чьи-то наивные и полные злобы доносы, распоряжения для Арахны и распоряжения самой Арахны…
И теперь еще – Совет. Снова большая зала, в которой тепло. Почти все советники на местах, исключая барона Боде, который где-то на севере. А так…все то же. Легкое приветствие всем, ни взгляда на Велеса, более теплое приветствие с Атенаис:
-Привет!
-Привет, дорогая! – и вот Арахна уже заняла свое место, отогреваясь впервые за несколько дней от холода.
Маркиз Шенье угрюм и немногословен, а как иначе? Такая уж натура. Граф Моран тяжел и недоверчив. Место барона Боде пустует, а жаль – Арахне даже непривычно с его отсутствия – человек, неоправданно веселый, каламбурящий, это, конечно, не всегда уместно, но без него сплошной мрак.
Граф Сонор…у Арахны перехватило мысли. Он бледен, насторожен, напряжен. В его мыслях желание закончить, наконец, с Велесом. После заседания граф планирует попросить аудиенции с королем Мирасом, да будут дни его долги, передать ему все бумаги по Велесу и попросить правосудия.
Жрец Медер хитроват и расслаблен. У него на все один ответ: «воля Луала и Девяти Рыцарей Его!». Место у него, в Чертогах Луала уже есть, что ли…
Корсар скучает. Он воин. Ему хочется на войну, а заставляют держаться пока от войны подальше. Беспредел.
Фалько нервничает, неловко сплетает и переплетает пальцы, что-то бубня себе под нос про свои любимые, такие понятные ему цифры.
Велес, в отличие от графа Сонора, абсолютно спокоен и насмешлив. Граф Сонор хочет поджать жалобу в установленном порядке, а Велес кое о чем догадывается и желает быть первым. Он подал свою жалобу еще утром, личной почтой, приложив к нему не только свою жалобу, но и еще две, хоть и говорил Мальту о трех, то солгал. Одну он выторговал у Мальта, а другую заставил написать одного из советников.
Эжон оглядывает всех, выискивая ему одному заметные детали и делая свои выводы. Арахна переглядывается с Мальтом. Он спокоен и едва-едва улыбается ей, предлагая быть спокойнее. На Атенаис нет лица…
Но распахиваются торжественно двери, и в залу входит король Мирас. Советники поднимаются для приветствия, но король слишком весел (как не было еще никогда) и не желает церемоний:
-Садитесь! Сегодня это ни к чему!
И сам, подлетая к столу, торопливо усаживает за верные плечи графа Сонора, и даже обнимает обалдевшего от такого поворота событий графа Морана. Хочет даже подать руку маркизу Шенье, но ограничивается лишь хлопком по его плечу и сам садится на свое место, горя нетерпением.
Совет молчит. Советники разные, но сейчас они все поражены одинаково.
Да садитесь же! – требует король Мирас и советники, все еще обалдевшие, покоряются.
-Что-то случилось, ваше величество? – осторожно спрашивает жрец Медер, которому, очевидно, не было знака сверху от Рыцарей Луала о сегодняшнем заседании, вернее, о том, как будет вести себя на нем король.
-О да, случилось! – ликует Мирас, досадуя на то, что советникам приходится объяснять, чтобы они разделили его радость. – Сегодня, после долгого и томительного ожидания, после самых мрачных и самых страшных дней холода и голода… после того, как пройдено было уже очень много нашим народом, нашими братьями и сестрами, женами и дочерьми, сынами и отцами, после всего – я счастлив объявить о том, что обозы с зерном, направленные дружественным югом, наконец-то сдвинулись!
Это прекрасная новость. Для оголодавшей без хлеба столица уходила в тоску и тяжесть. И теперь – такая благая весть! Все советники, даже шрамированный мясник Велес, и мрачный маркиз Шенье, настороженный, готовый сорваться к обвинениям граф Сонор, и не имеющая лица, напуганная чем-то Атенаис… все выдохнули.
Значит, на южном перевале подступило тепло. Значит, день, ну, в худшем случае, пара-тройка дней и провизия появится в столице! Значит, скоро придет и полное тепло. Оттаивают дороги, жизнь возвращается!
Король Мирас разрешил ликовать. Он оглядел всех своих советников с любовью, которой прежде не было в его взоре – в эту минуту он обожал каждого из них, затем сказал:
-Эжон, дай весточку столице!
Эжон вскочил, счастливый, растерявший на мгновение всю свою собранность и внимательность, выбежал за двери. Арахна улыбнулась…впервые за долгие дни живо. Завтра весточка дойдет до всей столицы, а с нею и подхватят новый памфлет Вимарка!
-Друзья, друзья! – шутливо погрозил пальцем король Мирас, - то, что в столицу привезут пищу, не означает конца проблем! У нас все еще есть непонятная ситуация с севером…
-Да барон уладит! – хохотнул Корсар, и Арахна с удивлением увидела на лице воина, прежде скучающим в мирное время, улыбку.
-А восток подал нам письмо с новым договором, - маркиз Шенье оставался собранным, но теперь и он не казался таким суровым. – Согласно первому его требованию, правитель восточных земель получает место в Совете короля Мираса, да будут дни его долги.
-Это здравое требование, - одобрил король, принимая из рук верного маркиза большую кипу бумаг, но, не вглядываясь в них со вниманием. – Я рассмотрю их завтра, с самого утра приходи и разберем.
Вернулся, задыхающийся от быстрого бега Эжон:
-Завтра вся столица закипит радостью.
-Вот здесь и прервемся! – Мирас предупреждающе поднял ладонь, останавливая восторг Эжона. На лицо Эжона мгновенно вернулась аккуратная сосредоточенность. – Да, мои советники, в этом и проблема. Столица закипит. Что будет, если разграбят наши склады? А если начнутся драки в народе за еду? Народ оголодал!
-Охрана Патрульного Штаба к вашим услугам, мой король, да будут дни ваши долги! – выпалил Велес, не дожидаясь, пока его спросят.
Мальт заметил:
-Закон сохраняем мы с Арахной, вы, господин Велес, скорее на подхвате.
Велес опасно усмехнулся и спросил ласково:
-А если кто-нибудь ну…сорвется?
Это был уже прямой, угрожающий намек, понятный только Велесу, помрачневшему Мальту, побледневшей Арахне и еще более напрягшемуся графу Сонору…
-Вы все отвечаете за безопасность! – король Мирас был в самом хорошем расположении духа и не желал слышать ссоры между советниками, а уж тем более, замечать какие-то проблемы. Его вообще ждал большой сюрприз в одном из писем из разбираемой традиционно перед сном почты. – И вы, Мальт. И ты, Арахна, и ты, Велес – все!
-Разумеется, ваше величество, - Мальт был опытнее в делах противостояния и быстрее овладел собою. – Мы сделаем все возможное, чтобы предотвратить стычки среди народа.
-Более того, - подал голос Эжон, - мы обсуждали возможность введения системы выдачи. То есть, нам нужно ограничить товары. Поставив при этом минимальную цену.
-Свет умный, - одобрил казначей Фалько, перепутав в очередной раз слова, на этот раз «свет» и «совет». – Сегодня мы не получим много налога, но завтра вернем и сделаем дольше.
Ни на «свет» - «совет», ни на «больше» - «дольше», никто уже не обратил внимания. Велес только издевательски хмыкнул, хоть и промолчал. Фалько стоило огромных усилий не заметить этого – казначей прекрасно знал свою слабость в речи.
-Мне нравится, - одобрил и это король. – Я не гонюсь за прибылью. В конце концов, всегда можно распотрошить сундуки моих почтенных дворян, которые все еще не желают моего правления…
Король Мирас, да будут дни его долги, хмыкнул. Это выглядело шуткой, но граф Моран, маркиз Шенье переглянулись между собой, обменявшись в этом взгляде большим значением, чем могло бы быть в диалоге, а Арахна и другие предпочли не заметить пока этой фразы.
-А вот благо народа, - продолжал Его Величество, - не вернуть и не восполнить! К слову, мне очень понравилось предложение по транспортировке обоза с югов, полученное от законников.
Законники, то есть, Арахна и Мальт переглянулись.
У Мальта была очень хорошая память, и он клясться мог, что никакого письма не писал по транспортировке уж точно! Да и к королю? Нет, неужели у Арахны хватило наглости? Да нет. она бы не полезла!
Арахна, в свою очередь, смотрела на Мальта с презрением – опять он не поделился своим решением. Мог бы хоть из вежливости сказать.
Между тем, король извлек из своих бумаг и прочел:
-Вот. Предложение законников. отправить обоз тремя разными путями в столицу, но прежде схоронить треть на окраине, как неприкосновенный запас. В столице же объявить, что доставлено все.
Арахна поперхнулась. Это были ее слова, сказанные Персивалю! Мальт же был в еще большем гневе: этого он точно не предлагал, не утверждал. Если честно, даже не слышал. У него были только споры с Персивалем…
-Утверждено советницей короля Мираса, да будут дни его долги, Арахной…
Еще до того, как прозвучало ее имя, Арахна тяжело вздохнула. Как же так? Персиваль! Как он подставил ее? Зачем?
Что ж, остается только догадываться о последствиях! Впрочем, Арахна сама должна была понимать, отправляя первое письмо к графу Сонору, что выходит так на открытую борьбу и противостояние с ненавистным ей Велесом.
-Значит так, - деловито заговорила Арахна, когда граф Сонор оставил ее кабинет, - у меня много дел, поэтому я не могу ввести вас полностью в курс дел. Разъясню лишь то, что вы будете делать. Маара нуждается в новых лицах, в новых стихах, в мистериях и уличных песнях, которые…
Она замялась и Ольсен снова пришел на помощь:
-Которые сведут на нет боевой настрой народа и сделают его покорным королю Мирасу?
Лагот попытался, было, удивиться, но и на это у него не было сил.
-Ну, - Арахна явно замялась, - я бы это так…да.
Она решила идти без реверансов и уклонений. Ольсен спрашивал прямо и желал получить прямой ответ.
-А в оплату? – спросил поэт.
-А спасения родного королевства вам недостаточно? – возмутилась законница. – Вы, граждане Маары, не желаете ее…
-Хотелось бы иметь что-то внушительнее, - отозвался Ольсен, перебивая ее. Лаготу было уже все равно. Он не писал стихов, не делал ничего творческого в своей жизни и хотел сейчас только спать. И если этот сон окажется вечным, так и что с того?
-Мы обсудим это, если вы себя зарекомендуете, - Арахна хмыкнула. – Вас проводят до поэта Вимарка – сына поэта Клода Понту, он вам разъяснит.
-А я? – Лагот с усилием поднял голову, заставляя себя взглянуть на расплывающийся перед глазами силуэт. – Я не поэт.
-Нужны не только поэты, - ответил Ольсен вместо Арахны. – нужны лица. Писать стихи и оставлять их по кабакам одно… нужны герои. Новые герои. Так?
-Вы нравитесь мне своим подходом, - признала Арахна Ольсену, - но вы учтите, на минуту, что подчиняетесь мне и Мааре, поэтому я заранее советую держать ваши интеллектуальные способности при себе, выдавая лишь то, чего мы так ждем!
Это было самой легкой частью ее дня. Отправив Лагота и Ольсена в глубины бывшей Коллегии Дознания на размещение рядом с Вимарком, Арахна выдохнула на мгновение с облегчением: еще пара рук на строительство порядка! Правда, вид их ужаснул ее – заплывшие синяками лица, расфокусированное зрение, бледность, болезненно впалые щеки.
Но и сама она выглядела не лучшим образом. Конечно, синяков не было, и зрение еще ловило предметы и окружающий мир четко, но у нее на лице залегла болезненность, вызванная нервным недосыпом, тихими слезами, которые приходится скрывать, и усталостью.
Арахна брала себя в руки каждый день по нескольку раз, не позволяя себе расползтись и сдаться. И сейчас, проводив в коридор Ольсена и Лагота, она заставила себя вернуться к работе и принялась опять разбирать бумаги, составлять письма, послания, списки. После разборки бумаг, которые опять и вновь грозили размножиться – поручения, выданные ею в начале разбора, подходили к концу и на подпись уже ложились новые письма и бумаги…
Арахна вырвалась из бумажного плена и пошла, прихватив пару случайно подвернувшихся под руку бывших дознавателей, на двор – сегодня ей еще надо было казнить семь человек. Учитывая то, что она верила лишь в свои руки и только-только обучала нового плача себе на смену, передавая секреты милосердной казни, казнить приходилось в основном ей – солдаты, даже прожженные убийцы, не казнили, а убивали. А Арахна видела, насколько это разные вещи – это было той самой разницей, какую можно увидеть лишь будучи опытным палачом.
В Мааре в это время казнили, как правило, на пустыре от сожженной в ночь бойни Коллегии Палачей. Если, конечно, речь шла о каком-то более важном человеке – его казнили на городской площади, но в мороз, в условиях переполненных тюрем и невозможности нормальной транспортировки, приходилось казнить близко.
Зрителей почти не было. В холод приходили либо совсем потерянные, либо близкие. Так было проще. Арахна уже не чувствовала ничего на пустыре, где раньше был ее дом. У нее не осталось чувств к этому месту и хотелось быстрее казнить, чтобы вернуться и согреться.
В мороз особенно не казнишь металлом, поэтому - в основном вешали.
Виселица уже была воздвигнута. Арахна предпочитала вешать либо на п-образной, либо на т-образной. Первая в среде палачей называлась «дверкой», вторая «крестом». Во-первых, такие было проще устанавливать. Во-вторых, такие не заваливались.
Сегодня была «дверка». и семь уже привезенных преступников. Арахна знала, как палач, что при повешении, где карало именно длинное падение, шея ломалась сразу почти всегда. Но, чтобы избежать даже самых редких случаев агонии удушения для преступников, она, как и многие палачи, что проповедовали милосердие, вставляла тонкий металлический крюк в веревку, который, в случае, если что-то идет не так, мгновенно заканчивал работу, сокращая минуты агонии до мгновений.
Арахну уже не трогали казни. Ей хотелось быстрее покончить с этим, уйти с холода. Она зачитывала приговор, зная, что охрипнет. Одно и то же – вредительство, разжигание противостояния новой власти, мятежное настроение.
Она уже не запоминала преступников. Редко кто мог впасть ей в память, а вот когда был холод – вообще даже не стоило и пытаться.
-Да примет Луал душу твою!
Длинное падение и нет одной жизни.
-Именем закона Маары…
Нет еще одного.
-Во имя короля Мираса!
И третьего тоже нет. очередь жидкая и без того, а теперь и вовсе редеет. Арахна зевает, и думает, что ей придется заполнить сегодня аж семь протоколов для отчетности.
-Да будут дни его долги!
Четыре. кто-то плачет. Молодая женщина, закутанная почти полностью всем лицом, бросается к виселице, но солдаты отталкивают ее. Она падает в снег и не может подняться.
-Карается именем Луала…
Пять. Еще немного и можно вернуться.
-И Девятью Рыцарями Его!
Шесть! Арахна снова зевнула, прикрывая рот перчаткой. Кожа дубела даже сквозь толстый мех.
-Да будут дни его долги!
Всё! Арахна кивнула помощникам, которые принялись снимать тела и складывать их в скорбную деревянную телегу. Дальнейшее ее не касалось. Арахне нужно заполнить протоколы!
Протоколы, письма, новые списки, чьи-то наивные и полные злобы доносы, распоряжения для Арахны и распоряжения самой Арахны…
И теперь еще – Совет. Снова большая зала, в которой тепло. Почти все советники на местах, исключая барона Боде, который где-то на севере. А так…все то же. Легкое приветствие всем, ни взгляда на Велеса, более теплое приветствие с Атенаис:
-Привет!
-Привет, дорогая! – и вот Арахна уже заняла свое место, отогреваясь впервые за несколько дней от холода.
Маркиз Шенье угрюм и немногословен, а как иначе? Такая уж натура. Граф Моран тяжел и недоверчив. Место барона Боде пустует, а жаль – Арахне даже непривычно с его отсутствия – человек, неоправданно веселый, каламбурящий, это, конечно, не всегда уместно, но без него сплошной мрак.
Граф Сонор…у Арахны перехватило мысли. Он бледен, насторожен, напряжен. В его мыслях желание закончить, наконец, с Велесом. После заседания граф планирует попросить аудиенции с королем Мирасом, да будут дни его долги, передать ему все бумаги по Велесу и попросить правосудия.
Жрец Медер хитроват и расслаблен. У него на все один ответ: «воля Луала и Девяти Рыцарей Его!». Место у него, в Чертогах Луала уже есть, что ли…
Корсар скучает. Он воин. Ему хочется на войну, а заставляют держаться пока от войны подальше. Беспредел.
Фалько нервничает, неловко сплетает и переплетает пальцы, что-то бубня себе под нос про свои любимые, такие понятные ему цифры.
Велес, в отличие от графа Сонора, абсолютно спокоен и насмешлив. Граф Сонор хочет поджать жалобу в установленном порядке, а Велес кое о чем догадывается и желает быть первым. Он подал свою жалобу еще утром, личной почтой, приложив к нему не только свою жалобу, но и еще две, хоть и говорил Мальту о трех, то солгал. Одну он выторговал у Мальта, а другую заставил написать одного из советников.
Эжон оглядывает всех, выискивая ему одному заметные детали и делая свои выводы. Арахна переглядывается с Мальтом. Он спокоен и едва-едва улыбается ей, предлагая быть спокойнее. На Атенаис нет лица…
Но распахиваются торжественно двери, и в залу входит король Мирас. Советники поднимаются для приветствия, но король слишком весел (как не было еще никогда) и не желает церемоний:
-Садитесь! Сегодня это ни к чему!
И сам, подлетая к столу, торопливо усаживает за верные плечи графа Сонора, и даже обнимает обалдевшего от такого поворота событий графа Морана. Хочет даже подать руку маркизу Шенье, но ограничивается лишь хлопком по его плечу и сам садится на свое место, горя нетерпением.
Совет молчит. Советники разные, но сейчас они все поражены одинаково.
Да садитесь же! – требует король Мирас и советники, все еще обалдевшие, покоряются.
-Что-то случилось, ваше величество? – осторожно спрашивает жрец Медер, которому, очевидно, не было знака сверху от Рыцарей Луала о сегодняшнем заседании, вернее, о том, как будет вести себя на нем король.
-О да, случилось! – ликует Мирас, досадуя на то, что советникам приходится объяснять, чтобы они разделили его радость. – Сегодня, после долгого и томительного ожидания, после самых мрачных и самых страшных дней холода и голода… после того, как пройдено было уже очень много нашим народом, нашими братьями и сестрами, женами и дочерьми, сынами и отцами, после всего – я счастлив объявить о том, что обозы с зерном, направленные дружественным югом, наконец-то сдвинулись!
Это прекрасная новость. Для оголодавшей без хлеба столица уходила в тоску и тяжесть. И теперь – такая благая весть! Все советники, даже шрамированный мясник Велес, и мрачный маркиз Шенье, настороженный, готовый сорваться к обвинениям граф Сонор, и не имеющая лица, напуганная чем-то Атенаис… все выдохнули.
Значит, на южном перевале подступило тепло. Значит, день, ну, в худшем случае, пара-тройка дней и провизия появится в столице! Значит, скоро придет и полное тепло. Оттаивают дороги, жизнь возвращается!
Король Мирас разрешил ликовать. Он оглядел всех своих советников с любовью, которой прежде не было в его взоре – в эту минуту он обожал каждого из них, затем сказал:
-Эжон, дай весточку столице!
Эжон вскочил, счастливый, растерявший на мгновение всю свою собранность и внимательность, выбежал за двери. Арахна улыбнулась…впервые за долгие дни живо. Завтра весточка дойдет до всей столицы, а с нею и подхватят новый памфлет Вимарка!
-Друзья, друзья! – шутливо погрозил пальцем король Мирас, - то, что в столицу привезут пищу, не означает конца проблем! У нас все еще есть непонятная ситуация с севером…
-Да барон уладит! – хохотнул Корсар, и Арахна с удивлением увидела на лице воина, прежде скучающим в мирное время, улыбку.
-А восток подал нам письмо с новым договором, - маркиз Шенье оставался собранным, но теперь и он не казался таким суровым. – Согласно первому его требованию, правитель восточных земель получает место в Совете короля Мираса, да будут дни его долги.
-Это здравое требование, - одобрил король, принимая из рук верного маркиза большую кипу бумаг, но, не вглядываясь в них со вниманием. – Я рассмотрю их завтра, с самого утра приходи и разберем.
Вернулся, задыхающийся от быстрого бега Эжон:
-Завтра вся столица закипит радостью.
-Вот здесь и прервемся! – Мирас предупреждающе поднял ладонь, останавливая восторг Эжона. На лицо Эжона мгновенно вернулась аккуратная сосредоточенность. – Да, мои советники, в этом и проблема. Столица закипит. Что будет, если разграбят наши склады? А если начнутся драки в народе за еду? Народ оголодал!
-Охрана Патрульного Штаба к вашим услугам, мой король, да будут дни ваши долги! – выпалил Велес, не дожидаясь, пока его спросят.
Мальт заметил:
-Закон сохраняем мы с Арахной, вы, господин Велес, скорее на подхвате.
Велес опасно усмехнулся и спросил ласково:
-А если кто-нибудь ну…сорвется?
Это был уже прямой, угрожающий намек, понятный только Велесу, помрачневшему Мальту, побледневшей Арахне и еще более напрягшемуся графу Сонору…
-Вы все отвечаете за безопасность! – король Мирас был в самом хорошем расположении духа и не желал слышать ссоры между советниками, а уж тем более, замечать какие-то проблемы. Его вообще ждал большой сюрприз в одном из писем из разбираемой традиционно перед сном почты. – И вы, Мальт. И ты, Арахна, и ты, Велес – все!
-Разумеется, ваше величество, - Мальт был опытнее в делах противостояния и быстрее овладел собою. – Мы сделаем все возможное, чтобы предотвратить стычки среди народа.
-Более того, - подал голос Эжон, - мы обсуждали возможность введения системы выдачи. То есть, нам нужно ограничить товары. Поставив при этом минимальную цену.
-Свет умный, - одобрил казначей Фалько, перепутав в очередной раз слова, на этот раз «свет» и «совет». – Сегодня мы не получим много налога, но завтра вернем и сделаем дольше.
Ни на «свет» - «совет», ни на «больше» - «дольше», никто уже не обратил внимания. Велес только издевательски хмыкнул, хоть и промолчал. Фалько стоило огромных усилий не заметить этого – казначей прекрасно знал свою слабость в речи.
-Мне нравится, - одобрил и это король. – Я не гонюсь за прибылью. В конце концов, всегда можно распотрошить сундуки моих почтенных дворян, которые все еще не желают моего правления…
Король Мирас, да будут дни его долги, хмыкнул. Это выглядело шуткой, но граф Моран, маркиз Шенье переглянулись между собой, обменявшись в этом взгляде большим значением, чем могло бы быть в диалоге, а Арахна и другие предпочли не заметить пока этой фразы.
-А вот благо народа, - продолжал Его Величество, - не вернуть и не восполнить! К слову, мне очень понравилось предложение по транспортировке обоза с югов, полученное от законников.
Законники, то есть, Арахна и Мальт переглянулись.
У Мальта была очень хорошая память, и он клясться мог, что никакого письма не писал по транспортировке уж точно! Да и к королю? Нет, неужели у Арахны хватило наглости? Да нет. она бы не полезла!
Арахна, в свою очередь, смотрела на Мальта с презрением – опять он не поделился своим решением. Мог бы хоть из вежливости сказать.
Между тем, король извлек из своих бумаг и прочел:
-Вот. Предложение законников. отправить обоз тремя разными путями в столицу, но прежде схоронить треть на окраине, как неприкосновенный запас. В столице же объявить, что доставлено все.
Арахна поперхнулась. Это были ее слова, сказанные Персивалю! Мальт же был в еще большем гневе: этого он точно не предлагал, не утверждал. Если честно, даже не слышал. У него были только споры с Персивалем…
-Утверждено советницей короля Мираса, да будут дни его долги, Арахной…
Еще до того, как прозвучало ее имя, Арахна тяжело вздохнула. Как же так? Персиваль! Как он подставил ее? Зачем?
