-Я каюсь! Я грешник! Я грешник перед Луалом и вами. Я обвинял невинных людей – слуг короны и короля в преступлениях, я обвинял их, я отлучал их от храма Луала, я…
Ветер снова закружил его слова. Но на этот раз толпа не заметила ветра и лишь ахнула, мгновенно начался шепоток. И шепоток это был куда холоднее ветра.
И снова три законника – Мальт, Арахна и Персиваль стояли перед бледным и яростным королем Мирасом. Мальт докладывал:
-Наши люди сняли его с тумбы и утащили до Трибунала, но что с ним делать дальше – мы не знаем. От еды отказывается. Одеться обратно в свою мантию тоже. все повторяет, что грешник и что по его вине казнены невиновные.
-Что значит – вы не знаете что делать? – король сам едва не задохнулся от гнева. – Вы! Он порочит королевскую власть! Вы…
-Ваше величество, - не выдержала Арахна, которой было тяжелее других законников, потому что именно она недавно беседовала с Медером и догадывалась, что этот разговор был последней каплей, разрушившей равновесие жреца, - простите, но он порочит свою честь, а не вашу. Про вас в его речах нет и слова!
Король взглянул на нее с бешеной ненавистью, но не сказал ничего, лишь вдруг как-то поутих и даже хмыкнул, а затем мягко спросил:
-Что с народом, который собрался на последнюю проповедь нашего жреца?
-Разогнали, ваше величество. Слухи, конечно, пошли дикие, но он действительно обвинял лишь самого себя и самого себя называл грешником – в этом Арахна права, - вступил Персиваль.
Арахна не отреагировала на свое имя.
-Нам нужен новый слух. Хороший, крепкий слух. Не обвинительный, - решил напомнить о себе Мальт. Король даже не взглянул на него, предпочитая считать Мальта уже «решенным делом».
-Напротив – обвинительный, - возразил Персиваль. – Медера необходимо казнить!
Вот тут среагировала уже Арахна:
-Казни его и народ точно зашепчется! А то и в голос заговорит. Мое мнение таково – нужно объявить его безумным. Сказать, что допился или спятил от власти, или что он там…ну что бывает со жрецами?
-Всякий знает, что Медер не пьет, - сварливо заметил Мальт. – Я согласен с Персивалем – нужно просто казнить Медера.
-Возражаю, - Арахна покачала головой в подтверждение своего возражения, - казнь породит множество домыслов. Народ начнет думать, что жрец обвинял не из своих побуждений, а по приказу.
Это было уже очень опасным замечанием, и Арахна рисковала уже собой, заговаривая так с королем, поскольку и она сама действовала по приказу и казнила
-Казнить и народ замолчит! – спорил Мальт.
-Или оставить его в тюрьме…- пожала плечами Арахна, стараясь, чтобы голос не выдал ее волнение. Она поняла, как можно спасти жреца от смерти.
В Мааре либо казнили, либо клеймили, либо пороли на эшафоте, либо ссылали на рудники и шахтыа. Пленники, остающиеся именно в тюрьме, были редким явлением из-за невыгодности. Камеры рассчитывались на содержание только до суда или до отсылки по Мааре. Арахна предлагала же содержать в такой камере человека.
-И сколько ему там сидеть? Вечность? – фыркнул Мальт. – Ара…Арахна…
-Нельзя казнить безумного! – пыталась заступиться Арахна.
Безрезультатно.
-Можно, - неожиданно сказал его величество, размыслив, - можно казнить из сострадания. У безумца отравляется ум и душа. это если к твоему вопросу, Арахна. А если говорить об участи Медера, то его нужно казнить. Казнить как врага Луала, народа и трона, как человека, желающего нанести непоправимый ущерб Мааре.
-Как провокатора? – предположил Персиваль и король кивнул, ликуя, что его поняли.
-Но, а кто отправил провокатора? Кто решил о такой провокации? – почему-то Арахна охрипла, и даже не заметила этого.
-А кто у нас законники? – возмутился король Мирас, - я или вы? Вы и должны мне найти главного виновника. Что, если жрец Медер только начало? Может быть, враг слишком близок ко мне? Может быть, он один из членов совета? Ступайте!
Персиваль и Мальт переглянулись и направились к выходу, но Арахна сделала за ними шаг и вдруг остановилась, обернулась:
-Ваше величество, дозвольте поговорить с вами?
-Дозволяю, - кивнул король и сделал знак двум другим законникам, напоминая, что им нужно идти. Когда дверь закрылась, он кивнул, - далеко пойдешь, Арахна!
-Ваше величество, - советница не отреагировала на эту весьма сомнительную похвалу, - у вас ведь есть…
Нельзя спросить напрямую, кого хочет обвинить король, но все-таки нужно ведь получить имя. И она выкрутилась:
-Подозреваемые? Кто мог бы желать падения вашей власти и использовать…провокатора, который, к тому же, близок к трону?
Мирас одобрил ее игру и подхватил. Он сделал напряженное лицо, будто бы размышляя, затем вздохнул:
-У меня много врагов, полагаю!
-Вы подозреваете северян? – спросила Арахна.
-Северяне будут опасаться первое время, - возразил король. – Корсар принял их капитуляцию и везет представителей в столицу.
-Восток? – предположила советница.
-Ну-у…эти хитры.
По тону его Арахна поняла – мимо.
-Западников?
-Торговцы!
-Южан? – верить в это не хотелось. Пламенный юг, поддержавший в первые же дни и столицу, и Мираса, вдруг обвинен в посягательстве на власть? Может ли такое быть?
Может. Конечно же, может. Хорошо иметь близких друзей, верных союзников, когда ты никто и нуждаешься в помощи. Но преданные друзья, как назло, не уходят, когда ты обретаешь могущество. И даже видя тебя у власти, в короне, они помнят, кем ты был прежде и какими методами поднялся. Они позволяют себе за счет этого больше, чем могут. Больше, чем следует и не одернуть же их!
-Полагаю, что среди вольного юга есть мои враги, - король вздохнул с горечью. – Они никогда не были спокойны. Боюсь даже, что враг проник слишком близко к трону, если задел Медера. Должно быть – пролез в совет!
Сомнений нет. Брат и сестра Гарсиа – представители юга в совете короля Мираса. Их падения хочет король. Их казни.
Арахна сглотнула нервный комок в горле. Ей никак не удавалось привыкнуть к своей роли обвинителя и судьи. Раньше ей нужно было лишь карать, а теперь приходилось еще выбивать вину, придумывать обвинение и казнить. Вернее – убивать, потому что казнят преступников. Арахна утешала себя тем. Что все эти сподвижники короля по факту, если честно, имеют на своих душах преступления. Так что…она просто казнит их за другое, но преступление, и казнит совсем не безвинных.
Но утешение было слабым.
-Ты не согласна со мной, Арахна? – строго спросил король, внимательно изучая ее.
-Согласна, ваше величество, - едва слышно отозвалась она. – Просто я опасаюсь мятежа со стороны южан.
-Преступники всегда преступники! – Мирас назидательно поднял палец. Он сам был похож на жреца в это мгновение, и тоном, и вдохновением. – И это не твой вопрос, законница!
-Я еще и советница, мой король, - Арахна не испугалась. Ну, казнят ее и что? Она видела много смертей, и ей было уже плевать.
Но король не рассердился. Он доброжелательно расхохотался, довольный, очевидно, такой дерзостью, но вскоре отсмеялся и посерьезнел:
-Ступай, Арахна. Проведи следствие и покарай виновных.
Она кивнула, вышла. Персиваль и Мальт ее дожидались. Это было благородно с их стороны. Арахна нашла в себе силы улыбнуться обоим.
-Ну? – спросил Мальт первым, - что сказал тебе король?
-Да будут дни его долги! – заметил Персиваль, предпочитающий держаться осторожно.
-Его величество считает, что враги проникли в совет, - сообщила Арахна бесстрастно. – И что корни зла идут с юга.
Мальт помрачнел. Не надо было быть гением, чтобы понять суть указания и разговора Арахны с королем.
-Разумеется! – вдруг подхватил Персиваль громко. – всегда вольный и мятежный край не будет отступать от своей свободы. Наверняка они ожидали свободы, может быть, дальше собственного правления, но не получив этого…
-Заткнись, - устало попросила Арахна.
Медер не походил на безумца. К общему сожалению, конечно. Арахна предприняла для очистки совести попытку поговорить с ним и жрец (пусть даже уже не высший) принял ее в своей камере весьма благодушно.
-Вас казнят, - жестоко сообщила Арахна, - вы опорочили имя трона.
-Я только сказал правду о своей греховности, - улыбнулся Медер. – Я грешник. Я – вершитель преступлений, обвинитель многих людей, которые не были виноваты.
-Безвинных нет, - Арахна старалась держаться камнем, непроницаемым и безэмоциональным. – Все, обвиненные вами, признали свою вину. Признали перед законом и последовали на эшафот.
-Мы оба знаем, как это было, верно? – Медер лукаво подмигнул Арахне. – Дитя, позволь дать тебе совет. С чистой душой живется легче.
-С чистой душой не живется вообще, - возразила она. – Вас казнят. Вы ничего не добились, кроме осложнений трону и защите народа. Теперь народ зашептался. Теперь будет думать о том, о чем ему не следует и размышлять для собственного же спокойствия! Я не говорю уже о том, какое огорчение вы принесли королю и королеве. Король потерял советника, а королева и вовсе…слегла.
Тихая королева Маары была религиозна. Арахна не знала наверняка, но была уверена, что арест и падение Медера будут для нее ударом.
-Мне жаль королевы, она еще большая пленница, чем другие, но что до народа…- Медер вдруг сделал паузу и, прикрыв глаза, вдруг продекламировал такие строки, от которых у Арахны все похолодело изнутри.- «Народ знает лучше, чем далекие короли, как собой управлять. Лучше министров знает он свои потребности, и лучше поставленных советников ведает свои провалы, а что важнее – мнение…»
По долгу своей службы Арахна была вынуждена прочесть памфлет убитого Ольсена. Она даже имела в деле о нем несколько экземпляров поганого листа, и, хоть прочла его сквозь отвращение, узнала произнесенное Медером.
-Вы! – задохнулась она от страха и ужаса. – Вы! Читали!
-Читал, - отпираться Медер не стал, - и скажу вам, дитя, что у этого памфлета будет длинный путь. Не будет меня, не будет вас, а он будет жить. Народ переписывал, народ запоминал. Может быть – еще не понял, но он вспомнит и обрушится на Маару однажды этот памфлет убийственной силой.
-Вы безумец, - с облегчением выдохнула Арахна. Услышав строки из памфлета в исполнении Медера, она почувствовала себя лучше. Значительно лучше. Он преступник. На само деле преступник.
-Может быть, - Медер не стал спорить. – Меня уже все равно казнят. Не могут же убить дважды!
-Казнить можно по-разному. А еще можно уничтожить память, - Арахна направилась к дверям камеры, - жрец Медер, мне жаль, что вы стали безумны. Мне жаль, что вы поступили так подло, так глухо и трусливо.
Она не удержалась от того, чтобы причинить боль почтенному жрецу и заметила как бы между прочим:
-Маара запомнит вас, как провокатора. Провокатора, действующего по приказу брата и сестры Гарсиа, пожелавших захватить трон Маары.
И вышла, не давая жрецу опомниться. Ему потребовалось еще долгое мгновение. Чтобы осознать, а после. Медер, не помня себя, бросился к дверям и бешено застучал в нее:
-Я действовал один! Я действовал сам! Я не провокатор! Я не провокатор! Гарсиа не виноваты! Дайте мне поговорить с королем…
-Может быть, одумался? – предположил Персиваль, глядя на ходящую ходуном, но не поддающуюся дверь.
-Поздно, - безжалостно отозвалась Арахна. – Одумался он или нет, а он все-таки преступник. Сейчас прочел мне по памяти пару строк из памфлета Олсьена и сказал, что это «убийственная сила».
-Памфлет Ольсена? – поразился Персиваль. – Тьфу… зачем? Там же бред. Там говорится…
-Я знаю, - заверила Арахна, - я знаю, о чем там говорится. Если бы он обнаружил себя раньше, могли бы казнить лишь за это.
Дверь стихла. Человек по ту сторону обессилено сполз по ней на пол.
Арахна и Персиваль не обменялись больше и словом, пока не оказались в кабинете Персиваля, где уже дожидался Мальт.
-Медер – безумец, - сообщила Арахна сразу же, едва войдя. – Он читал памфлет Ольсена и продекламировал мне из него.
-Как? – Мальт оторвался от своих бумаг. – Там же Ольсен выступил против трона и даже против…
-Вот так! – Арахна в раздражении развела руками. – Надо казнить. Некуда деваться! Что с Гарсиа?
-Пишу, - ответил Персиваль, набросал быстро на листе несколько строк и прочел. – «Именем Луала и Девяти Рыцарей Его, властью, данной королём Мирасом, да будут дни его долги, Трибунал постановляет следующее: по результатам дознания и допроса обвиняемого жреца Медера, известного прежде Высшим Жрецом Луала и Девяти Рыцарей Его, арестовать и препроводить для допроса советников Гарсиа…»
-Одно письмо на арест обоих? – удивился Мальт. – Люди-то разные. Род, конечно, один, и обвинение одно, но…
-Сволочь ты бюрократическая! – Персиваль выразительно закатил глаза, скомкал лист бумаги и взял вместо него два. Начала выводить снова, быстро переписал и подтолкнул листы Мальту. – Доволен?
Мальт кивнул, пробежал глазами оба листа, и дважды оставил подпись.
-Дай мне, - попросила Арахна. Изумленный Мальт протянул ей листы и она, не глядя даже, тоже подписала.
-Ты что творишь? – Мальт вскочил. – Я же говорил тебе, что…
-А толку? – поинтересовалась Арахна. – Есть бумага, нет бумаги…если нужно будет меня арестовать и казнить, найдут за что. Всегда найдут. Я все-таки отвечаю за Трибунал. Моя подпись должна быть здесь.
-Издеваетесь, да? – жалобно поинтересовался Персиваль. – Мне теперь тоже из-за вас подписывать? Я же советник!
-Поступай как знаешь, - разрешила Арахна. – Мне все равно. Можешь не оставлять своей подписи.
-Он трус, - презрительно заметил Мальт, - не оставит.
-Да, я трус, - Персиваль не стал спорить, - я трус! Я трус потому что хочу выжить. Я трус потому что хочу не бояться ночей и спать спокойно.
-По крайней мере, ты можешь спать, - с тихой завистью заметила Арахна.
-Арестовывать Гарсиа нужно ночью, - Мальт перевел тему. – Но со свидетелями. А когда они признаются…
-Сразу предлагаешь перейти к пыткам? – поинтересовался Персиваль.
-Нет, зачем? Просто напишем, что они признались. И казним. Во имя Маары.
-Не паясничай, - обозлилась Арахна, - да, во имя Маары! Во имя короля, да будут дни его долги!
Арест Гарсиа навёл в столице много шума. Даже больше, чем сумасшествие Медера, но разница была в том, что Медера любили как жреца и его странный поступок, не вписывающийся в представление народа, был действительно многими воспринят как помешательство. Арест же двух королевских советников, да еще из числа южан…это было очень любопытно.
Король хранил молчание, столица готовилась к встрече триумфатора Корсара, что должен был прибыть вот-вот, а тут такой скандал!
Представитель западного удела в совете – Карс злорадно ухмыльнулся и отказался от каких-либо выступлений на этот счет. Маркиз Шенье и граф Моран в очередной раз понимающе переглянулись, Эжон снова залег в бумаги, полагая, что то, что должно случиться, все равно будет, а так он попытается сделать хоть что-то… Эмма приняла все с холодным почтением, Фалько даже не заметил – расчеты занимали его сильнее и в этом было его счастье.
Неожиданным образом повели себя представители восточного удела – граф Сутор и его покорный сын. Оба заявились в Трибунал и потребовали встречи с одним из советников.
-Я не пойду, - сразу отказалась Арахна. Она не могла говорить с советниками и не представляла даже, о чем они хотят поговорить с нею.
Ветер снова закружил его слова. Но на этот раз толпа не заметила ветра и лишь ахнула, мгновенно начался шепоток. И шепоток это был куда холоднее ветра.
И снова три законника – Мальт, Арахна и Персиваль стояли перед бледным и яростным королем Мирасом. Мальт докладывал:
-Наши люди сняли его с тумбы и утащили до Трибунала, но что с ним делать дальше – мы не знаем. От еды отказывается. Одеться обратно в свою мантию тоже. все повторяет, что грешник и что по его вине казнены невиновные.
-Что значит – вы не знаете что делать? – король сам едва не задохнулся от гнева. – Вы! Он порочит королевскую власть! Вы…
-Ваше величество, - не выдержала Арахна, которой было тяжелее других законников, потому что именно она недавно беседовала с Медером и догадывалась, что этот разговор был последней каплей, разрушившей равновесие жреца, - простите, но он порочит свою честь, а не вашу. Про вас в его речах нет и слова!
Король взглянул на нее с бешеной ненавистью, но не сказал ничего, лишь вдруг как-то поутих и даже хмыкнул, а затем мягко спросил:
-Что с народом, который собрался на последнюю проповедь нашего жреца?
-Разогнали, ваше величество. Слухи, конечно, пошли дикие, но он действительно обвинял лишь самого себя и самого себя называл грешником – в этом Арахна права, - вступил Персиваль.
Арахна не отреагировала на свое имя.
-Нам нужен новый слух. Хороший, крепкий слух. Не обвинительный, - решил напомнить о себе Мальт. Король даже не взглянул на него, предпочитая считать Мальта уже «решенным делом».
-Напротив – обвинительный, - возразил Персиваль. – Медера необходимо казнить!
Вот тут среагировала уже Арахна:
-Казни его и народ точно зашепчется! А то и в голос заговорит. Мое мнение таково – нужно объявить его безумным. Сказать, что допился или спятил от власти, или что он там…ну что бывает со жрецами?
-Всякий знает, что Медер не пьет, - сварливо заметил Мальт. – Я согласен с Персивалем – нужно просто казнить Медера.
-Возражаю, - Арахна покачала головой в подтверждение своего возражения, - казнь породит множество домыслов. Народ начнет думать, что жрец обвинял не из своих побуждений, а по приказу.
Это было уже очень опасным замечанием, и Арахна рисковала уже собой, заговаривая так с королем, поскольку и она сама действовала по приказу и казнила
-Казнить и народ замолчит! – спорил Мальт.
-Или оставить его в тюрьме…- пожала плечами Арахна, стараясь, чтобы голос не выдал ее волнение. Она поняла, как можно спасти жреца от смерти.
В Мааре либо казнили, либо клеймили, либо пороли на эшафоте, либо ссылали на рудники и шахтыа. Пленники, остающиеся именно в тюрьме, были редким явлением из-за невыгодности. Камеры рассчитывались на содержание только до суда или до отсылки по Мааре. Арахна предлагала же содержать в такой камере человека.
-И сколько ему там сидеть? Вечность? – фыркнул Мальт. – Ара…Арахна…
-Нельзя казнить безумного! – пыталась заступиться Арахна.
Безрезультатно.
-Можно, - неожиданно сказал его величество, размыслив, - можно казнить из сострадания. У безумца отравляется ум и душа. это если к твоему вопросу, Арахна. А если говорить об участи Медера, то его нужно казнить. Казнить как врага Луала, народа и трона, как человека, желающего нанести непоправимый ущерб Мааре.
-Как провокатора? – предположил Персиваль и король кивнул, ликуя, что его поняли.
-Но, а кто отправил провокатора? Кто решил о такой провокации? – почему-то Арахна охрипла, и даже не заметила этого.
-А кто у нас законники? – возмутился король Мирас, - я или вы? Вы и должны мне найти главного виновника. Что, если жрец Медер только начало? Может быть, враг слишком близок ко мне? Может быть, он один из членов совета? Ступайте!
Персиваль и Мальт переглянулись и направились к выходу, но Арахна сделала за ними шаг и вдруг остановилась, обернулась:
-Ваше величество, дозвольте поговорить с вами?
-Дозволяю, - кивнул король и сделал знак двум другим законникам, напоминая, что им нужно идти. Когда дверь закрылась, он кивнул, - далеко пойдешь, Арахна!
-Ваше величество, - советница не отреагировала на эту весьма сомнительную похвалу, - у вас ведь есть…
Нельзя спросить напрямую, кого хочет обвинить король, но все-таки нужно ведь получить имя. И она выкрутилась:
-Подозреваемые? Кто мог бы желать падения вашей власти и использовать…провокатора, который, к тому же, близок к трону?
Мирас одобрил ее игру и подхватил. Он сделал напряженное лицо, будто бы размышляя, затем вздохнул:
-У меня много врагов, полагаю!
-Вы подозреваете северян? – спросила Арахна.
-Северяне будут опасаться первое время, - возразил король. – Корсар принял их капитуляцию и везет представителей в столицу.
-Восток? – предположила советница.
-Ну-у…эти хитры.
По тону его Арахна поняла – мимо.
-Западников?
-Торговцы!
-Южан? – верить в это не хотелось. Пламенный юг, поддержавший в первые же дни и столицу, и Мираса, вдруг обвинен в посягательстве на власть? Может ли такое быть?
Может. Конечно же, может. Хорошо иметь близких друзей, верных союзников, когда ты никто и нуждаешься в помощи. Но преданные друзья, как назло, не уходят, когда ты обретаешь могущество. И даже видя тебя у власти, в короне, они помнят, кем ты был прежде и какими методами поднялся. Они позволяют себе за счет этого больше, чем могут. Больше, чем следует и не одернуть же их!
-Полагаю, что среди вольного юга есть мои враги, - король вздохнул с горечью. – Они никогда не были спокойны. Боюсь даже, что враг проник слишком близко к трону, если задел Медера. Должно быть – пролез в совет!
Сомнений нет. Брат и сестра Гарсиа – представители юга в совете короля Мираса. Их падения хочет король. Их казни.
Арахна сглотнула нервный комок в горле. Ей никак не удавалось привыкнуть к своей роли обвинителя и судьи. Раньше ей нужно было лишь карать, а теперь приходилось еще выбивать вину, придумывать обвинение и казнить. Вернее – убивать, потому что казнят преступников. Арахна утешала себя тем. Что все эти сподвижники короля по факту, если честно, имеют на своих душах преступления. Так что…она просто казнит их за другое, но преступление, и казнит совсем не безвинных.
Но утешение было слабым.
-Ты не согласна со мной, Арахна? – строго спросил король, внимательно изучая ее.
-Согласна, ваше величество, - едва слышно отозвалась она. – Просто я опасаюсь мятежа со стороны южан.
-Преступники всегда преступники! – Мирас назидательно поднял палец. Он сам был похож на жреца в это мгновение, и тоном, и вдохновением. – И это не твой вопрос, законница!
-Я еще и советница, мой король, - Арахна не испугалась. Ну, казнят ее и что? Она видела много смертей, и ей было уже плевать.
Но король не рассердился. Он доброжелательно расхохотался, довольный, очевидно, такой дерзостью, но вскоре отсмеялся и посерьезнел:
-Ступай, Арахна. Проведи следствие и покарай виновных.
Она кивнула, вышла. Персиваль и Мальт ее дожидались. Это было благородно с их стороны. Арахна нашла в себе силы улыбнуться обоим.
-Ну? – спросил Мальт первым, - что сказал тебе король?
-Да будут дни его долги! – заметил Персиваль, предпочитающий держаться осторожно.
-Его величество считает, что враги проникли в совет, - сообщила Арахна бесстрастно. – И что корни зла идут с юга.
Мальт помрачнел. Не надо было быть гением, чтобы понять суть указания и разговора Арахны с королем.
-Разумеется! – вдруг подхватил Персиваль громко. – всегда вольный и мятежный край не будет отступать от своей свободы. Наверняка они ожидали свободы, может быть, дальше собственного правления, но не получив этого…
-Заткнись, - устало попросила Арахна.
Медер не походил на безумца. К общему сожалению, конечно. Арахна предприняла для очистки совести попытку поговорить с ним и жрец (пусть даже уже не высший) принял ее в своей камере весьма благодушно.
-Вас казнят, - жестоко сообщила Арахна, - вы опорочили имя трона.
-Я только сказал правду о своей греховности, - улыбнулся Медер. – Я грешник. Я – вершитель преступлений, обвинитель многих людей, которые не были виноваты.
-Безвинных нет, - Арахна старалась держаться камнем, непроницаемым и безэмоциональным. – Все, обвиненные вами, признали свою вину. Признали перед законом и последовали на эшафот.
-Мы оба знаем, как это было, верно? – Медер лукаво подмигнул Арахне. – Дитя, позволь дать тебе совет. С чистой душой живется легче.
-С чистой душой не живется вообще, - возразила она. – Вас казнят. Вы ничего не добились, кроме осложнений трону и защите народа. Теперь народ зашептался. Теперь будет думать о том, о чем ему не следует и размышлять для собственного же спокойствия! Я не говорю уже о том, какое огорчение вы принесли королю и королеве. Король потерял советника, а королева и вовсе…слегла.
Тихая королева Маары была религиозна. Арахна не знала наверняка, но была уверена, что арест и падение Медера будут для нее ударом.
-Мне жаль королевы, она еще большая пленница, чем другие, но что до народа…- Медер вдруг сделал паузу и, прикрыв глаза, вдруг продекламировал такие строки, от которых у Арахны все похолодело изнутри.- «Народ знает лучше, чем далекие короли, как собой управлять. Лучше министров знает он свои потребности, и лучше поставленных советников ведает свои провалы, а что важнее – мнение…»
По долгу своей службы Арахна была вынуждена прочесть памфлет убитого Ольсена. Она даже имела в деле о нем несколько экземпляров поганого листа, и, хоть прочла его сквозь отвращение, узнала произнесенное Медером.
-Вы! – задохнулась она от страха и ужаса. – Вы! Читали!
-Читал, - отпираться Медер не стал, - и скажу вам, дитя, что у этого памфлета будет длинный путь. Не будет меня, не будет вас, а он будет жить. Народ переписывал, народ запоминал. Может быть – еще не понял, но он вспомнит и обрушится на Маару однажды этот памфлет убийственной силой.
-Вы безумец, - с облегчением выдохнула Арахна. Услышав строки из памфлета в исполнении Медера, она почувствовала себя лучше. Значительно лучше. Он преступник. На само деле преступник.
-Может быть, - Медер не стал спорить. – Меня уже все равно казнят. Не могут же убить дважды!
-Казнить можно по-разному. А еще можно уничтожить память, - Арахна направилась к дверям камеры, - жрец Медер, мне жаль, что вы стали безумны. Мне жаль, что вы поступили так подло, так глухо и трусливо.
Она не удержалась от того, чтобы причинить боль почтенному жрецу и заметила как бы между прочим:
-Маара запомнит вас, как провокатора. Провокатора, действующего по приказу брата и сестры Гарсиа, пожелавших захватить трон Маары.
И вышла, не давая жрецу опомниться. Ему потребовалось еще долгое мгновение. Чтобы осознать, а после. Медер, не помня себя, бросился к дверям и бешено застучал в нее:
-Я действовал один! Я действовал сам! Я не провокатор! Я не провокатор! Гарсиа не виноваты! Дайте мне поговорить с королем…
-Может быть, одумался? – предположил Персиваль, глядя на ходящую ходуном, но не поддающуюся дверь.
-Поздно, - безжалостно отозвалась Арахна. – Одумался он или нет, а он все-таки преступник. Сейчас прочел мне по памяти пару строк из памфлета Олсьена и сказал, что это «убийственная сила».
-Памфлет Ольсена? – поразился Персиваль. – Тьфу… зачем? Там же бред. Там говорится…
-Я знаю, - заверила Арахна, - я знаю, о чем там говорится. Если бы он обнаружил себя раньше, могли бы казнить лишь за это.
Дверь стихла. Человек по ту сторону обессилено сполз по ней на пол.
Арахна и Персиваль не обменялись больше и словом, пока не оказались в кабинете Персиваля, где уже дожидался Мальт.
-Медер – безумец, - сообщила Арахна сразу же, едва войдя. – Он читал памфлет Ольсена и продекламировал мне из него.
-Как? – Мальт оторвался от своих бумаг. – Там же Ольсен выступил против трона и даже против…
-Вот так! – Арахна в раздражении развела руками. – Надо казнить. Некуда деваться! Что с Гарсиа?
-Пишу, - ответил Персиваль, набросал быстро на листе несколько строк и прочел. – «Именем Луала и Девяти Рыцарей Его, властью, данной королём Мирасом, да будут дни его долги, Трибунал постановляет следующее: по результатам дознания и допроса обвиняемого жреца Медера, известного прежде Высшим Жрецом Луала и Девяти Рыцарей Его, арестовать и препроводить для допроса советников Гарсиа…»
-Одно письмо на арест обоих? – удивился Мальт. – Люди-то разные. Род, конечно, один, и обвинение одно, но…
-Сволочь ты бюрократическая! – Персиваль выразительно закатил глаза, скомкал лист бумаги и взял вместо него два. Начала выводить снова, быстро переписал и подтолкнул листы Мальту. – Доволен?
Мальт кивнул, пробежал глазами оба листа, и дважды оставил подпись.
-Дай мне, - попросила Арахна. Изумленный Мальт протянул ей листы и она, не глядя даже, тоже подписала.
-Ты что творишь? – Мальт вскочил. – Я же говорил тебе, что…
-А толку? – поинтересовалась Арахна. – Есть бумага, нет бумаги…если нужно будет меня арестовать и казнить, найдут за что. Всегда найдут. Я все-таки отвечаю за Трибунал. Моя подпись должна быть здесь.
-Издеваетесь, да? – жалобно поинтересовался Персиваль. – Мне теперь тоже из-за вас подписывать? Я же советник!
-Поступай как знаешь, - разрешила Арахна. – Мне все равно. Можешь не оставлять своей подписи.
-Он трус, - презрительно заметил Мальт, - не оставит.
-Да, я трус, - Персиваль не стал спорить, - я трус! Я трус потому что хочу выжить. Я трус потому что хочу не бояться ночей и спать спокойно.
-По крайней мере, ты можешь спать, - с тихой завистью заметила Арахна.
-Арестовывать Гарсиа нужно ночью, - Мальт перевел тему. – Но со свидетелями. А когда они признаются…
-Сразу предлагаешь перейти к пыткам? – поинтересовался Персиваль.
-Нет, зачем? Просто напишем, что они признались. И казним. Во имя Маары.
-Не паясничай, - обозлилась Арахна, - да, во имя Маары! Во имя короля, да будут дни его долги!
Глава 25.
Арест Гарсиа навёл в столице много шума. Даже больше, чем сумасшествие Медера, но разница была в том, что Медера любили как жреца и его странный поступок, не вписывающийся в представление народа, был действительно многими воспринят как помешательство. Арест же двух королевских советников, да еще из числа южан…это было очень любопытно.
Король хранил молчание, столица готовилась к встрече триумфатора Корсара, что должен был прибыть вот-вот, а тут такой скандал!
Представитель западного удела в совете – Карс злорадно ухмыльнулся и отказался от каких-либо выступлений на этот счет. Маркиз Шенье и граф Моран в очередной раз понимающе переглянулись, Эжон снова залег в бумаги, полагая, что то, что должно случиться, все равно будет, а так он попытается сделать хоть что-то… Эмма приняла все с холодным почтением, Фалько даже не заметил – расчеты занимали его сильнее и в этом было его счастье.
Неожиданным образом повели себя представители восточного удела – граф Сутор и его покорный сын. Оба заявились в Трибунал и потребовали встречи с одним из советников.
-Я не пойду, - сразу отказалась Арахна. Она не могла говорить с советниками и не представляла даже, о чем они хотят поговорить с нею.
