Прежде она ненавидела тушеные овощи, но сейчас, глядя на мягкие податливые ломтики тыквы, моркови и картофеля, не имевших даже следа масла на себе, ощущала дикий голод. То, что раньше Арахна бы даже не посчитала бы за съестное, вызывало у нее приятное ноющее ожидание. на другой же тарелке она увидела горку проваренных и натертых яблок Маары – только в таком виде большая часть людей и могла их есть. Сами по себе яблоки были кислые и годились к использованию лишь после множественных кулинарных хитростей или с голода.
-А руки у тебя прежние! – заметил Персиваль, когда Арахна уже без его помощи накинулась на еду. – Твердые! Да, будут казни в столице, а то…по секрету, ученики твои бездарные, а ты – мастер. Но да ладно, ешь и набирайся сил.
Арахна махом смела всю еду и почувствовала себя значительно лучше. Полностью осмысленно взглянула на Персиваля и уже твердо попросила:
-Расскажи мне, что я пропустила?
-Да так…рабочие моменты, - Персиваль неубедительно пожал плечами. Он и не желал быть убедительным.
-Ты должен…- Арахна легко попалась в эту игру.
-Тебе я ничего не должен, - возразил Персиваль. – Правосудию – да, закону – да, Луалу и Девяти рыцарям Его – да, королю, да будут дни его долги – да, Арахне – нет!
Арахна смутилась, опустилась обратно на подушки и выбрала уже мягче:
-Я прошу тебя…
-Право, Арахна, не знаю. С одной стороны ты еще нездорова, с другой – все равно узнаешь. И все же – тревожить ли мне тебя? – Персиваль был воплощением всего актерства в мире.
Арахна терпеливо ждала. Она мучилась каждую секунду, но понимала, что нельзя настаивать. Сейчас в его руках было очень и очень многое.
-Хорошо, - Персиваль решился с большой тяжестью, - да, я скажу. Но прошу тебя не нервничать.
Арахна занервничала еще больше, но постаралась не подавать вида.
-Да-да…я поступаю плохо, но ты бы, наверное, поступила бы также. Эмму убили. В тот день, когда ты попыталась уйти от отчетности королю прямиком к Луалу.
Персиваль не был дураком. Он знал, что напрямую обвинить Мальта в убийстве, которое он не совершал, должна сама Арахна. В ее уме должна сложиться картинка. А вышло-то и впрямь – идеально!
На глазах Арахны Мальт получает угрозу от Эммы, впадает в безумство, отталкивает саму Арахну и пропадает. Потом Эмму находят мертвой.
В совете, да и при дворе, где уже гадали об убийстве Эммы – советницы короля, пусть и не самой лучшей советницы, Персиваль осторожно рассказывал историю о ссоре Эммы и Мальта. Рассказывал мельком, вроде:
-Страшно подумать! Еще вчера схлестнулась с Мальтом, а сегодня…
Самого Мальта никто не видел. Его не обвинили, но некоторые мысли в сторону его вины уже витали в воздухе. А тут еще и ближайшее к Мальту лицо попыталось покончить с собой. Совпадение ли?!
Двор не верит в совпадение. Двор уже придумывает версии, одна хуже другой. Он уже видит любовный треугольник между Арахной-Мальтом-Эммой, и заговор против короля. Двор видит и жертв, и виновных…
Арахна снова попала в ловушку. Она подумала сразу о Мальте. Не его ли это рук дело? Он схлестнулся с Эммой, отмалчивается, не приходит.
Но ей пришло в голову, что Мальт умнее. Никогда он, даже в приступе гнева или страха не уступит место такому порыву. А значит?.. ничего это не значит!
«У него сын. Если бы у меня был сын, как я бы себя вела, узнав, что ему грозит опасность?» - Арахна разозлилась сама на себя и открыла глаза, снова села на постели. Персиваль ждал ее реакции, но узнать ему не пришлось.
В кабинет без стука ввалился сам виновник метаний и страшных предположений. Мальт. Абсолютно бледный, едва ли не такой же болезненный, как и сама Арахна.
Персиваль с трудом удержался от брани. Он надеялся, что сама Арахна проявит твердость духа и теперь уже в свою очередь оттолкнет от себя Мальта, вспомнит про свои страдания и мысли, про те муки, которым он ее подверг, про то, что именно он изменил всю её жизнь, но..
Но куда там!
-Ара! – Мальт бросился к ее постели и торопливо сгреб Арахну в объятия. – Бедная, милая, несчастная…
Он сам не понимал, что несет.
-Я только узнал…только узнал. Ну зачем ты так? Зачем?
-Решила повторить поступок твоей жены! – Персиваль не скрывал своего раздражения. Мальт обернулся на эту фразу, но Арахна потянула его к себе за рукав, умоляя не ввязываться. В оправдание же Персиваля сказала:
-Он заботился обо мне…
-Потому что кто-то должен! – Персиваль не сдавался. – Ты не пожелал выслушать меня – ладно. Но ты не выслушал ее! Оттолкнул, обвиняя.
-Я не…- Мальт взглянул на Арахну и увидел, как глаза ее стекленеют от слов Персиваля.
Первым порывом Арахны стала радость, когда она увидела Мальта. Но дальше, от слов Персиваля, ей стало хуже. Радость угасла. На смену приходили ярость, и даже отвращение.
-Прости, я так испугался за своего сына, я…- Мальт растерялся, он сам уже не помнил своей реакции. Помнил лишь кровавую муть перед глазами и желание уничтожить всех, кто подойдет близко к Львенку.
Иронично!
-Арахна…- Мальт чувствовал непоправимое.
-И теперь Эмма мертва, - Арахна попала и в эту ловушку.
-Ты…- Мальт осекся и взглянул на Персиваля. – Ты!
-А где ты? – Персиваль скрестил руки на груди. – Я думал, ты ее любишь. Я думал, что после того, как ты не сумел сберечь жену, ты хоть что-то переосмыслил в своей жизни! Понял, что люди смертны! Твоя жена любила тебя, Арахна любит тебя, но сам ты…
Это был подлый, но очень действенный метод. Мальт стремительно терял опору, и, ища спасения, затравленно оглянулся на Арахну. И хоть в глазах ее были слезы, советник понял – всё.
-Ты использовал меня. Провел через муки и оттолкнул…- она была еще слаба, и ее мутило даже сидя.
-Уходи, - попросил за нее Персиваль. – Ты сломал уже достаточно судеб и, дай нам Луал, пусть только их. Пусть же не выяснится, что ты отнял жизнь в своей слепой ярости.
-Подонок…- Мальт смотрел на Персиваля, уже не скрывая ничего. – Я пожалел тебя. Я вступился за тебя перед королем! А ты отнимаешь у меня самое дорогое и клевещешь на меня!
-Если ты честный человек, тебя клевета не замарает, - улыбнулся Персиваль, - но твои руки по локоть в крови. Так уповай на правосудие, которому ты служишь. А насчет дорогого…ты сам разрушаешь все. Когда ты падешь твой сын…
Персиваль разве руками с виноватой улыбочкой.
-Я пойду к королю! – прошипел Мальт и взглянул на Арахну. – Не верь ему. Я люблю тебя. Я знаю, что мой конец близок, но я не хочу так. Я люблю тебя. Знай это. Я сожалею. Обо всем сожалею.
-Уходи! – Арахна вырвала из-за спины подушку и метнула ее в Мальта, но подушка даже не долетела. Рука осталась твердой, но сил в ней не было.
Мальт наградил Персиваля еще одним взглядом, полным ненависти и вышел. Хлопнув дверью. Персиваль выждал еще минуту, обдумывая свой триумф, после чего повернул в дверях кабинета ключ, не желая, чтобы ему мешали и снова вламывались.
Арахна не отреагировала, когда Персиваль сел с нею рядом и сказал:
-Ты сделала всё правильно. Тебе не в чем себя упрекнуть.
Она не отреагировала, когда Персиваль для пробы коснулся ее волос. Всё выцвело в ней или слишком ослабело. Реагировать не было ни сил, ни желания. Ей хотелось спать, и, наверное, даже не просыпаться. Усталость навалилась на тело вместе с Персивалем и вместе с ним же вдавила в очередную темноту.
Темнота не отступила даже с уходом Персиваля. Она заботливо оберегала Арахну от подступающего безумства, не давая ей очнуться и начать размышлять.
Персиваль наспех собрался, стараясь не тревожить Арахну, и торопливо покинул ее кабинет, не забыв повернуть ключ в скважине и оставить за собой эту предосторожность. Персиваль уже знал, что сделает и как.
Нетрудно было ему пройти до своего кабинета, столкнувшись с парой-тройкой подчиненных и раздать пот пути им поручения или выслушать краткий отчет; не составило труда разыскать в своих тайниках оторванный кусок платья Эммы с кровью, застывшей на ткани навсегда и, сунув его за пазуху, вынести из кабинета.
К Мальту было опасно идти, и Персиваль трижды уточнил через дежурного – точно ли Мальт ушел.
-вылетел, как в гневе! – докладывал дежурный, поражаясь въедливости своего начальства.
«Пусть-пусть…» - самодовольно хмыкнул Персиваль и заторопился к Мальту в кабинет.
В работе каждый дознаватель вырабатывал свои методы, чтобы получить то или иное признание или свидетельство. Чаще всего таким методом выбиралась пытка. Правда, на то, чтобы получить официальную пытку в тогда еще Коллегии Палачей, нужно было иметь уже либо свидетельство, либо иное доказательство, которое давало Коллегии Судейства основания для разрешения или запрета пытки для каждого случая.
Это было муторно, это было долго и бюрократично. Многие дознаватели скрытно пытали уже самостоятельно, не прибегая к услугам палачей. Здесь самое важное было не попасться уж очевидно.
Впрочем, пытки могли быть разными. Кого-то били, кого-то лишали еды, а кого-то сна – тут уже каждый дознаватель шел во что горазд. Персиваль не уважал физических пыток. Их трудно было скрыть, да и калечили они нещадно – все-таки нужны были профессионалы из палачей.
Другим популярным методом был подкуп. Преступнику – потенциальному или очевидному предлагалось признаться в обмен на что-то хорошее. Либо смягчение от суда в приговоре, либо легкие условия для наказания, либо хорошая кормежка…далеко не все сбывалось, далеко не со всеми можно было договориться и вызвать доверие. Это было спорно и долго – Персиваль не прибегал и к этому.
Третьим популярным методом был шантаж. Либо ты говоришь, либо…
Но Персиваль выбирал четвертый. Подлог. У него была целая система из действующих на его благо людей, в чем-то уличенных. Он не стеснялся подставить человека, чтобы уличить его и обернуть на свою пользу, либо вынудив сделать что-то нужное, либо чтобы закрыть дело. Большая часть в Мааре была бы не раскрыта, да и не могла зачастую быть раскрыта, а так, для успокоения людей…
Подлог фактов, свидетельств, документов, улик…это было грязно, но это работало. Был у Персиваля и свой кодекс чести, но на Мальта в данной ситуации он не распространялся. Мальта нужно было уничтожить и чем скорее, тем лучше. У Персиваля не было сомнений, что Мальт, если, в самом деле, пошел к королю, сейчас строит обвинения против самого Персиваля.
Поэтому приходилось действовать решительно. Персиваль ввинтился в кабинет Мальта, высунул кусок платья из-за пазухи и поспешно спрятал его в один из тайников, которые знает дознаватель, но дознаватель самый рядовой.
После этого, Персиваль поспешил закрыть кабинет Мальта и пошел обратно к Арахне в надежде на то, что она еще в своём болезненном сне.
Луал и Девять Рыцарей Его были на стороне Персиваля и Арахна не проснулась, когда он лег обратно к ней, стараясь действовать осторожно – у него не было сомнений, что Арахна не проснется просто так, но все же он перестраховывался.
Персиваль привлек Арахну к себе плотнее и на самом деле задремал, успокоенный и довольный своим триумфом.
А вот у Мальта такого спокойствия не было. Он честно явился к королю, как и обещал, рухнул перед ним на колени и рассказал сам про своего сына, про стычку с Эммой, про ее смерть, про Персиваля…даже про свои отношения с Арахной, что, вообще-то и не были секретом, но все же лишь сейчас получили открытое признание.
-Этот человек пытается внести разлад в совет! – взывал Мальт.
Будь это другой советник или другое время, его величество, да славит его Луал вечно, отреагировал бы иначе. Но Мальт был лишним уже давно. К тому же, на его счет Мирас записал провал с памфлетами и падение многих своих соратников. Против него должно было начаться дело – масштабное и мрачное.
-Я услышал тебя, - спокойно отозвался король. –Что с Арахной?
-Она под его властью…- в отчаянии признал Мальт, -я…
-Она поправляется? – перебил король. Именно Арахне отведена была роль карателя всего преступного и прежнего. Было бы досадно потерять ее за несколько шагов до последних процессов над Мораном, Шенье, что получили отсрочку; Корсаром, что льет кровь на юге, но не повернет домой еще скоро – уже в пути гонец с приказом ехать дальше на север, восток и запад…и Мальтом.
А потом Арахна должна сгинуть сама, но это потом, не скоро.
-Да, поправляется, - тихо ответил насквозь проигравший Мальт, поднимаясь с колен. Он знал, что не найдет спасения у трона. Хотел лишь, чтобы была отсрочка, чтобы Арахна была спасена и чтобы о его сыне позаботились.
-Тогда ступай. Я тебя услышал, - король потерял к нему интерес.
-Если что-то случится, ваше величество, со мной…- Мальт решил напрямую просить, - может ли мой сын…
-Дети не платят за своих отцов, - успокоил Мирас, сделав в уме пометку закинуть мальчика куда-нибудь в монастырь, подальше.
Мальт коротко кивнул, позволяя себе обмануться.
Эжон сначала обрадовался тому, что его направили работать над обновлением портов с маркизом Шенье и графом Мораном. Он знал их как людей дела, а не слов, и предчувствовал триумф, уже явно представляя, как король Мирас, да будут дни его долги, увидит труд Эжона, оценит и навсегда пропадет для Эжона опасность падения…
Но нет. в этот раз сам Луал и Девять Рыцарей Его были как будто бы против такого поворота событий.
Сначала Эжон решил, что это досадные случайности, не более, обрушиваются на его несчастный проект по обновлению портов. Запаздывает древесина…ну что ж, бывает! В смутные дни вообще дождаться чего-то было нелегко, а сейчас, конечно, не смута, но все же – в дороге бывает всякое.
Но Эжон ещё мог понять одно и даже другое, третье происшествие, задержку, нарушение сроков. Но когда это стало системой, Эжон насторожился, и пришла ему в голову неожиданно неприятная мысль: за поставку ведь отвечает граф Моран.
В обход графа, на свой страх и риск, еще не желая верить в свой домысел, Эжон оставил заявку на древесину сам и все прибыло буквально на следующий день. Это только укрепило Эжона в очень мрачном предчувствии, но дальше хуже: поползла дисциплина рабочих.
Нередко теперь можно было увидеть шатающегося того или иного рабочего, а то и вовсе – валяющегося с явно не тепловым ударом и не переутомлением. Эжон пробовал говорить с ними, но рабочие смотрели на него как на пустое место, и советник сдался – нужно было признать, что граф и маркиз вредят обновлению.
Еще не зная, как выразить им свои подозрения и не оскорбить при этом, Эжон направился к ним…
Граф Моран и маркиз Шенье сидели в строительном шатре и откровенно пили. Они даже не сделали попытки изобразить трезвость или спрятать следы своего пьянства при появлении Эжона и слова застряли у Эжона в горле – впервые он столкнулся с такой вопиющей наглостью.
-Садись, - предложил граф Моран, указывая на свободный стул подле себя. – Выпьешь!
-Вы…вы что! – Эжон растерянно взглянул на графа, еще раз на стол, где красовалась нехитрая закуска, называющаяся «походной» из мясной и овощной нарезки, орехов и хлеба, затем взглянул на маркиза. – Вы что? Пьете?
-И тебе предлагаем, - подтвердил граф Моран, даже не думая смутиться.
-На службе? – Эжон не мог прийти в себя. – На стройке? Да как…да вы…
Слова все еще не могли сложиться. Таким идиотом он себя чувствовал рядом с этими почтенными дворянами, таким ребенком!
-А руки у тебя прежние! – заметил Персиваль, когда Арахна уже без его помощи накинулась на еду. – Твердые! Да, будут казни в столице, а то…по секрету, ученики твои бездарные, а ты – мастер. Но да ладно, ешь и набирайся сил.
Арахна махом смела всю еду и почувствовала себя значительно лучше. Полностью осмысленно взглянула на Персиваля и уже твердо попросила:
-Расскажи мне, что я пропустила?
-Да так…рабочие моменты, - Персиваль неубедительно пожал плечами. Он и не желал быть убедительным.
-Ты должен…- Арахна легко попалась в эту игру.
-Тебе я ничего не должен, - возразил Персиваль. – Правосудию – да, закону – да, Луалу и Девяти рыцарям Его – да, королю, да будут дни его долги – да, Арахне – нет!
Арахна смутилась, опустилась обратно на подушки и выбрала уже мягче:
-Я прошу тебя…
-Право, Арахна, не знаю. С одной стороны ты еще нездорова, с другой – все равно узнаешь. И все же – тревожить ли мне тебя? – Персиваль был воплощением всего актерства в мире.
Арахна терпеливо ждала. Она мучилась каждую секунду, но понимала, что нельзя настаивать. Сейчас в его руках было очень и очень многое.
-Хорошо, - Персиваль решился с большой тяжестью, - да, я скажу. Но прошу тебя не нервничать.
Арахна занервничала еще больше, но постаралась не подавать вида.
-Да-да…я поступаю плохо, но ты бы, наверное, поступила бы также. Эмму убили. В тот день, когда ты попыталась уйти от отчетности королю прямиком к Луалу.
Персиваль не был дураком. Он знал, что напрямую обвинить Мальта в убийстве, которое он не совершал, должна сама Арахна. В ее уме должна сложиться картинка. А вышло-то и впрямь – идеально!
На глазах Арахны Мальт получает угрозу от Эммы, впадает в безумство, отталкивает саму Арахну и пропадает. Потом Эмму находят мертвой.
В совете, да и при дворе, где уже гадали об убийстве Эммы – советницы короля, пусть и не самой лучшей советницы, Персиваль осторожно рассказывал историю о ссоре Эммы и Мальта. Рассказывал мельком, вроде:
-Страшно подумать! Еще вчера схлестнулась с Мальтом, а сегодня…
Самого Мальта никто не видел. Его не обвинили, но некоторые мысли в сторону его вины уже витали в воздухе. А тут еще и ближайшее к Мальту лицо попыталось покончить с собой. Совпадение ли?!
Двор не верит в совпадение. Двор уже придумывает версии, одна хуже другой. Он уже видит любовный треугольник между Арахной-Мальтом-Эммой, и заговор против короля. Двор видит и жертв, и виновных…
Арахна снова попала в ловушку. Она подумала сразу о Мальте. Не его ли это рук дело? Он схлестнулся с Эммой, отмалчивается, не приходит.
Но ей пришло в голову, что Мальт умнее. Никогда он, даже в приступе гнева или страха не уступит место такому порыву. А значит?.. ничего это не значит!
«У него сын. Если бы у меня был сын, как я бы себя вела, узнав, что ему грозит опасность?» - Арахна разозлилась сама на себя и открыла глаза, снова села на постели. Персиваль ждал ее реакции, но узнать ему не пришлось.
В кабинет без стука ввалился сам виновник метаний и страшных предположений. Мальт. Абсолютно бледный, едва ли не такой же болезненный, как и сама Арахна.
Персиваль с трудом удержался от брани. Он надеялся, что сама Арахна проявит твердость духа и теперь уже в свою очередь оттолкнет от себя Мальта, вспомнит про свои страдания и мысли, про те муки, которым он ее подверг, про то, что именно он изменил всю её жизнь, но..
Но куда там!
-Ара! – Мальт бросился к ее постели и торопливо сгреб Арахну в объятия. – Бедная, милая, несчастная…
Он сам не понимал, что несет.
-Я только узнал…только узнал. Ну зачем ты так? Зачем?
-Решила повторить поступок твоей жены! – Персиваль не скрывал своего раздражения. Мальт обернулся на эту фразу, но Арахна потянула его к себе за рукав, умоляя не ввязываться. В оправдание же Персиваля сказала:
-Он заботился обо мне…
-Потому что кто-то должен! – Персиваль не сдавался. – Ты не пожелал выслушать меня – ладно. Но ты не выслушал ее! Оттолкнул, обвиняя.
-Я не…- Мальт взглянул на Арахну и увидел, как глаза ее стекленеют от слов Персиваля.
Первым порывом Арахны стала радость, когда она увидела Мальта. Но дальше, от слов Персиваля, ей стало хуже. Радость угасла. На смену приходили ярость, и даже отвращение.
-Прости, я так испугался за своего сына, я…- Мальт растерялся, он сам уже не помнил своей реакции. Помнил лишь кровавую муть перед глазами и желание уничтожить всех, кто подойдет близко к Львенку.
Иронично!
-Арахна…- Мальт чувствовал непоправимое.
-И теперь Эмма мертва, - Арахна попала и в эту ловушку.
-Ты…- Мальт осекся и взглянул на Персиваля. – Ты!
-А где ты? – Персиваль скрестил руки на груди. – Я думал, ты ее любишь. Я думал, что после того, как ты не сумел сберечь жену, ты хоть что-то переосмыслил в своей жизни! Понял, что люди смертны! Твоя жена любила тебя, Арахна любит тебя, но сам ты…
Это был подлый, но очень действенный метод. Мальт стремительно терял опору, и, ища спасения, затравленно оглянулся на Арахну. И хоть в глазах ее были слезы, советник понял – всё.
-Ты использовал меня. Провел через муки и оттолкнул…- она была еще слаба, и ее мутило даже сидя.
-Уходи, - попросил за нее Персиваль. – Ты сломал уже достаточно судеб и, дай нам Луал, пусть только их. Пусть же не выяснится, что ты отнял жизнь в своей слепой ярости.
-Подонок…- Мальт смотрел на Персиваля, уже не скрывая ничего. – Я пожалел тебя. Я вступился за тебя перед королем! А ты отнимаешь у меня самое дорогое и клевещешь на меня!
-Если ты честный человек, тебя клевета не замарает, - улыбнулся Персиваль, - но твои руки по локоть в крови. Так уповай на правосудие, которому ты служишь. А насчет дорогого…ты сам разрушаешь все. Когда ты падешь твой сын…
Персиваль разве руками с виноватой улыбочкой.
-Я пойду к королю! – прошипел Мальт и взглянул на Арахну. – Не верь ему. Я люблю тебя. Я знаю, что мой конец близок, но я не хочу так. Я люблю тебя. Знай это. Я сожалею. Обо всем сожалею.
-Уходи! – Арахна вырвала из-за спины подушку и метнула ее в Мальта, но подушка даже не долетела. Рука осталась твердой, но сил в ней не было.
Мальт наградил Персиваля еще одним взглядом, полным ненависти и вышел. Хлопнув дверью. Персиваль выждал еще минуту, обдумывая свой триумф, после чего повернул в дверях кабинета ключ, не желая, чтобы ему мешали и снова вламывались.
Арахна не отреагировала, когда Персиваль сел с нею рядом и сказал:
-Ты сделала всё правильно. Тебе не в чем себя упрекнуть.
Она не отреагировала, когда Персиваль для пробы коснулся ее волос. Всё выцвело в ней или слишком ослабело. Реагировать не было ни сил, ни желания. Ей хотелось спать, и, наверное, даже не просыпаться. Усталость навалилась на тело вместе с Персивалем и вместе с ним же вдавила в очередную темноту.
Темнота не отступила даже с уходом Персиваля. Она заботливо оберегала Арахну от подступающего безумства, не давая ей очнуться и начать размышлять.
Персиваль наспех собрался, стараясь не тревожить Арахну, и торопливо покинул ее кабинет, не забыв повернуть ключ в скважине и оставить за собой эту предосторожность. Персиваль уже знал, что сделает и как.
Нетрудно было ему пройти до своего кабинета, столкнувшись с парой-тройкой подчиненных и раздать пот пути им поручения или выслушать краткий отчет; не составило труда разыскать в своих тайниках оторванный кусок платья Эммы с кровью, застывшей на ткани навсегда и, сунув его за пазуху, вынести из кабинета.
К Мальту было опасно идти, и Персиваль трижды уточнил через дежурного – точно ли Мальт ушел.
-вылетел, как в гневе! – докладывал дежурный, поражаясь въедливости своего начальства.
«Пусть-пусть…» - самодовольно хмыкнул Персиваль и заторопился к Мальту в кабинет.
В работе каждый дознаватель вырабатывал свои методы, чтобы получить то или иное признание или свидетельство. Чаще всего таким методом выбиралась пытка. Правда, на то, чтобы получить официальную пытку в тогда еще Коллегии Палачей, нужно было иметь уже либо свидетельство, либо иное доказательство, которое давало Коллегии Судейства основания для разрешения или запрета пытки для каждого случая.
Это было муторно, это было долго и бюрократично. Многие дознаватели скрытно пытали уже самостоятельно, не прибегая к услугам палачей. Здесь самое важное было не попасться уж очевидно.
Впрочем, пытки могли быть разными. Кого-то били, кого-то лишали еды, а кого-то сна – тут уже каждый дознаватель шел во что горазд. Персиваль не уважал физических пыток. Их трудно было скрыть, да и калечили они нещадно – все-таки нужны были профессионалы из палачей.
Другим популярным методом был подкуп. Преступнику – потенциальному или очевидному предлагалось признаться в обмен на что-то хорошее. Либо смягчение от суда в приговоре, либо легкие условия для наказания, либо хорошая кормежка…далеко не все сбывалось, далеко не со всеми можно было договориться и вызвать доверие. Это было спорно и долго – Персиваль не прибегал и к этому.
Третьим популярным методом был шантаж. Либо ты говоришь, либо…
Но Персиваль выбирал четвертый. Подлог. У него была целая система из действующих на его благо людей, в чем-то уличенных. Он не стеснялся подставить человека, чтобы уличить его и обернуть на свою пользу, либо вынудив сделать что-то нужное, либо чтобы закрыть дело. Большая часть в Мааре была бы не раскрыта, да и не могла зачастую быть раскрыта, а так, для успокоения людей…
Подлог фактов, свидетельств, документов, улик…это было грязно, но это работало. Был у Персиваля и свой кодекс чести, но на Мальта в данной ситуации он не распространялся. Мальта нужно было уничтожить и чем скорее, тем лучше. У Персиваля не было сомнений, что Мальт, если, в самом деле, пошел к королю, сейчас строит обвинения против самого Персиваля.
Поэтому приходилось действовать решительно. Персиваль ввинтился в кабинет Мальта, высунул кусок платья из-за пазухи и поспешно спрятал его в один из тайников, которые знает дознаватель, но дознаватель самый рядовой.
После этого, Персиваль поспешил закрыть кабинет Мальта и пошел обратно к Арахне в надежде на то, что она еще в своём болезненном сне.
Луал и Девять Рыцарей Его были на стороне Персиваля и Арахна не проснулась, когда он лег обратно к ней, стараясь действовать осторожно – у него не было сомнений, что Арахна не проснется просто так, но все же он перестраховывался.
Персиваль привлек Арахну к себе плотнее и на самом деле задремал, успокоенный и довольный своим триумфом.
А вот у Мальта такого спокойствия не было. Он честно явился к королю, как и обещал, рухнул перед ним на колени и рассказал сам про своего сына, про стычку с Эммой, про ее смерть, про Персиваля…даже про свои отношения с Арахной, что, вообще-то и не были секретом, но все же лишь сейчас получили открытое признание.
-Этот человек пытается внести разлад в совет! – взывал Мальт.
Будь это другой советник или другое время, его величество, да славит его Луал вечно, отреагировал бы иначе. Но Мальт был лишним уже давно. К тому же, на его счет Мирас записал провал с памфлетами и падение многих своих соратников. Против него должно было начаться дело – масштабное и мрачное.
-Я услышал тебя, - спокойно отозвался король. –Что с Арахной?
-Она под его властью…- в отчаянии признал Мальт, -я…
-Она поправляется? – перебил король. Именно Арахне отведена была роль карателя всего преступного и прежнего. Было бы досадно потерять ее за несколько шагов до последних процессов над Мораном, Шенье, что получили отсрочку; Корсаром, что льет кровь на юге, но не повернет домой еще скоро – уже в пути гонец с приказом ехать дальше на север, восток и запад…и Мальтом.
А потом Арахна должна сгинуть сама, но это потом, не скоро.
-Да, поправляется, - тихо ответил насквозь проигравший Мальт, поднимаясь с колен. Он знал, что не найдет спасения у трона. Хотел лишь, чтобы была отсрочка, чтобы Арахна была спасена и чтобы о его сыне позаботились.
-Тогда ступай. Я тебя услышал, - король потерял к нему интерес.
-Если что-то случится, ваше величество, со мной…- Мальт решил напрямую просить, - может ли мой сын…
-Дети не платят за своих отцов, - успокоил Мирас, сделав в уме пометку закинуть мальчика куда-нибудь в монастырь, подальше.
Мальт коротко кивнул, позволяя себе обмануться.
Глава 28.
Эжон сначала обрадовался тому, что его направили работать над обновлением портов с маркизом Шенье и графом Мораном. Он знал их как людей дела, а не слов, и предчувствовал триумф, уже явно представляя, как король Мирас, да будут дни его долги, увидит труд Эжона, оценит и навсегда пропадет для Эжона опасность падения…
Но нет. в этот раз сам Луал и Девять Рыцарей Его были как будто бы против такого поворота событий.
Сначала Эжон решил, что это досадные случайности, не более, обрушиваются на его несчастный проект по обновлению портов. Запаздывает древесина…ну что ж, бывает! В смутные дни вообще дождаться чего-то было нелегко, а сейчас, конечно, не смута, но все же – в дороге бывает всякое.
Но Эжон ещё мог понять одно и даже другое, третье происшествие, задержку, нарушение сроков. Но когда это стало системой, Эжон насторожился, и пришла ему в голову неожиданно неприятная мысль: за поставку ведь отвечает граф Моран.
В обход графа, на свой страх и риск, еще не желая верить в свой домысел, Эжон оставил заявку на древесину сам и все прибыло буквально на следующий день. Это только укрепило Эжона в очень мрачном предчувствии, но дальше хуже: поползла дисциплина рабочих.
Нередко теперь можно было увидеть шатающегося того или иного рабочего, а то и вовсе – валяющегося с явно не тепловым ударом и не переутомлением. Эжон пробовал говорить с ними, но рабочие смотрели на него как на пустое место, и советник сдался – нужно было признать, что граф и маркиз вредят обновлению.
Еще не зная, как выразить им свои подозрения и не оскорбить при этом, Эжон направился к ним…
Граф Моран и маркиз Шенье сидели в строительном шатре и откровенно пили. Они даже не сделали попытки изобразить трезвость или спрятать следы своего пьянства при появлении Эжона и слова застряли у Эжона в горле – впервые он столкнулся с такой вопиющей наглостью.
-Садись, - предложил граф Моран, указывая на свободный стул подле себя. – Выпьешь!
-Вы…вы что! – Эжон растерянно взглянул на графа, еще раз на стол, где красовалась нехитрая закуска, называющаяся «походной» из мясной и овощной нарезки, орехов и хлеба, затем взглянул на маркиза. – Вы что? Пьете?
-И тебе предлагаем, - подтвердил граф Моран, даже не думая смутиться.
-На службе? – Эжон не мог прийти в себя. – На стройке? Да как…да вы…
Слова все еще не могли сложиться. Таким идиотом он себя чувствовал рядом с этими почтенными дворянами, таким ребенком!
