–Да не бойся ты этого маразматика,– посоветовал Филипп, – чего загрузилась?
–Я в частность не пойду, я не ты, – я постаралась вложить в слово «ты» как можно больше холода.
–Какие мы нежные! – фыркнул Филипп. – Ну и чего ты добиваешься? Карьеры? Да тебя если и повысят, то только до его должности, и то, лет через двадцать! Или там зарплата хорошая? Или стаж? Или опыт?
–Ну хорошо, – теперь уже я разозлилась. Разозлилась я, конечно, больше на себя, но Филипп удачно подвернулся. – Хорошо, мудрейший и умнейший! Научи меня, глупую и наивную, как жить и где зарабатывать? Куда я со своим неоконченным высшим пойду? Куда со своим опытом на кафедре «контроля за экологическим загрязнением» подамся?
–В Бельгию, – спокойно отозвался Филипп. От его спокойного голоса меня шатнуло и разум вернулся. Я только сейчас осознала, что на наш столик поглядывают – видимо, я разошлась в голос. Что это…слёзы проступили? Какое гадство. Не истеричка же вроде.
–Почему в Бельгию? – буркнула я, ткнувшись в опустевшую чашку.
Филипп вздохнул и сделал жест официантке. И только когда та поставила передо мной новую чашку, ответил:
–Там есть кафедра…такая же как мы, но спонсируется щедрее. И не такая закрытая.
Я глотнула кофе и только сейчас осознала, что рассчитывала свой бюджет не больше, чем на одну чашку.
–Пей спокойно, – попросил Филипп,– я заплачу. Да, в Бельгию. Хочешь, пришлю тебе на электронку их сайт и документы?
–Зачем? – я мотнула головой, – я же не в Бельгии.
–И я не в Бельгии. Но я планирую туда податься в скором времени. Так что – присмотрись, если что, у тебя есть ещё время. Вдвоём всяко легче прорываться будет.
–Нужны мы там, в Бельгии! – у меня ум заходил за разум. События последних двух часов слишком перенасытили мою размеренную тленную жизнь.
–А мы и здесь не нужны, – пожал плечами Филипп. – Или я что-то упустил? А? замужем? Детей завела?
Ага. Завела. Да я даже кота завести не могу – Агнешка с ума сойдёт от бешенства.
–Не-ет.
–Ну вот и подумай, – Филипп говорил так просто, словно речь шла не о переезде в другую страну, а о походе в новый супермаркет. – Деньги нужны, конечно, ну, на оформление и на сам переезд, на первое время.
–Тогда без меня, – я криво и горько усмехнулась. Чего уж лгать? Не по мне такие проекты.
–Конечно, пока ты здесь работаешь, – согласился Филипп и поднялся, – впрочем, мы теряем время. Ты едешь?
–А? – за время последней части разговора я успела уже забыть напрочь про Карину. Собственная жизнь, вернее, её призрачное устройство затмило мне всё. Может быть, в этом и есть суть человека? Как не старайся, а сам ты себе всегда будешь важнее? Я ведь и отказала Карине в помощи с радостью, потому что торопилась домой, хотела в тепло, и только потом по причине следования инструкции.
И сейчас то же самое. Я виновата в гибели этой Карины, а стоило зайти разговору про моё будущее, и я уже забыла о ней.
–К сестре Карины. Там её дочь, пусть расскажет как нашла тело. Заодно и с сестрой поговорим, узнаем, не была ли и та свидетелем чего-нибудь, – Филипп был вежлив. Он ждал моего решения, хотя очень торопился сорваться с места.
–Да…наверное, это правильно, – я поднялась следом. – Мы оба что-то проглядели.
Я старалась не думать о том, что ждёт меня завтра. Там всё равно ничего хорошего не ждало. Объяснительную я, конечно, напишу, и даже разочарование и откровенное презрение Владимира Николаевича пережить можно. Но вот премия… её терять жаль. Я на неё рассчитывала.
–Я заплачу,– напомнил Филипп, когда я потянулась к кошельку, – я же тебя позвал.
–Спасибо, –я неловко, пряча взгляд, стала одеваться. Он угадал мои проблемы, да и вообще – ничего такого в его поступке не было, но мне было некомфортно от такой щедрости.
–Пошли, такси ждёт. Тут недалеко, – Филипп махнул рукой, и мы поспешили из «Шокодома», навстречу зимнему ветру.
Уже садясь в машину, я обернулась на кафе, чисто случайно, и увидела стоящую у дверей Гайю. Какого чёрта она здесь?! а она смотрела на меня, смотрела, не обращая внимания на зиму.
–Шпионов послал, – хмыкнул Филипп, заметив и узнав её. – Как только нашла? Ну ладно, поехали!
Машина тронулась, я обернулась назад. Гайя смотрела нам вслед.
Честно говоря, я думаю, что в какой-то момент человек устаёт от эмоций. Если я на обратном пути в такси уже не испытывала ничего, кроме раздражения, то Филипп всё ещё горел идеями. Впрочем, выдохлась я до такси.
Сначала мы минут тридцать ехали до сестры Карины. Всё это время я думала о Гайе, которая очень невовремя и очень неудачно пересеклась с нами и увидела мой отъезд в компании Филиппа. Обеденный перерыв кончился, значит, никакого даже чисто теоретического столкновения на обеде рассматривать было нельзя. Гайю, видимо, послали…
Но как она нас нашла? Что будет дальше? не потеряю ли я работу? А если всё-таки потеряю?
Филипп в ту поездку молчал, думал о чём-то своём, а я занималась самоедством. Всё отчётливее я понимала, что меньше, чем за сутки, совершила целую кучу ошибок. Начиная от той, где я решила переговорить с преследовавшей меня женщиной. Почему решила? Надо было свернуть в торговый центр, или оттолкнуть её или побежать…
А я?!
Надо было не брать звонка от Филиппа. Надо было не уходить с работы, ссылаясь на плохое самочувствие, не звонить ему самой, уж тем более не встречаться с ним и не ехать! А я?..
Надо было. Надо! Но я сделала целую кучу ошибок и явно навлекла на себя злые силы, с которыми, видимо, не справлюсь. Я никогда не была бойцом, так чего ж полезла? В лучшем, самом лучшем раскладе, я осталась без премии и потеряла всякое доверие Владимира Николаевича и, наверное, своих ребят. В худшем…я потеряла работу.
И как я буду жить? Хорошо, без премии я ещё проживу. Ужмусь, сэкономлю – не привыкать. Но если совсем без работы? Агнешка ладно, ей ни еды, ни воды, ни даже тепла не нужно. А я? у меня нет сбережений, а я дура!
Мне стало жарко, Филипп, наконец, заметил моё внутренне страдание и снизошёл до фразы:
–Он тебя не уволит. Не переживай, Софа, не такой он человек.
Ага, не переживай! Но всё же, может и впрямь не уволит? Он же никогда не был злобным самодуром.
–Правда? – мне была нужна надежда и я вцепилась в слова Филиппа. Он усмехнулся:
–Правда.
Пояснять отказался, и мне пришлось смириться. Наверное так и началась моя усталость.
Мы приехали и я, измученная самобичеванием, покорно поплелась следом за Филиппом на третий этаж. У одной из дверей он остановился и позвонил.
–А что мы скажем? – я попыталась запоздало спохватиться, но Филипп махнул рукой, призывая меня молчать. А за дверью уже шло движение.
–Полиция, откройте! – Филипп продемонстрировал в глазок бордовое удостоверение. Мне стало совсем плохо. Какая полиция? Откуда у Филиппа удостоверение?
Обратный путь был долгим и я, вспомнив о том, как началось знакомство с сестрой погибшей Карины, спросила:
–Откуда у тебя удостоверение?
–Что?– Филипп в удивлении глянул на меня. – Я думал, тебя занимает другое!
–Откуда? – повторила я.
Филипп подумал, затем придвинулся ко мне ближе и шёпотом, чтобы не сильно уж и слышал водитель такси, ответил:
–У меня много знакомых. Ты не представляешь, сколько людей встречает так или иначе какую-либо сущность. Но трудно найти специалиста по ней и при этом не прослыть психом.
–Ложь! – обозлилась я. – У нас почти нет посетителей.
–Я и говорю «не прослыть психом», – напомнил Филипп. – Ваш Владимир Николаевич тотчас спешит доложить, что найдена та или иная сущность. Так он доказывает свою полезность. Думаешь много охотников светить морды по сети и телевидению? Сама бы ты хотела стать героиней какого-нибудь репортажа?
Филипп прикрыл глаза и продекламировал напыщенно:
–В доме Софии Ружинской есть привидение, оно плюётся кислотой и звенит цепями…
Агнешка не плевалась кислотой, цепями не гремела, официально не была привидением, а относилась к разряду полтергейстов, и ещё официально – не существовала.
Видимо, что-то было на моём лице такое, что Филипп принял за смущение и уверился в своей победе, снова перешёл на шёпот:
–Все же увидят! Коллеги, друзья, близкие. Кому-то, конечно, нужна такая слава, но, как правило, с тем, кому она нужна, призраки и не водятся. А тут я – профессиональный, нужный, немногословный, не ищущий шума.
–Мы собираем данные во имя науки. А ты ради денег!
–И вы ради денег, – спокойно заметил Филипп. – Не ты, конечно, нет. Но общие бюджеты зависят от вашей полезности. Твоей, Гайи, кто там ещё? Вот и шум.
–У нас всегда маленькие бюджеты, – я ещё пыталась отбиваться.
–Это ты документы видела? – Филипп пришёл в зловеще-весёлое настроение.
–Это…что? – я не сообразила сразу, но когда сообразила, весёлость Филиппа пропала:
–Да нет, ничего. Словом, не забивай себе головушку мыслями о моём удостоверении.
–Но это же…–я понизила голос, – не-за-кон-но!
–И что? кто про это знает? Ты, я и сестра Карины. Нет, не спорю, всегда есть риск, что встретит кто-то, кто знает, как выглядит настоящее. В моём, например, очень грубая ошибка – фотография наклеена, а должна быть напечатана. Но большей части людей почему-то просто поверить в книжечку, не вглядываясь. Между прочим, учись, Софа! На будущее. А то вломиться ещё кто-нибудь.
–Да что у меня брать…
Филипп пожал плечами:
–Жизнь. Ты молодая, красивая, умереть жалко, нет?
Я молчала. Моя усталость, начавшаяся по пути к сестре Карины, вернулась ко мне. Сейчас я даже могла слабо удивиться: чего меня заинтересовало удостоверение в его руках? Мне не всё ли равно? к тому же – поездка оказалась бесплодной зацепкой.
Сестра Карины – полноватая, миловидная, но с заплаканным лицом, провела нас в кухню, предложила чай, от которого мы из вежливости отказались, не сговариваясь. Филипп осторожно начал задавать вопросы.
Но нет, никакой зацепки не было. Карина не имела психических заболеваний, не употребляла вещества и лекарства (только прописанное снотворное), не была пьяницей (выпивала по редким праздникам), имела хорошую работу, среднее здоровье, не жаловалась ни на что, кроме бессонницы.
–Говорила, что не может спать, – всхлипывала женщина.
–Она объясняла причины бессонницы? – спрашивал Филипп. – Тревоги на работе или какие-нибудь…звуки?
Я напряглась. Вопрос был странным, эта женщина должна была сообразить что дело нечисто, но, видимо, горе напрочь убивает все чувства, потому что она даже не удивилась:
–Говорила, что неуютно ей спать.
Мы переглянулись с Филиппом. Эта была информация ни о чём. По факту, очень многие люди ощущают на себе то, что принимают за привидений. Им кажется, что во время сна на них кто-то смотрит, кто-то их касается, а то и скрипит половицами. Но на деле – в девяти из десяти случаев «взгляд» связан с похоладнием и ощущением неуюта, который фиксирует мозг; касание – это просто какой-то внутренний дискомфорт вроде вздутия живота; а скрип половиц – случайный сквозняк или даже соседи – в ночи звуки ярче.
Но вот только Карина реально мертва. И была мертва до того, как пришла ко мне.
–Мы должны были туда съездить! – сказал Филипп, вырывая меня из усталости. Его жгло желание действовать, а меня душило желание поспать. Мы не совпадали, но за такси платил Филипп, и оно ехало в сторону моего дома, значит, приходилось терпеть.
–Да, – согласилась я, – сестра Карины нам рассказала очевидное, но без очевидностей ни одно дело не клеится.
–Я про дочь Карины, – отмахнулся Филипп.
Я пожала плечами. Дочь? Ну да, дочь. Тонкая девчонка вошла на кухню, исподлобья глянула на Филиппа. Я испугалась, что она его узнала – всё-таки Филипп был ребёнком её матери, они могли видеться! Но девчонка сухо заметила:
–Моя мама не была сумасшедшей!
Сестра погибшей бросилась к ней, попыталась увести, запричитала. Филипп остановил:
–С вашего разрешения мы немного бы побеседовали.
Я не вмешивалась, хотя мой внутренний голос орал, хватаясь за голову. Девчонка была несовершеннолетней и «допрос» подобного рода был отвратительным нарушением всего и вся. Но, видимо, люди в горе забыли всякое знание. А может и не имели его? Само появление человека с удостоверением – уже фарс. Наглый! И ещё – здесь была я. но меня даже никто не спросил, а будь я сотрудником органов, я должна была хотя бы представиться, нет?
Что с людьми делает горе! Или беспечность? Или страх перед первым же удостоверением?
Впрочем, девочка ничего не могла сказать. Она твердила одно:
–Маму убил призрак.
–Почему ты так думаешь? – спрашивал Филипп.
–Она говорила, что призрак живёт в нашей квартире. Он ходит по стенам. Он живёт в зеркалах.
–А ты его видела?
Угрюмое молчание и взгляд исподлобья.
Сгорел сарай – гори и хата! Я вступила:
–Твоя мама описывала тебе, как он выглядит?
Девчонка помедлила, подумала, затем сказала:
–Она говорила, что он как большая тень.
–А ты его видела?
И снова молчание.
–Это важно, – строго произнёс Филипп и она сдалась:
–Нет, – а затем тяжело, очень печально вздохнула. Должно быть, она и сама понимала, как звучат её слова. Может быть, даже жалела, что на стрессе ляпнула про призрака. По факту выходило, что её мать говорила о призраке в квартире, и она не верила в это. А потом вернулась домой и нашла свою маму мёртвой.
Мне было её жаль. Я сама помнила, остро ощущала ещё пустоту в своём собственном сердце от последней и самой дорогой утраты. Хотя я была старше тогда…
–Её наблюдает психолог, – поделилась с нами сестра погибшей, уже провожая нас в дверях, – нам посоветовали. Говорят – замкнётся. У неё скоро экзамены, ей надо поступить. Как теперь будем…
Филипп потянул меня за локоть в сторону. Я пошла за ним едва ли не с радостью – уйти от горя всегда желательно.
–Люди беспечны, – вздохнул Филипп, – затаскали девчонку по допросам. Потеряли нить.
–Если она была, – напомнила я. За окном тихонько смеркалось. Не люблю зиму за короткий световой день. Идёшь на работу – темно, возвращаешься домой – темно. Единственная отрада – немного солнышка в обеденный перерыв.
–Карина видела тень! – убеждённо произнёс Филипп. – Значит, то с чем мы имеем дело…
–Если имеем, – мстила я, нарочно глядя в окно.
Филипп примолк, злясь на меня за то, что я озвучила его страх. Даже то, что я видела, а он говорил с Кариной после того, как она умерла, могло иметь вполне реальное, запутанное, но хотя бы не потустороннее объяснение.
Мы оба это понимали. Но произнесла это только я.
Такси остановилось. Я вышла, как всегда без всякого изящества. Никак не могу понять, как женщины выходят из машины легко и непринуждённо? Почему я выползаю коровой и вдобавок пачкаю то сапоги, то пуховик о машину?
Надо было прощаться, но я не знала как это сделать. Филипп жестом велел водителю подождать и вышел следом.
–Спасибо что съездила со мной, – сказал он. – Это было странное дело. Я понимаю.
–Ну…– я изобразила улыбку, хотя даже изображать было трудно. Я выдохлась.
Но это всё я была готова терпеть, если с завтрашнего утра для меня начнётся моя тихая, размеренная жизнь. Ведь начнётся?
–Я поеду ночью на её квартиру, – без всякого перехода сообщил Филипп, и я поперхнулась какими-то начавшимися находиться словами.
–Там же опечатано, наверное! – возмутилась я, хотя мысль про опечатку и не была главной.
–Я в частность не пойду, я не ты, – я постаралась вложить в слово «ты» как можно больше холода.
–Какие мы нежные! – фыркнул Филипп. – Ну и чего ты добиваешься? Карьеры? Да тебя если и повысят, то только до его должности, и то, лет через двадцать! Или там зарплата хорошая? Или стаж? Или опыт?
–Ну хорошо, – теперь уже я разозлилась. Разозлилась я, конечно, больше на себя, но Филипп удачно подвернулся. – Хорошо, мудрейший и умнейший! Научи меня, глупую и наивную, как жить и где зарабатывать? Куда я со своим неоконченным высшим пойду? Куда со своим опытом на кафедре «контроля за экологическим загрязнением» подамся?
–В Бельгию, – спокойно отозвался Филипп. От его спокойного голоса меня шатнуло и разум вернулся. Я только сейчас осознала, что на наш столик поглядывают – видимо, я разошлась в голос. Что это…слёзы проступили? Какое гадство. Не истеричка же вроде.
–Почему в Бельгию? – буркнула я, ткнувшись в опустевшую чашку.
Филипп вздохнул и сделал жест официантке. И только когда та поставила передо мной новую чашку, ответил:
–Там есть кафедра…такая же как мы, но спонсируется щедрее. И не такая закрытая.
Я глотнула кофе и только сейчас осознала, что рассчитывала свой бюджет не больше, чем на одну чашку.
–Пей спокойно, – попросил Филипп,– я заплачу. Да, в Бельгию. Хочешь, пришлю тебе на электронку их сайт и документы?
–Зачем? – я мотнула головой, – я же не в Бельгии.
–И я не в Бельгии. Но я планирую туда податься в скором времени. Так что – присмотрись, если что, у тебя есть ещё время. Вдвоём всяко легче прорываться будет.
–Нужны мы там, в Бельгии! – у меня ум заходил за разум. События последних двух часов слишком перенасытили мою размеренную тленную жизнь.
–А мы и здесь не нужны, – пожал плечами Филипп. – Или я что-то упустил? А? замужем? Детей завела?
Ага. Завела. Да я даже кота завести не могу – Агнешка с ума сойдёт от бешенства.
–Не-ет.
–Ну вот и подумай, – Филипп говорил так просто, словно речь шла не о переезде в другую страну, а о походе в новый супермаркет. – Деньги нужны, конечно, ну, на оформление и на сам переезд, на первое время.
–Тогда без меня, – я криво и горько усмехнулась. Чего уж лгать? Не по мне такие проекты.
–Конечно, пока ты здесь работаешь, – согласился Филипп и поднялся, – впрочем, мы теряем время. Ты едешь?
–А? – за время последней части разговора я успела уже забыть напрочь про Карину. Собственная жизнь, вернее, её призрачное устройство затмило мне всё. Может быть, в этом и есть суть человека? Как не старайся, а сам ты себе всегда будешь важнее? Я ведь и отказала Карине в помощи с радостью, потому что торопилась домой, хотела в тепло, и только потом по причине следования инструкции.
И сейчас то же самое. Я виновата в гибели этой Карины, а стоило зайти разговору про моё будущее, и я уже забыла о ней.
–К сестре Карины. Там её дочь, пусть расскажет как нашла тело. Заодно и с сестрой поговорим, узнаем, не была ли и та свидетелем чего-нибудь, – Филипп был вежлив. Он ждал моего решения, хотя очень торопился сорваться с места.
–Да…наверное, это правильно, – я поднялась следом. – Мы оба что-то проглядели.
Я старалась не думать о том, что ждёт меня завтра. Там всё равно ничего хорошего не ждало. Объяснительную я, конечно, напишу, и даже разочарование и откровенное презрение Владимира Николаевича пережить можно. Но вот премия… её терять жаль. Я на неё рассчитывала.
–Я заплачу,– напомнил Филипп, когда я потянулась к кошельку, – я же тебя позвал.
–Спасибо, –я неловко, пряча взгляд, стала одеваться. Он угадал мои проблемы, да и вообще – ничего такого в его поступке не было, но мне было некомфортно от такой щедрости.
–Пошли, такси ждёт. Тут недалеко, – Филипп махнул рукой, и мы поспешили из «Шокодома», навстречу зимнему ветру.
Уже садясь в машину, я обернулась на кафе, чисто случайно, и увидела стоящую у дверей Гайю. Какого чёрта она здесь?! а она смотрела на меня, смотрела, не обращая внимания на зиму.
–Шпионов послал, – хмыкнул Филипп, заметив и узнав её. – Как только нашла? Ну ладно, поехали!
Машина тронулась, я обернулась назад. Гайя смотрела нам вслед.
Глава 4.
Честно говоря, я думаю, что в какой-то момент человек устаёт от эмоций. Если я на обратном пути в такси уже не испытывала ничего, кроме раздражения, то Филипп всё ещё горел идеями. Впрочем, выдохлась я до такси.
Сначала мы минут тридцать ехали до сестры Карины. Всё это время я думала о Гайе, которая очень невовремя и очень неудачно пересеклась с нами и увидела мой отъезд в компании Филиппа. Обеденный перерыв кончился, значит, никакого даже чисто теоретического столкновения на обеде рассматривать было нельзя. Гайю, видимо, послали…
Но как она нас нашла? Что будет дальше? не потеряю ли я работу? А если всё-таки потеряю?
Филипп в ту поездку молчал, думал о чём-то своём, а я занималась самоедством. Всё отчётливее я понимала, что меньше, чем за сутки, совершила целую кучу ошибок. Начиная от той, где я решила переговорить с преследовавшей меня женщиной. Почему решила? Надо было свернуть в торговый центр, или оттолкнуть её или побежать…
А я?!
Надо было не брать звонка от Филиппа. Надо было не уходить с работы, ссылаясь на плохое самочувствие, не звонить ему самой, уж тем более не встречаться с ним и не ехать! А я?..
Надо было. Надо! Но я сделала целую кучу ошибок и явно навлекла на себя злые силы, с которыми, видимо, не справлюсь. Я никогда не была бойцом, так чего ж полезла? В лучшем, самом лучшем раскладе, я осталась без премии и потеряла всякое доверие Владимира Николаевича и, наверное, своих ребят. В худшем…я потеряла работу.
И как я буду жить? Хорошо, без премии я ещё проживу. Ужмусь, сэкономлю – не привыкать. Но если совсем без работы? Агнешка ладно, ей ни еды, ни воды, ни даже тепла не нужно. А я? у меня нет сбережений, а я дура!
Мне стало жарко, Филипп, наконец, заметил моё внутренне страдание и снизошёл до фразы:
–Он тебя не уволит. Не переживай, Софа, не такой он человек.
Ага, не переживай! Но всё же, может и впрямь не уволит? Он же никогда не был злобным самодуром.
–Правда? – мне была нужна надежда и я вцепилась в слова Филиппа. Он усмехнулся:
–Правда.
Пояснять отказался, и мне пришлось смириться. Наверное так и началась моя усталость.
Мы приехали и я, измученная самобичеванием, покорно поплелась следом за Филиппом на третий этаж. У одной из дверей он остановился и позвонил.
–А что мы скажем? – я попыталась запоздало спохватиться, но Филипп махнул рукой, призывая меня молчать. А за дверью уже шло движение.
–Полиция, откройте! – Филипп продемонстрировал в глазок бордовое удостоверение. Мне стало совсем плохо. Какая полиция? Откуда у Филиппа удостоверение?
Обратный путь был долгим и я, вспомнив о том, как началось знакомство с сестрой погибшей Карины, спросила:
–Откуда у тебя удостоверение?
–Что?– Филипп в удивлении глянул на меня. – Я думал, тебя занимает другое!
–Откуда? – повторила я.
Филипп подумал, затем придвинулся ко мне ближе и шёпотом, чтобы не сильно уж и слышал водитель такси, ответил:
–У меня много знакомых. Ты не представляешь, сколько людей встречает так или иначе какую-либо сущность. Но трудно найти специалиста по ней и при этом не прослыть психом.
–Ложь! – обозлилась я. – У нас почти нет посетителей.
–Я и говорю «не прослыть психом», – напомнил Филипп. – Ваш Владимир Николаевич тотчас спешит доложить, что найдена та или иная сущность. Так он доказывает свою полезность. Думаешь много охотников светить морды по сети и телевидению? Сама бы ты хотела стать героиней какого-нибудь репортажа?
Филипп прикрыл глаза и продекламировал напыщенно:
–В доме Софии Ружинской есть привидение, оно плюётся кислотой и звенит цепями…
Агнешка не плевалась кислотой, цепями не гремела, официально не была привидением, а относилась к разряду полтергейстов, и ещё официально – не существовала.
Видимо, что-то было на моём лице такое, что Филипп принял за смущение и уверился в своей победе, снова перешёл на шёпот:
–Все же увидят! Коллеги, друзья, близкие. Кому-то, конечно, нужна такая слава, но, как правило, с тем, кому она нужна, призраки и не водятся. А тут я – профессиональный, нужный, немногословный, не ищущий шума.
–Мы собираем данные во имя науки. А ты ради денег!
–И вы ради денег, – спокойно заметил Филипп. – Не ты, конечно, нет. Но общие бюджеты зависят от вашей полезности. Твоей, Гайи, кто там ещё? Вот и шум.
–У нас всегда маленькие бюджеты, – я ещё пыталась отбиваться.
–Это ты документы видела? – Филипп пришёл в зловеще-весёлое настроение.
–Это…что? – я не сообразила сразу, но когда сообразила, весёлость Филиппа пропала:
–Да нет, ничего. Словом, не забивай себе головушку мыслями о моём удостоверении.
–Но это же…–я понизила голос, – не-за-кон-но!
–И что? кто про это знает? Ты, я и сестра Карины. Нет, не спорю, всегда есть риск, что встретит кто-то, кто знает, как выглядит настоящее. В моём, например, очень грубая ошибка – фотография наклеена, а должна быть напечатана. Но большей части людей почему-то просто поверить в книжечку, не вглядываясь. Между прочим, учись, Софа! На будущее. А то вломиться ещё кто-нибудь.
–Да что у меня брать…
Филипп пожал плечами:
–Жизнь. Ты молодая, красивая, умереть жалко, нет?
Я молчала. Моя усталость, начавшаяся по пути к сестре Карины, вернулась ко мне. Сейчас я даже могла слабо удивиться: чего меня заинтересовало удостоверение в его руках? Мне не всё ли равно? к тому же – поездка оказалась бесплодной зацепкой.
Сестра Карины – полноватая, миловидная, но с заплаканным лицом, провела нас в кухню, предложила чай, от которого мы из вежливости отказались, не сговариваясь. Филипп осторожно начал задавать вопросы.
Но нет, никакой зацепки не было. Карина не имела психических заболеваний, не употребляла вещества и лекарства (только прописанное снотворное), не была пьяницей (выпивала по редким праздникам), имела хорошую работу, среднее здоровье, не жаловалась ни на что, кроме бессонницы.
–Говорила, что не может спать, – всхлипывала женщина.
–Она объясняла причины бессонницы? – спрашивал Филипп. – Тревоги на работе или какие-нибудь…звуки?
Я напряглась. Вопрос был странным, эта женщина должна была сообразить что дело нечисто, но, видимо, горе напрочь убивает все чувства, потому что она даже не удивилась:
–Говорила, что неуютно ей спать.
Мы переглянулись с Филиппом. Эта была информация ни о чём. По факту, очень многие люди ощущают на себе то, что принимают за привидений. Им кажется, что во время сна на них кто-то смотрит, кто-то их касается, а то и скрипит половицами. Но на деле – в девяти из десяти случаев «взгляд» связан с похоладнием и ощущением неуюта, который фиксирует мозг; касание – это просто какой-то внутренний дискомфорт вроде вздутия живота; а скрип половиц – случайный сквозняк или даже соседи – в ночи звуки ярче.
Но вот только Карина реально мертва. И была мертва до того, как пришла ко мне.
–Мы должны были туда съездить! – сказал Филипп, вырывая меня из усталости. Его жгло желание действовать, а меня душило желание поспать. Мы не совпадали, но за такси платил Филипп, и оно ехало в сторону моего дома, значит, приходилось терпеть.
–Да, – согласилась я, – сестра Карины нам рассказала очевидное, но без очевидностей ни одно дело не клеится.
–Я про дочь Карины, – отмахнулся Филипп.
Я пожала плечами. Дочь? Ну да, дочь. Тонкая девчонка вошла на кухню, исподлобья глянула на Филиппа. Я испугалась, что она его узнала – всё-таки Филипп был ребёнком её матери, они могли видеться! Но девчонка сухо заметила:
–Моя мама не была сумасшедшей!
Сестра погибшей бросилась к ней, попыталась увести, запричитала. Филипп остановил:
–С вашего разрешения мы немного бы побеседовали.
Я не вмешивалась, хотя мой внутренний голос орал, хватаясь за голову. Девчонка была несовершеннолетней и «допрос» подобного рода был отвратительным нарушением всего и вся. Но, видимо, люди в горе забыли всякое знание. А может и не имели его? Само появление человека с удостоверением – уже фарс. Наглый! И ещё – здесь была я. но меня даже никто не спросил, а будь я сотрудником органов, я должна была хотя бы представиться, нет?
Что с людьми делает горе! Или беспечность? Или страх перед первым же удостоверением?
Впрочем, девочка ничего не могла сказать. Она твердила одно:
–Маму убил призрак.
–Почему ты так думаешь? – спрашивал Филипп.
–Она говорила, что призрак живёт в нашей квартире. Он ходит по стенам. Он живёт в зеркалах.
–А ты его видела?
Угрюмое молчание и взгляд исподлобья.
Сгорел сарай – гори и хата! Я вступила:
–Твоя мама описывала тебе, как он выглядит?
Девчонка помедлила, подумала, затем сказала:
–Она говорила, что он как большая тень.
–А ты его видела?
И снова молчание.
–Это важно, – строго произнёс Филипп и она сдалась:
–Нет, – а затем тяжело, очень печально вздохнула. Должно быть, она и сама понимала, как звучат её слова. Может быть, даже жалела, что на стрессе ляпнула про призрака. По факту выходило, что её мать говорила о призраке в квартире, и она не верила в это. А потом вернулась домой и нашла свою маму мёртвой.
Мне было её жаль. Я сама помнила, остро ощущала ещё пустоту в своём собственном сердце от последней и самой дорогой утраты. Хотя я была старше тогда…
–Её наблюдает психолог, – поделилась с нами сестра погибшей, уже провожая нас в дверях, – нам посоветовали. Говорят – замкнётся. У неё скоро экзамены, ей надо поступить. Как теперь будем…
Филипп потянул меня за локоть в сторону. Я пошла за ним едва ли не с радостью – уйти от горя всегда желательно.
–Люди беспечны, – вздохнул Филипп, – затаскали девчонку по допросам. Потеряли нить.
–Если она была, – напомнила я. За окном тихонько смеркалось. Не люблю зиму за короткий световой день. Идёшь на работу – темно, возвращаешься домой – темно. Единственная отрада – немного солнышка в обеденный перерыв.
–Карина видела тень! – убеждённо произнёс Филипп. – Значит, то с чем мы имеем дело…
–Если имеем, – мстила я, нарочно глядя в окно.
Филипп примолк, злясь на меня за то, что я озвучила его страх. Даже то, что я видела, а он говорил с Кариной после того, как она умерла, могло иметь вполне реальное, запутанное, но хотя бы не потустороннее объяснение.
Мы оба это понимали. Но произнесла это только я.
Такси остановилось. Я вышла, как всегда без всякого изящества. Никак не могу понять, как женщины выходят из машины легко и непринуждённо? Почему я выползаю коровой и вдобавок пачкаю то сапоги, то пуховик о машину?
Надо было прощаться, но я не знала как это сделать. Филипп жестом велел водителю подождать и вышел следом.
–Спасибо что съездила со мной, – сказал он. – Это было странное дело. Я понимаю.
–Ну…– я изобразила улыбку, хотя даже изображать было трудно. Я выдохлась.
Но это всё я была готова терпеть, если с завтрашнего утра для меня начнётся моя тихая, размеренная жизнь. Ведь начнётся?
–Я поеду ночью на её квартиру, – без всякого перехода сообщил Филипп, и я поперхнулась какими-то начавшимися находиться словами.
–Там же опечатано, наверное! – возмутилась я, хотя мысль про опечатку и не была главной.
