Было смешно, но, похоже, только ей и Регару. Для Сколера это был удар. А она не замечала собственного особенного положения, ведь Регар ей говорил, на самом деле, чтобы она не ходила работать в морозные дни.
И Арахна воспринимала это как должное, не задумываясь о других.
Стыд сжал ей горло. Она почувствовала на своих плечах непреодолимый, неподъемный груз. Захотелось сбежать и скрыться. Ото всех, кто знал ее, благо – это немногие.
Она заставила себя держаться и взяла вновь дневник Сколера, укоряющий ее теперь в каждой своей строке и даже букве.
«Девятый день зимнего сезона.
Что-то я не знаю! Как поступать? Вроде, жизнь моя не так уж плоха. Познакомился с очаровательной дамой – с нее хоть картины пиши, хоть просто любуйся. Самое главное, что похоже и она не против знакомства».
-Сколер такой Сколер…- непонятно для кого промолвила Арахна. Дальше приходилось пролистывать некоторые куски – Сколер все рассказывал тайных свиданиях, о встречах с этой женщиной. Нигде не называя ее имени, он хранил о ней всякую тайну. Не описывая, лишь называл «прелестной», «грациозной», «изящной», «любознательной» и в таком духе. Что ж, Сколер всегда обладал определенным понятием чести и даже друзьям не называл имен многочисленных любовниц.
Мелькали события, даты. Арахна все искала хоть что-нибудь стоящее, что не относилось бы ни к любовным тайнам, ни к общим воспоминаниям, что тиранили нежную память, заставляя осознать снова и вновь: больше никогда не будет подобного мига. Никогда.
Пришлось долистать до тридцать первого дня зимнего сезона.
«Надо посмотреть здраво на свою жизнь. Я молод и у меня есть шанс чего-то добиться. Я хочу славы. Я хочу денег. Я хочу любви и свою семью. Что ждет меня в маленькой Коллегии? Какие здесь для меня перспективы? Неужели так и пройдет моя жизнь в этом прозябании?
Но я не хочу оставаться здесь. А что будет с моими детьми? Я не Леп, я ради какой-т одной девицы-палача палачом быть до конца дней своих не могу.
Надо куда-то идти, но как?»
И снова упрек сжал горло. Но опять Арахна победила саму себя и перевернула страницу.
«Тридцать четвертый день зимнего сезона.
Да пошло оно все! Горят они все! Лепен – скотина недобитая, совсем с ума сошел! Пусть и остается со своей Арахной. Достал. Уже и заговорить с нею нельзя!
Всё, ухожу»
Вот оно где! Именно здесь Сколер рванулся от них. не выдержал. Какие они все эгоисты. И Лепен! Как хотелось бы Арахне обвинить во всем его одного, но она не посмела – в произошедшем было много и ее вины.
Арахна знала, что Сколеру отказали, но боялась читать об этом. Однако пришлось. Она перевернула страницу.
«Тридцать пятый день.
Какой я трус! Надо было поговорить с Регаром, он бы отпустил, посодействовал. А я… Луал! Теперь Регар проклянет меня, когда узнает, что я тайком сбежал. И Арахна… и Лепен. Как они будут смотреть на меня?»
Арахна поняла, что где-то в промежутке между записями Сколер предпринял попытку к переводу и, еще не зная, что получит отказ, запаниковал. Следующая запись подтвердила ее догадку. Сбивчивый, еще более неровный почерк сообщил:
«Тридцать шестой.
Я ничтожен. Я слабак. Я совершил ошибку. Назад пути нет и есть только презрение. Я должен был поступить не так, но теперь бюрократия не позволит мне забрать мое заявление о переводе. Я пытался, угрожал, просил…
Нет ответа! И скоро все они узнают, как я низко пал!»
Это было что-то совсем новое, другое. Теперь, глядя на жизнь Сколера его глазами, Арахна видела то, что ей даже не могло представиться. Она видела себя гадкой, Лепена ревнивым и отвратительным человеком, Регара – плохим руководителем и наставником, а Сколера – человеком, попавшим между ними и пытающимся выбраться.
Следующая запись была датирована сорок вторым днем зимнего сезона.
«Они отказали мне в переводе. Как я счастлив! Я так счастлив, что даже не хочу выяснять причину отказа!»
Арахна вспомнила тот день. Тогда Сколер был необычайно весел, бодр и подвижен. Он заказал за свой счет на кухне целую корзину вкусностей и деликатесов, которые не были предусмотрены казной. А на изумленные вопросы отвечал, что просто ему захотелось покутить.
Тогда Лепен еще предположил, что Сколер удачно спелся с какой-то девицей…
«сорок седьмой день.
Эта И. смотрит на меня так жалостливо. Луал, ну за что ты послал любовь ко мне этой наивной дурочке?»
Арахна догадалась, что И. – это Иас, но от этого ей было все равно. Вскрывшаяся связь, потрясшая ее недавно, теперь ничего не значила.
«Пятидесятый.
Пытаюсь исправить вину, о которой знаю только я.»
Дальше последовали записи о бытовых днях. Редко появлялись стычки с Лепеном и мало было ругани на Регара или на Арахну. Похоже, что Сколер, в самом деле, пытался искупить свою попытку к бегству. Да и про будущее не было больше и слова, как будто бы эти мысли перестали его занимать.
Только в семнадцатый день межсезонья появилась запись, показывающая, что мысли не покинули Сколера. Почерк был нервным, как будто бы Сколер спешил.
«Вчера получил странное предложение. Они говорят, что я могу заработать. Они говорят, что я могу принять участие в глобальной цели, что им нужен кто-то незаметный и они готовы платить за мою незаметность.
Мне надо только передавать письма, не заглядывая внутрь. Получать их в одном месте и отдавать в другом. Одно письмо – пять золотых монет.
Мне страшно советоваться с кем-то. Да и что я скажу? Дело выгодное»
Сердце Арахны учащенно забились. Дальнейшие же записи, шедшие из межсезонья, пугали все больше.
«Этот М. большая свинья! Сноб, циник и черствый человек. Он относится ко мне как к обслуге, хотя сам не выше меня. Леп прав на их счет».
М? Леп прав? Арахна сообразила, что это речь о дознавателе и чудилось ей, что знает она этого дознавателя, чье имя начинается с «М» и который показывал себя снобом, циником и черствым человеком.
«Эти деньги легкие! Передал-получил. Получил – передал! Конверты запечатаны печатью, так что – е взглянуть. Я спрашиваю, а О. говорит мне, что нельзя смотреть. Что тогда это будет опасно. М. намекает, что мне лучше не вмешиваться. Ношу»
Дальше последовала запись про И. а вот про сокращение – О. Арахна сказать ничего не могла. Дознаватель? Заговорщик?
«Иас все-таки добилась своего!»
И снова:
«Сегодня носил письма в Канцелярию. Постарался заглянуть в письмо, не понял ничего. зато этот канцлер обозлился. Вечером М. велел мне или не пытаться больше заглянуть в конверты, или попрощаться с золотыми»
«Мне все больше кажется, что я влез в очень темное дело и много раз пожалею. Сегодня пришел раньше и увидел под плащом М. не только свой конверт, но и пять-шесть таких же. Есть еще такие как я? Что мы носим?»
«Лепен прицепился. Опять ему кажется, что я влюблен в Арахну. Идиот. Арахна с ним будет очень страдать.
Пытался смотреть конверты на свет – не вижу. Вроде бы написано что-то, а не разглядишь!»
и уголок не поддеть.
Иас спрашивает, поженимся ли мы… дурочка. Наивная моя дурочка»
«Регар вел странную беседу о том, что у меня болезненный вид . да тут одуреть. А не заболеть можно.
Конвертов мне сегодня не было. М. об этом сообщил мне с нескрываемым удовольствием»
«купил восковой штамп. Эта загадка должна быть кончена! В следующий раз я открою!»
«Получил золотые и конверт. Надо отнести в Канцелярию. Завернул за угол и вскрыл ножом. Получилось очень даже аккуратно – чуть подплавить воск потом и никто не узнает, что письмо вскрывали.
Внутри список…»
Арахна была в нетерпении. Желая разгадать тайну, она перевернула лихорадочно лист и замерла, увидев вырванные корешки нескольких листов. Их вырвал Мальт.
Список. Какой это мог быть список? Чего? Кого? Заговорщиков?! А зачем передавать одним заговорщикам список других заговорщиков?
Арахна чуть не отшвырнула в дальний угол дневник, который не дал ей разгадки, подвел! Она пересчитала корешки – пять листов. Пять листов у Мальта. Что там на этих листах? Только ли списки?
Арахна вчиталась в следующую страницу, которая была датирована уже этим сезоном. Либо Сколер был крайне скуп в последних записях, либо же сделал долгий перерыв в них. в конце концов, в тонкую книжицу не впишешь каждый день с прошлого зимнего сезона. И даже если писать через день-два…
«Сегодня узнал, что они заговорщики! Не знаю, что делать? Рассказать Регару? Он не поверит. Арахне? Она разумна, но она предложит мне сдаться, ведь я тоже заговорщик! Я не хочу. Я не хочу умирать. Я никому не сделал зла!»
Дальнейшие записи этого дня Арахне разглядеть не удалось. Уродливые кляксы скрыли от нее несколько отчаянных строк.
Зато следующая запись ей удалась к прочтению.
«Чего я переживаю? Я молил у Луала дать мне шанс к изменению жизни. Вот, чем это не шанс? Рок, судьба!
Там ведь не идиоты? Чего им со мной ругаться, проще же дать золотом. И я буду молчать. Уйду из Коллегии, женюсь на Иас и попробую себя где-нибудь еще.
Что им пять сотен золотых монет? Или просить семь? В любом случае, мне есть чем ИХ пугнуть!»
На этом записи обрывались. Арахна проследила за датой – да, за два дня до того, как Сколер пытался ей рассказать свою версию…за два дня до его ареста. Зачем он все это затеял тогда? Чувствовал, что за ним придут, и пытался придумать им сказку?
Все равно все вышло наружу. А может, он рассчитывал отбиться от обвинений? Зачем тогда сознался?
Мальт говорил, что он шантажировал их. Говорил, что он увлекся верой в свою значимость. Так что же? Заговор…Луал с ним. Но шантаж?
Арахна не знала, как ей быть, что делать и что чувствовать. Внутри все смешалось, затуманило. Отступления не было и как жить с этим Арахна не представляла. Раньше она могла сомневаться, придумывать отговорки, а теперь прочла, как произошло падение Сколера.
И что ей было теперь делать?
Время уходило. Бесполезно было запираться от жестоких, уходящих минут. Арахна умыла лицо ледяной водой, которая мгновенно обожгла кожу, но не почувствовала себя легче. Голова все также немилосердно гудела. Но надо было идти. пока еще есть куда.
Одеться теплее – зимний сезон не за горами, плотнее затянуть пояс, странно, раньше она застегивалась на дырочку дальше, что ж – похудела? Может быть! Арахна не заметила даже.
Холодными пальцами она открыла дверь своей комнаты, прислушалась – тишина. Удушливая тишина. Где все? Скорбят? Затаились?
Арахна медленно спустилась по лестнице, готовая в любой момент к встрече с Лепеном, который непременно спросил бы – куда она пошла. Но Лепен провалился как сквозь землю. Зато в общей зале обнаружился Эмис. Он сидел на диване и что-то прикладывал к затылку. Услышав ее шаги, повернул голову.
-Привет, - растерянно сказала Арахна. – Что с затылком?
-Упал, - ответил Эмис, решив не сообщать Арахне обстоятельств своего падения, к которым причастен был и Лепен. – А ты…
Как? Куда? Как держишься? Как справляешься? Куда идешь? Вопросов было много.
-Я, - хрипло отозвалась Арахна. – Я не могу. Мне надо идти.
И она осталась стоять.
-Я могу пойти с тобой, - предложил Эмис. – Обещаю не задавать вопросов.
-Не надо, - хотя предложение было очень соблазнительным.
-Уверена?
Арахна не была уверена, но и допустить сопровождения в лице Эмиса не могла. Это только ее груз теперь, нельзя вмешивать кого-то еще.
-ладно, - согласился Эмис, не дождавшись ответа. – Но, если что-то понадобится, ты можешь на меня положиться. За Лепена не знаю, но он тебя любит.
-Где он, кстати? – Арахна не хотела с ним сталкиваться.
-В кабинете Регара, - мгновенно сдал палача Эмис. – Сразу ушел, как ты к себе поднялась.
-И зачем он там?
-Можешь сама зайти и спросить, - Эмис дернул плечом, - я не полезу. Я всего лишь ученик палача.
Возмущение было логичным. И, хотя Арахне не нравилось присутствие Лепена в кабинете Регара (как он посмел вообще туда ступить?), она решила отложить разборки на время своего возвращения.
Вспомнила уже у дверей еще кое о чем, извлекла из-за пазухи очередной свиток из Дознания и швырнула его на диван к Эмису:
-Это казни на завтра. Распределим.
-Ты говорила, что надо заказать телеги! – мгновенно вспомнил Эмис. – Они заказаны?
Арахна выругалась – она напрочь забыла про телеги и про все. Да и не представляла она, как завтра будет казнить семь человек, пока Регар…
-Ладно, - спохватился несчастный бард, - если я сейчас побегу, то, наверное, еще успею!
Он вскочил и бросился к своему креслу. Вернее, кресло было общим, но Эмис держал на нем свои вещи, вместо шкафа. Арахна подумала, что это не дело, но мысль улетучилась. Покачиваясь, словно от хмеля, не дожидаясь окончания сборов Эмиса, она вышла из своей Коллегии, в которой теперь не узнавала привычных очертаний. Казалось, приведи ее к дверям другой Коллегии сейчас – Арахна и не отличит.
Мальт ее уже ждал. Он был спокоен и собран. Увидев Арахну, спросил:
-Снова ненавидишь меня?
-Сильнее, чем раньше, - лукавить смысла не было. Строки из дневника Сколера еще проявлялись, словно выжженные, перед ее внутренним взором.
-По дороге расскажешь, - Мальт повернулся и зашагал по дороге, соединяющей все Коллегии, и уводящей в сторону городской площади.
-Куда мы? – Арахна пошла, покорная судьбе и дознавателю, да и куда было ей деться?
-Мы идем…- Мальт искоса глянул на нее и почему-то вздохнул, - ладно. Завтра Регар предстанет перед Советом Глав Коллегий и министрами.
-Что?! – дернулась Арахна. В это время мимо них проходила какая-то женщина, сосредоточенно разглядывающая листы в своих руках. От возгласа Арахны она вздрогнула и, видимо, сбилась с мыслей, из-за чего одарила девушку самым злым взглядом.
-Тише, - попенял Мальт, - людей распугаешь. Еще и внимание привлечешь! Да, Арахна. Завтра Регар предстанет перед Советом. Персиваль будет там же.
-Кто? – не сразу сообразила Арахна. – А. ну…и?! что думаешь?
-А что я могу думать? – удивился Мальт и кивнул встречному, - доброго вечера. Что я могу думать? Я пока только уверен в том, что это – подлог.
-Еще раз – куда мы идем?
Арахна примолкла, когда проходила мимо Разъездной Коллегии. Смутно угадался (а может быть – показалось?) силуэт Эмиса. но как он мог оказаться здесь быстрее, чем она? Бежал? или это все-таки не он?
-Я веду тебя к Регару, - тихо прошелестел Мальт. – Поговорить. Может, тебе он скажет что-то более разумное.
Арахна вцепилась в руку Мальта так, что он даже остановился.
-Чего?
-К Ре…- Арахна понизила голос до шепота, огляделась с испугом, - Регару?
-Да. Заслушивать его будут в городе, подальше от Коллегий. Перевезли туда. Или еще перевозят. Во всяком случае, к нашему приходу там не будет никого, кроме известных мне людей. Тебя пропустят. У тебя будет минут пять, не больше. Затем будет смена стражи…
Арахна не знала, как выразить благодарность, как передать всю важность момента. Ей казалось, что стоит только заговорить с Регаром, как все станет понятно и легко. Откуда Арахне было знать, что сам Регар был уверен, что берет на себя ее вину?
-Я даже…
-Вот и не надо, - Мальт смутился. Его благодарили редко и в основном за то, что он оставлял кого-то в покое или уходил откуда-нибудь. Конечно, это тоже была искренняя благодарность, но все-таки совсем другая.
-Это многое значит, - призналась Арахна.
И Арахна воспринимала это как должное, не задумываясь о других.
Стыд сжал ей горло. Она почувствовала на своих плечах непреодолимый, неподъемный груз. Захотелось сбежать и скрыться. Ото всех, кто знал ее, благо – это немногие.
Она заставила себя держаться и взяла вновь дневник Сколера, укоряющий ее теперь в каждой своей строке и даже букве.
«Девятый день зимнего сезона.
Что-то я не знаю! Как поступать? Вроде, жизнь моя не так уж плоха. Познакомился с очаровательной дамой – с нее хоть картины пиши, хоть просто любуйся. Самое главное, что похоже и она не против знакомства».
-Сколер такой Сколер…- непонятно для кого промолвила Арахна. Дальше приходилось пролистывать некоторые куски – Сколер все рассказывал тайных свиданиях, о встречах с этой женщиной. Нигде не называя ее имени, он хранил о ней всякую тайну. Не описывая, лишь называл «прелестной», «грациозной», «изящной», «любознательной» и в таком духе. Что ж, Сколер всегда обладал определенным понятием чести и даже друзьям не называл имен многочисленных любовниц.
Мелькали события, даты. Арахна все искала хоть что-нибудь стоящее, что не относилось бы ни к любовным тайнам, ни к общим воспоминаниям, что тиранили нежную память, заставляя осознать снова и вновь: больше никогда не будет подобного мига. Никогда.
Пришлось долистать до тридцать первого дня зимнего сезона.
«Надо посмотреть здраво на свою жизнь. Я молод и у меня есть шанс чего-то добиться. Я хочу славы. Я хочу денег. Я хочу любви и свою семью. Что ждет меня в маленькой Коллегии? Какие здесь для меня перспективы? Неужели так и пройдет моя жизнь в этом прозябании?
Но я не хочу оставаться здесь. А что будет с моими детьми? Я не Леп, я ради какой-т одной девицы-палача палачом быть до конца дней своих не могу.
Надо куда-то идти, но как?»
И снова упрек сжал горло. Но опять Арахна победила саму себя и перевернула страницу.
«Тридцать четвертый день зимнего сезона.
Да пошло оно все! Горят они все! Лепен – скотина недобитая, совсем с ума сошел! Пусть и остается со своей Арахной. Достал. Уже и заговорить с нею нельзя!
Всё, ухожу»
Вот оно где! Именно здесь Сколер рванулся от них. не выдержал. Какие они все эгоисты. И Лепен! Как хотелось бы Арахне обвинить во всем его одного, но она не посмела – в произошедшем было много и ее вины.
Арахна знала, что Сколеру отказали, но боялась читать об этом. Однако пришлось. Она перевернула страницу.
«Тридцать пятый день.
Какой я трус! Надо было поговорить с Регаром, он бы отпустил, посодействовал. А я… Луал! Теперь Регар проклянет меня, когда узнает, что я тайком сбежал. И Арахна… и Лепен. Как они будут смотреть на меня?»
Арахна поняла, что где-то в промежутке между записями Сколер предпринял попытку к переводу и, еще не зная, что получит отказ, запаниковал. Следующая запись подтвердила ее догадку. Сбивчивый, еще более неровный почерк сообщил:
«Тридцать шестой.
Я ничтожен. Я слабак. Я совершил ошибку. Назад пути нет и есть только презрение. Я должен был поступить не так, но теперь бюрократия не позволит мне забрать мое заявление о переводе. Я пытался, угрожал, просил…
Нет ответа! И скоро все они узнают, как я низко пал!»
Это было что-то совсем новое, другое. Теперь, глядя на жизнь Сколера его глазами, Арахна видела то, что ей даже не могло представиться. Она видела себя гадкой, Лепена ревнивым и отвратительным человеком, Регара – плохим руководителем и наставником, а Сколера – человеком, попавшим между ними и пытающимся выбраться.
Следующая запись была датирована сорок вторым днем зимнего сезона.
«Они отказали мне в переводе. Как я счастлив! Я так счастлив, что даже не хочу выяснять причину отказа!»
Арахна вспомнила тот день. Тогда Сколер был необычайно весел, бодр и подвижен. Он заказал за свой счет на кухне целую корзину вкусностей и деликатесов, которые не были предусмотрены казной. А на изумленные вопросы отвечал, что просто ему захотелось покутить.
Тогда Лепен еще предположил, что Сколер удачно спелся с какой-то девицей…
«сорок седьмой день.
Эта И. смотрит на меня так жалостливо. Луал, ну за что ты послал любовь ко мне этой наивной дурочке?»
Арахна догадалась, что И. – это Иас, но от этого ей было все равно. Вскрывшаяся связь, потрясшая ее недавно, теперь ничего не значила.
«Пятидесятый.
Пытаюсь исправить вину, о которой знаю только я.»
Дальше последовали записи о бытовых днях. Редко появлялись стычки с Лепеном и мало было ругани на Регара или на Арахну. Похоже, что Сколер, в самом деле, пытался искупить свою попытку к бегству. Да и про будущее не было больше и слова, как будто бы эти мысли перестали его занимать.
Только в семнадцатый день межсезонья появилась запись, показывающая, что мысли не покинули Сколера. Почерк был нервным, как будто бы Сколер спешил.
«Вчера получил странное предложение. Они говорят, что я могу заработать. Они говорят, что я могу принять участие в глобальной цели, что им нужен кто-то незаметный и они готовы платить за мою незаметность.
Мне надо только передавать письма, не заглядывая внутрь. Получать их в одном месте и отдавать в другом. Одно письмо – пять золотых монет.
Мне страшно советоваться с кем-то. Да и что я скажу? Дело выгодное»
Сердце Арахны учащенно забились. Дальнейшие же записи, шедшие из межсезонья, пугали все больше.
«Этот М. большая свинья! Сноб, циник и черствый человек. Он относится ко мне как к обслуге, хотя сам не выше меня. Леп прав на их счет».
М? Леп прав? Арахна сообразила, что это речь о дознавателе и чудилось ей, что знает она этого дознавателя, чье имя начинается с «М» и который показывал себя снобом, циником и черствым человеком.
«Эти деньги легкие! Передал-получил. Получил – передал! Конверты запечатаны печатью, так что – е взглянуть. Я спрашиваю, а О. говорит мне, что нельзя смотреть. Что тогда это будет опасно. М. намекает, что мне лучше не вмешиваться. Ношу»
Дальше последовала запись про И. а вот про сокращение – О. Арахна сказать ничего не могла. Дознаватель? Заговорщик?
«Иас все-таки добилась своего!»
И снова:
«Сегодня носил письма в Канцелярию. Постарался заглянуть в письмо, не понял ничего. зато этот канцлер обозлился. Вечером М. велел мне или не пытаться больше заглянуть в конверты, или попрощаться с золотыми»
«Мне все больше кажется, что я влез в очень темное дело и много раз пожалею. Сегодня пришел раньше и увидел под плащом М. не только свой конверт, но и пять-шесть таких же. Есть еще такие как я? Что мы носим?»
«Лепен прицепился. Опять ему кажется, что я влюблен в Арахну. Идиот. Арахна с ним будет очень страдать.
Пытался смотреть конверты на свет – не вижу. Вроде бы написано что-то, а не разглядишь!»
и уголок не поддеть.
Иас спрашивает, поженимся ли мы… дурочка. Наивная моя дурочка»
«Регар вел странную беседу о том, что у меня болезненный вид . да тут одуреть. А не заболеть можно.
Конвертов мне сегодня не было. М. об этом сообщил мне с нескрываемым удовольствием»
«купил восковой штамп. Эта загадка должна быть кончена! В следующий раз я открою!»
«Получил золотые и конверт. Надо отнести в Канцелярию. Завернул за угол и вскрыл ножом. Получилось очень даже аккуратно – чуть подплавить воск потом и никто не узнает, что письмо вскрывали.
Внутри список…»
Арахна была в нетерпении. Желая разгадать тайну, она перевернула лихорадочно лист и замерла, увидев вырванные корешки нескольких листов. Их вырвал Мальт.
Список. Какой это мог быть список? Чего? Кого? Заговорщиков?! А зачем передавать одним заговорщикам список других заговорщиков?
Арахна чуть не отшвырнула в дальний угол дневник, который не дал ей разгадки, подвел! Она пересчитала корешки – пять листов. Пять листов у Мальта. Что там на этих листах? Только ли списки?
Арахна вчиталась в следующую страницу, которая была датирована уже этим сезоном. Либо Сколер был крайне скуп в последних записях, либо же сделал долгий перерыв в них. в конце концов, в тонкую книжицу не впишешь каждый день с прошлого зимнего сезона. И даже если писать через день-два…
«Сегодня узнал, что они заговорщики! Не знаю, что делать? Рассказать Регару? Он не поверит. Арахне? Она разумна, но она предложит мне сдаться, ведь я тоже заговорщик! Я не хочу. Я не хочу умирать. Я никому не сделал зла!»
Дальнейшие записи этого дня Арахне разглядеть не удалось. Уродливые кляксы скрыли от нее несколько отчаянных строк.
Зато следующая запись ей удалась к прочтению.
«Чего я переживаю? Я молил у Луала дать мне шанс к изменению жизни. Вот, чем это не шанс? Рок, судьба!
Там ведь не идиоты? Чего им со мной ругаться, проще же дать золотом. И я буду молчать. Уйду из Коллегии, женюсь на Иас и попробую себя где-нибудь еще.
Что им пять сотен золотых монет? Или просить семь? В любом случае, мне есть чем ИХ пугнуть!»
На этом записи обрывались. Арахна проследила за датой – да, за два дня до того, как Сколер пытался ей рассказать свою версию…за два дня до его ареста. Зачем он все это затеял тогда? Чувствовал, что за ним придут, и пытался придумать им сказку?
Все равно все вышло наружу. А может, он рассчитывал отбиться от обвинений? Зачем тогда сознался?
Мальт говорил, что он шантажировал их. Говорил, что он увлекся верой в свою значимость. Так что же? Заговор…Луал с ним. Но шантаж?
Арахна не знала, как ей быть, что делать и что чувствовать. Внутри все смешалось, затуманило. Отступления не было и как жить с этим Арахна не представляла. Раньше она могла сомневаться, придумывать отговорки, а теперь прочла, как произошло падение Сколера.
И что ей было теперь делать?
Глава 28.
Время уходило. Бесполезно было запираться от жестоких, уходящих минут. Арахна умыла лицо ледяной водой, которая мгновенно обожгла кожу, но не почувствовала себя легче. Голова все также немилосердно гудела. Но надо было идти. пока еще есть куда.
Одеться теплее – зимний сезон не за горами, плотнее затянуть пояс, странно, раньше она застегивалась на дырочку дальше, что ж – похудела? Может быть! Арахна не заметила даже.
Холодными пальцами она открыла дверь своей комнаты, прислушалась – тишина. Удушливая тишина. Где все? Скорбят? Затаились?
Арахна медленно спустилась по лестнице, готовая в любой момент к встрече с Лепеном, который непременно спросил бы – куда она пошла. Но Лепен провалился как сквозь землю. Зато в общей зале обнаружился Эмис. Он сидел на диване и что-то прикладывал к затылку. Услышав ее шаги, повернул голову.
-Привет, - растерянно сказала Арахна. – Что с затылком?
-Упал, - ответил Эмис, решив не сообщать Арахне обстоятельств своего падения, к которым причастен был и Лепен. – А ты…
Как? Куда? Как держишься? Как справляешься? Куда идешь? Вопросов было много.
-Я, - хрипло отозвалась Арахна. – Я не могу. Мне надо идти.
И она осталась стоять.
-Я могу пойти с тобой, - предложил Эмис. – Обещаю не задавать вопросов.
-Не надо, - хотя предложение было очень соблазнительным.
-Уверена?
Арахна не была уверена, но и допустить сопровождения в лице Эмиса не могла. Это только ее груз теперь, нельзя вмешивать кого-то еще.
-ладно, - согласился Эмис, не дождавшись ответа. – Но, если что-то понадобится, ты можешь на меня положиться. За Лепена не знаю, но он тебя любит.
-Где он, кстати? – Арахна не хотела с ним сталкиваться.
-В кабинете Регара, - мгновенно сдал палача Эмис. – Сразу ушел, как ты к себе поднялась.
-И зачем он там?
-Можешь сама зайти и спросить, - Эмис дернул плечом, - я не полезу. Я всего лишь ученик палача.
Возмущение было логичным. И, хотя Арахне не нравилось присутствие Лепена в кабинете Регара (как он посмел вообще туда ступить?), она решила отложить разборки на время своего возвращения.
Вспомнила уже у дверей еще кое о чем, извлекла из-за пазухи очередной свиток из Дознания и швырнула его на диван к Эмису:
-Это казни на завтра. Распределим.
-Ты говорила, что надо заказать телеги! – мгновенно вспомнил Эмис. – Они заказаны?
Арахна выругалась – она напрочь забыла про телеги и про все. Да и не представляла она, как завтра будет казнить семь человек, пока Регар…
-Ладно, - спохватился несчастный бард, - если я сейчас побегу, то, наверное, еще успею!
Он вскочил и бросился к своему креслу. Вернее, кресло было общим, но Эмис держал на нем свои вещи, вместо шкафа. Арахна подумала, что это не дело, но мысль улетучилась. Покачиваясь, словно от хмеля, не дожидаясь окончания сборов Эмиса, она вышла из своей Коллегии, в которой теперь не узнавала привычных очертаний. Казалось, приведи ее к дверям другой Коллегии сейчас – Арахна и не отличит.
Мальт ее уже ждал. Он был спокоен и собран. Увидев Арахну, спросил:
-Снова ненавидишь меня?
-Сильнее, чем раньше, - лукавить смысла не было. Строки из дневника Сколера еще проявлялись, словно выжженные, перед ее внутренним взором.
-По дороге расскажешь, - Мальт повернулся и зашагал по дороге, соединяющей все Коллегии, и уводящей в сторону городской площади.
-Куда мы? – Арахна пошла, покорная судьбе и дознавателю, да и куда было ей деться?
-Мы идем…- Мальт искоса глянул на нее и почему-то вздохнул, - ладно. Завтра Регар предстанет перед Советом Глав Коллегий и министрами.
-Что?! – дернулась Арахна. В это время мимо них проходила какая-то женщина, сосредоточенно разглядывающая листы в своих руках. От возгласа Арахны она вздрогнула и, видимо, сбилась с мыслей, из-за чего одарила девушку самым злым взглядом.
-Тише, - попенял Мальт, - людей распугаешь. Еще и внимание привлечешь! Да, Арахна. Завтра Регар предстанет перед Советом. Персиваль будет там же.
-Кто? – не сразу сообразила Арахна. – А. ну…и?! что думаешь?
-А что я могу думать? – удивился Мальт и кивнул встречному, - доброго вечера. Что я могу думать? Я пока только уверен в том, что это – подлог.
-Еще раз – куда мы идем?
Арахна примолкла, когда проходила мимо Разъездной Коллегии. Смутно угадался (а может быть – показалось?) силуэт Эмиса. но как он мог оказаться здесь быстрее, чем она? Бежал? или это все-таки не он?
-Я веду тебя к Регару, - тихо прошелестел Мальт. – Поговорить. Может, тебе он скажет что-то более разумное.
Арахна вцепилась в руку Мальта так, что он даже остановился.
-Чего?
-К Ре…- Арахна понизила голос до шепота, огляделась с испугом, - Регару?
-Да. Заслушивать его будут в городе, подальше от Коллегий. Перевезли туда. Или еще перевозят. Во всяком случае, к нашему приходу там не будет никого, кроме известных мне людей. Тебя пропустят. У тебя будет минут пять, не больше. Затем будет смена стражи…
Арахна не знала, как выразить благодарность, как передать всю важность момента. Ей казалось, что стоит только заговорить с Регаром, как все станет понятно и легко. Откуда Арахне было знать, что сам Регар был уверен, что берет на себя ее вину?
-Я даже…
-Вот и не надо, - Мальт смутился. Его благодарили редко и в основном за то, что он оставлял кого-то в покое или уходил откуда-нибудь. Конечно, это тоже была искренняя благодарность, но все-таки совсем другая.
-Это многое значит, - призналась Арахна.
