В конце концов, Бартоломью прав. Они ещё не приняли никакого решения, начало проблемы ясно, и угадать суть преследования тоже довольно просто, разве что детали важны? Ну это уже задача Дознания, от того и Бартоломью напомнил об этом. А ведь чтит традиции, зараза!
Володыка даже едва заметно улыбнулся. Он помнил, как и сам был мальчишкой, и как ему нравилось читать про древнее общение без слов служителей Города, когда нельзя было сказать на приёме всего, когда на поклон к Володыке Престола шли короли и императоры, и не ведали, что решения принимаются через едва заметные и будто случайные жесты, что прямо у них на глазах происходят совещания…
Это время ушло давно. Сейчас все говорят словами. А Бартоломью ещё помнит традиции! Приятно!
Может он и не так плох?
– Так что было дальше? – спросил Бартоломью, перехватывая внимание виконта и отвлекая его до поры от вопроса про имя гостя.
Дальше история оказалась проста. Виконт Лоран получил ещё два предложения о перераспределении будущих капиталов, и каждое предложение с негодованием отверг. Во всяком случае, он утверждал именно это.
Ну и после того, как предложения были отвергнуты, Чёрный Крест решил, видимо, что оставлять такого важного свидетеля их весьма определённых предложений, опасно. И виконт с удивлением обнаружил, что его собственная служанка попыталась его отравить. Весьма неумело и вычурно.
– И с чего вы взяли, что Чёрный Крест причастен к этому? – Бартоломью не сдержался от смешка. – Может быть, у этой девушки были на то личные причины? Может вы её как-то обидели?
Лоран вспыхнул негодованием. Он явственно ощутил, что все его страхи не имеют для Города Святого Престола никакого видимого значения и тревоги. Подумаешь! Что он для них значил? Всего лишь один из знатных представителей. Ну заинтересовались им из Чёрных, ну отказал он им…
Их это как будто и не тревожило.
– Я не намерен терпеть ваши издевательства! – голос виконта задрожал, пытаясь обрести угасший лоск, – я не позволю насмешничать над собой! Если я вам не угоден, так и скажите, зачем ваши шутки?!
– Мы этого не говорили, – заметил Володыка, – просто желаем прояснить все обстоятельства.
– Обстоятельства такие – меня хотят убить! – виконт не желал прощать обиды и пытался отстоять свою оскорблённую душонку до последнего.
– Мы этого не отрицаем! – успокоил Бартоломью, – виконт, прошу вас, вы, верно, с дороги устали и хотите воды или вина?
– Вина, – буркнул Лоран.
– О вас позаботятся, – пообещал Бартоломью и сделал знак.
Виконта Лорана, недоумевающего и всё ещё обиженного, повели прочь из залы. Бартоломью подождал, когда за ним закроется дверь и сразу высказался:
– История видится мне мутной, но я считаю, что вреда не будет, если, скажем, мы приютим его на пару недель или месяц. Володыка?
Володыка устало потёр виски и покачал головой:
– Я очень не люблю подобные истории. Зачем он прибыл к нам…почему именно к нам?
– Володыка, – это вмешался непрошенной тенью настоятель Габриэль, – вы в порядке?
– Было бы лучше, если бы этот не свалился нам на голову! – признал Володыка.
– Мутью несёт, – согласился Джиованни, настоятель, голоса которого Магда уже давно не слышала и даже вздрогнула, когда он сказал. Она вообще не считала Джиованни за кого-то, достойного внимания. Чудак, старичок, вечно плутает в коридорах, особенно по ночам – то ли плохо спит, то ли уже спятил? Она не интересовалась, зачем?
Кажется, Бартоломью тоже был впечатлён. Тем не менее, он сдержался.
– Ваш ответ, Володыка?
– Делай как знаешь, – раздражённо отозвался Володыка, у него явно болела голова и проблема в виде виконта, которого преследовал Чёрный Крест, не нужна была ему в виде ещё одной новости. Но так случилось, и он не спешил брать на себя ответственность. Да и зачем? Рядом есть Бартоломью, амбиции которого позволяют свалить на него всю тяжесть и любую дурную работу. Пусть копает, пусть ищет, пусть принимает решения, Володыка, если что, с него спросит, с него и ответ возьмёт!
Бартоломью кивнул, принимая такой ответ. Он прекрасно знал, что Володыка уклоняется от прямой ответственности, всё перекладывая на него, но сейчас это Бартоломью подходило, и может быть было гораздо лучше любых иных вариантов.
– Распорядитесь, – сказал Бартоломью, – чтобы для гостя подготовили покои, ванную и хороший ужин. Мы будем гостеприимны. И ещё сообщите виконту, что после ужина я жду его у себя.
Бартоломью прошёл мимо Магды и Филиппо, те последовали за ним на почтительном расстоянии, Верховный был погружён в свои мысли и не сразу их заметил.
– Странно это, – неуверенно протянула Магда, когда Бартоломью обратил на неё внимание, – очень… правда?
– Правда, – согласился Бартоломью, – поэтому я приглашаю его к себе после ужина. Поговорим честнее, может быть что-то и прояснится.
– Помощь нужна? – деловито спросил Филиппо, – может навести справки или ещё что-нибудь?
Бартоломью раздумывал недолго, но дал неожиданный ответ:
– Нет, не нужно. Пока не нужно, сосредоточьтесь на прежних задачах вроде Сибиллы и прежних делах, не думаю, что виконт стоит слишком много нашего внимания. Прошу меня простить.
Он поспешил прочь, явно дав понять, что разговор окончен. Изумлённые Филиппо и Магда стояли, глядя ему вслед. Магде категорически не нравилось происходящее, и Филиппо разделял это. Именно поэтому он и начал осторожно:
– Мне кажется, наш гость темнит.
– Мне тоже, – призналась Магда. Всё это слишком странно.
Филиппо помолчал. Ему хотелось сказать, что Бартоломью тоже темнит, но он понимал, что Магда его проклянёт и потеряет к нему всякое доверие за один намёк насчёт Бартоломью, личность которого для неё была неприкосновенна. Так что заходить следовало с другой стороны.
– Думаю, нам надо помочь Верховному, – сказал Филиппо, зная, что Магда клюнет. Она и клюнула:
– Помочь?
– Надо пощупать этого виконта. Хотя бы обыск провести у него! А?
Магда заколебалась. Она понимала, что как Всадник сейчас выглядит слабой, но Филиппо вроде бы относился к ней с уважением, и Магда признала, что предложение разумное, однако, от него веет бунтом, ведь Бартоломью сказал, чтобы они не лезли.
– Мы и не полезем, – заверил Филиппо, – то есть, если мы ничего не найдём…да хоть при том же обыске, мы ничего не скажем. А так, если есть хоть один шанс, что у нас получится что-то найти, почему бы не воспользоваться этой возможностью? В конце концов, безопасно ли Бартоломью встречаться с этим виконтом, тогда как намерения этого виконта нам не до конца ясны?
Магда нервничала. Слова Филиппо были разумны, но против воли Бартоломью? Опять же, а вдруг и правда ему угрожает опасность? Вдруг этот виконт прибыл не с добром?
– Просто обыск, – уговаривал Филиппо, – вдруг чего найдём. А если нет, то подождём распоряжений. И да, можешь сказать, что я тебя заставил и обманул.
Магда не хотела брать на себя ответственность за решение, а Филиппо предлагал обвинить его при случае. Выходило даже удобно. Получится или нет – они попробуют. Если что, то Магда и не при деле, не знала, не ведала, всё Филиппо! А если найдут чего – Бартоломью оценит! Сомнений нет.
– Ну ладно, – кивнула Магда, – дождёмся, когда этот виконт пойдёт к Бартоломью, и залезем в его комнату. Только у меня нет ключа и…где его вообще устроили?
– Узнаем! – пообещал повеселевший Филиппо, – мы дознаватели или что?
– Хорошая история, – сказал Бартоломью, – но для глупцов. Никаких деталей, никакой ясности. Вы точно переписали два или три ярмарочных рассказа на свой лад. Угроза, наследство отца, попытка убийства…вот только ваш отец жив, и логичнее, что нужно сначала прибить его, чтобы вы сделались наследником. Или он уже на одре?
– Не знаю, давно с ним не общался, – ответил виконт Лоран, ничуть не удивлённый такой ядовитой речью от Верховного. Этого разговора он ждал, ждал и понимал, что наспех придуманная история не впечатлит Бартоломью. Он хитрый, он поймёт сразу. Но Лоранн всегда плохо сочинял, зато хорошо выполнял порученное.
– Да и сказочка про попытку отравления разваливается на части, – продолжал Бартоломью, – девица, ещё и служанка, неумелый яд… Пресветлый! Виконт, разве допустима такая неосторожность?
– В вас помер театральный критик, – Лоран усмехнулся, – в другой раз напишите мне историю сами.
– Если вам нужно было в Город, вы могли бы просто попросить встречи.
– Да, и тогда все задавались бы вопросами и сочиняли небылицы.
– Вы опередили этих всех и сочинили небылицу сами? Похвально, но неудачно, – Бартоломью смолк, глядя на гостя. Он знал, что все эти реверансы в сторону неправдоподобной истории – всего лишь фарс. Откровение начнётся вот-вот.
– Исправлюсь.
– Надеюсь, что не придётся, – Бартоломью был вежлив, но нервность точила его изнутри, – в конце концов, полагаю, нам удастся договориться и вам не придётся себя утруждать возвращениями с новыми преследованиями.
– Насчёт преследования правда, – буднично сообщил Лоран, – но отравление и гость в доме отца, конечно, нет.
А вот это было уже интереснее.
– Я услышу полноценную историю? – деланно изумился Бартоломью, – о, виконт, вы явно удостаиваете меня незаслуженной чести, и…
– Гасион хочет знать где Грааль, – перебил Лоран спокойно, и взглянул в глаза Бартоломью. Он ждал этой фразы, ждал реакции на неё. Он знал, что для Бартоломью это скользкая тема, особенно сейчас, когда в Городе стало слишком много движения. – У него кончается терпение.
– И он отправил посыльного? – Бартоломью совладал с собою и поспешил вернуть ядовитую шпильку своему гостю. Всё-таки виконт Лоран был довольно горделив и положение гонца для него должно было быть оскорбительным, так что у него явно была своя причина для этого.
– Друга, – исправил Лоран, но лицо его потемнело. Они оба знали что такое дружба Гасиона. Сколько она стоит и как Гасион относится к своим друзьям.
– Отправил своего друга, не решившись связаться со мной? – уточнил Бартоломью, – и почему, скажи на милость, я должен тебе верить? Я могу назвать тебя провокатором и позвать стражу. Тебя запрут, виконт, в застенках. Будут пытать.
Он перешёл на менее вежливую форму общения, и это говорило о возросшей тревоге.
– Не позовёшь, – ответил виконт, но особенного убеждения в его голосе не было. Бартоломью практически правил Городом, а он и правда сглупил, появившись тут. Гасион говорил прибыть в Город, но… про убежище ни слова. Это было идеей самого Лорана, который и правда был не самым лучшим сочинителем. – Гасиона испугаешься.
– Его тут нет, – Бартоломью развёл руками, – а ты сам публично заявил, что тебе нужно убежище. И от кого? От Чёрных! Так может они до тебя доберутся? Кто докажет…
Прежде, чем лицо Лорана побледнело окончательно и приобрело землистый оттенок, Бартоломью расхохотался колючим и ледяным смехом:
– Это просто шутка, мой друг. Всего лишь шутка!
– Не смешно, – прошипел Лоран, который уже понял, что перестарался и напрасно повлёкся на просьбу-приказ Гасиона. Всё-таки этот дознаватель не был так прост, и дружбу свою вёл с Гасионом куда дольше, чем Лоран. А это что-нибудь да означало…
– Мне весело, – Бартоломью не смутился. Он знал, что у него не так много шансов на отступление, и что если речь зашла уже таким образом, то это значит, что у Гасиона и правда заканчивается терпение. Но что он мог? Пока ничего! Оставалось пытаться быть хозяином положения.
– Есть хоть что-то новое о Граале? – проворчал виконт, желавший как можно скорее убраться хотя бы в назначенную ему постель! Откуда ему, нелепому, было знать, что и постель его сейчас не имеет такого же приютственного значения, к которому он привык? Обыскивали его комнату, обыскивали!
– Неловко, – призналась Магда. Ей было не по себе, и Филиппо уже жалел, что втянул её в эту авантюру. На самом деле, отчасти он руководствовался не самыми благими намерениями, предположив, что даже если и застанут на месте обыска, то Верховный не станет раздувать историю хотя бы из-за Магды. Но сейчас Филиппо уже не считал это хорошей идеей. Слишком какая-то она…совестливая, причём на службе, которая не предполагает свободного распоряжения этой самой совестью.
– Необходимо, – напомнил Филиппо и Магда сдалась. Она понимала, что ведёт себя глупо – нельзя сначала согласиться на авантюру, а потом сказать что отступаешь, когда на тебя уже положились и рассчитывают. Но всё-таки ей пришло в голову, что вот Бартоломью бы такого не допустил, и если бы она действовала только по его приказу, то ничего глупого не вышло бы! И чувствовала бы она себя лучше.
Но оставалось себя утешить только тем, что она действует на благо Бартоломью. Исключительно на благо! Никак иначе.
Искали в молчании. Сначала, конечно, проверили плащ незваного гостя. В плаще обнаружились какие-то мелкие монетки и кусок верёвки, причём вымазанный какой-то липковатой гадостью. Пока Магда тщетно протирала руки, пытаясь избавить пальцы от ощущения липкости, когда Филиппо опознал верёвочку:
– Это сладкие леденцы. Их делают в предместьях. Прямо при тебе, на верёвке жжённый сироп, быстро застывает…
Он усмехнулся. Для него самого это было частью собственного детства – он помнил, как ещё ребёнком околачивался у ловких и громких торговок, которые тут же, широкими мазками выкладывали на деревянные доски веревочки и бухали сверху быстро застывающие сладости. Особенно умелые делали даже животных.
– Чего? – поинтересовалась Магда. Она смотрела на него как на сумасшедшего и даже пальцы отирать забыла. – Какой жжённый сироп?
Филиппо вздохнул. Иногда он забывал, что Магда была большую часть детства под присмотром настоятельниц и строгостью заведения, одного из многих, которым так гордился Город – ведь Пресветлый не забывает сироток! А потом Город, Бартоломью и Дознание. И тут уже нет ярмарочных сельских сладостей с пыльных дорог и деревянных досок. Тут всё строже и заботливее.
– Не ела? – печально поинтересовался Филиппо, – я тебе как-нибудь принесу.
Она поморщилась, видимо, снова ощутив липкость на пальцах, но ничего не сказала. Больше в плаще ничего не было. Не оказалось ничего стоящего и в тех нехитрых вещах, прихваченных Лораном в путь. Либо он был чист, либо таил какие-то секреты не в одежде. Впрочем, и его кошель, набитый монетами, Филиппо ощупал без интереса – золото его не интересовало.
– Глупо всё это было и зря, – ответствовала Магда, когда они закончили с быстрым обыском и перевели дух, чтобы попытаться понять, упустили они что-то или нет? А может оставили следы пребывания? Этого тоже нельзя было допускать, ведь виконт явно поднимет шум, а там уже недолго установить, что за тени шастали в его покоях.
Она была даже рада тому, что они ничего не нашли. Это означало и избавление от лишних проблем, и ещё выводило правоту Бартоломью на передний план – он-то их не посылал на обыск, следовательно, оказался прозорливее, чем они!
И Магде даже хотелось сказать об этом, но в то мгновение, когда она уже собралась сделать это, с торжеством глядя на Филиппо, всё вдруг рухнуло. Магда приготовилась к речи, и даже хлопнула ладонью по стенке старого шкафа, прижившегося в гостевых покоях, но сказать ничего не успела – вдох потонул в предчувствии и в холодке, прошедшем по её руке и шее быстрее, чем осознание. Она не видела, но уже поняла, что стук не такой каким должен быть. Это не дерево. Это пустота.
Володыка даже едва заметно улыбнулся. Он помнил, как и сам был мальчишкой, и как ему нравилось читать про древнее общение без слов служителей Города, когда нельзя было сказать на приёме всего, когда на поклон к Володыке Престола шли короли и императоры, и не ведали, что решения принимаются через едва заметные и будто случайные жесты, что прямо у них на глазах происходят совещания…
Это время ушло давно. Сейчас все говорят словами. А Бартоломью ещё помнит традиции! Приятно!
Может он и не так плох?
– Так что было дальше? – спросил Бартоломью, перехватывая внимание виконта и отвлекая его до поры от вопроса про имя гостя.
Дальше история оказалась проста. Виконт Лоран получил ещё два предложения о перераспределении будущих капиталов, и каждое предложение с негодованием отверг. Во всяком случае, он утверждал именно это.
Ну и после того, как предложения были отвергнуты, Чёрный Крест решил, видимо, что оставлять такого важного свидетеля их весьма определённых предложений, опасно. И виконт с удивлением обнаружил, что его собственная служанка попыталась его отравить. Весьма неумело и вычурно.
– И с чего вы взяли, что Чёрный Крест причастен к этому? – Бартоломью не сдержался от смешка. – Может быть, у этой девушки были на то личные причины? Может вы её как-то обидели?
Лоран вспыхнул негодованием. Он явственно ощутил, что все его страхи не имеют для Города Святого Престола никакого видимого значения и тревоги. Подумаешь! Что он для них значил? Всего лишь один из знатных представителей. Ну заинтересовались им из Чёрных, ну отказал он им…
Их это как будто и не тревожило.
– Я не намерен терпеть ваши издевательства! – голос виконта задрожал, пытаясь обрести угасший лоск, – я не позволю насмешничать над собой! Если я вам не угоден, так и скажите, зачем ваши шутки?!
– Мы этого не говорили, – заметил Володыка, – просто желаем прояснить все обстоятельства.
– Обстоятельства такие – меня хотят убить! – виконт не желал прощать обиды и пытался отстоять свою оскорблённую душонку до последнего.
– Мы этого не отрицаем! – успокоил Бартоломью, – виконт, прошу вас, вы, верно, с дороги устали и хотите воды или вина?
– Вина, – буркнул Лоран.
– О вас позаботятся, – пообещал Бартоломью и сделал знак.
Виконта Лорана, недоумевающего и всё ещё обиженного, повели прочь из залы. Бартоломью подождал, когда за ним закроется дверь и сразу высказался:
– История видится мне мутной, но я считаю, что вреда не будет, если, скажем, мы приютим его на пару недель или месяц. Володыка?
Володыка устало потёр виски и покачал головой:
– Я очень не люблю подобные истории. Зачем он прибыл к нам…почему именно к нам?
– Володыка, – это вмешался непрошенной тенью настоятель Габриэль, – вы в порядке?
– Было бы лучше, если бы этот не свалился нам на голову! – признал Володыка.
– Мутью несёт, – согласился Джиованни, настоятель, голоса которого Магда уже давно не слышала и даже вздрогнула, когда он сказал. Она вообще не считала Джиованни за кого-то, достойного внимания. Чудак, старичок, вечно плутает в коридорах, особенно по ночам – то ли плохо спит, то ли уже спятил? Она не интересовалась, зачем?
Кажется, Бартоломью тоже был впечатлён. Тем не менее, он сдержался.
– Ваш ответ, Володыка?
– Делай как знаешь, – раздражённо отозвался Володыка, у него явно болела голова и проблема в виде виконта, которого преследовал Чёрный Крест, не нужна была ему в виде ещё одной новости. Но так случилось, и он не спешил брать на себя ответственность. Да и зачем? Рядом есть Бартоломью, амбиции которого позволяют свалить на него всю тяжесть и любую дурную работу. Пусть копает, пусть ищет, пусть принимает решения, Володыка, если что, с него спросит, с него и ответ возьмёт!
Бартоломью кивнул, принимая такой ответ. Он прекрасно знал, что Володыка уклоняется от прямой ответственности, всё перекладывая на него, но сейчас это Бартоломью подходило, и может быть было гораздо лучше любых иных вариантов.
– Распорядитесь, – сказал Бартоломью, – чтобы для гостя подготовили покои, ванную и хороший ужин. Мы будем гостеприимны. И ещё сообщите виконту, что после ужина я жду его у себя.
Бартоломью прошёл мимо Магды и Филиппо, те последовали за ним на почтительном расстоянии, Верховный был погружён в свои мысли и не сразу их заметил.
– Странно это, – неуверенно протянула Магда, когда Бартоломью обратил на неё внимание, – очень… правда?
– Правда, – согласился Бартоломью, – поэтому я приглашаю его к себе после ужина. Поговорим честнее, может быть что-то и прояснится.
– Помощь нужна? – деловито спросил Филиппо, – может навести справки или ещё что-нибудь?
Бартоломью раздумывал недолго, но дал неожиданный ответ:
– Нет, не нужно. Пока не нужно, сосредоточьтесь на прежних задачах вроде Сибиллы и прежних делах, не думаю, что виконт стоит слишком много нашего внимания. Прошу меня простить.
Он поспешил прочь, явно дав понять, что разговор окончен. Изумлённые Филиппо и Магда стояли, глядя ему вслед. Магде категорически не нравилось происходящее, и Филиппо разделял это. Именно поэтому он и начал осторожно:
– Мне кажется, наш гость темнит.
– Мне тоже, – призналась Магда. Всё это слишком странно.
Филиппо помолчал. Ему хотелось сказать, что Бартоломью тоже темнит, но он понимал, что Магда его проклянёт и потеряет к нему всякое доверие за один намёк насчёт Бартоломью, личность которого для неё была неприкосновенна. Так что заходить следовало с другой стороны.
– Думаю, нам надо помочь Верховному, – сказал Филиппо, зная, что Магда клюнет. Она и клюнула:
– Помочь?
– Надо пощупать этого виконта. Хотя бы обыск провести у него! А?
Магда заколебалась. Она понимала, что как Всадник сейчас выглядит слабой, но Филиппо вроде бы относился к ней с уважением, и Магда признала, что предложение разумное, однако, от него веет бунтом, ведь Бартоломью сказал, чтобы они не лезли.
– Мы и не полезем, – заверил Филиппо, – то есть, если мы ничего не найдём…да хоть при том же обыске, мы ничего не скажем. А так, если есть хоть один шанс, что у нас получится что-то найти, почему бы не воспользоваться этой возможностью? В конце концов, безопасно ли Бартоломью встречаться с этим виконтом, тогда как намерения этого виконта нам не до конца ясны?
Магда нервничала. Слова Филиппо были разумны, но против воли Бартоломью? Опять же, а вдруг и правда ему угрожает опасность? Вдруг этот виконт прибыл не с добром?
– Просто обыск, – уговаривал Филиппо, – вдруг чего найдём. А если нет, то подождём распоряжений. И да, можешь сказать, что я тебя заставил и обманул.
Магда не хотела брать на себя ответственность за решение, а Филиппо предлагал обвинить его при случае. Выходило даже удобно. Получится или нет – они попробуют. Если что, то Магда и не при деле, не знала, не ведала, всё Филиппо! А если найдут чего – Бартоломью оценит! Сомнений нет.
– Ну ладно, – кивнула Магда, – дождёмся, когда этот виконт пойдёт к Бартоломью, и залезем в его комнату. Только у меня нет ключа и…где его вообще устроили?
– Узнаем! – пообещал повеселевший Филиппо, – мы дознаватели или что?
***
– Хорошая история, – сказал Бартоломью, – но для глупцов. Никаких деталей, никакой ясности. Вы точно переписали два или три ярмарочных рассказа на свой лад. Угроза, наследство отца, попытка убийства…вот только ваш отец жив, и логичнее, что нужно сначала прибить его, чтобы вы сделались наследником. Или он уже на одре?
– Не знаю, давно с ним не общался, – ответил виконт Лоран, ничуть не удивлённый такой ядовитой речью от Верховного. Этого разговора он ждал, ждал и понимал, что наспех придуманная история не впечатлит Бартоломью. Он хитрый, он поймёт сразу. Но Лоранн всегда плохо сочинял, зато хорошо выполнял порученное.
– Да и сказочка про попытку отравления разваливается на части, – продолжал Бартоломью, – девица, ещё и служанка, неумелый яд… Пресветлый! Виконт, разве допустима такая неосторожность?
– В вас помер театральный критик, – Лоран усмехнулся, – в другой раз напишите мне историю сами.
– Если вам нужно было в Город, вы могли бы просто попросить встречи.
– Да, и тогда все задавались бы вопросами и сочиняли небылицы.
– Вы опередили этих всех и сочинили небылицу сами? Похвально, но неудачно, – Бартоломью смолк, глядя на гостя. Он знал, что все эти реверансы в сторону неправдоподобной истории – всего лишь фарс. Откровение начнётся вот-вот.
– Исправлюсь.
– Надеюсь, что не придётся, – Бартоломью был вежлив, но нервность точила его изнутри, – в конце концов, полагаю, нам удастся договориться и вам не придётся себя утруждать возвращениями с новыми преследованиями.
– Насчёт преследования правда, – буднично сообщил Лоран, – но отравление и гость в доме отца, конечно, нет.
А вот это было уже интереснее.
– Я услышу полноценную историю? – деланно изумился Бартоломью, – о, виконт, вы явно удостаиваете меня незаслуженной чести, и…
– Гасион хочет знать где Грааль, – перебил Лоран спокойно, и взглянул в глаза Бартоломью. Он ждал этой фразы, ждал реакции на неё. Он знал, что для Бартоломью это скользкая тема, особенно сейчас, когда в Городе стало слишком много движения. – У него кончается терпение.
– И он отправил посыльного? – Бартоломью совладал с собою и поспешил вернуть ядовитую шпильку своему гостю. Всё-таки виконт Лоран был довольно горделив и положение гонца для него должно было быть оскорбительным, так что у него явно была своя причина для этого.
– Друга, – исправил Лоран, но лицо его потемнело. Они оба знали что такое дружба Гасиона. Сколько она стоит и как Гасион относится к своим друзьям.
– Отправил своего друга, не решившись связаться со мной? – уточнил Бартоломью, – и почему, скажи на милость, я должен тебе верить? Я могу назвать тебя провокатором и позвать стражу. Тебя запрут, виконт, в застенках. Будут пытать.
Он перешёл на менее вежливую форму общения, и это говорило о возросшей тревоге.
– Не позовёшь, – ответил виконт, но особенного убеждения в его голосе не было. Бартоломью практически правил Городом, а он и правда сглупил, появившись тут. Гасион говорил прибыть в Город, но… про убежище ни слова. Это было идеей самого Лорана, который и правда был не самым лучшим сочинителем. – Гасиона испугаешься.
– Его тут нет, – Бартоломью развёл руками, – а ты сам публично заявил, что тебе нужно убежище. И от кого? От Чёрных! Так может они до тебя доберутся? Кто докажет…
Прежде, чем лицо Лорана побледнело окончательно и приобрело землистый оттенок, Бартоломью расхохотался колючим и ледяным смехом:
– Это просто шутка, мой друг. Всего лишь шутка!
– Не смешно, – прошипел Лоран, который уже понял, что перестарался и напрасно повлёкся на просьбу-приказ Гасиона. Всё-таки этот дознаватель не был так прост, и дружбу свою вёл с Гасионом куда дольше, чем Лоран. А это что-нибудь да означало…
– Мне весело, – Бартоломью не смутился. Он знал, что у него не так много шансов на отступление, и что если речь зашла уже таким образом, то это значит, что у Гасиона и правда заканчивается терпение. Но что он мог? Пока ничего! Оставалось пытаться быть хозяином положения.
– Есть хоть что-то новое о Граале? – проворчал виконт, желавший как можно скорее убраться хотя бы в назначенную ему постель! Откуда ему, нелепому, было знать, что и постель его сейчас не имеет такого же приютственного значения, к которому он привык? Обыскивали его комнату, обыскивали!
***
– Неловко, – призналась Магда. Ей было не по себе, и Филиппо уже жалел, что втянул её в эту авантюру. На самом деле, отчасти он руководствовался не самыми благими намерениями, предположив, что даже если и застанут на месте обыска, то Верховный не станет раздувать историю хотя бы из-за Магды. Но сейчас Филиппо уже не считал это хорошей идеей. Слишком какая-то она…совестливая, причём на службе, которая не предполагает свободного распоряжения этой самой совестью.
– Необходимо, – напомнил Филиппо и Магда сдалась. Она понимала, что ведёт себя глупо – нельзя сначала согласиться на авантюру, а потом сказать что отступаешь, когда на тебя уже положились и рассчитывают. Но всё-таки ей пришло в голову, что вот Бартоломью бы такого не допустил, и если бы она действовала только по его приказу, то ничего глупого не вышло бы! И чувствовала бы она себя лучше.
Но оставалось себя утешить только тем, что она действует на благо Бартоломью. Исключительно на благо! Никак иначе.
Искали в молчании. Сначала, конечно, проверили плащ незваного гостя. В плаще обнаружились какие-то мелкие монетки и кусок верёвки, причём вымазанный какой-то липковатой гадостью. Пока Магда тщетно протирала руки, пытаясь избавить пальцы от ощущения липкости, когда Филиппо опознал верёвочку:
– Это сладкие леденцы. Их делают в предместьях. Прямо при тебе, на верёвке жжённый сироп, быстро застывает…
Он усмехнулся. Для него самого это было частью собственного детства – он помнил, как ещё ребёнком околачивался у ловких и громких торговок, которые тут же, широкими мазками выкладывали на деревянные доски веревочки и бухали сверху быстро застывающие сладости. Особенно умелые делали даже животных.
– Чего? – поинтересовалась Магда. Она смотрела на него как на сумасшедшего и даже пальцы отирать забыла. – Какой жжённый сироп?
Филиппо вздохнул. Иногда он забывал, что Магда была большую часть детства под присмотром настоятельниц и строгостью заведения, одного из многих, которым так гордился Город – ведь Пресветлый не забывает сироток! А потом Город, Бартоломью и Дознание. И тут уже нет ярмарочных сельских сладостей с пыльных дорог и деревянных досок. Тут всё строже и заботливее.
– Не ела? – печально поинтересовался Филиппо, – я тебе как-нибудь принесу.
Она поморщилась, видимо, снова ощутив липкость на пальцах, но ничего не сказала. Больше в плаще ничего не было. Не оказалось ничего стоящего и в тех нехитрых вещах, прихваченных Лораном в путь. Либо он был чист, либо таил какие-то секреты не в одежде. Впрочем, и его кошель, набитый монетами, Филиппо ощупал без интереса – золото его не интересовало.
– Глупо всё это было и зря, – ответствовала Магда, когда они закончили с быстрым обыском и перевели дух, чтобы попытаться понять, упустили они что-то или нет? А может оставили следы пребывания? Этого тоже нельзя было допускать, ведь виконт явно поднимет шум, а там уже недолго установить, что за тени шастали в его покоях.
Она была даже рада тому, что они ничего не нашли. Это означало и избавление от лишних проблем, и ещё выводило правоту Бартоломью на передний план – он-то их не посылал на обыск, следовательно, оказался прозорливее, чем они!
И Магде даже хотелось сказать об этом, но в то мгновение, когда она уже собралась сделать это, с торжеством глядя на Филиппо, всё вдруг рухнуло. Магда приготовилась к речи, и даже хлопнула ладонью по стенке старого шкафа, прижившегося в гостевых покоях, но сказать ничего не успела – вдох потонул в предчувствии и в холодке, прошедшем по её руке и шее быстрее, чем осознание. Она не видела, но уже поняла, что стук не такой каким должен быть. Это не дерево. Это пустота.
