Знакомый внедорожник стоял на краю парковки, я не успела подойти ближе, когда обе передние дверцы распахнулись, выпуская в мир Горынова и Соколова. Миру в моем лице ничего не оставалось, как смириться и пойти в их сторону.
Окинув быстрым взглядом Горыныча, убедилась, что настоящему спортсмену бутылка коньяка это так, только печень размять. Потому что выглядел он очень даже нормально. Ну, как нормально… Как обычно, то есть, был чуть помят, небрит и слегка угрюм.
Соколов на его фоне был ещё краше, чем обычно, к тому же меня приветствовал такой улыбкой, что против воли ёкнуло в груди. Я растянула губы в ответ, поздоровалась и выжидающе замолчала, предлагая им самим начать разговор.
- Я рассказал Артему подробности вчерашнего, - Игорь подошел почти вплотную, так что мне пришлось поднять на него глаза. Смотрел он серьезно и с легким сожалением. – Ты же понимаешь, что это нельзя так оставлять.
- Понимаю, - кивнула, покосившись на Горынова. Тот старался так близко не подходить, за что я была благодарна, потому что это было бы неприкрытое моральное давление. И без того тянуло нервно передернуться, спасало только то, что, в отличие от Соколова, Горыныч эмоции не прятал. Там не было ничего приятного или просто позитивного, но и неприязни в мой адрес тоже не наблюдалось. Скорее, осторожность, и это можно понять – когда на девушку надвигается два таких амбала, как бы бедняжке дар речи не отказал, и кто тогда расскажет, насколько бурной была вчерашняя ночь? – Может, пройдемся?
Меня, конечно, больше устроило бы посидеть в тепле, но вот незадача – садиться с ними двумя в машину не хотелось, хоть там и почти однушка на колесах, но разговаривать неудобно. Кому-то придется крутиться, чтобы посмотреть в глаза сразу обоим, и этим кем-то буду я. Да ну нафиг! А идти в кафе, благо их поблизости на любой вкус и кошелек, неразумно, обязательно же увидит кто-то из работников клуба. Хватит с меня того, что с Сальниковым вынуждена по злачным местам бродить. А то так доживу, что хоть алую «А» на грудь лепи.
- Хорошо, - Соколов предложил мне руку, пришлось доставать из себя хорошие манеры и цепляться за его локоть. Локоть этот был твердым и надежным, к тому же вели меня не быстро и даже бережно. К счастью, Горынов просто пошел рядом по другое плечо, отступив от меня на полметра, иначе могло показаться, что мы играем в «разрывные цепи». А так складывалось впечатление, что мы с Игорем прогуливаемся под надзором дуэньи.
Народа в парке было не в пример меньше, чем обычно, всё-таки погода последние дни не радует, а за выгул собак тут положен нехилый штраф, так что можно было говорить, особо не таясь.
Мы прошли чуть вглубь, туда, где людей не было видно вообще, и мутноватые фонари без особого успеха пытались разогнать темноту под деревьями.
- Сокол сказал, что ты можешь рассказать подробнее, что было вчера, - пробасил Горыныч из-за моего плеча, чем нарушил тишину. Игорь же притормозил и повернулся так, чтобы случайный прохожий, приди ему блажь тут прогуляться в эту пору, не смог подобраться незамеченным.
- Могу. Собственно, я вчера уже всё и рассказала.
- Да я понял, - Артем передернул могучими плечами, отчего, как мне показалось, куртка едва не треснула по швам. – Мне бы подробности.
За выяснением этих подробностей мы потеряли ещё четверть часа, и я поняла, что вчера вполне могла себя как-то выдать – несмотря на алкоголь, память у Горынова оказалась под стать кулакам. То есть, железная. Он очень даже хорошо помнил практически всё, разве что путь домой смазался, а потом и вовсе провал. И с сомнением поглядывал на меня, явно задаваясь вопросом, с какого перепугу вчера растрогался до такой степени, что пустил за руль. Впрочем, выяснение этого момента было далеко не главным на повестке дня, к тому же меня изрядно нервировал Соколов. Который просто молча стоял прямо за моей спиной и никак себя не проявлял. От этого у меня аж мурашки между лопаток бежали, да и постоянно отвлекалась, пытаясь к нему прислушаться. И ещё одновременно хотелось и чуть отступить назад – исключительно от холода, и никак иначе! – и сбросить его ладонь с моего плеча, которая каким-то непонятным образом там оказалась. И не давила, а приятно согревала, что только добавляло мне стресса.
Наверное, выглядела я странно, потому что после очередного вопроса Горынов поморщился:
- Да не бойся ты, я ничего против тебя не имею, наоборот, спасибо за вчерашнее!
Говорить, что я его и не думала бояться, а при необходимости сделаю так, что сам от меня в ужасе на ёлку полезет, естественно не стала. И вообще не ответила, чуть потупив взгляд. Потому что соответствующего моменту ответа придумать сразу не смогла, да он и не особо был нужен. Пусть сам напряжется и сообразит, отчего я стушевалась.
- Ты говорила, что спросишь у своего знакомого по поводу видео с камер, - голос Игоря раздался так близко, что я поняла, что стою к нему вплотную. И когда только успела…
- Спросила, - оглядываться не стала, всё равно, чтобы посмотреть ему в глаза, придется вывернуть шею так, как у живого человека она в принципе не поворачивается. – Мне дали понять, что не заинтересованы ни в каких разборках.
- Я не жмот, в благодарности не обижу, - чуть набычился Горынов, глядя на меня особо не ласково.
От этого взгляда стало немного не по себе, впрочем, затянутая в черную кожу ладонь успокаивающе погладила меня по плечу, а Сокол негромко, но с намеком протянул:
- Гор. Не пугай девушку.
Гор тяжело вздохнул, явно с трудом сдержался, чтобы не выразиться более объемно и нецензурно, но качнул головой в знак согласия. Чудеса дрессировки, да и только!
Я же, решив, что хорошенького понемногу, а то так недолго и привыкнуть, отступила, выскользнув из-под руки Соколова.
- Понимаешь, персонал и так подставился, они признали, что там в випках есть видеонаблюдение. Конечно, о том, что в клубе камеры, табличка на дверях есть, но кто ж её читает? А если дело получит огласку, и об этом станет известно…
Насколько я знаю, Катерина держала подчиненных в строгости и ни о какой проституции на её территории речь не шла. Но вот приват от местных звездулек пилона вполне можно заказать. И смотря кто его заказывает, а то и без интима можно репутацию себе попортить – на людях уважаемый бизнесмен и семьянин, а в клубешнике на полуголых девиц засматриваешься… Грех-то простительный, но реноме недолго и потерять.
- Понимаю. Но понимать уже задолбался, - Горынов вдохнул ещё тяжелее прежнего, пытаясь загнать недовольство и гнев поглубже. Как я понимаю, он вообще мужик эмоциональный, и в себе такое держать не привык. А тут то ли действительно не хочет меня напугать («ха!» три раза), то ли выполняет категоричную просьбу друга. Который все той же мрачной тенью маячил возле меня, тем самым напрягая.
Мы все трое замолчали, думая о своём. Печаль Горыныча была понятна, о чем размышлял Соколов - неведомо, я же, отойдя на пару шагов, демонстративно полезла в телефон.
«Анализ не готов?»
Ник ответил почти сразу:
«Только что пришел. С6Н14N2O2»
Я тупо уставилась на символы. Химию-то я в школе учила, да… Но это было давно, не по доброй воле и без особой взаимности.
«А если на человеческом?»
«Милдронат»
Мне это мало что сказало, поэтому решила каяться Горынову, и когда подняла глаза, поняла, что оба мужика стоят плечом к плечу и смотрят на меня так, что появилось желание глянуть себе за спину. Но там точно никого не было, я бы почувствовала, поэтому порыв обернуться подавила, да и вообще говорить особо не хотелось, и просто показала им экран смартфона.
Соколов скользнул взглядом, недоуменно нахмурился, а Горынов проявил себя моим собратом, спросив:
- Это что за хрень?
- Это то, что тебе вчера подливали в коньяк. Девочка, которая спугнула Лилю, успела прихватить мокрую салфетку. Я не стала говорить сразу, чтобы не обнадеживать, мало ли, может, это вообще просто левая тряпка, но…
Я поежилась, потому что ветер и тут время от времени поддувал, чтобы прохожие не расслаблялись, и совсем уж собралась сказать, что с ними очень весело и вообще приятно, но мне б домой, как Соколов вдруг потемнел лицом и, явно проглотив ругательство, выдохнул:
- Это мельдоний.
Что такое мельдоний, я знала. Хоть и не фанатка спорта, но то, как наши массово проваливали тесты на него, слышала. Вроде как, и не сказать, чтобы совсем допинг, но за него можно отхватить таких проблем, что мало не покажется.
Горынов сдерживать себя не стал и выдал фразу, достойную того, чтобы её запомнить. Не факт, что в моей жизни будет настолько безнадежная ситуация, чтобы её применить, но кто знает.
В этот раз Сокол одергивать друга не стал, давая тому отвести душу, зато приблизился ко мне, склоняясь и понижая голос:
- Из лаборатории тоже подтверждать не станут?
- Что именно? Что им на анализ принесли мокрую тряпку? Подтвердят, конечно, отчего же нет. Только как вы будете доказывать, откуда она?
Да, вот с выемкой улик у нас совсем швах, их не то, что ни один суд не признает, даже менты, которым принесешь заявление, только покрутят пальцем у виска. И будут полностью правы.
- Значит так. - Горынов, закончив материться, похлопал по карманам и вытащил пачку сигарет, на которую я уставилась в священном ужасе – он же спортсмен, куда ещё и курить?! – За предупреждение и за то, что не оставила ментам, спасибо. – Он глубоко затянулся, а потом задрал голову вверх, будто хотел завыть на луну, но только выдохнул в ночное небо дым. – Сокол сказал, что денег в благодарность не возьмешь, поэтому давай так – если нужна будет ответная услуга, говоришь, я сделаю. Свой номер я тебе скину. О том, что узнала и видела, никому ни слова.
Не дожидаясь ответа, Горынов развернулся, отмахнулся на просьбу Соколова подождать его и скрылся в темноте. Игорь попытался было рыпнуться следом, но я схватила его за руку и отрицательно покачала головой.
Тоска, разочарование, злость, отчаяние… Горький коктейль, но ему сейчас лучше пережить это одному. Вместе они, конечно, вполне могут продолжить вчерашний вечер, нажравшись уже вдвоем, только Артему это не нужно. Ему бы тишины и покоя, пусть даже друг порой отличается редкой неразговорчивостью.
В то, что Горынов от тоски с собой что-то сделает, я не верила. Спасибо, доводилось видеть и ощущать суицидников. Не тех, которые пытаются изобразить вскрытие вен, потому что мамка новый телефон не купила, а настоящих. Так вот, Горыныч не из их числа.
Сейчас пробежится по морозцу, может, ещё в художественном мате поупражняется, но ничего с собой не сделает, гарантирую. Да и потом, шарфа, чтобы повеситься, у него с собой нет, ремень этого бугая вряд ли выдержит, это уже не говоря о том, что он был в тренировочных штанах, а прудик в центре парка промерз практически до дна. Местные гопники по такой погоде в лес точно не пойдут, найти приключений в этом направлении тоже не получится. Так что у него и перспектив никаких.
- Не надо, пусть немного остынет.
Руки с его запястья я не убрала, Соколов с тревогой посмотрел вслед умчавшемуся другу, а потом нехотя кивнул.
- Ещё прогуляемся или проводить к машине? – Он повернулся ко мне, сверкнув в полумраке темными глазами, я же не колебалась:
- К машине.
Как оказалось, в поисках уединения мы ушли довольно далеко от входа в парк. А ведь даже не заметила, куда они меня завели.
- Я могу угостить тебя кофе? – Соколов шёл легко и тихо, пожалуй, даже слишком тихо для человека своих размеров. И если бы не подал голос через пару минут после того, как Горынов унесся в ночь переживать личную драму, можно было бы представить, что гуляю тут одна.
Да и его руку я успела отпустить, иначе не отделаться от мысли, что нам по десять лет, и он провожает меня из школы.
Выпить чего-то горячего я была не прочь, но…
- Спасибо, не стоит, я не пью кофе так поздно.
- … сказала девушка, которая пила его на моей кухне в четыре утра.
- Это были чрезвычайные обстоятельства, - отмахнулась я, чувствуя, что невольно начинаю улыбаться.
- И, если я предложу чай, ответ будет таким же?
Нет, его надо в принудительном порядке отправить к логопеду. Потому что эта чуть грассирующая «р» это негуманно по отношению к женщинам!
- Увы.
- Я мог бы сказать, что это по поводу Гора и его истории.
Чтобы дать себе пару секунд на размышление, как правильно ответить, я решила кое-что проверить и сделать вид, что поскользнулась. Сделать-то сделала, но потом нога и впрямь поехала по припорошенной снегом плитке, и меня тут же подхватили, не дав отбить зад о дорожку.
- Не ушиблась?
- Нет, спасибо.
Он кивнул, и даже почти сразу убрал ладони с моих талии и спины.
Хммм… С одной стороны, он хоккейный вратарь, там скорость реакции должна быть чуть ли не запредельная, но, если он человек, то в темноте не видит, да и расстояние между нами было больше полуметра... В общем, вопросов это не убавило, а вот ответ он так и ждал, и делать вид, что не понимаю, отчего смотрит, чуть приподняв бровь, не стала.
- Что касается Горынова, мне кажется, что руководству сообщить нужно. – Я снова медленно пошла к уже замаячившим вдали воротам парка, поблескивающим огоньками гирлянды. – Во-первых, если один раз не повезло, не факт, что она не попытается снова. Во-вторых, может, это вообще не личная инициатива. А тут такой шанс – и бывшему мужу подгадить, и денег за то, что вывела из состава клуба важнейшего игрока, заработать.
- И на основе всего этого отсудить опеку над ребенком, - кивнул Соколов, всё-таки приблизившись так, что локтем я касалась его куртки. Наверное, решил, что в этой темноте я всё-таки расшибусь, и его святая обязанность это предотвратить. – Версия хорошая, доказательств нет. Но Гор с этим сам разберется, не беспокойся.
Ну, моё дело предупредить, сама я доносить на игроков начальству не побегу, хотя и была мыслишка позвонить Сальникову. Он сам говорил, что хоккеисты в некоторых аспектах те же дети, но не до такой же степени, чтобы одного из них охранять от его же бывшей жены. Чай, не маленький, решит эту проблему сам.
Постепенно людей прибавилось, и ощущение, что мы с Соколом одни гуляем по ночному парку, рассеялось. Не сказать, чтобы это порадовало, но немного успокоило. В конце концов, я хрупкая девушка, и гулять в ночи с мужчиной, которого, если что, придется вырубать физически, раз уж эмпатию не применишь, страшновато. Искоса смерив Игоря взглядом, признала, что физически шансов у меня ещё меньше, чем с неработающим даром.
Соколов на продолжении вечера не настаивал, даже не стал допытываться, почему я не принимаю его более, чем щедрое предложение погреться. Да и не казался расстроенным этим отказом, что, в свою очередь, немного расстроило меня. Дожила…
Кстати, можно попросить в качестве награды за верную службу, чтобы кто-то из них отвел меня в раздевалку. Потому что проникнуть туда самостоятельно у меня вряд ли получится, внутренние помещения, предназначенные для команды, охраняются не в пример лучше коридорам и подвалам. И есть вероятность, что согласятся, но…
Увы, мне нужно будет хорошо всё осмотреть и прощупать, чтобы понять, нет ли там неучтенных сюрпризов, а выглядеть это будет так, что вопросы наверняка возникнут. Не говоря уже о том, что мне придется едва ли не перенюхать их защитные приблуды. Надеюсь, их постоянно стирают, иначе печаль-беда.
Окинув быстрым взглядом Горыныча, убедилась, что настоящему спортсмену бутылка коньяка это так, только печень размять. Потому что выглядел он очень даже нормально. Ну, как нормально… Как обычно, то есть, был чуть помят, небрит и слегка угрюм.
Соколов на его фоне был ещё краше, чем обычно, к тому же меня приветствовал такой улыбкой, что против воли ёкнуло в груди. Я растянула губы в ответ, поздоровалась и выжидающе замолчала, предлагая им самим начать разговор.
- Я рассказал Артему подробности вчерашнего, - Игорь подошел почти вплотную, так что мне пришлось поднять на него глаза. Смотрел он серьезно и с легким сожалением. – Ты же понимаешь, что это нельзя так оставлять.
- Понимаю, - кивнула, покосившись на Горынова. Тот старался так близко не подходить, за что я была благодарна, потому что это было бы неприкрытое моральное давление. И без того тянуло нервно передернуться, спасало только то, что, в отличие от Соколова, Горыныч эмоции не прятал. Там не было ничего приятного или просто позитивного, но и неприязни в мой адрес тоже не наблюдалось. Скорее, осторожность, и это можно понять – когда на девушку надвигается два таких амбала, как бы бедняжке дар речи не отказал, и кто тогда расскажет, насколько бурной была вчерашняя ночь? – Может, пройдемся?
Меня, конечно, больше устроило бы посидеть в тепле, но вот незадача – садиться с ними двумя в машину не хотелось, хоть там и почти однушка на колесах, но разговаривать неудобно. Кому-то придется крутиться, чтобы посмотреть в глаза сразу обоим, и этим кем-то буду я. Да ну нафиг! А идти в кафе, благо их поблизости на любой вкус и кошелек, неразумно, обязательно же увидит кто-то из работников клуба. Хватит с меня того, что с Сальниковым вынуждена по злачным местам бродить. А то так доживу, что хоть алую «А» на грудь лепи.
- Хорошо, - Соколов предложил мне руку, пришлось доставать из себя хорошие манеры и цепляться за его локоть. Локоть этот был твердым и надежным, к тому же вели меня не быстро и даже бережно. К счастью, Горынов просто пошел рядом по другое плечо, отступив от меня на полметра, иначе могло показаться, что мы играем в «разрывные цепи». А так складывалось впечатление, что мы с Игорем прогуливаемся под надзором дуэньи.
Народа в парке было не в пример меньше, чем обычно, всё-таки погода последние дни не радует, а за выгул собак тут положен нехилый штраф, так что можно было говорить, особо не таясь.
Мы прошли чуть вглубь, туда, где людей не было видно вообще, и мутноватые фонари без особого успеха пытались разогнать темноту под деревьями.
- Сокол сказал, что ты можешь рассказать подробнее, что было вчера, - пробасил Горыныч из-за моего плеча, чем нарушил тишину. Игорь же притормозил и повернулся так, чтобы случайный прохожий, приди ему блажь тут прогуляться в эту пору, не смог подобраться незамеченным.
- Могу. Собственно, я вчера уже всё и рассказала.
- Да я понял, - Артем передернул могучими плечами, отчего, как мне показалось, куртка едва не треснула по швам. – Мне бы подробности.
За выяснением этих подробностей мы потеряли ещё четверть часа, и я поняла, что вчера вполне могла себя как-то выдать – несмотря на алкоголь, память у Горынова оказалась под стать кулакам. То есть, железная. Он очень даже хорошо помнил практически всё, разве что путь домой смазался, а потом и вовсе провал. И с сомнением поглядывал на меня, явно задаваясь вопросом, с какого перепугу вчера растрогался до такой степени, что пустил за руль. Впрочем, выяснение этого момента было далеко не главным на повестке дня, к тому же меня изрядно нервировал Соколов. Который просто молча стоял прямо за моей спиной и никак себя не проявлял. От этого у меня аж мурашки между лопаток бежали, да и постоянно отвлекалась, пытаясь к нему прислушаться. И ещё одновременно хотелось и чуть отступить назад – исключительно от холода, и никак иначе! – и сбросить его ладонь с моего плеча, которая каким-то непонятным образом там оказалась. И не давила, а приятно согревала, что только добавляло мне стресса.
Наверное, выглядела я странно, потому что после очередного вопроса Горынов поморщился:
- Да не бойся ты, я ничего против тебя не имею, наоборот, спасибо за вчерашнее!
Говорить, что я его и не думала бояться, а при необходимости сделаю так, что сам от меня в ужасе на ёлку полезет, естественно не стала. И вообще не ответила, чуть потупив взгляд. Потому что соответствующего моменту ответа придумать сразу не смогла, да он и не особо был нужен. Пусть сам напряжется и сообразит, отчего я стушевалась.
- Ты говорила, что спросишь у своего знакомого по поводу видео с камер, - голос Игоря раздался так близко, что я поняла, что стою к нему вплотную. И когда только успела…
- Спросила, - оглядываться не стала, всё равно, чтобы посмотреть ему в глаза, придется вывернуть шею так, как у живого человека она в принципе не поворачивается. – Мне дали понять, что не заинтересованы ни в каких разборках.
- Я не жмот, в благодарности не обижу, - чуть набычился Горынов, глядя на меня особо не ласково.
От этого взгляда стало немного не по себе, впрочем, затянутая в черную кожу ладонь успокаивающе погладила меня по плечу, а Сокол негромко, но с намеком протянул:
- Гор. Не пугай девушку.
Гор тяжело вздохнул, явно с трудом сдержался, чтобы не выразиться более объемно и нецензурно, но качнул головой в знак согласия. Чудеса дрессировки, да и только!
Я же, решив, что хорошенького понемногу, а то так недолго и привыкнуть, отступила, выскользнув из-под руки Соколова.
- Понимаешь, персонал и так подставился, они признали, что там в випках есть видеонаблюдение. Конечно, о том, что в клубе камеры, табличка на дверях есть, но кто ж её читает? А если дело получит огласку, и об этом станет известно…
Насколько я знаю, Катерина держала подчиненных в строгости и ни о какой проституции на её территории речь не шла. Но вот приват от местных звездулек пилона вполне можно заказать. И смотря кто его заказывает, а то и без интима можно репутацию себе попортить – на людях уважаемый бизнесмен и семьянин, а в клубешнике на полуголых девиц засматриваешься… Грех-то простительный, но реноме недолго и потерять.
- Понимаю. Но понимать уже задолбался, - Горынов вдохнул ещё тяжелее прежнего, пытаясь загнать недовольство и гнев поглубже. Как я понимаю, он вообще мужик эмоциональный, и в себе такое держать не привык. А тут то ли действительно не хочет меня напугать («ха!» три раза), то ли выполняет категоричную просьбу друга. Который все той же мрачной тенью маячил возле меня, тем самым напрягая.
Мы все трое замолчали, думая о своём. Печаль Горыныча была понятна, о чем размышлял Соколов - неведомо, я же, отойдя на пару шагов, демонстративно полезла в телефон.
«Анализ не готов?»
Ник ответил почти сразу:
«Только что пришел. С6Н14N2O2»
Я тупо уставилась на символы. Химию-то я в школе учила, да… Но это было давно, не по доброй воле и без особой взаимности.
«А если на человеческом?»
«Милдронат»
Мне это мало что сказало, поэтому решила каяться Горынову, и когда подняла глаза, поняла, что оба мужика стоят плечом к плечу и смотрят на меня так, что появилось желание глянуть себе за спину. Но там точно никого не было, я бы почувствовала, поэтому порыв обернуться подавила, да и вообще говорить особо не хотелось, и просто показала им экран смартфона.
Соколов скользнул взглядом, недоуменно нахмурился, а Горынов проявил себя моим собратом, спросив:
- Это что за хрень?
- Это то, что тебе вчера подливали в коньяк. Девочка, которая спугнула Лилю, успела прихватить мокрую салфетку. Я не стала говорить сразу, чтобы не обнадеживать, мало ли, может, это вообще просто левая тряпка, но…
Я поежилась, потому что ветер и тут время от времени поддувал, чтобы прохожие не расслаблялись, и совсем уж собралась сказать, что с ними очень весело и вообще приятно, но мне б домой, как Соколов вдруг потемнел лицом и, явно проглотив ругательство, выдохнул:
- Это мельдоний.
Что такое мельдоний, я знала. Хоть и не фанатка спорта, но то, как наши массово проваливали тесты на него, слышала. Вроде как, и не сказать, чтобы совсем допинг, но за него можно отхватить таких проблем, что мало не покажется.
Горынов сдерживать себя не стал и выдал фразу, достойную того, чтобы её запомнить. Не факт, что в моей жизни будет настолько безнадежная ситуация, чтобы её применить, но кто знает.
В этот раз Сокол одергивать друга не стал, давая тому отвести душу, зато приблизился ко мне, склоняясь и понижая голос:
- Из лаборатории тоже подтверждать не станут?
- Что именно? Что им на анализ принесли мокрую тряпку? Подтвердят, конечно, отчего же нет. Только как вы будете доказывать, откуда она?
Да, вот с выемкой улик у нас совсем швах, их не то, что ни один суд не признает, даже менты, которым принесешь заявление, только покрутят пальцем у виска. И будут полностью правы.
- Значит так. - Горынов, закончив материться, похлопал по карманам и вытащил пачку сигарет, на которую я уставилась в священном ужасе – он же спортсмен, куда ещё и курить?! – За предупреждение и за то, что не оставила ментам, спасибо. – Он глубоко затянулся, а потом задрал голову вверх, будто хотел завыть на луну, но только выдохнул в ночное небо дым. – Сокол сказал, что денег в благодарность не возьмешь, поэтому давай так – если нужна будет ответная услуга, говоришь, я сделаю. Свой номер я тебе скину. О том, что узнала и видела, никому ни слова.
Не дожидаясь ответа, Горынов развернулся, отмахнулся на просьбу Соколова подождать его и скрылся в темноте. Игорь попытался было рыпнуться следом, но я схватила его за руку и отрицательно покачала головой.
Тоска, разочарование, злость, отчаяние… Горький коктейль, но ему сейчас лучше пережить это одному. Вместе они, конечно, вполне могут продолжить вчерашний вечер, нажравшись уже вдвоем, только Артему это не нужно. Ему бы тишины и покоя, пусть даже друг порой отличается редкой неразговорчивостью.
В то, что Горынов от тоски с собой что-то сделает, я не верила. Спасибо, доводилось видеть и ощущать суицидников. Не тех, которые пытаются изобразить вскрытие вен, потому что мамка новый телефон не купила, а настоящих. Так вот, Горыныч не из их числа.
Сейчас пробежится по морозцу, может, ещё в художественном мате поупражняется, но ничего с собой не сделает, гарантирую. Да и потом, шарфа, чтобы повеситься, у него с собой нет, ремень этого бугая вряд ли выдержит, это уже не говоря о том, что он был в тренировочных штанах, а прудик в центре парка промерз практически до дна. Местные гопники по такой погоде в лес точно не пойдут, найти приключений в этом направлении тоже не получится. Так что у него и перспектив никаких.
- Не надо, пусть немного остынет.
Руки с его запястья я не убрала, Соколов с тревогой посмотрел вслед умчавшемуся другу, а потом нехотя кивнул.
- Ещё прогуляемся или проводить к машине? – Он повернулся ко мне, сверкнув в полумраке темными глазами, я же не колебалась:
- К машине.
Как оказалось, в поисках уединения мы ушли довольно далеко от входа в парк. А ведь даже не заметила, куда они меня завели.
- Я могу угостить тебя кофе? – Соколов шёл легко и тихо, пожалуй, даже слишком тихо для человека своих размеров. И если бы не подал голос через пару минут после того, как Горынов унесся в ночь переживать личную драму, можно было бы представить, что гуляю тут одна.
Да и его руку я успела отпустить, иначе не отделаться от мысли, что нам по десять лет, и он провожает меня из школы.
Выпить чего-то горячего я была не прочь, но…
- Спасибо, не стоит, я не пью кофе так поздно.
- … сказала девушка, которая пила его на моей кухне в четыре утра.
- Это были чрезвычайные обстоятельства, - отмахнулась я, чувствуя, что невольно начинаю улыбаться.
- И, если я предложу чай, ответ будет таким же?
Нет, его надо в принудительном порядке отправить к логопеду. Потому что эта чуть грассирующая «р» это негуманно по отношению к женщинам!
- Увы.
- Я мог бы сказать, что это по поводу Гора и его истории.
Чтобы дать себе пару секунд на размышление, как правильно ответить, я решила кое-что проверить и сделать вид, что поскользнулась. Сделать-то сделала, но потом нога и впрямь поехала по припорошенной снегом плитке, и меня тут же подхватили, не дав отбить зад о дорожку.
- Не ушиблась?
- Нет, спасибо.
Он кивнул, и даже почти сразу убрал ладони с моих талии и спины.
Хммм… С одной стороны, он хоккейный вратарь, там скорость реакции должна быть чуть ли не запредельная, но, если он человек, то в темноте не видит, да и расстояние между нами было больше полуметра... В общем, вопросов это не убавило, а вот ответ он так и ждал, и делать вид, что не понимаю, отчего смотрит, чуть приподняв бровь, не стала.
- Что касается Горынова, мне кажется, что руководству сообщить нужно. – Я снова медленно пошла к уже замаячившим вдали воротам парка, поблескивающим огоньками гирлянды. – Во-первых, если один раз не повезло, не факт, что она не попытается снова. Во-вторых, может, это вообще не личная инициатива. А тут такой шанс – и бывшему мужу подгадить, и денег за то, что вывела из состава клуба важнейшего игрока, заработать.
- И на основе всего этого отсудить опеку над ребенком, - кивнул Соколов, всё-таки приблизившись так, что локтем я касалась его куртки. Наверное, решил, что в этой темноте я всё-таки расшибусь, и его святая обязанность это предотвратить. – Версия хорошая, доказательств нет. Но Гор с этим сам разберется, не беспокойся.
Ну, моё дело предупредить, сама я доносить на игроков начальству не побегу, хотя и была мыслишка позвонить Сальникову. Он сам говорил, что хоккеисты в некоторых аспектах те же дети, но не до такой же степени, чтобы одного из них охранять от его же бывшей жены. Чай, не маленький, решит эту проблему сам.
Постепенно людей прибавилось, и ощущение, что мы с Соколом одни гуляем по ночному парку, рассеялось. Не сказать, чтобы это порадовало, но немного успокоило. В конце концов, я хрупкая девушка, и гулять в ночи с мужчиной, которого, если что, придется вырубать физически, раз уж эмпатию не применишь, страшновато. Искоса смерив Игоря взглядом, признала, что физически шансов у меня ещё меньше, чем с неработающим даром.
Соколов на продолжении вечера не настаивал, даже не стал допытываться, почему я не принимаю его более, чем щедрое предложение погреться. Да и не казался расстроенным этим отказом, что, в свою очередь, немного расстроило меня. Дожила…
Кстати, можно попросить в качестве награды за верную службу, чтобы кто-то из них отвел меня в раздевалку. Потому что проникнуть туда самостоятельно у меня вряд ли получится, внутренние помещения, предназначенные для команды, охраняются не в пример лучше коридорам и подвалам. И есть вероятность, что согласятся, но…
Увы, мне нужно будет хорошо всё осмотреть и прощупать, чтобы понять, нет ли там неучтенных сюрпризов, а выглядеть это будет так, что вопросы наверняка возникнут. Не говоря уже о том, что мне придется едва ли не перенюхать их защитные приблуды. Надеюсь, их постоянно стирают, иначе печаль-беда.
